Пискунов Валерий. Преодолей пустоту

   - Что же, Серафим был честолюбив или?..
   - О, он был яростно честолюбив, но не в обычном смысле. Он не гнался за чинами, не искал места получше. Он копил деньги, но не ради накопления. Он для всех был своим, но, мне думается, он добивался этого из честолюбия. Впрочем, если человеку удается быть своим для всех, имеют ли смысл тонкости?
   - И все же?
   - Не знаю, как вам сказать... Серафим был сильным. А ведь чем сильнее человек, тем меньше он знает, где лежит его предел. Быть может, он проверял, как близко этот предел. Впрочем, я вторгаюсь...
   - ВЫ сказали, он копил деньги. Много?
   - Вы подозреваете убийство? Но я очень и очень сомневаюсь. Деньги лежат в банке нетронутыми. Правда, там же лежит и доверенность на имя Начальника отдела снабжения Ками-Яллы, что в случае надобности тот может воспользоваться деньгами.
   Секвантор приподнял бровь, но Начальник службы порядка торопливо заверил:
   - Нет-нет, этот человек вне подозрений. Ему деньги не нужны.
   - Почему же доверенность на его имя? Разве у Серафима нет родных, близких? Начальник пожал плечами.
   - С отцом у него отношения были сложные... А что касается Ками-Яллы, то, может быть, именно рассчитывая на его честность...
   Помолчали. Секвантор был недоволен чем-то: тем ли, что все так просто, тем ли, что все так подозрительно?..
   - Кроме того, что он был честолюбивый, сильный, что еще вы можете о нем сказать?
   - Я, знаете ли, не психолог, - смущенно ответил Начальник,-хотя кто из нас не мнит себя... Едва ли вас заинтересует... Он... писал стихи.
   - Плохие? Хорошие? Публиковал? Можете что-нибудь припомнить?
   - Никогда не публиковал. Поэтому трудно сразу... Впрочем... Вот тут, по берегу, ручьем,
   шел человек легко и мимо. О чем он думал? Ни о чем. Чего желал? Невыразимо...
   - М-да, - усмехнулся секвантор, а Начальник смутился еще сильнее.
   - Может, я не то вспоминаю?.. Ну, вот еще:
   И тело стынет, не насытясь.
   Струится звездный кровоток...
   На берегу ночной цветок
   пыльцой космической осыпан...
   Как же там дальше?.. Нет, не припоминается.
   - М-да, космическая лирика, -разочарованно сказал секвантор. - Ну что ж! А теперь я хотел бы осмотреть место происшествия.
   Они вышли на поле. Черные, с потеками, бетонные плиты, несколько ракет и вдали горы, облака.
   Начальника окликнули. Подошел охранник:
   - Из травсморга поступила телефонограмма.
   Начальник прочел вслух:
   - "Напоминаем, что срок копирования тела, истекает через сутки по местному времени..." Уму непостижимо! Как получилось, что у них оказалось больше прав, чем у нас?
   - Вы против -копирования? - спросил секвантор.
   -Как вам сказать...
   -Ну вы же не против, например, библиотек?
   - Нет, конечно... Но если копирование будет и дальше так развиваться, не окажется ли человечество перед тем, что для человека станет важнее его смерть, чем жизнь?
   Секвантор не ответил.
   Они вошли в ракету. У приборов возился техдик-программист. Над креслом, в котором застыл скафандр с мертвым телом внутри, висела птичья клетка, прикрытая куском материи. Рядом, на стене, - орниплан.
   Секвантор сдернул с клетки покрывало, Желтый попугай встрепенулся, открыл глаза:
   - Здрравствуй, эдрравствуй, хррен мордастый!.. Зарруби на носу ррубин трри, ррубин трри!
   Секвантор накрыл клетку.
   - Что у вас? - спросил он у программиста.
   -- Ракета шла обычным курсом. Программа полета заложена давно и никаких корректив. Как всегда.
   - Благодарю вас. Вы свободны.
   Техник вышел.
   - Посторонние следы не обнаружены? - обратился секвантор к Начальнику. .
