Страница:
Она обожала его.
– Вот и я, – сказал Маккус, когда с уст Файер сорвался стон. – Откройся мне.
Этот мужчина зажег в ней пламя страсти, которое только он один и мог теперь утолить. Файер обняла своего любовника, зная, что сейчас они вознесутся на пик наслаждения. Она вонзила ногти в его спину, изогнувшись ему навстречу, и начала кричать. Казалось, всю ее окутал яркий солнечный свет. Маккус, похоже, переживал такие же ощущения, потому что он весь напрягся и замер, пытаясь продлить миг удовольствия. Спустя несколько секунд он погрузился в нее еще глубже и сдался в плен своей страсти, извергнув в лоно Файер горячую лаву.
Положив голову ей на грудь, Маккус открыл глаза. Он слышал бешеный стук ее сердца. Он был все еще погружен в нее, но ощущал такую истому, что не мог заставить себя даже шевельнуться.
– Ты не собираешься снять с меня повязку? – лениво осведомилась Файер.
Ее больше не терзали страхи и сомнения.
– Ты знаешь, любовь моя, мне кажется, пришло время, чтобы ты прозрела.
Он потянулся к повязке и сорвал ее.
Файер заморгала, привыкая к свету. По ее взгляду Маккус понял, что она узнала место, куда он ее привел. Если бы он все еще не лежал на ней, она бы встала.
– Ты привел меня сюда? – недоуменно воскликнула она. – Мы предавались любви в храме лорда Денингза?
Несмотря на только что пережитый оргазм, Маккус чувствовал, как его плоть все еще напряжена. Приподнявшись на локтях, он осознал, что ему не хочется отпускать ее. Если их слияние прекратится, очарование вечера будет нарушено, внезапно подумал он. Ему не хотелось расставаться с ней ни на минуту. Им только что довелось пережить опыт, который слишком много значил для него.
У него были женщины и до Файер. Но с ними он испытывал совершенно другие ощущения, и после близости ему хотелось скрыться. Его манило будущее, в котором для его случайных избранниц не было места. Ему не терпелось начать новый роман, как только он чувствовал, что былая страсть исчерпала себя.
– Я не могу поверить, что ты привел меня сюда, – в голосе Файер звучало потрясение. На ее лице отразился и ужас, и удовлетворение одновременно. – Скажи мне, что никто не догадывается, где мы.
– Только наш стражник...
– Что? – закричала она.
– Прошу тебя, моя королева, не волнуйся, – усмехаясь, ответил Маккус и еще крепче прижался к Файер, которая начала яростно извиваться под ним. – Я не хотел, чтобы ты вспоминала Стэндиша снова и снова, поэтому решил, что здесь мне удастся заставить тебя забыть о нем. Я не переживал, что лорд Денингз приведет сюда гостей, но все же опасался, что нас могут застать, поэтому щедро заплатил одному слуге.
– Ты опять подкупаешь слуг? – стиснув зубы, произнесла она. Он уже убедился в надежности этого способа и не собирался отказываться от него только потому, что его не одобряла Файер.
– Пока мы ужинали, слуга принес сюда постель и зажег фонари.
Маккус не стал распространяться по поводу того, что они были не первой парой, которой приглянулся новый храм Денингзов как идеальное место для романтических свиданий. Но Файер все еще чувствовала неловкость.
– Этот человек далеко отсюда? – спросила она взволнованным шепотом.
Маккус рассмеялся.
– Слуга следит за храмом, а не за нами. Поверь мне, ты в полной безопасности.
Страх исчез с ее лица.
– Странно, но я тебе верю.
Ее признание тронуло его до глубины души. Он понимал, что после истории со Стэндишем ей было трудно, как никому другому. Файер пришлось совершить огромное усилие над собой, чтобы поверить в него.
Она раскрыла от удивления глаза, когда стержень Маккуса вновь пришел в движение, все еще находясь в ее лоне.
– О! – только и воскликнула она, охваченная стыдливым порывом.
На лице Маккуса мелькнула улыбка.
– Ты творишь чудеса. Я хочу тебя снова, – заявил он.
– Правда?
Маккус с готовностью доказал ей это, и она восхищенно посмотрела на своего возлюбленного.
– С тобой, Файер, мое желание бесконечно.
С этими словами он поцеловал красную метку, оставленную им на ее груди.
Она неожиданно отвернулась. Маккус задумался. Может, он повторил слова подлого предателя Стэндиша? Или это вызвано чем-то другим? Он не дал себе труда терзаться долгими сомнениями и в одно мгновение перекатился на спину, так что Файер в считанные секунды оказалась сверху.
Игриво притронувшись к ее груди, он преподнес ей еще один урок в искусстве любви. Маккус уже предвкушал новые удовольствия.
– Миледи, вы знаете, что делать. Оседлайте меня, как следует.
* * *
– Ты расскажешь мне эту историю? – сонно спросила Файер, нежась в объятиях Маккуса спустя час.
После яростной любовной схватки она плотнее прижалась к нему, и они погрузились в сладкое забытье. Хотя Маккус понимал, что они не могут оставаться здесь всю ночь, он не в силах был заставить себя даже шелохнуться. Изнеможение словно сковало его.
– Какую историю, колдунья? – отозвался Маккус, тронув ее плечо. – Я боюсь, что я слишком избаловал тебя похвалами. Я обожаю тебя, боготворю тебя и не мыслю жизни без тебя. Ты моя с головы до кончиков пальцев на ногах.
Файер в ответ лишь изогнулась в его объятиях. В это невозможно было поверить, но леди Файер Карлайл была очаровательной искусительницей, и его член, до этого мирно дремавший, вдруг снова пришел в движение и начал расти на ее глазах.
– Нет, я не об этом, – поворачиваясь к нему, сказала она. – Я хотела услышать историю твоих шрамов. Я заметила, что у тебя есть несколько шрамов и на спине.
Маккус уже сталкивался с любопытными любовницами. Обычно он отвлекал их, и ему невольно захотелось повторить тот же трюк и с Файер. Но она заметила его сомнения и пристально посмотрела ему в глаза.
– Я уже говорил тебе, что у меня было очень непростое прошлое, – проворчал он в ответ.
Файер убрала прядь волос с его лица и сказала:
– Об этом я и сама догадалась бы.
– Я не знаю своей матери. Сеймус никогда о ней не рассказывал, – начал Маккус, мысленно прикинув, что он может открыть Файер, а что должен оставить в тайне.
