-- Было! -- Корнелиус с яростью взглянул на спросившего. -Достаточно для нас, чтобы мы успели спастись, когда стало ясно, что война неизбежна. Достаточно, чтобы восстановить космический корабль и приспособить все его оборудование, включая защитные скафандры к особенностям наших организмов. Достаточно для того, чтобы мы смогли благополучно приземлиться здесь, где он был убит в вашем зоопарке. Достаточно для того, чтобы мы теперь сидели перед вами, а вы могли вдоволь издеваться и подвергать нас оскорблениям. Вполне достаточно, я полагаю.
-- Пожалуйста. примите наши извинения -- торопливо произнес кардинал.
-- Мы не хотели оскорбить вас. Вы ведь понимаете наше изумление?
-- Думаю, да, -- сказал Корнелиус. -- Прошу прощения -- я просто потерял выдержку.
-- Примите и мои извинения, -- сказал Хасслейн. -- Но все же, Корнелиус, скажите, откуда вы? Неужели действительно никто из вас не знает этого? А доктор Мило?
-- Он знал, -- сказал Корнелиус. -- Он считал, что мы прибыли сюда из вашего... из вашего будущего.
Наступила тишина. Члены комиссии уставились друг на друга. Потом аудитория пришла в неистовство -- кто-то кричал, кто-то размахивал руками, кто-то свистел, так что председатель был вынужден долго призывать ее к порядку, стуча молотком по столу. Наконец установилось относительное спокойствие. Доктор Хартли посмотрел на Корнелиуса и сказал:
-- Сэр, что вы сказали, совершенно не имеет смысла.
-- Это единственное, что имеет смысл! -- Хасслейн, забывшись, даже хлопнул ладонью по стулу: -- Единственное!
Тут он спохватился, заметив, что все смотрят на него с изумлением и сказал:
-- Извините, пожалуйста. Извините.
-- Вы говорили о войне, -- раздался новый голос.
-- Сенатор Янки, -- представил Льюис. -- Комитет Военных Сил. Сенатор -- Корнелиус и Зира.
-- Да. Вы говорили что-то о войне. Между кем она шла? -повторил свой вопрос Янки.
Корнелиус вздохнул.
-- Между нашей армией -- всеми гориллами -- между гориллами и всеми, кто живет... хм, кто жил... или будет жить? Я все время путаюсь во временах. Между армией и населением тоннелей и пещер, расположенных на соседней территории.
-- И вы не знаете, кто они были? -- настаивал Янки.
-- Нет, сэр.
-- Кто выиграл эту войну? -- спросил Янки.
Прежде, чем Корнелиус успел ответить, снова вмешалась Зира:
-- Откуда, черт возьми, мы можем это знать? Шимпанзе -пацифисты. Мы оставались в своих домах. А могу теперь я спросить вас кое о чем? Понравилось бы вам сидеть на нашем месте, на цепи, страдая от жажды и жары под ослепительным светом этих проклятых ламп и смотреть, как вы пьете, не имея возможности утолить жажду?
-- Господи боже мой! -- воскликнул доктор Хартли. Он махнул рукой и два помощника поспешно поднесли шимпанзе графин с водой и два стакана. Те с жадностью сделали несколько глотков. Льюису и Стефани воды никто не предложил и Льюис подмигнул Стефани. Та подмигнула ему в ответ.
-- Так значит, вы не знаете, кто выиграл эту войну, -- продолжал настырно добиваться ответа сенатор Янки. -- У вас же должны были быть какие-нибудь доклады, отчеты, хоть какая-нибудь информация?
-- Нет, сэр, -- сказал Корнелиус, -- мы были ассистентами доктора Мило и помогали ему в работе по восстановлению космического корабля. Потом мы покинули Землю. Каким-то образом мы очутились здесь. Все.
-- Но вы можете как-то объяснить это? -- спросил Хасслейн.
-- Нет, сэр. По всей видимости у доктора Мило была своя теория, но он так и не объяснил нам ее. Я знаю только, что той ночью, перед своей смертью он чертил на полу нашей клетки какие-то математические символы и уравнения.
-- Где эти уравнения?! -- взвился Хасслейн. -- Доктор Диксон, они сохранились?
-- Нет, сэр.
Хасслейн удрученно опустился на стул. Потом поднял голову и раздраженно спросил:
-- Почему нет?
-- Потому, -- ответила вместо Льюиса Зира, -- потому что как ни странно, никто не позаботился выдать нам письменные принадлежности. Доктор Мило использовал вместо них палец и воду -- он писал на цементном полу. Насколько вы понимаете, такой вид письменности не очень долговечен.
-- А-а-а -- разочарованно протянул Хасслейн и погрузился в мрачное раздумье.
-- По поводу космического корабля, -- сказал сенатор Янки. -- Он совершил посадку в вашей стране. Что же случилось с его экипажем? С полковником Тэйлором и его людьми?
Зира и Корнелиус посмотрели друг на друга, потом снова на Янки.
-- Вы с ним встречались когда-нибудь?
Обезьяны снова обменялись быстрыми взглядами.
-- Нет, -- сказал Корнелиус твердо. -- Он солдат?
-- Он был офицером Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, астронавтом и героем, -- сказал Янки. -- И одной из целей работы нашей Комиссии является выяснение того, что с ним случилось.
-- Мы не знаем, -- сказала Зира. И беспомощно развела руками. -Мы мирные существа. Я -- психиатр, а мой муж -- историк, археолог. Мы ужасно устали. Мы старались помочь вам и ответить на все ваши вопросы, но сейчас -- не могли бы вы все-таки снять, наконец, с нас эти цепочки и дать нам немного отдохнуть? Прошу вас!
Зал замер и тут же разразился аплодисментами. Хартли не мог утихомирить их, пока Льюис и Стиви, улыбаясь, не расстегнули ошейники и не бросили их вместе с цепочками на пол.
Глава 9
-- Вы были великолепны! -- воскликнула Стифи и обняла Зиру. Обе они, весело смеясь, закружились в танце в лазаретном крыле ЛосАнжелесского зоопарка. Неожиданно Стиви остановилась и огляделась:
-- Прошу прощения, что вы еще здесь ...
-- По-моему, теперь это место не хуже многих, -- сказал Корнелиус. -- Спасибо вам за обстановку. Он указал на стулья и столы, которые стояли в клетке. В углу даже была небольшая плита. Дверь в клетку, в которой раньше сидела горилла, была открыта и в ней стояла спальная мебель. Корнелиус неторопливо подошел к телевизору и нажал на кнопку.
-- Я правильно с ним обращаюсь? -- спросил он.
-- Да. -- Льюис, насупившись, смотрел на экран телевизора -- шла программа новостей. Диктор местного телевидения говорил:
-- К сожалению, доктор Хасслейн не смог прокомментировать данное сообщение к этому выпуску, но он будет нашим гостем в следующем, которые мы полностью посвятим его выступлению. Продолжайте смотреть нашу программу. Большие Новости всегда с вами! А сейчас о спорте...
