-- Они одни там, капрал? -- строго спросил адмирал Джардин.
-- Никак нет, сэр. С ними офицер медицинской службы, сэр. Но ...
-- Но -- что, капрал?
-- Вам бы лучше самому посмотреть, адмирал. Эти самые обезьяны -- они ненормальные, сэр. Они не похожи ни на одну мартышку, каких я видал. -- Он открыл дверь кают-компании.
Старший лейтенант военно-медицинской службы Гордон Эшмид стоял в углу и смотрел на шимпанзе. Три обезьяны сидели за столом. На полу лежал большой саквояж. Рядом с ним валялись три скафандра и три комбинезона. Адмирал вошел и две обезьяны тотчас же вскочили, как это сделали бы любые офицеры при появлении старшего по званию; третья обезьяна в это время пыталась совладать с непослушной молнией на домашнем махровом халате.
-- Прошу прощения -- сказал адмирал Джардин. -- Я не хотел... Господи, что это я говорю -- спохватился он. Потом он перевел взгляд на Эшмида и немного смущенно поздоровался:
-- Добрый день, старший лейтенант. Я вижу, вы их уже переодели.
-- Никак нет, сэр. Они сами сняли и скафандры и комбинезоны.
-- А? -- Джардин нахмурился. Снять герметичный скафандр было делом не из легких. Во-первых, он облегал тело как хорошо подобранная перчатка, а во-вторых, что на нем, что на комбинезонах было множество всяких крючков, застежек, молний и прочего, что необходимо было расстегнуть. -- Что, сами? Без посторонней помощи?
-- Они помогали друг другу , сэр.
-- И теперь делают вид, что переодеваются -- сказал адьютант Джардина.
-- Ничего себе -- --делают вид-- . По-моему они уже -- переоделись. Доктор, откуда у них эта одежда?
-- Они принесли ее с собой, сэр. Вот в этом саквояже.
-- Так, минуточку. Давайте сначала -- остановил его адмирал. -Значит, вы говорите, что эти три шимпанзе вылезли из космического корабля, прихватив с собой чемоданчик. Они принесли этот чемоданчик сюда, в кают-компанию, поснимали с себя скафандры и комбинезоны и из этого своего чемоданчика достали для себя одежду, подходящую им по размеру. И надели ее на себя.
-- Да, сэр -- с выражением ответствовал ему Эшмид. -- Это именно то, что я сказал вам, адмирал.
-- Понятно. -- Джардин снова посмотрел на шимпанзе. Все три обезьяны уже вновь уселись на свои прежние места за столом каюткомпании. -- Как вы думаете, они понимают, о чем мы говорим? А, доктор?
Эшмид пожал плечами. -- Сомневаюсь, сэр. Они очень хорошо выдрессированы, да к тому же шимпанзе -- наиболее сообразительные животные. После дельфинов, по-моему. Однако все попытки научить их говорить или хотя бы понимать человеческую речь неизменно терпели неудачу. Они способны воспринимать сигналы, но не синтагмы.
-- Не понимаю.
-- Ну, например, возьмем собак. Собаки, сэр, в состоянии понимать и исполнять команды. Команда представляет собой сигнал. Когда собака слышит его, она совершает какое-либо действие. Но вы не можете попросить собаку обойти вначале вокруг дома, подняться по лестнице на второй этаж и только после этого выполнять команду. Вы, конечно, можете научить ее выполнять по определенной команде именно эту последовательность действий, но о б ъ я с н и т ь ей это вы не сможете никогда. Она вас не поймет. Для этого уже требуется язык.
-- Однако я бы сказал, что вид у них такой, словно они нас слушают -- сказал адмирал Джардин. Он повернулся к адьютанту:
-- Грег, дайте-ка им ваши апельсины. Может, они проголодались.
-- Есть, сэр -- Харт положил пакет на стол. Один из шимпанзе взял его и, по очереди вынимая каждый апельсин, аккуратно выложил их на стол. Другой в это время засунул лапу в саквояж и вытащил оттуда маленький складной ножик.
-- Эй, ты, погоди! -- закричал пехотинец и бросился отнимать нож у шимпанзе.
-- Оставьте его -- сказал доктор Эшмид. -- Ничего страшного, капрал. Они уже пользовались этим ножом -- чтобы разрезать одну из завязок на комбинезоне.
-- Гм... -- адмирал Джардин кивнул пехотинцу. -- Ладно, сынок, оставь их. Раз старший лейтенант так считает, значит все в порядке. Слушай-ка, сынок, ты бы поднялся сейчас в рубку да предупредил берег, чтобы нас в порту встретила военная полиция. Нам надо отправить этих симпатяг в зоопарк.
Шимпанзе тщательно очистила от кожуры один апельсин и передала его другой обезьяне. Потом принялась чистить второй.
-- И это тоже странно, адмирал -- сказал Эшмид. Вид у него был озадаченный. -- Обычно шимпанзе ни с кем не делятся. Случается, конечно, что самец дает какие-нибудь объедки своей самке, и уж, конечно, более крупные и сильные особи мужского пола отбирают у более слабых все, что им заблагорассудится. Но я ни разу не слышал, чтобы самка предлагала самцу очищенный апельсин.
-- Она второй тоже отложила в сторону. У них прекрасные манеры, а, Грег?
-- Так точно, сэр, -- автоматически отреагировал адьютант. Манеры обезьян волновали его весьма незначительно. Он хотел поскорее вернуться в Сан-Диего, где его ждала белокурая милашка из ночного варьете. Она не станет дожидаться его слишком долго. У нее, может, манеры были менее изысканными, но зато некоторые другие достоинства с лихвой компенсировали этот недостаток.
-- А теперь что она делает? -- спросил Джардин. Шимпанзе съела третий апельсин и начала чистить следующий. Кожуру она аккуратной кучкой складывала на столе.
-- Грег, подтащите-ка сюда эту корзинку для мусора. Давайте посмотрим, что она будет делать.
-- Есть, сэр.
Шимпанзе смахнула очистки в корзинку. Несколько кусочков кожуры упали на пол и она, нагнувшись, тщательно собрала их и водворила в корзинку.
-- Да, они безусловно, прекрасно выдрессированы, адмирал -сказал Эшмид. -- Я даже склонен думать, что они были домашними и жили вместе с людьми в доме.
Один из шимпанзе громко фыркнул. Адмирал Джардин нахмурился. -- Ладно, это не моя забота. Все, что я должен сделать, это доставить их на берег, поместить их в стационарный госпиталь в Лонг-Бич и сдать с рук на руки ребятам из зоопарка, когда они туда за ними явятся. Хотел бы я знать, как в этом госпитале с ними будут управляться -- что-то я не слышал, чтобы шимпанзе умели пользоваться туалетом. А вы, доктор?
-- Не думаю, чтобы кому-нибудь удавалось научить их этому -ответил Эшмид. -- Хотя это вне моей компетенции, сэр.