– Сеймус? – повторила она.
– Сеймус Броули, мой отец. Он был матросом. Зная, с какими женщинами он общался, мне остается предположить, что моя мать была просто одной из тех шлюх, которые встречались на его пути. С той лишь разницей, что она забеременела.
– Он воспитал тебя один, – сказала Файер.
– Он говорит, что из-за меня бросил море. Может, так и было, хотя, учитывая его характер и любовь к выпивке, я думаю, что его выгнали за буйный нрав.
На ее лице отразился ужас.
– Он бил тебя?
– Когда алкоголь затуманивал его сознание, отец переставал соображать.
Файер осторожно коснулась его шрамов и спросила:
– Те отметины на спине тоже память о нем? – Маккус хмыкнул в ответ.
– Успокойся, любовь моя. Это случилось много лет назад.
– Он бил собственного сына? – ее голос звучал угрожающе. Она готова была обвинять человека, которого ни разу не видела.
– Файер, меня били так часто, что я не поручился бы, какие шрамы и когда мне достались.
В ее глазах появились слезы.
– О, не плачь. Ты заставляешь меня страдать. Теперь это не имеет никакого значения, – растроганно произнес Маккус.
– Но у него не было никакого права избивать тебя, – гневно отозвалась она.
Файер была воплощением невинности. Она и понятия не имела, как жестоко может иногда обращаться судьба с детьми бедняков.
– Я его ненавидел, но мне даже в голову не приходило, что он не должен этого делать. Когда отец женился на Саре Макадаме и она родила ему Тревора, он остепенился. Но это продлилось недолго. Сеймус вернулся к занятиям контрабандой, а вслед за этим – к выпивке и шлюхам. Сара умерла, когда мне было семнадцать. Она была очень любящей и доброй женщиной. Мой отец погубил молодую и цветущую женщину, но он всегда так поступал с близкими, не щадя никого, – с горечью сказал Маккус.
Файер зарылась ему в плечо.
– Ты любил ее.
– Да, конечно, – ответил он, впервые всерьез задумавшись над своими чувствами к этой женщине. – Она была мне матерью.
Файер провела пальцем по шраму, оставшемуся после пулевого ранения. Маккус чувствовал, что она не решается задать ему следующий вопрос.
– Ты хочешь узнать именно эту историю?
– Я понимаю, что об этом больно говорить, поэтому не настаиваю, – поспешно отозвалась она.
Маккус накрыл ее руку своей.
– Когда ты назвала меня Маком Броули, контрабандистом, я подумал, что Тревор посвятил тебя в некоторые детали моего прошлого.
Файер вздохнула.
– Немного.
Он понял, что она не хочет говорить об этом. По всей видимости, ей было неприятно вспоминать, как он впал в ярость, увидев ее и брата в собственной гостиной.
– Думаю, что ты уже не однажды собиралась нарушить молчание и затронуть эту тему. Я же знаю, какая ты любопытная лисичка.
Файер посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, чем вызвана смена его настроения.
– Маккус, мне очень хочется узнать о тебе как можно больше, но я понимаю, что мое любопытство, касающееся твоего прошлого, вызывает раздражение.
Маккус осознавал, что, если он решил завоевать ее доверие, ему следует быть предельно искренним.
– Я уже говорил, что мой отец занимался контрабандой. У меня же оказался к этому делу просто врожденный талант.
Маккус вспомнил, как Сеймус закатывал истерики, обвиняя его в том, что он ведет нечестную игру с собственным отцом, хотя на самом деле просто завидовал своему сыну.
– Когда мне было всего шесть, я отправился с ним в первый рейд.
– Ты был контрабандистом в таком юном возрасте? – ошеломленно спросила Файер.
Он пожал плечами.
– Конечно, я стал им, когда подрос. Но потом, осознав, насколько это неблаговидное занятие, я бросил его.
Он явно что-то недоговаривает, подумала Файер, и сказала:
– Очевидно, кто-то выстрелил в тебя, потому что ты перешел ему дорогу.
Все было намного сложнее. Но ее наверняка шокировала бы неприглядная правда, которую узнал Маккус, поэтому он решил ограничиться лишь несколькими деталями.
– Однажды вечером я вел своих людей, но нам устроили засаду. Я больше ничего не помню. Только взрывы и бездыханные тела вокруг. Все горело. Меня вынесло на берег. Я был весь в крови и не успел прийти в себя, когда ко мне подъехали всадники. Один из них был вооружен.
В свете желтого пламени свечей зеленые глаза Файер сверкали от ужаса, когда он описывал тот памятный вечер.
– Они выстрелили в тебя и оставили на берегу? – Маккус погладил ее бедро и сказал:
– Мне повезло. Они подумали, что я мертв. Если бы они решили добить меня, им бы легко это удалось. Я потерял много крови. Жизнь меня не баловала, но судьба подарила мне новый шанс.
– Эти люди... Они были наказаны?
Он раздраженно провел рукой по волосам. Как тяжело говорить правду, когда приходится отвечать на вопросы, которые разбивают твое сердце! Но Маккус не собирался в очередной раз уходить от ответа.
– Спустя три месяца арестовали троих. В ту ночь погибло пятьдесят человек. И это преступление требовало возмездия. Виновных повесили.
Маккус резко встал. Он протянул ей сорочку и сказал:
– Нам пора возвращаться. Если мы не будем осторожны, наше отсутствие станет заметным.
Файер робко улыбнулась.
– Маккус, я не хотела тебя расстроить.
– Я не расстроен, сокровище мое, – сказал он, собирая свои вещи. – Я просто очень редко возвращаюсь к воспоминаниям о своей прежней жизни. Признаться, раньше меня каждую ночь мучили кошмары.
Файер вздохнула.
– Я чувствовал свою вину за то, что произошло, – продолжил Маккус. – Я знал, что должен переписать историю своей жизни и наказать тех, кто проявил такую невероятную жестокость к моим людям. И все это ради денег.
Файер смотрела на него, словно завороженная. Положив руку ему на плечо, она сказала:
– Но ты же говорил, что виновные были арестованы и наказаны за свои преступления.
Ругая себя за то, что не умеет держать язык за зубами, Маккус склонился к ней и заглянул в глаза.
– Да, именно так я и сказал. – Он поцеловал ее, а потом, отстранившись, тихо произнес: – Вот почему я стараюсь избегать разговоров о том времени и о том пляже. У меня нет желания погружаться в прошлое, которое я не в силах изменить.