   - Нет. Только следы самого пострадавшего. - Начальник наклонился и приподнял магнитный ботинок скафандра - на подошве выделялся четкий узор тюльпанов.
   Они прошли в бункер, откуда несло запахом примороженных овощей. Бункер был почти весь завален ими.
   - Под овощами проверяли?
   - Пока нет. Но я уверяю вас: груз обычный, рейс обычный...
   - Вы уже который раз говорите: все, как обычно, все, как обычно. Только исход необычен. Почему обычное кончилось так необычно?
   - Согласитесь, сама смерть - не такая уж неожиданность. Во-вторых, и это я говорил всем рисковым пилотам,-нельзя долго рисковать.
   Секвантор щелкал янтарными четками. Образ пострадавшего ускользал. Сильный, честолюбивый? Или безмерное ничтожество? Ловкое убийство? Для чего? Из-за чего?
   - Начальник, проверьте под овощами.
   Секвантор снова подошел к клетке и сдернул покрывало.
   - Здрравствуй, здрравствуй! - заорал попугай.
   -Сольвейг,-улыбнулся Начальник.
   Секвантор пожал плечами.
   - Если меня не будет в гoстинице - значит, я в отделе снабжения. До свиданья.
   Угол смерти
   Ками-Ялла, очень крупный и очень- грустный человек, принял секвантора у себя в кабинете.
   - Что вы можете сказать о пилоте "ACTры"?- спросил секвантор.
   - Он был прекрасным пилотом,- густым скорбным басом сказал Ками-Ялла. - Не было случая, чтобы доставленные им продукты имели много порчи.
   Секвантор только чуть приподнял брови, но Ками-Ялла вдруг густо покраснел.
   - Да!-протрубил он яростно.-Доставленные им продукты почти никогда не имели порчи, а это значит - дети, старики, больные на этой тяжелой планете...
   - Именно поэтому вы принимали риск пилота?
   - Именно поэтому. И еще потому, что это не противоречит Уставу, отрезал Ками-Ялла, но вдруг отвернулся к окну, плечи его начали вздрагивать; он вытащил платок и уткнулся в него нoсом.
   - Почему денежная доверенность Серафима составлена на ваше имя?- резко спросил секвантор.
   Ками-Ялла вскинул голову, пораженно глядя на собеседника.
   - Вы хотите сказать?.. Ах да, служба!.. Потому что покойному так хотелось.
   Ками-Ялла снова отвернулся.
   - Мне нужно личное дело Серафима,- сказал устало секвантор.
   Не оборачиваясь, Ками-Ялла поднял трубку, распорядился. Вошел человек в белом халате и положил на стол папку.
   - Я возьму ее с собой.
   - Как вам будет угодно.
   - К вам еще не обращались родственники покойного?
   - Нет. Еще нет.
   - Я вас попрошу: если обратятся, сообщите мне.
   Ознакомившись с делом, секвантор не открыл для себя ничего нового... Впрочем, он не очень вчитывался в общие фразы. Общих мест хватало и в самом случае. Подозрения насчет Ками-Яллы не проходили, но и не подтверждались...
   Совершенно неожиданно вспыхнула мысль о желтом попугае! Как же так?!
   Секвантор. позвонил Начальнику службы порядка.
   - Я слушаю.
   - Это секвантор. Скажите, попугай Серафима - он что, постоянно был с ним?
   - Сколько знаю Серафима, столько знаю Сольвейг... Но вы меня удивляете.
   - Благодарю вас...
   Странно. Серафим, привыкший к перегрузкам, погиб от перегрузки. Курс был неизменным. Специалисты написали в отчете, что гравитационная постоянная могла локально измениться. В смежном районе зафиксированы отклонения... Предположим. Но вот попугай, налетавший столько же, сколько и хозяин, птица-то - жива! Значит, случайность исключается. А значит, исключается и затверженное "как обычно". Но что?
   Секвантор стоял у окна, поглаживая четки.
   За окном туманные горы.
   "А на стене кабины - орниплан... Романтика парения..."
   Секвайтор открыл личное дело пилота, быстро перелиcтал страницы, нашел нужное место.
