Нет, не понять тебе, как с истомной ломотой листья поворачиваются к солнцу, как нежно скользит по ним ветер. Как цепко и осторожно ползет по веточке гусеница, как щекочет тело муравьиная дорожка! О, как напряжен ствол, как оп жадно пьет соки земли, как дышит, раскинувшись прд небом, и как замирает, успокаивается - когда солнце садится... Да разве понять тебе это напряжение успокоения? И разве не поэтому к ночи, когда последняя птица качнет похолодевшие листья, разве не поэтому вдруг высыпает на них роса? О слезы радости и бессилия! О слезы мощи и печали!
У солнца - солнечные сны;
земные удлиняя тени,
солнцеголовые сыны
к Земле стремительно летели.
Где-то там, за чертой горизонта, в кутерьме метеорной пыли, полыхает иное золото на просторах иной земли.
БОЛЬ ИХ БОЛИ
Земляне не заподозрили ничего неожиданного ни тогда, когда уловили поток частиц, которые они приняли за несколько необычное космическое излучение, ни тогда, когда этот поток превратился в луч, обшаривающий Землю со всех сторон. И только когда луч вошел в атмосферу, сжался до невероятно малых размеров и завис в виде скромного облачка, земляне обнаружили его.
Это было существо с высокоразвитой психикой, явно разумное, способное за тысячные доли секунды глубоко преобразовывать свою "телесную" структуру.
Что представляло собой существо? Облачко, сгусток энергии, волну...
Земляне, пытавшиеся вступить в контакт, предположили, что диалог не получается как раз из-за аморфности пришельца...
Двигаясь во вселенной со скоростью, превышающей световую, МТБ приблизился к заинтересовавшей его планете. Обнаружив на ней жизнь, направил начальству запрос на разрешение колонизировать Ф 187 654, проник сквозь многослойную атмосферу Земли, сжал свое поле до размеров маленького облачка и замер - он ждал ответа.
Цивилизация Торжествующей Воли, возникшая в Дисковидной галактике, со временем развилась в мощный вид Вольфортес Колониалис. Она была на пределе, природные ресурсы истощились - живая материя, почти совсем вытоптанная технологией, вдруг дала знать о себе: грозил голод. Вольфортес Колониалис предпринимал экстренные меры в поисках живой материи во вселенной.
Поэтому МТВ, дитя своей родины, ликовал, обнаружив "съедобную" планету. Согласие начальства на колонизацию пришло незамедлительно, и МТВ плавно опустился на лужайку.
Позволив себе недолгий отдых, МТВ блаженно струился до шелковистой полянке. Ах эти белковые организации! Эти нежные колебания податливых молекулок! Тешьте, тешьте меня! Жить вам осталось недолго.
При этом МТВ быстро и бесстрастно фиксировал обстановку...
Средних размеров планета, но с большими перепадами уровней, с наличием жизни и даже цивилизации.
Па минуту МТВ прислушался к аборигенам, но не понял их тарабарщины и не стал напрятать восприятия. К чему, собственно? Слышано-переслышано на его веку, а все сводится к тому, что каждый хочет жить по-своему, вот и устраивает во вселенной невообразимую пестроту. Порядок жe должен быть всюду один, и и этот порядок устадовит Вольфортес Колониалис. Побеждать и торжествовать, расширяться и властвовать - что может быть величественнее?!
Итак, МТВ предписал земной цивилизации свой путь развития, осталось только претворить его в жизнь.
Для начала следовало подкрепить несколько ослабшую за время путешествия энергосистему. МТВ выдвинул проникальцы, ввел их в микроструктуру травы, кустов, деревьев и стал медленно высасывать.
Место, где приземлился МТВ, лежало у подножия лесистого двугорья полянка в светлом смешанном лесу, пронизанном нежным июньским солнцем. Теперь вокруг МТВ расползалось пыльно-желтое пятно умирающей зелени.
Земляне, следившие за поведением пришельца и безуспешно пытавшиеся вступить с ним в контакт, вынуждены были действовать иначе.
Наблюдая, как пустеет вокруг него пространство, МТВ вдруг ощутил волну сонной одури, Восприятие ослабло, энергетические контуры обмякли.
"Проникли в центральную нервную систему?! - испугался МТВ. Оккупируют центр воли?"
Преодолевая расслабленность, МТВ усилил изолирующий экран.
Прошло несколько мгновений, и МТВ четко увидел две земные выпуклости, покрытые какими-то растениями, и ближе - прихотливой формы деревья.
Сосредоточившись на проникальцах, МТВ раздвинул их шире - желто-бурый круг стал медленно увеличиваться.
Однако почти тут же все окружающее вновь подернулось дымкой, и МТВ стал сонно слабеть, Защитный экран действовал безотказно - откуда же вновь накатывало это странное состояние? Неужто оно уже было в нем?
МТБ втянул проникальцы и приступил к самоочищению. Он чуть не вывернулся наизнанку - так тщательно очищал себя, но по всем параметрам еще ощущалась разбитость и визуары слипались.
