Пол Фредерик. Чума Мидаса

Пол Фредерик
Чума Мидаса

   Фредерик Пол
   Чума Мидаса
   Итак, они поженились.
   Жених и невеста были прекрасной парой; она - в своих двенадцати ярдах белоснежных кружев, и он - в строго серой гофрированной блузе и панталонах в складку.
   Свадьба была небольшая - лучшая из того, что он мог себе позволить. Из гостей - только ближайшие родственники и несколько друзей. Всего было двадцать восемь лимузинов (в двадцати ехали роботы-слуги) и три машины с цветами.
   - Благословляю вас, дорогие мои, - с сентиментальной слезой проговорил старый Элон. - Тебе, Мори, досталась самая красивая девушка, наша Шерри... - Он с чувством высморкал нос в мятый квадратик батиста.
   Старики держатся прекрасно, продумал Мори. На вечеринке, окруженные грудой свадебных подарков, они пили шампанское и ели крошечные очаровательные канапе, вежливо слушали оркестр из пятнадцати инструментов, и Шеррина мать даже станцевала с Мори один танец. Видимо, сентиментальности ради, потому что всем было ясно, что не о таком партнере она мечтала. Шерри и Мори изо всех сил старались развеселить гостей, но все равно - две пожилые фигуры в скромной, возможно даже взятой напрокат, одежде обескураживающе бросались в глаза посреди четверти акра гобеленов и звенящих фонтанов - главного украшения загородного дома Мори Фрая.
   Когда подошло время гостям расходиться по домам, а молодым начинать совместную жизнь, отец Шерри пожал Мори руку, а мать поцеловала в щеку. Они сели в свой крошечный двухместный автомобильчик, отъехали, и лица их потемнели от нехороших предчувствий. Разумеется, они не имели ничего против Мори, но все же не пристало бедным людям жениться на богатых невестах.
   Конечно, Мори и Шерри любили друг друга. И это помогало. Они говорили это друг другу по десять раз в час весь свой медовый месяц. Им нравилось ходить за покупками - они толкали тележку по великолепным сводчатым коридорам супермаркета. Мори отмечал покупки в списке, а Шерри выбирала лучшее. Было очень весело.
   Но недолго.
   Их первая ссора случилась именно в супермаркете - между секциями "Продукты к завтраку" и "Товары для ухода за полами", как раз там, где недавно открылся новый отдел "Драгоценные камни".
   Мори поднял голову от списка.
   - Бриллиантовое ожерелье, кольца, серьги.
   - У меня уже есть ожерелье, ну пожалуйста, Мори, дорогой, - капризно сказала Шерри.
   Мори неуверенно перевернул несколько страниц. Действительно, ожерелье там значилось, выбора не было.
   - Может, купим браслет? - спросил он. - Посмотри, прекрасные рубины, они замечательно подойдут к твоим волосам, дорогая.
   Он кивком подозвал сновавшего вокруг робота, и тот протянул Шерри шкатулку с браслетами.
   - И мы не будем брать ожерелье? - спросила Шерри.
   - Конечно, нет. - Мори взглянул на этикетку. О! Как раз несколько пунктов. - Просто замечательно! - воскликнул он, когда Шерри надела браслет.
   И пока она колебалась, бодро добавил:
   - А теперь пошли в другой отдел. Я там присмотрел пару отличных бальных туфелек.
   Шерри не возражала ни тогда, ни потом, когда они отдыхали после похода по супермаркету. И только в конце, дожидаясь в вестибюле, пока робот-бухгалтер составит счет, а робот-кассир поставит печать в их чековые книжки, Мори вспомнил про браслет.
   - Не стоит посылать его вместе с остальными вещами, дорогая, - сказал он. - Хочу, чтобы ты его надела прямо сейчас. Честно говоря, я и не припомню, чтобы что-то другое так тебе шло.
   Шерри выглядела взволнованной и счастливой. Мори был доволен собой; вряд ли кто-нибудь еще мог бы так хорошо справиться с этой маленькой семейной проблемой.
