Покровская Ольга. Прощальный сезон

   Кирилл не стал отводить взгляда.
   - Безумно, - проговорил он медленно.
   Рита нервно отвернулась и снова хмыкнула.
   - Сосунок... - она стряхнула пепел на асфальт. - Значит, так. Мы сейчас за город на неделю. Поедешь с нами... Готовить будешь и за продуктами ездить. Если все в порядке - заплачу четыреста баксов. За все труды... - она с усмешкой подчеркнула последнее слово. - Ясно?
   Она нервно покусала губы. Кирилл, глядя на нее, мысленно пытался пристроить ей на голову белый бант, но ничего не получалось. Не представлялось, как эта женщина, со слоем тонального крема на плотной лоснящейся коже, с целлулоидно блестящими коленками и хищными лакированными ногтями, в звании профессорской дочки бегала по двору в платьице с передником. Никак.
   - Ясно, - сказал он.
   - Пойди вещи ее возьми, - распорядилась Рита. - У дяди Вити спросишь, он отдаст... И свои забери... какие есть.
   Она развернулась на сто восемьдесят градусов и, покачивая обтянутым задом, отставив в руку с сигаретой, легла на обратный курс - по прямой линии. Глядя на уверенный, агрессивный шаг, Кирилл подумал, что предстоит тяжелый труд. Потом он еще раз примерился к женской группе, оценил возможности и решил, что игра стоит свеч. Лариса в троице казалась незаметнее всех. Остальными приятно было любоваться... да мало ли, как карта ляжет. У женщин на возрасте частенько сносит крышу... Постановив, что пока везет, он быстро побежал в подъезд.
   - Вещи просит, - сказал он Виктору Ивановичу, старательно изучая половик и стараясь игнорировать укоризненный строгий взгляд. Тот молча вынес в коридор старенькую индийскую сумку с потертыми рельефными плясуньями. Кирилловы собственные сборы были недолгими, и скоро он, размахивая поклажей, резво прыгал вниз по лестнице навстречу приключениям.
   Во дворе, на пути через клумбу - по Ритиным следам к синей машине - он подумал, что жители дома, глядя в окна, могут с отрадой наблюдать и любоваться, как тридцать лет назад любовались девочками в белых передничках. Розовая обтянутая Рита выглядела, точно сошла с журнальной обложки, красавица Алина казалась лет на десять моложе предполагаемого возраста, и даже Лариса на их фоне смотрелась вполне сносно. Все трое, с безупречной осанкой, изящно сложив руки, держались за убогим фанерным столиком в детском тереме, словно на кремлевском приеме. Подойдя ближе, Кирилл увидел, что изысканные дамы, держа в тонких пальцах прутики, терзают соцветия одуванчиков и травяные стебли.
   Недоуменно остановившись, Кирилл встретил их настороженные взгляды. Потом Лариса узнала его, просияла и нежно проговорила:
   - О, Вася!..
   - Пошли грузиться, Вася, - распорядилась Рита мрачно. - Кстати, документы покажи.
   Состоялась проверка документов по всем милицейским правилам, сумки были уложены в синий багажник Ситроена, Алина поспешно забралась на переднее сидение, а Кирилл оказался с Ларисой сзади. Пока Рита, шипя на ей одной ведомые препятствия, выруливала со двора, Лариса сухими ртутно-подвижными пальцами нащупала его руку, сжала в своей и подняла на него вечно блестящие восхищенные глаза. На шоссе Лариса свободную руку просунула за спину Кирилла и нежно обняла его за талию. Выезд с кольцевой дороги сопровождало откровенное поглаживание по колену, затем рука полезла вверх, и Лариса покусилась на застежку его брюк. Кирилл не возражал, предвкушая дальнейшие забавности поездки. Алина, щебетавшая что-то о машинах, которые ездят с пугающей быстротой, обернулась, заметила Ларисины манипуляции, и вдруг, с резким писком испуганно закрыла лицо руками.
   - Что такое... - проговорила Рита с досадой.
   Она заглянула в зеркальце.
   - Так, прекращай, - сказала она поморщившись. - И вообще...