МТБ быстро вспомнил инструкцию по самообороне и нашел нужный пункт:
"Если колонизуемые переходят к наркотической контратаке, стремясь блокировать центр воли и превратить МТВ в спящего агнца, с коим намерены договориться:, необходимо выработать в себе механизм упорства (упрямства; целенаправленности), для чего круг деятельности сузить до минимума".
"А значит, я слишком размахнулся. Съежимся, съежимся".
МТБ подобрался, свернулся почти в клубок и приступил к выбору минимальной цели.
Поймал в визуары насекомое, прицеливаясь, присмотрелся, какие у него длинные цепкие ножки.
Сна теперь не было совершенно. Наоборот, все виделось необычно ярко. Но МТБ стал как бы раздваиваться. Только что он видел округлую головку, остренькие сгибы ног, торчащие крылья насекомого. И вдруг эти цепкие ножки как бы перевернулись и выросли, стали плотью МТБ, и все окружающее качнулось перед ним. Мир заиграл остро-проницающим светом. Волна восторга, волна воздуха нодхватила, преобразовала пришельца, он ощутил себя этим земным существом, а волшебная волна то успокаивала, то, неся призывные запахи, толкала ввeрх, - метнулось ввысь, ввысь, торопливо отталкиваясь от воздуха внезапно затрепетавшими твердыми крыльями...
МТВ очнулся от забытья - нельзя, верно, на этой дикой планете так пристально всматриваться! - спохватился, нажал на ядопудьт...
Мир помутнел, волшебная волна отхлынула, липко отяжелевшие крылья ослабли, все сковала мертвящая судорога... - забытье, пустота...
Когда МТВ пришел в себя, не сразу вспомнил, кто он и что с ним случилось... Сон, каждый раз сон, как только МТВ пытался диктовать свою волю!
Тогда МТВ осенила догадка: не надо бороться со сном, надо делать то же, но как бы во сне.
"О звезды моих иебес! Отцы моего разума! Разве не вы одарили меня технологической мощью?! Кто, кто, спрашиваю я, посмеет заточить меия в Черную Дыру? Никто!"
Он настроил свои системы на автоматические действия, сам же не стал противиться забытью.
Но теперь МТВ не просто спал, он видел мучительный сон. Он уже не знал, кто он, да он и не был больше чем-то одним, отгороженным от другого, он был сразу всем-растущим, цветущим, летающим, ползающим, бега- ющим. И все то, чем он был, торопливо и жадно жило, дышало и так же торопливо умирало... Мелко-мелко дрожа, закрывали лепестки ромашки, сжимались в зеленые комочки, подворачивались стебельки, и цветы мертвели..
Осыпались кусты, шурша истлевшей листвой. Мертво отяжелевшие птицы падали с веток и рассыпались. Ящерка, настигнутая на горячем камне, съежилась; потухли глазки, и теплый порыв лесного ветра сдул ее кожицу с камня, точно пепел прогоревшей бумаги. Косуля, наклонившаяся к ручью, трепеща и постанывая, осела в желтую траву - умирала...
Автоматика МТБ работала четко - она отделяла спящие участки от бодрствующих. Правда, бодрствующих оставалось все меньше, но со все большим упорством и энергией они работали, уничтожали...
Ножиданно мозг отключился полностью, автоматика заглохла. Теперь МТБ спал глубоким сном. В легких порывах ветра, во вздрагивающем солнечном свете была неодолимая заворожеяност... Еще вчера незнакомые слова пульсировали в мозгу и гипнотизировали неодолимо:
Трава меж пальцами искрится, и все в душе переплелось... И тихо солнечные спицы коснулись дремлющих волос.
Солнце пронизывало облака, гудели мухи.
МТБ никак не мог сосредоточиться, подумать. То есть думать хотелось, но совсем не о том, ве о том... А о том, что он парит над землей, вад влажной, приглушенной опавшей листвою землей, вровень с ветками молодых деревьев... Ои парил, может быть, впервые в жизни, и дух его захватывало от страха и безумной решимости от этого свежего запаха мертвой листвы, от света, надрезающего прозрачные кончики листьев... И снова, и снова он видел этот же лес, он шел, он оскальзывался, он путался, вдруг ощутив под ногой рыхлую пустоту влагой пропитанного ствола; он ликовал, жадно глядя на солнечную пыльцу прохладных листьев; он шел по лесу так, словно это была единственная во всем мире дорога, единственный путь, по которому может двигаться оп, его мир, мир его вселенной!
Ослабло ли внимание у тех, кто внушал ему сон, или МТБ просто уже не мог спать, но он наконец проснулся. Ему было как-то не по себе: слишком памятен был еще сон вздорный, бессмысленный сон, в котором не было места ни властвованию, ни торжеству его образа жизни.
Он думал дольше обычного, а потом воскликнул мысленно: "Пусть разнесут меня по всем микроструктурам и швырнут, как падаль,, в Черную Дыру, если все, что мне внушают аборигены этой планеты, не идет по каналу злости! Моей собственной злости!"
МТБ пробежал мысленным взором инструкцию самообороны и нашел следующее место:
"Если канал активизации действий МТБ превращается в канал, через который колонизуемый получает доступ к высшим херным пвнтраэи, МТБ должен как можно быстрее блокировать дезорганизованный Канал и эамeить противоположным. Например;
а) ...........
