Поддубный Олег. Волчье племя

   — Да нет, Станислав, — скривился Ловчий, — после того, что я от тебя услышал, Камила с тобой не оставлю. Мужик он хороший — бродяга по натуре, на растерзание тебе его не отдам!
   На прощание Ловчий сказал Тоцкому, что его люди будут ежедневно наведываться к нему за сведениями о состоянии здоровья Золотого и о том, что происходит в лагере.

Глава 10

   Золотой быстро шел на поправку, тем более что ежедневные посещения Тонкого настраивали его на оптимистический лад. Он рассказал ветеринару об успешном разговоре с блатными, а тот, в свою очередь, поведал вору в законе о том, где находится оружие. Теперь оставалось выработать четкий план дальнейших действий, но этому мешал прапорщик, приставленный в качестве охранника к Золотому, а так как назначенный день для побега был уже не за горами, то Тоцкому пришлось пойти к Шторму и потребовать от него снять охрану и передать ключи от наручников ему.
   — Вам, Алексей Николаевич, все равно придется снять с Золотого охрану, — объяснил он начальнику колонии. — Не позволите же вы прапорщику знать о готовящемся мероприятии?
   Шторм и сам хотел это сделать, но подготовка Светлова затянулась, и раны от татуировок у солдата заживали медленно, не давая возможности произвести замену. Неожиданный приход Тоцкого застал его врасплох.
   — А как здоровье Золотого? — не зная, как оттянуть время, спросил полковник. — Он скоро будет готов к выходу на волю?
   — Еще дня три-четыре поваляется, — небрежно ответил ветеринар. — Но главное сейчас не это, Алексей Николаевич.
   — А что?
   — Вы найдите человека, который уже сейчас смог бы испортить чучело медведя. Я слышал от Золотого, что библиотекарь — ваш человек.
   Чтобы все выглядело натурально, надо заблаговременно об этом позаботиться! — подвел черту Тоцкий.
   Услышав о библиотекаре, полковник удивился. «Оказывается, уголовники тоже неплохо осведомлены о том, кто на нас работает», — с досадой подумал он. К большому его сожалению, планы менялись. Шторм хотел вместо конвоира посадить Светлова, выдав его за заключенного, только что прибывшего с этапа.
   Это, конечно, могло вызвать подозрения у Золотого, но, с другой стороны, вор в законе, забыв об осторожности, мог проникнуться к новичку доверием и обронить фразу о своем дальнейшем маршруте после лагеря. Светлов был проинструктирован вызвать Золотого на откровенность своим желанием сбежать из колонии.
   «Возможно, вор проникся бы сочувствием к молодому пареньку, — думал начальник колонии, — так как они народ сентиментальный, в особенности если дело касается осужденных малолеток. И, возможно, он сказал бы ему о конечной остановке после побега, там я его и стал бы искать». Думая об этом, Шторм мало надеялся на положительный результат, так как места в медведе было мало и вряд ли Золотой стал бы его с кем-нибудь делить. Но приход Тоцкого совсем лишил его надежды подсадить Светлова к вору в законе. Немного поговорив с ветеринаром, он понял, что ему не удастся оттянуть время, и согласился на отмену конвоира.
   — А кто же будет вместо него? — напоследок спросил полковник.
   — Я! — услышал он предполагаемый ответ.
   — И ночью тоже?
   — Ночью возле него будут дежурить верные мне санитары, — так же решительно ответил Тоцкий.
   Положение для Шторма складывалось не лучшим образом, и он стал мучительно думать, как его исправить. После ухода ветеринара он поднялся из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. Подойдя к окну, он оглядел огромную территорию колонии и остановил взгляд на клубе, возвышавшемся над остальными бараками жилой зоны. «Надо же!.. И библиотекаря они вычислили, — снова подумал полковник. — Интересно, почему блатные до сих пор его не изувечили? Значит, и нашим и вашим сладко поет. Надо его убирать».
   — Стоп! — внезапно оборвал Шторм свои мысли. — А что, если вместо него я поставлю Светлова? Что из этого получится?
   Он стал прикидывать, какую выгоду из этого можно извлечь. "Во-первых, он изуродует чучело медведя, а во-вторых, сможет присутствовать при том, как Золотой будет залезать в него и даже поможет ему. Что это даст? — лихорадочно думал полковник. — А если, допустим, побег будет совершаться не вечером, а утром?