-- Сдается мне -- продолжал развеселившийся адмирал,что в таком случае сестрички не будут особенно счастливы ухаживать за такими пациентами. С нашими морячками им, пожалуй, веселее.
-- Так точно, сэр. -- Джардин посмотрел на шимпанзе и посерьезнел. На этом корабле у многих морячков манеры были куда хуже, сказал он себе и задумчиво покачал головой. -- Ну, ладно, в зоопарке им и вправду будет лучше. По крайней мере, у них будет хоть какая-нибудь компания. Мне говорили, что там в соседней клетке живет горилла.
Самка с размаху швырнула на стол складной нож. Джардин рассмеялся: -- Я уж готов подумать,что она поняла то, что я сказал и что гориллы, ей, кажется, не нравятся. По-моему, и вы так подумали, а?
Глава 4
В Лос-Анжелесском зоопарке было темно. Джим Хаскинс, насвистывая себе под нос веселую песенку, совершал последний обход звериного лазарета. Несколькими часами раньше тут царил ужасный кавардак, но теперь, наконец, все успокоилось и было почти так, как обычно. Его, конечно, раздражало присутствие у дверей двух морских пехотинцев. Да еще несколько болванов вместе со своими офицерами сидело в машинах военной полиции неподалеку от входа в корпус. Но они хоть теперь не совали нос не в свое дело и не мешали Джиму заниматься своей обычной работой, которая, как всегда полностью захватила его. Скоро уже можно будет идти домой. Но сперва он еще раз заглянул в клетку с лисенком. Бедняга как-то ухитрился выскользнуть из своей клетки и попасть в лапы к собаке динго. Характер у той был -- не приведи Господь и лисенок чуть было не распрощался с жизнью. Хорошо, сторож оказался не подал ему и успел спасти незадачливого беглеца. Теперь дела уже шли на поправку, хоть его и изрядно помяли -- малыш выглядел почти здоровым. Ему теперь еще немного покоя и все будет в полном порядке. Джим удовлетворенно кивнул головой. Он еще не был, правда, дипломированным врачомветеринаром -- по правде сказать, ему еще целый год предстояло учиться в вечерней школе. Но все ветеринары в один голос утверждали, что у него Богом данный талант чувствовать звериную душу и что это куда важнее, чем бумажка из медицинского колледжа и чтение мудреных книжек.
В следующей клетке был олень -- и в ней горели лампы ультрафиолетового света, чтобы поддерживать там тепло. Джим подумал, что вряд ли от этого будет много толку -- животные всегда очень тяжело переносят пневмонию и семья оленя вряд ли дождется его возвращения. Жалко, конечно,но в конце концов, он не относился к редким экземплярам. То ли дело горилла. Его клетка была следующей -он, похоже, спал. Этот Монстр совсем плох, подумал Джим. Вообще-то его кличка была Бобо, но кто-то прозвал его Монстром и прозвище накрепко пристало к этой злобной зверюге. Он еще вел себя прилично,пока была жива его самка. Но после ее смерти он впал в мрачное раздумье, из которого его ничто не могло вывести. Он почти ничего не ел и не пил и лишь злобно огрызался на любые попытки Джима наладить с ним контакт, слонялся из угла в угол или неподвижно сидел, уставившись в пол. Джим надеялся, что куратор зоопарка продаст гориллу в какой-нибудь другой зоопарк, в котором требовался самец гориллы и там ему подыщут подружку. Хотя, конечно, в его возрасте это уже было проблематично.
А вот и клетка с тремя новенькими -- шимпанзе. Приятно посмотреть -- здоровые, холеные. Наверное, домашние -- вон, и одежду нацепили и снимать не захотели. И ножи не отдали. Раньше Джим всегда очень строго относился к таким вещам. Правила на то и установлены, чтобы их соблюдали, даже если этих мартышек и притащили вояки из Флота и если вокруг них прыгала целая куча врачей из военно-медицинской службы. В клетке с вновь прибывшими все еще горел свет. Джим заглянул в клетку, убедился, что там достаточно соломы, чтобы обезьянкам было удобно ночевать, что пол в клетке чистый и что там положено достаточно бананов и апельсинов. Похоже на то, что шимпанзе были чем-то напуганы. Они ничего не съели, они не карабкались по развешанным под потолком клетки лианам, не раскачивались на них, не верещали и не задирали друг друга. Ничего, подумал Джим, день-два, и они освоятся. Шимпы всегда такие веселые и смешные. У Джима никогда не было с ними проблем. Он любил их и обычно они отвечали ему тем же.
Самочка выглядела очень подавленной. Она одиноко сидела у самой решетки и печально смотрела куда-то в стенку. Джим выбрал особенно крупный и красивый банан, очистил его и вошел в клетку. Вообще-то правилами запрещалось входить в клетку, если поблизости не было других людей. Обезьяны могли схватить человека и повредить его. Не нарочно, конечно. Просто их игры зачастую бывали не очень деликатны, а их понятия о веселье могли не совпадать с представлениями попавшего к ним в лапы человека. Тогда, чтобы отнять у расшалившихся обезьян их игрушку, приходилось иногда даже применять оружие.
Но у Джима никогда не было проблем с шимпами, а она выглядела такой покинутой и несчастной. Он подошел к ней и протянул банан.
Она оттолкнула банан. Потом она оттолкнула Джима. Он вышел из клетки и пожал плечами: -- Как хочешь, подружка. Спокойной ночи.
Он выключил свет и в последний раз обвел клетку лучом фонарика. Все было в полном порядке и Джим покинул лазарет.
Шимпанзе посмотрели на закрывшуюся за ним дверь.
-- Я не его подруга -- раздельно произнесла самка. -- Если мне не изменяет память,я принадлежу тебе.
-- Зира, прошу тебя, возьми себя в руки, дорогая. Я думаю, что они стараются быть с нами милыми.
-- Эта клетка воняет гориллой -- упрямо сказала Зира.
Она села на соломенную подстилку. Один из самцов сел рядом с ней и взял ее за руку.
-- Скажи... Скажи мне, Корнелиус, где мы? -- спросила она жалобно. -- И почему мы должны притворяться , будто мы бессловесные животные?
Корнелиус поднял глаза и посмотрел на второго самца. -- Это была ваша идея, доктор Мило. У вас не было возможности объяснить нам ее. Но теперь, я думаю, самое время.
-- Мне тогда показалось, что с нашей стороны будет неблагоразумно информировать их о том, что мы умеем говорить -медленно произнес доктор Мило. Он задумчиво очистил от кожуры апельсин и,разделив его на дольки, съел. Несколько капель брызнули ему на рукав и он недовольно поморщился. -- А сейчас я в этом абсолютно уверен. Судите сами. Когда мы вышли на орбиту в ракете полковника Тэйлора, мы увидели внизу вспышку -- я полагаю, что это был взрыв. По меньшей мере на одном из полушарий жизнь была уничтожена. Я не сомневаюсь, что все население Земли погибло. Вы со мной согласны?
