Мерси положила голову на теплое плечо Бланди, окидывая взглядом звездные россыпи. Здесь было не только темно, если не считать света, пробивающегося через ткань палатки; здесь было еще и тихо. Мерси слыхала лишь негромкое сопение спящих овец. Она могла чувствовать их - не интенсивную, отталкивающую вонь, а их естественный запах. Какая-то собака поднялась со своего места, чтобы выяснить, что происходит, а потом легла, положив голову на лапы, и смотрела на людей.
Так вот на что похоже одиночество, думала Мерси. Немного жутковато, но и чудесно.
Бланди пошевелился и указал вверх.
- А вон там находится Земля, - сказал он. Мерси попыталась проследить за направлением его пальца. - Видишь, вон те две линии из звезд: три в ряд, а под ними еще четыре в ряд? Так вот, прямо между этими двумя линиями.
- Я ничего там не вижу.
- Ты и не сможешь. Мы находимся слишком далеко от Солнца.
Мерси ничего не сказала на это, но и на звезды уже не глядела. Она смотрела на лицо Бланди, такое близкое, но почти неразличимое в свете звезд. Мерси не могла видеть выражения на лице мужчины.
- Ты хотел бы отправиться туда? - спросила она.
Бланди опустил голову, чтобы поглядеть на Мерси.
- На Землю? Я не могу, - резонно ответил он.
- Бланди, но ведь туда летают корабли. Понятное дело, не "Нордвик". Я даже не знаю, куда наш корабль отправится после вас, но...
- Я никогда не покину Долгий Год, - ровно сказал он. - Так что незачем мечтать впустую. Пошли-ка лучше спать.
На следующее утро Мерси МакДональд разбудили раскаты грома и дождь, барабанивший по стенкам палатки. Бланди нигде не было видно. Для Мерси это было совершенно новым впечатлением, такого в ее жизни еще никогда не случалось: вспышки молний, слепящие ее даже через ткань палатки, и дождь превращающий почву в жидкую грязь - совершенно не похожий на дождь. Кусочки льда величиной с ноготь ее большого пальца вонзались в землю, пугая Мерси. Она уже слыхала слово "град", но ей никогда не приходилось его видеть.
Но когда через несколько минут Бланди заскочил в палатку, он пообещал, что скоро все это кончится. Так оно и получилось. К полудню вся вода сошла, а небо вновь стало голубым и теплым.
Мерси решила, что все-таки здесь жить можно.
Уход за овцами занимал очень мало времени, еда прекрасная, условия жизни, раз уж вы решили жить тут, довольно-таки комфортабельные, а секс с Бланди - Мерси попыталась найти самое подходящее слово и улыбнулась, подобрав его - "обильным". Все ее чувства, связанные с окружающим миром, благодаря этому, изменились. Могло показаться, что изменился даже ее внутренний обмен веществ.
Занятия любовью никогда не ограничивались просто удовольствием, потому что в них присутствовало и кое-что иное.
Овцы прекрасно заботились сами о себе, разве что с небольшой помощью собак - поэтому не было смысла беспокоиться, если какая-то из них забредала далеко. Бланди объяснил, что когда наступит время окота, он может включить радиопередатчик, и тогда овцы сами придут к палатке. Тогда у них вдвоем будет множество работы - помогать овцам рожать, устанавливать ягнятам радиоприемники, прокалывая им носы.
- А мы справимся? - обеспокоилась Мерси, пытаясь понять, как это можно "помочь" овце родить ягненка, и ей не слишком улыбалось то, что она себе представила.
Бланди немного помялся, потом обнял ее рукой.
- Нам и не придется делать это самим. Я уже побеспокоился о подмоге из города.
Мерси могла спросить и о многом другом, но рука Бланди крепко прижимала ее к себе, а когда он заговорил, то обхватил ее уже двумя руками, и ей стало ясно, что есть только одно место, куда они сейчас пойдут...
Но даже занимаясь любовью, Мерси не переставала размышлять. Причем, эти мысли никуда не исчезали, наоборот, они возвращались снова и снова. Подобное существование было интересным как некое переживание, да и занятия сексом были стоящими, только все это становилось - ладно, если не скучным, то каким-то пустым. Их "работа" была совершенно не утомительной для нее. Раз в день они с Бланди делали обход - он называл его "инспекцией" - но единственное, что они могли инспектировать, это поляну, где паслись овцы.
- Что мы высматриваем? - допытывалась Мерси, Бланди в ответ пожал плечами.
- Больных животных, дохлых. Если они умирают, мы их закапываем; если же овцы заболевают - лечим их антибиотиками; только для болезней еще не пришло время. Обычно, пока не начинается окот, особых проблем у нас нет.
Он взял Мерси за руку и повел ее на вершину холма. Оттуда он оглядел всю местность в бинокль, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил.
Мерси была рада немножко посидеть на траве, прошло уже много времени, как они вышли в путь. Она глядела на чудесный пейзаж с легкой дымкой летучих насекомых - к счастью, они не доставляли им неприятностей, потому что здешние насекомые не интересовались кровью млекопитающих, так как до прибытия первых колонистов млекопитающих на планете совершенно не было, то не было и совместного существования разных форм жизни. Сейчас здесь самыми крупными организмами были только ленивые собаки да блеющие овцы.
- Вы разводите только овец? А крупный рогатый скот, свиньи, козы, лошади?...
Бланди отнял бинокль от глаз и, наморщив лоб, поглядел на Мерси.
- У нас они были. Очень давно - двадцать пять долгих лет назад, когда здесь высадились первые колонисты. Только все они издохли.
- Но ты же знаешь, у нас на корабле есть замороженные яйцеклетки и сперма.
- Да, ты говорила. Только не думаю, что здесь это сработает.
- Можно попробовать.
- Хорошо, может мы и займемся этим... Эй, - сказал он, носком ботинка указывая на корни кустарника, - погляди. Тут есть скоггерсы.
Мерси поглядела, но ничего, кроме дыры в земле не увидала. Бланди объяснил, что днем ничего больше и не увидишь.
- Они выходят только по ночам. Но свежая жучатина - это вкуснейшая штука. Как нибудь ночью мы поймаем несколько. - Он усмехнулся. - Кстати, я уже проголодался. А ты?
И снова Мерси пережила неприятный момент. Да, они ели баранину, но брали ее не из холодильника, она ходила рядом и набиралась веса на здешней травке. Мерси только закрыла глаза и тихонько вскрикнула, когда Бланди опытным глазом выбрал небольшую овечку, одной рукой задрал ей голову и перерезал горло ножом.
Но это было еще не все. Нужно было снять шкуру и обрезать мясо (остатки надо было глубоко закопать, чтобы не вырыли собаки). Когда баранина уже варилась на небольшом огоньке водородной горелки, Бланди подозвал свистом собак и скормил им часть тушки.
- Собаки ведь тоже должны кушать, - напомнил он Мерси, - так что будем забивать по одной овце в день все время, пока мы здесь.
Мерси не была уверена, что сможет съесть нечто, еще полчаса назад глядевшее на нее своими печальными глазами. Но ела. Мясо было очень вкусным. А когда они уже поели и закопали кости, она огляделась вокруг.
