Питерс Эллис. Лев в долине

   Слушая его бессвязный рассказ и изучая рыхлую, ничем не примечательную физиономию виконта, я не могла понять, что заставило Эмерсона заподозрить, что это и есть Гений Преступлений. Тем не менее даже мой ненаглядный супруг не смог бы обвинить меня в глупой бесшабашности за то, что я вызвала Эверли на разговор. Какой вред мог бы мне причинить даже самый изощренный преступник в переполненном ресторане самой популярной каирской гостиницы?
   Ответа на этот вопрос не пришлось долго ждать. Никаких признаков опасности, вроде головокружения или тошноты, я не почувствовала. Помнится, сначала виконт сидел передо мной как ни в чем не бывало, потом вдруг вскочил и бросился прочь со скоростью курьерского поезда и с такими же последствиями для всех, кто попадал под колеса, то бишь ему под ноги. Секунда-другая - и он уменьшился до размера мухи.
   После этого я ударилась подбородком о стол и потеряла всякую чувствительность.
   III
   Мне снился тот же самый странный сон, вплоть до мельчайших деталей: мягкий диван, на котором я возлежала, стены, затянутые розовым шелком, мраморный пол, журчание фонтана... Зная, что скоро проснусь у Эмерсона под боком, я пожирала взглядом окружающую роскошь. С потолка, как в шатре султана, свисали складки богатой ткани, между ними серебрились светильники, заливая помещение мягким светом. Я лениво повернула голову и увидела уже знакомый столик из слоновой кости с жемчужной инкрустацией, вазу с апельсинами и персиками, виноградом и сливами. Правда, в этот раз я не нашла на столике вина и хрустальных чаш.
   Чтобы разгадать значение этого повторяющегося сна, прежде всего надо было хорошенько оглядеться. Я спустила ноги на пол и встала.
   Приступ сильнейшего головокружения снова опрокинул меня на диван. Однако неприятная истина стала ясна не столько от этого болезненного ощущения, сколько от холода мрамора под босыми ступнями. Заключалась истина в том, что это не сон. Я бодрствовала в совершенно незнакомом месте. Более того, кто-то посмел меня разуть!
   И где мой пояс-патронташ?! Головокружение мигом отступило, и ко мне вернулась способность связно мыслить. Ситуации, в которой я оказалась, нельзя было не ужаснуться. Не знаю, как меня умудрились похитить средь бела дня из людной гостиницы, но личность похитителя сомнений не вызывала. Только злодей Сети мог пойти на подобную наглость, только он мог задумать эту операцию и успешно ее провести! Итак, непревзойденным Гением Преступлений оказался не кто иной, как невзрачный виконт. Ловкий трюк с бокалом позволил ему подсыпать мне в вино какое-то снадобье. Эмерсон оказался прав, а я, увы, заблуждалась... Единственное утешение - Рамсес тоже попал пальцем в небо...
   Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я испытывала не столько страх, сколько небывалую решимость в сочетании с любопытством, близким к чесотке. Неужто я вот-вот окажусь наконец лицом к лицу с загадочным субъектом, которого ненавидела и которым невольно восхищалась? Большинство читателей наверняка согласится, что сатане присуще особое, сумрачное обаяние; и его посланец нес на себе отблеск хозяйской славы.
   Теперь я понимала, почему в комнате нет ни кубков, ни бокалов, фигурировавших в моем сне: нельзя же допустить, чтобы я превратила какой-нибудь предмет в оружие. Пропал и скарб, висевший на поясе, и зонтик, и пистолет, и даже сапоги. Я не видела ни зеркал, ни ваз, ни каких-либо еще изделий из стекла, которые я могла бы расколотить, чтобы вооружиться острым осколком. Мои губы скривились в недоброй улыбке, которая больше подошла бы Эмерсону. Если негодяй Сети воображает, будто я готова покончить с собой, лишь бы не угодить под молот его мести, то сильно же он меня недооценивает!
