Страница:
Пётр Заспа
Wunderland обетованная
Глава первая
Земля Александры
Сначала было слово. За словом было дело. А перейдя от слов к делам праведным и неправедным, человек придумал мир, войну, любовь и ненависть. Дальше – больше. Движимое инстинктом самосохранения, человечество принялось облачать главные свои чувства в бронзовые доспехи, затем в стальные панцири, потом их заменила кевларовая броня. Дубина в волосатых руках сменилась железным мечом, затем опять дубиной, но уже ядерной. Границ собственного поселения не хватало, и человек полез туда, где уважающий себя микроб ещё десять раз подумал бы, прежде чем объявить эту среду зоной своего обитания. Но то микроб. А человек, как существо жадное, да ещё и любопытное, всегда закроет глаза на временные неудобства. Да и на пожизненные неудобства тоже. Не беда, что вокруг вечная мерзлота. Зато в лёд можно забить кол и гордо заявить – этот айсберг теперь мой! Плевать, что этот кусок льда ещё раз в жизни можно и не увидеть. Но как приятно греет душу мысль, что где-то он плавает, где-то торчит из воды его острый бивень и, может, даже вспорет брюхо зазевавшемуся кораблю. А нечего лезть на моё, на родное!
Что из себя представляет Земля Александры, и как она выглядит, никто толком сказать бы не смог. Но с твёрдой уверенностью каждый заявлял: она моя! Всякий чертил на карте линии границ, так, как ему хотелось, и до хрипоты кричал: «Не сметь! Там когда-то моя нога потопталась! Это моё!»
Так поступали крикуны. Те, кто был поумнее, просто приходили сюда и молча чувствовали себя здесь хозяевами.
Атомоход «Дмитрий Новгородский», удерживая на экране локатора метку цели, уже несколько часов шёл за следовавшей курсом на архипелаг Земля Франца-Иосифа немецкой подводной лодкой. Чувствуя себя в полной безопасности, субмарина под развевающимся флагом Кригсмарине шла, не скрываясь, и её радист непрерывно вёл связь с невидимым абонентом, находившимся где-то рядом.
Командир Дмитрий Николаевич Журба не покидал мостик и через плексигласовый иллюминатор наблюдал за проплывавшими навстречу обломками льдин. Вдалеке по курсу взлетела в небо ракета с невидимой немецкой лодки.
Командир проводил взглядом красный огонёк и вызвал на связь боевую часть связистов:
– Что говорят?
– Сейчас, товарищ командир! – отозвался командир связистов Володя Кошкин. – Отто ещё слушает. Сейчас будет переводить. Работают в УКВ диапазоне, второй радист должен быть совсем рядом. На прямой видимости.
Командир обернулся к уткнувшему нос в меховой воротник кожаной куртки штурману:
– Ты не определил, куда они идут?
– Если Кошкин говорит, что это где-то рядом, то это только остров Земля Александры. По курсу скоро появится.
– Земля Александры? Неужели там есть немцы? Странно… Знаю, что даже в наше время там ничего не было. Кажется, погранзаставу поставили, чтобы никто не забыл, что это русский архипелаг. А так – лёд да камни…
В ответ на красную ракету с лодки над чертой горизонта показался зелёный огонёк с невидимого берега. Зелёная звезда вспыхнула и тут же бесследно исчезла.
– Обменялись опознавательными сигналами, – прокомментировал штурман.
– Товарищ командир! – ожил динамик корабельной связи голосом Кошкина. – Отто прослушал переговоры, и вот что получается: лодка U-255 запрашивает у базы на берегу топливо для заправки и погрузку мин. Им ответили, что обеспечат всем необходимым и приказали швартоваться к пятому причалу. Там есть кран.
– Ого! – не сдержавшись, вскрикнул Дмитрий Николаевич. – Да у них здесь целый порт, если есть как минимум пять причалов, да ещё и с краном в придачу. Обнаглели немцы. Считай, под самым носом у наших обосновались.
Тусклое полярное солнце катилось над горизонтом и отражалось вишнёвым блином в застывших водах Северного Ледовитого океана. Показавшийся остров искрился, покрытый нетронутым изумрудным снегом. Несмотря на начало сентября, воздух замер, скованный десятиградусным морозом. Тишина стояла такая, что было слышно, как шелестит вода, омывая покатые борта лодки. Громкое слово разносилось вокруг оглушительным эхом.
Командир поморщился, сконфузившись от собственного выкрика, и тихо спросил штурмана:
– Что здесь с глубинами?
– До самого берега больше сотни.
– Хорошо. Давай вниз. Дальше пойдём под перископом.
Штурман, успев замёрзнуть в открытой для морозного воздуха рубке, нырнул в люк. Следом спустился командир. Оказавшись на центральном посту, рядом с расстеленной на столе картой, Дмитрий Николаевич указал пальцем на россыпь островов:
– Что про них знаешь?
– Знаю, что Земля Франца-Иосифа – это роддом белых медведей! – засмеялся в ответ штурман.
– А ещё лежбище немецких подлодок. Как такое могло произойти, что они обосновались под самым носом у Северного флота?
– Командир, а чему ты удивляешься? Мы за месяц не встретили ни одного советского корабля, зато сколько видели немецких самолётов и даже эсминцев! Немцы чувствуют себя здесь, как дома. И оцени, как удобно! Пути караванов проходят совсем рядом.
Дмитрий Николаевич навалился животом на карту, всматриваясь в вытянутый контур острова. Земля Александры ничем не выделялась из множества островов архипелага. Разве что была его западной оконечностью. Масштаб карты не позволял рассмотреть детали, и командир быстро потерял к ней интерес.
– Пора посмотреть своими глазами, – пробормотал он и перешёл к тубусу перископа.
Оптика приблизила обрывистые берега, усеянные прибившимися глыбами льда. Кое-где чёрными пятнами темнели оголившиеся камни, но в основном всё было покрыто снегом и блестело на солнце, будто битое стекло. U-255 была уже рядом с берегом, и экипаж, выстроившись на палубе, размахивал руками, подбрасывая в воздух бескозырки. Дмитрию Николаевичу даже удалось рассмотреть в рубке немецкой субмарины белую фуражку командира. Затем, подкрутив резкость, он обследовал береговую линию и увидел вход в бухту. Узкий проход вглубь острова обозначался красными мигающими огнями. Дальше выглядывала мачта радиоантенны с обвисшим флагом Кригсмарине. Ещё дальше виднелись крыши двух зданий, как два сугроба, торчавшие в снежной пустыне.
– Ты прав, – командир обернулся к штурману. – Обосновались они здесь капитально. Как напоказ, ни страха, ни сомнения.
– Что будем делать?
– Пока наблюдать.