   Она, резко повернув руль, остановилась на песчаной обочине и откинула дверь.
   - Вылезай, садись вперед, - скомандовала она. - Сейчас посмотрим, как ты водишь.
   - Ой... - пролепетала Алина.
   - А ты назад, - довершила Рита.
   Кирилл осмотрелся на водительском месте и примерился к педалям. Нечто похожее, когда он работал в дизайн-студии, имелось у директора, а того приходилось время от времени доставлять домой... Кирилл ухмыльнулся, вспомнив, какое интересное было время, Рита придирчиво сощурилась, оценивая качество вождения, а Лариса, обиженно пыхтя на заднем сидении, раскрыла сумочку, достала блокнот с ручкой и принялась, ожесточенно грызя пишущую принадлежность, что-то записывать.
   - Не ползи как улитка, - распорядилась Рита, опустила стекло и закурила. - Нормально едь, мужик.
   - Мне нужно привыкнуть, - возразил Кирилл твердо, глядя прямо на дорогу, лишенную разметки, и на ползущий впереди Мерседес, груженный помоечными досками, грозящими вот-вот рассыпаться по проезжей части.
   - Ой... - снова растерянно воскликнула Алина.
   - Ну что такое? - Рита раздраженно обернулась назад.
   - Я не пойму... - проговорила Алина плачущим голосом. - У меня что-то с глазами?.. Я насчитала двадцать шесть одинаковых плакатов... Подряд... Такое бывает?..
   Скосив глаза, Кирилл отметил бесконечную череду одинаковых рекламных щитов, прославляющих коттеджный поселок, где за стоимость сарая можно было, вероятно, купить коралловый остров в теплом океане.
   - Бывает, бывает, - отмахнулась Рита облегченно. - Успокойся.
   Алина немного успокоилась.
   - Я боялась, - сказала она облегченно. - Что мне чудится.
   - Если здесь кому чудится, то не тебе, - процедила Рита, голосом изображая укоризну в адрес ближнего. - Визионеров без тебя достаточно...
   Вести было приятно, и Кирилл скоро вошел во вкус, но как только они свернули с главного шоссе, Рита заставила его остановиться и вернуться к первоначальной диспозиции. Кирилл покорно преобразился в пассажира и откинулся на спинку сидения рядом с Ларисой, которая, ухватив его за руку, передала ему желтоватые листочки, криво, с лохматым энергичным краем, выдернутые из блокнота. Кирилл рассеянно рассмотрел прыгающие строчки:
   Светлый Василий! Помни наши слова - мы умрем, а слова и дела будут жить вечно.
   Стараясь сохранять серьезность, Кирилл убрал листочки в карман. Рита сняла с руля правую руку и, не оборачиваясь, показала Ларисе кулак.
   Разбитая дорога нырнула под кроны деревьев, и за окном поплыли старые дачные дома и дощатые заборы, ребята на велосипедах и редкие дачники с кошелками. Лавируя на узких дорожках между канавами, Рита уверенной рукой привела машину к запущенному участку с большим бревенчатым домом и крапивой по пояс под редкими соснами и частыми выродившимися от старости яблонями. Выбежав из машины, Алина закружилась от восторга, вдыхая хвойный аромат, и обняла сосновый ствол.
   - Давай, - сказала Рита повелительно. - Выгружаемся.
   Прихлопнув комара на шее, Кирилл потащил сумки в дом. Под деревьями было сыровато, и он пожалел, что захваченной экипировки недостаточно.
   - Ой... - послышался за его спиной голос, полный разочарования.
   Оглянувшись, он увидел, что Алина, присев на корточки, щупает пальцами дорожку из тротуарной плитки.
   - Этого же не было, - бормотала она, чуть не плача. - Зачем?.. Раньше были доски от ящиков из-под яблок, помнишь?.. Ну зачем...
   - Перестань, - сказала Рита с досадой. - У нас не заповедник идиотов. Я себе все колени разбила на этих досках. Еще бы и голову проломила...