- Ну, что будем делать теперь? - спросила она.
- Что угодно, - ответил Бланди. - У нас впереди целый день.
Мерси поглядела на него с легким сомнением.
- А чем бы ты занимался, если бы меня не было?
- Может, написал бы чего-нибудь, - пожал он плечами.
- Так пиши, - скомандовала она и попыталась заняться чем-нибудь незамысловатым, когда Бланди и вправду засел за свою маленькую пишущую машинку.
Внезапно Мерси открыла, что бездельничать - это не такое уж легкое дело. Конечно, она привыкла, что у нее всегда было много свободного времени. Когда "Нордвик" летел между звездами, его было даже более чем достаточно. Но там у нее были, по крайней мере, книги, фильмы и музыкальные записи, опять же, люди, с которыми можно было поговорить - пусть даже это была все та же дюжина человек, с которыми ты за многие годы полета уже устал разговаривать. Здесь ничего этого не было. Телевизора у них не было; Бланди сказал, что это он сам наложил на него запрет.
- Нет смысла искать одиночества и вместе с тем тянуть за собой весь мир, разве не так? - Но потом, как бы извиняясь перед Мерси, он добавил: В кабине трактора есть видеопроигрыватель. Ты знала об этом?
- Нет.
- Там же есть и несколько видеодисков. В основном, это пособия по уходу за овцами, но имеются и другие. Кстати, тебе не мешало бы узнать про овец побольше.
Она много кое-чего узнала про овец, даже больше, чем когда-либо хотела про них знать, но душевное здоровье Мерси было спасено тем, что здесь были и другие видеодиски. Часть из них, скорее всего, оставила здесь эта разиня Петойн, бывшая помощница Бланди. Это были школьные учебники: математика, бухгалтерия, грамматика. По-видимому, за ними не следили как следует, так что часть из них выпала из коробки и завалилась под сидения или же лежала среди ненужных инструментов. Все эти школьные предметы ни в малейшей мере Мерси не привлекали, но среди дисков с уроками было несколько серий снятой Бланди видеодрамы "Зимняя жена".
Вот они заинтересовали Мерси гораздо сильнее. Вовсе не потому, что их создателем был Бланди, а потому, что фрагменты были отобраны по желанию. Не следует говорить, что все эпизоды были связаны с Петойн. Большей частью они представляли ее в главной роли, только это была более юная, тощенькая Петойн, чем та девушка, которую встречала Мерси. Поэтому-то эти диски она изучала с огромным интересом.
Вот почему она проводила вечера в кабине трактора, в то время как Бланди занимался чем хотел со своей пишущей машинкой. Он не хотел показывать Мерси ничего из написанного, и она перестала его просить об этом. Они ели, спали, выполняли повседневную работу и занимались любовью. Иногда (но не слишком часто) они купались в ледяной воде ручья. Иногда собирали дикие цветы. А иногда, ночью, когда небо было затянуто тучами, так что даже звезды не могли вести их в бархатистой темноте, они охотились на скоггерсов, обыскивая кустарники и россыпи камней. При этом они пользовались ультрафиолетовыми фонариками, в свете которых покровы куколок флюоресцировали и становились похожими на клубки неоновых нитей. Добычу готовили на завтрак. И снова занимались любовью. А иногда Мерси убегала куда-нибудь подальше, чтобы Бланди не мог ее видеть, садилась на землю, задумчиво глядела в небо и удивлялась тому, что она делает здесь, на этой планете, с этим чужим мужчиной.
Мыслей было много. Но не было никаких сомнений, что большая их часть касалась того, что же именно нашла она в Бланди - она еще не решила, стоит ли беспокоить такое слово, как "любовь", для того, чтобы обозначить их отношения. Мерси размышляла о том, что Бланди, конечно же, мужчина весьма привлекательный. Более того, это был для нее совершенно новый тип мужчины. И все же, это никак не отвечало на самый главный для нее вопрос: возможно ли для нее какое-то будущее с ним? Ее интересовало, каким бы он мог стать через несколько лет (предполагая, что эти несколько лет у них будут; предполагая, что его жена куда-нибудь испарится). Ясное дело, что такого чуда случиться не могло. Конечно же (слишком много уже было этих "конечно"), она могла передумать и улететь вместе с кораблем. Улететь без него - конечно же - или наоборот, Мерси представляла себе возможность того, что может и Бланди захочет улететь на "Нордвике". Самым прекрасным в подобных мечтаниях было то, что Мурра никогда бы не решилась на это. Так что хоть какая-то часть проблем решилась бы сама собой.
Но ведь Бланди мог и не полететь.
Мерси мало было того, что она сама неоднократно мусолила в мыслях, ей надо было услыхать ответ от самого Бланди. Когда же она, полушутя-полусерьезно, выложила ему свои предложения, он отрицательно покачал головой.
- Еще никто и никогда не покидал Долгий Год, - ответил он так, что становилось ясно: решения он не изменит.
- Почему?
Бланди взял руку Мерси и, обдумывая ответ, покрывал ее поцелуями.
- Нас нигде не примут, - сказал он наконец, а потом его поцелуи перебрались на ее плечо, и они, конечно же, занялись любовью. Мерси была совершенно уверена, что Бланди сделал это, чтобы сменить тему. Ах, ну почему было столько тем, которые следовало менять!?
Последние найденные ею видеодиски совершенно перепугали Мерси.
Они подвернулись ей, когда она почти уже оставила надежду обнаружить что-либо еще. Их забыли за спинкой сидения, и опять это были фрагменты "Зимней жены". Мерси проигрывала их раз за разом, пока не разревелась. Когда она выключила проигрыватель и, спотыкаясь, добралась до палатки и Бланди, солнце уже почти село.
Он удивленно поглядел на нее, оторвавшись от своей машинки.
- Мерси! - вскрикнул он, срываясь с места и крепко обнимая ее. - В чем дело?
- "Зимняя жена", - ответила она, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. - Та серия, где умирает маленькая девочка - точно так же умирал твой племянник, малыш Порли.
- А, - сказал он, начиная понимать. - Так ты нашла копию этой серии. У этого фрагмента, где умирает ребенок, был самый высокий рейтинг.
- Но ведь это же было чудовищно, - чуть ли не рыдала Мерси. - Как же это называли... эггэ... как-то так.
Бланди не отпускал ее, ничего не говоря, и только через некоторое время сказал:
- Сокращение... ГЭ: губчатая энцефалопатия. Это мы назвали ее так. В мозгу разрушаются связи, он как бы превращается в губку и погибает.
Мерси позволила Бланди гладить ее волосы, а он продолжал рассказывать ей об этой болезни.
Ветеринарам на Земле она была известна уже давно. Ее называли "почесухой", если заболевали овцы, и "коровьим бешенством" - если болезнью поражался крупный рогатый скот. Но на планете Долгий Год эта болезнь означала отказ работы иммунной системы человеческого организма. Мозг вырождался и разрушался - очень быстро - и человеческое существо становилось совершенно беспомощным и недвижным. Взрослые жители на планете, как правило, могли не бояться ГЭ. Но вот дети были перед ней совершенно беззащитны. Их иммунная система еще не была достаточно развитой, вот почему они все время подвергались ужасному риску... и четверо из десяти детей от этой болезни умирало. То же самое случалось и с пожилыми людьми, у которых иммунная система уже начинала давать сбои.
