- Послушайте, мистер, - любезно пояснил сержант, занимавшийся исчезнувшими людьми. - Одно дело - люди. А "белли-рэйверы" - это совсем другое. Разве они числятся в списках налогоплательщиков? У них нет такой привилегии. Мы можем разыскать пропавших без вести лиц, безусловно. Но эта девушка "лицом" как таковым не является. Она - "белли-рэйвер". - Сержант философски пожал плечами. - Может быть, ей просто взбрело в голову рвануть оттуда. Может быть, она подвернула ногу и свалилась в канаву или канализационный люк. Все возможно.
И все же, на всякий случай, сержант любезно записал фамилию Чарльза Мандина.
Мандин, тоже на всякий случай, приобрел пистолет и начал на свой страх и риск наводить справки в Белли-Рэйв. Множество людей видели Норму и ее древний кадиллак в день исчезновения. Но не после.
В течении целой недели Макдин регулярно приезжал в дом Лавинов, нагрузившись различными продуктами. Он обнаружил, что Райан выкачивает из него наличные для наркотиков.
Без сестры Дон Лавин погрузился в некое подобие кататонии. Райан, иногда хладнокровный и самоуверенный (наполнив свой желудок опиумом), иногда сотрясаемый рыданиями, умолял Мандина сделать хоть что-нибудь. Они вызвали врача.
Врач нанес один визит, во время которого Дон Лавин, обуянный какой-то вспыхнувшей в нем гордостью, добродушно и остроумно подшучивал над врачом. Бросив негодующий взгляд на Мандина, врач ушел, а Дои снова впал в свою сумеречную печаль.
- Что теперь? - с горечью произнес Мандин.
Райан проглотил последнюю таблетку и сказал Мандину, что теперь.
И Мандин обнаружил, что звонит Вильяму Чоуту IV.
Кабинет бедняги Вилли был чуть меньше взлетного поля. Он молнией пересек его, чтобы заключить в объятия старину Чарльза.
- Я так рад, что ты пришел, - захлебывался он. - Меня сюда посадили после того, как умер старик Стерлинг. Это, понимаешь, был его кабинет. Так что, когда умер, посадили сюда...
- Понятно, - дружелюбно произнес Мандин, - сюда посадили тебя.
- Точно. Чарльз, как насчет того, чтобы пообедать вместе?
- Может быть, Вилли, мне нужна помощь.
Тот с упреком посмотрел на Чарльза.
- Я надеюсь, это не касается моей работы? Дружище, ты не представляешь, какое гнусное место здесь у меня.
Ну что ж, подумал Мандин, руководители фирмы преуспели, вбив одну-единственную мысль в его голову. Две было бы уже чересчур.
- Нет, - сказал он. - Мне нужно узнать, когда и где должно состояться собрание акционеров "ДМЛ-Хауз".
- Не знаю, - блаженно улыбаясь, ответил Вилли. - Ведь об этом должна быть публикация. Ну, хотя бы в газете.
- Да, Вилли. Весь фокус - выяснить, в какой именно газете. До стране их, возможно, около пятидесяти тысяч, а закон просто гласит, что должно быть объявление в одной - и при том не обязательно на английском языке.
Взгляд Вилли стал печальным.
- Я говорю только по-английски, Чарли, - застенчиво признался он.
- Я знаю. Не мог бы ты обратиться в отдел исследований периодики вашей фирмы?
Вилли энергично закивал.
- Разумеется. Все, что угодно. Всегда рад услужить тебе.
Вилли без уверенности в голосе спросил по интеркому, есть ли вообще в фирме отдел исследований периодики. Получив утвердительный ответ, он попросил связать его с этим отделом. Через полчаса, после многочисленных уточнений и запросов, какой-то компьютер прокряхтел, что объявление о собрании акционеров "ДМЛ-Хауз" напечатано в газете калифорнийского городишка Ломпок. И что само собрание назначено на послезавтра в офисе 2003 административного центра города Моррис-таун, штат Лонг-Айленд.
- Вот как! - удивился Вилли. - Похоже, они не слишком хотят, чтобы это собрание посетило много народа.
На следующее утро Мандин ждал, когда прозвенит звонок, возвещающий о начале работы Нью-Йоркской биржи, у двухдолларового билетного окошка.
Он нервно рассматривал скомканный листок с инструкциями Райана. Они были очень точными, за исключением одного.
В них ничего не говорилось о том, как раздобыть две тысячи долларов, чтобы сделать их эффективными. Мандин выругался про себя, пожал плечами и быстро нажал номер 145. Медеплавильная корпорация "Анаконда Коппер". Мандин бросил в щель свой жетон, нажал рычаг и оторвал квитанцию. Возле 19999 других окошечек этого гигантского зала то же самое проделали 19999 других вкладчиков. А на улице десять тысяч опоздавших гудели, как потревоженный улей, дожидаясь своей очереди.
Рынок заработал.
На многогранном табло в центре зала вспыхнули на мгновение и погасли тысячи огоньков. Затем зажглись неподвижные надписи. Начали работать компьютеры, освещавшие состояние дел на бирже.
Мандин навел бинокль на сто сорок пятую строку, но удержать ее в поле зрения было очень трудно - так дрожали его руки.
Прозвенел звонок, и на 145 строке зажглось: плюс три пункта.
Огромный зал задрожал от гула, в котором непристойное трехсловное восклицание Мандина было лишь одной двадцатитысячной частью. Всего двадцать шесть процентов выручки, - простонал он. Ради них не стоило даже спешить к окошку выдачи.
Проходивший мимо маклер с засаленным значком члена биржи на лацкане произнес:
- Эге, приятель, интересуешься металлами.
- Не ваше дело, - огрызнулся Мандин. У него не было времени якшаться с мошенниками, предлагающими залежавшийся товар.
Он повел биноклем по табло, пытаясь разобраться, как начался день на бирже. Услужливый дисплей подсказывал ему, что акции обрабатывающей промышленности в среднем упали на четыре пункта. Металлургия поднялась на три, химия - на семь. Это означало, что одни вкладчики будут воздерживаться от ставок на химию, решив, что из-за повышения акций химических фирм туда потянется большинство. Другая половина будет ставить на химию, так как, по их прикидке, все отшатнутся от нее, посчитав, что все будут ставить на химию из-за повышения акций.
Тридцатисекундный предупредительный звонок!
- Приятель, - не унимался маклер, - следи за металлами!
- Убирайтесь к черту! - хрипло выругался Мандин. Трясущимися пальцами он снова нажал кнопку "Анаконды", купил три квитанции, обругал себя за это и стал ждать.
Когда, наконец, раздался оглушительный стон, он направил бинокль на табло.
145 - плюс пятнадцать пунктов.
- Не забыл того, кто посоветовал? - послышался голос маклера.
Мандин протянул ему доллар. Ему еще понадобится, в конце концов, этот человек.
