Покровская Ольга. Прощальный сезон

   -- Что вы все такие неуправляемые!.. - она, покачиваясь, не сводила косящих глаз с факсового аппарата. - Тогда тебя мужчина проводит.
   Лариса подняла глаза от тетрадки, но ничего не сказала, погрызла ручку и возобновила творчество. Кирилл очнулся от мечтаний и безнадежным взглядом изучил стоящую посреди двора Алину. Она одела на прогулку длинную льняную рубаху, просторные льняные брюки, панаму и черные очки. Как заранее ни настраивался Кирилл против незваного поручения, он вынужден был признать, что она выглядела замечательно. Даже Яна улетучилась из Кирилловой головы. Примитивная вульгарная девочка... ну молодая, ну энергичная... больше-то ничего. А здесь была зрелая безупречная красавица с правильным выговором, достойными манерами и умением одеваться. Мучаясь от стремительной смены впечатлений, Кирилл согласился.
   -- Конечно... провожу.
   Алина тревожно оглянулась на него, словно ей было неприятно внезапное вмешательство, но, справившись с собой, рассеянно согласилась:
   -- Да... ну хорошо.
   Отчаянно гримасничая, Рита втащила Кирилла в дом и, по-прежнему глядя не на собеседника, а на факс, прошипела:
   -- Присматривай за ней... в оба гляди. Варежку не разевай. Слышишь?
   -- Что это у вас, - сказал Кирилл неохотно. - Озоруют? Строители шалят? Или из колонии бегают?..
   Забыв про факс, Рита повернулась и принялась сверлить его в упор подозрительными глазами.
   -- Ты с чего это взял?
   -- Что? - не понял Кирилл.
   -- Про колонию?
   Кирилл простодушно пожал плечами.
   -- Не знаю.. слышал где-то.
   -- Где? - Рита наступала на него. - Где ты слышал? Из воздуха напитался?..
   -- Не помню, - сказал Кирилл. - В магазине говорили.
   Рита сделала значительную паузу.
   -- Знаю я этот магазин, - проговорила она. - И чем там торгуют, тоже знаю...
   -- Она уходит, - напомнил Кирилл, кивая на исчезающую в калитке Алинину спину. - Мне за ней или как?
   -- И быстро! - рявкнула Рита.
   -- Как ты не устаешь, - проговорил Кирилл укоризненно.
   Спускаясь с крыльца, он услышал, как Лариса манерно и озабоченно спросила:
   -- Как ты думаешь, хорошо звучит: "Мне хотелось поскорее покинуть свой родной дом, но меня огорчало, что я надолго расстанусь с нашей вечно молодой и вечно любимой Москвой".
   -- Я не устаю... - прорычала Рита. - Да я вся комок нервов... Хорошо! Замечательно!..
   Кирилл поспешил догнать на улице Алину, но она обернулась с предостерегающим видом. Он удалился на расстояние приличной дистанции и пошел, молчаливо сопровождая ее, сзади. Он думал, что, пожалуй, такую красавицу действительно стоит охранять. Она двигалась медленно, величественно, что отчасти нелепо смотрелось на пыльной дачной дорожке, засыпанной гравием и заросшей по канаве мятликом и крапивой. Вероятно, Алина хорошо знала местность - пройдя немного вдоль забора, она нырнула в еле заметный проем между кустами ирги и ольхой. Кирилл последовал за ней, и оба оказались в поле. Алина направилась по протоптанной в стерне тропинке. Кирилл молча шел за ней. Кое-где посреди скошенных стеблей попадались сорняки, и среди них - синие пятнышки васильков. Кругом, сколько хватало глаз, не было никого вообще - не то что желающих напасть на беззащитную женщину - поэтому Кирилл слегка отвлекся. Он вспомнил, как Лариса говорила ему про васильки и, осторожно пробираясь по сырым местам, принялся по одному вырывать их крепкие стебельки с корнем из мягкой земли. Потом он обнаружил, что Алина, остановившись, ждет его, рассматривая с интересом, словно неизвестного науке зверя.
   -- Ты собираешь букет? - спросила она серебряным голосом.
   -- Да, - ответил Кирилл, повертев в воздухе цветочным пучком.