   Предположим, смена дотошная вечером на пункте просмотра…"
   — Вполне правдоподобно, — вслух похвалил себя Шторм.
   «А Светлов всю ночь проведет с Золотым в клубе и тоже изъявит желание бежать, — продолжал он развивать свои мысли. — Оказавшись в такой ситуации, Золотой едва ли сможет трезво оценить ситуацию и догадаться о подсадке. А если Светлов сумеет как следует сыграть отведенную ему роль, то не исключено, что он скажет ему о своем будущем местонахождении, куда посылать письма, и даже пообещает попозже организовать побег Светлову».
   Поразмыслив еще немного, полковник пришел к заключению, что это наиболее оптимальный вариант в сложившемся положении, тем более что ничего более путного в голову ему не пришло.
   Немедленно вызвав к себе Светлова, он поговорил с ним и, убедившись, что солдат усвоил свою будущую роль, отправил его в клуб, предварительно отдав распоряжение, чтобы прежнего библиотекаря перевели на полмесяца в штрафной изолятор за «нарушение режима».
   * * *
   Наконец-то незадолго до выздоровления Золотого во время встречи Ловчего и Тоцкого была определена дата побега, которую ветеринар и сообщил Шторму, сами же они готовились осуществить его на день раньше. В чучеле медведя находилось около тридцати стволов с дополнительной обоймой к каждому пистолету, и поэтому воровская лагерная верхушка отважилась на штурм контрольных вышек, строго ограничив круг желающих поменять черный клифт на гражданскую одежду. Вообще сохранить в тайне план побега в зоне практически невозможно, но вся лагерная воровская знать, та, что собиралась у Золотого в палате, приняла решение больше никого не включать в число беглецов и обойтись своими силами для штурма вышек часовых на «запретной зоне» по периметру лагеря. Однако Золотой, выслушав воров на очередной сходке в его палате, пошел еще дальше. Он решил, что слишком рискованно стрелять в вечернее время, когда сумерки сменяются ночной темнотой и даже в хорошо освещенной фонарями «запретной зоне» нельзя как следует рассмотреть солдата на вышке, поскольку она сделана таким образом, что он всегда остается в тени и, значит, можно промахнуться. К тому же, убедительно сказал вор, часовой сверху хорошо видит то, что происходит у него под носом, и вряд ли позволит подойти к первой полосе заграждений из колючей проволоки на близкое расстояние. Поэтому лучше сначала расстрелять контролеров, патрулирующих улицы жилой зоны, чтобы беспрепятственно подойти к зданию ДПНК и захватить дежурящих там офицеров, которые знают, как обесточить жилую и промышленную зоны, а также отключить освещение на полосе «запретной зоны» между двумя заграждениями колючей проволоки.
   — Если нам удастся захватить ДПНК, можете считать себя на свободе! — высокомерно сказал Золотой. — С воли нам помогут ребята Ловчего, которые будут ждать нас с машинами и бабами! — смеясь, добавил он.
   Последнее замечание вызвало у воров особенно бурную реакцию. Тоцкий, присутствовавший при этом разговоре, участия в нем не принимал. Его дело — сторона, он лишь заметил про себя, что Золотой — такой же сумасшедший, как Ловчий и вся эта оголтелая орава, готовая на любой риск.
   — Слава богу, меня здесь не будет во время этого столпотворения, — еле слышно пробормотал он себе под нос.
   Но волею судеб все произошло иначе, и Тоцкий оказался в самой гуще событий в тот день, когда лагерное ворье по команде Золотого должно было вечером осуществить захват ДПНК и офицеров дежурной части. Произошло все из-за беспечности воров в законе, которые накануне решили отметить последний день своего пребывания в неволе. Приобрести водку у администрации лагеря воровским авторитетам всегда просто. Братва постоянно передает им с воли деньги. В данном случае водкой их снабдил сам Тоцкий, не подозревавший, чем это для него обернется, а попросил его об этом Золотой, сказав, что каторжанам перед выходом на «дело» обязательно надо принять для смелости на «каждый глаз» по сто граммов.
   После вечерней проверки, когда отряды разошлись по баракам на ночной отдых, воровские авторитеты покинули свои жилые секции и, миновав заборы локальных ограждений, собрались в бане у кочегара, который часто предоставлял им свою подсобку для тайных встреч.
   Сначала ими было решено отметить последний день в неволе чисто символически, но, когда спиртное разлилось по телу приятной истомой и затуманило мозги, они махнули на все рукой и надрались до такой степени, что повалились спать тут же, не утруждая себя возвращением в свои бараки.