б) ...........
с) злость замeняется равнодушием
"Равнодушие! - воскликнул МТБ. - Это же элементарно! Если я буду высасывать безо всяких эмоций, равнодушно, то я стану неуязвим. Пусть теперь возьмут меня голенькими проникальцами!"
Трудно было МТБ избавляться от злости, уж очень много систем в его организме оказалось с этим каналом связано. Приходилось отключать и многие мыслительные центры, слабели центры волевые и центр "душевного качества, равновесия". МТБ чувствовал себя буквально опустошенным, и поддерживало его только упорство. Но сонливость стала исчезать...
Земляне видели, как по равнине и предгорью катился дымный клуб инопланетянина.
Пятно пустыни разрасталось, точно язва. Сухие стволы гигантских буков, безлистые до самой последней веточки, мертво высились в пыльном зное. И когда налетал ветер, гиганты вздрагивали и падали-легко, почти бесшумно, словно ватные.
Ядовитым туманом поднимался МТБ по склону. Настиг сжавшийся комок какого-то зверька. Вонзил в пульсирующее тельце равнодушные проникальцы и... если бы МТБ умел кричать, завопил бы, наверное, от Боли. Никогда не испытывал он такого, ведь боль-это слабость и безумие. Своих сыновей Вoльфортес Колониалис избавил от этого недостатка. И все-таки МТБ испытывал именно боль - он сжимался и разжимался, пульсировал, корчился, пока не потерял сознание от невероятной, чужой, но непреходящей боли.
Над распластанным дымным телом МТБ кружились бабочки, проносились стрекозы, одуванчики роняли пушинки семян...
Вот МТБ вздрогнул, сосредоточился, глядя на торопливые ручейки солнца, бегущие вверх и вниз по листьям. Шевельнулся, осматривая старый призрачный ствол бука: пятна вспучившейся, треснувшей коры, сухой сок старости, еле уловимое пятнистое дыхание мощи. Огромные корни мышцами выпирали под корой высоко по стволу - так уверенно брал высоту бук. МТБ уже вытянул проникальцы, но тут же страх боли парализовал его.
Свет померк, подул резкий морозный ветер, когда МТБ воспользовался солнечной энергией, чтобы экстренно связаться со своей галактикой:
СОС! СОС! СОС-кучился! СОС-тояние критическое, не могу пошевелиться боюсь их боли, регенерируемой в мою. В инструкции по самообороне соответствующего пункта нет. Организовать нужный вид энергии не представляется возможным. Жду. Надеюсь.
МТВ.
Ночью, звездной и прохладной, МТБ получил ответ:
Полагаем, что ваше скученное состояние объясняется патологическим ощущением боли. Чтобы избавить вас от порока, боль берем на себя. Продолжайте колонизацию,
ЦТМ.
Прошло какое-то время, и МТБ увидел предутренний фиолетовый свет, услышал задумчивые трели ранней птицы, гудение машин по автостраде и звонкое пение из ало освещенного окна дачки...
МТВ всхлипнул от облегчения - точно с него сняли не только проклятие боли, но и какую-то нефизическую тяжесть.
Теперь он решил действовать осмотрительнее. Он явно недооценил стрекочующих, дробных аборигенов планеты. Что ж, временем раньше, временем позже... Он затаится, он подсмотрит, как действуют их системы, он изучит их и уж тогда...
МТВ подобрался ближе и уставился в яркое окно дачки - там мелькала тень танцующей девочки.
"О теплокровные червячки! О коварное семя вселенной! Дайте срок-и я доберусь до вашего главного центра, я вопьюсь в него всеми своими проникальцами, я выпью из него всю энергию, и по вашим нервным каналам потечет сила моих приказов!"
Он сжался до размеров косыночки и распластался на кусте шиповника под веселым окном.
Утром, подобранный с куста и повязанный девчушкой на шею, МТВ оказался за изгородью дачки. Пока девчушка пересекала еще пустынную дорогу и огибала чью-то еще дачку, МТВ успел проанализировать ее организм, перебрал всю сосудистую систему и теперь тысячью невидимых электродов осел в ее мозгу.
Ничего особенного он не обнаружил - никаких тонких выкладок, хитроумных планов. Он не нашел там даже знания о себе, а ведь у всех этих червячков, не должно было быть важнее дела, чем он сам.
Чем же были заняты мысли девчушки? Ни много ни мало - она наслаждалась ощущением своего легкого тела, стремительно бегущего по прихотливо извивающейся в росно-утренней траве мягкой тропинки. Ни много ни мало - она ощущала не только свое легкое тело, но и эту тропинку, и яркое раннее утро, и птицу, шарахнувшуюся в сторону, и даже перешуганное птичье сердце, ее крылья, еще задыхающиеся в податливом воздухе утра!... Как чисто и свежо жила девчушка... или этим жил сам пришелец?
МТВ спохватился - так ярко и проникновенно переживал он, чувствовал не свои, а дeвчушкины впечатления. Так покорно, безропотно поддался он восторгу чужого тела!
Да полно, есть ли еще он, МТВ?
И он вонзил в тело девчушки проникальпы, и она споткнулась, упала, вскрикнула и онемела на мгновение. И сам МТВ точно перевернулся от испуга, втянул проникальпы, сжался, притих...