   Алина заинтересовалась настолько, что сняла темные очки.
   -- Это для Ларисы? - спросила она.
   Кирилл удивленно промычал что-то утвердительное. Не рассказывать же ей, что, собирая синие цветы, он невольно думал о Яне, и представлял, как бросит букет через забор или положит у калитки. Потом он спохватился и вспомнил, что в Алининых глазах он Ларисина собственность, и больше ему не пристало ни о ком думать.
   -- Ну да, - подтвердил он.
   Алина медленно двинулась дальше.
   -- Счастливая Ларка, - проговорила она. - Ей все само валилось в руки... Как по-твоему, она красивая?
   -- Ну... да, - повторил Кирилл, но, вызвав перед глазами незримый Ларисин образ, он понял, что получилось неубедительно, и добавил: - Она хорошая женщина. Добрая... душевная...
   -- Да? - спросила Алина изумленно, словно речь шла о чем-то, ей незнакомом.
   -- Ну да, - повторил Кирилл в третий раз.
   Алина вздохнула полной грудью, подставила лицо ветерку и зажмурила глаза.
   -- Она говорит, что дышать вредно, - произнесла она напевно. - Говорит, что организм окисляется... Как ржавый болт... Это ей Вася рассказал... Между трансляциями со съезда народных депутатов и препарированием обломков летающей тарелки...
   -- Умный, видать, сильно был Вася, - сказал Кирилл с некоторой долей раздражения.
   -- Вася, может, и умный, - проговорила Алина. - А она дура... - посмотрев на Кирилла с сожалением, она огорченно добавила: - По-моему, и ты дурак...
   -- Добрые вы, - сказал Кирилл неприязненно.
   -- Не обижайся, - сказала она нежно звенящим голосом. - Но ведь так и есть... Дураки всегда друг друга находят... и живут счастливо...
   Кирилл вздрогнул, вообразив счастливую жизнь с Ларисой. Алина между тем продолжала идти по дорожке, опустив голову.
   -- А мне никто не дарил цветов, - сказала она печально. - Никто... Никогда...
   -- Я думал, ты замужем, - сказал Кирилл неуверенно. Он решил, что имеет основания высказать предположения вслух: во-первых, на Алинином пальце прочно сидело солидное обручальное кольцо шириною в сантиметр, не меньше, а во-вторых, мужчина, который ее привез на видавшем виды Фордике, имел добротные замашки мужа с многолетним стажем.
   -- Муж... - проговорила Алина. - Муж не считается...
   -- Ничего себе, - сказал Кирилл. - Не считается... Хорошая логика. Вот и женись после этого.
   Он оглянулся в поисках синих цветочных пятнышек.
   -- Я соберу большой букет, - сказал он. - И подарю вам всем. И тебе, и Рите.
   Алина отрицательно потрясла кудрями.
   -- Так неинтересно... - сказала она. - И не нужно... Это только вежливость.
   Кирилл недовольно подумал, что ей не угодишь.
   -- Разве вежливость плохо? - спросил он. - По-моему, хорошо. Мне казалось, женщины любят вежливость.
   -- Хорошо, - согласилась Алина, думая о чем-то своем. - Только скучно...
   Все они скучают, думал Кирилл. Занятий у них нет. Тут жрать нечего - а они скучают... Яна тоже скучала... развлечений ей требовалось. Сегодня не требуется... или тянет на разнообразие.
   -- А что не скучно? - спросил он неприязненно. Почувствовав что-то угрожающее в его голосе, Алина, посмотрела на него испуганно и отдалилась на несколько шагов.
   -- Не скучно, когда не чувствуешь себя одинокой, - произнесла она. - Ты вот, наверное, не чувствуешь одиночества?..
   -- Нет, - ответил Кирилл, выравнивая цветы в букете, так, чтобы головки находились на одном уровне. - Мне некогда.
   Он вкладывал в эти слова совсем не тот смысл, который разглядела Алина.
   -- Такие занятия - это только иллюзия общения, - сказала она. - Можно иметь сотню любовников, и быть при этом совершенно одинокой. Господи, мне иногда кажется, что я в пустыне. В совершенной пустыне, и до ближайшего человека тысяча лет и миллион километров... Никого. Безвоздушное пространство... - она опять жадно вдохнула воздух.