   В таком приподнятом настроении Мори пребывал всю дорогу домой, пока Генри, их робот-компаньон, развлекал их веселыми историями про завод, на котором его собирали и воспитывали. Шерри редко пользовалась услугами Генри, хотя этого робота трудно было не любить. Шутки и смешные рассказы, когда вам нужно развлечься, участие, когда вы не в духе, неиссякаемый запас новостей и информации о любом предмете - все это был Генри. В тот день Шерри даже попросила Генри составить им компанию во время обеда и смеялась над его остротами не меньше Мори.
   Но потом, в оранжерее, когда Генри тактично оставил их одних, ее веселье иссякло. Мори ничего не заметил; он спокойно смотрел три-ди, выбирал послеобеденный ликер и проглядывал вечерние газеты.
   Шерри вдруг закашлялась, и Мори оторвался от своих занятий.
   - Дорогой, - сказала она, - я сегодня чувствую себя совсем разбитой. Может, нам... я хочу сказать, что... может, мы сегодня останемся дома?..
   Мори посмотрел на нее с легким беспокойством. Шерри полулежала в кресле, глаза были полузакрыты.
   - Что-нибудь серьезное, дорогая?
   - Нет, милый. Просто не хочется никуда сегодня идти. Настроение не то.
   Мори сел в кресло и машинально зажег сигарету.
   - Вижу, - сказал он. По три-ди показывали комедию, и некоторое время Мори пытался ее смотреть.
   - Мы собирались сегодня вечером в клуб, - напомнил он.
   Шерри переменила позу; ей явно было не по себе.
   - Я помню, - сказала она.
   - И еще у нас билеты в оперу. Я не хочу придираться, дорогая, но мы просто обязаны их использовать.
   - Мы можем все отлично увидеть по три-ди, - ответила Шерри тихим голосом.
   - Ничего не поделаешь, любимая... Я не хотел тебе говорить, но Уэйнрайт вчера - в офисе - кое-что мне сказал... Он сказал, что накануне вечером был в цирке и рассчитывал встретить там меня. Но нас там не было, и, если мы не пойдем сегодня в оперу, один Бог знает, как я буду оправдываться перед ним на следующей неделе.
   Он подождал ответа, но Шерри молчала. Мори продолжил тем же взвешенным тоном:
   - Так что, если б ты взяла себя в руки и все-таки решила пойти сегодня...
   Он вдруг замолчал с открытым ртом: Шерри плакала, тихо и безутешно.
   - Дорогая... - проговорил он невнятно. Он порывисто потянулся к ней, но она отстранилась, и ему оставалось только беспомощно стоять рядом и смотреть, как она плачет.
   - В чем дело, дорогая? - не выдержал, наконец, Мори.
   Но Шерри только затрясла головой.
   Мори покачался на каблуках. Это был не первый раз, когда он видел слезы Шерри. В прошлом осталась мучительная сцена, когда они чуть было не р_а_с_с_т_а_л_и_с_ь_, решив, что слишком многое их разделяет; это произошло еще до того, как они поняли, что должны принадлежать друг другу несмотря ни на что... Но на этот раз ее слезы заставили его почувствовать себя виноватым.
   И он чувствовал себя виноватым. Он стоял и молча глядел на нее, не зная, что предпринять.
   Потом он повернулся и побрел к бару. Проигнорировав целую батарею бутылок с ликерами, налил в два стакана неразбавленного виски, вернулся к Шерри, сел напротив и сделал большой глоток.
   - И все-таки, что случилось? - спросил он теперь уже совершенно спокойным тоном.
   Нет ответа.
   - Ну же? В чем дело?
   Шерри взглянула на него и вытерла глаза. Почти беззвучно она прошептала:
   - Прости...
   - Что "прости"? Ведь мы же любим друг друга. Давай поговорим спокойно.
   Шерри схватила стакан и, подержав, поставила обратно, даже не пригубив.
   - Зачем, Мори?
   - Пожалуйста. Давай попытаемся.