"Не забываться, -сказал он себе. - Все в свoе время".
Он остался на берегу вместе с платьем, однако все еще ощущал то же, что ощущала девчушка - теплую свежесть воды, тихни бег реки, особенную свободу плывущего тела.
На берег вышел длинный, сутулый юнец.
Он расставил колченогий этюдник и, глядя на реку, на девчушку, стал поливать шершавый лист бумаги жидкими мазками акварельной краски.
И опять МТВ девчушкиным чувством ощущал некоторую робость, волнение, озорство и интерес
Но довольно девчоночьих эмоций!
Словно под порывом ветра, МТБ перекатился по берегу. Подхваченный руками юнца, он оказался теперь на его шее.
Ого, а юнец-то, оказывается, не просто смотрел на реку, на плывутцую девчушку! Он весь дрожал, и хотел подавить эту дрожь, и готов был рыдать, чего-то просить, умолять или кинуться прочь, ослепнуть, сорваться в пропасть, умереть. Или это умирал сам МТВ? Пришелец не знал, что и двух червячков для него окажется так много! Не очень ловко, укалываясь о гальку, ежась ступнями, выходил он на берег, выпрямлялся упруго, ощущая, какая стройная, тоненькая, гибкая у него спина, откидывал длинные волосы, поднимал лицо к небу, к еще не горячим лучам солнца, и тут же видел всю себя как бы со стороны, взглядом юнца, наверное, и одновременно с этим он бешено работал кистью и красками, но дрожь в нем была не от работы...
Своими визуарами видел МТВ неумелые, почти бессмысленные потеки краски, и в то же время глазами юнца, его восприятием видел МТВ на листе и то, чего там не было и, казалось, не могло быть: зеленый бег реки, пронзительные взблески солнца, небесный парок над волнами и девчушку, ее далекое, улетучивающееся, прекрасное тело - от волос до гибких, стремительных, легких ног! От яркого, непослушного, запахом воды дышащего рта до беспомощно-остреньких, упрямо выпячивающихся маленьких грудей!
М.ТВ видел одновременно несколько девчушек - своим взглядом, взглядом ее, взглядом юнца; он видел два изображения на листе бумаги, он видел несколько рек, несколько небес, запахи путались, наступая один на другой, и путались миры, и путались чувства!
"Спокойствие!"-кричал про себя МТВ, но уже ничего не мог с собой поделать. Он попал в какую-то необоримую волну, в какое-то сложное поле борения. Его пронизывала боль юнца и тут же подхватывало беспокойное озорство девчушки. Он ощущал себя как не себя, а как ее платок на мальчишеской Шее, и растерянно-блаженно чувствовал бездонную нежность юнца к себе.
Торопливо надевая на влажное тело непослушное платье, девчушка уже зло и стыдливо - злясь на свою неловкость, стыдясь этой неловкости и взглядов юнца (отчего МТВ совсем "очумел")-косилась на молчаливого парня, и МТВ готов был пронзить его всеми своими проникальцами. Он даже слегка кольнул вспотевшее тело, но юнец и не замечал этого - так страдал он от злых взглядов девчушки. Он снял с шеи МТБ и помахал им.
Девчушка гордо и презрительно отвернулась и побежала вверх по тропиике.
И МТВ увидел: тропинка исчезла, как тень ночного дерева, как звезды по ту сторону двугорья.
"Не уходи!.. Вот утро жизни-оно твое! Вот река любви - она твоя! Вот мои неосуществимые мечты - на, возьми, они твои! Возьми весь этот мир, который я так вижу и так не могу выразить, так уродую, забери его, забери меня всего, забери мою боль, забери эту страсть, порви эту привязанность, дай умереть, дай вдохнуть, дай силы, дай бессилие, девочка моя, тело-мое, губы мои-все мое, и куда, куда мне деть эту унижающую и прекрасную мечту?!"
МТВ обезумел, все его системы недвижно устремились вслед за ней, но, чувствуя ее облегчение, ее усмешку, ее убегающее волнение, понимая, что она не вернется, и не желая этого понимать, не подчиняясь этому-всё в моей власти, вся вселенная, ее бушующие звезды, всё, всё, всё! - МТВ, скомканный потной рукой юнца, корчился в траве и терял сознание.
Над лесистым межгорьем источалась рассыпчатая белая дымка. МТВ потянулся вдохнуть - и опустошeнно и сладко разочаровался.
Со склонов тихо скатывались осторожные темно-влажные тени.
О, как истонченно падал солнечный свет!
Как мимолетно трогали свет листья!
В небо чистоты вплыл неподвижный знак птицы... Воздух жизни, дымка смерти. Ни остановиться, ни качнуть крылом! На стебельке блаженной боли он ждал, что ослепнет, ослабеет, замедлится, что одно движедие крыла - и цветок увянет, одуванчик выронит предсмертные семена. И чтобы не умереть, только чтобы не умереть, он уснул.
МТВ не сопротивлялся, когда его, блаженненького, земляне заточили в капсулу и пустили восвояси. Он что-то мурлыкал, освободившись от ракеты, вертелся, весело разрастаясь. И если бы не бесконечность вселенной, он бы, наверное, выскочил из нее.