   После снотворного я испытывала чудовищную жажду, но попробовать роскошные фрукты или выпить воды из фонтана не решалась. Мало ли чего туда подмешали. Привстав, я с облегчением убедилась, что головокружение и впрямь прошло. Поспешно осмотрев комнату, я поняла, что чутье меня не подвело: окна, скрытые легкими занавесками, оказались закрыты глухими резными ставнями и крепко заперты. В небольшие отверстия проникал воздух, но, припав глазом к отверстию побольше, я не увидела ничего, кроме тусклого света. Даже петли ставен и те были вынесены на внешнюю сторону.
   Единственная тяжелая дверь была, как и окна, занавешена тканью с бахромой. Здесь я тоже не нашла ни петель, ни ручек, ни замочных скважин. Я с разбегу врезалась в дверь плечом, но та даже не дрогнула.
   Я вернулась на кушетку и попыталась систематизировать результаты осмотра. Они были неутешительны: комната напоминала тюремную камеру, а я, следовательно, была узницей. От мысли, что негодяй нанес мне оскорбление, заперев в одной из комнат гарема, я заскрежетала зубами, а когда на кушетке обнаружилось одеяние наложницы или сладострастницы, едва не лопнула от ярости. Правда, внимательно изучила наряд, полупрозрачные шаровары и блузку, оставляющую грудь почти полностью открытой. Уважающая себя дама, даже находясь в собственной спальне, накинет поверх подобного безобразия халат из ткани поплотнее, но никаких халатов вокруг не наблюдалось. Я в негодовании швырнула прозрачные тряпки на пол.
   Ничего более серьезного предпринять я не могла. До светильников было не дотянуться, об дверь оставалось разве что биться головой. Можно, конечно, скрутить шаровары в веревку, но зачем? Вешаться мне еще не хотелось. Да и вообще ситуация представлялась не такой уж безнадежной. Сети подвела гордыня: он не позаботился сменить берлогу. Конечно, попытка Рамсеса определить ее местоположение по крикам муэдзинов вызывала лишь улыбку, однако я не сомневалась, что Эмерсон перевернет Каир вверх дном, но отыщет меня. Сведения, добытые Грегсоном, тоже сулили надежду. Возможно, спасители уже торопятся мне на выручку!
   Не скажу, что время остановилось, скорее наоборот. Я напряженно придумывала один способ спасения за другим, потом отвергала их в той же последовательности. Не в моей натуре пассивно ждать избавления!
   Внезапно уловив за дверью слабый шорох, я метнулась через комнату. Надежды на успех было маловато, голыми руками особенно не повоюешь. К тому же мне так и не удалось выяснить, куда открывается дверь - внутрь или наружу. Однако я собиралась выжать из ситуации максимум. Вспомнив одного знакомого головореза и стиснув руки, как он учил, я заняла позицию у двери.
   Как дверь приоткрылась, я не заметила. И скрипа не услышала: петли были смазаны на совесть. Зато ощутила легкий сквозняк, и полог, прикрывавший дверь, дрогнул. Я бесшумно вскинула руки и, когда полог столь же бесшумно отъехал в сторону, нанесла разящий удар вошедшему в затылок.
   Во всяком случае, он планировался разящим. Не моя вина, что там, где предполагался затылок, оказалась спина. В моем противнике было футов семь росту, его мышцы соперничали крепостью с гранитом.
   Колоссальной фигуре, представшей передо мной, было самое место на страницах "Тысячи и одной ночи". Одежда гиганта исчерпывалась штанами до коленей, державшимися на поясе благодаря широкому алому кушаку с двумя заткнутыми за него кривыми кинжалами. Голова сказочного персонажа была наголо обрита, огромные ножищи, вздувшиеся мускулы, торс натерт каким-то вонючим маслом. Каждый бицепс превосходил в обхвате мою талию.
   Гигант с любопытством оглядел меня. Я так и замерла со вскинутыми руками. Мой сокрушительный удар, должно быть, напомнил ему прикосновение стрекозы. Гигант шагнул ко мне, я отступила.