   Первым через несколько часов проснулся Дрозд и посмотрел на часы, висевшие над входной дверью подсобки, — они показывали половину двенадцатого. Затем он глянул в окно — стояла кромешная тьма, и лишь серебристые снежинки слабо отражали далекий свет фонарей, освещавших полосу «запретной зоны».
   Дрозд был все еще пьян и не мог соображать.
   Дело в том, что настенные часы уже несколько лет стояли, они всего лишь служили убогим украшением подсобки кочегара. Вор знал об этом, но от чрезмерной дозы спиртного напрочь забыл. Вспомнив, что пить они начали после вечерней поверки и отбоя, приблизительно в то же время, что и показывали часы, Дрозд решил, что спать так мало он не мог, следовательно, уже прошли сутки. При этой мысли он вскочил на ноги и стал яростно будить остальных.
   — Вставайте! — орал он во все горло. — Волю проспим!.. Вы только поглядите на часы!..
   Никому из просыпающихся воров не пришло в голову, что за сутки, о которых орал Дрозд, должно пройти две поверки — утренняя и вечерняя — и что за это время лагерный патруль обязательно разыскал бы их пьяных в этой подсобке и определил в штрафной изолятор.
   Будучи сами с затуманенным рассудком, они поднялись на ноги и, ничего не соображая, всей сворой бросились к клубу, который находился от бани всего в полусотне шагов.
   Поднималась метель, и на улицах жилой зоны не было ни души, поэтому одиннадцать воров в законе, никем не замеченные, дошли до клуба и постучались в дверь. Открыл им заспанный Светлов, который теперь был библиотекарем и одновременно сторожем. Увидев перед собой незнакомого, бандиты хотели броситься на него, но Светлов вовремя сообразил, кто перед ним: знакомясь с личными делами воровских авторитетов, он видел их фотографии.
   — Вы от Золотого?! — радостно воскликнул он. — Проверить, все ли в порядке с медведем?!
   Проходите!
   Эти слова обескуражили их, они растерянно уставились на него.
   — Так ты тоже человек Тоцкого? — с трудом сообразил Дрозд.
   — Ага, — машинально кивнул головой Светлов, хотя представления не имел, о ком речь.
   — Так тебя специально поставили на время вместо прежнего библиотекаря? — удивился вор. — И ты все знаешь о побеге?!
   — Конечно, — ответил Светлов, — я бы и сам смотался из этого гнилого болота, но, к сожалению, у меня нет такого авторитета, как у Золотого.
   — А ты кто такой? — вмешался Гриф, свирепо разглядывая Светлова. — Я что-то тебя в лагере раньше не видел.
   — Не время сейчас выяснять, почему ты его не видел, — осадил Дрозд приятеля. — Я тоже его ни разу не встречал, но он ясно сказал, что от Тоцкого, тем более знает о побеге. Пошли с нами, если хочешь вырваться на свободу, — сказал он Светлову и направился в красный уголок клуба. За ним ринулись остальные, включая библиотекаря.
   Уже на ходу парень почувствовал, что от заключенных несет перегаром. Его немного лихорадило, но он старался держать себя в руках.
   Однако, увидев, как воры разбили чучело медведя и стали доставать из мешков с песком пистолеты, он не смог унять дрожи. Светлов помнил наставления Шторма и Каравайцева, что воровские авторитеты непредсказуемы и от них можно ожидать чего угодно, но такого предположить не могли даже они. Он не заметил, как в его руке оказался пистолет с запасной обоймой, и только позже вспомнил, что его сунул ему Дрозд. Вооружившись (на каждого приходилось по три пистолета), воры покинули клуб и направились к санчасти, где все еще находился Золотой. Светлову, вопреки желанию, пришлось тоже пойти с ними, чтобы не навлечь на себя подозрений, к тому же одним из наставлений Шторма и Каравайцева было умение мгновенно ориентироваться в экстремальной ситуации. Помня о своем задании, он самоотверженно пошел вместе с ворами, не ведая о том, что его ждет.
   * * *
   Часы показывали половину седьмого утра, до подъема оставалось полчаса. Патрульные контролеры собрались погреться в дежурной части ДПНК перед тем, как разойтись для поверки заключенных по отрядам. Тоцкий в это время уже находился в санчасти и делал обход.
