Страница:
А она, будто рисующийся ковбой, одним резким движением всунула спицы за пояс, поводила руками над замочной скважиной и полезла в карман за ключом. Обшарив его глубины, она залезла во второй накладной карман, провела там подобную операцию, замерла и затем подняла на нас испуганные глаза.
– Ключ потеряла! – охнула она, закрутилась на месте, словно это могло помочь ей в поисках, захлопала себя по карманам, засунула в них сразу обе руки и зашарила в поисках пропажи.
Через несколько секунд мы с удивлением наблюдали, как из дырки в правом кармане ее комбинезона высунулся указательный палец. Хранительница музея, которую я уже не мог называть бабушкой, прекратив возню, с таким осуждением на него посмотрела, словно именно он был виноват, что она обронила ключ во время бега. Динара Равильевна подняла на нас глаза, в которых читалось, что она уже давно провалилась бы со стыда, если бы мы не нуждались в ее присутствии ввиду исходящей от оборотня опасности. Откуда-то послышался рык Грегора, и хранительница музея вдруг в ярости замолотила кулаками по запертой двери.
Варя покосилась на несдержанную в эмоциях волшебницу, осторожно взяла меня за руку и бесхитростно понтересовалась:
– Саш, а что это она?
Я посмотрел на Галину, которая в отличие от девочек ясно понимала всю грозящую нам опасность при встрече с оборотнем и периодически вертела головой, переводя взгляд с двери на поворот коридора, из-за которого в любую секунду могли показаться более сотни килограммов чистейшей ярости. Но Варя, не получив ответ на свой вопрос, не отставала:
– Она что – дверь не может открыть?
– Ты же слышала, она потеряла ключ. – В этот момент мне отчаянно захотелось непедагогически отвесить ей подзатыльник, чтобы не лезла со своими глупыми вопросами, когда у взрослых серьезные проблемы.
Но Варе моего ответа оказалось вполне достаточно. Она подошла к продолжающей дубасить в дверь волшебнице и потянула ее за комбинезон. Но та с таким остервенением колотила несчастную дверь, что у меня, не будь я уверен в истинном смысле ее действий, могло бы возникнуть ощущение, что за дверью притаился ее неверный муж, некстати решивший в этот опасный миг позабавиться с любовницей. Варя дернула неистовую хранительницу посильнее, на что Динара, не поворачиваясь, отмахнулась:
– Что тебе?
– Тетенька, что вы стучите?
Я уже был готов услышать: «Уйди отсюда, мальчик, не мешай!» – но «тетенька» вдруг перестала барабанить, выхватила спицы, отчего мы отшатнулись, и, пройдя мимо нас, встала в боевую стойку. Варя посмотрела на нашу защитницу, пожала плечами, подошла к двери, посмотрела на замок, скорчила какую-то мину, прикоснулась пальцем к скважине, после чего замок тихонько щелкнул, и потянула за ручку. Но и после этих ухищрений дверь не открывалась. От печального факта, что открывать двери ванных комнат не в пример легче, у меня рухнуло сердце. Но не успело оно опуститься ниже коленок, как Даша, отодвинув плечом сестру, открыла дверь просто толкнув ее, и прошла на правах первооткрывателя внутрь. За ней, фыркнув, направилась Варя, следом, получив мое одобрение, прошла Галя. Я же, подразумевая, что близняшки и Галочка вряд ли заблудятся за такое короткое время, подошел к хранительнице музея и тронул ее за плечо. Та дернула им, сгоняя мою руку, словно назойливое насекомое, и осталась неподвижно стоять.
– Динара Равильевна, вы идете или здесь остаетесь? Как по плану?
Женщина вспыхнула.
– Куда идти?!
И, обернувшись, увидела открытую дверь. Ее изумление показалось мне уж слишком затянувшимся, и я открыл было рот, чтобы повторить вопрос, как где-то совсем близко снова раздался рев, и волшебница, выйдя наконец из оцепенения, схватила меня за руку и потащила вслед за девочками. Уже за порогом, она протолкнула меня вперед по коридору, а сама, захлопнув дверь, принялась колдовать над замком. Затем подергала ручку и заметно расслабилась. Хранительница музея привалилась к стене, подняла на меня глаза и, хмыкнув, произнесла:
– Извините, нервы ни к черту. Давно в таком не участвовала, почитай уж лет двадцать – двадцать пять, да и то к нам какой-то птеродактиль проник. Большой, злой, только тупой очень. Идите вперед, а я догоню через минутку.
Женщина отвернулась от меня, наклонилась и что-то зашептала, гладя себя по голове. «Перепугалась бедняжка, успокаивается», – подумал я, шагая по еще одному широкому коридору, состоящему, казалось, из одних поворотов, и стараясь нагнать девочек и Галину. Когда мне порядком надоело то и дело обходить бесконечные углы, я остановился, решив подождать Динару Равильевну. Скорее всего, планировка внутренних помещений музея сродни больнице, а перспектива плутать часами меня не радовала. И едва я остановился, как почувствовал, что на меня кто-то натолкнулся. От неожиданности я резко повернулся, ожидая увидеть что-нибудь весьма страшное и опасное, и поэтому выпучил глаза, встретившись взглядом с очаровательной брюнеткой, испуганно хлопающей ресницами. Она отступила на шаг, тряхнула головкой, отчего прямые волосы рассыпались по плечам, глубоко вздохнула и вдруг заливисто рассмеялась. Пока я гадал, откуда это создание здесь взялось, девушка сквозь смех поинтересовалась:
– Что? Переборщила?
Ничего себе косметика, подумал я, узнавая в незнакомке хранительницу музея, главной приметой был, несомненно, комбинезон с торчащими из-за пояса спицами. Судя по его складкам, волшебница еще и изрядно похудела. В остальном ее облик изменился почти до неузнаваемости. Продолжая веселиться, Динара взяла меня под руку и повела на поиск остальных.
– Ничего, если я так немножечко похожу? – заглядывая мне в глаза, забавлялась волшебница, когда мы продолжили свой путь.