– Ты очень достойный человек, Маккус Броули, – сказала Файер.
Ее глаза блестели, как два бездонных зеленых колодца.
Он позволил ей увидеть шрамы не только на своем теле, но и те, что остались в его сердце. Файер ответила ему искренностью, проявив невиданную душевную щедрость: она не отвернулась от него. Нет, ей хотелось исцелить его.
На губах Маккуса появилась улыбка. Желая отвлечь ее от мрачных мыслей, он сказал:
– О, моя красавица, если ты стараешься соблазнить меня, то я сумею устоять против твоих чар.
Однако его возбужденная плоть свидетельствовала о том, что он лукавит. Маккус не мог отвести от нее взгляда. Ему нравилось, что она смотрит на него с таким вожделением. Файер спустила узкую бретельку, и невесомая ткань послушно сползла с плеча, обнажая грудь девушки.
– Неужели мне не удастся тебя переубедить? – прошептала она.
– Ради тебя я готов изменить решение, – ответил Маккус, дрожа от нетерпения.
– Я хочу оказать тебе ответную услугу, – сказала Файер и опустилась перед ним на колени.
Маккус закрыл глаза. Она провела языком по его горячей плоти и поцеловала рвущийся наружу стержень, изощренно лаская его. Он и мечтать не смел о том, чтобы Файер, эта рафинированная леди, одарила его с такой королевской щедростью. Доведенный до экстаза, Маккус подумал, что если она остановится, то он умрет на месте.
У него в памяти мелькнула мысль, что их могут хватиться в любой момент, но Файер заставила его забыть о всяком благоразумии. Ее язык лишал его сил. Он не мог бы противиться ей, даже если бы захотел. Маккус решил, что на этот раз он охотно уступит Файер и позволит делать все, что ей заблагорассудится.
ГЛАВА 15
– Вот и я, – сказал Маккус, когда с уст Файер сорвался стон. – Откройся мне.
Этот мужчина зажег в ней пламя страсти, которое только он один и мог теперь утолить. Файер обняла своего любовника, зная, что сейчас они вознесутся на пик наслаждения. Она вонзила ногти в его спину, изогнувшись ему навстречу, и начала кричать. Казалось, всю ее окутал яркий солнечный свет. Маккус, похоже, переживал такие же ощущения, потому что он весь напрягся и замер, пытаясь продлить миг удовольствия. Спустя несколько секунд он погрузился в нее еще глубже и сдался в плен своей страсти, извергнув в лоно Файер горячую лаву.
Положив голову ей на грудь, Маккус открыл глаза. Он слышал бешеный стук ее сердца. Он был все еще погружен в нее, но ощущал такую истому, что не мог заставить себя даже шевельнуться.
– Ты не собираешься снять с меня повязку? – лениво осведомилась Файер.
Ее больше не терзали страхи и сомнения.
– Ты знаешь, любовь моя, мне кажется, пришло время, чтобы ты прозрела.
Он потянулся к повязке и сорвал ее.
Файер заморгала, привыкая к свету. По ее взгляду Маккус понял, что она узнала место, куда он ее привел. Если бы он все еще не лежал на ней, она бы встала.
– Ты привел меня сюда? – недоуменно воскликнула она. – Мы предавались любви в храме лорда Денингза?
Несмотря на только что пережитый оргазм, Маккус чувствовал, как его плоть все еще напряжена. Приподнявшись на локтях, он осознал, что ему не хочется отпускать ее. Если их слияние прекратится, очарование вечера будет нарушено, внезапно подумал он. Ему не хотелось расставаться с ней ни на минуту. Им только что довелось пережить опыт, который слишком много значил для него.
У него были женщины и до Файер. Но с ними он испытывал совершенно другие ощущения, и после близости ему хотелось скрыться. Его манило будущее, в котором для его случайных избранниц не было места. Ему не терпелось начать новый роман, как только он чувствовал, что былая страсть исчерпала себя.
– Я не могу поверить, что ты привел меня сюда, – в голосе Файер звучало потрясение. На ее лице отразился и ужас, и удовлетворение одновременно. – Скажи мне, что никто не догадывается, где мы.
– Только наш стражник...
– Что? – закричала она.
– Прошу тебя, моя королева, не волнуйся, – усмехаясь, ответил Маккус и еще крепче прижался к Файер, которая начала яростно извиваться под ним. – Я не хотел, чтобы ты вспоминала Стэндиша снова и снова, поэтому решил, что здесь мне удастся заставить тебя забыть о нем. Я не переживал, что лорд Денингз приведет сюда гостей, но все же опасался, что нас могут застать, поэтому щедро заплатил одному слуге.
– Ты опять подкупаешь слуг? – стиснув зубы, произнесла она. Он уже убедился в надежности этого способа и не собирался отказываться от него только потому, что его не одобряла Файер.
– Пока мы ужинали, слуга принес сюда постель и зажег фонари.
Маккус не стал распространяться по поводу того, что они были не первой парой, которой приглянулся новый храм Денингзов как идеальное место для романтических свиданий. Но Файер все еще чувствовала неловкость.
– Этот человек далеко отсюда? – спросила она взволнованным шепотом.
Маккус рассмеялся.
– Слуга следит за храмом, а не за нами. Поверь мне, ты в полной безопасности.
Страх исчез с ее лица.
– Странно, но я тебе верю.
Ее признание тронуло его до глубины души. Он понимал, что после истории со Стэндишем ей было трудно, как никому другому. Файер пришлось совершить огромное усилие над собой, чтобы поверить в него.
Она раскрыла от удивления глаза, когда стержень Маккуса вновь пришел в движение, все еще находясь в ее лоне.
– О! – только и воскликнула она, охваченная стыдливым порывом.
На лице Маккуса мелькнула улыбка.
– Ты творишь чудеса. Я хочу тебя снова, – заявил он.
– Правда?
Маккус с готовностью доказал ей это, и она восхищенно посмотрела на своего возлюбленного.
– С тобой, Файер, мое желание бесконечно.
С этими словами он поцеловал красную метку, оставленную им на ее груди.
Она неожиданно отвернулась. Маккус задумался. Может, он повторил слова подлого предателя Стэндиша? Или это вызвано чем-то другим? Он не дал себе труда терзаться долгими сомнениями и в одно мгновение перекатился на спину, так что Файер в считанные секунды оказалась сверху.
Игриво притронувшись к ее груди, он преподнес ей еще один урок в искусстве любви. Маккус уже предвкушал новые удовольствия.