   Она пожала плечами. Мори безжалостно продолжал:
   - Ты несчастна, верно? И это потому, что... все это, - он обвел рукой роскошно обставленную оранжерею, ворсистый ковер, множество механизмов и приспособлений, создающих комфорт, которые только и ждали, чтобы к ним прикоснулись. Подразумевалось еще двадцать шесть комнат, пять машин, девять роботов. Мори сказал с нажимом: - Ты не привыкла к такой жизни, правда?
   - Я ничего не могу поделать, - прошептала Шерри. - Ты же знаешь, Мори, я пыталась. Но когда я жила дома...
   - Проклятье! - вспыхнул он. - Твой дом _з_д_е_с_ь_! Ты больше не живешь со своим отцом в пятикомнатном коттедже! Ты больше не копаешься в саду вечерами! Ты больше не играешь в карты с мамой и папой! Ты живешь здесь, со мной, своим мужем! Ты знала, на что идешь Ведь мы обо всем договорились задолго до свадьбы...
   Слова иссякли - слова были бесполезны. Шерри снова заплакала и уже не так тихо, как раньше. Сквозь слезы она причитала:
   - Милый, я же старалась... Ты даже не знаешь, как я старалась. Я носила все эти дурацкие платья и играла во все эти дурацкие игры и ходила с тобой повсюду, сколько могла, и ела эту ужасную еду, слишком жи-и-ир... Я думала, я надеялась, что смогу это выдержать... Но я не могу это любить, меня от этого тошнит... Я... я люблю тебя, Мори, но я сойду с ума, если буду жить вот так... Я ничего не могу с собой поделать, Мори. Я УСТАЛА БЫТЬ БЕДНОЙ!..
   Наконец, слезы высохли, размолвка канула в прошлое, влюбленные поцеловались, и все наладилось. Но Мори всю ночь лежал без сна, вслушиваясь в легкое дыхание жены, доносившееся из соседней комнаты и вглядываясь в темноту так пристально и трагически, как этого не делал до него ни один нищий.
   Блаженны нищие, ибо они унаследуют Землю.
   Блажен Мори, наследник всех мировых благ, которые он просто не в состоянии переварить.
   Мори Фрай, погрязший в изнуряющей бедности, никогда в своей жизни не испытывал недостатка ни в чем, что только могло пожелать его сердце, будь то пища, одежда или крыша над головой. В этом мире вообще никто не испыты
   Фредерик Пол. Чума Мидаса
   ---------------------------------------------------------------------------------------------
   Фредерик Пол. Чума Мидаса. Frederik Pohl. The Midas Plague (1954). ======================================= HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5 ---------------------------------------------------------------------------------------------
   Итак, они поженились.
   Жених и невеста были прекрасной парой; она - в своих двенадцати ярдах белоснежных кружев, и он - в строго серой гофрированной блузе и панталонах в складку.
   Свадьба была небольшая - лучшая из того, что он мог себе позволить. Из гостей - только ближайшие родственники и несколько друзей. Всего было двадцать восемь лимузинов (в двадцати ехали роботы-слуги) и три машины с цветами.
   - Благословляю вас, дорогие мои, - с сентиментальной слезой проговорил старый Элон. - Тебе, Мори, досталась самая красивая девушка, наша Шерри... - Он с чувством высморкал нос в мятый квадратик батиста.
   Старики держатся прекрасно, продумал Мори. На вечеринке, окруженные грудой свадебных подарков, они пили шампанское и ели крошечные очаровательные канапе, вежливо слушали оркестр из пятнадцати инструментов, и Шеррина мать даже станцевала с Мори один танец. Видимо, сентиментальности ради, потому что всем было ясно, что не о таком партнере она мечтала. Шерри и Мори изо всех сил старались развеселить гостей, но все равно - две пожилые фигуры в скромной, возможно даже взятой напрокат, одежде обескураживающе бросались в глаза посреди четверти акра гобеленов и звенящих фонтанов - главного украшения загородного дома Мори Фрая.