Уже за следующим поворотом я увидел беспокойно осматривающихся Галю и девочек. Заметив нас, Галя просияла и бросилась навстречу, но уже через два шага остановилась и, будто игнорируя присутствие хранительницы, громким шипящим голосом поинтересовалась у меня:
– Ну и кто это?
Динара почему-то сильнее ко мне прижалась, отчего глаза Галочки наполнились яростью, и заглянула мне в лицо, будто надеялась, что я смогу спасти ее от гнева моей подружки. Я, не понимая смысла действий волшебницы, в полном ступоре обернулся к ней, и увидел ее жалостливые глаза, смотрящие на меня с надеждой. Но тут развеселая старушка наконец отлепилась от меня и, согнувшись пополам, зашлась в хохоте. Это было неожиданностью даже для меня, не то что для Галины, решившей, что неизвестно откуда нарисовавшаяся соперница просто смеется над ней. Но, сделав несколько шагов в нашу сторону, она вдруг остановилась в недоумении. Возможно, ей в голову пришла мысль, что это какая-нибудь местная сумасшедшая, уже давно заблудившаяся в коридорах и после бесконечных скитаний потерявшая рассудок.
Галочка посмотрела на меня и тихонечко поинтересовалась:
– Она что, больна?
Этот, можно сказать, участливый вопрос вызвал новый приступ смеха волшебницы. Она веселилась вовсю и, едва ей удавалось поднять взгляд на нашу ошарашенную компанию, снова заходилась в смехе. Вообще-то я ее понимал – побыв здесь всего пару недель, невозможно не испытать отчаянную скукотищу, – но быть объектом ее затянувшего веселья абсолютно не хотелось. Может быть, поэтому более импульсивная Галина сделала по направлению к волшебнице несколько угрожающих шагов, на что та, так и оставаясь в скрюченном положении, вытянула руку с растопыренными пальцами, словно пытаясь остановить надвигающееся в лице моей девушки возмездие, и сквозь душащий ее смех выдавила:
– Не бейте бабушку!
Галочка замерла, уверенная, что с приведенной мною красоткой определенно не все в порядке. А острячка, уже не в силах бороться со смехом, рухнула на пол. Честно говоря, я даже заволновался за нашу проводницу, когда подскочили девочки и, склонившись над девушкой-старушкой, пытались привести ее в чувство.
И через какое-то время нашим врачевательницам удалось вывести хранительницу из состояния удушающего смеха, в продолжение которого я пытался убедить Галину, что это и есть наша пожилая защитница. Я был очень убедителен, но Галя, в конце концов поверив мне, была далеко не в восторге от чувства юмора хранительницы музея. Какой девушке может понравиться шутка с прижимающейся к ее парню незнакомой девицей? И совсем неважно, сколько ей на самом деле лет, если выглядит она просто куколкой. Галочка бросила на волшебницу такой сердитый взгляд, что я даже стал опасаться, что моя девушка не справится с охватившим ее гневом и не удержится от того, чтобы не пнуть лежащую на полу молодку под ребра.
Наконец Динара пришла в себя.
– Извините, ребятки, бога ради. Ну простите старую.
– Нашли время забавляться, – пробурчала Галочка.
– Просто не могла удержаться, – Наша провожатая с помощью девочек поднялась на ноги, наклонила голову и, забормотав, провела ладонями по лицу, а затем по складкам своего комбинезона.
Когда она, тряхнув головой, выпрямилась, на нас смотрела красивая статная дама возраста «баба ягодка опять». Волосы изменили оттенок, на лице появились мелкие морщинки, в глазах – знание и уверенность в своих силах, а фигура под комбинезоном пополнела в нужных местах, в общем, «ягодка» и есть.
Женщины они всегда женщины. Начинают кокетничать в детском саду, затем жеманятся в школе, многообещающе улыбаются в юности, а потом почему-то, вместо того чтобы обольщать конкретного мужчину, начинают меряться силами между собой, частенько забывая, с чего началось их противостояние. Я был уверен, что и Динара прибегла к этим метаморфозам только для того, чтобы заставить понервничать Галину. Мне не нравилось происходящее, но, поскольку на территории Школы магии такая скучная мирная жизнь, я понимал, почему волшебница-ниндзя решила блеснуть другими своими умениями.
– Так лучше? – поинтересовалась вредина у Гали, всем своим видом давая понять, что, несмотря на возраст, ей все по плечу.
– Лучше, – с вызовом буркнула Галочка и для надежности схватила меня за руку.
Но Динара уже достаточно позабавилась, чтобы давать развитие скандалу, поэтому посерьезнела и, вспомнив, зачем мы, собственно, тут оказались, повела нас вперед. Через какое-то время она спросила:
– А как вы дверь-то открыли? Ключ нашли?
– Нет, у меня девчонки профессиональные домушницы, – ответил я и добавил: – Боюсь, как бы в плохую компанию не попали.
– Отмычкой?
Девочки от негодования даже остановились, и Варя взбеленилась:
– Мы что, жулики?! Поколдовали чуть, делов-то, замочек ерундовый, вы бы еще одним шпингалетом обошлись! Неужели ничего серьезнее поставить нельзя, с секретом? Даже ригель, и тот некаленый. А механизм? Грегор ключ найдет, даже волчьими лапами его отпереть может.
Пока я размышлял, с каких это пор девочки так интересуются замками, хранительница музея возразила:
– Да тут замок просто для отвода глаз стоит, дверь на охранном заклинании, его не взломать.
Но тут к сестре подключилась Даша:
– Если для отвода глаз, так что же вы его вскрыть не смогли? А если охранные заклинания такие надежные, почему же надо Сашу домой возвращать? Подошел бы Грегор, потыкался, порычал, а охранное заклинание ему по лбу бац! Могли бы его даже с поличным взять. – И она, прищурившись, добавила: – Что-то ваше волшебство не очень-то и работает.