– Миледи, вы знаете, что делать. Оседлайте меня, как следует.
* * *
– Ты расскажешь мне эту историю? – сонно спросила Файер, нежась в объятиях Маккуса спустя час.
После яростной любовной схватки она плотнее прижалась к нему, и они погрузились в сладкое забытье. Хотя Маккус понимал, что они не могут оставаться здесь всю ночь, он не в силах был заставить себя даже шелохнуться. Изнеможение словно сковало его.
– Какую историю, колдунья? – отозвался Маккус, тронув ее плечо. – Я боюсь, что я слишком избаловал тебя похвалами. Я обожаю тебя, боготворю тебя и не мыслю жизни без тебя. Ты моя с головы до кончиков пальцев на ногах.
Файер в ответ лишь изогнулась в его объятиях. В это невозможно было поверить, но леди Файер Карлайл была очаровательной искусительницей, и его член, до этого мирно дремавший, вдруг снова пришел в движение и начал расти на ее глазах.
– Нет, я не об этом, – поворачиваясь к нему, сказала она. – Я хотела услышать историю твоих шрамов. Я заметила, что у тебя есть несколько шрамов и на спине.
Маккус уже сталкивался с любопытными любовницами. Обычно он отвлекал их, и ему невольно захотелось повторить тот же трюк и с Файер. Но она заметила его сомнения и пристально посмотрела ему в глаза.
– Я уже говорил тебе, что у меня было очень непростое прошлое, – проворчал он в ответ.
Файер убрала прядь волос с его лица и сказала:
– Об этом я и сама догадалась бы.
– Я не знаю своей матери. Сеймус никогда о ней не рассказывал, – начал Маккус, мысленно прикинув, что он может открыть Файер, а что должен оставить в тайне.
– Сеймус? – повторила она.
– Сеймус Броули, мой отец. Он был матросом. Зная, с какими женщинами он общался, мне остается предположить, что моя мать была просто одной из тех шлюх, которые встречались на его пути. С той лишь разницей, что она забеременела.
– Он воспитал тебя один, – сказала Файер.
– Он говорит, что из-за меня бросил море. Может, так и было, хотя, учитывая его характер и любовь к выпивке, я думаю, что его выгнали за буйный нрав.
На ее лице отразился ужас.
– Он бил тебя?
– Когда алкоголь затуманивал его сознание, отец переставал соображать.
Файер осторожно коснулась его шрамов и спросила:
– Те отметины на спине тоже память о нем? – Маккус хмыкнул в ответ.
– Успокойся, любовь моя. Это случилось много лет назад.
– Он бил собственного сына? – ее голос звучал угрожающе. Она готова была обвинять человека, которого ни разу не видела.
– Файер, меня били так часто, что я не поручился бы, какие шрамы и когда мне достались.
В ее глазах появились слезы.
– О, не плачь. Ты заставляешь меня страдать. Теперь это не имеет никакого значения, – растроганно произнес Маккус.
– Но у него не было никакого права избивать тебя, – гневно отозвалась она.
Файер была воплощением невинности. Она и понятия не имела, как жестоко может иногда обращаться судьба с детьми бедняков.
– Я его ненавидел, но мне даже в голову не приходило, что он не должен этого делать. Когда отец женился на Саре Макадаме и она родила ему Тревора, он остепенился. Но это продлилось недолго. Сеймус вернулся к занятиям контрабандой, а вслед за этим – к выпивке и шлюхам. Сара умерла, когда мне было семнадцать. Она была очень любящей и доброй женщиной. Мой отец погубил молодую и цветущую женщину, но он всегда так поступал с близкими, не щадя никого, – с горечью сказал Маккус.
Файер зарылась ему в плечо.
– Ты любил ее.
– Да, конечно, – ответил он, впервые всерьез задумавшись над своими чувствами к этой женщине. – Она была мне матерью.
Файер провела пальцем по шраму, оставшемуся после пулевого ранения. Маккус чувствовал, что она не решается задать ему следующий вопрос.
– Ты хочешь узнать именно эту историю?
– Я понимаю, что об этом больно говорить, поэтому не настаиваю, – поспешно отозвалась она.
Маккус накрыл ее руку своей.
– Когда ты назвала меня Маком Броули, контрабандистом, я подумал, что Тревор посвятил тебя в некоторые детали моего прошлого.
Файер вздохнула.
– Немного.
Он понял, что она не хочет говорить об этом. По всей видимости, ей было неприятно вспоминать, как он впал в ярость, увидев ее и брата в собственной гостиной.
– Думаю, что ты уже не однажды собиралась нарушить молчание и затронуть эту тему. Я же знаю, какая ты любопытная лисичка.
Файер посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, чем вызвана смена его настроения.
– Маккус, мне очень хочется узнать о тебе как можно больше, но я понимаю, что мое любопытство, касающееся твоего прошлого, вызывает раздражение.
Маккус осознавал, что, если он решил завоевать ее доверие, ему следует быть предельно искренним.
– Я уже говорил, что мой отец занимался контрабандой. У меня же оказался к этому делу просто врожденный талант.
Маккус вспомнил, как Сеймус закатывал истерики, обвиняя его в том, что он ведет нечестную игру с собственным отцом, хотя на самом деле просто завидовал своему сыну.
– Когда мне было всего шесть, я отправился с ним в первый рейд.
– Ты был контрабандистом в таком юном возрасте? – ошеломленно спросила Файер.
Он пожал плечами.
– Конечно, я стал им, когда подрос. Но потом, осознав, насколько это неблаговидное занятие, я бросил его.
Он явно что-то недоговаривает, подумала Файер, и сказала:
– Очевидно, кто-то выстрелил в тебя, потому что ты перешел ему дорогу.
Все было намного сложнее. Но ее наверняка шокировала бы неприглядная правда, которую узнал Маккус, поэтому он решил ограничиться лишь несколькими деталями.
– Однажды вечером я вел своих людей, но нам устроили засаду. Я больше ничего не помню. Только взрывы и бездыханные тела вокруг. Все горело. Меня вынесло на берег. Я был весь в крови и не успел прийти в себя, когда ко мне подъехали всадники. Один из них был вооружен.
В свете желтого пламени свечей зеленые глаза Файер сверкали от ужаса, когда он описывал тот памятный вечер.