   Зайдя в палату Золотого, он поздоровался с ним и принялся делать ему укол. За этим занятием их и застали ворвавшиеся в санчасть полупьяные друзья Золотого. Увидев перед собой вооруженное ворье, ни Тоцкий, ни его пациент ничего не поняли и с удивлением смотрели на прибывших. Тем временем в коридоре и в соседних палатах раздавались негромкие хлопки выстрелов. Непротрезвевшие члены злосчастной воровской знати мстили своим обидчикам, оказавшимся в больнице.
   — Что это?! — испуганно глядя на пришельцев, спросил Тоцкий.
   — Как что?! — ответил Дрозд. — Ты глянь, сколько времени, Стае! Нам давно пора отсюда выбираться, мы пришли за Золотым!.. Антон, хватит задницу под уколы подставлять, пошли на волю! — рявкнул Дрозд Золотому и в дополнение к своим словам бросил ему в руки пистолет.
   1 Золотой смотрел на прибывших воров не менее ошарашенно, чем ветврач.
   — Да вы что?! Перепились все, что ли?! — наконец выдавил он из себя, постепенно догадываясь о том, что произошло, так как запах перегара заполнил всю палату. — Вы посмотрите на часы!
   Глянув в ту сторону, куда показывал Золотой, Дрозд увидел, что настенные часы показывают половину седьмого.
   — Не понял, — вырвалось у него.
   У остальных реакция была приблизительно та, же самая. Несколько секунд они оторопело смотрели на стрелки часов и лишь затем вспомнили о неисправности часов в подсобке кочегара и поняли, что никаких суток не прошло, а сейчас всего лишь утро перед подъемом отрядов на поверку и проспали они в бане чуть больше шести часов. Потоки брани обрушились на голову Дрозда, но останавливаться было поздно. В каждой палате лежали уже не больные, а убитые, в коридоре на полу тоже лежали несколько человек в лужах крови и среди них санитар, выбежавший из дежурной комнаты на шум и получивший пулю в сердце. Светлову, увидевшему хладнокровный расстрел больных, сделалось дурно.
   Поняв всю фатальность случившегося. Золотой мгновенно сориентировался в обстановке и взял инициативу на себя, приказав всем немедленно и организованно выдвигаться из санчасти в ДПНК. Все двинулись к выходу.
   — А как же я, Антон? — закричал Тоцкий.
   — А что ты? — не понял Золотой, остановившись в дверях санчасти.
   — Ну как же! — задыхался ветеринар. — Развороченный медведь в клубе!.. Здесь вы всех перестреляли, а меня оставили!.. Все сразу догадаются!.. Возьмите меня хоть в качестве заложника, все же легче будет захватить дежурку в ДПНК, и меня тем самым спасете!
   Молниеносно оценив предложение Тоцкого, Золотой приказал братве взять его таким образом, чтобы ни у кого из встречных не возникло сомнений, что врач — заложник лагерных авторитетов. Светлов был словно парализован и безропотно подчинялся их стихийному движению. Они беспрепятственно достигли ДПНК и, стараясь не шуметь, вошли в подъезд двухэтажного здания, расположенного в самом центре зоны. Дежурная часть находилась на втором этаже в конце правого крыла, и пройти туда бесшумно не представлялось возможным из-за скрипучих деревянных ступенек, но мороз и метель сделали свое дело, загнав всех патрульных контролеров в теплое помещение. Да и кто из них мог предположить вооруженное нападение заключенных в предрассветный час, перед самым приходом на работу офицеров и сотрудников лагерной администрации! Собравшиеся прапорщики и младшие офицеры весело разговаривали, не предполагая, что к ним по коридору стремительно приближается смерть.
   Бойня была кровавой и ужасной. Воры в законе безжалостно расстреляли всех, за исключением двух офицеров, оставленных для того, чтобы они показали, где находится электрощит с указателями рубильников. Дежурная часть была залита кровью.
   Золотой приказал братве собрать рации с убитых и занять на всякий случай оборону здания. Двое оставшихся в живых молодых офицеров, наблюдая за уверенными действиями воров в законе, трепетали от страха. Состояние Светлова было приблизительно такое же, после увиденного им кровавого побоища он едва стоял на ногах. Золотой направил на офицеров пистолет и велел показать электрощит и отключить рубильник освещения полосы «запретной зоны».
   — Считаю до трех, краснокрылые черви! — хрипел вор. — Не сделаете — продырявлю головы Один из офицеров был настолько парализован страхом, что не смог сдвинуться с места, и прямо на глазах под ним образовалась лужа.