Шимпанзе кивнули. Зира снова спросила: -- Но если Земли больше нет, то где же тогда находимся мы?
-- Я сейчас об этом скажу. Давайте вместе рассмотрим наше положение. По всей вероятности мы с вами -- единственные спасшиеся от катаклизма представители нашей цивилизации. Последние обезьяны убили друг друга в войне, в которой не могло быть победителей. Эти безумцы добились того, к чему они стремились на протяжении долгих столетий, и мы с вами теперь уже никогда не сможем вернуться домой.
-- Дальше. По поводу того, куда мы попали. Я склоняюсь к мысли, что каким-то образом -- к сожалению, моих знаний недостаточно, чтобы понять к а к это могло случиться, хотя у меня и есть некоторые предположения на этот счет, мы с вами перенеслись из нашего времени в прошлое. Наша цивилизация, время обезьян, является отдаленным будущим э т о г о времени. Мы находимся в туманном прошлом, в котором люди еще являются господствующей расой и в котором обезьяны еще не умеют говорить.
-- Но.. Мы же видели, как Земля взорвалась -- настаивал Корнелиус.
-- И она действительно взорвется -- резко сказал Мило. -- Так, как мы с вами и видели. Но при этом взрыве произошло нечто такое, что выбросило нас с вами в прошлое.
-- Что -- спросил Корнелиус.
-- Я уже сказал вам, что не вполне уверен в правильности своих предположений -- ответил Мило. Но я знаю, что некоторые наши философы пришли к выводу, что существует определенная взаимосвязь между скоростью и временем. Неясным пока для меня образом орбитальная скорость нашей ракеты наложилась на чудовищный импульс, причиной которого был величайший за все время существования Земли взрыв, так что мы были выброшены в прошлое. Если это объяснение вас не устраивает, можете назвать это просто волшебством или черной магией, но ничего лучшего и более убедительного я пока придумать не могу. В конце концов, это не столь важно. Куда важнее другое -- тот факт, что мы сейчас находимся здесь.
Корнелиус кивнул: -- Хорошо. Пусть так. Мы находимся в нашем собственном прошлом. Но это же предоставляет нам совершенно замечательные возможности.
-Для историка вроде вас, конечно -- согласился Мило. Он оглядел клетку, потом поднял глаза к электрическим лампам на потолке и восхищенно взмахнул рукой.
-- Какие потрясающие приборы! Нет, вы только подумайте, Корнелиус, -- наши древние легенды оказались истинной правдой! Человеческая порода д е й с т в и т е л ь н о когда-то создала машинную цивилизацию с грандиозными возможностями!
-- И потом сама же ее и разрушила -- заметил Корнелиус.
-- И потом ее разрушила -- повторил Мило. Он понизил голос и спросил:
-- Но почему же это произошло, Корнелиус? Имея все это, обладая такими изумительными вещами, которые мы не только никогда не видели, но о которых мы даже не могли мечтать -- неужели они не могли жить счастливо? Даже десятая -- да что там -- даже сотая часть всего этого поразила бы любого из наших современников своим могуществом и великолепием!
-- Надолго ли? -- спросила Зира.
Мило кивнул: -- Верно. Люди и обезьяны похожи в этом отношении -- они никогда не удовлетворены тем, что имеют. Он вздохнул и помолчал с минуту. -- Теперь что касается вашего первого вопроса. Судите сами. Если мы станем говорить с ними, они непременно начнут нас спрашивать о нашем происхождении. Сможем ли мы скрыть от них то, что в один прекрасный день их планета расколется, словно яичная скорлупа и обратится в пепел из-за войны, затеянной обезьянами? Думаю, что нет и думаю, что это не приведет их в восторг.
-- Понимаю -- сказал Корнелиус. -- Теперь я думаю, что вы были правы. Зира, ты согласна?
-- Нет. Она медленно обвела взглядом полутемную клетку. -- Если мы не будем с ними разговаривать, они так и будут держать нас взаперти. У нас не будет даже самых элементарных удобств! Нет уж, я не желаю жить в таких варварских условиях! Мы же разумные, цивилизованные существа!
-- Ш-ш-ш -- приложил палец к губам Мило. -- Вы разбудили гориллу. -- Он указал на постояльца соседней клетки.
-- О, прошу прощения -- извинилась Зира перед гориллой. Ответа не последовало и она отвернулась, не слишком, впрочем, удивленная -гориллы никогда не отличались особой вежливостью.
-- Он вас не понимает -- напомнил ей Мило. -- В этом времени обезьяны еще не умеют говорить. И я уверен, что в сложившейся ситуации самое лучшее, что мы можем сделать, это последовать их примеру. Во всяком случае, пока мы сами не захотим вступить с ними в контакт, нас никто не сможет разоблачить. Людям и в голову не придет, что мы понимаем то, о чем они говорят.
-- Хорошо -- сказал Корнелиус. -- Сдаюсь. Зира?
-- Спокойной ночи -- не отвечая на вопрос сказала Зира. Она вытянулась на соломенной подстилке и недовольно поморщилась. -- Я думаю, что нам необходимо немного поспать. Спокойной ночи.
Зира проснулась рано. Весь зоопарк был наполнен странными звуками: птичий свист, рычание крупных хищников, гудки машин, лязг замков. Многие из этих звуков были ей совершенно незнакомы. Ей был совершенно чужд мир, в котором всем заправляют машины, хотя муж ее и был историком. Он иногда рассказывал ей о своим научных изысканиях и сознание ее в какой-то мере было уже подготовленным. И все же -- разум ее констатировал , но сердце не принимало того, что видели ее глаза и слышали ее уши.
Корнелиус и Мило все еще спали. Зира поднялась с соломенной подстилки, ополоснула лицо и руки в небольшом корытце, которое стояло в углу клетки. В соседней клетке спала огромная горилла -- Зира брезгливо надула губы. Гориллы ей никогда не нравились, хотя она и понимала, что ее предубеждение совершенно необоснованно.
Следующие несколько минут Зира посвятила исследованию клетки. Разумеется, она была заперта -- на дверях висел тяжелый замок и открыть его, не имея ключа,было совершенно невозможно. Зиру это не удивило. В ее собственном мире и времени люди в клетках могли часами вертеть в лапах замки на разные лады. И если у них была хоть малейшая возможность, они добивались желаемого и сбегали. Зира могла предположить, что примерно так же вели себя обезьяны з д е с ь и с е й ч а с .
Где бы это ни было и когда бы это ни было... Эта мысль неожиданно напугала ее. Они в и д е л и разрушенный мир. Они все трое согласились с тем, что видели это. Но память ее отказывалась верить в то, что это действительно случилось. Все произошло слишком быстро. Они только успели выйти на орбиту на ракете полковника Тэйлора, как вдруг Земля под ними вспыхнула ослепительным бело-красным огнем, страшный удар потряс их корабль до самого основания, умные приборы включили режим автоматического управления ... Что же было дальше?..