   Кирилла подмывало язвительно спросить "Несмотря на сотню любовников?" - но он сдержался. Любовники его не касались. Своих проблем доставало...
   -- Тебе люди просто неинтересны, - сказал он. - Вот мы с тобой гуляем... - Кириллу показалось, что Алину покоробили слова "мы с тобой". - Давай найдем какую-нибудь тему, которая обоих интересует. Тогда не будет одиноко.
   Алина снова покачала головой.
   -- Нет, - проговорила она. - Ты пошел со мной оттого, что Рита сказала... Без интереса... Так бы не пошел... и зачем чего-то искать?..
   -- Ладно, как скажешь, - согласился Кирилл. Ему не хотелось спорить. Каждый волен придумывать проблемы на ровном месте, как ему хочется. Тогда пусть сам их и решает... Он замолчал и занялся поиском цветов. Ему удалось набрать довольно большой букет, но теперь он понимал, что его придется раздарить его хозяйкам. Яне нужны были отдельные цветы, не те, какие великовозрастным сумасбродкам. Возвращаясь следом за Алиной обратно, он приглядывался к окрестным участкам и канавам. Между прочим, его привлекли буйные заросли у пожарного пруда, где в гуще травы он разглядел левкои, таволгу, фиолетовые колокольчики и гвоздичку.
   На минуту, продолжая следить за Алиной, Кирилл отошел в сторону, и из-за травяной стены раздались тихий плеск и голоса.
   -- Раньше надо подсекать... - благодушно произнес мужской голос. - Ты ее возишь туда-сюда... сорваться может.
   -- А это карасик? - спросил звонкий детский голос.
   -- Плотвичка, - ответил мужской. - Давай в банку сажай... осторожно. Сам на крючок не попадись. Отцепляй... вот так.
   -- Дядь, - сказал другой детский голосок, еще нетвердый и с трудом выговаривавший слова. - Можно я туда лягушку посажу?
   -- Зачем же к рыбе лягушку, - сказал мужской голос рассудительно. - Ты ее куда-нибудь отдельно... А лучше отпусти совсем. Пусть себе прыгает.
   -- Нет, - сказал ребенок непреклонно. - Я ее принесу. Пусть на участке живет. Бабушка говорит, она в клубнике вредителей ест.
   -- Ну ладно... - сказал мужчина. - Тогда в ведерко ее пусти...
   -- А ты скоро на Волгу поедешь?.. - спросил старший ребенок.
   Кирилл, подойдя ближе к зарослям цветов, раздвинул высокие травяные заросли, и за ними открылась картина: мужчина с двумя мальчиками - лет семи и пяти. Старший держал над водяной поверхностью удочку, а младший, присев на корточки, заглядывал в сложенные ладошки. Мужчина поднял голову на пришельца, и Кирилл по касательной быстро встретился с ним взглядом. Чего-то мужику не хватало, заметил он про себя. Непонятно чего... Ага. Телефонной гарнитуры за ухом. В секунду у Кирилла выскочила из памяти и сложилась перед глазами картинка: старенький Форд, въезжающий во двор, водитель, который вытаскивает из багажника сумки и, открыв дверь, выводит Алину... От неожиданности открытия Кирилл остановился и потряс головой. Хотелось вернуться и проверить догадку, но было неловко. Что он скажет мирным рыболовам?.. Но с другой стороны, что здесь делать Алининому мужу?..
   Алина пока шла, не оглядываясь, и была далеко впереди. Кирилл проследил взглядом, как она вошла в калитку, и решил, что на этом его миссия сопровождающего завершена. Можно расслабиться... Он неуверенно посмотрел несколько раз в сторону пожарного пруда, но потом, передумав, отправился к участку косматого мужика, назвавшего его Лешей.
   Хозяин, в испачканной машинным маслом майке, подвязывал у забора лозу дикого винограда, одновременно прореживая буйные заросли. Рядом едко-белым дымился костер, в котором тлела горка свежих стеблей.
