Подгорный Сергей. Вторая возможность

   Это была его _вторая_ личная причина веры в Шамбалу. О первой он рассказал Швартину после того, как тот, отчаявшись переубедить сам, решил познакомить его с Клюевым...
   10
   Вся мебель в квартире Клюева была изготовлена ее хозяином в подвале, превращенном им в столярную мастерскую. Обстановка квартиры поражала необычностью и сначала казалась хаотичной из-за странной расстановки мебели и из-за самой мебели: какой-то на вид изломанной и подчеркнуто асимметричной. Но с течением времени, по мере того, как Евтеев осваивался, стараясь проникнуться логикой Клюева, он начал видеть в кажущемся хаосе своеобразный порядок, а в странном облике мебели - не сразу понятную рациональность.
   Сам Клюев внешне являл полную противоположность обстановке своей маленькой квартиры. Он был с безукоризненной тщательностью одет в безукоризненно выутюженные костюм и рубашку; даже дома он носил галстук, и некоторое время Евтеев испытывал чувство неловкости: ему казалось, что Клюев собрался на какую-то важную встречу, а они некстати явились и задерживают его. Особенно усиливало неловкость то, что столь деликатного, предупредительного, мягкого и чуткого человека Евтеев еще не встречал. С того момента, как, открыв на звонок дверь, увидел их на пороге, Клюев, казалось, весь растворился в заботе о гостях.
   - Какой замечательный человек, - невольно проговорил Евтеев, когда Клюев вышел на кухню доваривать кофе. - Какие деликатность, мягкость, внимательность...
   - Да... - рассеянно кивнул Швартин, с интересом рассматривая интерьер квартиры; последний раз он был у Клюева год назад, и за это время тут многое изменилось. "Ну что ж, нашел себе хобби..." - подумал он.
   - Судя по нему - ему немало пришлось пережить в жизни, - добавил Евтеев.
   Пока пили кофе, он и Клюев ближе знакомились, и шел соответствующий этому разговор, первое впечатление Евтеева о Клюеве не только сохранялось - все крепло, но когда Швартин, решив, что знакомство уже состоялось, перешел к делу, ради которого Евтеева привел, тот поразился, как неожиданно изменился Клюев.
   - Махатмы?.. - переспросил он Швартина с невыразимо ироническим презрением и какой-то застарелой, неуходящей ненавистью. - Махатмы... повторил он, презрительно усмехаясь, и в лице его проступила непримиримая твердость, а взгляд стал холодным и жестким.
   Швартин облегченно вздохнул.
   - Надо быть наивным, как теленок, дебилом, чтобы верить в эту чушь! - и в голосе Клюева еще тихо, но явственно зазвучали металлические нотки. Странно: вот скажет вдруг кто-то из наших знакомых, что начал верить в бога, и мы почувствуем к нему жалость, почувствуем над ним невольное превосходство, ощутим желание вернуть его на путь истинный, но начнет тот же знакомый разглагольствовать о Махатмах и Гуру - и мы почувствуем зависть, свою ущербность и начнем его жадно слушать. А ведь одно стоит другого! Разницы нет никакой! Хитроумная чушь - и больше ничего! И то, и другое годится лишь, чтобы заключить в духовное рабство - не больше и не меньше!..
   Клюев еще минут десять кликушествовал в таком духе, а Евтеев молча слушал, пораженный тем, каким больным местом в душе Клюева оказалась эта представлявшаяся ему захватывающе увлекательной тема. Затем, немного успокоившись и видя внимание, с каким его невольно слушал Евтеев, Клюев стал говорить хоть и по-прежнему страстно, путано, но аргументированно.
   От его почти часового монолога в памяти Евтеева остался ряд тезисов, которые в речи Клюева располагались в том порядке, в каком приводятся ниже.