   Когда подошло время гостям расходиться по домам, а молодым начинать совместную жизнь, отец Шерри пожал Мори руку, а мать поцеловала в щеку. Они сели в свой крошечный двухместный автомобильчик, отъехали, и лица их потемнели от нехороших предчувствий. Разумеется, они не имели ничего против Мори, но все же не пристало бедным людям жениться на богатых невестах.
   Конечно, Мори и Шерри любили друг друга. И это помогало. Они говорили это друг другу по десять раз в час весь свой медовый месяц. Им нравилось ходить за покупками - они толкали тележку по великолепным сводчатым коридорам супермаркета. Мори отмечал покупки в списке, а Шерри выбирала лучшее. Было очень весело.
   Но недолго.
   Их первая ссора случилась именно в супермаркете - между секциями "Продукты к завтраку" и "Товары для ухода за полами", как раз там, где недавно открылся новый отдел "Драгоценные камни".
   Мори поднял голову от списка.
   - Бриллиантовое ожерелье, кольца, серьги.
   - У меня уже есть ожерелье, ну пожалуйста, Мори, дорогой, - капризно сказала Шерри.
   Мори неуверенно перевернул несколько страниц. Действительно, ожерелье там значилось, выбора не было.
   - Может, купим браслет? - спросил он. - Посмотри, прекрасные рубины, они замечательно подойдут к твоим волосам, дорогая.
   Он кивком подозвал сновавшего вокруг робота, и тот протянул Шерри шкатулку с браслетами.
   - И мы не будем брать ожерелье? - спросила Шерри.
   - Конечно, нет. - Мори взглянул на этикетку. О! Как раз несколько пунктов. - Просто замечательно! - воскликнул он, когда Шерри надела браслет.
   И пока она колебалась, бодро добавил:
   - А теперь пошли в другой отдел. Я там присмотрел пару отличных бальных туфелек.
   Шерри не возражала ни тогда, ни потом, когда они отдыхали после похода по супермаркету. И только в конце, дожидаясь в вестибюле, пока робот-бухгалтер составит счет, а робот-кассир поставит печать в их чековые книжки, Мори вспомнил про браслет.
   - Не стоит посылать его вместе с остальными вещами, дорогая, - сказал он. - Хочу, чтобы ты его надела прямо сейчас. Честно говоря, я и не припомню, чтобы что-то другое так тебе шло.
   Шерри выглядела взволнованной и счастливой. Мори был доволен собой; вряд ли кто-нибудь еще мог бы так хорошо справиться с этой маленькой семейной проблемой.
   В таком приподнятом настроении Мори пребывал всю дорогу домой, пока Генри, их робот-компаньон, развлекал их веселыми историями про завод, на котором его собирали и воспитывали. Шерри редко пользовалась услугами Генри, хотя этого робота трудно было не любить. Шутки и смешные рассказы, когда вам нужно развлечься, участие, когда вы не в духе, неиссякаемый запас новостей и информации о любом предмете - все это был Генри. В тот день Шерри даже попросила Генри составить им компанию во время обеда и смеялась над его остротами не меньше Мори.
   Но потом, в оранжерее, когда Генри тактично оставил их одних, ее веселье иссякло. Мори ничего не заметил; он спокойно смотрел три-ди, выбирал послеобеденный ликер и проглядывал вечерние газеты.
   Шерри вдруг закашлялась, и Мори оторвался от своих занятий.
   - Дорогой, - сказала она, - я сегодня чувствую себя совсем разбитой. Может, нам... я хочу сказать, что... может, мы сегодня останемся дома?..
   Мори посмотрел на нее с легким беспокойством. Шерри полулежала в кресле, глаза были полузакрыты.
   - Что-нибудь серьезное, дорогая?
   - Нет, милый. Просто не хочется никуда сегодня идти. Настроение не то.
   Мори сел в кресло и машинально зажег сигарету.
   - Вижу, - сказал он. По три-ди показывали комедию, и некоторое время Мори пытался ее смотреть.
   - Мы собирались сегодня вечером в клуб, - напомнил он.
   Шерри переменила позу; ей явно было не по себе.
   - Я помню, - сказала она.