- Если ты пережил первые двенадцать месяцев, - объяснял Бланди, значит, до трехлетнего возраста все будет в порядке.
- Это три ваших года? - спросила Мерси, делая в уме подсчеты. - То есть, около пятидесяти стандартных лет?
- Где-то так.
- О, Бланди! - испуганно воскликнула она. - Даже не знаю, смогу ли я это перенести!
- Многие люди этого не переносят, - рассудительно ответил тот.
Мерси ничего больше не сказала, потому что ее поразила одна мысль: она касалась того, что у Мурры не было детей. Теперь она уже постаралась взять себя в руки и не плакать. Мерси выпрямилась, вытерла последние слезинки и сказала, уже о другом:
- А ведь это по-настоящему трогает. Я имею в виду сериал. Он заставил меня расплакаться.
Бланди не отвечал, впрочем, ему и нечего было сказать, поэтому Мерси продолжила свою мысль:
- Я что хочу сказать... Ведь ты мог бы продать эти видеодиски. Например, нашему капитану. Уверена, что и на других планетах у тебя были бы зрители.
Бланди и на это ничего не сказал, и вот это Мерси уже удивило. Его лицо внезапно застыло, в нем не было никакого выражения. Но Мерси все-таки ожидала, что он что-нибудь да скажет. Но, поскольку он не издавал ни звука, заговорила снова она:
- Что-то не так? Если ты этого не хочешь, не делай!
Бланди вздрогнул и поднялся с места.
- Я хочу этого, - сказал он. - Мерси, как ты считаешь, кто я такой? Я писатель. Да, я занимаюсь этим не все свое время, но когда пишу, то пишу для людей. Мне нравится, когда у меня есть зрители - много зрителей, и самая большая моя аудитория - это люди, которых я даже не знаю; возможно, это даже те, что еще и не родились...
- Хорошо, так ты передашь капитану записи?
- Обязательно, - ответил он так, что не поверить было невозможно, и отвернулся. Мерси с интересом ждала продолжения, но, похоже, Бланди уже забыл, о чем они говорили. Включив свет, он занялся самыми банальными домашними делами, а справившись с ними, подошел к холодильнику и вынул бутылку вина.
Только включенный свет заставил Мерси понять, что снаружи уже совершенно темно.
- Боже! - воскликнула она. - Мы совершенно забыли про обед.
Бланди лишь кивнул и налил вино в два стакана. Мерси спокойно приняла его - обычно за обедом они всегда пили немного вина, почему бы и сейчас не выпить стаканчик перед едой? Но, похоже, одним стаканчиком дело не ограничивалось. Как только они выпили, Бланди тут же наполнил стаканы снова.
Ладно, подумала про себя Мерси, я еще не настолько голодна. Раз уж Бланди желает немножко выпить, почему он не может себе этого позволить? Она села, ничего не говоря, думая о вещах, о которых никогда раньше не думала, но потом вино развязало ей язык.
- И все же это страшно, ведь правда? Я хочу сказать, знать о том, что может случиться с твоими детьми, если они у тебя есть...
- Действительно, страшно, - согласился с ней Бланди.
- И знать про то, что это может ожидать и тебя. Я имею в виду, даже взрослого, если прожил уже достаточно долго, - продолжала Мерси, совершенно не думая о том, что говорит. - И поэтому вы... я права?
- Что мы? - спросил Бланди, опять подливая ей вина.
- Ну, я имею в виду эти ядовитые таблетки. Вы заставляете людей глотать яд, если они сделали какие-то вещи, и не такие уж страшные, ты понимаешь? Я хочу сказать, на других планетах есть свои законы, но если люди их даже нарушают, то, чаще всего, их садят в тюрьму...
Бланди задумался над ее словами.
- Может и так.
- Но, может, смерть от яда для вас лучше, чем от ГЭ?
Бланди подумал и над этим.
- Возможно, - сказал он наконец. - Догадываюсь, что так оно и есть, но не только поэтому. Ведь на других планетах люди тоже умирают, так?
- Похоже, что здесь вы относитесь к этим вещам по-другому.
- Да, - согласился с ее словами Бланди. - Мы и вправду по-другому относимся к этим вещам. Не думаю, чтобы здесь, на нашей планете, мы посадили бы кого-нибудь в тюрьму. Возможно, что и тюрем у нас здесь нет лишь только потому, что все мы, пока длится зима - все двадцать долгих месяцев - сидим в тюрьме. Тысяча четыреста дней. И совершенно неважно, виновен ты или нет!
- Бедный мой Бланди, - сказала Мерси, целуя его в щеку.
А он ответил:
- Заканчивай свое вино и пошли-ка спать.
Когда Мерси проснулась на следующее утро, то сразу же поняла, что спать пошла в приличном подпитии. Она еще помнила, как вместе с Бланди, спотыкаясь на каждом шагу, выходила из палатки, чтобы перед сном подышать свежим воздухом. Она даже вспомнила, как Бланди показал ей яркое пятнышко света в западной части горизонта и сказал, что это "Нордвик", висящий над планетой достаточно высоко, чтобы еще отражать лучи местного солнца, перед тем как опуститься в тень Долгого Года, а она при этом заплакала. Она вспомнила об этом, но теперь, почему-то, это показалось ей смешным.
И, хотя голова на похмелье побаливала, ей и сейчас было смешно именно этого она и не могла объяснить. Мерси захихикала при мысли, что она и сейчас чувствует себя подвыпившей.
Она поднялась с кровати и начала разыскивать Бланди, чтобы рассказать ему об этом смешном факте. Тот был недалеко, у самой двери, скармливая одной из собак кусок жучиного мяса, который они так и не съели вчера на обед. Бланди поднял голову и заметил вставшую Мерси.
- Привет, - сказал он, улыбаясь, потому что и она улыбалась ему.
- А что это ты здесь делаешь? - спросила Мерси.
Похоже, что Бланди удивился.
- Даю ей почувствовать вкус скоггерса, - объяснил он, - Когда наступает зима, мы используем собак, чтобы выискивать куколок на склонах, где ветер сдувает снег. У нас есть одежда с электроподогревом, но вот собакам приходится туговато... - Он прервал рассказ, причем уже не улыбаясь. - Что произошло? - спросил он резко.
- Все это так смешно! - От смеха у Мерси даже перехватило дыхание. Выкапывать жуков с собаками...
Мерси даже раздражало то, что мужчина не смеялся вместе с нею. Его взгляд стал очень серьезным, даже перепуганным.
- Ну ты что, не можешь понять, как это смешно... - надув губы, сказала Мерси. - Ты... ты...
А потом она пошатнулась. Все было точно так, будто она снова очутилась на корабле, в невесомости, только сейчас ей было все равно.
И все же она попыталась взять себя в руки.
- Ты знаешь, - удалось ей сказать, - смешно конечно, но я никак не могу вспомнить, как тебя зовут...