   Другой же офицер нашел в себе силы и бросился к небольшой секции, расположенной в дальнем конце дежурной части и огороженной от пола до потолка фигурной решеткой. Немного повозившись с цифровым замком, он открыл дверь секции и, подойдя к электрощиту, стал срывать с него пломбу. В это время на столе зазвонил телефон, его резкий звук заставил всех замереть на месте.
   — Возьми трубку! — приказал Золотой офицеру, топтавшемуся в собственной луже. — Если спросят дежурного, скажи, что вышел в туалет, и выслушай, что им нужно!.. Скажешь лишнее — ты труп! А ты продолжай работать! — приказал он второму офицеру, возившемуся с пломбой около электрощита.
   Властный голос вора заставил офицера сдвинуться с места, и он, оставляя на полу мокрые следы, подошел к столу и снял трубку телефона. Наушник работал так громко, что даже Золотой без труда расслышал недовольный голос, грубо спросивший, какого черта открыли оружейную комнату и не известили об этом центральный пост.
   Неожиданно услышанная информация заставила вздрогнуть воров в законе. Никто из них не подозревал, что дверь связана сигнализацией с центральным постом взвода охраны и в огороженной секции помимо электрощитов есть еще и оружие. Встретив взгляд растерявшегося от страха офицера, Золотой мгновенно сообразил, как надо ответить, и, показывая на цифровой замок в двери секции, прошептал, чтобы он сослался на его неисправность.
   — Да мы решили замок поменять, — не до конца расслышав вора, пролепетал в трубку офицер. — Мы хотели вас известить, но вы нас опередили.
   Из трубки донесся недовольный матерок и затем короткие гудки. Вздох облегчения вырвался из груди каждого вора. Тем временем офицер, возившийся с пломбой, сумел сорвать замок и открыл электрощит.
   — Теперь найди рубильник «запретки» и отключи его! — свирепо скомандовал ему Золотой. — И покажи, где пирамида с оружием!
   Но едва офицер притронулся к выключателю рубильника, как из мобильной радиостанции, которую Золотой повесил себе на плечо, громко раздались позывные.
   — Первый, я Центральный!.. Что там у вас?!. Где Чудинов и Чоба?! Их давно ожидают в шлюзах на промзоне для смены машин!.. Немедленно придите для проверки!.. Прием!
   Возникла пауза. Дыхание затаили все, включая и офицеров. Медлить нельзя было ни секунды.
   — Центральный, я Первый, сейчас идем, — сохраняя спокойствие, хрипло отозвался Золотой и отключил радиостанцию. Потом внезапно сорвался на крик, увидев, что офицер собирается отключить рубильник:
   — Стоп! Отойди от электрощита!
   Офицер присел на корточки и испуганно уставился на вора. По лицу Золотого было видно, что он лихорадочно что-то прикидывает в уме.
   — Где пирамиды с оружием? — наконец заговорил он, обращаясь все к тому же офицеру возле электрощита.
   — Вот, — указал рукой офицер.
   — Открывай!.. Быстрее!..
   Офицер подошел к следующему электрощиту и, сорвав с замка пломбу, отодвинул в сторону заслонку с изображением молнии и черепа.
   Перед ворами в законе предстала замаскированная под электрощит оружейная пирамида, набитая автоматами Калашникова.
   — Надо же! — искренне удивился Золотой. — Никогда бы не подумал, что у нас под носом всегда хранилось столько оружия!.. Расхватывайте! — обратился он к немногочисленной братве, оставшейся с ним.
   Заключенные быстро вооружились автоматами и прихватили с собой еще для тех, кто разошелся по ДПНК для обороны здания. Затем Золотой приказал офицерам раздеваться.
   — Быстрее! — хрипел он, видя, как неохотно те снимают с себя шинели. — Ну!.. Шевелись!..
   — Ты что надумал, Антон? — не выдержал Дрозд. — Давай кончать с ними! Времени нет! — указал он на часы.
   Но Золотой оставался невозмутим и спокоен. Дождавшись, когда офицеры сняли с себя шинели, он подошел к ним и, скинув с себя телогрейку, протянул ее одному из них, приказав надеть.
   — Дрозд, отдай свою фуфайку второму, — распорядился он, — а сам надень его шинель!..