- Спасибо, дружище, - кивнул маклер. - Ты поступаешь умно. Только гляди, пока что не отступай. Я скажу, когда. Это не безумная истерическая толпа, заполняющая биржу утром в понедельник, которая торопится и быстро остается с пустыми карманами. Сегодня вторник. Смотри сам. Это все мелкие людишки, взявшие отгулы. Они думают, что поступают умно. Я гляжу на них вот уже двадцать лет. Не разбрасывайся.
Чарльз не разбрасывался.
Не иссякал ручеек долларов, которыми он подпитывал маклера - тому либо везло в этот день, либо на него нашло гениальное прозрение. К полудню у Чарльза была пачка квитанций на различные металлы, которые стоили наличными 408 долларов.
- Вот теперь, - хрипло произнес маклер. Он взял у Чарльза бинокль и рассматривал толпу. - Видишь? Некоторые уходят. Другие разворачивают бутерброды. Теперь они уже не такие умные, многие начинают переоценивать себя. Я наблюдаю за ними двадцать лет. Сейчас они начнут делать глупые поступки, потому что проголодались, а голодный не может быть умным. Я это ощущаю, мистер, так как никогда не чувствовал раньше. Продавай, по двадцать сразу. Боже, жаль, что у меня нет смелости предложить все тридцать.
Через две минуты он уже хлопал Чарльза по спине и вопил:
- Мы сделали это, приятель! Мы добились своего. Мы сделали это!
Металлы упали в цене - на 38 пунктов. Чарльз, теперь уже совершенно хладнокровно, дал ему пять долларов. Первый шаг, в соответствии с инструкциями Райана, он сделал - привык к правилам игры на бирже. Теперь, очередь делать крупную ставку.
Мандин вынул пятьсот долларов.
- Назови мне победителя, - сказал он маклеру.
Тот открыл от удивления рот.
- Я должен сорвать куш, - пояснил Мандин. - Я и без того потратил слишком много времени. Видишь ли, я тороплюсь.
- Твердое топливо должно подняться в цене, - заикаясь, пробормотал маклер. - Только, друг, ставь на 250. Одну ставку на твердое топливо, на... - он стал шарить биноклем по табло. - Консервы пока что целый день не движутся. Застой. По вторникам толпа мало ими интересуется, но после падения металлов... - подумав, он неспешно произнес: - Скупай твердое топливо и консервы.
К двум часам дня Чарльз уже имел наличными 2200 долларов, а карманы маклера оттопыривались от мелочи.
- Так вот, - неожиданно произнес Чарльз, - мне нужна одна акция ДМЛ.
Маклер вытаращил на него глаза.
- Старушку 383? Нет, это невозможно!
- Мне нужно!
Маклер покачал головой:
- Дружище, ты ничего не понимаешь. Ты здесь новичок, а я уже двадцать лет. Понимаешь, у них здесь есть один вкладчик. Целый день он только и гоняет 383. Я хорошо с ним знаком. Он вон там, на третьем ярусе, во втором ряду; Так же, как и "Стил Корпорейшн", они делают все, чтобы их акции не продавались.
- Мне нужна одна, - упрямо повторил Мандин.
- Приятель, неужели тебе мало для одного дня? Пойдем отсюда, замочим выигрыш. Я ставлю. Не трогай сильных мира сего, они крепко бьют за это. Попробуй только раздобыть одну акцию ДМЛ - и тут же получишь по зубам. У такой фирмы неограниченные возможности. Понимаешь - неограниченные! Этот парень, который на них работает, каждый раз ставит десять тысяч долларов. Если тебе взбредет его переплюнуть, то ставь десять тысяч, и ты, безусловно, получишь акцию. А что дальше? Он перестанет, может быть, скупать. Подождет немного, может быть. Но рано или поздно он сделает так, что тебя раздавят. Ты выкинешь на ветер свои деньги. Не с твоими возможностями тягаться с ними, парень.
- Каков номинал одной акции ДМЛ? - спокойно спросил Мандин.
- Две тысячи. Но ты не сможешь предъявить какие-либо претензии, разве я не объяснял тебе? Он еще больше набьет цену, и ты будешь в прогаре.
Чарльз принялся убеждать маклера сделать то, что предложил Райан. В течении двух биржевых операций Чарльз умолял его, угрожал и подкупал.
В конце концов, маклер, трясясь и спотыкаясь, направился на третий ярус. Мандин следил за ним в бинокль.
Все шло как по маслу. Мандин видел, как они поздоровались, молчаливо обменялись тычками, затем началась ссора, которая с каждой секундой разгоралась все жарче. Подставной вкладчик ДМЛ был невысоким тучным старичком. Маклер тоже был невелик, но худощав и очень жилист.
Потасовка началась, как только зазвенел тридцатисекундный предупредительный звонок. Мандин оторвал взор от драчунов и впервые за весь день освободившегося окошка вкладчика и, бросив в щель два двухсотпятидесятидолларовых жетона, набрал номер 383.
Одна заявка без предложений, по законам, заложенным в программы компьютеров, обслуживающих нью-йоркское отделение фондовой биржи, не представляет собой сделку. Как и на протяжении всего дня, табло гласило: "383 - без изменений".
Одна заявка. Предложений не было. Это означало быструю выручку разность между заявкой и номинальной стоимостью. Соседний вкладчик, поглядев на Чарльза с уважением, произнес:
- Ставишь на химию, приятель?
Мандин не обратил на него внимания. Он покинул свой киоск и на эскалаторе направился к окну выдачи, обозначенному табличкой: "Промышленность - 1000 долларов и выше".
- Две тысячи долларов, - скучающе произнес клерк, проверяя квитанции по миниатюрной копии большого табло и, отметив надпись "без изменений", начал отсчитывать сотенные купюры.
- Я претендую на акцию, - произнес Мандин, не разжимая губ.
- О'кей, мистер. - Внезапно клерк спохватился. - Старушка 383? Как вам это удалось, мистер?
- Я претендую на акцию, - упрямо настаивал Чарльз. - По номинальной стоимости две тысячи долларов. Валяйте.
Клерк пожал плечами и набрал на своей клавиатуре заказ. Мгновением позже на пульт выпала акция "ДМЛ-Хауз". Клерк вписал в нее фамилию и адрес Чарльза и зарегистрировал номер.
- Вы передадите сообщение об этом в правление компании немедленно? поинтересовался адвокат.
- Это делается автоматически. Все сведения тотчас же по каналам связи передаются в их главный компьютер. И все-таки, мистер, как вам это удалось...
Уж слишком он был любезен - и тут Чарльз увидел в его ухе маленький персональный передатчик. Весьма возможно, клерк умышленно задерживал его.
Чарльз опрометью бросился в толпу и через несколько секунд затерялся в ней.