   - Угол наклона кресла, так-так.
   Секвантор вернулся на "Астру". Здесь его встретил Начальник службы порядка.
   - Вовремя пришли. Через несколько часов тело забирают на копирование.
   Секвантор кивнул и спросил:
   - Отсюда можно связаться с Ками-Яллой?
   - Почему же нельзя? Прямая связь.
   Индикатор вспыхнул, и в динамике послышался бас:
   - Ками-Ялла слушает.
   - Вас беспокоит секвантор...
   - Хорошо! А я вас искал. Мы нашли адрес его отца и сообщили.
   - Благодарю.
   И стало тихо. Только изредка под покрывалом пощелкивала Сольвейг.
   - Секвантор,- нарушил тишину Начальник, - о формальностях не беспокойтесь, мы все сделаем сами.
   - Я забочусь не о формальностях,-строго сказал секвантор.- Я веду дело о гибели пилота Серафима и забочусь об истине... Конечно, можно закрыть дело... формально, Но давайте повторим все заново. Обычный рейс, обычный груз, неизмененная программа, обычный спуск, посадка и - смерть. Пилот погиб, а вот попугай - жив!
   - Но, секвантор, ведь это все-таки птица. Какая здесь связь?
   - Такая же, как между пилотом и креслом. Кстати, о кресле.- Четки замерли в руках секвантора. - Насколько я помню, угол наклона кресла относительно вектора перегрузки у каждого пилота свой. Ну так вот, Начальник, там, под креслом, угловой фиксатор. На нем должно быть сорок четыре градуса...
   Начальник быстро наклонился и так же быстро выпрямился:
   - На три градуса больше, секвантор! На три градуса!
   - Да, для Киса-Реи достаточно...
   Он подошел к клетке, сдернул покрывало. Сольвейг встрепенулась и закричала:
   - Здрравствуй, здрравсгвуй, хррен мордастый!.. Заруби на носу ррубин трри, ррубин трри! Попугай, попугай, ты меня не пугай! Милая птичка, снеси мне яичко!
   Попугай замолчал и выжидательно уставился одним глазом на секвантора. Секвантор рассеянно смотрел на попугая. Так они промолчали несколько минут. Потом секвантор накрыл клетку, снял ее и вышел.
   "Рубин три!"
   Над рынком гремели усилители:
   - Граждане галактики! В продаже есть бетельгейские супербенки!
   - Внимание, внимание! Производится прием магнитной обуви - на ремонт! Качество гарантируем!
   Секвантор подошел к мастерской сапожника. Комфортабельный домик с мощной пораболой радиотелескопа над крышей. Сапожник, чем-то похожий на секвантора, ловко орудовал прессом.
   - Гарри!- воскликнул секвантор. - Дружище!
   Сапожник выразил не меньшую радость и удивление. Она вместе учились в университете, вместе когда-то ловили галактических нарушителей и вот, пожалуйста, - встретились.
   Гарри отложил в сторону магнитный башмак и пригласил секвантора присесть.
   - Каким галактическим ветром занесло тебя на Киса-Рею? За какими космическими корсарами гоняешься?
   Они радостно глядели друг на друга и уже не знали, о чем говорить.
   - А ты не бросаешь своего хобби?- секвантор кивнул на радиотелескоп.
   - Что ты! Я пришел к выводу, что, когда творчество превращается в работу, нет надежды на счастливое открытие. Сам понимаешь, белых пятен в космосе не осталось. Почти не осталось. Одна надежда на удачу. Последняя надежда, - грустно добавил Гарри. - Возраст берет свое, а я все еще ничего не успел. Но я еще о себе заявлю!- воскликнул он.- Я тут такое обнаружил! Такая звездочка... многообещающая!
   - Что ж, прекрасно, что ты Остаешься верен себе,-сказал секвантор.- Я вот хочу у тебя спросить... Рубин три...
   - Рубин три? - испуганно перебил Гарри. - А что тебе до него? Что тебе до этой звезды?
   - Да, в сущности, мне только и надо знать, что это за звезда.