-- Эта кнопка предназначена и для выключения, да? -- спросил Корнелиус.
-- Я потом его снова включу -- мне хотелось бы послушать, что скажет доктор Хасслейн.
-- Нам тоже, -- сказал Льюис, продолжая стоять в дверях клетки. -Послушайте, а вы не хотите пригласить меня войти?
-- А? -- не понял Корнелиус.
-- Входите, входите, -- сообразила Зира. -- Не подумайте, что мы хотели быть невежливыми -- но это ведь все-таки ваш зоопарк. Мне как-то не приходило в голову считать эту клетку своим домом, извините...
-- Ладно, это вполне естественно, -- сказал Льюис и уселся на стул, уже не дожидаясь приглашения. Он ужасно устал, а у них, может, не было принято предлагать гостям присесть.
-- Присаживайтесь, -- сказал Корнелиус.
Льюис ухмыльнулся и они оба рассмеялись.
-- Они оба были просто великолепны, -- повторила Стефани. -Правда же, Лью?
-- Конечно, дорогая, -- согласился Диксон, но в голосе его вдруг послышались тревожные нотки. -- Просто сказочно. Но был момент, когда мне...
-- Да, -- сказала Зира. -- Мне тоже.
-- Ладно, давайте не будем сейчас об этом вспоминать, -- бодро сказал Корнелиус. -- Вы вчера варили нам замечательный напиток -кофе. Я бы не отказался выпить чашечку. Я видел, как Стиви готовит его -- по-моему, я уже понял, как это делается.
Он подошел к плитке и начал грохотать кофейником, ситечком, чашками, блюдцами, производя неимоверный шум, который обычно сопровождает действия большинства встающих к плите мужчин.
-- Он знает, -- сказала Зира. -- Тут ничего уже не поделаешь, Корнелиус, он знает. Он все понял и не поверил нам. Я видела это по его глазам.
-- Дорогая, -- сказал Корнелиус. -- Может не стоит говорить об этом?
-- Уверена, что стоит, -- сказала Зира. -- Но только с этими людьми. С нашими... с нашими врачами. Конфиденциально. Строго конфиденциально. Только между нами.
-- Это ведь останется между нами, доктор Диксон? -- обратилась она к Льюису.
-- Да, -- ответил он. -- Конечно, между нами.
-- Почему вы не хотите быть откровенными со всеми? -- спросила Стиви. -- С Комиссией?
Корнелиус тяжело вздохнул.
-- Я бы этого очень хотел. Правда. Но... но я боюсь говорить об этом даже с вами.
-- И все-таки, мы должны рассказать им, -- сказала Зира. -Садитесь, Стиви. Корнелиус, да прекрати же ты, наконец, колдовать над своим кофейником, иди к нам. Мы должны поговорить с ними, пока у нас есть такая возможность.
-- Я готов, -- Корнелиус присоединился к остальным. Теперь двое людей сидели на диванчике напротив двух шимпанзе. Все четверо были одеты в белые лабораторные халаты. Недурное зрелище для зоопарка, подумал Льюис. Хаскинс был бы в шоке.
-- Но почему вы не стали разговаривать об этом с Комиссией? -снова спросила Стиви.
-- Потому что правда очень часто вредит невинным, -- сказала Зира. -- А я хочу жить. У меня есть очень серьезный повод хотеть выжить. Хотя бы еще несколько недель я должна жить. И все, о чем мы будем говорить должно остаться в секрете, доктор.
-- Продолжайте, -- сказал Льюис.
-- Нет. Корнелиус, скажи ты.
-- Мы знали полковника Тэйлора, -- начал Корнелиус. -- Хотя когда мы обнаружили его корабль, он действительно был пуст. Но еще до этого мы встретили на берегу его экипаж. Мы полюбили полковника.
-- Но, -- недоуменно спросила Стиви, -- что дурного случилось бы, если бы об этом узнала Комиссия? Что...
-- Ш-ш-ш, -- сказал Льюис и приложил палец к губам.
-- Пожалуйста, продолжайте, профессор Корнелиус.
-- Наши взаимоотношения с полковником Тэйлором были необычны для нашего времени, -- сказал Корнелиус. -- У нас обезьяны не любят -- очень не любят -- людей. Они охотятся на них для развлечения, точно так же, как вы охотитесь на зверей. И они, так же, как вы не всегда сразу убивают свою добычу.
-- Боже милостивый! -- воскликнул Льюис. -- Шимпанзе тоже?
Зира кивнула.
-- Мы не охотимся, но мы используем людей, как мертвых, так и живых, для экспериментальных исследований. Подопытные животные, анатомические исследования, изучение рефлексов, опробование новых лекарственных препаратов и все в этом роде.
-- Ох, Господи! -- Стиви с трудом сглотнула. -- Это же ужасно!
-- Да, -- кивнул Льюис. -- Но мы с тобой делаем то же самое с животными. Как ученый, я понимаю, что поскольку в вашем времени люди представляют собой неразумных и бессловесных тварей, то...
-- И мы действительно так и думали, пока не повстречались с полковником Тэйлором. Он был первым говорящим человеком, которого мы узнали.
-- Я думаю, -- медленно произнес Льюис, -- я думаю, что вы были правы, не сказав об этом Комиссии. Что случилось с полковником Тэйлором потом?
-- В ответе на этот вопрос -- вторая причина, по которой мы не хотели никому говорить о том, что мы его знали, -- сказал Корнелиус.
-- Да, -- добавила Зира. -- Они стали бы спрашивать, что с ним случилось, жив ли он.
-- А он мертв, да? -- решительно закончил за нее Льюис. Он помолчал немного и глубоко вздохнул. -- Вы знаете, я ведь был знаком с ним. Правда не очень близко. Однажды мне довелось работать вместе с ним... Вы точно знаете, что он умер, да?
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Выйдя на орбиту, мы увидели внизу Землю. А потом на наших глазах она была разрушена.
Стиви открыла рот, потом подняла глаза на Зиру:
-- Что вы имеете в виду, говоря что Земля разрушилась?
-- Именно это, -- ответила Зира. -- Была вспышка и взрыв.
-- И полковник Тэйлор находился там, внизу? -- спросил Льюис.
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Он... Он не мог полететь с нами.
-- Но все-таки, что вы имели в виду, говоря, что Земля разрушилась? -- настойчиво продолжала добиваться ответа Стиви. Она все еще не понимала.
Корнелиус вздохнул:
-- Именно это. Гориллы хотели завладеть оружием. Тем, которое осталось с давних времен. Мило считал, что если оно будет пущено в ход, Земля погибнет. Очевидно, кто-то сделал это.
-- Вся Земля, -- сказал Льюис. Казалось он не слышит того, что произносят его губы.
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Вся Земля. Теперь, я думаю, вы понимаете, почему мы не были до конца откровенны с вашей Комиссией.
-- Мне и сейчас это не очень нравится, -- сказала Зира. Я не выношу обмана. И я не знаю, что нам теперь делать.