   Сплошь и рядом говорится про некую психическую энергию - самую якобы могущественную, чудовищную по силе из энергий. Но зачем для операций с массивами информации _чудовищная_ энергия? Каким образом проявляется воздействие этой "могущественной энергии" на Мир, о чем "Гуру", "махатмы" и их поклонники толкуют сплошь и рядом? Есть ли на это хоть где-то ответ?.. Нет, просто, как аксиома, утверждается, что проявляется.
   Собраны мысли глубокие, мудрые, _выверенные жизнью_, а к ним _пришиты_ упоминания о Космосе, Времени, Вечности, Космической энергии. Абсолюте, Брахмане и т.п., что - во-первых - придает этим верным мыслям, выведенным из многолетних наблюдений и опыта, _величественность_ и некую дополнительную глубину - совершенно ложные, а во-вторых - верностью этих мудрых мыслей хитрым и простым образом придается _достоверность_ пришитым к ним Вечности, Абсолюту, чакрамам, психической энергии и т.п.
   Получается весьма цельная на вид конструкция, одна часть которой мудра - просто житейски - и истинна, а другая придает ей шарм величественности и вводит в заблуждение; набор таких конструкций может привести в конце концов к вере в абсурд, в то, чего нет.
   Принимая эти хитрые словесные конструкции _целиком_, человек все дальше уходит по заманчивой, льстящей его самолюбию некой _причащенностью_ тропе _величественных спекуляций_, которые, как предусмотрительно оговариваются "Гуру", не подлежат проверке, но - вере.
   Вот чем еще отличается система обучения, практикуемая "Гуру", от европейской и вообще общепринятой. У европейцев тут всегда договор: вы мне то-то и то-то, а я вам гарантирую определенные знания, сумму знаний и т.п. "Гуру" принимают (хоть и с изрядным порой кокетством) дань почитания (и не только), но со своей стороны не гарантируют ничего: если сможешь научишься, если захочешь - _поверишь_, что научился.
   Не правда ли - весьма удобная система?..
   Единственное, что обременяет "Гуру", - это определенный образ жизни, который он обязан вести. Но мысль человеческая изощрена в обходе традиций, запретов и правил.
   Нет никого, кто побывал бы в Шамбале, но жажда существования их Махатм - у некоторых такова, что само это понятие - Махатма - стало _безразмерным_, и в Махатмы, для пущей путаницы, чтобы уж совсем не найти концов, стали записывать чуть ли не любого умного и порядочного человека (или хитрого и ловкого, что тоже не редкость).
   Эту "науку" - набор откровений, которые преподают "Гуру", можно осилить за несколько месяцев, если вы не совсем дуб, а если потратить несколько лет, чтобы "вжиться в образ", проболтаться к тому немного где-то в Гималаях, то, возвратившись, вы станете "Великим Гуру".
   Что великого сделали пресловутые "Великие Учителя"? Приведите хоть один конкретный пример вместо туманных и пространных рассуждений.
   Так называемые "махатмы" и "Гуру" якобы _избегают_ показывать всякие феномены, связанные с "психической энергией" и т.п., что их поклонники воспринимают с великим почтением и умилением: еще одна добродетель (и какая!) в активе Учителей, _но способны ли они в принципе продемонстрировать феномены_?..
   Лишь через медитацию возможно, мол, истинное познание. Но предположим, что некий индус, не знакомый с электроникой, кибернетикой, высшей математикой, _отождествил_ себя в процессе медитации с современным компьютером. Что же именно он поймет? Что вообще можно _понять_ подобным образом.
   Удобная философия у "Учителей Востока"! Это средство для эгоистов делать занимательной свою жизнь, погремушка для изощренных мозгов: Абсолют, Беспредельность, Вечность, психическая энергия...
   Как мы склонны к поклонению, к _слепой_ вере, стоит нам лишь потрафить, польстить.
   Хорошая профессия - "Гуру"...