   -Только и всего? - усмехнулся Гарри.
   - Но почему тебя расстроил мой вопрос?
   - Почему?.. Потому что я завзятый неудачник!..
   Они распрощались, дав друг другу слово, что обязательно встретятся еще, и подозревая, что больше не увидятся.
   Секвантор пошел в самый конец рынка, где расположился птичий ряд.
   Зоомагазин звенел от птичьих голосов, как погремушка. Сольвейг, разбуженная сотней глоток, запрыгала в клетке.
   Продавец выжидательно посмотрел на секвантора.
   Тот поставил клетку на прилавок.
   - Добрый день.
   - День добрый. Чем могу служить?
   Секвантор откинул покрывало - Сольвейг взъерошилась и замерла.
   - Я хотел бы знать, - сказал секвантор, принадлежал ли вам попугай раньше. Я, конечно, понимаю, это трудно...
   - Нисколько! - воскликнул продавец. Позвольте...- Он распахнул клетку, вытащил попугая и раскрыл ему клюв.- Вот, - он показал на внутренней стороне клюва маленькую металлическую монограмму. - Попугай куплен у меня. И вы знаете, я начинаю припоминать его. Да-да, это умница! Феноменальная птица!
   Сольвейг молчала. Секвантор ждал, когда наконец она придет в себя. Но птица забилась в клетку и только озиралась.
   - Помогите мне расшевелить ее,- попросил секвантор. - Мне кажется, она много знает, но не желает выговориться.
   Продавец самодовольно улыбнулся.
   - Это не сложно. - Он достал магнитофон и включил его. Из динамика полетели птичьи крики.
   - Это самец,- пояснил продавец.- Сейчас ваша заговорит...
   Сольвейг забегала по клетке, нахохлилась и заговорила:
   ...И-обозначилась планета.
   По-рыбьи птичьи косяки
   плывут в аквариуме света.
   Кругами светлой суеты цветы,
   улыбка; тихий голос,
   глаза, улыбка, голос, ты.
   На облака ложатся тени,
   переплетается узор
   земными нервами растений.
   ... И растворяется планета,
   уходят птичьи косяки
   в миры мерцающего света.
   И не тревожат темноты ,
   улыбка, руки, тихий голос,
   Глаза, улыбка, голос, ты.
   Словарный запас Сольвейг привел продавца в восторг:
   - Это потрясающе! Поверьте, это невероятно! Да-Да, я вспоминаю, ее купил у меня один любезный молодой человек, космолетчик. Я прочил птице великое будущее...
   Но секвантор не слушал. Он накрыл клетку и, задумчиво глядя под ноги, вышел.
   Что же, значит, у Серафима есть возлюбленная? Сделанность стихов, подчеркнутое внимание к форме раздражали секвантора. Впрочем, он должен был признать, что стихи привлекают, завораживают... Но, может быть, они для того и написаны? Иначе почему они так символичны? Может быть, именно в этом их задача - привлечь. Или отвлечь. От чего?
   Секваптор все еще с раздражением понимая, что никак не уловит характерной черточки погибшего. Не человек - знак человека, символическое образование, яркая относительность. Деньги не ради денег, честолюбие не ради карьеры, стихи не ради чувства. Умышленно?
   Секвантор спохватился - он поймал себя на том, что, увязая в какой-го пустоте, невольно ищет в каждом поступке погибшего сверхсмысл, предумышленность. "Опровергнув катастрофическую случайность причины смерти, кинулся в другую крайность - выстраиваешь жесткий ряд причин, - усмехнулся секвантор. - А ведь все могло быть иначе, как и бывает в жизни".
   Цепная реакция
   Отец Серафима, рано постаревший мужчина, встретил секвантора угрюмо. В дом пройти не предложил. Они стояли в небольшом саду, в котором выделялись деревья с большими листьями и странными пупырчатыми плодами.
   - Простите, это что за плоды? - спросил секвантор.
   - От подагры,- проворчал старик.
   - Я пришел к вам... Я понимаю, вам тяжело...
   - А с чего вы взяли, что мне тяжело? Я ничего не несу.