Ее перепугало то, что мужчина зарыдал.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда выборного капитана Ганса Хореджера переправили с межзвездного космического корабля "Нордвик" в палату для тяжелобольных, Мурра пошла его проведать, хотя и не могла бы сказать, зачем это делает. Ведь не было ни малейшего шанса, что этот человек снова придет в сознание. Он находился в состоянии глубокого сна, комы, или, скорее, паралича, что всегда означало последнюю фазу губчатой энцефалопатии. Хотя глаза его время от времени и открывались, Мурра знала, что он ими уже ничего не видит: глаза еще могли двигаться, но это был конец. У Хореджера уже не было мозга, способного понимать, что видят его глаза.
Мурра не стала задерживаться в этом так тяжело действующем на нее месте. Сейчас в палате было занято двадцать из тридцати двух коек. Два десятка членов экипажа "Нордвика" уже умерло. В крематории они уже превратились в дым и золу, от них сохранилось лишь по несколько граммов клеточных культур, которые впоследствии будут изучены врачами. На самом звездолете умирало или уже умерло около десяти человек, так что никто не беспокоился о том, чтобы переправлять их на поверхность планеты. Долгое путешествие "Нордвика" подошло к своему концу.
Мурра взяла принесенные ею цветы и поставила их в вазу возле капитанской кровати. Смысла в этом не было никакого, но ей показалось, что цветы - это так приятно. Затем она кивнула смотрителю, дремлющему на стуле возле двери, а когда вышла, то всякое воспоминание о выборном капитане Гансе Хореджере было из ее памяти полностью стерто.
В регистратуре друзья оставили для нее сообщение, что на дороге был замечен спускающийся с перевала трейлер Бланди. Мурра с благодарностью, даже с какой-то радостью, приняла эту новость и решила обождать Бланди здесь. Поэтому она направилась в больничное кафе выпить чашечку кофе, съесть пирожное и поболтать с другими посетителями. Сегодня здесь было много улыбающихся людей: ведь, что ни говори, смертные случаи были только среди членов экипажа "Нордвика", а они не были родственниками или друзьями. Только что прилетевший с "Нордвика" доктор собрал консилиум на другом конце стола, за которым сидела и Мурра. Врач очень устал, это мог видеть каждый, но он был готов удовлетворить естественное любопытство каждого желающего. Да, все оставшиеся на звездолете члены экипажа либо умерли, либо уже заболели; последним доктор дал наркотики, чтобы облегчить их страдания. Нет, он не считал, что было бы лучше дать им таблетку с ядом, которую дают детям на последней стадии ГЭ. Они не чувствовали никаких болей, практически ничто их не беспокоило - так что очень скоро они просто умрут у себя на корабле. Не похоже, чтобы среди них имелись редкие счастливчики, иммунная система которых была бы способна защитить их от болезни, но некоторые, действительно, сопротивлялись довольно долго. Врач вытащил маленькую коробочку, охлаждаемую сухим льдом; таких он привез с собой несколько.
- Я забрал с собой все необходимые образцы тканей. Вот эти я взял от женщины по имени Бетси арап Ди, она умерла одной из первых. Я лично следил за течением ее заболевания. Она никогда не спускалась на поверхность, чуть ли не сентиментально добавил он.
- Вы считаете, что эти образцы тканей в чем-то помогут нам? перебила врача одна из медсестер.
Доктор пожал плечами, но ничего не ответил. Ему просто нечего было сказать. Все присутствующие прекрасно знали, что ответа и не могло быть но все равно они станут изучать имеющиеся материалы так же тщательно, как делали это всегда. А что им еще оставалось делать?
Потом разговор перешел совершенно на другую тему. Доктор сообщил, что разгрузка "Нордвика" идет строго по графику. Этим заняты все шаттлы, переправляя на планету все, что стоило бы сохранить. Для хранения трофеев рядом с посадочной площадкой уже были разбиты дополнительные складские палатки. Специалисты по инструментам и контрольному оборудованию уже почти закончили устанавливать на "Нордвике" автоматическую систему управления. Нет, в том, как ГЭ выкосила экипаж звездолета, ничего необычного не было. Все произошло точно так же, как бывало всегда. Каждый космонавт заболевал, и каждый должен был умереть.
Беседа была очень интересная, хотя и несколько печальная. Каждый чувствовал, что празднику пришел конец. Прилет "Нордвика" был таким волнующим событием. Ведь такое случалось только раз в жизни - более того, у многих жизнь вообще проходила без трепетного ожидания визита из космоса - и вот теперь этому посещению пришел конец. В самом скором времени люди покинут "Нордвик", а потом направят старинный космолет в его последний путь, ускоряя до тех пор, пока не выгорит последняя капля топлива. После этого он будет лететь в бесконечность, вечно, и никто его уже никогда не увидит.
- И все-таки, это похоже на напрасную утрату, - задумчиво сказал кто-то из посетителей.
Врач удивленно поглядел на него.
- Утрату? Но ведь мы снимем с корабля все, что сможем потом использовать.
Посетитель покраснел.
- Я вот что думаю... я имею в виду, что мы теряем целый действующий космический корабль. Вы же знаете, что мы могли бы заправить его топливом. Все оборудование у нас здесь имеется. Вся оперативная информация находится в наших банках данных. Так что мы и сами могли бы выслать экспедицию... куда угодно...
- Но куда? - нетерпеливо спросил его врач, как бы с оскорблением поглядывая по сторонам, только, естественно, никто ответа дать ему не мог.
К этому времени Мурра уже закончила вторую чашку кофе. Она глянула на часы и решила, что самое время встретиться с Бланди. Она поправила на себе платье, вежливо кивнув, попрощалась со всеми сидящими за столом и грациозным шагом направилась в приемный покой.
Только она опоздала. Бланди прибыл быстрее, чем она рассчитала. Он уже был здесь, почти неся на руках спотыкавшуюся Мерси МакДональд. Ее глаза дико глядели по сторонам, она что-то бормотала себе под нос, так тихо, что этого никто не мог услышать. Она была вся перепачкана. Ее голова беспомощно болталась на плече Бланди, пока медсестры не переложили женщину на носилки, чтобы направить в самое последнее путешествие...
Бланди не заметил Мурру, а та решила предоставить событиям идти своим чередом. Ей хотелось спросить Бланди лишь вот о чем: собирается ли он написать что-нибудь про "Нордвик" и его экипаж? И будет ли там роль для нее самой? Только она уже знала ответы на свои вопросы. Поэтому, ни о чем больше не думая, Мурра повернулась и вышла на улицу. Там она безо всяких хлопот найдет машину, на которой уедет в летний город. Мурра решила, что не стоит беспокоить Бланди, пусть уж он будет с этой женщиной до последнего.
А у нее были свои проблемы. Весь конец дня она распланировала очень тщательно. Сейчас она отправится в их уютный, прелестный домик и приготовит для мужа вкусный обед. Ведь когда он вернется домой, он будет усталым, ему нужно будет успокоить нервы. С меню имеются некоторые сложности, подумала она, спускаясь по склону холма. Надо будет приготовить такое, что можно будет быстренько разогреть. Она не знала, когда Бланди вернется, но в том, что это произойдет, у нее сомнений не было. Рано или поздно он вернется домой, а куда же еще мог он вернуться?