   -- Пришел! - радостно воскликнул косматый, заметив гостя. - Ну молодец... А я вот, видишь... ухода требуют посадки, иначе зарастет... Пошли, - он скинул полотняные варежки и, обняв Кирилла за плечи, повел в дом. Следующие полчаса Кирилл угостился вместе с хозяином вкусным пшенный кулешом с сахаром, выяснил, что Рая (жена, наверное) в городе с заболевшим внуком, что скоро хозяин поедет в Москву... несколько раз он пытался объяснить, что никакой не Леша, но объяснения не принимались. Наконец Кирилл оставил попытки представиться, вспомнив, что если его спросят, кто он на самом деле такой, может выйти неловкость... хозяин казался человеком старой закалки и свободных нравов мог не терпеть...
   -- Ты-то здесь, наверное, лет десять не был, - говорил косматый, заваривая чай. - Я думал, забросила твоя мама дом... Меня-то помнишь?
   -- Нет, - ответил Кирилл честно. - Не помню.
   -- Еще бы, - сказал косматый. - Где тебе помнить... Хорошо, сейчас хоть стали ездить... не забываете. Твой дед с бабушкой столько в участок вложили... и в дом...
   Кирилл промычал в ответ что-то неопределенное. Косматый отряхнул ладони и, вздохнув, сел на табурет.
   -- Мама тебя, наверное, ни к кому не пускает... - проговорил он с горечью.
   -- Да нет... - сказал Кирилл. - То есть она специально ничего не говорила...
   -- Еще бы... - продолжал косматый. - Мы-то кто... неудачники. Твоя мама молодец... сумела найти себя. Она, наверное, считает, что мы бездельники.
   -- Да нет... - снова протянул Кирилл.
   -- Что нет? Сама как-то заявляла... - косматый разлил чай по чашкам. - Бездельники, мол, все в институт ваш дурацкий таскаетесь... дайте, мол его похоронить спокойно, все равно давно умер... Думаешь, я не вижу, что умер?.. Приходим вон, одни пенсионеры... Чаю попьем, - косматый отхлебнул из чашки. - И разойдемся. Только ты пойми: я ученый, Лешк... И дед твой был ученый. От вас, говорит, толку никакого не было - нормальные люди у вас штаны протирали... Это они и протирали - которые сейчас в предпринимателях ходят. Потому что кроме как прибыль собственную считать, не умели ничего, и все на них как на дурачков глядели... Ты, главное, не верь им, Лешк. Они все врут... Врали тогда... и сейчас врут еще больше. Холодильники отдали в аренду... коммерсантам каким-то. Яйцами торгуют. Они к нам ночами забираются, яйцо в шприц - и в мебель всаживают... не веришь, Лешк? Сперва не могли понять, чем воняет. Три стула выкинули и диван... табуретки принесли. Так вот нас выживают, Лешк... Отберут весь институт и яйцами набьют... Такая теперь наука. Да что я тебе... ты из Швейцарии. Как оно там?..
   -- Да так же, - сказал Кирилл на голубом глазу, с трудом представляя, где на карте Швейцария. - Все тоже самое.
   -- Правда? - удивленно спросил косматый.
   -- Правда, - ответил Кирилл. - Только яйца модернизированные. С применением нанотехнологий.
   Косматый огорченно покрутил головой и продолжал горестный монолог.
   Кирилл в ответ кивал, поддакивал, помогал нарезать хлеб, про себя жалел, что не может представиться настоящим именем, но в результате пришел к выводу, что у него есть хотя бы один знакомый, к которому можно обратиться за помощью. И даже как Лешке ему помощь окажут охотнее...
   -- Я пойду, - сказал он, допив чай. - А то понимаете... хватятся.
   -- Иди, иди, - согласился косматый. - Но ты приходи. Минутка будет - приходи.