Приблизившись к берегу на расстояние не больше мили, «Дмитрий Новгородский» завис под водой, выставив на поверхность блестящий глаз перископа. Издалека его вполне можно было принять за одну из дрейфующих вокруг льдин. Но немцам было не до созерцания моря. У причала кипела работа. Дмитрий Николаевич с интересом наблюдал, как к корпусу лодки присосались топливные шланги, а над кормой возникла стрела крана. Похожие на бочки мины выкатывались из тоннеля в скале и, раскачиваясь на тросах, исчезали в открытых люках лодки. Экипаж суетился на палубе, занятый погрузкой и скалыванием успевшего нарасти сверкающими сталактитами льда. Сосульки свисали с тросов антенн и тянулись с мостика на палубу белыми щупальцами. Ствол орудия превратился в заледеневший столб, и моряки били по нему ломами, сбивая сверкающие обломки. Так продолжалось не менее трёх часов. Вода в бухте парила, сопротивляясь морозу, и казалось, что лодка плывёт по облаку. Дмитрий Николаевич стряхнул усталость: а ведь она действительно плывёт! Глаза покраснели от напряжения. Командир поморгал, потёр веки пальцами и опять приник к окулярам.
Сомнений нет. Чёрная, на фоне снега, рубка двигалась к выходу бухты.
– Что? Даже чаю не попьёте? – пробормотал он озадаченно и, заметив вопросительный взгляд штурмана, пояснил: – Уходят.
Субмарина проскользнула мимо уткнувшихся в берег небольших ледяных гор и, задымив дизелями, рванулась в открытое море. Экипаж не торопился укрыться внутри лодки и, вытянувшись в шеренгу, наблюдал за удаляющимся островом.
– Как на параде, – процедил сквозь зубы штурман. Приникнув к перископу, он нервно задвигал желваками и неожиданно предложил: – А, может, торпеду?
Командир отрицательно качнул головой.
– Не будем мелочиться. Меня больше интересует это воронье гнездо. Взрыв переполошит базу, а нам шум ни к чему. Пусть уходят, а мы понаблюдаем за бухтой.
С уходом лодки огни на берегу погасли, стрела крана исчезла, и только вода продолжала парить, отдавая воздуху последнее тепло, принесённое далёким Гольфстримом.
Дмитрий Николаевич взглянул на хронометр. Ранее утро. Приход лодки разбудил береговую команду, и теперь все исчезли, лишь только лодка отошла от берега. О находящихся на берегу немцах напоминала лишь тонкая струйка дыма, тянувшаяся из трубы прилепившейся к самому краю воды деревянной избы. Командир задумался, уткнувшись лбом в тубус и повиснув на рукоятках перископа.
– Жаль, старпома нет! – обронил штурман, понимая сомнения командира. – Он бы предложил пойти да посмотреть. Отсюда в перископ много не увидишь.
– Ещё один умник нашёлся, – проворчал Дмитрий Николаевич. – Долгов довоевался, и ты туда же?
– Командир, а я что? Это просто мысли вслух! Я к тому, что надо или уходить, или высаживаться. Ничего больше в голову не приходит. А Толик вспомнился, потому что сегодня ровно два месяца, как он исчез.
При упоминании о старпоме Дмитрий Николаевич помрачнел и спрятал глаза в окулярах. Бесшабашная решительность Долгова иногда доводила командира до кипения, но и придавала твёрдости собственным решениям. Теперь, постоянно оглядываясь назад, он боялся потерять ещё кого-нибудь из членов экипажа, и каждый свой шаг взвешивал по несколько раз. Но в одном штурман был прав: одним созерцанием много не узнаешь, нужно на что-то решаться.
– Хорошо. Подбери мне группу человек десять. Да вооружи их получше. Сам поведу.
– Командир, а я подумал, что у нас армейский принцип – кто предложил, тот и делает?
– Останешься на лодке.
– Николаевич, ну разреши хотя бы на подхвате. Хоть патроны подносить! – принялся канючить штурман.
– Ну ты зануда! Ладно, готовь людей. Вместе пойдём.
– Есть, командир! – штурман шутливо козырнул, не по-военному приложив руку к голове без фуражки. – Пошёл готовить десант. Отберу самых отчаянных рэксов!
Дмитрий Николаевич мрачно посмотрел вслед. Взвалив на себя обязанности исчезнувшего старпома, штурман старался на него походить во всём. В выражениях, в жестах имитировал бесшабашную браваду Долгова, повторяя его слова.
Обойдя вход в бухту, «Дмитрий Новгородский» всплыл, прикрывшись от посторонних глаз снежной горой, разделившей остров на две части. Спасательная шлюпка замерла у борта, раскачиваясь под весом перепрыгивающих в неё матросов. Командир крепко хватал каждого за плечо, осмотрев экипировку, удовлетворённо кивал и давал добро занимать своё место в лодке.
– Не сомневайся, Николаич, я уже сам всех проверил, – подал голос стоявший рядом штурман. – Все как на подбор.
– По сколько магазинов выдал?
– По два. А надо было больше?
– Хватит. Немцев немного. Я двоих или троих всего видел. Видно, держат их здесь так, для проформы. Сторожа.
– А я и гранаты прихватил.
– Сказал же, немного их. Ну да ладно, вдруг пригодятся.
Прыгнув в шлюпку последним, Дмитрий Николаевич сбросил удерживающий конец и махнул грести к берегу. Он заметил, что матросы совершенно не волнуются.
«У нас становится традицией изображать из себя десант, – подумал он. – Старпома нет, но дело его живёт».
Резиновая спасательная шлюпка бесшумно поплыла к берегу. Даже вёсла моряки научились опускать в воду тихо, без всплесков и лишних звуков.
Круглые борта заскрипели о прибрежный лёд, нос уткнулся в обмерзшие камни.
– Тихо, – приложил к губам палец командир. – Рассыпались и залегли.
Снег предательски заскрипел под ногами. Чёрные морские бушлаты смотрелись на белом снежном поле, как напоказ. «Смотрите все! Вы нас не ждали, а мы припёрлись!» Дмитрий Николаевич поморщился от такой несуразицы, но что-нибудь менять уже было поздно.
– Никому не вставать, – приказал он. – Ползём к гребню.
От спрессованного в твёрдый бруствер снега до избы с дымящейся трубой оставалось метров десять. Дмитрий Николаевич замер, соображая, что делать дальше. Рядом приподнял голову штурман.
– Командир, а у тебя план есть?
– Дай подумать.
– Без плана нельзя, – возмущённо прошептал штурман, затем грустно вздохнул: – Без плана у нас только старпом мог.
– Вот я и думаю, как бы сейчас поступил Долгов.