Два кона начатой игры выиграны, подумал Мандин, отправляясь в Белли-Рэйв. Фортуна улыбнулась дважды, и теперь у него на руках была акция "ДМЛ-Хауз". Это давало ему право заседать на ежегодном собрании акционеров фирмы.
Только теперь начнется настоящая игра.
Мандин подозвал такси. Позади него возникла какая-то суматоха, но машина подъехала так быстро, что Мандин успел заметить только мельком: прямо среди белого дня трое рослых мужчин обрабатывали невысокого жилистого человека с засаленным значком на лацкане.
Не трогай сильных мира сего, они крепко бьют за это.
13
- Скоро полдень, - сказал Шеп. - Давайте найдем ресторан.
- Ресторан? - хихикнул Норви Блай, следовавший за Шепом по грязной, усеянной мусором улице. За неделю, благодаря опеке Шепа, он узнал многое о Белли-Рэйв. Но ни разу за это время не видел стеклянных просторных фасадов, увенчанных неоновыми рекламами.
Место, куда привел его Шеп, оказалось привычным для Белли-Рэйв домом. Из гостиной выползла тяжело дышащая старая карга. В очаге горел огонь, а в почерневшем казане булькала вода. И это ресторан?
Шеп вынул из кармана пару пайков. Казалось, у него всегда их было не менее десятка. Правда, получить их не составляло никакого труда. Нужно просто заявить, что у тебя десяток иждивенцев, и уполномоченный бесстрастно выпишет хоть 273 пайка в неделю. Чтобы они стали твоими, их нужно только поднять. Чего-чего, но еды было вдоволь.
И сколько угодно зрелищ!
Шеп ногтем большого пальца раскрыл пакет - пластмассовую коробку размером два на три и на шесть дюймов. То же, но неуклюже, проделал Норвел. Посыпалось содержимое. Один из предметов - неаппетитный на вид брусок, похожий на обернутую в полиэтилен щепку - Шеп швырнул старухе.
Она поймала его и тут же начала грызть, словно была отчаянно голодна.
- Дела идут неважно? - поинтересовался Шеп с некоторым презрением в голосе.
В ответ она только сверкнула глазами. Зачерпнув воды из казана ржавой консервной банкой, она плеснула ее в пластмассовую коробку для пайка. Шеп вскрыл небольшой конверт и высыпал темный порошок в воду.
Кофе! Волшебный запах тотчас же вызвал у Норвела волчий аппетит. Он отдал старухе такой же брусок из своего пайка, получил положенную ему порцию воды, приготовил кофе и жадно обследовал другие предметы из коробки.
Бисквиты. Банка мясного паштета. Кубик прессованных овощей. Конфеты. Сигареты. С таким сочетанием продуктов питания ему еще не приходилось встречаться. Мясной паштет был пересолен и сильно приправлен специями, но неплох на вкус.
Шеп не без удивления следил, как Норвел жадно поглощал пищу. Затем тяжело вздохнул:
- Когда каждый набор пробуешь десять тысяч раз... Нет, лучше не портить вам настроение.
Выйдя наружу, Норвел спросил о занятии старухи.
- Она получает положенные ей пайки и обменивает их на дрова, - пояснил Шеп. - Дровами она топит казан с горячей водой для чая, бульона и чего-то там еще. Воду обменивает на пайки. Она все надеется, что когда-нибудь останется с прибылью. Но такое просто невозможно.
- Почему?
Шеп усмехнулся.
- Не обижайтесь, Блай, но вы здесь человек новый. Почему она занимается таким промыслом? Да потому, что при этом ощущает себя человеком!
- Но ведь...
- Да, да. Она чувствует себя хозяйкой своей судьбы, душа ее спокойна. Очень трудно умереть с голоду в Белли-Рэйв, но в такую неделю, когда дела у нее идут плохо, она близка к этому. Ей кажется, что она Рокфеллер или Хант в миниатюре. Рискует своим капиталом в надежде на барыш. А если потерпит поражение? Но главное в том; что она чем-то занята, а не сидит просто сложа руки и потребляет свой паек. Вам знакомо такое понятие, как ад?
Норвел кивнул. Как и все, он принадлежал к реформистской Рационалистической церкви Изначальных ценностей, но об аде нередко упоминалось в проповедях.
- Так вот, если прав тот, кто сказал, что ад - это бесконечный праздник, то он здесь, перед вами, мистер. Это Белли-Рэйв.
Теперь Норвел понимал, что это неоспоримо, неопровержимо доказано. Старуха готова на что угодно, лишь бы рассеять это ощущение. Старуха без особых талантов, которой не на что надеяться. Любой, кто в состоянии что-нибудь сделать, все, что угодно, будет пытаться предпринимать здесь что-нибудь. Хоть что-нибудь.
Это дало Норвелу ключ к загадке по имени Шеп.
- Значит, у нее ресторан, - понимающе произнес Норвел. - А у вас - ваше ремесло, и...
Гигант обернулся к нему, схватил за лацканы и тряхнул, как котенка.
- Вошь ты мелкая! - прорычал он, трясясь от гнева. - Подонок! Ну, что ты знаешь? Послушай! Если ты еще хоть раз обмолвишься, или намекнешь, или даже подумаешь о том, что я занимаюсь пустяками только для того, чтобы убить время, я разорву тебя на куски! - Он с силой ударил Норвела, и тот согнулся в три погибели от боли.
Неизвестно почему, но Норвел совсем не испугался. Он интуитивно осознал, что своими словами нанес оскорбление этому человеку. Испытанные муки вызвали в этом, в общем-то, добром верзиле такую ярость, - муки непрестанных, безжалостных, ноющих сомнений в самом себе. Когда досуг принудителен, разве можно пусть даже намеком осуждать хотя совершенно пустой, но труд! Нельзя! Нет ничего хуже, когда человек теряет веру в себя.
- Извините меня, Шеп, - проговорил он совершенно искренне. - Я никогда больше не посмею сказать такое, даже думать об этом не буду. И не потому, что вы меня застращали, а... - он на мгновение запнулся. - Раньше я считал себя чем-то вроде артиста. Я понимаю, что выпало на вашу долю.
- Блай, - проворчал Шеп, - вы только сейчас начинаете понимать, что вам выпало. Извините, что я вышел из себя.
- Забудем об этом.
Они двинулись дальше. Через некоторое время Шеп нарушил молчание.
- Вот здесь можно кое-что раздобыть.
Место было самое обыкновенное: заколоченное досками фасадное окно, разрушенная дымовая труба. Однако, двор был обнесен забором, на воротах висел замок. Шеп ударил ногой по створкам, сорвав их с петель.
- Эй, Стирис!
Угрюмый седой мужчина пробирался к ним между штабелями пластиковых листов, труб и разных строительных материалов.
- Привет, Шеп, - коротко буркнул он. - Что тебе нужно?