О волны звездного прибоя! Земля, куда же ты, куда среди лютующего зноя и полыхающего льда?
Какие новые созвездья войдут в земные небеса? Какие новые глазa на Землю глянут с поднебесья?
У солнца - солнечные сны;
земные удлиняя тени,
солнцеголовые сыны
к Земле стремительно летели.
Где-то там, за чертой горизонта, в кутерьме метеорной пыли, полыхает иное золото на просторах иной земли.
БОЛЬ ИХ БОЛИ
Земляне не заподозрили ничего неожиданного ни тогда, когда уловили поток частиц, которые они приняли за несколько необычное космическое излучение, ни тогда, когда этот поток превратился в луч, обшаривающий Землю со всех сторон. И только когда луч вошел в атмосферу, сжался до невероятно малых размеров и завис в виде скромного облачка, земляне обнаружили его.
Это было существо с высокоразвитой психикой, явно разумное, способное за тысячные доли секунды глубоко преобразовывать свою "телесную" структуру.
Что представляло собой существо? Облачко, сгусток энергии, волну...
Земляне, пытавшиеся вступить в контакт, предположили, что диалог не получается как раз из-за аморфности пришельца...
Двигаясь во вселенной со скоростью, превышающей световую, МТБ приблизился к заинтересовавшей его планете. Обнаружив на ней жизнь, направил начальству запрос на разрешение колонизировать Ф 187 654, проник сквозь многослойную атмосферу Земли, сжал свое поле до размеров маленького облачка и замер - он ждал ответа.
Цивилизация Торжествующей Воли, возникшая в Дисковидной галактике, со временем развилась в мощный вид Вольфортес Колониалис. Она была на пределе, природные ресурсы истощились - живая материя, почти совсем вытоптанная технологией, вдруг дала знать о себе: грозил голод. Вольфортес Колониалис предпринимал экстренные меры в поисках живой материи во вселенной.
Поэтому МТВ, дитя своей родины, ликовал, обнаружив "съедобную" планету. Согласие начальства на колонизацию пришло незамедлительно, и МТВ плавно опустился на лужайку.
Позволив себе недолгий отдых, МТВ блаженно струился до шелковистой полянке. Ах эти белковые организации! Эти нежные колебания податливых молекулок! Тешьте, тешьте меня! Жить вам осталось недолго.
При этом МТВ быстро и бесстрастно фиксировал обстановку...
Средних размеров планета, но с большими перепадами уровней, с наличием жизни и даже цивилизации.
Па минуту МТВ прислушался к аборигенам, но не понял их тарабарщины и не стал напрятать восприятия. К чему, собственно? Слышано-переслышано на его веку, а все сводится к тому, что каждый хочет жить по-своему, вот и устраивает во вселенной невообразимую пестроту. Порядок жe должен быть всюду один, и и этот порядок устадовит Вольфортес Колониалис. Побеждать и торжествовать, расширяться и властвовать - что может быть величественнее?!
Итак, МТВ предписал земной цивилизации свой путь развития, осталось только претворить его в жизнь.
Для начала следовало подкрепить несколько ослабшую за время путешествия энергосистему. МТВ выдвинул проникальцы, ввел их в микроструктуру травы, кустов, деревьев и стал медленно высасывать.
Место, где приземлился МТВ, лежало у подножия лесистого двугорья полянка в светлом смешанном лесу, пронизанном нежным июньским солнцем. Теперь вокруг МТВ расползалось пыльно-желтое пятно умирающей зелени.
Земляне, следившие за поведением пришельца и безуспешно пытавшиеся вступить с ним в контакт, вынуждены были действовать иначе.
Наблюдая, как пустеет вокруг него пространство, МТВ вдруг ощутил волну сонной одури, Восприятие ослабло, энергетические контуры обмякли.
"Проникли в центральную нервную систему?! - испугался МТВ. Оккупируют центр воли?"
Преодолевая расслабленность, МТВ усилил изолирующий экран.
Прошло несколько мгновений, и МТВ четко увидел две земные выпуклости, покрытые какими-то растениями, и ближе - прихотливой формы деревья.
Сосредоточившись на проникальцах, МТВ раздвинул их шире - желто-бурый круг стал медленно увеличиваться.
Однако почти тут же все окружающее вновь подернулось дымкой, и МТВ стал сонно слабеть, Защитный экран действовал безотказно - откуда же вновь накатывало это странное состояние? Неужто оно уже было в нем?
МТБ втянул проникальцы и приступил к самоочищению. Он чуть не вывернулся наизнанку - так тщательно очищал себя, но по всем параметрам еще ощущалась разбитость и визуары слипались.
МТБ быстро вспомнил инструкцию по самообороне и нашел нужный пункт:
"Если колонизуемые переходят к наркотической контратаке, стремясь блокировать центр воли и превратить МТВ в спящего агнца, с коим намерены договориться:, необходимо выработать в себе механизм упорства (упрямства; целенаправленности), для чего круг деятельности сузить до минимума".
"А значит, я слишком размахнулся. Съежимся, съежимся".