– А я знаю, что бы сделал Толик, – уверенно заявил штурман и вдруг встал в полный рост.
– Стой! Ложись! – зашипел на него командир.
Но штурман твёрдым шагом двинулся к избе, на ходу закинув автомат за спину. У двери он на секунду замер, затем запустил руки в карманы и вытащил два рифлёных яйца – гранаты Ф-1. Выдернув кольца, он прислушался к приглушённому разговору немцев и потянул на себя ручку двери. Затем бросил гранаты в щель, так, что все услышали, как они загремели по деревянному полу, захлопнул дверь и бросился бежать к опешившему командиру. В избе кто-то закричал, звякнула упавшая на пол посуда. Не успел штурман сделать трёх шагов, как сзади ухнуло. Два взрыва, слившиеся в один, выбили дверь, и она полетела ему вслед. Рухнув лицом в снег, штурман удивлённо оглянулся, затем посмотрел на командира и неуверенно развёл руками:
– Как-то вот так…
Дмитрий Николаевич встал и передёрнул затвор. Издалека заглянув в тёмный проём, он, присмотревшись, опустил автомат:
– Й-о-о! Загляни, если сможешь.
Внутри изба была подсвечена рассыпавшимися углями из перевёрнутой буржуйки. Красные огоньки шипели в разлившейся на полу гигантской луже крови. Из-за косяка торчали перепачканные золой и алой кровью босые ноги. Тут же, выставив в потолок скрюченные пальцы, лежала оторванная кисть. Дмитрий Николаевич отвернулся.
– А что делать? – виновато пожал плечами штурман. – Чего их жалеть?
– Могли бы пленного взять.
– Да зачем он нужен? Толку от них.
– Ну, Отто же пригодился.
– Ну так то Отто, – штурман даже удивился, вспомнив, что его друг тоже немец.
– Я вот всё думаю, – командир посмотрел на раскрашенные в белый камуфляж стены избы. – Куда бы ты девал гранаты, если бы дверь оказалась изнутри закрыта?
– В окно! – уверенно ответил штурман, но, проследив за взглядом командира, понял всю глупость своего ответа.
Для сохранения тепла в избе было всего одно небольшое оконце и выходило оно на бухту, с другой стороны от двери.
– Да что гадать! Она ведь открыта была! Давай базу обойдём, вдруг кто-то ещё есть.
– Не думаю. На домах и на двери в скале замки висят. Но посмотреть, конечно, надо.
Командир обошёл стороной избу и окликнул штурмана:
– А я уверен, что ключи от замков там! – он кивнул на выбитое окно. – И возьмёшь их ты.
– Ну и возьму!
Штурман заглянул внутрь и отшатнулся, побледнев и сглотнув подкативший к горлу ком.
– Сколько их? – спросил Дмитрий Николаевич.
– Четверо.
– Ну что ж! Удачи тебе – найти сразу нужный карман. Карманы у них остались?
– Сейчас, сейчас, командир! – штурман отошёл в сторону и, зачерпнув ладонью снег, набил себе рот. – Сейчас отдышусь и возьму.
Командир подошёл к двери одного из домов и подёргал замок на двери. Капитальный. Такой сорвать не так-то просто. Придётся всё-таки штурману ключи искать, как бы он там ни мучался.
Дмитрий Николаевич осмотрелся вокруг. Конечно, обозвав базу портом, он погорячился. Единственный причал, у которого могла пришвартоваться лодка, это и был пятый. Остальные – деревянные и короткие, могли принять разве что небольшой катер или шлюпку. Построили их, очевидно, на скорую руку, когда сооружали базу. Но пятый причал был хорош. Бетонный. С рельсами для вспомогательной телеги, уходящими вглубь склада за стальной дверью. С нависающим над водой краном. Такой вполне мог принять их атомоход.
– Ну что, нашёл? – спросил он появившегося рядом штурмана.
– Нашёл.
Первый дом оказался даже не казармой, а, скорее, коттеджем, с холлом и небольшим баром. Дмитрий Николаевич насчитал около полутора сотен аккуратно заправленных деревянных коек. Во втором домике размещался штаб – комната с радиостанцией, столы с расстеленными картами Арктики и класс для подготовки экипажа к плаванию. Но больше всего командира поразил склад, вырубленный в монолитной скале и снаружи почти не заметный. Откатили в сторону бронированную дверь – одна из стен была выпуклой и представляла собой часть врытой в грунт огромной цистерны с шлангами и топливными кранами. На стеллажах рядами лежали торпеды. По другую сторону высились ящики и короба с продуктами. Дмитрий Николаевич спустился по ступенькам и очутился в небольшой, но хорошо оборудованной мастерской. Под яркой лампой стоял токарный станок, а чуть дальше – опутанный проводами сварочный аппарат. Командир почесал в затылке, присвистнул и усмехнулся выглянувшему из-за плеча штурману:
– Валентиныч будет доволен.
– Вот так немцы, – причмокнув, согласился штурман. – Я такого даже у нас, в Западной Лице, не видел. Нарыли нор в камнях, как кроты в саду.
Рядом со ступенями стояли этажерки с аккумуляторами и резервный дизель-генератор. Командир похлопал по крышке генератора с выдавленным орлом:
– Тепло, сухо, и мухи не кусают. Красота!
– Да, я бы здесь не прочь отдохнуть недельку-другую. Командир, может, и вправду, задержимся? Хоть землю под ногами, наконец, почувствовать…
– Можно и отдохнуть. Выставим охрану и радиолокационное дежурство, чтобы врасплох не застали. А то получится, как в сказке про Машу и медведей.
Дмитрий Николаевич пошёл вверх по ступеням к выходу.
– Ты здесь ещё осмотрись, а я на лодку. Будем швартоваться. Потом посовещаемся и решим, что дальше делать.
Морозный воздух обжёг лёгкие. Снег на солнце вспыхнул и ослепил глаза. Командир прикрыл их ладонью и увидел протоптанную тропу в обход избы и направился к берегу.
На причале всё было предусмотрено с немецкой пунктуальностью, и, пришвартовавшись, экипаж «Дмитрия Новгородского» перебросил с берега длинный стальной трап. Моряки высыпали на бетонный настил, затем, потянулись гуськом к коттеджу и штабу. Главный механик Валентиныч, всё ещё прихрамывая после ранения, зашёл в помещение склада и в восхищении замер.
– Обалдеть! – только и смог он выговорить. – Сколько тут всего.
– Вот и я о том же, – поддакнул командир. – Ты ещё мастерскую внизу не видел.
Валентиныч посмотрел на ряды торпед и огорченно заметил:
– Жаль, столько добра пропадает. А у нас торпед осталось – по пальцам можно пересчитать.