   Отмахнувшись, она, мерно цокая каблуками по плиткам, отправилась отпирать дом, а Кирилл оторопело наблюдал, как Лариса, опустившись рядом, тихонько утешала Алину, гладя ее по золотистым волосам.
 
   Остаток дня прошел в необременительных хлопотах, и к вечеру все потихоньку обустроились. Разложили вещи, протопили печь, приготовили обед из полуфабрикатов, распотрошив несколько упаковок с мороженой картошкой и коробки с готовыми котлетами. Кирилл, переходя из одного помещения в другое, с интересом рассматривал интерьеры просторного дома, построенного во времена всеобщего спартанства, и подвергнутого улучшениям в новую эпоху. Модернизация была эпизодической и не вносила диссонанса в общий стиль спокойного пренебрежения условностями. Скрипучие окна закрывали занавески из тюлевой тряпицы с давно запутавшимися в них сухими мотыльками. Из пыльных Ломоносовских ваз торчали пучки прошлогоднего сухоцвета. Соломенные вьетнамские шляпы висели на гвоздиках по стенам. Лестничные ступени мягко прогибались под ногой. Глядя на фотографические, под ламинатной пленкой, пейзажи с талыми водами и березами на косогоре, Кирилл чувствовал знакомые по школьным стенам классных кабинетов мотивы. И естественно, что посреди этого, лишенного элегантности, запустения странно смотрелись типовые шкафы-купе и новейшая душевая кабина. Кирилла несколько удивляло, что к плите за чугунную сковородку необъятных размеров стала Рита, элегантная Рита, которая ни пятнышка не посадила на свой розовый костюм, отчасти мешавший ей двигаться в природных условиях. Алина несколько раз, блуждая, появлялась на кухне с предложением помощи, но была безжалостно выгоняема, а Лариса пребывала где-то вдалеке и кулинарными проблемами не интересовалась.
   Картошка скворчала и нещадно пригорала, прилипая к чугунной поверхности. Рита темпераментно ругалась, проклиная молодое поколение, дремучую провинцию и польскую пищевую промышленность. Кирилл заметил, что она очень нервничает, ежеминутно хватается за мобильный телефон, проверяя звонки и сообщения, а также бегает в факсу, стоящему в гостиной с круглым столом. Несколько раз она возвращалась с длинными листами термобумаги, что-то напряженно читала, после чего рвала лист на мелкие кусочки.
   Ужин, хоть и лишенный изысканности, принес некоторое умиротворение.
   - Ну к черту, - сказала Рита, рассеянно ковыряя алюминевой вилкой вялые картофельные ломтики. - Завтра нарежем овощей... купим ветчины... Будем питаться подножным кормом.
   Кирилл видел, что за столом его только терпят, как непрошенного гостя. Даже Лариса была официальна и строга. После ужина дамы окружили круглый стол с вязаной скатертью, давая понять Кириллу, что не нуждаются в его обществе. Он сел на кухне, приоткрыл печную дверцу, разодрал холодную упаковку с готовыми пирогами и стал рассеянно жевать, наблюдая язычки пламени и прислушиваясь к разговору в гостиной.
   - Значит так, - скомандовала Рита. - У нас сегодня будет Олимпиада.
   Кто-то захлопал в ладоши - кажется, Алина.
   - Ой, здорово! - сказала она. - Точно: Олимпиада.
   - Как раз была такая погода, - подхватила Лариса.
   - Ты чего, - возразила Рита. - Теплее было.
   - Это был июль, - сказала Алина. - Мягкие ночи. И облака разгоняли.
   - Да, на небе ни облачка, - подхватила Рита с мечтательным оттенком. - Значит, у нас сейчас пустой чистый город... И демократичные иностранцы с нечерноземными рожами в дешевом барахле...
   - И продается колбаса, - сказала Алина. - Финская. Нарезка. В пакетиках. Я помню: в парке Горького во всех урнах лежали эти пакетики.
   - И фанта, фанта. Как раз пустили слух, что она растворяет железо, и желудки растворяет.
   - И Высоцкий умрет. В Вечерней Москве будет некролог...
   - В Московской Правде, ты забыла.
   - Да ничего похожего, в Вечерней Москве.