Льюис пожал плечами.
-- Время доктора Хасслейна.
Он встал и включил телевизор.
-- А теперь Большие Новости представляют доктора Хасслейна, -провозгласил диктор. -- Доктор Хасслейн -- главный советник президента по науке и сведущие люди называют его самым влиятельным ученым нации. На экране появились лица Корнелиуса и Зиры, сидящих посередине огромной сцены.
-- Насколько стало известно обозревателям Больших Новостей, в настоящий момент вся нация взволнована известием о говорящих шимпанзе. Эти две обезьяны потрясли нашего корреспондента, который присутствовал на первом заседании Комиссии, и я уверен, что все, кто находился в том зале, были потрясены ничуть не меньше. Они отвечали на вопросы, отпускали шуточки и в буквальном смысле слова говорили и думали ничуть не хуже, чем любой человек. А может, даже и лучше некоторых из них. Расскажите нам о своих впечатлениях, доктор Хасслейн.
Оператор перевел камеру и вместо изображений Корнелиуса и Зиры на экране появилось лицо Хасслейна и его знаменитые очки в стальной оправе. Контраст был поразительным.
-- Да. Несмотря на то, что некоторые члены Комиссии испытывали по этому поводу значительные сомнения, мне кажется, что здесь не может быть двух мнений. Эти шимпанзе безусловно являются разумными и высокоразвитыми существами, какие бы определения мы не избрали для понятия --разум--.
-- И что вы об этом думаете, доктор Хасслейн? -- Ведущий наклонился вперед и вперил в собеседника тонкий и понимающеинтеллигентный взгляд, так хорошо знакомый миллионам зрителей шестичасового выпуска Больших Новостей: -- Какие чувства это вызывает у вас, доктор Хасслейн?
-- Я боюсь, -- твердо сказал Хасслейн.
-- Чего вы боитесь?
Хасслейн пожал плечами.
-- Любая информация, которая разрушает все наши представления о мире, та информация, которая опровергает факты, испокон веку считающиеся неоспоримой научной истиной -- пугает, разве не так? -спокойно ответил Хасслейн и улыбнулся, как бы извиняясь перед зрителями за то, что он вынужден давать объяснения, когда все и так очевидно.
-- А как вы думаете, означает ли это, что у других обезьян есть потенциальная возможность стать разумными?
Хасслейн снова пожал плечами.
-- Не думаю, -- сказал он. -- Наши ученые очень тщательно изучали обезьян и я полагаю, что границы возможностей этих животных к развитию интеллекта определены к настоящему моменту довольно четко. Например, детеныши обезьян воспитывались в условиях, абсолютно идентичных тем, в которых растут человеческие дети. В одном из таких экспериментов, возможно вы даже слышали об этом, родившиеся в один день детеныш шимпанзе и дочь ученых-зоологов воспитывались вместе с родителями ребенка, относясь к ним, как к родным сестрам и не делая между ними абсолютно никакого различия. И тем не менее через несколько лет шимпанзе так и не умела говорить и ее развитие ни в какое сравнение не шло с развитием ее подруги. Нет, я склонен думать, что эти две обезьяны относятся к совершенно иному, генетически отличному роду. Совершенно иному.
-- Понятно -- ведущий улыбнулся зрителям, чтобы напомнить им, кто из двоих собеседников был истиной звездой программы. -- А теперь, доктор Хасслейн, я бы хотел вам задать еще один вопрос. Когда вы спросили мужчину-шимпанзе, откуда они попали к нам, он ответил --Из вашего будущего--. Вы верите в это?
-- Безусловно. Это единственно возможное объяснение -- ответил Хасслейн. Он неожиданно наклонился вперед и внимательно посмотрел прямо в камеру так, что обезьянам, напряженно глядевшим в экран, показалось, что он вошел в комнату.
-- Он... Он пугает меня, -- сказала Зира.
-- Он это умеет, -- сказал ей Льюис. -- И все же вы должны справиться с ним. Конечно, формально решение вопроса зависит от Комиссии. Возможно она и сумеет попридержать его, если он задумает что-нибудь слишком дурное. Но президент слушается Хасслейна. Винить его, я имею в виду президента, за это не стоит. Хасслейн великолепен и у него талант объяснять сложные вещи нашим не слишком образованным правителям. Помните, вам нужно справиться с ним.
-- Ш-ш-ш -- сказала Стиви, приложив палец к губам и довольно усмехнувшись -- она ждала этого повода с тех самых пор, как Льюис на нее шикнул.
-- Я боюсь, доктор Хасслейн -- говорил в этот момент ведущий, -что не вполне понимаю, что этим хотели сказать наши удивительные обезьянки. Каким образом могут они быть из нашего будущего? Разве путешествия по времени на самом деле возможны?
Хасслейн тонко улыбнулся. -- Вряд ли объяснение может быть простым, Вальтер. Даже я не могу сказать, что я понимаю природу и свойства времени. А я написал о нем множество статей и исследований, основанных на математическом подходе. Возможно, что человек вообще никогда до конца не сможет понять этого. Это может сделать лишь Господь Бог. Но, может быть, я смогу дать вам иллюстрацию тому, что я для себя определяю, как --бесконечное повторение-- и что представляет, по моему мнению, суть того, что из себя представляет эта загадочная субстанция -- время.
Ведущий испуганно замахал руками, но Хасслейн с улыбкой остановил его:
-Это не так уж сложно, Вальтер, -- сказал он. -- Вы помните Соляную Коробку Мортона? На коробке стоит маленькая девочка, которая держит в руках коробку с мортоновской солью. На е е коробке тоже стоит маленькая девочка, которая тоже держит в руках коробку с солью Мортона. И так дальше, пока, наконец, не станет уже технически невозможно вырезать детальное изображение картинки в картинке -картинки в картинке -- картинки -- в картинке...
-- Ну, конечно -- сказал ведущий. Он проницательно взглянул на Хасслейна, потом перевел взгляд на своих зрителей и этот взгляд сказал им: -- Как вы думаете, этот парень сам-то понимает, о чем он тут толкует?
-- То же самое относится и к Коробке Овса Квакера -- сказал Хасслейн. -- На этой коробке стоит человек, который держит в руках коробку с Овсом Квакера, и так далее. А теперь давайте рассмотрим это с другой стороны. Давайте представим себе пейзаж, нарисованный на холсте. Чтобы картина была реальной, художник обязан поместить в свою картину самого себя, вы согласны со мной? Ведь в противоположном случае в картине будет чего-то не хватать, что-то окажется пропущенным, не так ли?
-- Почему же? А-а... Ну, конечно.
Хасслейн улыбнулся. -- Прекрасно. Но само собой разумеется, эта вторая картина, чтобы быть реалистическим изображением действительности, обязана содержать в себе и фигуру нарисованного автора, верно? А та, в свою очередь, портрет рисующего художника -- а та -- рисующего художника. А эта, последняя -- в ней опять чего-то не хватает, правда? Она должна повторить предыдущую снова, снова и снова повторять предыдущую -- и так до бесконечности...