– Они выстрелили в тебя и оставили на берегу? – Маккус погладил ее бедро и сказал:
– Мне повезло. Они подумали, что я мертв. Если бы они решили добить меня, им бы легко это удалось. Я потерял много крови. Жизнь меня не баловала, но судьба подарила мне новый шанс.
– Эти люди... Они были наказаны?
Он раздраженно провел рукой по волосам. Как тяжело говорить правду, когда приходится отвечать на вопросы, которые разбивают твое сердце! Но Маккус не собирался в очередной раз уходить от ответа.
– Спустя три месяца арестовали троих. В ту ночь погибло пятьдесят человек. И это преступление требовало возмездия. Виновных повесили.
Маккус резко встал. Он протянул ей сорочку и сказал:
– Нам пора возвращаться. Если мы не будем осторожны, наше отсутствие станет заметным.
Файер робко улыбнулась.
– Маккус, я не хотела тебя расстроить.
– Я не расстроен, сокровище мое, – сказал он, собирая свои вещи. – Я просто очень редко возвращаюсь к воспоминаниям о своей прежней жизни. Признаться, раньше меня каждую ночь мучили кошмары.
Файер вздохнула.
– Я чувствовал свою вину за то, что произошло, – продолжил Маккус. – Я знал, что должен переписать историю своей жизни и наказать тех, кто проявил такую невероятную жестокость к моим людям. И все это ради денег.
Файер смотрела на него, словно завороженная. Положив руку ему на плечо, она сказала:
– Но ты же говорил, что виновные были арестованы и наказаны за свои преступления.
Ругая себя за то, что не умеет держать язык за зубами, Маккус склонился к ней и заглянул в глаза.
– Да, именно так я и сказал. – Он поцеловал ее, а потом, отстранившись, тихо произнес: – Вот почему я стараюсь избегать разговоров о том времени и о том пляже. У меня нет желания погружаться в прошлое, которое я не в силах изменить.
– Ты очень достойный человек, Маккус Броули, – сказала Файер.
Ее глаза блестели, как два бездонных зеленых колодца.
Он позволил ей увидеть шрамы не только на своем теле, но и те, что остались в его сердце. Файер ответила ему искренностью, проявив невиданную душевную щедрость: она не отвернулась от него. Нет, ей хотелось исцелить его.
На губах Маккуса появилась улыбка. Желая отвлечь ее от мрачных мыслей, он сказал:
– О, моя красавица, если ты стараешься соблазнить меня, то я сумею устоять против твоих чар.
Однако его возбужденная плоть свидетельствовала о том, что он лукавит. Маккус не мог отвести от нее взгляда. Ему нравилось, что она смотрит на него с таким вожделением. Файер спустила узкую бретельку, и невесомая ткань послушно сползла с плеча, обнажая грудь девушки.
– Неужели мне не удастся тебя переубедить? – прошептала она.
– Ради тебя я готов изменить решение, – ответил Маккус, дрожа от нетерпения.
– Я хочу оказать тебе ответную услугу, – сказала Файер и опустилась перед ним на колени.
Маккус закрыл глаза. Она провела языком по его горячей плоти и поцеловала рвущийся наружу стержень, изощренно лаская его. Он и мечтать не смел о том, чтобы Файер, эта рафинированная леди, одарила его с такой королевской щедростью. Доведенный до экстаза, Маккус подумал, что если она остановится, то он умрет на месте.
У него в памяти мелькнула мысль, что их могут хватиться в любой момент, но Файер заставила его забыть о всяком благоразумии. Ее язык лишал его сил. Он не мог бы противиться ей, даже если бы захотел. Маккус решил, что на этот раз он охотно уступит Файер и позволит делать все, что ей заблагорассудится.
ГЛАВА 15
Маккус тихо пробрался в спальню, которую отвели ему хозяева дома, хотя большую часть времени, как оказалось, он в ней не нуждался. После того как в его объятиях побывала Файер, ему трудно было смириться с разлукой. Ему хотелось заснуть со своей возлюбленной, но он понимал, что их приключение в храме слишком затянулось. Они нежно поцеловались на краю сада и расстались. Где-то в глубине дома раздался приглушенный смех. Очевидно, гости лорда Денингза еще не разошлись по своим комнатам, продолжая наслаждаться бренди и неспешной беседой. Маккусу повезло – по пути к себе он не встретил ни единой души. Ему оставалось лишь надеяться, что Файер была так же удачлива.
Он развязал галстук. Когда дело дошло до рубашки, Маккус с удивлением заметил, что в спешке забыл застегнуть пуговицы на вороте. Он с удовольствием отказался бы от галстука, так как считал наведение подобной красоты пустой тратой времени. Однако эту часть туалета было принято носить в высшем обществе, а он не мог проигнорировать приличия. Маккус посмотрел на безнадежно измятый галстук, потянул за его опавшие концы и небрежно бросил на спинку кресла.
Стук в дверь прервал его размышления. Прищурив глаза, он подошел к двери. Для приема посетителей было слишком поздно. Он никого не ждал, кроме Файер. Если она пренебрегла его просьбой и не вернулась к себе в комнату, то рисковала получить от него увесистый шлепок пониже спины. Ее близость будила в нем самые внезапные желания, но он не мог проявлять свои чувства открыто и потому придумывал необыкновенные ухищрения, чтобы выкроить время и побыть с Файер наедине. Маккус был вынужден признать, что в своих уловках он превзошел самого себя. Он был одержим этой красавицей, и ее присутствие лишь распаляло его безрассудное лихачество.
Маккус открыл дверь, приготовившись отчитать дерзкую девчонку. Появление леди, которая ждала его в коридоре, оказалось сюрпризом, к тому же не самым приятным.
– Леди Хипгрейв? Похоже, вы заблудились?
– Нет, мистер Броули.
Графиня все еще была в вечернем платье, в котором он видел ее за ужином. Взгляд светло-голубых глаз женщины скользнул по его пустой, еще не разостланной постели.
– Мне хотелось бы задать вам вопрос. Можно войти? В коридоре довольно прохладно.
Маккус преградил ей путь, небрежно упершись рукой в косяк двери.
– У меня нет желания быть невежливым, миледи. Но в столь поздний час я особенно хорошо должен помнить, что вы замужем.
Смех графини заставил его нервничать. Он опасался, что в коридоре могли оказаться свидетели их ночного разговора.
– Молодой человек, как вы трогательно провинциальны! Я полагаю, что это объясняется тем, что вы совсем недавно вошли в свет. Могу заверить вас, что лорду Хипгрейву все равно, что я делаю и с кем, до тех пор, пока соблюдаются приличия.