   Ты чувствуешь обман за, казалось бы, мудростью; чем больше знакомишься с подобными "учениями" - тем больше остываешь и разочаровываешься в душе, но... нечем возразить, никак не можешь поймать за руку - слишком ловкую и вынужден сохранять на лице тоскливое почтение перед лукавыми или невежественно-добросовестными "Учителями".
   Попытайтесь мысленно убрать из этих "учений-руководств" слюдяные блестки слов Вечность, Космическая энергия, Абсолют и т.п. Мудрости так и останутся мудростями, причем явно выведенными из пристально-внимательных наблюдений и глубоких размышлений о природе человека и Мира вокруг, а не иным - "чакрамным" - путем; исчезнет лишь ореол ложной величавости вокруг них, заставляющий вас поступаться вашим достоинством.
   Пользуясь анонимностью "махатм" и овладев стилем их "посланий", "писем", можно освящать их именем свои собственные мысли и высказывания, если те в принципе не противоречат _приписываемой_ "махатмам" точке зрения на Мир, человека и т.д.
   Как и всякое философское учение, которое неистинно, но хочет существовать века, учение так называемых "Гуру" и "махатм" поразительно многозначно, обширно, многогранно, _непроверяемо_ в главных - на которых покоится - утверждениях, виртуозно балансирует на канате между выдумкой и достоверностью: чтобы в него можно было поверить, принять его, а главное запутаться и ощутить невозможность (свою личную) доказательства его неистинности.
   Мы вот говорим, что библия противоречива, что христианство противоречиво, но в этом ведь их сила, потому-то они и держатся века, что на каждый довод в них можно отыскать и контрдовод. Цитируя библию, можно доказать, что черное - белое, а через минуту, опять же цитируя ее, что белое - белое, а черное - черное. Так же - и все учения "Гуру" и "махатм".
   Мы так жаждем новых открытий, нового знания, что нередко ради зерна нового готовы принять кучу мусора и шелухи, ради одной истины готовы признать кучу чепухи и сказок.
   Есть люди, которые относятся к Махатмам так же, как верующие к Исусу Христу.
   Чувствуя главную слабость своих учений, "Гуру" пытаются придать им хоть _видимость социальности_; много говорится про заботу о счастье ближнего, много призывов к ней, к борьбе со злом, но суть все та же: хочешь быть счастливым - внуши себе, что ты на верном пути к счастью, счастлив, становишься все счастливее, а зло рассматривается в полном отрыве от социальной реальности, как нечто не зависящее от социальных причин и условий.
   Человечество нельзя сделать счастливым без изменения _социальных_ условий (что прекрасно понимал "Махатма Ленин"), в которых оно живет. Учения "Гуру" и "махатм" - тот же дурман; нет большой разницы, чем одурманивать себя: самовнушением, медитациями или героином.
   Не стоит недооценивать самовнушение: раны на руках и ногах от гвоздей, которыми якобы был прибит Христос, появляющиеся время от времени у истинно верующих, разве не его результат?.. Человеческий мозг - странный прибор. Если вы при помощи ЛСД становитесь апельсином, из которого необходимо выжать сок, то почему бы вам при помощи самовнушения, медитаций не вообразить, что у вас есть этот самый "чакрам", вы "работаете" с ним и "ритм космоса уже стал вашим", или другое в этом же роде?..
   11
   - Он, конечно, прав... - сказал Евтеев, в глубокой задумчивости проходя мимо троллейбусной остановки.
   - Конечно, прав! - живо и удовлетворенно подхватил Швартин. - Кто-кто, а он имеет право так говорить... Ты знаешь его историю?.. Да, я тебе ведь не рассказывал... Клюев подавал большие надежды, уже его студенческие работы были отмечены какими-то, не помню точно, премиями, и вдруг увлекся всеми этими учениями, о которых только что так доходчиво говорил. Причем увлекся - наповал, сильнее, чем ты Шамбалой. Кончилось это в конце концов тем, что он бросил аспирантуру и диссертацию, устроился работать куда-то сторожем, а свою квартиру превратил в подобие гималайской пещеры, где все свободное время занимался медитациями и работой с чакрамами... Теперь преподает в школе биологию, а в свободное время, чтобы не думать о том, на что ушли лучшие годы, столярничает...