-- Но она никогда не будет закончена!-- воскликнул ведущий.
-- Возможно, -- сказал Хасслейн. -- Но для того, чтобы понять время, вы должны представить себя на месте художника, который делает бесконечную серию таких рисунков, пока не достигнет полного реализма в своем изображении действительности. Это я и называю --Бесконечным повторением--.
-- От этого вполне можно спятить, -- сказал ведущий.
Хасслейн пожал плечами. -- Возможно. Однако давайте теперь представим, что нам удалось создать последовательность --Бесконечных повторений-- и что мы одновременно являемся и участником картины и ее автором. И теперь давайте снова вернемся ко времени.
-- И что мы увидим? -- с ошалелым видом спросил Вальтер
-- Скорее всего мы увидим это как бесконечную последовательность параллельно идущих событий, которые, однако, не всегда строго параллельны. Авторы научно-фантастических романов иногда называют это --веерообразным-- временем -- из одной точки -из точки сегодня тянется вперед бесчисленное множество альтернативных путей в завтра. Некоторые из них потом сливаются в один, но некоторые проводят к совершенно различным завтра, послезавтра, и так далее. Таким образом, мы с вами приходим к возможности существования разных будущих, которые появятся или навсегда останутся невостребованными в зависимости от того, какой из путей выберете вы сегодня. В одном из этих будущих вы выйдете из этого здания в восемь пятнадцать, как раз, чтобы успеть попасть под автомобиль, выехавший из гаража в восемь двенадцать.
-- Не думаю, что мне нравится это будущее -- сказал ведущий и нервно засмеялся.
-- Да, но в другом, альтернативном будущем вы можете выйти отсюда в восемь шестнадцать и остаться целым и невредимым -- сказал Хасслейн. -- Или тот автомобиль не успеет выехать из гаража в восемь двенадцать, потому что его водителю кто-нибудь позвонит по телефону. И что очень важно, все эти будущие совершенно равноправны по своей возможности наступить и стать реальностью.
-- Но мы-то не можем испытать на себе больше, чем одно из них, не так ли, доктор Хасслейн? -- Спросил Вальтер, с которого слетел весь его лоск, самодовольное выражение его лица сменилось растерянностью.
-- Разумеется, -- сказал Хасслейн. -- И тем не менее, любое из них может быть реальным для воображаемого наблюдателя, который достиг --Бесконечного повторения--. Поэтому я вовсе не считаю таким уж невероятным предположение, что эти обезьяны прибыли к нам сюда из одного из альтернативных будущих нашей с вами планеты. Для них, этих обезьян, это будущее вполне реально. Но я хочу особенно подчеркнуть следующее: то, что я сказал, вовсе не означает, что э т о будущее обязательно должно стать реальностью для н а с . Возможно, что мы будем делать в нашем настоящем.
-- Спасибо, доктор Хасслейн, за очень интересный рассказ. -поспешно поблагодарил Вальтер. -- Мы чуть позже вернемся к этой теме, а сейчас будет очень важное сообщение.
-- Я бы многое отдала, чтобы здесь был доктор Мило. Он бы мог объяснить нам все это -- сказала Зира и печально обвела глазами клетку.
На экране запрыгала красотка, вся увешанная пальмовыми листьями и закричала:
-- Я -- веселый Бананчик, я -- спелый Бананчик, я пришел вам сказать, что меня нужно заворачивать только в бумагу фирмы...
Корнелиус вскочил и выключил звук.
-- Этого нам только и не хватало, -- мрачно сказала Зира.
-- Да уж, звучит не очень уместно, -- согласился Льюис.
-- Хотя они и так против обыкновения довольно долго не встревали со своей дурацкой рекламой.
Корнелиус взял со стола гроздь винограда. -- Поешь немного, дорогая, -- сказал он. Он оторвал Зире большую кисть, остальное передал Льюису и Стиви. Они молча поглощали виноград, пока не закончился показ рекламы. Корнелиус включил громкость.
-- Продолжаем выпуск Больших Новостей. Завершая рассказ об удивительных вещах, которые мы обсуждали с доктором Хасслейном, -бодро сказал оправившийся за это время от потрясения Вальтер, -- я с восторгом аплодирую решению президента перевести их из зоопарка Лос-Анжелеса в гостиницу. Они не представляют для нас никакой опасности, и, я уверен в этом, станут нашими добрыми друзьями.
Следующее -- совершенно невероятное происшествие -криминалисты потрясены тем, что в Банке Займов и Сбережений ЛосАнжелеса вот уже в третий раз произошло крупное...
Льюис выключил телевизор. -- Поздравляю -- сказал он. -Поздравляю.
Зира и Корнелиус улыбнулись ему счастливой улыбкой.
-- Пожалуй, мы не будем сожалеть об этом переезде, -- сказал Корнелиус. Он обвел глазами клетку, взгляд его на мгновение задержался на том месте, где погиб Мило. -- Мы ни о чем не будем сожалеть.
Глава 10
Следующая неделя была для Льюиса Диксона совершенно изнурительной. Во-первых, пришлось вынести помпезную и шумную, с почетным эскортом перебазировку в отель --Беверли Хиллз--. Бравые военные моряки сгоряча заперли мыслящих обезьян в звериной клетке зоопарка и теперь, когда вся страна с дружелюбным интересом следила за судьбой этих странных пришельцев, адмирал хотел скорее загладить свою вину, чтобы все поскорее забыли об этом конфузе.
Он уговорил одного из своих друзей -- адмирала в отставке приехать за шимпанзе в зоопарк на своем роскошном --мерседесе--, за рулем которого восседал шофер в парадном мундире. Муниципалитет города Лос-Анжелеса обеспечил мотоциклетный эскорт. Военноморские Силы обеспечили мускулистую охрану. Общественность обеспечила толпу зрителей.
В тот день, когда шимпанзе должны были покинуть свое временное пристанище, зоопарк Лос-Анжелеса чуть ли не втрое увеличил свою выручку, больше того -- весь Гриффин-парк и прилегающие к нему дороги были заполнены зеваками. Что касается бульвара Лос-Фелиц, проехать по нему было совершенно невозможно из-за запрудивших его толп все тех же зевак. Поэтому --Мерседес-- вместе со своим почетным эскортом вынужден был направиться в объезд, мимо Форест Лон, вниз, по бульвару Вентура, а потом снова вверх до Лорел Каньон. Эти улицы выглядели вполне прилично, но тоже лишь до того момента, когда по ним проехали знаменитые гости. После этого и они практически сразу были заполнены народом. Людские потоки буквально смыкались за бампером автомобиля, так что Диксон и его спутники оказались во главе процессии длиной, по меньшей мере, миль в пять и стали причиной самой грандиозной пробки в истории Лос-Анжелеса.