– Да, надо с минёрами посоветоваться. Может, эти нам подойдут?
Дмитрий Николаевич оглянулся в поисках командира БЧ-3.
– Саша, подойди, взгляни!
Капитан-лейтенант Сачук оторвался от созерцания причала и подошёл к командиру. Не скрывая восхищения, он потрогал серую сигару и произнёс:
– Ух, ты! Я про такие в институте читал. Это классика всех торпед!
– А в наши торпедные аппараты они влезут? – поинтересовался Дмитрий Николаевич.
– Влезть-то влезут. Калибр пятьсот тридцать три миллиметра – мировой стандарт. Но у них система запуска и управления совсем иная, чем у нас. Да и короче они, чем наши.
– Ты толком скажи: можем мы ими пользоваться или нет?
– Товарищ командир, нужно посмотреть, какие у них разъёмы, как работают стартовые импульсы.
– Саша, не морочь мне голову. Неужели у тебя поднимется рука оставить всё это добро, когда у нас торпед почти не осталось? Ну разберись ты в этих импульсах и разъёмах! Если самому мозгов не хватает, возьми в помощь Максима, но нам нужны эти торпеды!
Командир БЧ-3 виновато кивнул и, окинув взглядом переполненные стеллажи, согласился:
– Да, нам бы их надолго хватило!
– Вот видишь! Ты уже начинаешь соображать. И перегрузить их к нам на лодку с помощью крана не так сложно.
Дмитрий Николаевич, довольный, что сумел озадачить главного минёра, остановился у ящиков с продуктами.
– Жаль, начпрода нет. Он бы здесь от счастья сознание потерял. И не думал бы, те разъёмы или не те!
Он вспомнил Мишу Хомина и помрачнел. Затем, выйдя во двор, посмотрел на зияющее чёрной дырой выбитое окно в избе и подумал, что нужно убрать погибших немцев с глаз долой. Матросы заглядывали внутрь и отбегали со вставшими дыбом волосами. В отсутствие замполита за моральным состоянием экипажа должен следить командир. Дмитрий Николаевич обернулся к штурману:
– Как ты там говорил? Армейский принцип? Кто сделал, тот и убирает?
– Да-да, командир. Я попозже…
На коротком совещании решили так: всё, что может пригодиться, перетащить на лодку. Что не нужно – сжечь или взорвать, чтобы не осталось немцам. Да и саму базу следовало уничтожить. Но прежде всего нужно было несколько дней отдохнуть. Они были в море уже четвёртый месяц, и дать морякам перевести дух было просто необходимо.
– Но! – назидательно поднял вверх палец командир. – Вахту наблюдения установить круглосуточную. Ночевать на лодке. Дальше домов по острову не расползаться!.
На том и порешили.
Первые три часа энтузиазм не затихал, и стрела крана безостановочно переносила на лодку отобранный груз. Затем окоченевшие на морозе моряки сникли, и постепенно причал опустел. Солнце, прокатившись по горизонту, остановилось на севере, обозначив ночное время. Теперь за территорией базы наблюдал только оставленный в рубке вахтенный.
Максим поднялся на мостик подышать свежим воздухом. Температура опустилась ещё ниже и при разговоре изо рта шёл пар. Плексигласовые окна рубки покрылись узором инея и побелели в паутине застывшего пара. Максим взглянул на проплывающий у входа в бухту айсберг. На его изумрудной вершине тёмным пятном распластался гревшийся на солнце тюлень.
– Товарищ капитан-лейтенант, возьмите, – услужливо протянул ему бинокль вахтенный.
Максим посмотрел на тюленя, затем на плывущие льдины и навёл резкость на зависшие над горизонтом облака. Вдруг вахтенный громко ойкнул и, не сдержавшись, схватил Максима за руку.
– Тащ… Смотрите! – прохрипел матрос и вытянул руку в сторону берега. – Смотрите!
Максим удивлённо проследил взглядом за вытянутой рукой. И тут же выпустил из рук бинокль.
– Зови командира!
Не дожидаясь, пока моряк придёт в себя, Максим схватил микрофон корабельной связи и нажал нужную клавишу.
– Центральный пост рубке! Товарищ командир, поднимитесь наверх! Тут медведи…
Деревянные стены избы раскачивались под мощными ударами толкавшихся в дверях двух здоровенных белых медведей. Как они оказались на причале незамеченными, Максим так понять и не смог. Потому что ещё минуту назад он смотрел на берег и никого там не было. Послышалось недовольное рычание, и медведи скрылись за стенами, оставив снаружи не вместившиеся округлые крупы с куцыми хвостами. Теперь изба раскачивалась и трещала, а из окна доносился страшный рык, от которого стыла в жилах кровь. Взволнованный крик Максима, адресованный на центральный пост, услышали и в других отсеках, и на мостик потянулись любопытные. Растолкав заполнивших тесную рубку моряков, наверх поднялся командир.
– Штурман! Твою мать… Я же сказал, чтобы ты немцев захоронил. Люди всё-таки.
– Я собирался, – оправдываясь, виновато произнёс штурман. – Не успел.
– Дайте автомат! – Дмитрий Николаевич оглянулся на столпившихся матросов и недовольно рявкнул: – Чего рты раскрыли? Марш отсюда! Не успел он…
Рычание медведей стало громче, а затем стихло, но лишь для того, чтобы смениться жутким хрустом переламываемых костей. Командир передёрнул затвор и дал короткую очередь над крышей дома. Но на медведей выстрелы не произвели никакого впечатления.
– Непуганые, – прокомментировал главный механик.
Дмитрий Николаевич прицелился, и длинная очередь заплясала на асбестовых листах, укрывающих избу. Рёв на мгновение стих, а потом возобновился с ещё большей силой.
– Стреляй по ним, командир! – произнёс разволновавшийся Валентиныч.
– Да вроде как нельзя! Красная книга!
– Да какая к чёрту книга! Стреляй, Николаич, не могу смотреть!
Командир решительно прижал приклад к плечу. «Действительно, где она, эта Красная книга? И когда ещё появится? Это в своём времени за такую стрельбу можно срок схлопотать. А здесь всё простительно». Он прицелился в стену, прикидывая, где сейчас должна быть медвежья голова, но медведи вдруг попятились и вылезли из дверей. То ли почувствовав невидимую опасность, то ли закончив своё кровавое дело, они с достоинством, неспешно пошли прочь и вскоре исчезли за снежным бруствером. Дмитрий Николаевич опустил автомат и, переведя дух, произнёс громко, чтобы слышали все:
– С лодки никому ни шагу! На берег только с моего разрешения! Догружаем, что осталось, и уходим. Отдых отменяется!