Но хранительница не стала одергивать зарвавшихся школьниц, а любезно спросила:
– И как вам удается замки чужие вскрывать? – После обличающей девичьей тирады слово «чужие» было вставлено как нельзя кстати.
Девочки смутились на какое-то время, но затем Варя, вкинув голову, словно красноармеец на допросе у белых, произнесла:
– Как-как? Прощупаю его, цилиндр поверну, и все, – она задумалась и добавила: – Это если на собачку не закрыто. Тогда сначала собачку, а уж потом цилиндр. При вращении еще неплохо ригель подтолкнуть.
Я с ужасом ее слушал, сообразив, что моя шутка про «домушниц» могла оказаться правдой, но волшебница внимательно посмотрела на сестер и уточнила:
– Чем подтолкнуть?
– Ну не руками же. Мы же в Школе магии как-никак.
– Вот именно! – обрадовалась Динара Равильевна решив, что она загнала сестер в ловушку. – В музее очень сильный блокиратор, у вас бы не получилось.
– Ах так? – обиделась Даша, не привыкшая надолго передавать сестре пальму первенства. – Вы, как хохотали, помните?
Волшебница кивнула и спросила:
– А при чем здесь мой смех?
– При том, – не стала более миндальничать Даша. – Я его забрала, там еще минут на семь осталось. Смех не болезнь, и я подумала, что ничего страшного не будет, если его немного у себя подержу, да и все равно его тут смыть некуда. Хотите, назад отдам?
И, не дав возможности хранительнице музея ответить согласием, потерла ручки одна об другую, раскрыла ладони в сторону женщины и слабо дунула. Сначала абсолютно ничего не происходило, затем из скептически настроенной Динары Равильевны стали вырываться отдельные смешки, затем их частота увеличилась, а когда волшебница засмеялась в полный голос, мне это вдруг показалось таким забавным, что и я не смог удержаться от смеха. Но самым смешным, просто умопомрачительно смешным оказалось то, что поведение хранительницы музея нашли забавным как девочки, так и Галя. Конечно, мстительная Галина могла испытывать радость оттого, что девочкам удалось посрамить заслуженную волшебницу и теперь, содрогаясь в конвульсиях, та уже не выглядит такой респектабельной, да и радость девочек тоже могла быть вызвана этим же поводом. Но почему смешно мне? Правда, после того как Даша дунула на Динару, та очень комично засмеялась, словно автомобильный двигатель, который периодически схватывает, а потом глохнет, пока наконец не наберет хорошие обороты. Но сейчас она снова чуть ли не падала на пол, а я, вместо того чтобы помочь пожилой (где-то в глубине) женщине, продолжаю смеяться так, что начинает болеть диафрагма.
Я уже задумался, есть ли у меня шансы выжить, как через минуту наше коллективное безумие начало затихать. Сначала перешла на редкие всхлипывания, а потом и вовсе замолчала, утирая потеки заграбастанной ею косметики, Галочка. Удивляясь, с чего это дорогая тушь не справилась с потоком слез и гримасами смеющейся, я уставился на разукрашенное лицо Галины. Неужто и на территории Школы магии в ходу «контрабандный товар, изготовленный на Малой Арнаутской»? Сама Галя пока не догадывалась, какое безобразие творится у нее на лице.
Почему-то у всех полосы на лице ассоциируются исключительно с боевой раскраской индейцев, которую, к слову сказать, вживую никто и не видел. А мне же Галочкина физиономия с растекшейся тушью напомнила только меланхоличного поэта Пьеро, лицо которого меня всегда удивляло. Понятно, что бледность может быть свойственна поэту, голова которого занята только рифмами, но почему потеки от слез черные? Этому может быть два объяснения – мальчик, играющий несчастного поклонника голубоволосой Мальвины, либо красил ресницы не очень профессиональным составом, либо на самом деле был темнокожим, и слезы в этом случае смывали грим с его лица.
Пока я, успокоившись, думал о сказке Толстого, перестала хихикать Варя. И только Даша и стоящая напротив нее Динара Равильевна продолжали всхлипывать еще в течение минуты.
– Извините, – восстанавливая дыхание, вытолкнула из себя Дарья. – С фокусировкой ошиблась, всем досталось.
– Это что, вся радость мне предназначалась? – спросила хранительница музея.
– Ну это же ваше было, – честно ответила врачевательница-заразительница.
– Уф, – выпрямилась Динара Равильевна. – Давно так не смеялась.
Не знаю, откуда мы нашли силы, но после неосторожного высказывания волшебницы, почти заставившей поверить нас в ее сумасшествие, мы просто сползали по стенам из-за нового, к счастью непродолжительного, рецидива смеха.
Все когда-нибудь кончается, отсмеялись и мы, но у нас даже не было времени сохранить замечательное настроение, потому как его почти сразу испортил рев, в котором можно было опознать слово «куратор». Похоже, Грегору, как-то научившемуся обманывать магические преграды, удалось захватить новый кордон. Я надеялся, что извилистый коридор, порядком меня измотавший, сбавит прыть неугомонного мстительного футболиста, и двинулся за хранительницей музея по коридору, который внезапно закончился стеной с обычной покрашенной в белый цвет дверью. По ее внешнему виду предполагалось, что внутри окажутся швабры, ведро и халат уборщицы. Рядом в деревянной рамочке висела какая-то картинка, состоящая из разнообразных цветных геометрических фигур, разбросанных по черному фону.
Хранительница музея остановилась:
– Пришли. Зайдете внутрь – ничего не бойтесь. Через пару минут будете дома. Галина, извините за шутку, а вы, Саша, берегите девочек, честно говоря, я и не ожидала, что они…
Совсем близко раздался рык, она оглянулась, сунула мне в руку какую-то бумажку, кинулась к картинке, побарабанила по ней пальцами, распахнула дверь и по одному буквально втолкнула нас всех четверых внутрь.
– За меня не беспокойтесь, извините за прямоту, но если я буду одна, то сумею выкрутиться.