   - Он, конечно, прав... - вновь задумчиво повторил Евтеев, оглядываясь на панельную девятиэтажку, в которой была квартира Клюева. - К сожалению, нет ни одной сферы, в которую не попытались бы проникнуть и не проникали бы проходимцы и мошенники... Но зачем на основании этого отвергать существование нам еще неведомого, тех же _истинных_ Махатм?
   Швартин посмотрел на него и тяжело вздохнул.
   - Он прав, говоря о спекуляциях на неведомом, когда неведомое неведомо по-прежнему, но есть люди, делающие вид, что лично они с ним на ты, оно им прекрасно ведомо, и приглашающие простаков приобщиться к касте избранных, то есть сделать, в конечном счете, такой же вид, самовнушить себе, что и им после общения с "посвященными" неведомое хоть отчасти, но ведомо... Прием не новый, но действенный, когда вперемешку с мудрым и достоверным подсовывается то, чего на самом деле не существует, но что проверить пока нельзя...
   - Ты поражаешь меня до глубины души, - удивленно покачал головой Швартин. - Неужели даже разговор с человеком, которому эта чепуха изломала жизнь, ни в чем тебя не убедил и ты по-прежнему веришь в Махатм?
   Евтеев вздохнул и ответил не сразу, словно, уже решившись, все еще продолжал сомневаться, стоит ли говорить это Швартину, стоит или нет.
   - Дело в том, что я встречался с Махатмой, именно с Махатмой из Шамбалы... - проговорил он.
   12
   Швартин, оцепенев, смотрел в затылок Евтеева, продолжавшего задумчиво идти по тротуару.
   Наконец, заметив, что Швартина рядом нет, Евтеев обернулся.
   - Старик, я с тобой поседею... - вытирая выступившую на лбу испарину, проговорил Швартин. - Ты как себя сейчас чувствуешь? Нормально?.. У тебя голова не болит?..
   Они стояли в нескольких шагах друг от друга на людной, оживленной улице, мимо молча или, наоборот, оживленно разговаривая, спешили прохожие.
   - ...Светка себе такую кофточку отхватила!..
   - А я говорю, вина надо было взять!.. - сосредоточенно доказывал мужчина в шляпе своему спутнику, а Швартин стоял, потрясение смотрел на удивленно глядящего на него Евтеева и чувствовал, как у него тонко звенит в голове, а все окружающее кажется странным и нереальным.
   Наконец он тряхнул головой, устало подошел к Евтееву, и они медленно пошли рядом в привычном шуме большого города. Евтеев посматривал на Швартина сочувственно и вид имел виноватый.
   - Ну да, с Махатмой!.. - сказал он, словно извиняясь и в то же время сознавая, что его вины ни в чем нет.
   Швартин устало взглянул на него.
   - Понимаешь, эта встреча произошла давно, но навсегда запала мне в память, - все еще ощущая беспричинную вину и поэтому немного раздраженно стал рассказывать Евтеев. - В то время (лишь год как окончил школу и работал на заводе) я даже не слышал о Шамбале, Махатмах, но запоем читал фантастику...
   Швартин, наконец, смог взглянуть на него иронически и насмешливо усмехнуться.
   - Да, читал запоем, - не смутился Евтеев. - Я доставал ее, где только мог, и в тот период прочел чуть ли не все, что было написано к тому времени нашими отечественными фантастами и переведено с других языков. И хорошо, что я это сделал, мне даже становится страшно, когда подумаю, что в моей жизни могло не быть этого увлечения, потому что теперь понимаю, отдаю себе отчет, насколько скучнее был бы для меня окружающий мир, а я сам - ограниченнее...