   Так мы передвигались, пока я не споткнулась о кушетку и не осела на нее. Именно этого бритоголовый гигант и добивался. Он вернулся к двери и, вытянувшись по стойке смирно, почтительно приподнял занавес, впуская в узилище своего господина.
   Субъект этот показался мне знакомым, хотя я никогда прежде его не видела. Нижнюю часть лица скрывали черная борода и усы. Правда, в отличие от бороды и усов отца Гиргиса, эти были короткие и ухоженные. Глаз было не разглядеть из-за темных очков, черные вьющиеся локоны выглядели фальшивыми. На нем были сапоги для верховой езды, бриджи и белая шелковая рубашка с широкими рукавами. Одежда подчеркивала его гибкий стан и широкие плечи. Трудно было понять, как он ухитрялся изображать чахлого, хлипкого аристократа.
   Последовал величественный жест. Гигант повалился на пол, выражая нижайшее почтение, и удалился ползком.
   - Добрый день, Амелия, - заговорил Гений Преступлений. - Надеюсь, я могу вас так называть?
   - Нет! - отрезала я.
   - Непокорна, как всегда, - пробормотал он. - Ваша отвага, дорогая, меня нисколько не удивляет. Но разве вам не любопытно, как вы здесь очутились?
   - Любопытство - качество, которое я надеюсь сохранить при любых обстоятельствах, - надменно отозвалась я. - Но сейчас меня интересует не столько то, как я сюда попала, сколько то, как отсюда выбраться.
   - С радостью объясню, - прозвучал учтивый ответ. - Но сперва устроимся поудобнее.
   Он хлопнул в ладоши. На зов снова явился гигант. Поднос в его лапищах выглядел как кукольное блюдечко. Поставив поднос на стол, он попятился к двери и исчез за занавеской. Сети налил вино в два хрустальных бокала.
   - Знаю, вас мучает жажда. После снотворного, которое я был вынужден применить, до смерти хочется пить, а вы, как я погляжу, и не прикоснулись к фруктам. Восхищен вашей осмотрительностью, но она излишня. Фрукты и вода совершенно безвредны, как и это вино.
   - Я рассчитывала на французский коньяк, - сказала я с иронией.
   Сети расхохотался, продемонстрировав великолепные зубы.
   - Так вы оценили шутку, которую я сыграл с его преподобием? Некоторые невежды упорно считают моего небесного покровителя египетским сатаной, вот я и стараюсь поддерживать добрую репутацию. Подсовывая ханжам и святошам соблазны, я с удовольствием наблюдаю, как поспешно они расстаются со своей напускной невинностью. Но мое развлечение, согласитесь, вполне невинного свойства.
   - Не нахожу в этом ничего забавного, - возразила я. - Шуточки испорченного ребенка!
   - Настанет день, когда вы, моя дорогая, научитесь высмеивать заодно со мной людские безумства. Но сперва утолите жажду!
   При виде вина у меня окончательно пересохло в горле, но я упрямо скрестила на груди руки и покачала головой:
   - Нет, благодарю. У меня принцип - не пить с убийцами и похитителями людей.
   - Вы мне не доверяете? Полюбуйтесь! - Сети поднес мой бокал к губам и сделал большой глоток, потом протянул мне.
   Я повернула бокал так, чтобы не коснуться губами места, к которому прикасались его губы, и стала жадно пить. Вино оказалось очень сухим и терпким и почти не освежало.
   Сети опустился на подушки.
   - Хотите узнать, как я вас похитил?
   Я пожала плечами:
   - Это же очевидно. Подсыпали мне в бокал какой-то дряни, разыграв фокус. Я потеряла сознание, и моя спутница испугалась. С ее помощью вы переправили меня к ней в номер. Балкон выходит во двор. А вынести со двора тюк с грязным бельем проще простого. Так вы переправили меня в поджидавший экипаж. Все это не стоит и выеденного яйца. Меня интересует другое: мисс Дебенхэм тоже в неволе или вы добавили к своему длинному списку еще одно убийство?