   - Нет, девчонки, это принципиально, давайте вспоминать: где был некролог?
   - Да что ты! Московская Правда не могла! Это Вечерка... в маленькой рамочке. Там всегда местные некрологи печатали...
   - Всех школьников услали из Москвы, - припомнила Лариса. - А эта зараза не поехала...
   - Я помню, - подхватила Алина. - Как ходила по улицам. В новой синей юбке...
   - А мы сырые кабачки жрали в степях под Херсоном, - добавила Рита с чувством.
   Кириллу, на глазах которого ближнее к дверце полено прогорело и покрылось серым пепельным налетом, стало скучно, и он, слоняясь, вышел из кухни.
   - Подумаешь, - бросил он ненароком, проходя мимо. - Это вы печеных ежиков не ели...
   - Кого?.. - изумленно пролепетала Лариса, но Кирилл уже был на лестнице и поднимался на второй этаж, туда, где его поместили - в комнатку под лестницей. Ему было досадно, что Лариса с таким жаром обсуждает допотопную ерунду вместо того, чтобы идти к нему. Ему хотелось, чтобы она поскорее освободилась от тренировки бесплодных воспоминаний и вернулась к действительности. Перебирая подробности их прошлой ночи, он подумал, что скучает по Ларисе. Мучаясь ожиданием, он достал из кармана листок с ее каракулями, зажег свет и прочел бредовые, но отчего-то приятные слова при свете тусклой лампочки. Тут же рядом зазвенел комар, зашуршали крылья ночной бабочки, Кирилл поспешно погасил свет и, бережно свернув листок, спрятал в карман. Слабо тянуло гарью. Где-то в поле гикали разухабистые голоса гуляющих, тарахтел, то удаляясь, то приближаясь, мотоцикл, пронзительно кричал совенок, стрекотали кузнечики, время шло, но ничего не менялось, и Ларисы не было. Тогда он накинул ветровку, вышел через Ларисину комнату на маленький балкончик и, откинувшись в продавленной качалке, стал наблюдать ночной поселок, сколько хватало инфракрасной зрительной составляющей. Недалеко раздался, сопровождаемый предварительным шелестом, глухой удар о землю, и до Кирилла не сразу дошло, что упало яблоко с ветки. Он посмотрел в сторону звука. На соседнем участке горел неяркий костер и кто-то, глядя на пламя, неподвижно сидел у огня в камуфляжной ветровке. Вот плавно вытянулась тонкая рука с палкой и пошевелила угли. Лицо скрывалось за просторным капюшоном. Для удовольствия от наблюдения Кириллу не хватало лица сидевшего, и он тихонько засвистел. Сидящий вытянул шею и запрокинул голову. Теперь Кириллу хорошо было видно лицо молодой девушки, рельефно подсвеченное языками пламени.
   - Засыпала? - крикнул из темноты пронзительный женский голос.
   - Да, - ответила девушка.
   - Рано еще, - крикнула невидимая женщина. - Смотри, сгорит. Останутся уголечки от картошки, вот и жуй на здоровье!
   Девушка озабоченно пошевелила дрова, потом снова подняла голову и, замерев в скульптурной позе устойчивого равновесия, уставилась ровно в точку, где темнота скрывала Кирилла. У него возникло странное чувство, что они смотрят друг другу в глаза, хотя он прекрасно понимал, что его самого не видно.
   - Вася! - тревожно позвал из комнаты испуганный голос. - Вася, ты где?
   Кирилл выскользнул из качалки и, стараясь ступать бесшумно, вернулся в комнату, к Ларисе, которая панически дергала головой, разыскивая живого человека в заведомо пустом пространстве.
   -- Здесь я, жду, - сказал он недовольно, цепляя гнусную ухмылку на лицо. - Сколько можно? Я соскучился...
   Он моментально был вознагражден мимической вспышкой радости.
   - Василек, мой синий василек, - прошептала Лариса, порывисто, но деликатно бросившись ему на шею. - Завтра мы пойдем в поле, и я осыплю тебя васильками. Это твои цветы...