Никто не проронил ни слова, и вскоре мостик опустел. Потрясённый Максим продолжал смотреть на берег. Поднявшись наверх в лёгкой робе подводника, он уже порядком продрог, но никак не мог оторвать взгляд от злополучной избы. Обернувшись, он увидел рядом улыбающегося Акопяна.
– А ты что здесь делаешь?
– Меня назначили верхним вахтенным! – гордо ответил Рафик.
– А-а-а… ну смотри, только не усни.
– Не, я могу сутками не спать.
– Ну-ну, – многозначительно произнёс Максим. – Видел я, как ты сопишь на вахте. Я пойду в каюту, кофе попью. Зови, если что.
Что из себя представляет Земля Александры, и как она выглядит, никто толком сказать бы не смог. Но с твёрдой уверенностью каждый заявлял: она моя! Всякий чертил на карте линии границ, так, как ему хотелось, и до хрипоты кричал: «Не сметь! Там когда-то моя нога потопталась! Это моё!»
Так поступали крикуны. Те, кто был поумнее, просто приходили сюда и молча чувствовали себя здесь хозяевами.
Атомоход «Дмитрий Новгородский», удерживая на экране локатора метку цели, уже несколько часов шёл за следовавшей курсом на архипелаг Земля Франца-Иосифа немецкой подводной лодкой. Чувствуя себя в полной безопасности, субмарина под развевающимся флагом Кригсмарине шла, не скрываясь, и её радист непрерывно вёл связь с невидимым абонентом, находившимся где-то рядом.
Командир Дмитрий Николаевич Журба не покидал мостик и через плексигласовый иллюминатор наблюдал за проплывавшими навстречу обломками льдин. Вдалеке по курсу взлетела в небо ракета с невидимой немецкой лодки.
Командир проводил взглядом красный огонёк и вызвал на связь боевую часть связистов:
– Что говорят?
– Сейчас, товарищ командир! – отозвался командир связистов Володя Кошкин. – Отто ещё слушает. Сейчас будет переводить. Работают в УКВ диапазоне, второй радист должен быть совсем рядом. На прямой видимости.
Командир обернулся к уткнувшему нос в меховой воротник кожаной куртки штурману:
– Ты не определил, куда они идут?
– Если Кошкин говорит, что это где-то рядом, то это только остров Земля Александры. По курсу скоро появится.
– Земля Александры? Неужели там есть немцы? Странно… Знаю, что даже в наше время там ничего не было. Кажется, погранзаставу поставили, чтобы никто не забыл, что это русский архипелаг. А так – лёд да камни…
В ответ на красную ракету с лодки над чертой горизонта показался зелёный огонёк с невидимого берега. Зелёная звезда вспыхнула и тут же бесследно исчезла.
– Обменялись опознавательными сигналами, – прокомментировал штурман.
– Товарищ командир! – ожил динамик корабельной связи голосом Кошкина. – Отто прослушал переговоры, и вот что получается: лодка U-255 запрашивает у базы на берегу топливо для заправки и погрузку мин. Им ответили, что обеспечат всем необходимым и приказали швартоваться к пятому причалу. Там есть кран.
– Ого! – не сдержавшись, вскрикнул Дмитрий Николаевич. – Да у них здесь целый порт, если есть как минимум пять причалов, да ещё и с краном в придачу. Обнаглели немцы. Считай, под самым носом у наших обосновались.
Тусклое полярное солнце катилось над горизонтом и отражалось вишнёвым блином в застывших водах Северного Ледовитого океана. Показавшийся остров искрился, покрытый нетронутым изумрудным снегом. Несмотря на начало сентября, воздух замер, скованный десятиградусным морозом. Тишина стояла такая, что было слышно, как шелестит вода, омывая покатые борта лодки. Громкое слово разносилось вокруг оглушительным эхом.
Командир поморщился, сконфузившись от собственного выкрика, и тихо спросил штурмана:
– Что здесь с глубинами?
– До самого берега больше сотни.
– Хорошо. Давай вниз. Дальше пойдём под перископом.
Штурман, успев замёрзнуть в открытой для морозного воздуха рубке, нырнул в люк. Следом спустился командир. Оказавшись на центральном посту, рядом с расстеленной на столе картой, Дмитрий Николаевич указал пальцем на россыпь островов:
– Что про них знаешь?
– Знаю, что Земля Франца-Иосифа – это роддом белых медведей! – засмеялся в ответ штурман.
– А ещё лежбище немецких подлодок. Как такое могло произойти, что они обосновались под самым носом у Северного флота?
– Командир, а чему ты удивляешься? Мы за месяц не встретили ни одного советского корабля, зато сколько видели немецких самолётов и даже эсминцев! Немцы чувствуют себя здесь, как дома. И оцени, как удобно! Пути караванов проходят совсем рядом.
Дмитрий Николаевич навалился животом на карту, всматриваясь в вытянутый контур острова. Земля Александры ничем не выделялась из множества островов архипелага. Разве что была его западной оконечностью. Масштаб карты не позволял рассмотреть детали, и командир быстро потерял к ней интерес.
– Пора посмотреть своими глазами, – пробормотал он и перешёл к тубусу перископа.
Оптика приблизила обрывистые берега, усеянные прибившимися глыбами льда. Кое-где чёрными пятнами темнели оголившиеся камни, но в основном всё было покрыто снегом и блестело на солнце, будто битое стекло. U-255 была уже рядом с берегом, и экипаж, выстроившись на палубе, размахивал руками, подбрасывая в воздух бескозырки. Дмитрию Николаевичу даже удалось рассмотреть в рубке немецкой субмарины белую фуражку командира. Затем, подкрутив резкость, он обследовал береговую линию и увидел вход в бухту. Узкий проход вглубь острова обозначался красными мигающими огнями. Дальше выглядывала мачта радиоантенны с обвисшим флагом Кригсмарине. Ещё дальше виднелись крыши двух зданий, как два сугроба, торчавшие в снежной пустыне.
– Ты прав, – командир обернулся к штурману. – Обосновались они здесь капитально. Как напоказ, ни страха, ни сомнения.
– Что будем делать?
– Пока наблюдать.
Приблизившись к берегу на расстояние не больше мили, «Дмитрий Новгородский» завис под водой, выставив на поверхность блестящий глаз перископа. Издалека его вполне можно было принять за одну из дрейфующих вокруг льдин. Но немцам было не до созерцания моря. У причала кипела работа. Дмитрий Николаевич с интересом наблюдал, как к корпусу лодки присосались топливные шланги, а над кормой возникла стрела крана. Похожие на бочки мины выкатывались из тоннеля в скале и, раскачиваясь на тросах, исчезали в открытых люках лодки. Экипаж суетился на палубе, занятый погрузкой и скалыванием успевшего нарасти сверкающими сталактитами льда. Сосульки свисали с тросов антенн и тянулись с мостика на палубу белыми щупальцами. Ствол орудия превратился в заледеневший столб, и моряки били по нему ломами, сбивая сверкающие обломки. Так продолжалось не менее трёх часов. Вода в бухте парила, сопротивляясь морозу, и казалось, что лодка плывёт по облаку. Дмитрий Николаевич стряхнул усталость: а ведь она действительно плывёт! Глаза покраснели от напряжения. Командир поморгал, потёр веки пальцами и опять приник к окулярам.