   Сети изобразил негодование.
   - Я не убиваю женщин, - проговорил он высокомерно.
   - Конечно, вы всего лишь их похищаете и навешиваете на них обвинения в убийстве.
   - Юной леди не грозила ни казнь, ни даже тюремное заключение, возразил Сети. - Ее никто пальцем не тронул. Разве что капелька хлороформа, о котором она уже и думать забыла...
   - Значит, она знает, что вы - виконт, то есть были им... Или правильнее сказать, что виконт был вами?..
   - Не имеет значения. Эта личина мне больше не нужна. Вы меня не подозревали?
   - Я нет, зато вас заподозрил Эмерсон! Моего мужа не обманешь, он идет по вашему следу. Вам не избежать его мести!
   - Эмерсон... - повторил Сети с недоброй усмешкой. - Не будем сейчас о нем, займемся лучше вами.
   - Я думала, что вы - миссис Эксхаммер, - созналась я. - А Рамсес... Помните Рамсеса?
   - Еще бы!
   - Так вот, Рамсес - что возьмешь с ребенка? - заподозрил детектива, мистера Грегсона.
   - Правильно, я был Грегсоном.
   - Что?!
   - И миссис Эксхаммер - тоже. Все трое - это я!
   Когда до меня дошел смысл этих слов, я совсем упала духом. Никогда еще я не была так близка к отчаянию, даже когда решила, что замурована внутри Черной пирамиды. Ведь я надеялась, что Грегсон поможет Эмерсону накрыть Сети в его логове...
   Новая мысль заставила меня вскочить.
   - Эмерсон! Он ведь отправился на встречу с Грегсоном, то есть с вами... Что вы сделали с моим мужем?
   - К черту Эмерсона! - ответил Сети раздраженно. - Почему вы только о нем и твердите? Ничего я с ним не сделал! Предложение встретиться было уловкой, чтобы он больше не путался под ногами. Я и не думал приходить в кафе "Ориенталь". Надеюсь, он так и сидит там, пьет одну чашку кофе за другой и вот-вот грохнется в обморок от болтовни вашего речистого отпрыска.
   - С какой стати я должна вам верить?
   - Почему бы вам мне не поверить? - Сети поднялся и проговорил медленно, как бы в задумчивости: - Рэдклифф Эмерсон - один из немногих людей на свете, представляющих для меня настоящую угрозу. Заурядный злодей, лишенный воображения, давно бы его уничтожил, но у меня другой стиль. К тому же мне нравится риск, я ценю достойных соперников. Немногие мои преимущества перед Эмерсоном таковы: во-первых, он слишком увлечен археологией и предпочитает от нее не отвлекаться; во-вторых, ужасно несдержан в гневе и склонен к опрометчивым поступкам.
   - Но ведь одно из двух своих преимуществ вы уже свели на нет! возразила я удивленно. - Если я не вернусь к нему живой и невредимой, он употребит всю свою неисчерпаемую энергию и острый ум на поиски. Что до его гнева, то он превращает Эмерсона в грозного соперника. А вы, сэр, сильно разозлили моего мужа.
   - Согласен. Но не подумайте, будто я действовал наобум. Раз я в это ввязался, то, не сомневайтесь, игра стоит свеч.
   Разглагольствуя, он медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступала. Наконец я оказалась позади кушетки. Дальше отступать было некуда. Теперь Сети двигался бесшумно, как пантера, жаждущая крови жертвы.
   Я прижалась спиной к стене, готовая защищаться до последнего вздоха.
   - Ты зарвался, чудовище! Да, ты лишил меня зонтика и туфель, но волю Амелии Пибоди не сломить! Можешь меня пытать, можешь даже растерзать на мелкие клочки...
   - Пытки?! - Он даже задохнулся от негодования. - Мадам! Дорогая моя Амелия! Как неверно вы меня поняли! Да, вчера я совершил убийство и подбросил труп к вашему шатру, но только потому, что этот олух посмел покуситься на вашу безопасность!