Она захлопнула дверь, и мы оказались в темноте, нарушаемой лишь небольшой полоской света под дверью. Меня покоробило сообщение волшебницы, что мы все-таки являлись ей обузой, и к тому же выражение «выкрутиться» совсем не означало «поймать зверя». Но затем в коридоре что-то грохнуло, щель окрасилась в яркий зеленый цвет, раздался рык, полный разочарования, и я, к моему ужасу, услышал тяжелые шаги, приближающиеся к нашему укрытию. Я пошарил по стенам, чтобы убедиться, что хранительница музея по ошибке не закрыла нас в самой обычной бытовке, но тут за дверью послышалось тяжелое сопение: «Ушли», и дверь затрещала от яростного удара. Я сделал шаг назад, споткнулся о какой-то предмет, на меня что-то упало, и я, понимая, что оборотень, услышав шум, разломает дверь, крепко ударился затылком о стену.
Я аккуратно поднялся на ноги, стараясь производить поменьше шума, и стал прикидывать, есть ли у меня шанс освободить моих дам, в случае если безумный зверь еще не успел расправиться с ними. Решив не думать пока о том, что Грегор мог сделать за то время, в течение которого я не контролировал происходящее, я выглянул в коридор.
– Здрасьте, – послышался недовольный девичий хор. – Мы уж думали, тебя оттуда и калачом не выманить. Гремит там чем-то, а наружу не выходит. А что сидеть, если даже трансформатор выключился? Приехал, значит.
– Здорово, – сказал я машинально, отряхиваясь от пыли.
За дверью вместе с Галей нетерпеливо переминались близняшки. Динара Равильевна сдержала обещание, и, хотя я не оказался у себя в квартире, меня наполняла уверенность, что мы покинули оказавшуюся не очень-то гостеприимной Школу магии. Моему взгляду предстали бетонный пол без каких-либо признаков покрытия, серые неоштукатуренные стены с пустыми оконными проемами и кучи разнообразного строительного мусора. Возникло ощущение, что я нахожусь в недостроенном заброшенном здании, располагающемся где-то на окраине города. Другой версии о причине пустующих квадратных метров такой дорогой ныне площади не было. Осталось только понять, куда мы попали и далеко ли от этой развалины до моего дома. Мысль о том, что хранительница музея могла отправить нас в другой город, я старательно отгонял.
Вспомнив о бумажке, которую мне сунула на прощание волшебница, и надеясь, что именно в ней и будут представлены развернутые ответы на все мои вопросы, я раскрыл ладонь с запиской, но измятый засаленный прямоугольник в моей руке представлял собой потрепанный билет Банка России достоинством сто рублей. Не успел я как следует рассмотреть купюру на предмет зашифрованного в ней сообщения, как в коридоре появился какой-то мужик, шаркающий в нашу сторону. Судя по его целеустремленности, он был уверен, что мы именно та компания, которая ему так нужна.
Но как бы он ни спешил, перегар, испускаемый нежданным визитером, достиг нас прежде его обладателя. А мужик, выглядевший как нельзя более помятым, приблизился ко мне и, с опаской покосившись на Галину, сообщил:
– Слышь, земляк. Мне это… – Он снова бросил осторожный взгляд на Галю и рубанул: – Мне тут сотку пообещали.
Я был уверен, что нам несколько минут назад удалось покинуть волшебную страну, но вид попрошайки почему-то заставил меня в этом усомниться, слишком уж нереальным было его появление. Похоже, аналогичное ощущение охватило и остальных. Оглядев нашу молчащую компанию, мужик шмыгнул носом, снова посмотрел на Галю и, взяв меня за локоть, постарался придать своему голосу максимум конфиденциальности:
– Сказали, появится парень, ему карту передать надо. – Он уставился на зажатую в моей руке банкноту. – Тебе карта нужна? За стольник?
Я, словно в трансе, протянул купюру страждущему, и он степенно взял ее из моих рук, аккуратно сложил и, сказав: «Благодарствую», сунул в карман. Затем достал из-за пазухи свернутый в трубку лист бумаги и, почтительно наклонив голову, отступил на шаг, держа осанку, словно английский лорд, протянул свиток мне, еще раз почтительно поклонился и направился к выходу.
Проводив его удаляющуюся фигуру взглядом, я развернул лист формата A3, чтобы увидеть на нем черно-белую распечатку вида моего родного города. Надпись в углу уведомляла, что источником картинки был map.google.com. Другая надпись, от руки сделанная красным маркером, сопровождалась красной стрелкой и представляла собой сообщение: «You are here». Если верить стрелке, мы находились в северо-восточном районе, на территории каких-то складов. Наверное, руководство решило подстраховаться и отправить нас подальше от моего настоящего места жительства. Хотелось, конечно, сразу оказаться среди знакомых стен, но и приобщиться к искусству заметания следов было занятно.
Первой нашей целью было покинуть заброшенное здание. Попетляв по коридорам музея и больницы, я стал с опаской относиться к незнакомым крупногабаритным строениям, поэтому, следуя оставленной в многолетнем слое пыли цепочке следов нашего гостя, был очень обрадован тому обстоятельству, что с каждым шагом наша группа действительно приближалась к выходу.
Родина встретила нас Галей вполне осенней погодой. Деревья тщетно пытались укутаться в свои потрепанные мокрые кроны, в которых то здесь, то там сияли громадные прорехи. Немощный ветер пытался поднять в воздух кусок какого-то объявления, оторвавшегося от двери, через которую мы вышли, да только и мог, что слабо колыхать его края. Солнце даже не пыталось пробиться сквозь плотную завесу облаков, и только слабое светлое пятно заявляло, что светило медленно крадется к зениту. Края луж были обрамлены серебряными хлопьями от ночного морозца. Пока я проводил незапланированный начальством отпуск в теплом климате территории Школы, оба лета (включая и бабье) закончились. Хорошо, что, возвращаясь во внешний мир, мы догадались одеться потеплее, хотя Галина, облаченная в длинный свитер со свисающими плечами, уже готова была стучать зубами.