Она говорила так, словно хотела напутствовать его На будущее, но в ее глазах читалась явная обида. Маккус сохранял бесстрастное выражение, хотя мысленно признавал, что графиня умела производить потрясающее впечатление. Ее походка, жесты и манера одеваться были подчинены одной цели – покорять мужские сердца. Она в совершенстве владела искусством соблазнения. Маккус понял, что она использует свою красоту как оружие.
Мужчина в ее объятиях был обречен, как муха, попавшая в паутину. При этом жертва не осознавала уготованной ей печальной участи.
Маккус видел графиню насквозь и сумел оценить, на что способна эта женщина.
– Ваш супруг – очень щедрый человек, но, к сожалению, я не могу похвалиться такой же широтой души. Желаю вам спокойной ночи, – вежливо сказал он.
– Но к чему такая спешка, мистер Броули? Неужели мое общество пугает вас? Или, возможно, слишком искушает?
Леди Хипгрейв придвинулась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела.
После ночи, проведенной в объятиях Файер, интимный разговор с графиней казался предательством. Делая вид, что он изрядно позабавлен, Маккус произнес:
– Миледи, вы слишком долго играли с юнцами, поэтому забыли, что настоящий мужчина умеет контролировать себя.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, желая произвести впечатление невинности.
– Я с нетерпением жду мгновения, когда смогу оценить ваши мужские достоинства. Но единственное, чего бы мне хотелось сейчас, – это побеседовать с вами.
– Утром, если вы не возражаете, – сказал Маккус.
– И вас не заинтересует перспектива разговора со мной даже в том случае, если он касается леди Файер Карлайл?
На лице графини заиграла победоносная улыбка, когда он опустил руку, освобождая ей проход.
– О, как мне нравятся благоразумные мужчины!
* * *
Файер испытала облегчение, вернувшись в Лондон. Она отдала распоряжения своей горничной Амели относительно ее вещей, а затем повернулась к дворецкому.
– Как ваши дела, Керди? Нога все еще беспокоит вас? – Слуга страдал ревматизмом. Она заметила, что до их отъезда к Денингзам он прихрамывал на правую ногу.
– Вы так добры, миледи. Кухарка приготовила мне один из своих чудесных эликсиров, и боль прошла, – ответил Керди.
Файер поджала губы, прикинув, сколько виски могло уйти на приготовление этого чудесного эликсира.
– Герцогиня появится после того, как попрощается с лордом Тэммесом.
Вообще-то, когда Файер выходила из экипажа, ее мать как раз спорила с братом.
– Герцог вернулся?
– Да, миледи, – сказал дворецкий, удивив ее.
С умыслом или без, но Файер проводила очень мало времени в обществе отца с тех пор, как он узнал о ее неприятностях с лордом Стэндишем.
– Его светлость был в библиотеке.
– Благодарю вас, Керди. Вы можете подготовиться к встрече герцогини.
Может, появление дворецкого спасет ее несчастного брата от затянувшейся прощальной сцены?
Файер пересекла холл, раздумывая, что могло стать причиной ссоры ее матери с братом. Она не следила за их разговором в экипаже, так как всю дорогу была поглощена тем, что наблюдала за Маккусом. Когда Файер увидела его утром за завтраком, то ожидала встретить мужчину, с которым накануне провела незабываемые часы. Однако вместо страсти в его глазах она натолкнулась на холодность. Маккус старательно избегал ее взгляда. Его вежливость была просто убийственной после того, через что они прошли вместе.
Они оставались у Денингзов полтора дня. Если бы лорд Джаретт присутствовал на праздниках, герцогиня настояла бы на том, чтобы визит растянулся до четырех дней: тогда бы у нее появилась возможность поговорить с юношей после отъезда гостей.
Файер постучала в дверь библиотеки. Услышав строгий голос отца, который разрешал войти, она толкнула дверь.
– О, сэр, мне кажется, я вас знаю. Ваше лицо кажется мне знакомым, – поддразнивая герцога, сказала она, продолжая стоять на пороге.
– Моя любимая Файер! – воскликнул он, раскрывая объятия.
Она с радостью побежала ему навстречу. Герцог хмыкнул, удивленный порывом дочери.
– Когда вы вернулись?
– Всего несколько минут назад, – ответила Файер, отстраняясь от него и присаживаясь в кресло у стола.
– И твоя мать? – спросил герцог, просматривая бумаги, которые занимали его внимание до ее появления в кабинете.
– Она сидит в экипаже. Они с Тэмом... выясняют возникшее между ними недоразумение, – сказала Файер, стараясь быть дипломатичной.
Но герцога трудно было обмануть. Он пристально посмотрел на дочь и сказал:
– Ругаются, как портовые грузчики? – Файер всплеснула руками и засмеялась.
– Папа, как ты думаешь, что бы сказала мама, если бы услышала, что ты сравнил ее с портовым грузчиком?
Герцог подмигнул ей.
– Мы можем сохранить это в тайне. – Закончив с бумагами, он отложил их в сторону.
– Вы хорошо погостили у лорда и леди Денингз? Я думал, что вы задержитесь там подольше.
Она вытянула ноги, так как от долгого сидения в экипаже все ее тело затекло.
– Конечно, праздники были устроены, как всегда, великолепно, но герцогиня пригласила еще одного джентльмена, чтобы он составил нам компанию. А потом, наверное, решила, что навязывать мистеру Броули длительный визит было бы с ее стороны невежливо.
Отец спокойно отреагировал на эту новость. То, что с ними ездил незнакомый джентльмен, его, похоже, совсем не волновало.
– А кто такой этот мистер Броули? – спросил он с легким любопытством.
– Это друг лорда Эмана. Меня ему представили... – она оборвала себя на полуслове, сообразив, что не стоит выбалтывать отцу историю их знакомства, потому что тогда ей придется рассказать ему и об их походе в магазин с лордом Крешеттом. – Это не так уж важно. Просто мама благоволит этому молодому человеку. Он занят поисками невесты из приличной семьи. Ты же знаешь, с каким энтузиазмом она воспринимает подобные миссии. Думаю, что все незамужние барышни, которые присутствовали у Денингзов, прошли самый строгий отбор.
Герцог рассмеялся, зная, с какой настойчивостью умеет действовать его жена.
– Я уверен, что с помощью герцогини мистер Броули найдет себе блестящую партию.
Файер улыбнулась, но ее веселье было напускным.