   И прежде чем я успела осмыслить эти безумные слова, злодей кинулся ко мне. Но вместо того чтобы вцепиться в горло, он рухнул у моих ног.
   - Чудеснейшая из женщин! Я обожаю вас так, что не выразить словами! Я доставил вас сюда не для того, чтобы обидеть, а чтобы показать, на какое раболепное поклонение способна душа, поддавшаяся вашим чарам.
   И он зарылся пылающим лицом в складки моих штанов. Беззащитный затылок маячил прямо перед моими глазами, но я не посмела этим воспользоваться.
   Глава четырнадцатая
   I
   Как ни удивил меня такой поворот событий, будущее по-прежнему оставалось во мраке, поэтому могучим усилием воли я преодолела растерянность. Горячее дыхание Сети жгло мою левую коленку. Его затылок с каждой секундой выглядел все соблазнительнее, и я решила повторить фокус, не удавшийся с первого раза. Сцепив руки в замок, я с размаху врезала негодяю по загривку.
   Результат превзошел все ожидания. Сети охнул и перестал дышать мне в колено. От удара он отлетел в сторону, благо скользкий мрамор помешал ему быстро вскочить на ноги. В два прыжка я оказалась у двери.
   Впрочем, толку от этого было не много. Пока я билась о закрытую дверь без ручки. Сети успел прийти в себя, неторопливо встать на ноги и двинуться в мою сторону. Темных очков на носу уже не было, в черных - а может, карих или серых? - одним словом, в его глазах читалась жажда убийства. Хотя, учитывая недавнее признание, то могла быть жажда совсем иного рода... Честно говоря, разбираться в этом мне было недосуг. Я отчаянно ощупывала свои штаны, надеясь, что мне по оплошности оставили хоть что-нибудь: перочинный ножик, ножницы, коробок спичек...
   Сети уже был совсем близко, когда меня вдруг осенило. Сам пояс! Широкий, из крепкой кожи, с тяжелой металлической пряжкой! Я сорвала пояс и принялась им размахивать:
   - Прочь! Назад, не то получишь отметину, которую не скроет никакой грим!
   Сети отпрыгнул с неожиданной для отвергнутого влюбленного грацией и улыбнулся:
   - За это я вас и полюбил, Амелия! Вы восхитительно безразличны к здравому смыслу и осторожности. Ваш спутник жизни никогда не заскучает. А теперь бросьте эту игрушку и проявите хотя бы каплю благоразумия. Даже если бы я лишился чувств, вы бы не смогли отсюда сбежать.
   - Но попытаться-то можно, - проворчала я, не прекращая вращать поясом, который, рассекая воздух, издавал жужжание, как рассерженное насекомое.
   - Сколько ни пытайтесь, все равно ничего не выйдет. Если мои люди решат, что вы меня убили или ранили, то вам по-настоящему несдобровать. Не проявите ли вы больше сговорчивости, если я торжественно поклянусь, что не трону вас? Обещаю не приближаться к вам, пока вы сами не попросите.
   - И не надейтесь! - заверила я его.
   - Кто знает? Жизнь полна неожиданностей, иначе она была бы невыносима. Если вам недостаточно моей клятвы, попробуйте взглянуть на ситуацию по-другому. Вы ведь знаете, я не то чтобы тщеславен, но, скажем так, достаточно высокого мнения о собственной персоне. Интуиция мне подсказывает, что вашего расположения нужно добиваться не с помощью насилия, как сделал бы любой другой мужчина, а лаской, обратив ненависть в любовь, а презрение - в восхищение. Не выношу жестокость! К тому же, - по лицу Сети скользнула неотразимая улыбка, - вы наверняка утомлены...
   - Нисколечко! - заявила я непреклонно. - Хоть ваши доводы и не лишены убедительности...
   Я не стала упоминать еще одно, куда более убедительное обстоятельство. Сети тоже промолчал, должно быть из деликатности. Дело в том, что мои штаны-шаровары, лишившись пояса, все заметнее подчинялись закону всемирного тяготения.