Сомнений нет. Чёрная, на фоне снега, рубка двигалась к выходу бухты.
– Что? Даже чаю не попьёте? – пробормотал он озадаченно и, заметив вопросительный взгляд штурмана, пояснил: – Уходят.
Субмарина проскользнула мимо уткнувшихся в берег небольших ледяных гор и, задымив дизелями, рванулась в открытое море. Экипаж не торопился укрыться внутри лодки и, вытянувшись в шеренгу, наблюдал за удаляющимся островом.
– Как на параде, – процедил сквозь зубы штурман. Приникнув к перископу, он нервно задвигал желваками и неожиданно предложил: – А, может, торпеду?
Командир отрицательно качнул головой.
– Не будем мелочиться. Меня больше интересует это воронье гнездо. Взрыв переполошит базу, а нам шум ни к чему. Пусть уходят, а мы понаблюдаем за бухтой.
С уходом лодки огни на берегу погасли, стрела крана исчезла, и только вода продолжала парить, отдавая воздуху последнее тепло, принесённое далёким Гольфстримом.
Дмитрий Николаевич взглянул на хронометр. Ранее утро. Приход лодки разбудил береговую команду, и теперь все исчезли, лишь только лодка отошла от берега. О находящихся на берегу немцах напоминала лишь тонкая струйка дыма, тянувшаяся из трубы прилепившейся к самому краю воды деревянной избы. Командир задумался, уткнувшись лбом в тубус и повиснув на рукоятках перископа.
– Жаль, старпома нет! – обронил штурман, понимая сомнения командира. – Он бы предложил пойти да посмотреть. Отсюда в перископ много не увидишь.
– Ещё один умник нашёлся, – проворчал Дмитрий Николаевич. – Долгов довоевался, и ты туда же?
– Командир, а я что? Это просто мысли вслух! Я к тому, что надо или уходить, или высаживаться. Ничего больше в голову не приходит. А Толик вспомнился, потому что сегодня ровно два месяца, как он исчез.
При упоминании о старпоме Дмитрий Николаевич помрачнел и спрятал глаза в окулярах. Бесшабашная решительность Долгова иногда доводила командира до кипения, но и придавала твёрдости собственным решениям. Теперь, постоянно оглядываясь назад, он боялся потерять ещё кого-нибудь из членов экипажа, и каждый свой шаг взвешивал по несколько раз. Но в одном штурман был прав: одним созерцанием много не узнаешь, нужно на что-то решаться.
– Хорошо. Подбери мне группу человек десять. Да вооружи их получше. Сам поведу.
– Командир, а я подумал, что у нас армейский принцип – кто предложил, тот и делает?
– Останешься на лодке.
– Николаевич, ну разреши хотя бы на подхвате. Хоть патроны подносить! – принялся канючить штурман.
– Ну ты зануда! Ладно, готовь людей. Вместе пойдём.
– Есть, командир! – штурман шутливо козырнул, не по-военному приложив руку к голове без фуражки. – Пошёл готовить десант. Отберу самых отчаянных рэксов!
Дмитрий Николаевич мрачно посмотрел вслед. Взвалив на себя обязанности исчезнувшего старпома, штурман старался на него походить во всём. В выражениях, в жестах имитировал бесшабашную браваду Долгова, повторяя его слова.
Обойдя вход в бухту, «Дмитрий Новгородский» всплыл, прикрывшись от посторонних глаз снежной горой, разделившей остров на две части. Спасательная шлюпка замерла у борта, раскачиваясь под весом перепрыгивающих в неё матросов. Командир крепко хватал каждого за плечо, осмотрев экипировку, удовлетворённо кивал и давал добро занимать своё место в лодке.
– Не сомневайся, Николаич, я уже сам всех проверил, – подал голос стоявший рядом штурман. – Все как на подбор.
– По сколько магазинов выдал?
– По два. А надо было больше?
– Хватит. Немцев немного. Я двоих или троих всего видел. Видно, держат их здесь так, для проформы. Сторожа.
– А я и гранаты прихватил.
– Сказал же, немного их. Ну да ладно, вдруг пригодятся.
Прыгнув в шлюпку последним, Дмитрий Николаевич сбросил удерживающий конец и махнул грести к берегу. Он заметил, что матросы совершенно не волнуются.
«У нас становится традицией изображать из себя десант, – подумал он. – Старпома нет, но дело его живёт».
Резиновая спасательная шлюпка бесшумно поплыла к берегу. Даже вёсла моряки научились опускать в воду тихо, без всплесков и лишних звуков.
Круглые борта заскрипели о прибрежный лёд, нос уткнулся в обмерзшие камни.
– Тихо, – приложил к губам палец командир. – Рассыпались и залегли.
Снег предательски заскрипел под ногами. Чёрные морские бушлаты смотрелись на белом снежном поле, как напоказ. «Смотрите все! Вы нас не ждали, а мы припёрлись!» Дмитрий Николаевич поморщился от такой несуразицы, но что-нибудь менять уже было поздно.
– Никому не вставать, – приказал он. – Ползём к гребню.
От спрессованного в твёрдый бруствер снега до избы с дымящейся трубой оставалось метров десять. Дмитрий Николаевич замер, соображая, что делать дальше. Рядом приподнял голову штурман.
– Командир, а у тебя план есть?
– Дай подумать.
– Без плана нельзя, – возмущённо прошептал штурман, затем грустно вздохнул: – Без плана у нас только старпом мог.
– Вот я и думаю, как бы сейчас поступил Долгов.
– А я знаю, что бы сделал Толик, – уверенно заявил штурман и вдруг встал в полный рост.
– Стой! Ложись! – зашипел на него командир.