   - И еще у нас билеты в оперу. Я не хочу придираться, дорогая, но мы просто обязаны их использовать.
   - Мы можем все отлично увидеть по три-ди, - ответила Шерри тихим голосом.
   - Ничего не поделаешь, любимая... Я не хотел тебе говорить, но Уэйнрайт вчера - в офисе - кое-что мне сказал... Он сказал, что накануне вечером был в цирке и рассчитывал встретить там меня. Но нас там не было, и, если мы не пойдем сегодня в оперу, один Бог знает, как я буду оправдываться перед ним на следующей неделе.
   Он подождал ответа, но Шерри молчала. Мори продолжил тем же взвешенным тоном:
   - Так что, если б ты взяла себя в руки и все-таки решила пойти сегодня...
   Он вдруг замолчал с открытым ртом: Шерри плакала, тихо и безутешно.
   - Дорогая... - проговорил он невнятно. Он порывисто потянулся к ней, но она отстранилась, и ему оставалось только беспомощно стоять рядом и смотреть, как она плачет.
   - В чем дело, дорогая? - не выдержал, наконец, Мори.
   Но Шерри только затрясла головой.
   Мори покачался на каблуках. Это был не первый раз, когда он видел слезы Шерри. В прошлом осталась мучительная сцена, когда они чуть было не р_а_с_с_т_а_л_и_с_ь_, решив, что слишком многое их разделяет; это произошло еще до того, как они поняли, что должны принадлежать друг другу несмотря ни на что... Но на этот раз ее слезы заставили его почувствовать себя виноватым.
   И он чувствовал себя виноватым. Он стоял и молча глядел на нее, не зная, что предпринять.
   Потом он повернулся и побрел к бару. Проигнорировав целую батарею бутылок с ликерами, налил в два стакана неразбавленного виски, вернулся к Шерри, сел напротив и сделал большой глоток.
   - И все-таки, что случилось? - спросил он теперь уже совершенно спокойным тоном.
   Нет ответа.
   - Ну же? В чем дело?
   Шерри взглянула на него и вытерла глаза. Почти беззвучно она прошептала:
   - Прости...
   - Что "прости"? Ведь мы же любим друг друга. Давай поговорим спокойно.
   Шерри схватила стакан и, подержав, поставила обратно, даже не пригубив.
   - Зачем, Мори?
   - Пожалуйста. Давай попытаемся.
   Она пожала плечами. Мори безжалостно продолжал:
   - Ты несчастна, верно? И это потому, что... все это, - он обвел рукой роскошно обставленную оранжерею, ворсистый ковер, множество механизмов и приспособлений, создающих комфорт, которые только и ждали, чтобы к ним прикоснулись. Подразумевалось еще двадцать шесть комнат, пять машин, девять роботов. Мори сказал с нажимом: - Ты не привыкла к такой жизни, правда?
   - Я ничего не могу поделать, - прошептала Шерри. - Ты же знаешь, Мори, я пыталась. Но когда я жила дома...
   - Проклятье! - вспыхнул он. - Твой дом _з_д_е_с_ь_! Ты больше не живешь со своим отцом в пятикомнатном коттедже! Ты больше не копаешься в саду вечерами! Ты больше не играешь в карты с мамой и папой! Ты живешь здесь, со мной, своим мужем! Ты знала, на что идешь Ведь мы обо всем договорились задолго до свадьбы...
   Слова иссякли - слова были бесполезны. Шерри снова заплакала и уже не так тихо, как раньше. Сквозь слезы она причитала:
   - Милый, я же старалась... Ты даже не знаешь, как я старалась. Я носила все эти дурацкие платья и играла во все эти дурацкие игры и ходила с тобой повсюду, сколько могла, и ела эту ужасную еду, слишком жи-и-ир... Я думала, я надеялась, что смогу это выдержать... Но я не могу это любить, меня от этого тошнит... Я... я люблю тебя, Мори, но я сойду с ума, если буду жить вот так... Я ничего не могу с собой поделать, Мори. Я УСТАЛА БЫТЬ БЕДНОЙ!..