Ее печальные воспоминания были прерваны появлением того самого человека, который накануне вечером предлагал ей банан. Он улыбнулся -- губы остались плотно сжатыми и улыбка вышла по-людски беззубой и некрасивой, не то, что у обезьян. Потом он обратился к ней:
-- Ну, как мы сегодня себя чувствуем? Получше?
Зира чуть было ему не ответила. Пожалуй, не будь у людей вообще и у этого типа в частности такого отталкивающего вида и такой безобразной улыбки, она бы, наверное, так и сделала.
Ее всегда изумляло, когда она видела говорящих людей. За всю жизнь она встречала только троих владевших речью представителей этой породы. Она вспомнила, что вчера очень невежливо оттолкнула этого человека и ей стало неловко за свою грубость. Откуда ему было знать, что она терпеть не может бананов? Он просто старался быть милым.
Человек заглянул в клетки, потом вошел к оленю и скрылся за дощатой загородкой. Зире не было видно, что он там делает, но слышала, как он ласково что-то приговаривает. Видно, этот человек любит животных. Он казался почти таким же разумным существом, как любой шимпанзе. Минут через пять сторож вышел из-за перегородки и стал поправлять лампы.
Проснулись Корнелиус и Мило. Зира повернулась к ним и сказала: -- Доброе утро.
Сторож резко обернулся: -- Кто здесь? -- испуганно спросил он. Ему никто не ответил и он торопливо зашагал по длинному коридору, недоуменно заглядывая в каждую клетку и бормоча что-то себе под нос.
-- Тише -- прошептал Корнелиус.
-- А я все-таки считаю, что это глупо -- упрямо сказала Зира, но голос понизила. -- Нам следует с ними поговорить.
Вернулся сторож. Он все еще растерянно покачивал головой. Несколько минут спустя дверь снова отворилась. Вошли двое людей, одетых в белые халаты. Мужчина был примерно шести футов ростом, с рыжеватыми каштановыми волосами. У него была квадратная челюсть и резкие черты лица. В сознании Зиры такие лица ассоциировались с наиболее агрессивными представителями породы людей. Женщина был намного ниже, глаза и волосы ее был темными. Солдаты, стоявшие у входа в лазарет, проводили ее заинтересованными взглядами. Наверное, они считали ее весьма привлекательной. Зира никогда не могла понять людских канонов красоты.
-- Доброе утро, доктор Диксон. -- сказал сторож.
-- Доброе, Джим. Познакомься, это мой новый ассистент, доктор Стефани Брэнтон. Стиви -- это Джим Хаскинс. Куда более сведущий звериный психолог, чем твой покорный слуга.
Люди еще долго болтали о чем-то между собой, в то время как солдаты втаскивали в коридор какие-то приборы, доски и экраны. Зира с интересом наблюдала за их действиями. Приборы были ей незнакомы, но сделаны они были прекрасно и она почувствовала укол зависти. Если бы у нее была возможность пользоваться столь же красивыми и добротно выполненными приборами в своих исследованиях...
Три обезьяны внимательно следили за тем, как люди устанавливали свою аппаратуру. Доктор Мило был встревожен -- что они собираются делать? Кто из них друг, а кто враг?
Вполне возможно, с горечью подумал он, что друзей здесь не окажется вовсе.
Глава 5
Доктор Льюис Диксон лениво наблюдал за тем, как устанавливают его приборы. По натуре он был человеком довольно уравновешенным и никто не мог бы сказать, что ему свойственно терзать себя бесполезными сомнениями и тревогами. Какой смысл изводить себя, пытаясь найти ответ на вопрос, каким образом могли эти шимпанзе очутиться в ракете полковника Тэйлора? Узнает он это, или их происхождение навсегда останется для него загадкой -- беспокойство по этому поводу все равно ничего не изменило бы и уж точно не принесло бы никакой пользы.
Он улыбнулся Стиви и она ответила ему радостной улыбкой. Она работала с ним всего три недели и они уже были почти влюблены друг в друга. И его уже начинали волновать вопросы, касающиеся флердоранжа и церемонии венчания. Льюис Диксон всегда клялся, что если он когда-нибудь и решит жениться, то только на такой женщине, которая не будет иметь отношения к его профессии. Конечно, общность интересов в браке необходима, но работать с женой на одной работе и обсуждать за обедом проблемы психической реактивности кроликов на внешние раздражители -- увольте!
Но появилась Стиви -- и все эти его твердые убеждения были немедленно поколеблены. Стиви же, которая до встречи с Льюисом придерживалась относительно брака примерно такого же мнения, тоже потерпела неудачу в борьбе с велениями сердца.
Стиви и Джим внесли несколько приборов в клетку.
-- Дамочка наша очень уж нос задирает, доложу я вам. Отпихнула меня вчера вечером, когда я ей банан предложил. Несильно, конечно -сообщил Джим.
-- Эй, будь осторожнее, Стиви -- окликнул Льюис.
-- Буду -- весело пообещала Стиви и улыбнулась. Льюису эта улыбка казалась очень милой. Хорошие зубы. Не придется много тратиться на счета дантиста.
Аппарат для тестирования был очень несложен. Низкий столик был разделен на две половины небольшим экраном, который можно было по желанию поднимать и опускать. Экспериментатор садился с одной стороны, исследуемый объект с другой. Пока Стиви и Джим устанавливали экран, Льюис, полузакрыв глаза, сквозь ресницы незаметно наблюдал за шимпанзе.
Что-то подобное им видеть уже приходилось, это точно. Льюис был в это совершенно уверен. И они нарочито игнорировали то, что делала Стефани. Льюис еще никогда не видел, чтобы шимпанзе вели себя так странно. Хоть и шимпов, носящих скафандры, я тоже никогда еще не видел, честно соз-- нался самому себе Льюис. И таких, которые таскали бы с собой чемодан со шмотками, тоже. Если, конечно, тот морской офицер ничего не присочинил.
-- Чтобы они смогли управиться с ракетой, их должны были очень хорошо выдрессировать -- сказал он вслух. -- Начнем сразу с тестов потруднее. Эти шимпы наверняка окажутся очень сообразительными.
-- Хорошо -- отозвалась Стефани.
-- Испытай вначале девочку -- посоветовал Льюис. -- Она все время на тебя смотрит. Я думаю, она хочет с тобой поиграть.
Джим подвел Зиру к экрану. Стефани опустила экран, открыв находящийся за ним на ее стороне стола кубик красного цвета. Потом она подняла экран и положила рядом с красным кубиком еще несколько предметов: красный конус, голубой кубик, зеленый шарик и так далее. Затем она снова опустила экран. Зира немедленно указала на красный кубик.