   Она целовала его, гладила по лицу, и он чувствовал отголосок чужих и резких Ритиных духов, и ему почудилось, что он обнимает обеих. Лариса, не беспокоясь его ощущениями, расстегнула по одной пуговке его рубашку и осыпала поцелуями плечи. Кириллу не оставалось ничего, как подчиниться ее ласковому напору. Она опустилась перед ним на колени и разъединяла пряжку ремня.
   За дверью что-то метнулось, топот слился с деревянным скрипом, и вспыхнул свет на лестнице.
   - Ларка! - одним быстрым слогом прокричала Рита.
   От ее жуткого голоса у Кирилла упало сердце.
   - У вас темно! - кричала Рита.
   Она, мощным ударом распахнув дверь, ворвалась в комнату и зажгла свет. Не обращая внимания на полураздетого Кирилла, бросилась к Ларисе и судорожно схватила ее за руки.
   - Слышишь? - кричала она. - Слышишь? Это наш, наш мотор! Это он!..
   У нее было перекошено лицо, жакет расстегнут, руки судорожно сжаты, и в зигзагообразных движениях появилась изломанность подрубленного дерева. Словно в комнату явился показ жалостливого мультфильма... Пока Кирилл силился определить в интервалах тишины столь напугавший Риту звук мотора, Лариса безмятежно, не удивляясь, щурилась на яркий свет.
   - Что он тут забыл? - протянула она, непринужденно пожимая плечами. - Ты, как всегда, драматизируешь ситуацию... Позвони домой. Позвони на домашний. Скажи, что любишь и хочешь услышать его голос...
   - Да, - сказала Рита, судорожно сглотнув. - Верно. Я не догадалась. Стой! Подожди! Я сейчас...
   Дрожа и хватаясь за перила, нашаривая их ощупью, как слепой, она спустилась по лестнице.
   -- Ах, - пожаловалась Лариса, светски улыбаясь. - Она такая дерганная...
   И ободряюще погладила его по голой руке. Королева, непринужденно прячущая в шкаф случайно вывалившийся скелет. Что вы хотели?.. В приличных домах нельзя без скелетов...Порядок такой...
   Снизу Рита счастливым - задыхающимся от восторга - голосом прокричала:
   - Ларка, все верно! Он дома! Мне послышалось!..
   - Я же говорила, - сказала Лариса невозмутимо.
   Она, плавно щелкнув рубильником, погасила свет и стремительно, будто ничего не произошло, вернулась в исходную позицию на мужской шее, но Кириллу после внезапного визита было не по себе, и еще не вернулась способность эротической реакции.
   - Так и будет продолжаться? - спрашивал он, пока Лариса увлекала его на большую скрипучую кровать, вызывающую сомнения в устойчивости. - Всю ночь будет прибегать?
   - Нет... - прошептала Лариса, хихикая. - Она успокоилась. По крайней мере, часа на два. Знает, что быстрее ее муж сюда не доберется... А потом заснет. Напьется и заснет.
   - Она боится мужа? - спросил Кирилл и нехорошее предчувствие ревнивой Ритиной законной половины возникло у него в душе.
   Лариса снова захихикала, щекоча его плечо своим прерывистым дыханием.
   - Она ведь сумасшедшая, - сказала она. - Только никому не говори... И вида не показывай. Она каждые полгода лечится. У нее личный психиатр... - она отстранилась и принялась спокойно раздеваться, задумчиво, по одному, с шорохом бросая предметы одежды на спинку стула. - Мужа боялась, и на этой почве сбрендила... Он то ли бандит, то ли бизнесмен... то ли оба вместе, не поймешь. Боится, что убьет. Детектива наняла, следит за ним... то боится, что другую найдет, то боится, что слежку заметит, и тогда уже точно придушит... В общем, одно за другое цепляется. То говорит, что он подземный ход прорыл... в квартиру, на восьмой этаж. То прохожих за киллеров принимает, газом травит... Ты ее не раздражай, - она скользнула к нему и зашарила руками по его телу. - Вася!.. Мой Вася!..