Но штурман твёрдым шагом двинулся к избе, на ходу закинув автомат за спину. У двери он на секунду замер, затем запустил руки в карманы и вытащил два рифлёных яйца – гранаты Ф-1. Выдернув кольца, он прислушался к приглушённому разговору немцев и потянул на себя ручку двери. Затем бросил гранаты в щель, так, что все услышали, как они загремели по деревянному полу, захлопнул дверь и бросился бежать к опешившему командиру. В избе кто-то закричал, звякнула упавшая на пол посуда. Не успел штурман сделать трёх шагов, как сзади ухнуло. Два взрыва, слившиеся в один, выбили дверь, и она полетела ему вслед. Рухнув лицом в снег, штурман удивлённо оглянулся, затем посмотрел на командира и неуверенно развёл руками:
– Как-то вот так…
Дмитрий Николаевич встал и передёрнул затвор. Издалека заглянув в тёмный проём, он, присмотревшись, опустил автомат:
– Й-о-о! Загляни, если сможешь.
Внутри изба была подсвечена рассыпавшимися углями из перевёрнутой буржуйки. Красные огоньки шипели в разлившейся на полу гигантской луже крови. Из-за косяка торчали перепачканные золой и алой кровью босые ноги. Тут же, выставив в потолок скрюченные пальцы, лежала оторванная кисть. Дмитрий Николаевич отвернулся.
– А что делать? – виновато пожал плечами штурман. – Чего их жалеть?
– Могли бы пленного взять.
– Да зачем он нужен? Толку от них.
– Ну, Отто же пригодился.
– Ну так то Отто, – штурман даже удивился, вспомнив, что его друг тоже немец.
– Я вот всё думаю, – командир посмотрел на раскрашенные в белый камуфляж стены избы. – Куда бы ты девал гранаты, если бы дверь оказалась изнутри закрыта?
– В окно! – уверенно ответил штурман, но, проследив за взглядом командира, понял всю глупость своего ответа.
Для сохранения тепла в избе было всего одно небольшое оконце и выходило оно на бухту, с другой стороны от двери.
– Да что гадать! Она ведь открыта была! Давай базу обойдём, вдруг кто-то ещё есть.
– Не думаю. На домах и на двери в скале замки висят. Но посмотреть, конечно, надо.
Командир обошёл стороной избу и окликнул штурмана:
– А я уверен, что ключи от замков там! – он кивнул на выбитое окно. – И возьмёшь их ты.
– Ну и возьму!
Штурман заглянул внутрь и отшатнулся, побледнев и сглотнув подкативший к горлу ком.
– Сколько их? – спросил Дмитрий Николаевич.
– Четверо.
– Ну что ж! Удачи тебе – найти сразу нужный карман. Карманы у них остались?
– Сейчас, сейчас, командир! – штурман отошёл в сторону и, зачерпнув ладонью снег, набил себе рот. – Сейчас отдышусь и возьму.
Командир подошёл к двери одного из домов и подёргал замок на двери. Капитальный. Такой сорвать не так-то просто. Придётся всё-таки штурману ключи искать, как бы он там ни мучался.
Дмитрий Николаевич осмотрелся вокруг. Конечно, обозвав базу портом, он погорячился. Единственный причал, у которого могла пришвартоваться лодка, это и был пятый. Остальные – деревянные и короткие, могли принять разве что небольшой катер или шлюпку. Построили их, очевидно, на скорую руку, когда сооружали базу. Но пятый причал был хорош. Бетонный. С рельсами для вспомогательной телеги, уходящими вглубь склада за стальной дверью. С нависающим над водой краном. Такой вполне мог принять их атомоход.
– Ну что, нашёл? – спросил он появившегося рядом штурмана.
– Нашёл.
Первый дом оказался даже не казармой, а, скорее, коттеджем, с холлом и небольшим баром. Дмитрий Николаевич насчитал около полутора сотен аккуратно заправленных деревянных коек. Во втором домике размещался штаб – комната с радиостанцией, столы с расстеленными картами Арктики и класс для подготовки экипажа к плаванию. Но больше всего командира поразил склад, вырубленный в монолитной скале и снаружи почти не заметный. Откатили в сторону бронированную дверь – одна из стен была выпуклой и представляла собой часть врытой в грунт огромной цистерны с шлангами и топливными кранами. На стеллажах рядами лежали торпеды. По другую сторону высились ящики и короба с продуктами. Дмитрий Николаевич спустился по ступенькам и очутился в небольшой, но хорошо оборудованной мастерской. Под яркой лампой стоял токарный станок, а чуть дальше – опутанный проводами сварочный аппарат. Командир почесал в затылке, присвистнул и усмехнулся выглянувшему из-за плеча штурману:
– Валентиныч будет доволен.
– Вот так немцы, – причмокнув, согласился штурман. – Я такого даже у нас, в Западной Лице, не видел. Нарыли нор в камнях, как кроты в саду.
Рядом со ступенями стояли этажерки с аккумуляторами и резервный дизель-генератор. Командир похлопал по крышке генератора с выдавленным орлом:
– Тепло, сухо, и мухи не кусают. Красота!
– Да, я бы здесь не прочь отдохнуть недельку-другую. Командир, может, и вправду, задержимся? Хоть землю под ногами, наконец, почувствовать…
– Можно и отдохнуть. Выставим охрану и радиолокационное дежурство, чтобы врасплох не застали. А то получится, как в сказке про Машу и медведей.
Дмитрий Николаевич пошёл вверх по ступеням к выходу.
– Ты здесь ещё осмотрись, а я на лодку. Будем швартоваться. Потом посовещаемся и решим, что дальше делать.
Морозный воздух обжёг лёгкие. Снег на солнце вспыхнул и ослепил глаза. Командир прикрыл их ладонью и увидел протоптанную тропу в обход избы и направился к берегу.
На причале всё было предусмотрено с немецкой пунктуальностью, и, пришвартовавшись, экипаж «Дмитрия Новгородского» перебросил с берега длинный стальной трап. Моряки высыпали на бетонный настил, затем, потянулись гуськом к коттеджу и штабу. Главный механик Валентиныч, всё ещё прихрамывая после ранения, зашёл в помещение склада и в восхищении замер.
– Обалдеть! – только и смог он выговорить. – Сколько тут всего.
– Вот и я о том же, – поддакнул командир. – Ты ещё мастерскую внизу не видел.
Валентиныч посмотрел на ряды торпед и огорченно заметил:
– Жаль, столько добра пропадает. А у нас торпед осталось – по пальцам можно пересчитать.
– Да, надо с минёрами посоветоваться. Может, эти нам подойдут?
Дмитрий Николаевич оглянулся в поисках командира БЧ-3.
– Саша, подойди, взгляни!
Капитан-лейтенант Сачук оторвался от созерцания причала и подошёл к командиру. Не скрывая восхищения, он потрогал серую сигару и произнёс:
– Ух, ты! Я про такие в институте читал. Это классика всех торпед!
– А в наши торпедные аппараты они влезут? – поинтересовался Дмитрий Николаевич.
– Влезть-то влезут. Калибр пятьсот тридцать три миллиметра – мировой стандарт. Но у них система запуска и управления совсем иная, чем у нас. Да и короче они, чем наши.