Обстановка в отеле была не многим лучше. Конечно -- ведь обезьянам никогда еще не приходилось иметь дело ни с эскалаторами, ни с лифтами, ни с автоматически открывающимися дверями. Все это приводило их в замешательство, так же, как и швейцары с их расшитыми золотом ливреями и прочими атрибутами, соответствующими их высокому положению.
-- Пожалуйста. примите наши извинения -- торопливо произнес кардинал.
-- Мы не хотели оскорбить вас. Вы ведь понимаете наше изумление?
-- Думаю, да, -- сказал Корнелиус. -- Прошу прощения -- я просто потерял выдержку.
-- Примите и мои извинения, -- сказал Хасслейн. -- Но все же, Корнелиус, скажите, откуда вы? Неужели действительно никто из вас не знает этого? А доктор Мило?
-- Он знал, -- сказал Корнелиус. -- Он считал, что мы прибыли сюда из вашего... из вашего будущего.
Наступила тишина. Члены комиссии уставились друг на друга. Потом аудитория пришла в неистовство -- кто-то кричал, кто-то размахивал руками, кто-то свистел, так что председатель был вынужден долго призывать ее к порядку, стуча молотком по столу. Наконец установилось относительное спокойствие. Доктор Хартли посмотрел на Корнелиуса и сказал:
-- Сэр, что вы сказали, совершенно не имеет смысла.
-- Это единственное, что имеет смысл! -- Хасслейн, забывшись, даже хлопнул ладонью по стулу: -- Единственное!
Тут он спохватился, заметив, что все смотрят на него с изумлением и сказал:
-- Извините, пожалуйста. Извините.
-- Вы говорили о войне, -- раздался новый голос.
-- Сенатор Янки, -- представил Льюис. -- Комитет Военных Сил. Сенатор -- Корнелиус и Зира.
-- Да. Вы говорили что-то о войне. Между кем она шла? -повторил свой вопрос Янки.
Корнелиус вздохнул.
-- Между нашей армией -- всеми гориллами -- между гориллами и всеми, кто живет... хм, кто жил... или будет жить? Я все время путаюсь во временах. Между армией и населением тоннелей и пещер, расположенных на соседней территории.
-- И вы не знаете, кто они были? -- настаивал Янки.
-- Нет, сэр.
-- Кто выиграл эту войну? -- спросил Янки.
Прежде, чем Корнелиус успел ответить, снова вмешалась Зира:
-- Откуда, черт возьми, мы можем это знать? Шимпанзе -пацифисты. Мы оставались в своих домах. А могу теперь я спросить вас кое о чем? Понравилось бы вам сидеть на нашем месте, на цепи, страдая от жажды и жары под ослепительным светом этих проклятых ламп и смотреть, как вы пьете, не имея возможности утолить жажду?
-- Господи боже мой! -- воскликнул доктор Хартли. Он махнул рукой и два помощника поспешно поднесли шимпанзе графин с водой и два стакана. Те с жадностью сделали несколько глотков. Льюису и Стефани воды никто не предложил и Льюис подмигнул Стефани. Та подмигнула ему в ответ.
-- Так значит, вы не знаете, кто выиграл эту войну, -- продолжал настырно добиваться ответа сенатор Янки. -- У вас же должны были быть какие-нибудь доклады, отчеты, хоть какая-нибудь информация?
-- Нет, сэр, -- сказал Корнелиус, -- мы были ассистентами доктора Мило и помогали ему в работе по восстановлению космического корабля. Потом мы покинули Землю. Каким-то образом мы очутились здесь. Все.
-- Но вы можете как-то объяснить это? -- спросил Хасслейн.
-- Нет, сэр. По всей видимости у доктора Мило была своя теория, но он так и не объяснил нам ее. Я знаю только, что той ночью, перед своей смертью он чертил на полу нашей клетки какие-то математические символы и уравнения.
-- Где эти уравнения?! -- взвился Хасслейн. -- Доктор Диксон, они сохранились?
-- Нет, сэр.
Хасслейн удрученно опустился на стул. Потом поднял голову и раздраженно спросил:
-- Почему нет?
-- Потому, -- ответила вместо Льюиса Зира, -- потому что как ни странно, никто не позаботился выдать нам письменные принадлежности. Доктор Мило использовал вместо них палец и воду -- он писал на цементном полу. Насколько вы понимаете, такой вид письменности не очень долговечен.
-- А-а-а -- разочарованно протянул Хасслейн и погрузился в мрачное раздумье.
-- По поводу космического корабля, -- сказал сенатор Янки. -- Он совершил посадку в вашей стране. Что же случилось с его экипажем? С полковником Тэйлором и его людьми?
Зира и Корнелиус посмотрели друг на друга, потом снова на Янки.
-- Вы с ним встречались когда-нибудь?
Обезьяны снова обменялись быстрыми взглядами.
-- Нет, -- сказал Корнелиус твердо. -- Он солдат?
-- Он был офицером Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, астронавтом и героем, -- сказал Янки. -- И одной из целей работы нашей Комиссии является выяснение того, что с ним случилось.
-- Мы не знаем, -- сказала Зира. И беспомощно развела руками. -Мы мирные существа. Я -- психиатр, а мой муж -- историк, археолог. Мы ужасно устали. Мы старались помочь вам и ответить на все ваши вопросы, но сейчас -- не могли бы вы все-таки снять, наконец, с нас эти цепочки и дать нам немного отдохнуть? Прошу вас!
Зал замер и тут же разразился аплодисментами. Хартли не мог утихомирить их, пока Льюис и Стиви, улыбаясь, не расстегнули ошейники и не бросили их вместе с цепочками на пол.
Глава 9
-- Вы были великолепны! -- воскликнула Стифи и обняла Зиру. Обе они, весело смеясь, закружились в танце в лазаретном крыле ЛосАнжелесского зоопарка. Неожиданно Стиви остановилась и огляделась:
-- Прошу прощения, что вы еще здесь ...
-- По-моему, теперь это место не хуже многих, -- сказал Корнелиус. -- Спасибо вам за обстановку. Он указал на стулья и столы, которые стояли в клетке. В углу даже была небольшая плита. Дверь в клетку, в которой раньше сидела горилла, была открыта и в ней стояла спальная мебель. Корнелиус неторопливо подошел к телевизору и нажал на кнопку.
-- Я правильно с ним обращаюсь? -- спросил он.
-- Да. -- Льюис, насупившись, смотрел на экран телевизора -- шла программа новостей. Диктор местного телевидения говорил:
-- К сожалению, доктор Хасслейн не смог прокомментировать данное сообщение к этому выпуску, но он будет нашим гостем в следующем, которые мы полностью посвятим его выступлению. Продолжайте смотреть нашу программу. Большие Новости всегда с вами! А сейчас о спорте...
-- Эта кнопка предназначена и для выключения, да? -- спросил Корнелиус.
-- Я потом его снова включу -- мне хотелось бы послушать, что скажет доктор Хасслейн.
-- Нам тоже, -- сказал Льюис, продолжая стоять в дверях клетки. -Послушайте, а вы не хотите пригласить меня войти?