   - Я понял, - кивнул Швартин. - Ты прочитал гору всякой фантастики и сразу же встретился с Махатмой из Шамбалы. Ничего удивительного...
   Евтеев посмотрел на него и вдруг рассмеялся.
   - Старик, старик... - сказал он, весело качая головой. - Ты пойми, что у меня нет да по складу моей натуры и не может быть даже малейшего желания тебя мистифицировать. Зачем?.. Я хочу рассказать то, что было в действительности. Если тебе не интересно... - он пожал плечами.
   - Вы не разменяете по две копейки?.. - обратился к ним долговязый усатый парень; они машинально сунули руки в карманы за мелочью.
   - Увлечение фантастикой, - продолжал Евтеев, когда с разменом было покончено, - заставило меня, как теперь понимаю, чутко подмечать все необычное во встречающемся вокруг. В то время, да и теперь тоже, я считал, что Земля не только посещается инопланетянами, но они ходят неузнанные по улицам наших городов. То, почему они не вступают с нами в контакты, я в то время для себя уже уяснил, теперь, конечно, уяснил еще лучше, но это тема не только непростая, но и слишком обширная, ее трогать не будем, тем более, что прямого отношения к делу она не имеет.
   Так вот, представь: знойный летний день, южный курортный городок, городской рынок, который просто кишит народом - разнообразным и разноязыким; гомон, пестрота, суета, мельтешенье...
   Я поднимался к рынку от прирыночной площади и вдруг в густой толпе увидел этого человека... Заметить было несложно: он был необычно высокого роста. Я шел задумавшись, не глядя по сторонам, а потом взглянул вперед и вдруг увидел этого человека... До него было метров двадцать; я остановился, как вкопанный, не в силах пошевелиться и не в силах отвести взгляд. Ни до, ни после я не испытывал такого глубокого потрясения. Прошло уже двадцать лет, многое из того, что видел, я могу описать в лучшем случае лишь приблизительно, но его внешность, весь его облик хранятся в памяти до мельчайших деталей...
   Признаюсь: сразу, как его увидел, у меня вспыхнула мысль: "Инопланетянин..."
   Даже издали, даже с первого взгляда становилось понятно, поражало, как этот человек необычайно умен... умен - тут даже не подходит: обладает необычайно высоким интеллектом - так это впечатление передается точнее. Я говорил о его странно высоком росте, но рост его несколько скрадывался худощавостью и прекрасным сложением, неброской, но полной гармонией всех движений. Сразу бросался в глаза его необычно высокий лоб: череп незнакомца был раза в полтора выше, чем у обычных людей, и сначала меня поразило это, но в следующие секунды и минуты поразил его взгляд, весь его облик. Он стоял среди движущейся в разных направлениях, но не убывающей толпы _совершенно_ независимый и свободный. Наша независимость никогда не бывает полной и всегда, даже в лучшем случае, хоть слегка, но демонстративна. Его внутренние свобода и независимость были глубоко органичны; каким-то образом становилось понятно, что испытывать всю полноту этих состояний для него так же естественно, как дышать. Но его взгляд, выражение лица!..
   В самое первое мгновение, увидев его необыкновенно развитый череп, я успел опасливо подумать: "Не идиот ли он?.." Ведь, как известно, самый большой вес мозга и объем черепа бывает как раз у идиотов. Мозг Анатолия Франса, например, весил всего полтора килограмма. Но потом я увидел взгляд незнакомца и выражение его лица...
   Я не видел взгляда более умного, мудропонимающего, проникнутого мудрым сочувствием к людям, суетившимся вокруг, и в то же время светлого, исполненного уверенной доброты. На его лице - прости за высокопарное выражение, но лучше сказать не могу - лежала печать глубочайшего знания, глубочайшей, но свободной, без усилия мысли...