   - Вы понесли утрату... Я хотел бы узнать о Серафиме.
   - Дурак он, бабник.
   Секвантор насторожился.
   - Вы считаете, что все произошло из-за женщины?
   - А при чем тут женщины?
   - Простите...
   - Простите, прощайте!- Старик повернулся спиной к секвантору.
   - Еще вопрос. Зачем он копил деньги?
   - Из жадности.
   - Он хотел что-нибудь купить?
   - Подкупить.
   - Кoго?
   - Себя.
   Все время получалось так, что старик ставил секвантора в тупик. Секвантор недоуменно смотрел в его Злую спину.
   - Скажите, он вам писал?
   - К черту его писульки!- буркнул старик и, уже захлопывая перед носом секвантора дверь, добавил:- Вон там, на камне, в саду.
   Щелкнул замок.
   Секвантор нашел в саду замшелый валун. Одна сторона его, ровно стесанная, была исписана стихами. Опять стихи!
   ... Желанье было идеальным,
   не по размерам для Земли,
   а для вселенной - моментальным...
   И звезд нестынущая тайна
   чиста от образов земных,
   и голоса миров иных
   не потревожат звезд случайно.
   Мгновенной жизни не суметь
   остановить звезды теченье,
   И бесконечное свеченье
   не оборвет простая смерть!
   Но почему пустая длимость
   должна убить неповторимость?!
   Секвантор шел по пригороду. Плоды непривычных форм и расцветок поднимались из-за ограды и свисали над тротуаром. В небе нет-нет да и пролетит кто-нибудь на широких, не по-птичьи суетливых крыльях - обычный вид передвижения кисарейцев.
   Секвантор видел, как орниплай с усилием ловит невидимые струи восходящего воздуха и забирается все выше в облачное небо.
   Секвантор еще ни разу не пробовал крылья.
   И хотелось, и некогда, и страшновато.
   "Желанье было идеальным..." Но этого мало, видите ли,- "не по размерам для Земли"! Ну, предположим. Вот здесь он родился, тут бегал, летал на орниплане, мечтал, любил, мужал. Пригород довольно тихий, народу не очень много. Без матери. Перевернутые отношения с отцом... "Пустая длимость..." Эгоцентризм, подстегнутый космическими возможностями. Резонный вопрос: "Но почему пустая длимость должна убить неповторимость?" Тем более что на эту неповторимость никогда никто не покушался... "Вот именно!-воскликнул чуть ли не вслух секвантор. - Не было сопротивления. Убиение непротивлением, завлечение пустотой. Соблазн пустоты - вернее... Так яростное честолюбие или космический эгоцентризм? "Подкупить себя". Сколько для этого надо денег?"
   Впервые секвантор почувствовал что-то живое в облике Серафима - он вдруг представился ему человеком, охваченным неудержимым отлетом, не удалением, не исчезновением, а отлетом. Точнее объяснить для себя секвантор еще не мог...
   Что же произошло? Случайное самоубийство?
   И снова - Начальник
   И снова космодром.
   службы порядка.
   - Секвантор, у меня для вас новости и еще раз новости. Обнаружено завещание Серафима! Вот, пожалуйста, текст. Кроме того, в ракете найден ядерный стимулятор старого образца.
   Завещание было коротким, отпечатанным на машинке: в случае гибели похороны должны быть произведены по космическому образцутело помещается в ракету и отправляется в глубь вселенной.
   - Теперь становится ясным, для чего Серафим копил деньги!-сказал удовлетворенно Начальник..
   Похороны по космическому образцу - ритуал пышный и очень дорогой. Неужели молодой пилот так тщательно копил деньги, чтобы после смерти заставить планету говорить о себе, хоть ненадолго? Секвантора вновь охватили сомнения.
   Начальник недоуменно смотрел на недовольное лицо секвантора.
   - Вы оказали, что еще обнаружен ядерный стимулятор?
   - Тут, под овощами.
   - Но зачем он на ракете? Разве "Астра" не на ионном топливе?