– Вперед! – скомандовал я, решив, что движение поможет нам согреться.
Топая по складской территории, я вспоминал подобную прогулку, когда мы той же компанией преследовали похитителей чертяжки. И хотя финальная сцена проходила в другом районе, окружающий нас пейзаж в виде серых, безликих построек был схожим.
Только в этот раз мы не приближались к Тимошке, а удалялись от нее. Серегин сообщил, что маленькому существу с отменным аппетитом на территории Школы магии определенно ничто не угрожает, да и ученым она еще необходима. Решив скрасить прогулку приятной беседой, я поинтересовался у сестер:
– Девочки, скажите, исследования, проведенные с искусственно выведенным экземпляром нечисти тяжелой коммуникативности, дали какие-нибудь результаты?
Сестры споткнулись от моего вопроса и постарались уловить его смысл. Этому процессу препятствовало также нежелание подружек отрываться от такой занимательной темы, как «щиплет ли очищающий лосьон для лица при попадании в глаз». Именно так, «в глаз». Из Вариных слов напрашивался вывод, что она убеждена: рисковать двумя глазами ради какой-то гигиены весьма опасно и максимум, на что она может согласиться, так это за один раз протереть только половину физиономии.
Да и вообще, едва я покинул неудобную кладовку, девочки вели себя так, будто никогда и не слышали об опасности, подстерегающей их в лице оборотня-футболиста. Но, возможно, они и правы: мы переместились во внешний мир, оборотень остался на территории Школы магии, и теперь единственным, кто мог доставить им неприятности, являлся я, требующий от команды практикующих волшебниц повиновения. Вот и сейчас я совершенно бестактно оторвал их от важного разговора.
– Ключ потеряла! – охнула она, закрутилась на месте, словно это могло помочь ей в поисках, захлопала себя по карманам, засунула в них сразу обе руки и зашарила в поисках пропажи.
Через несколько секунд мы с удивлением наблюдали, как из дырки в правом кармане ее комбинезона высунулся указательный палец. Хранительница музея, которую я уже не мог называть бабушкой, прекратив возню, с таким осуждением на него посмотрела, словно именно он был виноват, что она обронила ключ во время бега. Динара Равильевна подняла на нас глаза, в которых читалось, что она уже давно провалилась бы со стыда, если бы мы не нуждались в ее присутствии ввиду исходящей от оборотня опасности. Откуда-то послышался рык Грегора, и хранительница музея вдруг в ярости замолотила кулаками по запертой двери.
Варя покосилась на несдержанную в эмоциях волшебницу, осторожно взяла меня за руку и бесхитростно понтересовалась:
– Саш, а что это она?
Я посмотрел на Галину, которая в отличие от девочек ясно понимала всю грозящую нам опасность при встрече с оборотнем и периодически вертела головой, переводя взгляд с двери на поворот коридора, из-за которого в любую секунду могли показаться более сотни килограммов чистейшей ярости. Но Варя, не получив ответ на свой вопрос, не отставала:
– Она что – дверь не может открыть?
– Ты же слышала, она потеряла ключ. – В этот момент мне отчаянно захотелось непедагогически отвесить ей подзатыльник, чтобы не лезла со своими глупыми вопросами, когда у взрослых серьезные проблемы.
Но Варе моего ответа оказалось вполне достаточно. Она подошла к продолжающей дубасить в дверь волшебнице и потянула ее за комбинезон. Но та с таким остервенением колотила несчастную дверь, что у меня, не будь я уверен в истинном смысле ее действий, могло бы возникнуть ощущение, что за дверью притаился ее неверный муж, некстати решивший в этот опасный миг позабавиться с любовницей. Варя дернула неистовую хранительницу посильнее, на что Динара, не поворачиваясь, отмахнулась:
– Что тебе?
– Тетенька, что вы стучите?
Я уже был готов услышать: «Уйди отсюда, мальчик, не мешай!» – но «тетенька» вдруг перестала барабанить, выхватила спицы, отчего мы отшатнулись, и, пройдя мимо нас, встала в боевую стойку. Варя посмотрела на нашу защитницу, пожала плечами, подошла к двери, посмотрела на замок, скорчила какую-то мину, прикоснулась пальцем к скважине, после чего замок тихонько щелкнул, и потянула за ручку. Но и после этих ухищрений дверь не открывалась. От печального факта, что открывать двери ванных комнат не в пример легче, у меня рухнуло сердце. Но не успело оно опуститься ниже коленок, как Даша, отодвинув плечом сестру, открыла дверь просто толкнув ее, и прошла на правах первооткрывателя внутрь. За ней, фыркнув, направилась Варя, следом, получив мое одобрение, прошла Галя. Я же, подразумевая, что близняшки и Галочка вряд ли заблудятся за такое короткое время, подошел к хранительнице музея и тронул ее за плечо. Та дернула им, сгоняя мою руку, словно назойливое насекомое, и осталась неподвижно стоять.
– Динара Равильевна, вы идете или здесь остаетесь? Как по плану?
Женщина вспыхнула.
– Куда идти?!
И, обернувшись, увидела открытую дверь. Ее изумление показалось мне уж слишком затянувшимся, и я открыл было рот, чтобы повторить вопрос, как где-то совсем близко снова раздался рев, и волшебница, выйдя наконец из оцепенения, схватила меня за руку и потащила вслед за девочками. Уже за порогом, она протолкнула меня вперед по коридору, а сама, захлопнув дверь, принялась колдовать над замком. Затем подергала ручку и заметно расслабилась. Хранительница музея привалилась к стене, подняла на меня глаза и, хмыкнув, произнесла:
– Извините, нервы ни к черту. Давно в таком не участвовала, почитай уж лет двадцать – двадцать пять, да и то к нам какой-то птеродактиль проник. Большой, злой, только тупой очень. Идите вперед, а я догоню через минутку.