   Наконец, слезы высохли, размолвка канула в прошлое, влюбленные поцеловались, и все наладилось. Но Мори всю ночь лежал без сна, вслушиваясь в легкое дыхание жены, доносившееся из соседней комнаты и вглядываясь в темноту так пристально и трагически, как этого не делал до него ни один нищий.
   Блаженны нищие, ибо они унаследуют Землю.
   Блажен Мори, наследник всех мировых благ, которые он просто не в состоянии переварить.
   Мори Фрай, погрязший в изнуряющей бедности, никогда в своей жизни не испытывал недостатка ни в чем, что только могло пожелать его сердце, будь то пища, одежда или крыша над головой. В этом мире вообще никто не испытывал недостатка ни в чем. Никто и не смог бы.
   Мальтус [Мальтус Томас Роберт (1766 - 1834) - английский экономист] был прав - но правота его относилась к цивилизации, которая не знала машин, автоматических фабрик, гидропоники, пищевой синтетики, ядерных заводов, океанской добычи руды и минералов и постоянно растущих резервов рабочей силы, архитектуры, которая взметнулась высоко в небо, спустилась глубоко под землю и уплыла далеко в океан сооружений, которые возводились буквально за один день... И наконец, та цивилизация не знала роботов.
   Прежде всего роботов, роботов, которые роют и возят, плавят и собирают, строят и пашут, ткут и шьют.
   Все, в чем нуждалась суша, в изобилии поставляло море, остальное изобретали лаборатории; промышленность превратилась в трубу изобилия, из которой сыпалась еда, одежда и дома для дюжины колонизованных миров.
   Невероятные открытия в науке, бесконечная сила атома, неутомимый труд людей и роботов, механизация, которая уничтожила на Земле джунгли, болота и льды и возвела на их месте города, промышленные центры и межпланетные порты... Из этой трубы сыпалось изобилие, которого во времена Мальтуса никто не мог себе даже вообразить.
   Но у всякой трубы имеются два конца. Богатство, потоком льющееся из одного конца, должно было каким-то образом черпаться на другом.
   Счастливчик Мори, скромная единичка общества, утопающего в половодье материальных благ, мужественно пытался съесть, выпить и сносить свою часть непрерывно плывущего изобилия.
   Сам Мори чувствовал себя отнюдь не блаженным, ибо блаженство нищеты лучше всего оценивать издалека.
   Квоты терзали его сон, пока он не проснулся на следующее утро в восемь часов - измученный, с красными глазами, но преисполненный решимости. Отныне он начинает Новую Жизнь.
   Утренняя почта была ужасна. И хуже всего - письмо из Национального министерства потребления.
   "С сожалением сообщаем, что следующие предметы, возвращенные Вами в соответствии с августовской квотой как использованные и непригодные к употреблению, были проверены и признаны недостаточно изношенными". Приложенный список был такой длинный, что у Мори закружилась голова. "В этой связи сообщаем также, что Вам отказано в кредите. Дополнительная потребительская квота на текущий месяц составляет 435 пунктов, из которых 350 должны быть использованы по категориям текстиля и домашних приспособлений".
   Мори швырнул письмо на пол, но робот невозмутимо поднял его, сложил и положил на стол.
   Это несправедливо! Ладно, может быть, всеми этими купальными штучками и пляжными зонтиками в самом деле пользовались не слишком долго, - хотя, какого черта, горько спрашивал он себя, я буду пользоваться снаряжением для плавания, если просто некогда плавать? И между прочим, спортивные штаны он использовал! Носил их три полных дня и целое утро четвертого. Чего они хотят? Чтобы он ходил в отрепьях?!
   Мори с ненавистью посмотрел на кофе и тосты, которые робот-лакей принес вместе с почтой, и укрепился в своем решении. Справедливо это или нет, но он должен играть в эту игру по своим правилам. Если не ради себя, то ради Шерри. И единственный способ начать новую жизнь заключался в том, чтобы ее _н_а_ч_а_т_ь_.
   Он будет Потреблять За Двоих.