МТБ подобрался, свернулся почти в клубок и приступил к выбору минимальной цели.
Поймал в визуары насекомое, прицеливаясь, присмотрелся, какие у него длинные цепкие ножки.
Сна теперь не было совершенно. Наоборот, все виделось необычно ярко. Но МТБ стал как бы раздваиваться. Только что он видел округлую головку, остренькие сгибы ног, торчащие крылья насекомого. И вдруг эти цепкие ножки как бы перевернулись и выросли, стали плотью МТБ, и все окружающее качнулось перед ним. Мир заиграл остро-проницающим светом. Волна восторга, волна воздуха нодхватила, преобразовала пришельца, он ощутил себя этим земным существом, а волшебная волна то успокаивала, то, неся призывные запахи, толкала ввeрх, - метнулось ввысь, ввысь, торопливо отталкиваясь от воздуха внезапно затрепетавшими твердыми крыльями...
МТВ очнулся от забытья - нельзя, верно, на этой дикой планете так пристально всматриваться! - спохватился, нажал на ядопудьт...
Мир помутнел, волшебная волна отхлынула, липко отяжелевшие крылья ослабли, все сковала мертвящая судорога... - забытье, пустота...
Когда МТВ пришел в себя, не сразу вспомнил, кто он и что с ним случилось... Сон, каждый раз сон, как только МТВ пытался диктовать свою волю!
Тогда МТВ осенила догадка: не надо бороться со сном, надо делать то же, но как бы во сне.
"О звезды моих иебес! Отцы моего разума! Разве не вы одарили меня технологической мощью?! Кто, кто, спрашиваю я, посмеет заточить меия в Черную Дыру? Никто!"
Он настроил свои системы на автоматические действия, сам же не стал противиться забытью.
Но теперь МТВ не просто спал, он видел мучительный сон. Он уже не знал, кто он, да он и не был больше чем-то одним, отгороженным от другого, он был сразу всем-растущим, цветущим, летающим, ползающим, бега- ющим. И все то, чем он был, торопливо и жадно жило, дышало и так же торопливо умирало... Мелко-мелко дрожа, закрывали лепестки ромашки, сжимались в зеленые комочки, подворачивались стебельки, и цветы мертвели..
Осыпались кусты, шурша истлевшей листвой. Мертво отяжелевшие птицы падали с веток и рассыпались. Ящерка, настигнутая на горячем камне, съежилась; потухли глазки, и теплый порыв лесного ветра сдул ее кожицу с камня, точно пепел прогоревшей бумаги. Косуля, наклонившаяся к ручью, трепеща и постанывая, осела в желтую траву - умирала...
Автоматика МТБ работала четко - она отделяла спящие участки от бодрствующих. Правда, бодрствующих оставалось все меньше, но со все большим упорством и энергией они работали, уничтожали...
Ножиданно мозг отключился полностью, автоматика заглохла. Теперь МТБ спал глубоким сном. В легких порывах ветра, во вздрагивающем солнечном свете была неодолимая заворожеяност... Еще вчера незнакомые слова пульсировали в мозгу и гипнотизировали неодолимо:
Трава меж пальцами искрится, и все в душе переплелось... И тихо солнечные спицы коснулись дремлющих волос.
Солнце пронизывало облака, гудели мухи.
МТБ никак не мог сосредоточиться, подумать. То есть думать хотелось, но совсем не о том, ве о том... А о том, что он парит над землей, вад влажной, приглушенной опавшей листвою землей, вровень с ветками молодых деревьев... Ои парил, может быть, впервые в жизни, и дух его захватывало от страха и безумной решимости от этого свежего запаха мертвой листвы, от света, надрезающего прозрачные кончики листьев... И снова, и снова он видел этот же лес, он шел, он оскальзывался, он путался, вдруг ощутив под ногой рыхлую пустоту влагой пропитанного ствола; он ликовал, жадно глядя на солнечную пыльцу прохладных листьев; он шел по лесу так, словно это была единственная во всем мире дорога, единственный путь, по которому может двигаться оп, его мир, мир его вселенной!
Ослабло ли внимание у тех, кто внушал ему сон, или МТБ просто уже не мог спать, но он наконец проснулся. Ему было как-то не по себе: слишком памятен был еще сон вздорный, бессмысленный сон, в котором не было места ни властвованию, ни торжеству его образа жизни.
Он думал дольше обычного, а потом воскликнул мысленно: "Пусть разнесут меня по всем микроструктурам и швырнут, как падаль,, в Черную Дыру, если все, что мне внушают аборигены этой планеты, не идет по каналу злости! Моей собственной злости!"
МТБ пробежал мысленным взором инструкцию самообороны и нашел следующее место:
"Если канал активизации действий МТБ превращается в канал, через который колонизуемый получает доступ к высшим херным пвнтраэи, МТБ должен как можно быстрее блокировать дезорганизованный Канал и эамeить противоположным. Например;
а) ...........
б) ...........
с) злость замeняется равнодушием
"Равнодушие! - воскликнул МТБ. - Это же элементарно! Если я буду высасывать безо всяких эмоций, равнодушно, то я стану неуязвим. Пусть теперь возьмут меня голенькими проникальцами!"