- Я не взял с собой записную книжку, но и так все помню. Ты забрал себе стройматериалы, которые несколько моих друзей совершенно законно приобрели на черном рынке. Возвращай их. И с процентами!
- Ты думаешь, если у тебя есть покровитель, то можешь себе позволять что угодно? - произнес Стирис скрипучим голосом. - Будь у тебя немного ума, ты был бы со мной заодно.
- Я ни на кого не работаю, Стирис. Я делаю одолжение своим друзьям, они - мне. Пошевели-ка свою бригаду, Титан Индустрии.
Шеп, такой щепетильный, когда дело касалось его репутации, был достаточно бесчувственным к репутации других.
Лицо Стириса исказилось от ярости. Норвел знал, что за этим последует если только он сам не вмешается.
- Стирис! - завопил он и, воспользовавшись минутным замешательством, вытащил пистолет, с которым велела не расставаться Вирджиния. Стирис медленно и неохотно опустил сжатые в кулаки руки.
Шеп бросил на Норвела одобрительный взгляд.
- Подавай, сюда свою бригаду, Стирис! - скомандовал он.
Тот, не сводя глаз с револьвера в руке Норвела, крикнул:
- Крис! Вилли! Тащите тележку!
Один подросток тащил двухколесную тележку, впрягшись в оглобли, а другой толкал ее сзади.
Заставив Стириса идти вперед, Шеп давал ему распоряжения брать строительные материалы и грузить на тачку. Сверху положили ржавую кирку и лопату, и он велел Крису и Вилли:
- Вперед, ребята! Здесь недалеко!
Норвел не прятал револьвер в карман до тех пор, пока три квартала не отделили их от злобного взгляда Стириса.
По дороге к дому они сделали две остановки. На каждой из них выгружалась некоторая часть материала под благодарственный плач выглядевших трезво обитателей. Они уже смирились, что эти материалы пропали безвозвратно. А вместе с ними - месяцы накопительства, игр и хитрых уловок.
Норвел, глядя на пыхтящих подростков, робко заметил:
- Может быть, поможем тащить тележку?
- Нет. Наше дело - сопровождать.
Без особых осложнений мальчики подкатили тележку к дому Норвела и разгрузили дрова и строительные материалы.
Вирджиния оценивающе осмотрела аккуратные груды материала, оценила их в уме и начала прикидывать.
- Ни толя, ни линолеума, ничего вроде этого?
Шеп расхохотался.
- И бриллианты впридачу? Вы думаете, только у вас одних протекает крыша? Вам еще повезло - два этажа. Пусть наверху мокро, зато здесь, внизу, вполне нормально.
- Хватит трепаться! Не сумели раздобыть толь или рубероид, найдите что-то другое на крышу. Может быть, листовую жесть.
- Может быть, крышу ДМЛ-дома? - ехидно заметил Шеп, но сделал себе пометку. Затем швырнул пару пайков поджидавшим подросткам, которые подхватили их и стали откатывать тачку.
- Что еще? - спросил Шеп.
Вирджиния неожиданно превратилась в любезную хозяйку.
- О, пожалуй, все. Хотите выпить?
Норвел из вежливости пригубил чуть-чуть из бутылки, которую достала Вирджиния и называла "пайковое". Она ее выменяла на дрова у глядевшего исподлобья старика-соседа. Норвелу это пойло не нравилось. Вкус у него был такой же, как у жевательных фруктовых плиток, которые он любил. До тех пор, пока не стал их обнаруживать почти в каждом пайке. Вкус этот, однако, перекрывался горечью сорокаградусного спирта. Что ему всегда нравилось, так это пиво. Но его в Белли-Рэйв, похоже, не было совершенно.
Шеп и Вирджиния разговорились. Норвел пропускал их слова мимо ушей. Он устал, как собака. Физическая усталость была чем-то новым для него. Он никогда не ощущал ее ни в детстве, ни когда работал в "Дженерал Рикрейшенз".
Почему пустой работе сопутствует физический труд, а по-настоящему творческая, производительная - например, подготовка Дня Состязаний связана только с умственной работой? В душе Норвел признался - его образ мышления все больше определялся жизнью в Белли-Рэйв. Как и другие, павшие духом, потерявшие надежду обитатели, он жил сегодняшним днем, не думая о завтрашнем. Паек и место, где переспать. Возможно, пройдет совсем немного времени, отметил он про себя, и он станет только подобием человека, стоящим в очереди возле стадиона "Монмаунт".
Если только не отыщет для себя какое-нибудь дело. Но чем здесь можно заняться? Работой по дому? Самое существенное уже сделано - с окон сняты доски, мусор вывезен на улицу, где пополнил груды мусора, валявшегося беспорядочно вдоль дороги. Менее неотложные работы нечего и начинать. Небольшую течь в крыше все равно не устранить - нет смолы, материалов, инструментов для починки лестницы. И нет навыков, умения.
Вдруг он возбужденно воскликнул:
- Вирджиния! Может быть, разобьем сад? Несколько фруктовых деревьев хотя бы апельсиновых. Несколько рядов...
Вирджиния расхохоталась и долго не могла успокоиться. Даже Шеп не удержался от смеха.
- Апельсины, мой дорогой муженек, здесь не растут. Здесь вообще ничего не станет расти. Попробуй копнуть - больше полуметра мусора и черепков, затем столько же золы и цемента. Только после этого начнется настоящая почва. Но и то, почти всюду песок.
Норвел тяжело вздохнул.
- Но какое-нибудь занятие должно быть непременно.
- Можно покрасить хлам во дворе, - предложил Шеп. - Если есть желание выделиться. Я знаю, где можно достать краску.
- Красить? А почему бы и нет? - произнес Норвел. - Почему бы не привести дом в такое состояние, чтобы он выглядел пристойно?
Шеп пожал плечами.
- Как сказать. Если хотите заняться каким-нибудь бизнесом, то краска неплохая реклама. Если же это просто для того, чтобы отвлечься - реклама ни к чему. Наоборот, вы будете выглядеть подозрительно, у людей возникнут относительно вас кое-какие мысли.
- Вы имеете в виду грабителей? - обескураживающе спросил Норвел.
Вирджиния протянула руку к "пайковому".
- Бред! - воскликнула она и сделала затяжной глоток. - Красить не будем!
Наступило молчание. В ДМЛ-доме, напомнил себе Норвел, Вирджиния никогда не давала поводов для сомнений в отношении того, кто был хозяином. Но она редко демонстрировала свою власть над ним в присутствии посторонних.
Но они жили уже не в доме-пузыре.
Мне не хватает Арни, всплакнул молча Норвел, неожиданно ощутив себя полным невеждой. Все шло вкривь и вкось.
Он потянулся к "пайковому". Оно было совершенно мерзким, но он сделал еще один глоток. Как в тумане, до него дошли слова Шепа:
- ...не так уж плохо сегодня. Разумеется, со стариком справиться было нелегко, и если бы Норвел не направил на него дуло пистолета, не думаю, что смог бы так легко отобрать у него наворованное.