   - Забери эту дрянь обратно, - сказал Мори роботу. - Я хочу к кофе сливки и сахар - много сливок и сахара! А еще - тосты, взбитые яйца, хрустящий картофель, апельсиновый сок... нет, принеси лучше половинку грейпфрута. Ладно, апельсиновый сок тоже давай...
   - Будет сделано, сэр, - сказал робот. - Вы будете после этого завтракать в девять часов, сэр?
   - Разумеется, буду, - ответил Мори. - Двойную порцию. - И, когда робот уже закрывал за собой дверь, крикнул вслед: - Не забудь к тостам масло и мармелад!
   Он двинулся в ванную с твердым намерением воспользоваться всем, что стояло на многочисленных полках. Под душем он три раза тщательно намылился, затем, смыв мыло, стал открывать пробки и крышки - три лосьона, обычный тальк, ароматизированный тальк и тридцать секунд ультрафиолета. Затем снова помылся и вытерся полотенцем, хотя только что пользовался горячим воздухом. Большинство ароматов исчезли после второго мытья, но, если Министерство потребления обвинит его в расточительности, он всегда может отговориться, что экспериментировал. И между прочим, эффект получился не такой уж плохой.
   Он вышел из ванны, преисполненный бодрости. Шерри уже проснулась и теперь молча и с отвращением глядела на поднос, который принес робот-лакей.
   - Доброе утро, дорогой, - сказала она наконец. - Ах...
   Мори поцеловал ее и погладил по руке.
   - Хорошо! - воскликнул он, взглянув на поднос и изобразив на лице широкую притворную улыбку. - Еда!
   - Но этого много даже для двоих!
   - Для нас двоих? - переспросил Мори жизнерадостно. - Чепуха, моя дорогая. Я съем все это сам.
   - Ах, Мори! - воскликнула Шерри и послала ему такой признательный взгляд, что он мог бы быть достаточной платой за дюжину подобных завтраков.
   И все же его не оставляли сомнения. Побоксировав с роботом, спарринг-партнером, и усевшись, наконец, за главный завтрак, состоявший из копченой селедки, чая и пышек, он решил обсудить свои планы с Генри.
   - Мне понадобится кое-какое оборудование, Генри. Три часа в неделю гимнастики, но не простой, а чтобы как следует похудеть. Думаю, мне это не повредит. Тренажеры выбери на свой вкус. И подходящую одежду - на эту неделю у меня есть, а на следующую нет. Теперь по поводу врачей. Про дантиста я помню, а когда там у меня визит к психиатрам?
   - О да, сэр! - сказал робот с чувством. - Вы должны быть у них сегодня утром. Я уже дал распоряжения шоферу и сообщил в ваш офис.
   - Отлично! А теперь, Генри, выдай что-нибудь повеселее.
   - Да, сэр, - сказал Генри и, напустив на себя вид диктора ОРС агентства Один Робот Сказал, - принялся развлекать своего господина.
   Мори молча закончил завтрак и порадовался собственной добропорядочности. Оказывается, совсем нетрудно быть в мире со всем миром; есть даже что-то приятное в усердном потребительстве - если ты над этим как следует поработал, размышлял он. И только одна мысль омрачала обретенное благодушие - а ведь кто-то может себе позволить не приспосабливаться к окружающему миру, кто-то, не он... Ну и ладно, подумал Мори со спокойной грустью, кому-то, значит, суждено страдать, нельзя сделать омлет, не разбив яйца. И потом, его решимость стать добропорядочным потребителем вовсе не была демонстративным вызовом общественному порядку или протестом против несправедливости, она была продиктована единственно заботой о своей жене и своем доме.
   Жалко, что как раз сегодня он никак не мог вплотную заняться потреблением - сегодня у него был рабочий день - но ничего, он наверстает свое в те четыре дня, которые отведены исключительно для потребления и ни для чего другого. А сегодня его ждет терапия, и - сказал себе Мори теперь, когда он посмотрел своим проблемам в лицо, психоанализ может дать лучшие результаты.