1 Афелий - самая далекая точка орбиты от солнца. Вообще-то, на смену времен года на Земле влияет только наклон земной оси. В случае, описанном автором, эксцентриситет орбиты слишком мал, чтобы это влияло на климат прим. перев
Так вот на что похоже одиночество, думала Мерси. Немного жутковато, но и чудесно.
Бланди пошевелился и указал вверх.
- А вон там находится Земля, - сказал он. Мерси попыталась проследить за направлением его пальца. - Видишь, вон те две линии из звезд: три в ряд, а под ними еще четыре в ряд? Так вот, прямо между этими двумя линиями.
- Я ничего там не вижу.
- Ты и не сможешь. Мы находимся слишком далеко от Солнца.
Мерси ничего не сказала на это, но и на звезды уже не глядела. Она смотрела на лицо Бланди, такое близкое, но почти неразличимое в свете звезд. Мерси не могла видеть выражения на лице мужчины.
- Ты хотел бы отправиться туда? - спросила она.
Бланди опустил голову, чтобы поглядеть на Мерси.
- На Землю? Я не могу, - резонно ответил он.
- Бланди, но ведь туда летают корабли. Понятное дело, не "Нордвик". Я даже не знаю, куда наш корабль отправится после вас, но...
- Я никогда не покину Долгий Год, - ровно сказал он. - Так что незачем мечтать впустую. Пошли-ка лучше спать.
На следующее утро Мерси МакДональд разбудили раскаты грома и дождь, барабанивший по стенкам палатки. Бланди нигде не было видно. Для Мерси это было совершенно новым впечатлением, такого в ее жизни еще никогда не случалось: вспышки молний, слепящие ее даже через ткань палатки, и дождь превращающий почву в жидкую грязь - совершенно не похожий на дождь. Кусочки льда величиной с ноготь ее большого пальца вонзались в землю, пугая Мерси. Она уже слыхала слово "град", но ей никогда не приходилось его видеть.
Но когда через несколько минут Бланди заскочил в палатку, он пообещал, что скоро все это кончится. Так оно и получилось. К полудню вся вода сошла, а небо вновь стало голубым и теплым.
Мерси решила, что все-таки здесь жить можно.
Уход за овцами занимал очень мало времени, еда прекрасная, условия жизни, раз уж вы решили жить тут, довольно-таки комфортабельные, а секс с Бланди - Мерси попыталась найти самое подходящее слово и улыбнулась, подобрав его - "обильным". Все ее чувства, связанные с окружающим миром, благодаря этому, изменились. Могло показаться, что изменился даже ее внутренний обмен веществ.
Занятия любовью никогда не ограничивались просто удовольствием, потому что в них присутствовало и кое-что иное.
Овцы прекрасно заботились сами о себе, разве что с небольшой помощью собак - поэтому не было смысла беспокоиться, если какая-то из них забредала далеко. Бланди объяснил, что когда наступит время окота, он может включить радиопередатчик, и тогда овцы сами придут к палатке. Тогда у них вдвоем будет множество работы - помогать овцам рожать, устанавливать ягнятам радиоприемники, прокалывая им носы.
- А мы справимся? - обеспокоилась Мерси, пытаясь понять, как это можно "помочь" овце родить ягненка, и ей не слишком улыбалось то, что она себе представила.
Бланди немного помялся, потом обнял ее рукой.
- Нам и не придется делать это самим. Я уже побеспокоился о подмоге из города.
Мерси могла спросить и о многом другом, но рука Бланди крепко прижимала ее к себе, а когда он заговорил, то обхватил ее уже двумя руками, и ей стало ясно, что есть только одно место, куда они сейчас пойдут...
Но даже занимаясь любовью, Мерси не переставала размышлять. Причем, эти мысли никуда не исчезали, наоборот, они возвращались снова и снова. Подобное существование было интересным как некое переживание, да и занятия сексом были стоящими, только все это становилось - ладно, если не скучным, то каким-то пустым. Их "работа" была совершенно не утомительной для нее. Раз в день они с Бланди делали обход - он называл его "инспекцией" - но единственное, что они могли инспектировать, это поляну, где паслись овцы.
- Что мы высматриваем? - допытывалась Мерси, Бланди в ответ пожал плечами.
- Больных животных, дохлых. Если они умирают, мы их закапываем; если же овцы заболевают - лечим их антибиотиками; только для болезней еще не пришло время. Обычно, пока не начинается окот, особых проблем у нас нет.
Он взял Мерси за руку и повел ее на вершину холма. Оттуда он оглядел всю местность в бинокль, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил.
Мерси была рада немножко посидеть на траве, прошло уже много времени, как они вышли в путь. Она глядела на чудесный пейзаж с легкой дымкой летучих насекомых - к счастью, они не доставляли им неприятностей, потому что здешние насекомые не интересовались кровью млекопитающих, так как до прибытия первых колонистов млекопитающих на планете совершенно не было, то не было и совместного существования разных форм жизни. Сейчас здесь самыми крупными организмами были только ленивые собаки да блеющие овцы.
- Вы разводите только овец? А крупный рогатый скот, свиньи, козы, лошади?...
Бланди отнял бинокль от глаз и, наморщив лоб, поглядел на Мерси.
- У нас они были. Очень давно - двадцать пять долгих лет назад, когда здесь высадились первые колонисты. Только все они издохли.
- Но ты же знаешь, у нас на корабле есть замороженные яйцеклетки и сперма.
- Да, ты говорила. Только не думаю, что здесь это сработает.
- Можно попробовать.
- Хорошо, может мы и займемся этим... Эй, - сказал он, носком ботинка указывая на корни кустарника, - погляди. Тут есть скоггерсы.
Мерси поглядела, но ничего, кроме дыры в земле не увидала. Бланди объяснил, что днем ничего больше и не увидишь.
- Они выходят только по ночам. Но свежая жучатина - это вкуснейшая штука. Как нибудь ночью мы поймаем несколько. - Он усмехнулся. - Кстати, я уже проголодался. А ты?
И снова Мерси пережила неприятный момент. Да, они ели баранину, но брали ее не из холодильника, она ходила рядом и набиралась веса на здешней травке. Мерси только закрыла глаза и тихонько вскрикнула, когда Бланди опытным глазом выбрал небольшую овечку, одной рукой задрал ей голову и перерезал горло ножом.
Но это было еще не все. Нужно было снять шкуру и обрезать мясо (остатки надо было глубоко закопать, чтобы не вырыли собаки). Когда баранина уже варилась на небольшом огоньке водородной горелки, Бланди подозвал свистом собак и скормил им часть тушки.
- Собаки ведь тоже должны кушать, - напомнил он Мерси, - так что будем забивать по одной овце в день все время, пока мы здесь.
Мерси не была уверена, что сможет съесть нечто, еще полчаса назад глядевшее на нее своими печальными глазами. Но ела. Мясо было очень вкусным. А когда они уже поели и закопали кости, она огляделась вокруг.
- Ну, что будем делать теперь? - спросила она.
- Что угодно, - ответил Бланди. - У нас впереди целый день.
Мерси поглядела на него с легким сомнением.
- А чем бы ты занимался, если бы меня не было?