Вирджиния с одобрением посмотрела на мужа. Но вслух сказала:
- Хорошенько следи за револьвером. Сегодня днем Александра пыталась тайком утащить кухонный нож.
И все же, на всякий случай, сержант любезно записал фамилию Чарльза Мандина.
Мандин, тоже на всякий случай, приобрел пистолет и начал на свой страх и риск наводить справки в Белли-Рэйв. Множество людей видели Норму и ее древний кадиллак в день исчезновения. Но не после.
В течении целой недели Макдин регулярно приезжал в дом Лавинов, нагрузившись различными продуктами. Он обнаружил, что Райан выкачивает из него наличные для наркотиков.
Без сестры Дон Лавин погрузился в некое подобие кататонии. Райан, иногда хладнокровный и самоуверенный (наполнив свой желудок опиумом), иногда сотрясаемый рыданиями, умолял Мандина сделать хоть что-нибудь. Они вызвали врача.
Врач нанес один визит, во время которого Дон Лавин, обуянный какой-то вспыхнувшей в нем гордостью, добродушно и остроумно подшучивал над врачом. Бросив негодующий взгляд на Мандина, врач ушел, а Дои снова впал в свою сумеречную печаль.
- Что теперь? - с горечью произнес Мандин.
Райан проглотил последнюю таблетку и сказал Мандину, что теперь.
И Мандин обнаружил, что звонит Вильяму Чоуту IV.
Кабинет бедняги Вилли был чуть меньше взлетного поля. Он молнией пересек его, чтобы заключить в объятия старину Чарльза.
- Я так рад, что ты пришел, - захлебывался он. - Меня сюда посадили после того, как умер старик Стерлинг. Это, понимаешь, был его кабинет. Так что, когда умер, посадили сюда...
- Понятно, - дружелюбно произнес Мандин, - сюда посадили тебя.
- Точно. Чарльз, как насчет того, чтобы пообедать вместе?
- Может быть, Вилли, мне нужна помощь.
Тот с упреком посмотрел на Чарльза.
- Я надеюсь, это не касается моей работы? Дружище, ты не представляешь, какое гнусное место здесь у меня.
Ну что ж, подумал Мандин, руководители фирмы преуспели, вбив одну-единственную мысль в его голову. Две было бы уже чересчур.
- Нет, - сказал он. - Мне нужно узнать, когда и где должно состояться собрание акционеров "ДМЛ-Хауз".
- Не знаю, - блаженно улыбаясь, ответил Вилли. - Ведь об этом должна быть публикация. Ну, хотя бы в газете.
- Да, Вилли. Весь фокус - выяснить, в какой именно газете. До стране их, возможно, около пятидесяти тысяч, а закон просто гласит, что должно быть объявление в одной - и при том не обязательно на английском языке.
Взгляд Вилли стал печальным.
- Я говорю только по-английски, Чарли, - застенчиво признался он.
- Я знаю. Не мог бы ты обратиться в отдел исследований периодики вашей фирмы?
Вилли энергично закивал.
- Разумеется. Все, что угодно. Всегда рад услужить тебе.
Вилли без уверенности в голосе спросил по интеркому, есть ли вообще в фирме отдел исследований периодики. Получив утвердительный ответ, он попросил связать его с этим отделом. Через полчаса, после многочисленных уточнений и запросов, какой-то компьютер прокряхтел, что объявление о собрании акционеров "ДМЛ-Хауз" напечатано в газете калифорнийского городишка Ломпок. И что само собрание назначено на послезавтра в офисе 2003 административного центра города Моррис-таун, штат Лонг-Айленд.
- Вот как! - удивился Вилли. - Похоже, они не слишком хотят, чтобы это собрание посетило много народа.
На следующее утро Мандин ждал, когда прозвенит звонок, возвещающий о начале работы Нью-Йоркской биржи, у двухдолларового билетного окошка.
Он нервно рассматривал скомканный листок с инструкциями Райана. Они были очень точными, за исключением одного.
В них ничего не говорилось о том, как раздобыть две тысячи долларов, чтобы сделать их эффективными. Мандин выругался про себя, пожал плечами и быстро нажал номер 145. Медеплавильная корпорация "Анаконда Коппер". Мандин бросил в щель свой жетон, нажал рычаг и оторвал квитанцию. Возле 19999 других окошечек этого гигантского зала то же самое проделали 19999 других вкладчиков. А на улице десять тысяч опоздавших гудели, как потревоженный улей, дожидаясь своей очереди.
Рынок заработал.
На многогранном табло в центре зала вспыхнули на мгновение и погасли тысячи огоньков. Затем зажглись неподвижные надписи. Начали работать компьютеры, освещавшие состояние дел на бирже.
Мандин навел бинокль на сто сорок пятую строку, но удержать ее в поле зрения было очень трудно - так дрожали его руки.
Прозвенел звонок, и на 145 строке зажглось: плюс три пункта.
Огромный зал задрожал от гула, в котором непристойное трехсловное восклицание Мандина было лишь одной двадцатитысячной частью. Всего двадцать шесть процентов выручки, - простонал он. Ради них не стоило даже спешить к окошку выдачи.
Проходивший мимо маклер с засаленным значком члена биржи на лацкане произнес:
- Эге, приятель, интересуешься металлами.
- Не ваше дело, - огрызнулся Мандин. У него не было времени якшаться с мошенниками, предлагающими залежавшийся товар.
Он повел биноклем по табло, пытаясь разобраться, как начался день на бирже. Услужливый дисплей подсказывал ему, что акции обрабатывающей промышленности в среднем упали на четыре пункта. Металлургия поднялась на три, химия - на семь. Это означало, что одни вкладчики будут воздерживаться от ставок на химию, решив, что из-за повышения акций химических фирм туда потянется большинство. Другая половина будет ставить на химию, так как, по их прикидке, все отшатнутся от нее, посчитав, что все будут ставить на химию из-за повышения акций.
Тридцатисекундный предупредительный звонок!
- Приятель, - не унимался маклер, - следи за металлами!
- Убирайтесь к черту! - хрипло выругался Мандин. Трясущимися пальцами он снова нажал кнопку "Анаконды", купил три квитанции, обругал себя за это и стал ждать.
Когда, наконец, раздался оглушительный стон, он направил бинокль на табло.
145 - плюс пятнадцать пунктов.
- Не забыл того, кто посоветовал? - послышался голос маклера.
Мандин протянул ему доллар. Ему еще понадобится, в конце концов, этот человек.
- Спасибо, дружище, - кивнул маклер. - Ты поступаешь умно. Только гляди, пока что не отступай. Я скажу, когда. Это не безумная истерическая толпа, заполняющая биржу утром в понедельник, которая торопится и быстро остается с пустыми карманами. Сегодня вторник. Смотри сам. Это все мелкие людишки, взявшие отгулы. Они думают, что поступают умно. Я гляжу на них вот уже двадцать лет. Не разбрасывайся.