-- Никак нет, сэр. С ними офицер медицинской службы, сэр. Но ...
-- Но -- что, капрал?
-- Вам бы лучше самому посмотреть, адмирал. Эти самые обезьяны -- они ненормальные, сэр. Они не похожи ни на одну мартышку, каких я видал. -- Он открыл дверь кают-компании.
Старший лейтенант военно-медицинской службы Гордон Эшмид стоял в углу и смотрел на шимпанзе. Три обезьяны сидели за столом. На полу лежал большой саквояж. Рядом с ним валялись три скафандра и три комбинезона. Адмирал вошел и две обезьяны тотчас же вскочили, как это сделали бы любые офицеры при появлении старшего по званию; третья обезьяна в это время пыталась совладать с непослушной молнией на домашнем махровом халате.
-- Прошу прощения -- сказал адмирал Джардин. -- Я не хотел... Господи, что это я говорю -- спохватился он. Потом он перевел взгляд на Эшмида и немного смущенно поздоровался:
-- Добрый день, старший лейтенант. Я вижу, вы их уже переодели.
-- Никак нет, сэр. Они сами сняли и скафандры и комбинезоны.
-- А? -- Джардин нахмурился. Снять герметичный скафандр было делом не из легких. Во-первых, он облегал тело как хорошо подобранная перчатка, а во-вторых, что на нем, что на комбинезонах было множество всяких крючков, застежек, молний и прочего, что необходимо было расстегнуть. -- Что, сами? Без посторонней помощи?
-- Они помогали друг другу , сэр.
-- И теперь делают вид, что переодеваются -- сказал адьютант Джардина.
-- Ничего себе -- --делают вид-- . По-моему они уже -- переоделись. Доктор, откуда у них эта одежда?
-- Они принесли ее с собой, сэр. Вот в этом саквояже.
-- Так, минуточку. Давайте сначала -- остановил его адмирал. -Значит, вы говорите, что эти три шимпанзе вылезли из космического корабля, прихватив с собой чемоданчик. Они принесли этот чемоданчик сюда, в кают-компанию, поснимали с себя скафандры и комбинезоны и из этого своего чемоданчика достали для себя одежду, подходящую им по размеру. И надели ее на себя.
-- Да, сэр -- с выражением ответствовал ему Эшмид. -- Это именно то, что я сказал вам, адмирал.
-- Понятно. -- Джардин снова посмотрел на шимпанзе. Все три обезьяны уже вновь уселись на свои прежние места за столом каюткомпании. -- Как вы думаете, они понимают, о чем мы говорим? А, доктор?
Эшмид пожал плечами. -- Сомневаюсь, сэр. Они очень хорошо выдрессированы, да к тому же шимпанзе -- наиболее сообразительные животные. После дельфинов, по-моему. Однако все попытки научить их говорить или хотя бы понимать человеческую речь неизменно терпели неудачу. Они способны воспринимать сигналы, но не синтагмы.
-- Не понимаю.
-- Ну, например, возьмем собак. Собаки, сэр, в состоянии понимать и исполнять команды. Команда представляет собой сигнал. Когда собака слышит его, она совершает какое-либо действие. Но вы не можете попросить собаку обойти вначале вокруг дома, подняться по лестнице на второй этаж и только после этого выполнять команду. Вы, конечно, можете научить ее выполнять по определенной команде именно эту последовательность действий, но о б ъ я с н и т ь ей это вы не сможете никогда. Она вас не поймет. Для этого уже требуется язык.
-- Однако я бы сказал, что вид у них такой, словно они нас слушают -- сказал адмирал Джардин. Он повернулся к адьютанту:
-- Грег, дайте-ка им ваши апельсины. Может, они проголодались.
-- Есть, сэр -- Харт положил пакет на стол. Один из шимпанзе взял его и, по очереди вынимая каждый апельсин, аккуратно выложил их на стол. Другой в это время засунул лапу в саквояж и вытащил оттуда маленький складной ножик.
-- Эй, ты, погоди! -- закричал пехотинец и бросился отнимать нож у шимпанзе.
-- Оставьте его -- сказал доктор Эшмид. -- Ничего страшного, капрал. Они уже пользовались этим ножом -- чтобы разрезать одну из завязок на комбинезоне.
-- Гм... -- адмирал Джардин кивнул пехотинцу. -- Ладно, сынок, оставь их. Раз старший лейтенант так считает, значит все в порядке. Слушай-ка, сынок, ты бы поднялся сейчас в рубку да предупредил берег, чтобы нас в порту встретила военная полиция. Нам надо отправить этих симпатяг в зоопарк.
Шимпанзе тщательно очистила от кожуры один апельсин и передала его другой обезьяне. Потом принялась чистить второй.
-- И это тоже странно, адмирал -- сказал Эшмид. Вид у него был озадаченный. -- Обычно шимпанзе ни с кем не делятся. Случается, конечно, что самец дает какие-нибудь объедки своей самке, и уж, конечно, более крупные и сильные особи мужского пола отбирают у более слабых все, что им заблагорассудится. Но я ни разу не слышал, чтобы самка предлагала самцу очищенный апельсин.
-- Она второй тоже отложила в сторону. У них прекрасные манеры, а, Грег?
-- Так точно, сэр, -- автоматически отреагировал адьютант. Манеры обезьян волновали его весьма незначительно. Он хотел поскорее вернуться в Сан-Диего, где его ждала белокурая милашка из ночного варьете. Она не станет дожидаться его слишком долго. У нее, может, манеры были менее изысканными, но зато некоторые другие достоинства с лихвой компенсировали этот недостаток.
-- А теперь что она делает? -- спросил Джардин. Шимпанзе съела третий апельсин и начала чистить следующий. Кожуру она аккуратной кучкой складывала на столе.
-- Грег, подтащите-ка сюда эту корзинку для мусора. Давайте посмотрим, что она будет делать.
-- Есть, сэр.
Шимпанзе смахнула очистки в корзинку. Несколько кусочков кожуры упали на пол и она, нагнувшись, тщательно собрала их и водворила в корзинку.
-- Да, они безусловно, прекрасно выдрессированы, адмирал -сказал Эшмид. -- Я даже склонен думать, что они были домашними и жили вместе с людьми в доме.
Один из шимпанзе громко фыркнул. Адмирал Джардин нахмурился. -- Ладно, это не моя забота. Все, что я должен сделать, это доставить их на берег, поместить их в стационарный госпиталь в Лонг-Бич и сдать с рук на руки ребятам из зоопарка, когда они туда за ними явятся. Хотел бы я знать, как в этом госпитале с ними будут управляться -- что-то я не слышал, чтобы шимпанзе умели пользоваться туалетом. А вы, доктор?
-- Не думаю, чтобы кому-нибудь удавалось научить их этому -ответил Эшмид. -- Хотя это вне моей компетенции, сэр.