   Перед погружением в Ларисины объятия последней разумной сожалеющей мыслью Кирилла был образ пухлогубой девушки у костра, с откинутым за спину капюшоном, тонкими запястьями и отраженными языками пляшущего пламени в глазах.
 
   Утром Кирилл проснулся от близости странных голосов - то ли в соседней комнате, то ли за окном.
   -- ... ну а что гиппопотам, - говорил незнакомый голос задумчиво. - Это ж та же свинья. И кошельки, и бумажники шить, я думаю, из него можно.
   Отбросив недоумение и списав гиппопотама на счет остатков сна, Кирилл вытянулся в постели, неторопливо приходя в себя. Он чувствовал усталость и подумал с тоской, что, пожалуй, зрелые женщины - это утомительно. Хорошо, что пока остальные не рвутся из резерва... Лариса слегка похрапывала под лежащей на подушке копной спутанных, с проседью, волос. Поднявшись, Кирилл непроизвольно бросил взгляд через окно на соседний участок. Девушки не было. Двухлетнее дитя запихивало в рот сорванную с куста малину, и пронзительно кричала женщина "Яна! Кто за ребенком смотрит?,," Кирилл тихонько, чтобы Лариса не проснулась и не потребовала продолжения банкета, оделся, спустился, стараясь не скрипеть половицами, по лестнице и вышел на крыльцо. Было тепло, в синем, словно эмалевом небе клубились кипельно белые облака, а на верхней ступеньке сидела Рита - снова в облегающем, на этот раз серо-голубом костюме с большими плоскими пуговицами, слегка растрепанная, наедине с приземистой бутылкой армянского коньяка.
   -- С добрым утром, - сказал Кирилл.
   -- Бррр... - ответила Рита, слегка содрогаясь и поеживаясь - то ли от утренней свежести, то ли от общей личной неприязни.
   Кирилл побрел вглубь сада, к дощатому покосившемуся туалету. Модернизированные местные удобства его не притягивали, природа казалась в этом смысле привлекательней. Под кривой стеной, в сердце крапивных зарослей, обнаружилась ржавая бочка с дождевой водой, вполне пригодной для умывания.
   -- Балда дикая, - прокомментировала Рита, проводив его взглядом, и отпила глоток из бутылки.
   Кирилл, вспомнив вечерний аппетитный звук удара, услышанный в темноте, задумчиво пригляделся к веткам яблонь. Урожай выглядел не слишком соблазнительно, но сад не предоставлял альтернативы этому скромному предложению. Кирилл пошевелил кроссовочным носком падалицу и потом, подпрыгнув, сорвал пару яблок, казавшихся порумянее. Несколько неустойчивых плодов сорвались с потревоженного дерева и, как снаряды, врезались в землю.
   -- Не это! - закричала Рита и замахала рукой. - Это штрифель, не бери! Незрелый! Осенний он!... Вон там!.. Вон грушевка, вон мельба!.. Дуррак...
   Кирилл, не слушая ее советов, раскусил яблоко и, подойдя к Рите, протянул ей другое.
   -- Какая там мельба, - сказал он. - Они все одинаковые.
   -- Тебе-то конечно, - сказала Рита мрачно.
   Кирилл, хрустя яблоком, опустился на ступеньку. Рита придирчиво повертела принесенный фрукт, вытерла его о Кириллов рукав, отхлебнула коньяка, закусила яблоком и с негодованием выплюнула.
   -- Тьфу! Несъедобное.
   Кирилл пожал плечами и спокойно, получая удовольствие скорее от запаха, чем от вкуса, уничтожил яблоко, оставив одну палочку.
   -- Там у забора, - проговорила Рита, кисло наблюдая за движением его челюстей. - Золотая китайка росла. Яблоки были прозрачные... Как янтарь. Медовые... вкусные, - она, запрокинув голову, сделала еще глоток. - А теперь не плодоносит. Ничего нет. Дедушка Мичурин, гад...
   Кирилл молча сидел, разглядывая смородиновый куст с прозрачными, преломляющими свет, рубиновыми капельками ягод. В доме было тихо.
   -- Тебя как звать? - спросила Рита.
   -- Вася, - ответил Кирилл.