-- А? -- не понял Корнелиус.
-- Входите, входите, -- сообразила Зира. -- Не подумайте, что мы хотели быть невежливыми -- но это ведь все-таки ваш зоопарк. Мне как-то не приходило в голову считать эту клетку своим домом, извините...
-- Ладно, это вполне естественно, -- сказал Льюис и уселся на стул, уже не дожидаясь приглашения. Он ужасно устал, а у них, может, не было принято предлагать гостям присесть.
-- Присаживайтесь, -- сказал Корнелиус.
Льюис ухмыльнулся и они оба рассмеялись.
-- Они оба были просто великолепны, -- повторила Стефани. -Правда же, Лью?
-- Конечно, дорогая, -- согласился Диксон, но в голосе его вдруг послышались тревожные нотки. -- Просто сказочно. Но был момент, когда мне...
-- Да, -- сказала Зира. -- Мне тоже.
-- Ладно, давайте не будем сейчас об этом вспоминать, -- бодро сказал Корнелиус. -- Вы вчера варили нам замечательный напиток -кофе. Я бы не отказался выпить чашечку. Я видел, как Стиви готовит его -- по-моему, я уже понял, как это делается.
Он подошел к плитке и начал грохотать кофейником, ситечком, чашками, блюдцами, производя неимоверный шум, который обычно сопровождает действия большинства встающих к плите мужчин.
-- Он знает, -- сказала Зира. -- Тут ничего уже не поделаешь, Корнелиус, он знает. Он все понял и не поверил нам. Я видела это по его глазам.
-- Дорогая, -- сказал Корнелиус. -- Может не стоит говорить об этом?
-- Уверена, что стоит, -- сказала Зира. -- Но только с этими людьми. С нашими... с нашими врачами. Конфиденциально. Строго конфиденциально. Только между нами.
-- Это ведь останется между нами, доктор Диксон? -- обратилась она к Льюису.
-- Да, -- ответил он. -- Конечно, между нами.
-- Почему вы не хотите быть откровенными со всеми? -- спросила Стиви. -- С Комиссией?
Корнелиус тяжело вздохнул.
-- Я бы этого очень хотел. Правда. Но... но я боюсь говорить об этом даже с вами.
-- И все-таки, мы должны рассказать им, -- сказала Зира. -Садитесь, Стиви. Корнелиус, да прекрати же ты, наконец, колдовать над своим кофейником, иди к нам. Мы должны поговорить с ними, пока у нас есть такая возможность.
-- Я готов, -- Корнелиус присоединился к остальным. Теперь двое людей сидели на диванчике напротив двух шимпанзе. Все четверо были одеты в белые лабораторные халаты. Недурное зрелище для зоопарка, подумал Льюис. Хаскинс был бы в шоке.
-- Но почему вы не стали разговаривать об этом с Комиссией? -снова спросила Стиви.
-- Потому что правда очень часто вредит невинным, -- сказала Зира. -- А я хочу жить. У меня есть очень серьезный повод хотеть выжить. Хотя бы еще несколько недель я должна жить. И все, о чем мы будем говорить должно остаться в секрете, доктор.
-- Продолжайте, -- сказал Льюис.
-- Нет. Корнелиус, скажи ты.
-- Мы знали полковника Тэйлора, -- начал Корнелиус. -- Хотя когда мы обнаружили его корабль, он действительно был пуст. Но еще до этого мы встретили на берегу его экипаж. Мы полюбили полковника.
-- Но, -- недоуменно спросила Стиви, -- что дурного случилось бы, если бы об этом узнала Комиссия? Что...
-- Ш-ш-ш, -- сказал Льюис и приложил палец к губам.
-- Пожалуйста, продолжайте, профессор Корнелиус.
-- Наши взаимоотношения с полковником Тэйлором были необычны для нашего времени, -- сказал Корнелиус. -- У нас обезьяны не любят -- очень не любят -- людей. Они охотятся на них для развлечения, точно так же, как вы охотитесь на зверей. И они, так же, как вы не всегда сразу убивают свою добычу.
-- Боже милостивый! -- воскликнул Льюис. -- Шимпанзе тоже?
Зира кивнула.
-- Мы не охотимся, но мы используем людей, как мертвых, так и живых, для экспериментальных исследований. Подопытные животные, анатомические исследования, изучение рефлексов, опробование новых лекарственных препаратов и все в этом роде.
-- Ох, Господи! -- Стиви с трудом сглотнула. -- Это же ужасно!
-- Да, -- кивнул Льюис. -- Но мы с тобой делаем то же самое с животными. Как ученый, я понимаю, что поскольку в вашем времени люди представляют собой неразумных и бессловесных тварей, то...
-- И мы действительно так и думали, пока не повстречались с полковником Тэйлором. Он был первым говорящим человеком, которого мы узнали.
-- Я думаю, -- медленно произнес Льюис, -- я думаю, что вы были правы, не сказав об этом Комиссии. Что случилось с полковником Тэйлором потом?
-- В ответе на этот вопрос -- вторая причина, по которой мы не хотели никому говорить о том, что мы его знали, -- сказал Корнелиус.
-- Да, -- добавила Зира. -- Они стали бы спрашивать, что с ним случилось, жив ли он.
-- А он мертв, да? -- решительно закончил за нее Льюис. Он помолчал немного и глубоко вздохнул. -- Вы знаете, я ведь был знаком с ним. Правда не очень близко. Однажды мне довелось работать вместе с ним... Вы точно знаете, что он умер, да?
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Выйдя на орбиту, мы увидели внизу Землю. А потом на наших глазах она была разрушена.
Стиви открыла рот, потом подняла глаза на Зиру:
-- Что вы имеете в виду, говоря что Земля разрушилась?
-- Именно это, -- ответила Зира. -- Была вспышка и взрыв.
-- И полковник Тэйлор находился там, внизу? -- спросил Льюис.
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Он... Он не мог полететь с нами.
-- Но все-таки, что вы имели в виду, говоря, что Земля разрушилась? -- настойчиво продолжала добиваться ответа Стиви. Она все еще не понимала.
Корнелиус вздохнул:
-- Именно это. Гориллы хотели завладеть оружием. Тем, которое осталось с давних времен. Мило считал, что если оно будет пущено в ход, Земля погибнет. Очевидно, кто-то сделал это.
-- Вся Земля, -- сказал Льюис. Казалось он не слышит того, что произносят его губы.
-- Да, -- ответил Корнелиус. -- Вся Земля. Теперь, я думаю, вы понимаете, почему мы не были до конца откровенны с вашей Комиссией.
-- Мне и сейчас это не очень нравится, -- сказала Зира. Я не выношу обмана. И я не знаю, что нам теперь делать.
Льюис пожал плечами.
-- Время доктора Хасслейна.
Он встал и включил телевизор.