   Будем уходить через шлюзы промзоны, — наконец объяснил он. — Там нас не ждут, и сама ситуация подсказывает идти туда!.. А вот этих, — он указал на офицеров, напяливавших на себя их лагерные дерюжки, — мы возьмем с собой в качестве заложников! Пусть теперь послужат нам щитом!.. Стае, — обратился он к Тоцкому, — тебе тоже придется отправиться с нами.
   — А как же! — выпалил ветеринар. — Мне оставаться здесь живым, когда все убиты, небезопасно!.. Лучше где-нибудь по дороге оставите меня с ранением, если сможете выбраться отсюда.
   — Тогда пошли, — сказал Золотой, надевая на ходу офицерскую шинель и направляясь к выходу из дежурной части.
   Они собрали остальных бандитов, разошедшихся по ДПНК, и вышли на территорию промзоны. Двух офицеров и Тоцкого заключенные взяли в кольцо. Светлов следовал за всеми с затуманенным рассудком и в полной растерянности.

Глава 11

   Метель усилилась, и колючие снежинки нещадно хлестали в лицо. Спрятав автоматы под одеждой, заключенные торопились к шлюзам промзоны и были несказанно благодарны погоде, которая не выпускала из помещений на улицу ни мастеров, ни бригадиров, ни работающих заключенных для перекура. Меньше чем за минуту они добрались до высоких шлюзовых ворот и увидели перед ними два грузовых «КамАЗа», дожидавшихся очереди для проверки. Рядом с машинами никого не было, из чего Золотой сделал вывод, что заключенные, загонявшие автомобили в отстойник шлюзов, находятся в кабинах. Не доходя до машин нескольких шагов, Золотой свернул за огромную кучу беспорядочно сваленного горбыля, чтобы их никто не смог увидеть.
   — Ну что, отсюда до свободы всего несколько шагов, — сказал он спокойно, — и никто из нас сейчас не знает, что будет через минуту.
   Ориентируйтесь в обстановке сами и старайтесь не суетиться и не поднимать лишнего шума. Автоматы оставьте на самый крайний случай, когда будет ясно, что живыми нам отсюда не выбраться. Если что, на том свете увидимся! — усмехнувшись, добавил он.
   С этими словами Золотой достал из кармана шинели мобильную радиостанцию и, включив ее, проговорил:
   — Центральный, я Первый!.. Мы пришли для проверки машин. Прием.
   В ту же секунду в радиостанции что-то звякнуло, появились помехи, и грубоватый голос отозвался:
   — Наконец-то! У вас все в порядке?
   — Все нормально, — ответил Золотой.
   — Подожди, я сейчас открою, — донеслось из радиостанции, и до заключенных донесся звук отодвигаемых ворот.
   Они открывались очень медленно, но нельзя было терять ни секунды. Волоча за собой офицеров, которые, впрочем, и сами очень живо передвигались, заключенные бросились к машинам. Оба «КамАЗа» были загружены опилками и накрыты брезентовым тентом. Разделившись на две группы, воры в законе в доли секунды выволокли из кабин заключенных, исполнявших работу перегонщиков, и, бросив подальше в снег, расстреляли их. Разделавшись с водителями, Золотой и Дрозд заняли места в кабинах вместе с пленными офицерами, а остальные, кроме водителей, забрались в кузова под брезентовые покрытия. Все произошло настолько быстро, что створки ворот еще не успели до конца разойтись в разные стороны, и это дало Золотому, сидевшему в головной машине, несколько дополнительных секунд, чтобы перевести дух и сосредоточиться на том, что делать дальше. Он увидел, что вторые ворота шлюзов сделаны не из толстого листового железа, а из металлических прутьев, и за ними, прижавшись к обочине дороги, стоят несколько грузовых машин, ожидающих своей очереди для въезда в промзону. Шлюзы были длиной около двадцати метров, а от машины, в которой сидел Золотой, расстояние до вторых ворот насчитывало приблизительно тридцать метров. Он увидел, как из диспетчерской пункта досмотра вышли четыре солдата во главе с офицером и дали им знак, чтобы они въезжали в отстойник шлюзов.
   И тут Золотой заметил над диспетчерской смотровую вышку, в которой находился солдат.
   Он, как вор в законе, никогда не работал в лагере и не все знал о промышленной зоне, а о смотровой вышке в шлюзах и понятия не имел.
   Золотой сразу оценил ситуацию: перед ними четыре вооруженных солдата с офицером плюс солдат на вышке. Времени для раздумий не оставалось.