- Может, написал бы чего-нибудь, - пожал он плечами.
- Так пиши, - скомандовала она и попыталась заняться чем-нибудь незамысловатым, когда Бланди и вправду засел за свою маленькую пишущую машинку.
Внезапно Мерси открыла, что бездельничать - это не такое уж легкое дело. Конечно, она привыкла, что у нее всегда было много свободного времени. Когда "Нордвик" летел между звездами, его было даже более чем достаточно. Но там у нее были, по крайней мере, книги, фильмы и музыкальные записи, опять же, люди, с которыми можно было поговорить - пусть даже это была все та же дюжина человек, с которыми ты за многие годы полета уже устал разговаривать. Здесь ничего этого не было. Телевизора у них не было; Бланди сказал, что это он сам наложил на него запрет.
- Нет смысла искать одиночества и вместе с тем тянуть за собой весь мир, разве не так? - Но потом, как бы извиняясь перед Мерси, он добавил: В кабине трактора есть видеопроигрыватель. Ты знала об этом?
- Нет.
- Там же есть и несколько видеодисков. В основном, это пособия по уходу за овцами, но имеются и другие. Кстати, тебе не мешало бы узнать про овец побольше.
Она много кое-чего узнала про овец, даже больше, чем когда-либо хотела про них знать, но душевное здоровье Мерси было спасено тем, что здесь были и другие видеодиски. Часть из них, скорее всего, оставила здесь эта разиня Петойн, бывшая помощница Бланди. Это были школьные учебники: математика, бухгалтерия, грамматика. По-видимому, за ними не следили как следует, так что часть из них выпала из коробки и завалилась под сидения или же лежала среди ненужных инструментов. Все эти школьные предметы ни в малейшей мере Мерси не привлекали, но среди дисков с уроками было несколько серий снятой Бланди видеодрамы "Зимняя жена".
Вот они заинтересовали Мерси гораздо сильнее. Вовсе не потому, что их создателем был Бланди, а потому, что фрагменты были отобраны по желанию. Не следует говорить, что все эпизоды были связаны с Петойн. Большей частью они представляли ее в главной роли, только это была более юная, тощенькая Петойн, чем та девушка, которую встречала Мерси. Поэтому-то эти диски она изучала с огромным интересом.
Вот почему она проводила вечера в кабине трактора, в то время как Бланди занимался чем хотел со своей пишущей машинкой. Он не хотел показывать Мерси ничего из написанного, и она перестала его просить об этом. Они ели, спали, выполняли повседневную работу и занимались любовью. Иногда (но не слишком часто) они купались в ледяной воде ручья. Иногда собирали дикие цветы. А иногда, ночью, когда небо было затянуто тучами, так что даже звезды не могли вести их в бархатистой темноте, они охотились на скоггерсов, обыскивая кустарники и россыпи камней. При этом они пользовались ультрафиолетовыми фонариками, в свете которых покровы куколок флюоресцировали и становились похожими на клубки неоновых нитей. Добычу готовили на завтрак. И снова занимались любовью. А иногда Мерси убегала куда-нибудь подальше, чтобы Бланди не мог ее видеть, садилась на землю, задумчиво глядела в небо и удивлялась тому, что она делает здесь, на этой планете, с этим чужим мужчиной.
Мыслей было много. Но не было никаких сомнений, что большая их часть касалась того, что же именно нашла она в Бланди - она еще не решила, стоит ли беспокоить такое слово, как "любовь", для того, чтобы обозначить их отношения. Мерси размышляла о том, что Бланди, конечно же, мужчина весьма привлекательный. Более того, это был для нее совершенно новый тип мужчины. И все же, это никак не отвечало на самый главный для нее вопрос: возможно ли для нее какое-то будущее с ним? Ее интересовало, каким бы он мог стать через несколько лет (предполагая, что эти несколько лет у них будут; предполагая, что его жена куда-нибудь испарится). Ясное дело, что такого чуда случиться не могло. Конечно же (слишком много уже было этих "конечно"), она могла передумать и улететь вместе с кораблем. Улететь без него - конечно же - или наоборот, Мерси представляла себе возможность того, что может и Бланди захочет улететь на "Нордвике". Самым прекрасным в подобных мечтаниях было то, что Мурра никогда бы не решилась на это. Так что хоть какая-то часть проблем решилась бы сама собой.
Но ведь Бланди мог и не полететь.
Мерси мало было того, что она сама неоднократно мусолила в мыслях, ей надо было услыхать ответ от самого Бланди. Когда же она, полушутя-полусерьезно, выложила ему свои предложения, он отрицательно покачал головой.
- Еще никто и никогда не покидал Долгий Год, - ответил он так, что становилось ясно: решения он не изменит.
- Почему?
Бланди взял руку Мерси и, обдумывая ответ, покрывал ее поцелуями.
- Нас нигде не примут, - сказал он наконец, а потом его поцелуи перебрались на ее плечо, и они, конечно же, занялись любовью. Мерси была совершенно уверена, что Бланди сделал это, чтобы сменить тему. Ах, ну почему было столько тем, которые следовало менять!?
Последние найденные ею видеодиски совершенно перепугали Мерси.
Они подвернулись ей, когда она почти уже оставила надежду обнаружить что-либо еще. Их забыли за спинкой сидения, и опять это были фрагменты "Зимней жены". Мерси проигрывала их раз за разом, пока не разревелась. Когда она выключила проигрыватель и, спотыкаясь, добралась до палатки и Бланди, солнце уже почти село.
Он удивленно поглядел на нее, оторвавшись от своей машинки.
- Мерси! - вскрикнул он, срываясь с места и крепко обнимая ее. - В чем дело?
- "Зимняя жена", - ответила она, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. - Та серия, где умирает маленькая девочка - точно так же умирал твой племянник, малыш Порли.
- А, - сказал он, начиная понимать. - Так ты нашла копию этой серии. У этого фрагмента, где умирает ребенок, был самый высокий рейтинг.
- Но ведь это же было чудовищно, - чуть ли не рыдала Мерси. - Как же это называли... эггэ... как-то так.
Бланди не отпускал ее, ничего не говоря, и только через некоторое время сказал:
- Сокращение... ГЭ: губчатая энцефалопатия. Это мы назвали ее так. В мозгу разрушаются связи, он как бы превращается в губку и погибает.
Мерси позволила Бланди гладить ее волосы, а он продолжал рассказывать ей об этой болезни.
Ветеринарам на Земле она была известна уже давно. Ее называли "почесухой", если заболевали овцы, и "коровьим бешенством" - если болезнью поражался крупный рогатый скот. Но на планете Долгий Год эта болезнь означала отказ работы иммунной системы человеческого организма. Мозг вырождался и разрушался - очень быстро - и человеческое существо становилось совершенно беспомощным и недвижным. Взрослые жители на планете, как правило, могли не бояться ГЭ. Но вот дети были перед ней совершенно беззащитны. Их иммунная система еще не была достаточно развитой, вот почему они все время подвергались ужасному риску... и четверо из десяти детей от этой болезни умирало. То же самое случалось и с пожилыми людьми, у которых иммунная система уже начинала давать сбои.