   Оказавшись на улице, сытый и довольный, Кирилл вернулся к пруду, решительно ввалился, путаясь в траве, на берег, но рыболовы ушли. Только женщина, привязывавшая к колясочному остову бидон с водой, посмотрела на него подозрительно. Решив, что с голодухи почудилось, Кирилл нарвал небольшой букетик и длинным окольным путем двинулся к Яниной калитке. Ему не хотелось быть замеченным. Тем более, с цветами... Калитка изнутри была заперта на хороший амбарный замок, рядом, в кучке песка, сидел ребенок в одних трусиках - с совочком и несколькими яркими полузарытыми игрушками. Тот самый, надо полагать, вспомнил Кирилл - после которого тоннель метрополитена... Ребенок был весь в песке - коленки, трусики, полосатые носочки были перемазаны песком, и даже из мягких белых кудряшек при движении сыпался песок. Увидев приближающегося Кирилла, ребенок замер. Кирилл от неожиданности замер тоже. Медленными шагами он приблизился к калитке и попытался пристроить букет в щеколду. Он сам не знал, зачем он это делал. Он не понимал, хотелось ли ему видеть Яну... или говорить с ней... просто он чувствовал, что каждый шаг он согласовывает с ее невидимым присутствием. Ребенок покачнулся, шлепнулся задом на песок, сморщился и громко, басом, заорал. Из глаз его, словно где-то нажали невидимую кнопку, брызнули и потекли по покрасневшим щекам огромные слезы.
   -- Да тихо ты, - шепотом проговорил Кирилл, испугавшись.
   -- Вя-а-а-а! - голосил ребенок, растягивая ротик. Оглянувшись, не видел ли кто, Кирилл бросился бежать.
   Через несколько минут он входил в нужную калитку. Пахло свежим деревом. На земле посреди участка стоял большой пузатый самовар с выбитым медальным рельефом, и Рита, на коленях, с топором в руке, на засыпанной сосновыми иголками земле, неловко колола лучину. Заметив Кирилла, она поднялась, отряхивая целлулоидно блестящие колени..
   -- Вот дать бы тебе по куполу, - сказала она, взвешивая в руке топор.
   -- Не жалко будет? - спросил Кирилл насмешливо.
   -- Ничуть. Заслужил.
   Кирилл подошел и забрал у нее топор.
   -- Дай лучше я, - сказал он и принялся колоть лучину. - Зачем это?
   Рита, поправив голубую юбку, опустилась на скамеечку.
   -- Как зачем? - сказала она. - Самовар поставим. Чай дымком будет пахнуть... Знаешь, кайф какой?... Это самовар настоящий, наследственный, - она погладила закопченое брюхо. - Баташевский... Трубу только потеряли в свое время. Труба у него ненастоящая. Труба у него свернута из листового железа... А железо то украдено с крыши института марксизма-ленинизма... А уж за каким шутом туда деда занесло - это история умалчивает...
   -- Ясно, - сказал Кирилл. - Только не женское это дело - с топором управляться... Или ты все сама делаешь?
   Он посмотрел на нее с проникновенной вопросительностью.
   -- Я как рабочая лошадь...Я тут и самая работящая... и добрая самая... - проговорила Рита сквозь зубы, вкладывая очевидный намек в тональность голоса. - Я ничего не боюсь... Не то что всякие квочки.
   Кирилл позволил себе посомневаться в столь смелом утверждении - тем более что недавнее опровержение тезиса было свежо в памяти - но вслух сомнений не высказал. Если она устраивает истерику при одном подозрении, что близко муж, то это ее муж и ее дело... Пока Кирилл неуклюже тюкал топором лучину, Рита, хмельно наклоняя голову к плечу, не спеша, закурила, с удовольствием выпуская дым.
   -- Я тебе чего говорила, тупая башка? - сказала она. - Я говорила тебе глаз с нее не спускать?
   -- Я ее до калитки довел, - сказал Кирилл. - А в чем дело? На людей нападают? Опасно?
   -- Опасно... - протянула Рита. - Некоторым... Ты что, не видишь, она совсем с приветом?
   Кирилл от веселого удивления чуть не выронил топор.
   -- Она тоже? - спросил он, поднимая глаза. Он еле сдерживался от того, чтобы не засмеяться. В хорошую он попал компанию!..
   -- Тоже... - проговорила Рита негромко. - Это не тоже... Это совсем клиника. Лариска-то относительно дееспособная. По улицам ходит. В транспорте ездит. Письма даже президенту Российской Федерации пишет... на четырех страницах. А у этой крыша совсем набок, - она махнула рукой. - Ты думаешь, чего я ее на кухню не пускаю? Отравит к чертовой матери и не почешется! Муж ее выдумал какую-то экзему и вообще, чашку чая ей налить не дает. Она пять раз приготовит все нормально, а на шестой сыпанет туда стирального порошка. И сама не поймет, зачем. Внутренний голос подскажет. Ее муж-то вон, из дома совсем не выпускает.