Женщина отвернулась от меня, наклонилась и что-то зашептала, гладя себя по голове. «Перепугалась бедняжка, успокаивается», – подумал я, шагая по еще одному широкому коридору, состоящему, казалось, из одних поворотов, и стараясь нагнать девочек и Галину. Когда мне порядком надоело то и дело обходить бесконечные углы, я остановился, решив подождать Динару Равильевну. Скорее всего, планировка внутренних помещений музея сродни больнице, а перспектива плутать часами меня не радовала. И едва я остановился, как почувствовал, что на меня кто-то натолкнулся. От неожиданности я резко повернулся, ожидая увидеть что-нибудь весьма страшное и опасное, и поэтому выпучил глаза, встретившись взглядом с очаровательной брюнеткой, испуганно хлопающей ресницами. Она отступила на шаг, тряхнула головкой, отчего прямые волосы рассыпались по плечам, глубоко вздохнула и вдруг заливисто рассмеялась. Пока я гадал, откуда это создание здесь взялось, девушка сквозь смех поинтересовалась:
– Что? Переборщила?
Ничего себе косметика, подумал я, узнавая в незнакомке хранительницу музея, главной приметой был, несомненно, комбинезон с торчащими из-за пояса спицами. Судя по его складкам, волшебница еще и изрядно похудела. В остальном ее облик изменился почти до неузнаваемости. Продолжая веселиться, Динара взяла меня под руку и повела на поиск остальных.
– Ничего, если я так немножечко похожу? – заглядывая мне в глаза, забавлялась волшебница, когда мы продолжили свой путь.
Уже за следующим поворотом я увидел беспокойно осматривающихся Галю и девочек. Заметив нас, Галя просияла и бросилась навстречу, но уже через два шага остановилась и, будто игнорируя присутствие хранительницы, громким шипящим голосом поинтересовалась у меня:
– Ну и кто это?
Динара почему-то сильнее ко мне прижалась, отчего глаза Галочки наполнились яростью, и заглянула мне в лицо, будто надеялась, что я смогу спасти ее от гнева моей подружки. Я, не понимая смысла действий волшебницы, в полном ступоре обернулся к ней, и увидел ее жалостливые глаза, смотрящие на меня с надеждой. Но тут развеселая старушка наконец отлепилась от меня и, согнувшись пополам, зашлась в хохоте. Это было неожиданностью даже для меня, не то что для Галины, решившей, что неизвестно откуда нарисовавшаяся соперница просто смеется над ней. Но, сделав несколько шагов в нашу сторону, она вдруг остановилась в недоумении. Возможно, ей в голову пришла мысль, что это какая-нибудь местная сумасшедшая, уже давно заблудившаяся в коридорах и после бесконечных скитаний потерявшая рассудок.
Галочка посмотрела на меня и тихонечко поинтересовалась:
– Она что, больна?
Этот, можно сказать, участливый вопрос вызвал новый приступ смеха волшебницы. Она веселилась вовсю и, едва ей удавалось поднять взгляд на нашу ошарашенную компанию, снова заходилась в смехе. Вообще-то я ее понимал – побыв здесь всего пару недель, невозможно не испытать отчаянную скукотищу, – но быть объектом ее затянувшего веселья абсолютно не хотелось. Может быть, поэтому более импульсивная Галина сделала по направлению к волшебнице несколько угрожающих шагов, на что та, так и оставаясь в скрюченном положении, вытянула руку с растопыренными пальцами, словно пытаясь остановить надвигающееся в лице моей девушки возмездие, и сквозь душащий ее смех выдавила:
– Не бейте бабушку!
Галочка замерла, уверенная, что с приведенной мною красоткой определенно не все в порядке. А острячка, уже не в силах бороться со смехом, рухнула на пол. Честно говоря, я даже заволновался за нашу проводницу, когда подскочили девочки и, склонившись над девушкой-старушкой, пытались привести ее в чувство.
И через какое-то время нашим врачевательницам удалось вывести хранительницу из состояния удушающего смеха, в продолжение которого я пытался убедить Галину, что это и есть наша пожилая защитница. Я был очень убедителен, но Галя, в конце концов поверив мне, была далеко не в восторге от чувства юмора хранительницы музея. Какой девушке может понравиться шутка с прижимающейся к ее парню незнакомой девицей? И совсем неважно, сколько ей на самом деле лет, если выглядит она просто куколкой. Галочка бросила на волшебницу такой сердитый взгляд, что я даже стал опасаться, что моя девушка не справится с охватившим ее гневом и не удержится от того, чтобы не пнуть лежащую на полу молодку под ребра.
Наконец Динара пришла в себя.
– Извините, ребятки, бога ради. Ну простите старую.
– Нашли время забавляться, – пробурчала Галочка.
– Просто не могла удержаться, – Наша провожатая с помощью девочек поднялась на ноги, наклонила голову и, забормотав, провела ладонями по лицу, а затем по складкам своего комбинезона.
Когда она, тряхнув головой, выпрямилась, на нас смотрела красивая статная дама возраста «баба ягодка опять». Волосы изменили оттенок, на лице появились мелкие морщинки, в глазах – знание и уверенность в своих силах, а фигура под комбинезоном пополнела в нужных местах, в общем, «ягодка» и есть.
Женщины они всегда женщины. Начинают кокетничать в детском саду, затем жеманятся в школе, многообещающе улыбаются в юности, а потом почему-то, вместо того чтобы обольщать конкретного мужчину, начинают меряться силами между собой, частенько забывая, с чего началось их противостояние. Я был уверен, что и Динара прибегла к этим метаморфозам только для того, чтобы заставить понервничать Галину. Мне не нравилось происходящее, но, поскольку на территории Школы магии такая скучная мирная жизнь, я понимал, почему волшебница-ниндзя решила блеснуть другими своими умениями.
– Так лучше? – поинтересовалась вредина у Гали, всем своим видом давая понять, что, несмотря на возраст, ей все по плечу.
– Лучше, – с вызовом буркнула Галочка и для надежности схватила меня за руку.