– Ты толком скажи: можем мы ими пользоваться или нет?
– Товарищ командир, нужно посмотреть, какие у них разъёмы, как работают стартовые импульсы.
– Саша, не морочь мне голову. Неужели у тебя поднимется рука оставить всё это добро, когда у нас торпед почти не осталось? Ну разберись ты в этих импульсах и разъёмах! Если самому мозгов не хватает, возьми в помощь Максима, но нам нужны эти торпеды!
Командир БЧ-3 виновато кивнул и, окинув взглядом переполненные стеллажи, согласился:
– Да, нам бы их надолго хватило!
– Вот видишь! Ты уже начинаешь соображать. И перегрузить их к нам на лодку с помощью крана не так сложно.
Дмитрий Николаевич, довольный, что сумел озадачить главного минёра, остановился у ящиков с продуктами.
– Жаль, начпрода нет. Он бы здесь от счастья сознание потерял. И не думал бы, те разъёмы или не те!
Он вспомнил Мишу Хомина и помрачнел. Затем, выйдя во двор, посмотрел на зияющее чёрной дырой выбитое окно в избе и подумал, что нужно убрать погибших немцев с глаз долой. Матросы заглядывали внутрь и отбегали со вставшими дыбом волосами. В отсутствие замполита за моральным состоянием экипажа должен следить командир. Дмитрий Николаевич обернулся к штурману:
– Как ты там говорил? Армейский принцип? Кто сделал, тот и убирает?
– Да-да, командир. Я попозже…
На коротком совещании решили так: всё, что может пригодиться, перетащить на лодку. Что не нужно – сжечь или взорвать, чтобы не осталось немцам. Да и саму базу следовало уничтожить. Но прежде всего нужно было несколько дней отдохнуть. Они были в море уже четвёртый месяц, и дать морякам перевести дух было просто необходимо.
– Но! – назидательно поднял вверх палец командир. – Вахту наблюдения установить круглосуточную. Ночевать на лодке. Дальше домов по острову не расползаться!.
На том и порешили.
Первые три часа энтузиазм не затихал, и стрела крана безостановочно переносила на лодку отобранный груз. Затем окоченевшие на морозе моряки сникли, и постепенно причал опустел. Солнце, прокатившись по горизонту, остановилось на севере, обозначив ночное время. Теперь за территорией базы наблюдал только оставленный в рубке вахтенный.
Максим поднялся на мостик подышать свежим воздухом. Температура опустилась ещё ниже и при разговоре изо рта шёл пар. Плексигласовые окна рубки покрылись узором инея и побелели в паутине застывшего пара. Максим взглянул на проплывающий у входа в бухту айсберг. На его изумрудной вершине тёмным пятном распластался гревшийся на солнце тюлень.
– Товарищ капитан-лейтенант, возьмите, – услужливо протянул ему бинокль вахтенный.
Максим посмотрел на тюленя, затем на плывущие льдины и навёл резкость на зависшие над горизонтом облака. Вдруг вахтенный громко ойкнул и, не сдержавшись, схватил Максима за руку.
– Тащ… Смотрите! – прохрипел матрос и вытянул руку в сторону берега. – Смотрите!
Максим удивлённо проследил взглядом за вытянутой рукой. И тут же выпустил из рук бинокль.
– Зови командира!
Не дожидаясь, пока моряк придёт в себя, Максим схватил микрофон корабельной связи и нажал нужную клавишу.
– Центральный пост рубке! Товарищ командир, поднимитесь наверх! Тут медведи…
Деревянные стены избы раскачивались под мощными ударами толкавшихся в дверях двух здоровенных белых медведей. Как они оказались на причале незамеченными, Максим так понять и не смог. Потому что ещё минуту назад он смотрел на берег и никого там не было. Послышалось недовольное рычание, и медведи скрылись за стенами, оставив снаружи не вместившиеся округлые крупы с куцыми хвостами. Теперь изба раскачивалась и трещала, а из окна доносился страшный рык, от которого стыла в жилах кровь. Взволнованный крик Максима, адресованный на центральный пост, услышали и в других отсеках, и на мостик потянулись любопытные. Растолкав заполнивших тесную рубку моряков, наверх поднялся командир.
– Штурман! Твою мать… Я же сказал, чтобы ты немцев захоронил. Люди всё-таки.
– Я собирался, – оправдываясь, виновато произнёс штурман. – Не успел.
– Дайте автомат! – Дмитрий Николаевич оглянулся на столпившихся матросов и недовольно рявкнул: – Чего рты раскрыли? Марш отсюда! Не успел он…
Рычание медведей стало громче, а затем стихло, но лишь для того, чтобы смениться жутким хрустом переламываемых костей. Командир передёрнул затвор и дал короткую очередь над крышей дома. Но на медведей выстрелы не произвели никакого впечатления.
– Непуганые, – прокомментировал главный механик.
Дмитрий Николаевич прицелился, и длинная очередь заплясала на асбестовых листах, укрывающих избу. Рёв на мгновение стих, а потом возобновился с ещё большей силой.
– Стреляй по ним, командир! – произнёс разволновавшийся Валентиныч.
– Да вроде как нельзя! Красная книга!
– Да какая к чёрту книга! Стреляй, Николаич, не могу смотреть!
Командир решительно прижал приклад к плечу. «Действительно, где она, эта Красная книга? И когда ещё появится? Это в своём времени за такую стрельбу можно срок схлопотать. А здесь всё простительно». Он прицелился в стену, прикидывая, где сейчас должна быть медвежья голова, но медведи вдруг попятились и вылезли из дверей. То ли почувствовав невидимую опасность, то ли закончив своё кровавое дело, они с достоинством, неспешно пошли прочь и вскоре исчезли за снежным бруствером. Дмитрий Николаевич опустил автомат и, переведя дух, произнёс громко, чтобы слышали все:
– С лодки никому ни шагу! На берег только с моего разрешения! Догружаем, что осталось, и уходим. Отдых отменяется!
Никто не проронил ни слова, и вскоре мостик опустел. Потрясённый Максим продолжал смотреть на берег. Поднявшись наверх в лёгкой робе подводника, он уже порядком продрог, но никак не мог оторвать взгляд от злополучной избы. Обернувшись, он увидел рядом улыбающегося Акопяна.
– А ты что здесь делаешь?
– Меня назначили верхним вахтенным! – гордо ответил Рафик.
– А-а-а… ну смотри, только не усни.
– Не, я могу сутками не спать.
– Ну-ну, – многозначительно произнёс Максим. – Видел я, как ты сопишь на вахте. Я пойду в каюту, кофе попью. Зови, если что.