   Кириллу вспомнился рыболов с детьми. Теперь он был уверен, что не ошибся.
   -- Тяжелый случай, - согласился он. - И чего, она с детства такая?
   -- Нет, - сказала Рита, затягиваясь. - В детстве нормальная была девчонка, веселая... Мальчишки от нее с ума сходили... А когда все рухнуло... денег не было, работы не было... Она на рынок пошла торговать, к черным... а там уж не знаю - то ли обидел кто, то ли просто... на обычаи насмотрелась. С нее ж дома пылинки сдували... Муж у нее... великомученик. Вообще повезло ей, дуре, с мужиком... Все от нее терпит... как умудряется... не знаю. И зачем? Не знаю даже, живет ли с ней... Что за радость...
   -- Нда... - сказал Кирилл. - Одна ты среди них нормальная, оказывается.
   Он старался произнести эти слова без издевки. Кажется, получилось.
   -- Одна... - подтвердила Рита. - Что делать, друзей не выбирают. Друзья - они от бога дадены.
   -- А почему просто шишек не набить туда? - спросил Кирилл, отвлекаясь от темы, которая ему наскучила.
   Рита презрительно усмехнулась.
   -- Тундра. От шишек дым один. Кто ж шишками самовар топит...
   У Кирилла перед глазами еще стояло лицо Алины, подставленное полевому ветерку. Он гадливо передернулся и с тоской подумал, как там в Москве. Может, рассосалось?..
   -- Мне четыреста баксов очень нужны, - сказал он вслух. - Позарез.
   Ему очень, очень сильно захотелось сбежать отсюда как можно скорее.
   -- Я ж обещала, - ответила Рита, издевательски скаля зубы.
   -- Я б их предпочел получить за другое, - сказал Кирилл. - Не за сдвинутых... за нормальных.
   Он выразительно обвел демонстративным взглядом голубую Ритину фигуру.
   -- Видали, - сказала Рита равнодушно. - За это, милый, не платят. За это, может, я сама деньги беру.
   -- Много? - спросил Кирилл.
   -- У тебя не хватат, - сказала Рита, стряхивая на дорожку пепел.
   -- Кстати о мужьях, - заметил Кирилл как бы к слову, поднимаясь. - По-моему, я ее мужа видел неподалеку... у пруда.
   Рита внезапно громко рассмеялась.
   -- Ой, не могу! - сказала она. - Не выдержал, значит. Ой, дурила, дурила... Вместо того, чтобы в кои то веки нормальную бабу найти и оттянуться, он сюда поперся... Убивать надо таких кретинов, - завершила она мрачно.
   -- Что, не в первый раз? - спросил Кирилл.
   -- Так чего не в первый... она его здесь и подцепила. У родителей дача через две улицы. Ох, какой кретин...
   Она проверила, прочно ли стоит на засыпанной сосновыми иголками земле самовар, сняла заглушку и принялась закладывать лучинки.
   -- Ларк! - крикнула она в сторону дома. - Иди, мяту собирай... Спички нужны, - она обернулась к Кириллу. - Есть спички?
   -- Нету.
   -- Здоровый образ жизни все, сволочи, ведут... - прошипела Рита. - А ты тут загибайся как хочешь...
   - Есть зажигалка, - вспомнил Кирилл, но она принесла из дома спички и клочок бумаги на растопку. Он убедился, что это очередной факс.
   -- У чая будет вкус мяты и термобумаги, - прокомментировал он.
   -- На, - сказала Рита раздраженно. - Сам зажигай, умник.
   Кирилл занялся разведением огня. Водрузив на место трубу, он обернулся и увидел, что Рита старательно вертит пальцами горящий кусок бумаги, добиваясь, чтобы от несчастного клочка не осталось ничего, кроме пепла.
   -- Нда, - сказал он себе под влиянием очередного приступа тяги к людям. - Кстати, телевизор тут есть?