   Я говорил, как глубоко был поражен. Позднее меня поразило еще вот что: почему никто вокруг не обращал на него _такого_ внимания, как я?.. Взглядывали, кто - просто косился, и шли, спешили по своим крохотным, ничтожным делам: что-то купить, что-то продать или даже просто потолкаться в пряной сутолоке да выпить в ларьке стакан вина, кружку пива у бочки... Почему?!. Для меня это и до сих пор непостижимо...
   Я медленно подходил к незнакомцу все ближе, словно притягиваемый магнитом, не отрывая взгляда. И вот еще какая деталь, кроме всего его облика, непреложно убедила меня в том, что он _не отсюда_: его одежда была словно лишь только из магазина. Он был одет в ширпотребовскую клетчатую ковбойку, в такие же непритязательные коротковатые ему и сидящие мешковато брюки, обут в дешевые босоножки, которые может купить лишь человек, махнувший на свой внешний вид рукой. И _все_ это, подчеркиваю, было совершенно новое.
   Незнакомец не спеша повернулся и неторопливо пошел вместе с толпой вверх, к главному входу в базар. Я на некотором отдалении последовал за ним, весь во власти неодолимого любопытства, решивший во что бы то ни стало узнать, куда же он, в конце концов, придет; узнать о нем как можно больше.
   Он шел не оборачиваясь, как-то очень легко, раскованно, но в то же время собранно; прошел мимо главного входа на базар и пошел вдоль высокой базарной ограды дальше: там вскоре начинались окраинные улочки, а за ними - поросший лесом горный склон. И вдруг он на ходу обернулся и посмотрел на меня смеющимися глазами. Смотрел лишь какую-то секунду, но я ясно понял, что он знает все мои мысли и намерения, и еще понял, что мне не надо за ним идти.
   Я остановился и смотрел, как он уходит все дальше уверенными легкими шагами...
   13
   - Присядем... - предложил Швартин (они как раз дошли до маленького и тихого скверика).
   Евтеев молча согласился.
   - Ты рассказывал занятно, - произнес Швартин, закурив, - но кого и в чем может убедить твой рассказ?
   - Если бы ты своими глазами увидел этого человека... - с сожалением вздохнул Евтеев.
   - Я и так его словно бы увидел... И что?
   - До тех пор, пока не узнал о Махатмах, меня мучило то, что это, без всякого сомнения, был именно _человек_.
   Швартин взглянул с недоумением.
   - В нем не было ни малейшего _неизбежного отпечатка_ нашей цивилизации, но в то же время это - _без сомнения_ - был человек. _Единственное_, что можно было отнести к камуфляжу, - его одежду. Он был человеком от плоти и крови, и именно это впоследствии поставило меня в тупик. Я не сомневался, что он _не отсюда_, то есть не дитя нашей цивилизации, но тогда выходило, что где-то есть планета - не только двойник Земли, но биологическая эволюция, эволюция Жизни на которой привела к возникновению _людей_. Мало кто сомневается во множественности обитаемых миров, но чтобы такое... Я понимал: нет, слишком невероятно. Легче предположить, что наши предки переселились на Землю с этой планеты или когда-то были _созданы_ посетившими Землю разумными существами по их образу и подобию...
   Эта загадка мучила меня долгие годы, и, честно сказать, я теперь благодарен ей за это; в разное время я находил ей разные решения, но интуиция говорила, в конце концов, что все не то. И лишь когда узнал о Махатмах и Шамбале - все сразу стало на свое место. Это был Махатма, и эти люди действительно великие мудрецы... - убежденно сказал Евтеев.
   - ...Но тайна Шамбалы становится от этого... только еще большей тайной... - неожиданно заключил он.
   14
   - Кажется, я начинаю привыкать к жаре...
   - Человек может ко всему привыкнуть, - подтвердил Швартин.