Чарльз не разбрасывался.
Не иссякал ручеек долларов, которыми он подпитывал маклера - тому либо везло в этот день, либо на него нашло гениальное прозрение. К полудню у Чарльза была пачка квитанций на различные металлы, которые стоили наличными 408 долларов.
- Вот теперь, - хрипло произнес маклер. Он взял у Чарльза бинокль и рассматривал толпу. - Видишь? Некоторые уходят. Другие разворачивают бутерброды. Теперь они уже не такие умные, многие начинают переоценивать себя. Я наблюдаю за ними двадцать лет. Сейчас они начнут делать глупые поступки, потому что проголодались, а голодный не может быть умным. Я это ощущаю, мистер, так как никогда не чувствовал раньше. Продавай, по двадцать сразу. Боже, жаль, что у меня нет смелости предложить все тридцать.
Через две минуты он уже хлопал Чарльза по спине и вопил:
- Мы сделали это, приятель! Мы добились своего. Мы сделали это!
Металлы упали в цене - на 38 пунктов. Чарльз, теперь уже совершенно хладнокровно, дал ему пять долларов. Первый шаг, в соответствии с инструкциями Райана, он сделал - привык к правилам игры на бирже. Теперь, очередь делать крупную ставку.
Мандин вынул пятьсот долларов.
- Назови мне победителя, - сказал он маклеру.
Тот открыл от удивления рот.
- Я должен сорвать куш, - пояснил Мандин. - Я и без того потратил слишком много времени. Видишь ли, я тороплюсь.
- Твердое топливо должно подняться в цене, - заикаясь, пробормотал маклер. - Только, друг, ставь на 250. Одну ставку на твердое топливо, на... - он стал шарить биноклем по табло. - Консервы пока что целый день не движутся. Застой. По вторникам толпа мало ими интересуется, но после падения металлов... - подумав, он неспешно произнес: - Скупай твердое топливо и консервы.
К двум часам дня Чарльз уже имел наличными 2200 долларов, а карманы маклера оттопыривались от мелочи.
- Так вот, - неожиданно произнес Чарльз, - мне нужна одна акция ДМЛ.
Маклер вытаращил на него глаза.
- Старушку 383? Нет, это невозможно!
- Мне нужно!
Маклер покачал головой:
- Дружище, ты ничего не понимаешь. Ты здесь новичок, а я уже двадцать лет. Понимаешь, у них здесь есть один вкладчик. Целый день он только и гоняет 383. Я хорошо с ним знаком. Он вон там, на третьем ярусе, во втором ряду; Так же, как и "Стил Корпорейшн", они делают все, чтобы их акции не продавались.
- Мне нужна одна, - упрямо повторил Мандин.
- Приятель, неужели тебе мало для одного дня? Пойдем отсюда, замочим выигрыш. Я ставлю. Не трогай сильных мира сего, они крепко бьют за это. Попробуй только раздобыть одну акцию ДМЛ - и тут же получишь по зубам. У такой фирмы неограниченные возможности. Понимаешь - неограниченные! Этот парень, который на них работает, каждый раз ставит десять тысяч долларов. Если тебе взбредет его переплюнуть, то ставь десять тысяч, и ты, безусловно, получишь акцию. А что дальше? Он перестанет, может быть, скупать. Подождет немного, может быть. Но рано или поздно он сделает так, что тебя раздавят. Ты выкинешь на ветер свои деньги. Не с твоими возможностями тягаться с ними, парень.
- Каков номинал одной акции ДМЛ? - спокойно спросил Мандин.
- Две тысячи. Но ты не сможешь предъявить какие-либо претензии, разве я не объяснял тебе? Он еще больше набьет цену, и ты будешь в прогаре.
Чарльз принялся убеждать маклера сделать то, что предложил Райан. В течении двух биржевых операций Чарльз умолял его, угрожал и подкупал.
В конце концов, маклер, трясясь и спотыкаясь, направился на третий ярус. Мандин следил за ним в бинокль.
Все шло как по маслу. Мандин видел, как они поздоровались, молчаливо обменялись тычками, затем началась ссора, которая с каждой секундой разгоралась все жарче. Подставной вкладчик ДМЛ был невысоким тучным старичком. Маклер тоже был невелик, но худощав и очень жилист.
Потасовка началась, как только зазвенел тридцатисекундный предупредительный звонок. Мандин оторвал взор от драчунов и впервые за весь день освободившегося окошка вкладчика и, бросив в щель два двухсотпятидесятидолларовых жетона, набрал номер 383.
Одна заявка без предложений, по законам, заложенным в программы компьютеров, обслуживающих нью-йоркское отделение фондовой биржи, не представляет собой сделку. Как и на протяжении всего дня, табло гласило: "383 - без изменений".
Одна заявка. Предложений не было. Это означало быструю выручку разность между заявкой и номинальной стоимостью. Соседний вкладчик, поглядев на Чарльза с уважением, произнес:
- Ставишь на химию, приятель?
Мандин не обратил на него внимания. Он покинул свой киоск и на эскалаторе направился к окну выдачи, обозначенному табличкой: "Промышленность - 1000 долларов и выше".
- Две тысячи долларов, - скучающе произнес клерк, проверяя квитанции по миниатюрной копии большого табло и, отметив надпись "без изменений", начал отсчитывать сотенные купюры.
- Я претендую на акцию, - произнес Мандин, не разжимая губ.
- О'кей, мистер. - Внезапно клерк спохватился. - Старушка 383? Как вам это удалось, мистер?
- Я претендую на акцию, - упрямо настаивал Чарльз. - По номинальной стоимости две тысячи долларов. Валяйте.
Клерк пожал плечами и набрал на своей клавиатуре заказ. Мгновением позже на пульт выпала акция "ДМЛ-Хауз". Клерк вписал в нее фамилию и адрес Чарльза и зарегистрировал номер.
- Вы передадите сообщение об этом в правление компании немедленно? поинтересовался адвокат.
- Это делается автоматически. Все сведения тотчас же по каналам связи передаются в их главный компьютер. И все-таки, мистер, как вам это удалось...
Уж слишком он был любезен - и тут Чарльз увидел в его ухе маленький персональный передатчик. Весьма возможно, клерк умышленно задерживал его.
Чарльз опрометью бросился в толпу и через несколько секунд затерялся в ней.
Два кона начатой игры выиграны, подумал Мандин, отправляясь в Белли-Рэйв. Фортуна улыбнулась дважды, и теперь у него на руках была акция "ДМЛ-Хауз". Это давало ему право заседать на ежегодном собрании акционеров фирмы.
Только теперь начнется настоящая игра.