– Я предсказала, что это случится к осени.
Если Маккус женится, это будет означать конец их отношений. Даже если он пожелает продолжить встречаться с ней, она откажется от столь щедрого дара. Файер не хотела быть любовницей женатого мужчины.
– Я рад, что ты поехала к Денингзам. После истории со Стэндишем я боялся, что ты будешь прятаться от света.
– Я выходила в свет, папа, – возразила Файер. – Просто мы с тобой в последнее время почти не виделись. Это наталкивает меня на мысль, что ты избегаешь встреч со мной!
Файер знала, что ее упреки несправедливы. Отец вел себя в привычной для него манере. В этом сезоне главной его заботой была леди Талемон. До этого свободное время герцога было занято общением с леди Хипгрейв. Файер сбилась со счета, вспоминая бесконечную вереницу красивых женщин, в объятиях которых ее отец находил утешение, забывая о семье.
Герцогиня же в это время решила посвятить себя лорду Крешетту. Но были, конечно, и другие мужчины. Файер закрыла глаза, пытаясь подавить чувство злости, вызванное поведением родителей. Но они вели привычный для себя образ жизни. Это Файер изменилась. Ее маленький мир рухнул в одночасье только потому, что она выбрала на роль возлюбленного не того мужчину.
Она не знала, как воспринимать происшедшее. Что это – благословение или проклятие? Маккус вошел в ее жизнь после того, как она совершила самую большую ошибку, но он не стал скрывать, что у него имеются и свои планы. Когда он рассказал ей о своем детстве и о первых годах его жизни в Лондоне, Файер ужаснулась. Она не станет вести себя подобно злобной леди Хипгрейв, которая не может простить бросившего ее любовника. Файер вновь вспомнила молчание Маккуса, его странное поведение в экипаже. Возможно, он просто хотел оборвать их отношения, но не знал, как это сделать.
Герцог нахмурил брови.
– Дитя мое, к чему такие разговоры?!
Он отодвинул стул и сделал дочери знак подойти поближе. Файер спрыгнула со своего места и обошла письменный стол. Она села отцу на колени, как в детстве, когда была маленькой девочкой, и прижалась щекой к его плечу.
Он развязал галстук. Когда дело дошло до рубашки, Маккус с удивлением заметил, что в спешке забыл застегнуть пуговицы на вороте. Он с удовольствием отказался бы от галстука, так как считал наведение подобной красоты пустой тратой времени. Однако эту часть туалета было принято носить в высшем обществе, а он не мог проигнорировать приличия. Маккус посмотрел на безнадежно измятый галстук, потянул за его опавшие концы и небрежно бросил на спинку кресла.
Стук в дверь прервал его размышления. Прищурив глаза, он подошел к двери. Для приема посетителей было слишком поздно. Он никого не ждал, кроме Файер. Если она пренебрегла его просьбой и не вернулась к себе в комнату, то рисковала получить от него увесистый шлепок пониже спины. Ее близость будила в нем самые внезапные желания, но он не мог проявлять свои чувства открыто и потому придумывал необыкновенные ухищрения, чтобы выкроить время и побыть с Файер наедине. Маккус был вынужден признать, что в своих уловках он превзошел самого себя. Он был одержим этой красавицей, и ее присутствие лишь распаляло его безрассудное лихачество.
Маккус открыл дверь, приготовившись отчитать дерзкую девчонку. Появление леди, которая ждала его в коридоре, оказалось сюрпризом, к тому же не самым приятным.
– Леди Хипгрейв? Похоже, вы заблудились?
– Нет, мистер Броули.
Графиня все еще была в вечернем платье, в котором он видел ее за ужином. Взгляд светло-голубых глаз женщины скользнул по его пустой, еще не разостланной постели.
– Мне хотелось бы задать вам вопрос. Можно войти? В коридоре довольно прохладно.
Маккус преградил ей путь, небрежно упершись рукой в косяк двери.
– У меня нет желания быть невежливым, миледи. Но в столь поздний час я особенно хорошо должен помнить, что вы замужем.
Смех графини заставил его нервничать. Он опасался, что в коридоре могли оказаться свидетели их ночного разговора.
– Молодой человек, как вы трогательно провинциальны! Я полагаю, что это объясняется тем, что вы совсем недавно вошли в свет. Могу заверить вас, что лорду Хипгрейву все равно, что я делаю и с кем, до тех пор, пока соблюдаются приличия.
Она говорила так, словно хотела напутствовать его На будущее, но в ее глазах читалась явная обида. Маккус сохранял бесстрастное выражение, хотя мысленно признавал, что графиня умела производить потрясающее впечатление. Ее походка, жесты и манера одеваться были подчинены одной цели – покорять мужские сердца. Она в совершенстве владела искусством соблазнения. Маккус понял, что она использует свою красоту как оружие.
Мужчина в ее объятиях был обречен, как муха, попавшая в паутину. При этом жертва не осознавала уготованной ей печальной участи.
Маккус видел графиню насквозь и сумел оценить, на что способна эта женщина.
– Ваш супруг – очень щедрый человек, но, к сожалению, я не могу похвалиться такой же широтой души. Желаю вам спокойной ночи, – вежливо сказал он.
– Но к чему такая спешка, мистер Броули? Неужели мое общество пугает вас? Или, возможно, слишком искушает?
Леди Хипгрейв придвинулась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела.
После ночи, проведенной в объятиях Файер, интимный разговор с графиней казался предательством. Делая вид, что он изрядно позабавлен, Маккус произнес:
– Миледи, вы слишком долго играли с юнцами, поэтому забыли, что настоящий мужчина умеет контролировать себя.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, желая произвести впечатление невинности.
– Я с нетерпением жду мгновения, когда смогу оценить ваши мужские достоинства. Но единственное, чего бы мне хотелось сейчас, – это побеседовать с вами.
– Утром, если вы не возражаете, – сказал Маккус.
– И вас не заинтересует перспектива разговора со мной даже в том случае, если он касается леди Файер Карлайл?
На лице графини заиграла победоносная улыбка, когда он опустил руку, освобождая ей проход.
– О, как мне нравятся благоразумные мужчины!
* * *
Файер испытала облегчение, вернувшись в Лондон. Она отдала распоряжения своей горничной Амели относительно ее вещей, а затем повернулась к дворецкому.
– Как ваши дела, Керди? Нога все еще беспокоит вас? – Слуга страдал ревматизмом. Она заметила, что до их отъезда к Денингзам он прихрамывал на правую ногу.