   - Что ж, - сказала я, - как видно, мы зашли в тупик. Так и быть, поверю вашему слову, господин Сети, но зарубите себе на носу: от меня вы никаких ответных обещаний не дождались!
   Раньше я не называла его по имени. Он насмешливо приподнял брови:
   - Так вы знаете мой излюбленный псевдоним? Только давайте обойдемся без "господина", это обращение звучит абсурдно и мешает взаимному доверию.
   - Ну уж нет! Предпочитаю придерживаться формальностей.
   - Проклятье! - вскричал он наполовину весело, наполовину серьезно. Как же мне подействовать на вас сладкими речами, если придется через слово вставлять "миссис Эмерсон"?
   - По-моему, такие мелкие затруднения только дополнительно вас раззадорят.
   Он протянул руку, и я, вся дрожа, отдала ему пояс.
   - Спасибо, миссис Эмерсон, - проговорил он важно. - А теперь попрошу облачиться в приготовленный для вас наряд.
   - Как вы смеете, сэр?!
   - Это простая самозащита. Одному небу известно, какие ранящие предметы вы можете на себе прятать. Например, в этих... гм... штанах уместится целая коллекция кинжалов. - Правильно истолковав мое возмущение. Сети добавил: Мои люди забрали арсенал, который вы таскали на своем поясе, но обыскать не посмели. Вам стоит ценить уважение, которое я к вам питаю! Но если вы заставите меня...
   - Полагаю, вы докажете свое уважение еще раз, позволив выполнить вашу просьбу в одиночестве?
   - Конечно. Когда будете готовы, постучите в дверь. Но не испытывайте слишком долго мое терпение! - Далее последовала фраза по-французски, не очень уверенная, с акцентом, но неожиданно поэтичная: - И распусти свои косы, любимая, чтобы их красота и аромат стали единственной преградой между моим и твоим восторгом!
   Надеюсь, мне удалось скрыть удивление. Столь интимные замечания лучше пропускать мимо ушей. Тем не менее я почувствовала волну тепла вперемешку с ознобом - не знаю, правильно ли я передала свои ощущения... Этот человек разил наповал не только силой ума. Удивительное впечатление производили также его атлетическое сложение и особенно голос - универсальный инструмент соблазнения, способный изменяться так же неожиданно, как и внешность Сети.
   После его ухода медлить я не стала и начала переодеваться. Конечно, я не проявила бы такой покорности, не будь у меня тайных намерений. Злодей не догадывался, как удачно он мне подыграл! Жаль, конечно, что приходилось прибегать к столь сомнительным методам, но, приказав переодеться, он, так сказать, развязал мне руки. Не очень-то веря обещанию Сети не входить без приглашения, я решила поторопиться.
   Сняв штаны, я размотала фланелевый платок, который всегда ношу в Египте, и оторвала от него полоску. Как часто милый Эмерсон подтрунивал надо мной из-за этого платка! А ведь фланель - верное средство от простуды, и у меня никогда не бывает заложен нос. (Эмерсон, правда, тоже не ведает этого недуга, хотя с негодованием отвергает платок. У него с действительностью вообще особые отношения.) Платок много раз мне помогал, а теперь обязан был спасти. Хорошо, что перед отъездом из Англии я накупила таких про запас и фланель была не застиранной, а ярко-алого цвета.
   Не без борьбы с собой я сняла с шеи цепочку с лазуритовым скарабеем, на котором был вырезан картуш Тутмоса Третьего, - свадебный подарок Эмерсона. Расстаться с ним было очень нелегко, но я твердой рукой привязала цепочку к концу фланелевой полоски. Свадебный подарок призван был уберечь меня от страшной участи, которой я предпочла бы гибель.