Мандин подозвал такси. Позади него возникла какая-то суматоха, но машина подъехала так быстро, что Мандин успел заметить только мельком: прямо среди белого дня трое рослых мужчин обрабатывали невысокого жилистого человека с засаленным значком на лацкане.
Не трогай сильных мира сего, они крепко бьют за это.
13
- Скоро полдень, - сказал Шеп. - Давайте найдем ресторан.
- Ресторан? - хихикнул Норви Блай, следовавший за Шепом по грязной, усеянной мусором улице. За неделю, благодаря опеке Шепа, он узнал многое о Белли-Рэйв. Но ни разу за это время не видел стеклянных просторных фасадов, увенчанных неоновыми рекламами.
Место, куда привел его Шеп, оказалось привычным для Белли-Рэйв домом. Из гостиной выползла тяжело дышащая старая карга. В очаге горел огонь, а в почерневшем казане булькала вода. И это ресторан?
Шеп вынул из кармана пару пайков. Казалось, у него всегда их было не менее десятка. Правда, получить их не составляло никакого труда. Нужно просто заявить, что у тебя десяток иждивенцев, и уполномоченный бесстрастно выпишет хоть 273 пайка в неделю. Чтобы они стали твоими, их нужно только поднять. Чего-чего, но еды было вдоволь.
И сколько угодно зрелищ!
Шеп ногтем большого пальца раскрыл пакет - пластмассовую коробку размером два на три и на шесть дюймов. То же, но неуклюже, проделал Норвел. Посыпалось содержимое. Один из предметов - неаппетитный на вид брусок, похожий на обернутую в полиэтилен щепку - Шеп швырнул старухе.
Она поймала его и тут же начала грызть, словно была отчаянно голодна.
- Дела идут неважно? - поинтересовался Шеп с некоторым презрением в голосе.
В ответ она только сверкнула глазами. Зачерпнув воды из казана ржавой консервной банкой, она плеснула ее в пластмассовую коробку для пайка. Шеп вскрыл небольшой конверт и высыпал темный порошок в воду.
Кофе! Волшебный запах тотчас же вызвал у Норвела волчий аппетит. Он отдал старухе такой же брусок из своего пайка, получил положенную ему порцию воды, приготовил кофе и жадно обследовал другие предметы из коробки.
Бисквиты. Банка мясного паштета. Кубик прессованных овощей. Конфеты. Сигареты. С таким сочетанием продуктов питания ему еще не приходилось встречаться. Мясной паштет был пересолен и сильно приправлен специями, но неплох на вкус.
Шеп не без удивления следил, как Норвел жадно поглощал пищу. Затем тяжело вздохнул:
- Когда каждый набор пробуешь десять тысяч раз... Нет, лучше не портить вам настроение.
Выйдя наружу, Норвел спросил о занятии старухи.
- Она получает положенные ей пайки и обменивает их на дрова, - пояснил Шеп. - Дровами она топит казан с горячей водой для чая, бульона и чего-то там еще. Воду обменивает на пайки. Она все надеется, что когда-нибудь останется с прибылью. Но такое просто невозможно.
- Почему?
Шеп усмехнулся.
- Не обижайтесь, Блай, но вы здесь человек новый. Почему она занимается таким промыслом? Да потому, что при этом ощущает себя человеком!
- Но ведь...
- Да, да. Она чувствует себя хозяйкой своей судьбы, душа ее спокойна. Очень трудно умереть с голоду в Белли-Рэйв, но в такую неделю, когда дела у нее идут плохо, она близка к этому. Ей кажется, что она Рокфеллер или Хант в миниатюре. Рискует своим капиталом в надежде на барыш. А если потерпит поражение? Но главное в том; что она чем-то занята, а не сидит просто сложа руки и потребляет свой паек. Вам знакомо такое понятие, как ад?
Норвел кивнул. Как и все, он принадлежал к реформистской Рационалистической церкви Изначальных ценностей, но об аде нередко упоминалось в проповедях.
- Так вот, если прав тот, кто сказал, что ад - это бесконечный праздник, то он здесь, перед вами, мистер. Это Белли-Рэйв.
Теперь Норвел понимал, что это неоспоримо, неопровержимо доказано. Старуха готова на что угодно, лишь бы рассеять это ощущение. Старуха без особых талантов, которой не на что надеяться. Любой, кто в состоянии что-нибудь сделать, все, что угодно, будет пытаться предпринимать здесь что-нибудь. Хоть что-нибудь.
Это дало Норвелу ключ к загадке по имени Шеп.
- Значит, у нее ресторан, - понимающе произнес Норвел. - А у вас - ваше ремесло, и...
Гигант обернулся к нему, схватил за лацканы и тряхнул, как котенка.
- Вошь ты мелкая! - прорычал он, трясясь от гнева. - Подонок! Ну, что ты знаешь? Послушай! Если ты еще хоть раз обмолвишься, или намекнешь, или даже подумаешь о том, что я занимаюсь пустяками только для того, чтобы убить время, я разорву тебя на куски! - Он с силой ударил Норвела, и тот согнулся в три погибели от боли.
Неизвестно почему, но Норвел совсем не испугался. Он интуитивно осознал, что своими словами нанес оскорбление этому человеку. Испытанные муки вызвали в этом, в общем-то, добром верзиле такую ярость, - муки непрестанных, безжалостных, ноющих сомнений в самом себе. Когда досуг принудителен, разве можно пусть даже намеком осуждать хотя совершенно пустой, но труд! Нельзя! Нет ничего хуже, когда человек теряет веру в себя.
- Извините меня, Шеп, - проговорил он совершенно искренне. - Я никогда больше не посмею сказать такое, даже думать об этом не буду. И не потому, что вы меня застращали, а... - он на мгновение запнулся. - Раньше я считал себя чем-то вроде артиста. Я понимаю, что выпало на вашу долю.
- Блай, - проворчал Шеп, - вы только сейчас начинаете понимать, что вам выпало. Извините, что я вышел из себя.
- Забудем об этом.
Они двинулись дальше. Через некоторое время Шеп нарушил молчание.
- Вот здесь можно кое-что раздобыть.
Место было самое обыкновенное: заколоченное досками фасадное окно, разрушенная дымовая труба. Однако, двор был обнесен забором, на воротах висел замок. Шеп ударил ногой по створкам, сорвав их с петель.
- Эй, Стирис!
Угрюмый седой мужчина пробирался к ним между штабелями пластиковых листов, труб и разных строительных материалов.
- Привет, Шеп, - коротко буркнул он. - Что тебе нужно?
- Я не взял с собой записную книжку, но и так все помню. Ты забрал себе стройматериалы, которые несколько моих друзей совершенно законно приобрели на черном рынке. Возвращай их. И с процентами!
- Ты думаешь, если у тебя есть покровитель, то можешь себе позволять что угодно? - произнес Стирис скрипучим голосом. - Будь у тебя немного ума, ты был бы со мной заодно.