– Вы так добры, миледи. Кухарка приготовила мне один из своих чудесных эликсиров, и боль прошла, – ответил Керди.
Файер поджала губы, прикинув, сколько виски могло уйти на приготовление этого чудесного эликсира.
– Герцогиня появится после того, как попрощается с лордом Тэммесом.
Вообще-то, когда Файер выходила из экипажа, ее мать как раз спорила с братом.
– Герцог вернулся?
– Да, миледи, – сказал дворецкий, удивив ее.
С умыслом или без, но Файер проводила очень мало времени в обществе отца с тех пор, как он узнал о ее неприятностях с лордом Стэндишем.
– Его светлость был в библиотеке.
– Благодарю вас, Керди. Вы можете подготовиться к встрече герцогини.
Может, появление дворецкого спасет ее несчастного брата от затянувшейся прощальной сцены?
Файер пересекла холл, раздумывая, что могло стать причиной ссоры ее матери с братом. Она не следила за их разговором в экипаже, так как всю дорогу была поглощена тем, что наблюдала за Маккусом. Когда Файер увидела его утром за завтраком, то ожидала встретить мужчину, с которым накануне провела незабываемые часы. Однако вместо страсти в его глазах она натолкнулась на холодность. Маккус старательно избегал ее взгляда. Его вежливость была просто убийственной после того, через что они прошли вместе.
Они оставались у Денингзов полтора дня. Если бы лорд Джаретт присутствовал на праздниках, герцогиня настояла бы на том, чтобы визит растянулся до четырех дней: тогда бы у нее появилась возможность поговорить с юношей после отъезда гостей.
Файер постучала в дверь библиотеки. Услышав строгий голос отца, который разрешал войти, она толкнула дверь.
– О, сэр, мне кажется, я вас знаю. Ваше лицо кажется мне знакомым, – поддразнивая герцога, сказала она, продолжая стоять на пороге.
– Моя любимая Файер! – воскликнул он, раскрывая объятия.
Она с радостью побежала ему навстречу. Герцог хмыкнул, удивленный порывом дочери.
– Когда вы вернулись?
– Всего несколько минут назад, – ответила Файер, отстраняясь от него и присаживаясь в кресло у стола.
– И твоя мать? – спросил герцог, просматривая бумаги, которые занимали его внимание до ее появления в кабинете.
– Она сидит в экипаже. Они с Тэмом... выясняют возникшее между ними недоразумение, – сказала Файер, стараясь быть дипломатичной.
Но герцога трудно было обмануть. Он пристально посмотрел на дочь и сказал:
– Ругаются, как портовые грузчики? – Файер всплеснула руками и засмеялась.
– Папа, как ты думаешь, что бы сказала мама, если бы услышала, что ты сравнил ее с портовым грузчиком?
Герцог подмигнул ей.
– Мы можем сохранить это в тайне. – Закончив с бумагами, он отложил их в сторону.
– Вы хорошо погостили у лорда и леди Денингз? Я думал, что вы задержитесь там подольше.
Она вытянула ноги, так как от долгого сидения в экипаже все ее тело затекло.
– Конечно, праздники были устроены, как всегда, великолепно, но герцогиня пригласила еще одного джентльмена, чтобы он составил нам компанию. А потом, наверное, решила, что навязывать мистеру Броули длительный визит было бы с ее стороны невежливо.
Отец спокойно отреагировал на эту новость. То, что с ними ездил незнакомый джентльмен, его, похоже, совсем не волновало.
– А кто такой этот мистер Броули? – спросил он с легким любопытством.
– Это друг лорда Эмана. Меня ему представили... – она оборвала себя на полуслове, сообразив, что не стоит выбалтывать отцу историю их знакомства, потому что тогда ей придется рассказать ему и об их походе в магазин с лордом Крешеттом. – Это не так уж важно. Просто мама благоволит этому молодому человеку. Он занят поисками невесты из приличной семьи. Ты же знаешь, с каким энтузиазмом она воспринимает подобные миссии. Думаю, что все незамужние барышни, которые присутствовали у Денингзов, прошли самый строгий отбор.
Герцог рассмеялся, зная, с какой настойчивостью умеет действовать его жена.
– Я уверен, что с помощью герцогини мистер Броули найдет себе блестящую партию.
Файер улыбнулась, но ее веселье было напускным.
– Я предсказала, что это случится к осени.
Если Маккус женится, это будет означать конец их отношений. Даже если он пожелает продолжить встречаться с ней, она откажется от столь щедрого дара. Файер не хотела быть любовницей женатого мужчины.
– Я рад, что ты поехала к Денингзам. После истории со Стэндишем я боялся, что ты будешь прятаться от света.
– Я выходила в свет, папа, – возразила Файер. – Просто мы с тобой в последнее время почти не виделись. Это наталкивает меня на мысль, что ты избегаешь встреч со мной!
Файер знала, что ее упреки несправедливы. Отец вел себя в привычной для него манере. В этом сезоне главной его заботой была леди Талемон. До этого свободное время герцога было занято общением с леди Хипгрейв. Файер сбилась со счета, вспоминая бесконечную вереницу красивых женщин, в объятиях которых ее отец находил утешение, забывая о семье.
Герцогиня же в это время решила посвятить себя лорду Крешетту. Но были, конечно, и другие мужчины. Файер закрыла глаза, пытаясь подавить чувство злости, вызванное поведением родителей. Но они вели привычный для себя образ жизни. Это Файер изменилась. Ее маленький мир рухнул в одночасье только потому, что она выбрала на роль возлюбленного не того мужчину.
Она не знала, как воспринимать происшедшее. Что это – благословение или проклятие? Маккус вошел в ее жизнь после того, как она совершила самую большую ошибку, но он не стал скрывать, что у него имеются и свои планы. Когда он рассказал ей о своем детстве и о первых годах его жизни в Лондоне, Файер ужаснулась. Она не станет вести себя подобно злобной леди Хипгрейв, которая не может простить бросившего ее любовника. Файер вновь вспомнила молчание Маккуса, его странное поведение в экипаже. Возможно, он просто хотел оборвать их отношения, но не знал, как это сделать.
Герцог нахмурил брови.
– Дитя мое, к чему такие разговоры?!
Он отодвинул стул и сделал дочери знак подойти поближе. Файер спрыгнула со своего места и обошла письменный стол. Она села отцу на колени, как в детстве, когда была маленькой девочкой, и прижалась щекой к его плечу.