Но Динара уже достаточно позабавилась, чтобы давать развитие скандалу, поэтому посерьезнела и, вспомнив, зачем мы, собственно, тут оказались, повела нас вперед. Через какое-то время она спросила:
– А как вы дверь-то открыли? Ключ нашли?
– Нет, у меня девчонки профессиональные домушницы, – ответил я и добавил: – Боюсь, как бы в плохую компанию не попали.
– Отмычкой?
Девочки от негодования даже остановились, и Варя взбеленилась:
– Мы что, жулики?! Поколдовали чуть, делов-то, замочек ерундовый, вы бы еще одним шпингалетом обошлись! Неужели ничего серьезнее поставить нельзя, с секретом? Даже ригель, и тот некаленый. А механизм? Грегор ключ найдет, даже волчьими лапами его отпереть может.
Пока я размышлял, с каких это пор девочки так интересуются замками, хранительница музея возразила:
– Да тут замок просто для отвода глаз стоит, дверь на охранном заклинании, его не взломать.
Но тут к сестре подключилась Даша:
– Если для отвода глаз, так что же вы его вскрыть не смогли? А если охранные заклинания такие надежные, почему же надо Сашу домой возвращать? Подошел бы Грегор, потыкался, порычал, а охранное заклинание ему по лбу бац! Могли бы его даже с поличным взять. – И она, прищурившись, добавила: – Что-то ваше волшебство не очень-то и работает.
Но хранительница не стала одергивать зарвавшихся школьниц, а любезно спросила:
– И как вам удается замки чужие вскрывать? – После обличающей девичьей тирады слово «чужие» было вставлено как нельзя кстати.
Девочки смутились на какое-то время, но затем Варя, вкинув голову, словно красноармеец на допросе у белых, произнесла:
– Как-как? Прощупаю его, цилиндр поверну, и все, – она задумалась и добавила: – Это если на собачку не закрыто. Тогда сначала собачку, а уж потом цилиндр. При вращении еще неплохо ригель подтолкнуть.
Я с ужасом ее слушал, сообразив, что моя шутка про «домушниц» могла оказаться правдой, но волшебница внимательно посмотрела на сестер и уточнила:
– Чем подтолкнуть?
– Ну не руками же. Мы же в Школе магии как-никак.
– Вот именно! – обрадовалась Динара Равильевна решив, что она загнала сестер в ловушку. – В музее очень сильный блокиратор, у вас бы не получилось.
– Ах так? – обиделась Даша, не привыкшая надолго передавать сестре пальму первенства. – Вы, как хохотали, помните?
Волшебница кивнула и спросила:
– А при чем здесь мой смех?
– При том, – не стала более миндальничать Даша. – Я его забрала, там еще минут на семь осталось. Смех не болезнь, и я подумала, что ничего страшного не будет, если его немного у себя подержу, да и все равно его тут смыть некуда. Хотите, назад отдам?
И, не дав возможности хранительнице музея ответить согласием, потерла ручки одна об другую, раскрыла ладони в сторону женщины и слабо дунула. Сначала абсолютно ничего не происходило, затем из скептически настроенной Динары Равильевны стали вырываться отдельные смешки, затем их частота увеличилась, а когда волшебница засмеялась в полный голос, мне это вдруг показалось таким забавным, что и я не смог удержаться от смеха. Но самым смешным, просто умопомрачительно смешным оказалось то, что поведение хранительницы музея нашли забавным как девочки, так и Галя. Конечно, мстительная Галина могла испытывать радость оттого, что девочкам удалось посрамить заслуженную волшебницу и теперь, содрогаясь в конвульсиях, та уже не выглядит такой респектабельной, да и радость девочек тоже могла быть вызвана этим же поводом. Но почему смешно мне? Правда, после того как Даша дунула на Динару, та очень комично засмеялась, словно автомобильный двигатель, который периодически схватывает, а потом глохнет, пока наконец не наберет хорошие обороты. Но сейчас она снова чуть ли не падала на пол, а я, вместо того чтобы помочь пожилой (где-то в глубине) женщине, продолжаю смеяться так, что начинает болеть диафрагма.
Я уже задумался, есть ли у меня шансы выжить, как через минуту наше коллективное безумие начало затихать. Сначала перешла на редкие всхлипывания, а потом и вовсе замолчала, утирая потеки заграбастанной ею косметики, Галочка. Удивляясь, с чего это дорогая тушь не справилась с потоком слез и гримасами смеющейся, я уставился на разукрашенное лицо Галины. Неужто и на территории Школы магии в ходу «контрабандный товар, изготовленный на Малой Арнаутской»? Сама Галя пока не догадывалась, какое безобразие творится у нее на лице.
Почему-то у всех полосы на лице ассоциируются исключительно с боевой раскраской индейцев, которую, к слову сказать, вживую никто и не видел. А мне же Галочкина физиономия с растекшейся тушью напомнила только меланхоличного поэта Пьеро, лицо которого меня всегда удивляло. Понятно, что бледность может быть свойственна поэту, голова которого занята только рифмами, но почему потеки от слез черные? Этому может быть два объяснения – мальчик, играющий несчастного поклонника голубоволосой Мальвины, либо красил ресницы не очень профессиональным составом, либо на самом деле был темнокожим, и слезы в этом случае смывали грим с его лица.
Пока я, успокоившись, думал о сказке Толстого, перестала хихикать Варя. И только Даша и стоящая напротив нее Динара Равильевна продолжали всхлипывать еще в течение минуты.
– Извините, – восстанавливая дыхание, вытолкнула из себя Дарья. – С фокусировкой ошиблась, всем досталось.
– Это что, вся радость мне предназначалась? – спросила хранительница музея.
– Ну это же ваше было, – честно ответила врачевательница-заразительница.
– Уф, – выпрямилась Динара Равильевна. – Давно так не смеялась.