Трудно было МТБ избавляться от злости, уж очень много систем в его организме оказалось с этим каналом связано. Приходилось отключать и многие мыслительные центры, слабели центры волевые и центр "душевного качества, равновесия". МТБ чувствовал себя буквально опустошенным, и поддерживало его только упорство. Но сонливость стала исчезать...
Земляне видели, как по равнине и предгорью катился дымный клуб инопланетянина.
Пятно пустыни разрасталось, точно язва. Сухие стволы гигантских буков, безлистые до самой последней веточки, мертво высились в пыльном зное. И когда налетал ветер, гиганты вздрагивали и падали-легко, почти бесшумно, словно ватные.
Ядовитым туманом поднимался МТБ по склону. Настиг сжавшийся комок какого-то зверька. Вонзил в пульсирующее тельце равнодушные проникальцы и... если бы МТБ умел кричать, завопил бы, наверное, от Боли. Никогда не испытывал он такого, ведь боль-это слабость и безумие. Своих сыновей Вoльфортес Колониалис избавил от этого недостатка. И все-таки МТБ испытывал именно боль - он сжимался и разжимался, пульсировал, корчился, пока не потерял сознание от невероятной, чужой, но непреходящей боли.
Над распластанным дымным телом МТБ кружились бабочки, проносились стрекозы, одуванчики роняли пушинки семян...
Вот МТБ вздрогнул, сосредоточился, глядя на торопливые ручейки солнца, бегущие вверх и вниз по листьям. Шевельнулся, осматривая старый призрачный ствол бука: пятна вспучившейся, треснувшей коры, сухой сок старости, еле уловимое пятнистое дыхание мощи. Огромные корни мышцами выпирали под корой высоко по стволу - так уверенно брал высоту бук. МТБ уже вытянул проникальцы, но тут же страх боли парализовал его.
Свет померк, подул резкий морозный ветер, когда МТБ воспользовался солнечной энергией, чтобы экстренно связаться со своей галактикой:
СОС! СОС! СОС-кучился! СОС-тояние критическое, не могу пошевелиться боюсь их боли, регенерируемой в мою. В инструкции по самообороне соответствующего пункта нет. Организовать нужный вид энергии не представляется возможным. Жду. Надеюсь.
МТВ.
Ночью, звездной и прохладной, МТБ получил ответ:
Полагаем, что ваше скученное состояние объясняется патологическим ощущением боли. Чтобы избавить вас от порока, боль берем на себя. Продолжайте колонизацию,
ЦТМ.
Прошло какое-то время, и МТБ увидел предутренний фиолетовый свет, услышал задумчивые трели ранней птицы, гудение машин по автостраде и звонкое пение из ало освещенного окна дачки...
МТВ всхлипнул от облегчения - точно с него сняли не только проклятие боли, но и какую-то нефизическую тяжесть.
Теперь он решил действовать осмотрительнее. Он явно недооценил стрекочующих, дробных аборигенов планеты. Что ж, временем раньше, временем позже... Он затаится, он подсмотрит, как действуют их системы, он изучит их и уж тогда...
МТВ подобрался ближе и уставился в яркое окно дачки - там мелькала тень танцующей девочки.
"О теплокровные червячки! О коварное семя вселенной! Дайте срок-и я доберусь до вашего главного центра, я вопьюсь в него всеми своими проникальцами, я выпью из него всю энергию, и по вашим нервным каналам потечет сила моих приказов!"
Он сжался до размеров косыночки и распластался на кусте шиповника под веселым окном.
Утром, подобранный с куста и повязанный девчушкой на шею, МТВ оказался за изгородью дачки. Пока девчушка пересекала еще пустынную дорогу и огибала чью-то еще дачку, МТВ успел проанализировать ее организм, перебрал всю сосудистую систему и теперь тысячью невидимых электродов осел в ее мозгу.
Ничего особенного он не обнаружил - никаких тонких выкладок, хитроумных планов. Он не нашел там даже знания о себе, а ведь у всех этих червячков, не должно было быть важнее дела, чем он сам.
Чем же были заняты мысли девчушки? Ни много ни мало - она наслаждалась ощущением своего легкого тела, стремительно бегущего по прихотливо извивающейся в росно-утренней траве мягкой тропинки. Ни много ни мало - она ощущала не только свое легкое тело, но и эту тропинку, и яркое раннее утро, и птицу, шарахнувшуюся в сторону, и даже перешуганное птичье сердце, ее крылья, еще задыхающиеся в податливом воздухе утра!... Как чисто и свежо жила девчушка... или этим жил сам пришелец?
МТВ спохватился - так ярко и проникновенно переживал он, чувствовал не свои, а дeвчушкины впечатления. Так покорно, безропотно поддался он восторгу чужого тела!
Да полно, есть ли еще он, МТВ?
И он вонзил в тело девчушки проникальпы, и она споткнулась, упала, вскрикнула и онемела на мгновение. И сам МТВ точно перевернулся от испуга, втянул проникальпы, сжался, притих...
"Не забываться, -сказал он себе. - Все в свoе время".
Он остался на берегу вместе с платьем, однако все еще ощущал то же, что ощущала девчушка - теплую свежесть воды, тихни бег реки, особенную свободу плывущего тела.