   Подкравшись к окну, я вынула из волос одну шпильку. Как оружие она не годилась - слишком гибкая, зато сейчас этот недостаток становился достоинством. Найдя в ставне самое большое отверстие, я запихнула в него полоску ткани вместе со скарабеем и принялась проталкивать шпилькой. В какой-то момент фланель застряла, но я не отчаивалась и в конце концов добилась своего. Когда почти вся полоска ткани оказалась за окном, я привязала конец, чтобы мой маячок не упал на землю.
   Теперь из-за плотно закрытых ставень торчала алая лента с голубым жуком-амулетом на конце. Я надеялась, что окно выходит на людную улицу и мой сигнальный флажок привлечет внимание.
   Остальную фланель я изорвала на полоски, которые связала в одну длинную ленту и смотала. Настало время облачиться в невесомые одеяния. Они оказались не настолько неприличными, как я опасалась. Лиф действительно был низкий, рукава отсутствовали, но прозрачность ткани скрадывали густая вышивка и бисер. Шаровары были так широки, что в распоротом состоянии могли бы сыграть роль гардин у меня в гостиной, правда, скрывали они все равно очень мало...
   "Распусти свои косы, любимая..." К этому все шло. Волосы у меня густые и жесткие, а чехарда последних часов привела прическу в неприглядный вид, но я все равно не собиралась подчиняться скандальному требованию Сети и распускать волосы. Никогда ведь не знаешь, какое применение найдется для шпильки! Привести волосы в порядок без расчески или щетки было очень нелегко, и я все еще возилась со своим вороньим гнездом, когда раздался стук в дверь.
   - Черт! - ругнулась я как примерная ученица Эмерсона.
   Дверь открылась. Сети высунул голову из-за занавески, потом отодвинулся в сторону, пропуская в комнату великана-слугу с подносом, заставленным снедью.
   Осмотрев меня, Сети холодно заметил:
   - Полагаю, вы не рассердитесь, миссис Эмерсон, если я скажу, что ожидал несколько иного результата. Но ничего, для начала сойдет и так. Эта одежда достаточно облегает тело, чтобы вы не могли незаметно спрятать на себе пистолет или кинжал.
   Великан расставил на столе блюда и удалился. Из коридора донесся шум и какая-то возня. Я прислушалась.
   - Оставьте свои надежды, - сказал Сети с улыбкой. - Это не ваши спасители, а всего лишь плотники. Я приказал снабдить дверь внутренней задвижкой в доказательство своего уважения к вам. Вы не хотите меня поблагодарить?
   - Благодарить тюремщика за то, что он не собирается нападать на заключенную?
   Сети со смехом покачал головой:
   - Моя несравненная, дорогая... миссис Эмерсон. Сделайте одолжение, сядьте! Обед подан.
   Он снял с одного из блюд серебряную крышку. Восхитительный аромат курятины и специй напомнил, до чего я голодна, ведь мой обед в гостиничном ресторане был грубо прерван. В ближайшие часы мне должны были потребоваться силы, поэтому я проворно опустилась на подушки и приступила к еде. От вина я, правда, отказалась.
   - Не беспокойтесь, - молвил Сети со своей странной улыбкой, - в мои планы не входит ослабить ваше сопротивление с помощью каких-то снадобий. Я готов ждать недели, даже месяцы, чтобы вы полюбили меня за мои достоинства.
   - Месяцы? Не станете же вы столько времени держать меня взаперти! А как же прогулки, свежий воздух?
   - Не бойтесь, это всего лишь небольшая остановка в пути. Завтра мы переедем в одно из моих загородных поместий. Я подготовил его специально для вас и уверен, что вам там понравится. Вы оцените сады с раскидистыми деревьями, экзотические цветы, извилистые тропинки, хрустальные фонтаны, возможность свободно бродить, где вам захочется.
   Такого поворота я не ждала. Надежда на спасение несколько померкла. В Каире Эмерсон рано или поздно меня нашел бы, но обшарить весь Египет затруднительно даже при его неутомимости. К тому же Сети не сказал, что мы останемся в Египте. Его вилла могла находиться в любом месте Ближнего Востока, хуже того, земного шара!