-- Сдается мне -- продолжал развеселившийся адмирал,что в таком случае сестрички не будут особенно счастливы ухаживать за такими пациентами. С нашими морячками им, пожалуй, веселее.
-- Так точно, сэр. -- Джардин посмотрел на шимпанзе и посерьезнел. На этом корабле у многих морячков манеры были куда хуже, сказал он себе и задумчиво покачал головой. -- Ну, ладно, в зоопарке им и вправду будет лучше. По крайней мере, у них будет хоть какая-нибудь компания. Мне говорили, что там в соседней клетке живет горилла.
Самка с размаху швырнула на стол складной нож. Джардин рассмеялся: -- Я уж готов подумать,что она поняла то, что я сказал и что гориллы, ей, кажется, не нравятся. По-моему, и вы так подумали, а?
Глава 4
В Лос-Анжелесском зоопарке было темно. Джим Хаскинс, насвистывая себе под нос веселую песенку, совершал последний обход звериного лазарета. Несколькими часами раньше тут царил ужасный кавардак, но теперь, наконец, все успокоилось и было почти так, как обычно. Его, конечно, раздражало присутствие у дверей двух морских пехотинцев. Да еще несколько болванов вместе со своими офицерами сидело в машинах военной полиции неподалеку от входа в корпус. Но они хоть теперь не совали нос не в свое дело и не мешали Джиму заниматься своей обычной работой, которая, как всегда полностью захватила его. Скоро уже можно будет идти домой. Но сперва он еще раз заглянул в клетку с лисенком. Бедняга как-то ухитрился выскользнуть из своей клетки и попасть в лапы к собаке динго. Характер у той был -- не приведи Господь и лисенок чуть было не распрощался с жизнью. Хорошо, сторож оказался не подал ему и успел спасти незадачливого беглеца. Теперь дела уже шли на поправку, хоть его и изрядно помяли -- малыш выглядел почти здоровым. Ему теперь еще немного покоя и все будет в полном порядке. Джим удовлетворенно кивнул головой. Он еще не был, правда, дипломированным врачомветеринаром -- по правде сказать, ему еще целый год предстояло учиться в вечерней школе. Но все ветеринары в один голос утверждали, что у него Богом данный талант чувствовать звериную душу и что это куда важнее, чем бумажка из медицинского колледжа и чтение мудреных книжек.
В следующей клетке был олень -- и в ней горели лампы ультрафиолетового света, чтобы поддерживать там тепло. Джим подумал, что вряд ли от этого будет много толку -- животные всегда очень тяжело переносят пневмонию и семья оленя вряд ли дождется его возвращения. Жалко, конечно,но в конце концов, он не относился к редким экземплярам. То ли дело горилла. Его клетка была следующей -он, похоже, спал. Этот Монстр совсем плох, подумал Джим. Вообще-то его кличка была Бобо, но кто-то прозвал его Монстром и прозвище накрепко пристало к этой злобной зверюге. Он еще вел себя прилично,пока была жива его самка. Но после ее смерти он впал в мрачное раздумье, из которого его ничто не могло вывести. Он почти ничего не ел и не пил и лишь злобно огрызался на любые попытки Джима наладить с ним контакт, слонялся из угла в угол или неподвижно сидел, уставившись в пол. Джим надеялся, что куратор зоопарка продаст гориллу в какой-нибудь другой зоопарк, в котором требовался самец гориллы и там ему подыщут подружку. Хотя, конечно, в его возрасте это уже было проблематично.
А вот и клетка с тремя новенькими -- шимпанзе. Приятно посмотреть -- здоровые, холеные. Наверное, домашние -- вон, и одежду нацепили и снимать не захотели. И ножи не отдали. Раньше Джим всегда очень строго относился к таким вещам. Правила на то и установлены, чтобы их соблюдали, даже если этих мартышек и притащили вояки из Флота и если вокруг них прыгала целая куча врачей из военно-медицинской службы. В клетке с вновь прибывшими все еще горел свет. Джим заглянул в клетку, убедился, что там достаточно соломы, чтобы обезьянкам было удобно ночевать, что пол в клетке чистый и что там положено достаточно бананов и апельсинов. Похоже на то, что шимпанзе были чем-то напуганы. Они ничего не съели, они не карабкались по развешанным под потолком клетки лианам, не раскачивались на них, не верещали и не задирали друг друга. Ничего, подумал Джим, день-два, и они освоятся. Шимпы всегда такие веселые и смешные. У Джима никогда не было с ними проблем. Он любил их и обычно они отвечали ему тем же.
Самочка выглядела очень подавленной. Она одиноко сидела у самой решетки и печально смотрела куда-то в стенку. Джим выбрал особенно крупный и красивый банан, очистил его и вошел в клетку. Вообще-то правилами запрещалось входить в клетку, если поблизости не было других людей. Обезьяны могли схватить человека и повредить его. Не нарочно, конечно. Просто их игры зачастую бывали не очень деликатны, а их понятия о веселье могли не совпадать с представлениями попавшего к ним в лапы человека. Тогда, чтобы отнять у расшалившихся обезьян их игрушку, приходилось иногда даже применять оружие.
Но у Джима никогда не было проблем с шимпами, а она выглядела такой покинутой и несчастной. Он подошел к ней и протянул банан.
Она оттолкнула банан. Потом она оттолкнула Джима. Он вышел из клетки и пожал плечами: -- Как хочешь, подружка. Спокойной ночи.
Он выключил свет и в последний раз обвел клетку лучом фонарика. Все было в полном порядке и Джим покинул лазарет.
Шимпанзе посмотрели на закрывшуюся за ним дверь.
-- Я не его подруга -- раздельно произнесла самка. -- Если мне не изменяет память,я принадлежу тебе.
-- Зира, прошу тебя, возьми себя в руки, дорогая. Я думаю, что они стараются быть с нами милыми.
-- Эта клетка воняет гориллой -- упрямо сказала Зира.
Она села на соломенную подстилку. Один из самцов сел рядом с ней и взял ее за руку.
-- Скажи... Скажи мне, Корнелиус, где мы? -- спросила она жалобно. -- И почему мы должны притворяться , будто мы бессловесные животные?
Корнелиус поднял глаза и посмотрел на второго самца. -- Это была ваша идея, доктор Мило. У вас не было возможности объяснить нам ее. Но теперь, я думаю, самое время.
-- Мне тогда показалось, что с нашей стороны будет неблагоразумно информировать их о том, что мы умеем говорить -медленно произнес доктор Мило. Он задумчиво очистил от кожуры апельсин и,разделив его на дольки, съел. Несколько капель брызнули ему на рукав и он недовольно поморщился. -- А сейчас я в этом абсолютно уверен. Судите сами. Когда мы вышли на орбиту в ракете полковника Тэйлора, мы увидели внизу вспышку -- я полагаю, что это был взрыв. По меньшей мере на одном из полушарий жизнь была уничтожена. Я не сомневаюсь, что все население Земли погибло. Вы со мной согласны?