   -- По кретинам соскучился? - ответила Рита злобно. - Не держу...
   Кирилл подумал, что надо было у косматого новости посмотреть. Мало ли, что происходит в Москве... Может, мир в другом формате существует...
   Укрепив трубу, чтобы не падала, он оставил самовар и прошел в дальний угол участка, под яблони. Там, между зарослей крапивы и смородины, одиноко гнил ушедший в землю фанерный столик. Должно быть, когда-то на нем играли в карты... Должно быть, когда-то вокруг находились скамейки, но сидения были давно сорваны, и только в одном месте торчал постепенно рассыпающийся в труху столб. Кирилл взобрался на стол, одновременно проверяя рычажным усилием колена на прочность расслоившийся фанерный лист, отломал вишневую ветку, чтобы не мешала, и принялся разглядывать, что творится по соседству. Внезапно он увидел Яну. Она сидела на крыльце дома, неподвижно обхватив колени, напряженно смотрела в неуловимую точку, и только кисть руки, обращенная к играющему на лужайке ребенку, слабо шевелилась. Кирилл, оглянувшись, не слышит ли кто, тихонько засвистел. Яна не меняла позы и не показывала, слышит ли свист. Глаза по-прежнему смотрели в фиксированное никуда, а кисть руки вяло совершала вращательные движения.
   -- Эй, парень! - крикнула Рита насмешливо. - Не свисти - денег не будет.
   Беззвучно выругавшись, Кирилл послушно замолчал. Не покидая поста, он наблюдал за Яной, которая не шевелилась, не смотрела на него, и только раз провела ладонью по лбу. Кириллу с сожалением вспомнилось, что он за недолгое свидание не поцеловал ни выпуклый белый лоб, ни тонкие пальцы, с ожесточением убирающие свисающую прядь. Тварь... - подумал он, - вот же тварь... - но мысль, помимо воли, получилась совершенно беззлобной и даже восхищенной.
   - Вася! - закричала издалека Рита. - Что по кустам гоняешь? Самовар кто понесет - я, что ли?..
   Вздохнув, Кирилл слез со стола и, сопровождаемый треском ломаемых веток, напролом через заросли отправился за самоваром.
   Чай пили под навесом, на террасе. Налетевших на крыжовенное варенье ос Лариса, широко размахиваясь и рискуя попасть кому-нибудь в лоб, отгоняла ложкой. Рита была чрезвычайно, подозрительно весела, позволяла Кириллу рассказывать глупые анекдоты, сама шутила сама и обошлась без комментариев, позволив разошедшейся Ларисе под шаловливую песенку станцевать умеренный кордебалет.
   -- Тетка моя, - вспомнила Лариса. - На столе, говорят, любила плясать... Мама ей припоминала...
   Алина с аппетитом грызла баранку, одобрительно хлопала в ладоши, и не напоминала человека, способного насыпать в суп стирального порошка. Кирилл подумал, что Рита могла наврать... во всяком случае, никому из троих нельзя верить... а кому можно? Яне, как выясняется, тоже нельзя... Свалить бы отсюда совсем.
   - Да-да, - соглашалась Рита, наливая чай в блюдечко. - Я помню, она объясняла, как правильно ногу выворачивать... я не запомнила.
   Проливая горячие капли на стол, она поднесла блюдечко к губам.
   - Будем как купчихи, - сказала она удовлетворенно.
   - Будем, - подтвердила Алина и неожиданно ловко разрезала ножом, испачканным в плавленом сыре, осу на две половинки.
   Кирилл насторожился, но, кроме него, осоубийство никого не взволновало.
   После чая оживленная Рита заявила, что ей требуется сходить по какому-то делу к председателю дачного кооператива.
   -- Проводите меня, молодой человек! - кокетливо велела она Кириллу, и они вместе отправились к председателю.
   -- Перышки, - проговорила Лариса с досадой, глядя в небо. - Погода испортится. Жалко...
   Кирилл подумал, что в плохую погоду здесь нетрудно ненароком удавиться. Он тоже посмотрел вверх, но вместо погодных примет обратил внимание на белую линию самолетного выброса и с завистью вообразил, как летят куда-то незнакомые свободные люди.