   - На ионном, разумеется. Да и стимулятор древний. Хотя, впрочем, наши техники говорят, что такого стимулятора достаточно, чтобы управлять ядерной реакцией целой звезды.
   - Зачем, собственно?
   - Что - зачем? Я просто говорю, что раньme, когда люди придерживались планетного образа жизни и мыслей, вещи делались крепкие и сильные. В них был смысл. А теперь, когда нас пораскидало по вселенной, какой смысл в этих вещах? Массовая бессмыслица, гонка в пустоте. Если бы не закон, ограничивающий расселение, нас бы давно всосал космос...
   Секвантор перебил:
   - Я спрашиваю, зачем мог понадобиться стимулятор Серафиму?
   - Ну, как знать... Серафим был человек мастеровой, изобретательный...
   Секвантор вынул четки. Поглаживая кончиками пальцев маслянисто-нежную поверхность янтаря, думал: "На случайность не похоже. Никак. Или кому-то надо, чтобы это и не выглядело случайностью? Деньги целы, все уйдут на покупку ракеты и отправку ее вместе с телом в космос... Мертвый скиталец... Далее. Предположим, что случайное самоубийство отпадает. Значит, остается... Что могло толкнуть парня на этот шаг? И могло ли? Честолюбивый поэт, мечтатель. Романтическое честолюбие, рациональная поэзия, запланированная мечта... Вернемся к фактам. Завещание в двадцать три года. Впрочем, что же, трасса у него опасная. Похоронить в ракете... Романтика, естественная для человека, который выбивает свои стихи на камне. Но угол!.. Угол! Может быть, это лихорадочный жест? Почувствовал человек, что оcлаб, а замахнулся на многое, почувствовал дурноту и страх смерти и изменил угол... Изменил-и тем увеличил давление! Нелепо!
   Но ведь бежит человек, охваченный пламенем, -тогда как бежать гибельно?.. Ну, а если все же самоубийство? Чушь, конечно. Есть более легкие способы убить себя. Да. и к тому же не вяжется с сильным, деятельным характером Серафима. И стихи. Так ощущать краткость, мимолетность, неповторимость жизни - и оборвать ее?! И стимулятор. Он нужен не мертвому, а живому...
   "Мертвому или живому?." - Спросил себя секвантор и оторопел от такого вопроса.
   Начальник дотронулся до его плеча.
   - У Серафима был друг не друг-парень, с которым они обычно выступали в соревнованиях на орнипланах... Никозар.
   Начальник кивнул куда-то на горы.
   "Звездные звезды"
   Поднявшееся солнце лишило горную долину теней, обнажило яркие зеленые краски. Отары овец, неподвижные, как облака на безветренном небе, навевали покой и забытье.
   Подергивая то один ус, то другой, Никозар смотрел на секвантора диковато и весело.
   - Какую заблудшую овцу ты хочешь найти в моем стаде, дорогой?
   - Вы знали некоего Серафима?
   - Почему знал!- воскликнул Никозар. - Знаю. Серафим великий человек без особых примет! Садись, дорогой, выпьем за здоровье Серафима.
   - Серафим погиб.
   - О!-черные глаза Никозара наполнились слезами. - Не говори такого, дорогой! Нет, нет, нет! Он не может вот так, запросто умереть! Знаешь, что он говорил? "Я,- говорит,- не хочу быть таким же серым, как овцы твоего стада, Никозар. Я хочу космоса! Черного, как ночь любви! Я хочу, чтобы все знали, что есть люди! Чтобы аж на том конце вселенной поняли, что чувствует человек, когда любит!.." О нет, дорогой. Что-то ты путаешь.
   Секвантор пригубил вино. Никозар пододвинул к нему головку свежего сыра.
   - Ешь, ешь, дорогой, душа Серафима была вечно голодна.
   - Серафим любил женщину?
   - Он любил ее,- сокрушенно говорил Никозар.- Очень любил. Ее нельзя не любить! И она любит его... А знаешь ли ты, дорогой, какие он пел серенады?В руках у него неожиданно появилась гитара.
   В небе звездные звезды горят и горят,
   и на звездные звезды живые глядят.