На берег вышел длинный, сутулый юнец.
Он расставил колченогий этюдник и, глядя на реку, на девчушку, стал поливать шершавый лист бумаги жидкими мазками акварельной краски.
И опять МТВ девчушкиным чувством ощущал некоторую робость, волнение, озорство и интерес
Но довольно девчоночьих эмоций!
Словно под порывом ветра, МТБ перекатился по берегу. Подхваченный руками юнца, он оказался теперь на его шее.
Ого, а юнец-то, оказывается, не просто смотрел на реку, на плывутцую девчушку! Он весь дрожал, и хотел подавить эту дрожь, и готов был рыдать, чего-то просить, умолять или кинуться прочь, ослепнуть, сорваться в пропасть, умереть. Или это умирал сам МТВ? Пришелец не знал, что и двух червячков для него окажется так много! Не очень ловко, укалываясь о гальку, ежась ступнями, выходил он на берег, выпрямлялся упруго, ощущая, какая стройная, тоненькая, гибкая у него спина, откидывал длинные волосы, поднимал лицо к небу, к еще не горячим лучам солнца, и тут же видел всю себя как бы со стороны, взглядом юнца, наверное, и одновременно с этим он бешено работал кистью и красками, но дрожь в нем была не от работы...
Своими визуарами видел МТВ неумелые, почти бессмысленные потеки краски, и в то же время глазами юнца, его восприятием видел МТВ на листе и то, чего там не было и, казалось, не могло быть: зеленый бег реки, пронзительные взблески солнца, небесный парок над волнами и девчушку, ее далекое, улетучивающееся, прекрасное тело - от волос до гибких, стремительных, легких ног! От яркого, непослушного, запахом воды дышащего рта до беспомощно-остреньких, упрямо выпячивающихся маленьких грудей!
М.ТВ видел одновременно несколько девчушек - своим взглядом, взглядом ее, взглядом юнца; он видел два изображения на листе бумаги, он видел несколько рек, несколько небес, запахи путались, наступая один на другой, и путались миры, и путались чувства!
"Спокойствие!"-кричал про себя МТВ, но уже ничего не мог с собой поделать. Он попал в какую-то необоримую волну, в какое-то сложное поле борения. Его пронизывала боль юнца и тут же подхватывало беспокойное озорство девчушки. Он ощущал себя как не себя, а как ее платок на мальчишеской Шее, и растерянно-блаженно чувствовал бездонную нежность юнца к себе.
Торопливо надевая на влажное тело непослушное платье, девчушка уже зло и стыдливо - злясь на свою неловкость, стыдясь этой неловкости и взглядов юнца (отчего МТВ совсем "очумел")-косилась на молчаливого парня, и МТВ готов был пронзить его всеми своими проникальцами. Он даже слегка кольнул вспотевшее тело, но юнец и не замечал этого - так страдал он от злых взглядов девчушки. Он снял с шеи МТБ и помахал им.
Девчушка гордо и презрительно отвернулась и побежала вверх по тропиике.
И МТВ увидел: тропинка исчезла, как тень ночного дерева, как звезды по ту сторону двугорья.
"Не уходи!.. Вот утро жизни-оно твое! Вот река любви - она твоя! Вот мои неосуществимые мечты - на, возьми, они твои! Возьми весь этот мир, который я так вижу и так не могу выразить, так уродую, забери его, забери меня всего, забери мою боль, забери эту страсть, порви эту привязанность, дай умереть, дай вдохнуть, дай силы, дай бессилие, девочка моя, тело-мое, губы мои-все мое, и куда, куда мне деть эту унижающую и прекрасную мечту?!"
МТВ обезумел, все его системы недвижно устремились вслед за ней, но, чувствуя ее облегчение, ее усмешку, ее убегающее волнение, понимая, что она не вернется, и не желая этого понимать, не подчиняясь этому-всё в моей власти, вся вселенная, ее бушующие звезды, всё, всё, всё! - МТВ, скомканный потной рукой юнца, корчился в траве и терял сознание.
Над лесистым межгорьем источалась рассыпчатая белая дымка. МТВ потянулся вдохнуть - и опустошeнно и сладко разочаровался.
Со склонов тихо скатывались осторожные темно-влажные тени.
О, как истонченно падал солнечный свет!
Как мимолетно трогали свет листья!
В небо чистоты вплыл неподвижный знак птицы... Воздух жизни, дымка смерти. Ни остановиться, ни качнуть крылом! На стебельке блаженной боли он ждал, что ослепнет, ослабеет, замедлится, что одно движедие крыла - и цветок увянет, одуванчик выронит предсмертные семена. И чтобы не умереть, только чтобы не умереть, он уснул.
МТВ не сопротивлялся, когда его, блаженненького, земляне заточили в капсулу и пустили восвояси. Он что-то мурлыкал, освободившись от ракеты, вертелся, весело разрастаясь. И если бы не бесконечность вселенной, он бы, наверное, выскочил из нее.
О волны звездного прибоя! Земля, куда же ты, куда среди лютующего зноя и полыхающего льда?
Какие новые созвездья войдут в земные небеса? Какие новые глазa на Землю глянут с поднебесья?