Шимпанзе кивнули. Зира снова спросила: -- Но если Земли больше нет, то где же тогда находимся мы?
-- Я сейчас об этом скажу. Давайте вместе рассмотрим наше положение. По всей вероятности мы с вами -- единственные спасшиеся от катаклизма представители нашей цивилизации. Последние обезьяны убили друг друга в войне, в которой не могло быть победителей. Эти безумцы добились того, к чему они стремились на протяжении долгих столетий, и мы с вами теперь уже никогда не сможем вернуться домой.
-- Дальше. По поводу того, куда мы попали. Я склоняюсь к мысли, что каким-то образом -- к сожалению, моих знаний недостаточно, чтобы понять к а к это могло случиться, хотя у меня и есть некоторые предположения на этот счет, мы с вами перенеслись из нашего времени в прошлое. Наша цивилизация, время обезьян, является отдаленным будущим э т о г о времени. Мы находимся в туманном прошлом, в котором люди еще являются господствующей расой и в котором обезьяны еще не умеют говорить.
-- Но.. Мы же видели, как Земля взорвалась -- настаивал Корнелиус.
-- И она действительно взорвется -- резко сказал Мило. -- Так, как мы с вами и видели. Но при этом взрыве произошло нечто такое, что выбросило нас с вами в прошлое.
-- Что -- спросил Корнелиус.
-- Я уже сказал вам, что не вполне уверен в правильности своих предположений -- ответил Мило. Но я знаю, что некоторые наши философы пришли к выводу, что существует определенная взаимосвязь между скоростью и временем. Неясным пока для меня образом орбитальная скорость нашей ракеты наложилась на чудовищный импульс, причиной которого был величайший за все время существования Земли взрыв, так что мы были выброшены в прошлое. Если это объяснение вас не устраивает, можете назвать это просто волшебством или черной магией, но ничего лучшего и более убедительного я пока придумать не могу. В конце концов, это не столь важно. Куда важнее другое -- тот факт, что мы сейчас находимся здесь.
Корнелиус кивнул: -- Хорошо. Пусть так. Мы находимся в нашем собственном прошлом. Но это же предоставляет нам совершенно замечательные возможности.
-Для историка вроде вас, конечно -- согласился Мило. Он оглядел клетку, потом поднял глаза к электрическим лампам на потолке и восхищенно взмахнул рукой.
-- Какие потрясающие приборы! Нет, вы только подумайте, Корнелиус, -- наши древние легенды оказались истинной правдой! Человеческая порода д е й с т в и т е л ь н о когда-то создала машинную цивилизацию с грандиозными возможностями!
-- И потом сама же ее и разрушила -- заметил Корнелиус.
-- И потом ее разрушила -- повторил Мило. Он понизил голос и спросил:
-- Но почему же это произошло, Корнелиус? Имея все это, обладая такими изумительными вещами, которые мы не только никогда не видели, но о которых мы даже не могли мечтать -- неужели они не могли жить счастливо? Даже десятая -- да что там -- даже сотая часть всего этого поразила бы любого из наших современников своим могуществом и великолепием!
-- Надолго ли? -- спросила Зира.
Мило кивнул: -- Верно. Люди и обезьяны похожи в этом отношении -- они никогда не удовлетворены тем, что имеют. Он вздохнул и помолчал с минуту. -- Теперь что касается вашего первого вопроса. Судите сами. Если мы станем говорить с ними, они непременно начнут нас спрашивать о нашем происхождении. Сможем ли мы скрыть от них то, что в один прекрасный день их планета расколется, словно яичная скорлупа и обратится в пепел из-за войны, затеянной обезьянами? Думаю, что нет и думаю, что это не приведет их в восторг.
-- Понимаю -- сказал Корнелиус. -- Теперь я думаю, что вы были правы. Зира, ты согласна?
-- Нет. Она медленно обвела взглядом полутемную клетку. -- Если мы не будем с ними разговаривать, они так и будут держать нас взаперти. У нас не будет даже самых элементарных удобств! Нет уж, я не желаю жить в таких варварских условиях! Мы же разумные, цивилизованные существа!
-- Ш-ш-ш -- приложил палец к губам Мило. -- Вы разбудили гориллу. -- Он указал на постояльца соседней клетки.
-- О, прошу прощения -- извинилась Зира перед гориллой. Ответа не последовало и она отвернулась, не слишком, впрочем, удивленная -гориллы никогда не отличались особой вежливостью.
-- Он вас не понимает -- напомнил ей Мило. -- В этом времени обезьяны еще не умеют говорить. И я уверен, что в сложившейся ситуации самое лучшее, что мы можем сделать, это последовать их примеру. Во всяком случае, пока мы сами не захотим вступить с ними в контакт, нас никто не сможет разоблачить. Людям и в голову не придет, что мы понимаем то, о чем они говорят.
-- Хорошо -- сказал Корнелиус. -- Сдаюсь. Зира?
-- Спокойной ночи -- не отвечая на вопрос сказала Зира. Она вытянулась на соломенной подстилке и недовольно поморщилась. -- Я думаю, что нам необходимо немного поспать. Спокойной ночи.
Зира проснулась рано. Весь зоопарк был наполнен странными звуками: птичий свист, рычание крупных хищников, гудки машин, лязг замков. Многие из этих звуков были ей совершенно незнакомы. Ей был совершенно чужд мир, в котором всем заправляют машины, хотя муж ее и был историком. Он иногда рассказывал ей о своим научных изысканиях и сознание ее в какой-то мере было уже подготовленным. И все же -- разум ее констатировал , но сердце не принимало того, что видели ее глаза и слышали ее уши.
Корнелиус и Мило все еще спали. Зира поднялась с соломенной подстилки, ополоснула лицо и руки в небольшом корытце, которое стояло в углу клетки. В соседней клетке спала огромная горилла -- Зира брезгливо надула губы. Гориллы ей никогда не нравились, хотя она и понимала, что ее предубеждение совершенно необоснованно.
Следующие несколько минут Зира посвятила исследованию клетки. Разумеется, она была заперта -- на дверях висел тяжелый замок и открыть его, не имея ключа,было совершенно невозможно. Зиру это не удивило. В ее собственном мире и времени люди в клетках могли часами вертеть в лапах замки на разные лады. И если у них была хоть малейшая возможность, они добивались желаемого и сбегали. Зира могла предположить, что примерно так же вели себя обезьяны з д е с ь и с е й ч а с .
Где бы это ни было и когда бы это ни было... Эта мысль неожиданно напугала ее. Они в и д е л и разрушенный мир. Они все трое согласились с тем, что видели это. Но память ее отказывалась верить в то, что это действительно случилось. Все произошло слишком быстро. Они только успели выйти на орбиту на ракете полковника Тэйлора, как вдруг Земля под ними вспыхнула ослепительным бело-красным огнем, страшный удар потряс их корабль до самого основания, умные приборы включили режим автоматического управления ... Что же было дальше?..