-- А теперь Большие Новости представляют доктора Хасслейна, -провозгласил диктор. -- Доктор Хасслейн -- главный советник президента по науке и сведущие люди называют его самым влиятельным ученым нации. На экране появились лица Корнелиуса и Зиры, сидящих посередине огромной сцены.
-- Насколько стало известно обозревателям Больших Новостей, в настоящий момент вся нация взволнована известием о говорящих шимпанзе. Эти две обезьяны потрясли нашего корреспондента, который присутствовал на первом заседании Комиссии, и я уверен, что все, кто находился в том зале, были потрясены ничуть не меньше. Они отвечали на вопросы, отпускали шуточки и в буквальном смысле слова говорили и думали ничуть не хуже, чем любой человек. А может, даже и лучше некоторых из них. Расскажите нам о своих впечатлениях, доктор Хасслейн.
Оператор перевел камеру и вместо изображений Корнелиуса и Зиры на экране появилось лицо Хасслейна и его знаменитые очки в стальной оправе. Контраст был поразительным.
-- Да. Несмотря на то, что некоторые члены Комиссии испытывали по этому поводу значительные сомнения, мне кажется, что здесь не может быть двух мнений. Эти шимпанзе безусловно являются разумными и высокоразвитыми существами, какие бы определения мы не избрали для понятия --разум--.
-- И что вы об этом думаете, доктор Хасслейн? -- Ведущий наклонился вперед и вперил в собеседника тонкий и понимающеинтеллигентный взгляд, так хорошо знакомый миллионам зрителей шестичасового выпуска Больших Новостей: -- Какие чувства это вызывает у вас, доктор Хасслейн?
-- Я боюсь, -- твердо сказал Хасслейн.
-- Чего вы боитесь?
Хасслейн пожал плечами.
-- Любая информация, которая разрушает все наши представления о мире, та информация, которая опровергает факты, испокон веку считающиеся неоспоримой научной истиной -- пугает, разве не так? -спокойно ответил Хасслейн и улыбнулся, как бы извиняясь перед зрителями за то, что он вынужден давать объяснения, когда все и так очевидно.
-- А как вы думаете, означает ли это, что у других обезьян есть потенциальная возможность стать разумными?
Хасслейн снова пожал плечами.
-- Не думаю, -- сказал он. -- Наши ученые очень тщательно изучали обезьян и я полагаю, что границы возможностей этих животных к развитию интеллекта определены к настоящему моменту довольно четко. Например, детеныши обезьян воспитывались в условиях, абсолютно идентичных тем, в которых растут человеческие дети. В одном из таких экспериментов, возможно вы даже слышали об этом, родившиеся в один день детеныш шимпанзе и дочь ученых-зоологов воспитывались вместе с родителями ребенка, относясь к ним, как к родным сестрам и не делая между ними абсолютно никакого различия. И тем не менее через несколько лет шимпанзе так и не умела говорить и ее развитие ни в какое сравнение не шло с развитием ее подруги. Нет, я склонен думать, что эти две обезьяны относятся к совершенно иному, генетически отличному роду. Совершенно иному.
-- Понятно -- ведущий улыбнулся зрителям, чтобы напомнить им, кто из двоих собеседников был истиной звездой программы. -- А теперь, доктор Хасслейн, я бы хотел вам задать еще один вопрос. Когда вы спросили мужчину-шимпанзе, откуда они попали к нам, он ответил --Из вашего будущего--. Вы верите в это?
-- Безусловно. Это единственно возможное объяснение -- ответил Хасслейн. Он неожиданно наклонился вперед и внимательно посмотрел прямо в камеру так, что обезьянам, напряженно глядевшим в экран, показалось, что он вошел в комнату.
-- Он... Он пугает меня, -- сказала Зира.
-- Он это умеет, -- сказал ей Льюис. -- И все же вы должны справиться с ним. Конечно, формально решение вопроса зависит от Комиссии. Возможно она и сумеет попридержать его, если он задумает что-нибудь слишком дурное. Но президент слушается Хасслейна. Винить его, я имею в виду президента, за это не стоит. Хасслейн великолепен и у него талант объяснять сложные вещи нашим не слишком образованным правителям. Помните, вам нужно справиться с ним.
-- Ш-ш-ш -- сказала Стиви, приложив палец к губам и довольно усмехнувшись -- она ждала этого повода с тех самых пор, как Льюис на нее шикнул.
-- Я боюсь, доктор Хасслейн -- говорил в этот момент ведущий, -что не вполне понимаю, что этим хотели сказать наши удивительные обезьянки. Каким образом могут они быть из нашего будущего? Разве путешествия по времени на самом деле возможны?
Хасслейн тонко улыбнулся. -- Вряд ли объяснение может быть простым, Вальтер. Даже я не могу сказать, что я понимаю природу и свойства времени. А я написал о нем множество статей и исследований, основанных на математическом подходе. Возможно, что человек вообще никогда до конца не сможет понять этого. Это может сделать лишь Господь Бог. Но, может быть, я смогу дать вам иллюстрацию тому, что я для себя определяю, как --бесконечное повторение-- и что представляет, по моему мнению, суть того, что из себя представляет эта загадочная субстанция -- время.
Ведущий испуганно замахал руками, но Хасслейн с улыбкой остановил его:
-Это не так уж сложно, Вальтер, -- сказал он. -- Вы помните Соляную Коробку Мортона? На коробке стоит маленькая девочка, которая держит в руках коробку с мортоновской солью. На е е коробке тоже стоит маленькая девочка, которая тоже держит в руках коробку с солью Мортона. И так дальше, пока, наконец, не станет уже технически невозможно вырезать детальное изображение картинки в картинке -картинки в картинке -- картинки -- в картинке...
-- Ну, конечно -- сказал ведущий. Он проницательно взглянул на Хасслейна, потом перевел взгляд на своих зрителей и этот взгляд сказал им: -- Как вы думаете, этот парень сам-то понимает, о чем он тут толкует?
-- То же самое относится и к Коробке Овса Квакера -- сказал Хасслейн. -- На этой коробке стоит человек, который держит в руках коробку с Овсом Квакера, и так далее. А теперь давайте рассмотрим это с другой стороны. Давайте представим себе пейзаж, нарисованный на холсте. Чтобы картина была реальной, художник обязан поместить в свою картину самого себя, вы согласны со мной? Ведь в противоположном случае в картине будет чего-то не хватать, что-то окажется пропущенным, не так ли?
-- Почему же? А-а... Ну, конечно.
Хасслейн улыбнулся. -- Прекрасно. Но само собой разумеется, эта вторая картина, чтобы быть реалистическим изображением действительности, обязана содержать в себе и фигуру нарисованного автора, верно? А та, в свою очередь, портрет рисующего художника -- а та -- рисующего художника. А эта, последняя -- в ней опять чего-то не хватает, правда? Она должна повторить предыдущую снова, снова и снова повторять предыдущую -- и так до бесконечности...
-- Но она никогда не будет закончена!-- воскликнул ведущий.