   -- Угу. Это я знаю, - сказала Рита, поправив съехавшую юбку. - Крестили-то как?
   -- Ты ж паспорт видела, - сказал Кирилл.
   Рита вспомнила что-то веселое и заливисто рассмеялась.
   -- И правда, - сказала она. - Только я забыла все равно... Ладно, какая разница...
   Перепачканный глиной грузовик, натужно гудя, остановился напротив калитки и некая личность в надвинутой кепке, высунувшись из окна, крикнула:
   -- Хозяйка, песок нужен?
   -- Нет! - ответила Рита громко и хмуро добавила для себя. - Проваливайте...
   На забор, вспугнутая ревом и вонючим дизельным выхлопом, опустилась яркая сорока, помахивая хвостиком, как молоточком. Взвыла и замолкла бензокосилка. С утра пораньше неймется кому-то, - подумал Кирилл вяло.
   -- А кто такой Вася? - спросил он.
   -- Да так, - Рита махнула рукой и снова приложилась к бутылке. Кирилл про себя подивился ее способности хлестать коньяк на голодный желудок. - Козел один. Из второго подъезда. У него папаша был замдиректора института... хваткий такой мужик... а сыночка на духовное повело. Сильно умственный был. Йогой занимался... по тайге шастал, инопланетян вроде искал, кедровые орехи жрал со скорлупой... С приветом большим, в общем. Сядет на скамейку, умное лицо сделает... я, говорит, энергией из космоса питаюсь. Сейчас бы в дурдом замели, а тогда модно было... Лариска на его морду сильно важную посмотрела и втрескалась... А он ни в какую. То ли не по тем делам, то ли боялся, что окольцуют... Чего она только не делала. Письма ему писала, рыдала, вешалась... на четвертый этаж к нему, козлу, лазила. Сняли с третьего, птицу мою... Сейчас промышленных альпинистов - и вся проблема... Она ж замуж-то и не мечтала о счастье эдаком... снизошел бы на минуточку с ледяных вершин, и достаточно... Да... - она взялась за бутылку. - В общем, не повелся Вася на грязные домогательства. Выдержал высоконравственную позицию. А в девяносто втором в Австралию свалил. Там энергией питается... Женился, говорят. Говорят, в письме написал, что первое, чему сына шестимесячного выучил - в позу лотоса садиться... Так ему и надо, я считаю... А Лариску клинит время от времени... - она задумчиво вздохнула и нахмурилась. - Ты знаешь - она ж инвалид. Вторая группа у нее... По инвалидности дома сидит. Статейки придурочные переводит, на эти копейки живет...
   Кирилл искоса, переходя от потирающей лапки мухи на серо-голубой рукав, разглядывал Риту. Ее колени в плотных золотистых колготках лакировано блестели, верхняя пуговица жакета была расстегнута, и оставалось гадать о причине - рассеянность?... попытка привлечь внимание?.. стесняющий размер?.. Коньяк, заполняющий бутылку на треть, янтарно преломлял рассеянные лучи. Задержавшись на зрелище теплого свечения, Кирилл мысленно запретил себе пить. В змеином гнезде не расслабляются... Рита, ликвидируя какой-то внутренний дискомфорт, повела плечом. Какие резкие движения... Почти мужские духи, напоминающие о кожаных полках галантерейных магазинов... И темперамент, должно быть, бешеный...
   - Она говорила, - подтвердил он. - Что у нее кости хрупкие.
   Рита фыркнула, коньячно-карими хмельными глазами издевательски уперлась в Кирилла, и громко, закинув голову, расхохоталась.
   -- Ой, не могу, - сказала она. - Принцесса на горошине... Кости у нее как у тиранозавра... или как его, скотину гладкую. Видел чучело, воняет на весь палеонтологический музей? Толщиной со шпалу кости... Ее ломом не прошибешь. Ты что, сразу не понял? По голове она инвалид, - она с размашистым плеском сделала еще глоток. - Головушкой скорбная... В психдиспансер как на работу ползает. Таблеток с собой целый пакет носит... Только, по-моему, ни хрена они ей не помогают, эти таблетки... Хуже только становится...