- Если ты пережил первые двенадцать месяцев, - объяснял Бланди, значит, до трехлетнего возраста все будет в порядке.
- Это три ваших года? - спросила Мерси, делая в уме подсчеты. - То есть, около пятидесяти стандартных лет?
- Где-то так.
- О, Бланди! - испуганно воскликнула она. - Даже не знаю, смогу ли я это перенести!
- Многие люди этого не переносят, - рассудительно ответил тот.
Мерси ничего больше не сказала, потому что ее поразила одна мысль: она касалась того, что у Мурры не было детей. Теперь она уже постаралась взять себя в руки и не плакать. Мерси выпрямилась, вытерла последние слезинки и сказала, уже о другом:
- А ведь это по-настоящему трогает. Я имею в виду сериал. Он заставил меня расплакаться.
Бланди не отвечал, впрочем, ему и нечего было сказать, поэтому Мерси продолжила свою мысль:
- Я что хочу сказать... Ведь ты мог бы продать эти видеодиски. Например, нашему капитану. Уверена, что и на других планетах у тебя были бы зрители.
Бланди и на это ничего не сказал, и вот это Мерси уже удивило. Его лицо внезапно застыло, в нем не было никакого выражения. Но Мерси все-таки ожидала, что он что-нибудь да скажет. Но, поскольку он не издавал ни звука, заговорила снова она:
- Что-то не так? Если ты этого не хочешь, не делай!
Бланди вздрогнул и поднялся с места.
- Я хочу этого, - сказал он. - Мерси, как ты считаешь, кто я такой? Я писатель. Да, я занимаюсь этим не все свое время, но когда пишу, то пишу для людей. Мне нравится, когда у меня есть зрители - много зрителей, и самая большая моя аудитория - это люди, которых я даже не знаю; возможно, это даже те, что еще и не родились...
- Хорошо, так ты передашь капитану записи?
- Обязательно, - ответил он так, что не поверить было невозможно, и отвернулся. Мерси с интересом ждала продолжения, но, похоже, Бланди уже забыл, о чем они говорили. Включив свет, он занялся самыми банальными домашними делами, а справившись с ними, подошел к холодильнику и вынул бутылку вина.
Только включенный свет заставил Мерси понять, что снаружи уже совершенно темно.
- Боже! - воскликнула она. - Мы совершенно забыли про обед.
Бланди лишь кивнул и налил вино в два стакана. Мерси спокойно приняла его - обычно за обедом они всегда пили немного вина, почему бы и сейчас не выпить стаканчик перед едой? Но, похоже, одним стаканчиком дело не ограничивалось. Как только они выпили, Бланди тут же наполнил стаканы снова.
Ладно, подумала про себя Мерси, я еще не настолько голодна. Раз уж Бланди желает немножко выпить, почему он не может себе этого позволить? Она села, ничего не говоря, думая о вещах, о которых никогда раньше не думала, но потом вино развязало ей язык.
- И все же это страшно, ведь правда? Я хочу сказать, знать о том, что может случиться с твоими детьми, если они у тебя есть...
- Действительно, страшно, - согласился с ней Бланди.
- И знать про то, что это может ожидать и тебя. Я имею в виду, даже взрослого, если прожил уже достаточно долго, - продолжала Мерси, совершенно не думая о том, что говорит. - И поэтому вы... я права?
- Что мы? - спросил Бланди, опять подливая ей вина.
- Ну, я имею в виду эти ядовитые таблетки. Вы заставляете людей глотать яд, если они сделали какие-то вещи, и не такие уж страшные, ты понимаешь? Я хочу сказать, на других планетах есть свои законы, но если люди их даже нарушают, то, чаще всего, их садят в тюрьму...
Бланди задумался над ее словами.
- Может и так.
- Но, может, смерть от яда для вас лучше, чем от ГЭ?
Бланди подумал и над этим.
- Возможно, - сказал он наконец. - Догадываюсь, что так оно и есть, но не только поэтому. Ведь на других планетах люди тоже умирают, так?
- Похоже, что здесь вы относитесь к этим вещам по-другому.
- Да, - согласился с ее словами Бланди. - Мы и вправду по-другому относимся к этим вещам. Не думаю, чтобы здесь, на нашей планете, мы посадили бы кого-нибудь в тюрьму. Возможно, что и тюрем у нас здесь нет лишь только потому, что все мы, пока длится зима - все двадцать долгих месяцев - сидим в тюрьме. Тысяча четыреста дней. И совершенно неважно, виновен ты или нет!
- Бедный мой Бланди, - сказала Мерси, целуя его в щеку.
А он ответил:
- Заканчивай свое вино и пошли-ка спать.
Когда Мерси проснулась на следующее утро, то сразу же поняла, что спать пошла в приличном подпитии. Она еще помнила, как вместе с Бланди, спотыкаясь на каждом шагу, выходила из палатки, чтобы перед сном подышать свежим воздухом. Она даже вспомнила, как Бланди показал ей яркое пятнышко света в западной части горизонта и сказал, что это "Нордвик", висящий над планетой достаточно высоко, чтобы еще отражать лучи местного солнца, перед тем как опуститься в тень Долгого Года, а она при этом заплакала. Она вспомнила об этом, но теперь, почему-то, это показалось ей смешным.
И, хотя голова на похмелье побаливала, ей и сейчас было смешно именно этого она и не могла объяснить. Мерси захихикала при мысли, что она и сейчас чувствует себя подвыпившей.
Она поднялась с кровати и начала разыскивать Бланди, чтобы рассказать ему об этом смешном факте. Тот был недалеко, у самой двери, скармливая одной из собак кусок жучиного мяса, который они так и не съели вчера на обед. Бланди поднял голову и заметил вставшую Мерси.
- Привет, - сказал он, улыбаясь, потому что и она улыбалась ему.
- А что это ты здесь делаешь? - спросила Мерси.
Похоже, что Бланди удивился.
- Даю ей почувствовать вкус скоггерса, - объяснил он, - Когда наступает зима, мы используем собак, чтобы выискивать куколок на склонах, где ветер сдувает снег. У нас есть одежда с электроподогревом, но вот собакам приходится туговато... - Он прервал рассказ, причем уже не улыбаясь. - Что произошло? - спросил он резко.
- Все это так смешно! - От смеха у Мерси даже перехватило дыхание. Выкапывать жуков с собаками...
Мерси даже раздражало то, что мужчина не смеялся вместе с нею. Его взгляд стал очень серьезным, даже перепуганным.
- Ну ты что, не можешь понять, как это смешно... - надув губы, сказала Мерси. - Ты... ты...
А потом она пошатнулась. Все было точно так, будто она снова очутилась на корабле, в невесомости, только сейчас ей было все равно.
И все же она попыталась взять себя в руки.
- Ты знаешь, - удалось ей сказать, - смешно конечно, но я никак не могу вспомнить, как тебя зовут...
Ее перепугало то, что мужчина зарыдал.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда выборного капитана Ганса Хореджера переправили с межзвездного космического корабля "Нордвик" в палату для тяжелобольных, Мурра пошла его проведать, хотя и не могла бы сказать, зачем это делает. Ведь не было ни малейшего шанса, что этот человек снова придет в сознание. Он находился в состоянии глубокого сна, комы, или, скорее, паралича, что всегда означало последнюю фазу губчатой энцефалопатии. Хотя глаза его время от времени и открывались, Мурра знала, что он ими уже ничего не видит: глаза еще могли двигаться, но это был конец. У Хореджера уже не было мозга, способного понимать, что видят его глаза.