   Оба они были в хорошем расположении духа: Швартин оттого, что пресловутая "экспедиция за призраками" вплотную подошла к зениту, еще день-два - и необходимо будет разворачивать машину на сто восемьдесят градусов, пускаться в обратный путь; хорошее же настроение Евтеева объяснялось тем, что утром проснулся в уверенности, что безумная его, абсурдная затея все-таки удастся. Осуществится задуманное, как ни удивительно. Больше того, хоть Швартину, конечно, об этом не говорил, Махатма, которого он здесь встретит, будет именно тем, виденным им в юности.
   Зная, что это бессмысленно, Евтеев даже не пытался искать оснований своей странной уверенности. Для него главным было то, что она не только не умерла во все предыдущие изнурительные дни и звездные волшебные вечера, но, оказывается, исподволь крепла, черпая силу в чем-то неведомом и самому Евтееву, и вот передала эту силу ему. Мозг не мог найти оснований этой уверенности, но здесь, в Гоби, Евтеев, как никогда раньше, жил чувствами, предчувствиями, интуицией, озарениями и прозрениями.
   - Давай сегодня не будем гнать? - предложил он Швартину, сворачивая спальный мешок.
   - Давай, - удивленно и заметно обрадованно согласился тот. - Мне, честно говоря, уже осточертела эта погоня неизвестно за кем...
   - Ничего, Степа, - подмигнул Евтеев. - Ты еще будешь писать мемуары об этой поездке...
   - Не паясничай... - поморщился Швартин, подкладывая веточки саксаула в костерок, над которым закипал чайник.
   После завтрака они решили обследовать скалы, среди которых с вечера разбили лагерь. Этот день оказался богат находками. Метрах в трехстах от своей стоянки, в котловине, среди причудливых, изъеденных ветром скал, они вдруг впервые нашли то, чем еще, кроме прочего, славится Гоби: огромный окаменевший скелет ящера. Он лишь частично, но достаточно для того, чтобы оценить его размеры, выступал из песчаниковой плиты, отколовшейся от обрывистой стены котловины. Рядом с плитой лежала огромная окаменевшая кость. Швартин, хотя на здоровье не жаловался, с трудом поставил ее стоймя.
   - Косточка... - весело и удивленно улыбаясь, покачал головой он. Ну-ка, щелкни меня с ней в обнимку, - снял он свободной рукой и протянул Евтееву фотоаппарат.
   - А потом ты меня тоже, - как-то по-мальчишески попросил Евтеев.
   Сфотографировавшись, они еще долго осматривали исполинский скелет. Несмотря на очевидное свидетельство, трудно было вообразить, что когда-то Земля кишела подобными тварями.
   - Монголы называют их костями драконов, - сказал Евтеев. - Раньше у них была легенда, которую поддерживали ламы, что это кости драконов, живущих на небе.
   - Да... вот что такое Время... - задумчиво покачал головой Швартин. Иногда оно представляется мне тряпкой, стирающей одну картину, чтобы дать место другой...
   - Можно сказать и так... - кивнул Евтеев.
   Выбравшись из котловины, они долго бродили среди причудливых, словно громадные скульптуры неведомого сюрреалиста, красноватых, багровых и бурых скал.
   Местами пейзаж и его краски казались до того неземными, что Евтеев чувствовал, как по коже бежит холодок и возникает неодолимое рассудком ощущение, что он теперь так далеко, что никогда не увидит людей и Землю, будут лишь эти странные скалы и бездонное небо над ними, и будет так до самого конца его жизни, который не слишком здесь, среди этих скал, и далек.
   "Но удивительно... - снова подумал он. - Нигде так естественно не приходят мысли о величественном, как вот в таких местах... Была бы у меня возможность порой переноситься на несколько часов сюда, я был бы счастлив, что у меня есть такая возможность..." Он почувствовал, что даже эта мысль еще более укрепила его странную уверенность во встрече с Махатмой.