- Я ни на кого не работаю, Стирис. Я делаю одолжение своим друзьям, они - мне. Пошевели-ка свою бригаду, Титан Индустрии.
Шеп, такой щепетильный, когда дело касалось его репутации, был достаточно бесчувственным к репутации других.
Лицо Стириса исказилось от ярости. Норвел знал, что за этим последует если только он сам не вмешается.
- Стирис! - завопил он и, воспользовавшись минутным замешательством, вытащил пистолет, с которым велела не расставаться Вирджиния. Стирис медленно и неохотно опустил сжатые в кулаки руки.
Шеп бросил на Норвела одобрительный взгляд.
- Подавай, сюда свою бригаду, Стирис! - скомандовал он.
Тот, не сводя глаз с револьвера в руке Норвела, крикнул:
- Крис! Вилли! Тащите тележку!
Один подросток тащил двухколесную тележку, впрягшись в оглобли, а другой толкал ее сзади.
Заставив Стириса идти вперед, Шеп давал ему распоряжения брать строительные материалы и грузить на тачку. Сверху положили ржавую кирку и лопату, и он велел Крису и Вилли:
- Вперед, ребята! Здесь недалеко!
Норвел не прятал револьвер в карман до тех пор, пока три квартала не отделили их от злобного взгляда Стириса.
По дороге к дому они сделали две остановки. На каждой из них выгружалась некоторая часть материала под благодарственный плач выглядевших трезво обитателей. Они уже смирились, что эти материалы пропали безвозвратно. А вместе с ними - месяцы накопительства, игр и хитрых уловок.
Норвел, глядя на пыхтящих подростков, робко заметил:
- Может быть, поможем тащить тележку?
- Нет. Наше дело - сопровождать.
Без особых осложнений мальчики подкатили тележку к дому Норвела и разгрузили дрова и строительные материалы.
Вирджиния оценивающе осмотрела аккуратные груды материала, оценила их в уме и начала прикидывать.
- Ни толя, ни линолеума, ничего вроде этого?
Шеп расхохотался.
- И бриллианты впридачу? Вы думаете, только у вас одних протекает крыша? Вам еще повезло - два этажа. Пусть наверху мокро, зато здесь, внизу, вполне нормально.
- Хватит трепаться! Не сумели раздобыть толь или рубероид, найдите что-то другое на крышу. Может быть, листовую жесть.
- Может быть, крышу ДМЛ-дома? - ехидно заметил Шеп, но сделал себе пометку. Затем швырнул пару пайков поджидавшим подросткам, которые подхватили их и стали откатывать тачку.
- Что еще? - спросил Шеп.
Вирджиния неожиданно превратилась в любезную хозяйку.
- О, пожалуй, все. Хотите выпить?
Норвел из вежливости пригубил чуть-чуть из бутылки, которую достала Вирджиния и называла "пайковое". Она ее выменяла на дрова у глядевшего исподлобья старика-соседа. Норвелу это пойло не нравилось. Вкус у него был такой же, как у жевательных фруктовых плиток, которые он любил. До тех пор, пока не стал их обнаруживать почти в каждом пайке. Вкус этот, однако, перекрывался горечью сорокаградусного спирта. Что ему всегда нравилось, так это пиво. Но его в Белли-Рэйв, похоже, не было совершенно.
Шеп и Вирджиния разговорились. Норвел пропускал их слова мимо ушей. Он устал, как собака. Физическая усталость была чем-то новым для него. Он никогда не ощущал ее ни в детстве, ни когда работал в "Дженерал Рикрейшенз".
Почему пустой работе сопутствует физический труд, а по-настоящему творческая, производительная - например, подготовка Дня Состязаний связана только с умственной работой? В душе Норвел признался - его образ мышления все больше определялся жизнью в Белли-Рэйв. Как и другие, павшие духом, потерявшие надежду обитатели, он жил сегодняшним днем, не думая о завтрашнем. Паек и место, где переспать. Возможно, пройдет совсем немного времени, отметил он про себя, и он станет только подобием человека, стоящим в очереди возле стадиона "Монмаунт".
Если только не отыщет для себя какое-нибудь дело. Но чем здесь можно заняться? Работой по дому? Самое существенное уже сделано - с окон сняты доски, мусор вывезен на улицу, где пополнил груды мусора, валявшегося беспорядочно вдоль дороги. Менее неотложные работы нечего и начинать. Небольшую течь в крыше все равно не устранить - нет смолы, материалов, инструментов для починки лестницы. И нет навыков, умения.
Вдруг он возбужденно воскликнул:
- Вирджиния! Может быть, разобьем сад? Несколько фруктовых деревьев хотя бы апельсиновых. Несколько рядов...
Вирджиния расхохоталась и долго не могла успокоиться. Даже Шеп не удержался от смеха.
- Апельсины, мой дорогой муженек, здесь не растут. Здесь вообще ничего не станет расти. Попробуй копнуть - больше полуметра мусора и черепков, затем столько же золы и цемента. Только после этого начнется настоящая почва. Но и то, почти всюду песок.
Норвел тяжело вздохнул.
- Но какое-нибудь занятие должно быть непременно.
- Можно покрасить хлам во дворе, - предложил Шеп. - Если есть желание выделиться. Я знаю, где можно достать краску.
- Красить? А почему бы и нет? - произнес Норвел. - Почему бы не привести дом в такое состояние, чтобы он выглядел пристойно?
Шеп пожал плечами.
- Как сказать. Если хотите заняться каким-нибудь бизнесом, то краска неплохая реклама. Если же это просто для того, чтобы отвлечься - реклама ни к чему. Наоборот, вы будете выглядеть подозрительно, у людей возникнут относительно вас кое-какие мысли.
- Вы имеете в виду грабителей? - обескураживающе спросил Норвел.
Вирджиния протянула руку к "пайковому".
- Бред! - воскликнула она и сделала затяжной глоток. - Красить не будем!
Наступило молчание. В ДМЛ-доме, напомнил себе Норвел, Вирджиния никогда не давала поводов для сомнений в отношении того, кто был хозяином. Но она редко демонстрировала свою власть над ним в присутствии посторонних.
Но они жили уже не в доме-пузыре.
Мне не хватает Арни, всплакнул молча Норвел, неожиданно ощутив себя полным невеждой. Все шло вкривь и вкось.
Он потянулся к "пайковому". Оно было совершенно мерзким, но он сделал еще один глоток. Как в тумане, до него дошли слова Шепа:
- ...не так уж плохо сегодня. Разумеется, со стариком справиться было нелегко, и если бы Норвел не направил на него дуло пистолета, не думаю, что смог бы так легко отобрать у него наворованное.
Вирджиния с одобрением посмотрела на мужа. Но вслух сказала:
- Хорошенько следи за револьвером. Сегодня днем Александра пыталась тайком утащить кухонный нож.