Мурра не стала задерживаться в этом так тяжело действующем на нее месте. Сейчас в палате было занято двадцать из тридцати двух коек. Два десятка членов экипажа "Нордвика" уже умерло. В крематории они уже превратились в дым и золу, от них сохранилось лишь по несколько граммов клеточных культур, которые впоследствии будут изучены врачами. На самом звездолете умирало или уже умерло около десяти человек, так что никто не беспокоился о том, чтобы переправлять их на поверхность планеты. Долгое путешествие "Нордвика" подошло к своему концу.
Мурра взяла принесенные ею цветы и поставила их в вазу возле капитанской кровати. Смысла в этом не было никакого, но ей показалось, что цветы - это так приятно. Затем она кивнула смотрителю, дремлющему на стуле возле двери, а когда вышла, то всякое воспоминание о выборном капитане Гансе Хореджере было из ее памяти полностью стерто.
В регистратуре друзья оставили для нее сообщение, что на дороге был замечен спускающийся с перевала трейлер Бланди. Мурра с благодарностью, даже с какой-то радостью, приняла эту новость и решила обождать Бланди здесь. Поэтому она направилась в больничное кафе выпить чашечку кофе, съесть пирожное и поболтать с другими посетителями. Сегодня здесь было много улыбающихся людей: ведь, что ни говори, смертные случаи были только среди членов экипажа "Нордвика", а они не были родственниками или друзьями. Только что прилетевший с "Нордвика" доктор собрал консилиум на другом конце стола, за которым сидела и Мурра. Врач очень устал, это мог видеть каждый, но он был готов удовлетворить естественное любопытство каждого желающего. Да, все оставшиеся на звездолете члены экипажа либо умерли, либо уже заболели; последним доктор дал наркотики, чтобы облегчить их страдания. Нет, он не считал, что было бы лучше дать им таблетку с ядом, которую дают детям на последней стадии ГЭ. Они не чувствовали никаких болей, практически ничто их не беспокоило - так что очень скоро они просто умрут у себя на корабле. Не похоже, чтобы среди них имелись редкие счастливчики, иммунная система которых была бы способна защитить их от болезни, но некоторые, действительно, сопротивлялись довольно долго. Врач вытащил маленькую коробочку, охлаждаемую сухим льдом; таких он привез с собой несколько.
- Я забрал с собой все необходимые образцы тканей. Вот эти я взял от женщины по имени Бетси арап Ди, она умерла одной из первых. Я лично следил за течением ее заболевания. Она никогда не спускалась на поверхность, чуть ли не сентиментально добавил он.
- Вы считаете, что эти образцы тканей в чем-то помогут нам? перебила врача одна из медсестер.
Доктор пожал плечами, но ничего не ответил. Ему просто нечего было сказать. Все присутствующие прекрасно знали, что ответа и не могло быть но все равно они станут изучать имеющиеся материалы так же тщательно, как делали это всегда. А что им еще оставалось делать?
Потом разговор перешел совершенно на другую тему. Доктор сообщил, что разгрузка "Нордвика" идет строго по графику. Этим заняты все шаттлы, переправляя на планету все, что стоило бы сохранить. Для хранения трофеев рядом с посадочной площадкой уже были разбиты дополнительные складские палатки. Специалисты по инструментам и контрольному оборудованию уже почти закончили устанавливать на "Нордвике" автоматическую систему управления. Нет, в том, как ГЭ выкосила экипаж звездолета, ничего необычного не было. Все произошло точно так же, как бывало всегда. Каждый космонавт заболевал, и каждый должен был умереть.
Беседа была очень интересная, хотя и несколько печальная. Каждый чувствовал, что празднику пришел конец. Прилет "Нордвика" был таким волнующим событием. Ведь такое случалось только раз в жизни - более того, у многих жизнь вообще проходила без трепетного ожидания визита из космоса - и вот теперь этому посещению пришел конец. В самом скором времени люди покинут "Нордвик", а потом направят старинный космолет в его последний путь, ускоряя до тех пор, пока не выгорит последняя капля топлива. После этого он будет лететь в бесконечность, вечно, и никто его уже никогда не увидит.
- И все-таки, это похоже на напрасную утрату, - задумчиво сказал кто-то из посетителей.
Врач удивленно поглядел на него.
- Утрату? Но ведь мы снимем с корабля все, что сможем потом использовать.
Посетитель покраснел.
- Я вот что думаю... я имею в виду, что мы теряем целый действующий космический корабль. Вы же знаете, что мы могли бы заправить его топливом. Все оборудование у нас здесь имеется. Вся оперативная информация находится в наших банках данных. Так что мы и сами могли бы выслать экспедицию... куда угодно...
- Но куда? - нетерпеливо спросил его врач, как бы с оскорблением поглядывая по сторонам, только, естественно, никто ответа дать ему не мог.
К этому времени Мурра уже закончила вторую чашку кофе. Она глянула на часы и решила, что самое время встретиться с Бланди. Она поправила на себе платье, вежливо кивнув, попрощалась со всеми сидящими за столом и грациозным шагом направилась в приемный покой.
Только она опоздала. Бланди прибыл быстрее, чем она рассчитала. Он уже был здесь, почти неся на руках спотыкавшуюся Мерси МакДональд. Ее глаза дико глядели по сторонам, она что-то бормотала себе под нос, так тихо, что этого никто не мог услышать. Она была вся перепачкана. Ее голова беспомощно болталась на плече Бланди, пока медсестры не переложили женщину на носилки, чтобы направить в самое последнее путешествие...
Бланди не заметил Мурру, а та решила предоставить событиям идти своим чередом. Ей хотелось спросить Бланди лишь вот о чем: собирается ли он написать что-нибудь про "Нордвик" и его экипаж? И будет ли там роль для нее самой? Только она уже знала ответы на свои вопросы. Поэтому, ни о чем больше не думая, Мурра повернулась и вышла на улицу. Там она безо всяких хлопот найдет машину, на которой уедет в летний город. Мурра решила, что не стоит беспокоить Бланди, пусть уж он будет с этой женщиной до последнего.
А у нее были свои проблемы. Весь конец дня она распланировала очень тщательно. Сейчас она отправится в их уютный, прелестный домик и приготовит для мужа вкусный обед. Ведь когда он вернется домой, он будет усталым, ему нужно будет успокоить нервы. С меню имеются некоторые сложности, подумала она, спускаясь по склону холма. Надо будет приготовить такое, что можно будет быстренько разогреть. Она не знала, когда Бланди вернется, но в том, что это произойдет, у нее сомнений не было. Рано или поздно он вернется домой, а куда же еще мог он вернуться?
1 Афелий - самая далекая точка орбиты от солнца. Вообще-то, на смену времен года на Земле влияет только наклон земной оси. В случае, описанном автором, эксцентриситет орбиты слишком мал, чтобы это влияло на климат прим. перев