Ее печальные воспоминания были прерваны появлением того самого человека, который накануне вечером предлагал ей банан. Он улыбнулся -- губы остались плотно сжатыми и улыбка вышла по-людски беззубой и некрасивой, не то, что у обезьян. Потом он обратился к ней:
-- Ну, как мы сегодня себя чувствуем? Получше?
Зира чуть было ему не ответила. Пожалуй, не будь у людей вообще и у этого типа в частности такого отталкивающего вида и такой безобразной улыбки, она бы, наверное, так и сделала.
Ее всегда изумляло, когда она видела говорящих людей. За всю жизнь она встречала только троих владевших речью представителей этой породы. Она вспомнила, что вчера очень невежливо оттолкнула этого человека и ей стало неловко за свою грубость. Откуда ему было знать, что она терпеть не может бананов? Он просто старался быть милым.
Человек заглянул в клетки, потом вошел к оленю и скрылся за дощатой загородкой. Зире не было видно, что он там делает, но слышала, как он ласково что-то приговаривает. Видно, этот человек любит животных. Он казался почти таким же разумным существом, как любой шимпанзе. Минут через пять сторож вышел из-за перегородки и стал поправлять лампы.
Проснулись Корнелиус и Мило. Зира повернулась к ним и сказала: -- Доброе утро.
Сторож резко обернулся: -- Кто здесь? -- испуганно спросил он. Ему никто не ответил и он торопливо зашагал по длинному коридору, недоуменно заглядывая в каждую клетку и бормоча что-то себе под нос.
-- Тише -- прошептал Корнелиус.
-- А я все-таки считаю, что это глупо -- упрямо сказала Зира, но голос понизила. -- Нам следует с ними поговорить.
Вернулся сторож. Он все еще растерянно покачивал головой. Несколько минут спустя дверь снова отворилась. Вошли двое людей, одетых в белые халаты. Мужчина был примерно шести футов ростом, с рыжеватыми каштановыми волосами. У него была квадратная челюсть и резкие черты лица. В сознании Зиры такие лица ассоциировались с наиболее агрессивными представителями породы людей. Женщина был намного ниже, глаза и волосы ее был темными. Солдаты, стоявшие у входа в лазарет, проводили ее заинтересованными взглядами. Наверное, они считали ее весьма привлекательной. Зира никогда не могла понять людских канонов красоты.
-- Доброе утро, доктор Диксон. -- сказал сторож.
-- Доброе, Джим. Познакомься, это мой новый ассистент, доктор Стефани Брэнтон. Стиви -- это Джим Хаскинс. Куда более сведущий звериный психолог, чем твой покорный слуга.
Люди еще долго болтали о чем-то между собой, в то время как солдаты втаскивали в коридор какие-то приборы, доски и экраны. Зира с интересом наблюдала за их действиями. Приборы были ей незнакомы, но сделаны они были прекрасно и она почувствовала укол зависти. Если бы у нее была возможность пользоваться столь же красивыми и добротно выполненными приборами в своих исследованиях...
Три обезьяны внимательно следили за тем, как люди устанавливали свою аппаратуру. Доктор Мило был встревожен -- что они собираются делать? Кто из них друг, а кто враг?
Вполне возможно, с горечью подумал он, что друзей здесь не окажется вовсе.
Глава 5
Доктор Льюис Диксон лениво наблюдал за тем, как устанавливают его приборы. По натуре он был человеком довольно уравновешенным и никто не мог бы сказать, что ему свойственно терзать себя бесполезными сомнениями и тревогами. Какой смысл изводить себя, пытаясь найти ответ на вопрос, каким образом могли эти шимпанзе очутиться в ракете полковника Тэйлора? Узнает он это, или их происхождение навсегда останется для него загадкой -- беспокойство по этому поводу все равно ничего не изменило бы и уж точно не принесло бы никакой пользы.
Он улыбнулся Стиви и она ответила ему радостной улыбкой. Она работала с ним всего три недели и они уже были почти влюблены друг в друга. И его уже начинали волновать вопросы, касающиеся флердоранжа и церемонии венчания. Льюис Диксон всегда клялся, что если он когда-нибудь и решит жениться, то только на такой женщине, которая не будет иметь отношения к его профессии. Конечно, общность интересов в браке необходима, но работать с женой на одной работе и обсуждать за обедом проблемы психической реактивности кроликов на внешние раздражители -- увольте!
Но появилась Стиви -- и все эти его твердые убеждения были немедленно поколеблены. Стиви же, которая до встречи с Льюисом придерживалась относительно брака примерно такого же мнения, тоже потерпела неудачу в борьбе с велениями сердца.
Стиви и Джим внесли несколько приборов в клетку.
-- Дамочка наша очень уж нос задирает, доложу я вам. Отпихнула меня вчера вечером, когда я ей банан предложил. Несильно, конечно -сообщил Джим.
-- Эй, будь осторожнее, Стиви -- окликнул Льюис.
-- Буду -- весело пообещала Стиви и улыбнулась. Льюису эта улыбка казалась очень милой. Хорошие зубы. Не придется много тратиться на счета дантиста.
Аппарат для тестирования был очень несложен. Низкий столик был разделен на две половины небольшим экраном, который можно было по желанию поднимать и опускать. Экспериментатор садился с одной стороны, исследуемый объект с другой. Пока Стиви и Джим устанавливали экран, Льюис, полузакрыв глаза, сквозь ресницы незаметно наблюдал за шимпанзе.
Что-то подобное им видеть уже приходилось, это точно. Льюис был в это совершенно уверен. И они нарочито игнорировали то, что делала Стефани. Льюис еще никогда не видел, чтобы шимпанзе вели себя так странно. Хоть и шимпов, носящих скафандры, я тоже никогда еще не видел, честно соз-- нался самому себе Льюис. И таких, которые таскали бы с собой чемодан со шмотками, тоже. Если, конечно, тот морской офицер ничего не присочинил.
-- Чтобы они смогли управиться с ракетой, их должны были очень хорошо выдрессировать -- сказал он вслух. -- Начнем сразу с тестов потруднее. Эти шимпы наверняка окажутся очень сообразительными.
-- Хорошо -- отозвалась Стефани.
-- Испытай вначале девочку -- посоветовал Льюис. -- Она все время на тебя смотрит. Я думаю, она хочет с тобой поиграть.
Джим подвел Зиру к экрану. Стефани опустила экран, открыв находящийся за ним на ее стороне стола кубик красного цвета. Потом она подняла экран и положила рядом с красным кубиком еще несколько предметов: красный конус, голубой кубик, зеленый шарик и так далее. Затем она снова опустила экран. Зира немедленно указала на красный кубик.