   Умирающий тоже на звезды глядит,
   ждет, что эта звезда вместе с ним догорит...
   Никозар пел, прерывисто и глубоко вздыхая. "Были времена,- думал секвантор,- когда человеку мало было трех аршин; потом ему тесно стало на Земле, он жаждал иных миров, иных галактик... Но всюду, где ни оказывался человек, ему приходилось тесниться на тех же трех аршинах..."
   Так секвантор и ушел - под рокот струн и прерывистое дыхание песни.
   Секвантор сидел в гостинице Четки нервно пощелкивали в руках.
   Секвантор записал на листе:
   1. Угловой стабилизатор.
   2. Живая птица.
   3. Ядерный стимулятор.
   4. Возлюбленная,
   И, посомневавшись:
   5. Стихи.
   Секвантор прикрыл глаза, провел рукой по лысине и встал. Позвонил Начальнику службы порядка:
   - Копирование уже провели?
   -Да, только что вернули тело в ракету... Ками-Ялла распорядился, чтобы захоронение произошло в "Астре"....
   - Что еще?
   - Ками-Ялла просит разрешения сгрузить с ракеты овощи.
   - Пускай забирает... И вот еще что: я хотел бы взглянуть на копию Серафима. Где это заведение находится?.. Благодарю.
   Секвантор ощутил какую-то нервозность, желание что-то делать. Немедленно. Но что? Что? Он опять проигрывал в уме версию, настороженно смотрел на ряд выписанных фактов. И вдруг уловил особенный смысл в том, что все время вертелось у него в голове: предумышленное самоубийство. Это не то же самое, что самоубийство. Самоубийство может быть случайным, стихийным, заполошно неосмотрительным. А предумышленное - это нечто другое.
   Нетерпение охватило секвантора. Он выскочил из номера.
   Копия Серафима
   Секвантор вошел в прохладное здание, над строгим входом которого было выбито изречение:
   "Живи вечно, но не забывай, что ты смертен". Сухой, длинный человек в черном костюме представился:
   - Заведующий лабораторией копирования Зонн. Чем могу быть полезен?
   Секвантор попросил:
   -Я хотел бы познакомиться с копией астропилота Серафима... Вы ее сегодня делали.
   На аскетическом лице Зонна ничто не отразилось, только в глазах промелькнуло любопытство. Он сказал:
   - Одну минуту. Там уже есть одна особа, желающая взглянуть на копию.
   - Хорошо. - Секвантор с трудом сдержался.-А вы могли бы ответить на некоторые вопросы?
   - По возможности.
   - Что такое копирование? В чем его смысл?
   Легкий румянец скользнул по щекам Зонна.
   - Вы задали, можно сказать, вопрос вопросов. Я не говорю о технической стороне копирования... Я имею в виду ее моральную сторону. Но прежде всего, секвантор, я хотел бы выразить вам, как представителю закона, благодарность за установление жестких космических границ, выход за которые человеку категорически запрещен. Несмотря на то, что утечка все же продолжается, основное мы успеваем. Спасибо, секвантор.
   В это время высокая дверь, ведущая в глубь помещения, отворилась. Вышла молодая женщина. Густые, длинные волосы, скрывающие большую часть лица, вздрагивали от стремительного шага. Зонн замолчал, вопросительно глядя то на секвантора, то на проходящую женщину.
   - Кристалл свободен...
   Женщина быстро вышла из помещения. И только тогда секвантор кинулся за ней вслед.
   Когда он вернулся, Зонн стоял на прежнем месте и все так же вопросительно смотрел на секвантора.
   - Я попросил ее подождать, - пояснил секвантор. - У вас, как на кладбище: мертвых много, а посетителей мало.
   - Увы, инертность мышления! Людям трудно поверить, что чередование цветов есть, так сказать, фотография души. Каждый считает, что он лучше всех знал усрпшего. К тому же, умея копировать, мы еще очень несовершенно расшифровываем копии.
   Говоря это, Зонн провел секвантора в длинное, похожее на туннель помещение с бесконечными рядами стеллажей, на которых неяркими гранями поблескивали кристаллы.