-- Возможно, -- сказал Хасслейн. -- Но для того, чтобы понять время, вы должны представить себя на месте художника, который делает бесконечную серию таких рисунков, пока не достигнет полного реализма в своем изображении действительности. Это я и называю --Бесконечным повторением--.
-- От этого вполне можно спятить, -- сказал ведущий.
Хасслейн пожал плечами. -- Возможно. Однако давайте теперь представим, что нам удалось создать последовательность --Бесконечных повторений-- и что мы одновременно являемся и участником картины и ее автором. И теперь давайте снова вернемся ко времени.
-- И что мы увидим? -- с ошалелым видом спросил Вальтер
-- Скорее всего мы увидим это как бесконечную последовательность параллельно идущих событий, которые, однако, не всегда строго параллельны. Авторы научно-фантастических романов иногда называют это --веерообразным-- временем -- из одной точки -из точки сегодня тянется вперед бесчисленное множество альтернативных путей в завтра. Некоторые из них потом сливаются в один, но некоторые проводят к совершенно различным завтра, послезавтра, и так далее. Таким образом, мы с вами приходим к возможности существования разных будущих, которые появятся или навсегда останутся невостребованными в зависимости от того, какой из путей выберете вы сегодня. В одном из этих будущих вы выйдете из этого здания в восемь пятнадцать, как раз, чтобы успеть попасть под автомобиль, выехавший из гаража в восемь двенадцать.
-- Не думаю, что мне нравится это будущее -- сказал ведущий и нервно засмеялся.
-- Да, но в другом, альтернативном будущем вы можете выйти отсюда в восемь шестнадцать и остаться целым и невредимым -- сказал Хасслейн. -- Или тот автомобиль не успеет выехать из гаража в восемь двенадцать, потому что его водителю кто-нибудь позвонит по телефону. И что очень важно, все эти будущие совершенно равноправны по своей возможности наступить и стать реальностью.
-- Но мы-то не можем испытать на себе больше, чем одно из них, не так ли, доктор Хасслейн? -- Спросил Вальтер, с которого слетел весь его лоск, самодовольное выражение его лица сменилось растерянностью.
-- Разумеется, -- сказал Хасслейн. -- И тем не менее, любое из них может быть реальным для воображаемого наблюдателя, который достиг --Бесконечного повторения--. Поэтому я вовсе не считаю таким уж невероятным предположение, что эти обезьяны прибыли к нам сюда из одного из альтернативных будущих нашей с вами планеты. Для них, этих обезьян, это будущее вполне реально. Но я хочу особенно подчеркнуть следующее: то, что я сказал, вовсе не означает, что э т о будущее обязательно должно стать реальностью для н а с . Возможно, что мы будем делать в нашем настоящем.
-- Спасибо, доктор Хасслейн, за очень интересный рассказ. -поспешно поблагодарил Вальтер. -- Мы чуть позже вернемся к этой теме, а сейчас будет очень важное сообщение.
-- Я бы многое отдала, чтобы здесь был доктор Мило. Он бы мог объяснить нам все это -- сказала Зира и печально обвела глазами клетку.
На экране запрыгала красотка, вся увешанная пальмовыми листьями и закричала:
-- Я -- веселый Бананчик, я -- спелый Бананчик, я пришел вам сказать, что меня нужно заворачивать только в бумагу фирмы...
Корнелиус вскочил и выключил звук.
-- Этого нам только и не хватало, -- мрачно сказала Зира.
-- Да уж, звучит не очень уместно, -- согласился Льюис.
-- Хотя они и так против обыкновения довольно долго не встревали со своей дурацкой рекламой.
Корнелиус взял со стола гроздь винограда. -- Поешь немного, дорогая, -- сказал он. Он оторвал Зире большую кисть, остальное передал Льюису и Стиви. Они молча поглощали виноград, пока не закончился показ рекламы. Корнелиус включил громкость.
-- Продолжаем выпуск Больших Новостей. Завершая рассказ об удивительных вещах, которые мы обсуждали с доктором Хасслейном, -бодро сказал оправившийся за это время от потрясения Вальтер, -- я с восторгом аплодирую решению президента перевести их из зоопарка Лос-Анжелеса в гостиницу. Они не представляют для нас никакой опасности, и, я уверен в этом, станут нашими добрыми друзьями.
Следующее -- совершенно невероятное происшествие -криминалисты потрясены тем, что в Банке Займов и Сбережений ЛосАнжелеса вот уже в третий раз произошло крупное...
Льюис выключил телевизор. -- Поздравляю -- сказал он. -Поздравляю.
Зира и Корнелиус улыбнулись ему счастливой улыбкой.
-- Пожалуй, мы не будем сожалеть об этом переезде, -- сказал Корнелиус. Он обвел глазами клетку, взгляд его на мгновение задержался на том месте, где погиб Мило. -- Мы ни о чем не будем сожалеть.
Глава 10
Следующая неделя была для Льюиса Диксона совершенно изнурительной. Во-первых, пришлось вынести помпезную и шумную, с почетным эскортом перебазировку в отель --Беверли Хиллз--. Бравые военные моряки сгоряча заперли мыслящих обезьян в звериной клетке зоопарка и теперь, когда вся страна с дружелюбным интересом следила за судьбой этих странных пришельцев, адмирал хотел скорее загладить свою вину, чтобы все поскорее забыли об этом конфузе.
Он уговорил одного из своих друзей -- адмирала в отставке приехать за шимпанзе в зоопарк на своем роскошном --мерседесе--, за рулем которого восседал шофер в парадном мундире. Муниципалитет города Лос-Анжелеса обеспечил мотоциклетный эскорт. Военноморские Силы обеспечили мускулистую охрану. Общественность обеспечила толпу зрителей.
В тот день, когда шимпанзе должны были покинуть свое временное пристанище, зоопарк Лос-Анжелеса чуть ли не втрое увеличил свою выручку, больше того -- весь Гриффин-парк и прилегающие к нему дороги были заполнены зеваками. Что касается бульвара Лос-Фелиц, проехать по нему было совершенно невозможно из-за запрудивших его толп все тех же зевак. Поэтому --Мерседес-- вместе со своим почетным эскортом вынужден был направиться в объезд, мимо Форест Лон, вниз, по бульвару Вентура, а потом снова вверх до Лорел Каньон. Эти улицы выглядели вполне прилично, но тоже лишь до того момента, когда по ним проехали знаменитые гости. После этого и они практически сразу были заполнены народом. Людские потоки буквально смыкались за бампером автомобиля, так что Диксон и его спутники оказались во главе процессии длиной, по меньшей мере, миль в пять и стали причиной самой грандиозной пробки в истории Лос-Анжелеса.
Обстановка в отеле была не многим лучше. Конечно -- ведь обезьянам никогда еще не приходилось иметь дело ни с эскалаторами, ни с лифтами, ни с автоматически открывающимися дверями. Все это приводило их в замешательство, так же, как и швейцары с их расшитыми золотом ливреями и прочими атрибутами, соответствующими их высокому положению.