Не знаю, откуда мы нашли силы, но после неосторожного высказывания волшебницы, почти заставившей поверить нас в ее сумасшествие, мы просто сползали по стенам из-за нового, к счастью непродолжительного, рецидива смеха.
Все когда-нибудь кончается, отсмеялись и мы, но у нас даже не было времени сохранить замечательное настроение, потому как его почти сразу испортил рев, в котором можно было опознать слово «куратор». Похоже, Грегору, как-то научившемуся обманывать магические преграды, удалось захватить новый кордон. Я надеялся, что извилистый коридор, порядком меня измотавший, сбавит прыть неугомонного мстительного футболиста, и двинулся за хранительницей музея по коридору, который внезапно закончился стеной с обычной покрашенной в белый цвет дверью. По ее внешнему виду предполагалось, что внутри окажутся швабры, ведро и халат уборщицы. Рядом в деревянной рамочке висела какая-то картинка, состоящая из разнообразных цветных геометрических фигур, разбросанных по черному фону.
Хранительница музея остановилась:
– Пришли. Зайдете внутрь – ничего не бойтесь. Через пару минут будете дома. Галина, извините за шутку, а вы, Саша, берегите девочек, честно говоря, я и не ожидала, что они…
Совсем близко раздался рык, она оглянулась, сунула мне в руку какую-то бумажку, кинулась к картинке, побарабанила по ней пальцами, распахнула дверь и по одному буквально втолкнула нас всех четверых внутрь.
– За меня не беспокойтесь, извините за прямоту, но если я буду одна, то сумею выкрутиться.
Она захлопнула дверь, и мы оказались в темноте, нарушаемой лишь небольшой полоской света под дверью. Меня покоробило сообщение волшебницы, что мы все-таки являлись ей обузой, и к тому же выражение «выкрутиться» совсем не означало «поймать зверя». Но затем в коридоре что-то грохнуло, щель окрасилась в яркий зеленый цвет, раздался рык, полный разочарования, и я, к моему ужасу, услышал тяжелые шаги, приближающиеся к нашему укрытию. Я пошарил по стенам, чтобы убедиться, что хранительница музея по ошибке не закрыла нас в самой обычной бытовке, но тут за дверью послышалось тяжелое сопение: «Ушли», и дверь затрещала от яростного удара. Я сделал шаг назад, споткнулся о какой-то предмет, на меня что-то упало, и я, понимая, что оборотень, услышав шум, разломает дверь, крепко ударился затылком о стену.
* * *
Когда светящиеся точки прекратили свой хоровод, я смог увидеть, что дверь бытовки, почему-то изнутри представляющая собой металлический каркас с приваренными плохо покрашенными в белый цвет листами железа, приоткрыта, а сверху что-то противно гудит. Теперь, располагаясь между кривым цинковым ведром с надписью «2 этаж» и кучей тряпья, не поддающегося никакому описанию, я думал, почему еще жив. Гудящая голова не позволяла мне думать иначе, у мертвых вроде ничего болеть не может. И это требовало некоторых раздумий. Если дверь отперта, то почему медлит оборотень? И где мои попутчицы? Лежа на полу, я понимал, что площади бытовки не хватило бы для того, чтобы вместить всю нашу компанию. Может, Грегор, увидев такой богатый улов, схватил моих попутчиц и решил заняться моей персоной позже? Но с другой стороны, ведь это именно я был нужен ему, причем не как источник питательных веществ, а в качестве объекта мести. Так почему же его нет? Неожиданно что-то щелкнуло, заставив меня вздрогнуть, и гудение смолкло.Я аккуратно поднялся на ноги, стараясь производить поменьше шума, и стал прикидывать, есть ли у меня шанс освободить моих дам, в случае если безумный зверь еще не успел расправиться с ними. Решив не думать пока о том, что Грегор мог сделать за то время, в течение которого я не контролировал происходящее, я выглянул в коридор.
– Здрасьте, – послышался недовольный девичий хор. – Мы уж думали, тебя оттуда и калачом не выманить. Гремит там чем-то, а наружу не выходит. А что сидеть, если даже трансформатор выключился? Приехал, значит.
– Здорово, – сказал я машинально, отряхиваясь от пыли.
За дверью вместе с Галей нетерпеливо переминались близняшки. Динара Равильевна сдержала обещание, и, хотя я не оказался у себя в квартире, меня наполняла уверенность, что мы покинули оказавшуюся не очень-то гостеприимной Школу магии. Моему взгляду предстали бетонный пол без каких-либо признаков покрытия, серые неоштукатуренные стены с пустыми оконными проемами и кучи разнообразного строительного мусора. Возникло ощущение, что я нахожусь в недостроенном заброшенном здании, располагающемся где-то на окраине города. Другой версии о причине пустующих квадратных метров такой дорогой ныне площади не было. Осталось только понять, куда мы попали и далеко ли от этой развалины до моего дома. Мысль о том, что хранительница музея могла отправить нас в другой город, я старательно отгонял.
Вспомнив о бумажке, которую мне сунула на прощание волшебница, и надеясь, что именно в ней и будут представлены развернутые ответы на все мои вопросы, я раскрыл ладонь с запиской, но измятый засаленный прямоугольник в моей руке представлял собой потрепанный билет Банка России достоинством сто рублей. Не успел я как следует рассмотреть купюру на предмет зашифрованного в ней сообщения, как в коридоре появился какой-то мужик, шаркающий в нашу сторону. Судя по его целеустремленности, он был уверен, что мы именно та компания, которая ему так нужна.
Но как бы он ни спешил, перегар, испускаемый нежданным визитером, достиг нас прежде его обладателя. А мужик, выглядевший как нельзя более помятым, приблизился ко мне и, с опаской покосившись на Галину, сообщил:
– Слышь, земляк. Мне это… – Он снова бросил осторожный взгляд на Галю и рубанул: – Мне тут сотку пообещали.
Я был уверен, что нам несколько минут назад удалось покинуть волшебную страну, но вид попрошайки почему-то заставил меня в этом усомниться, слишком уж нереальным было его появление. Похоже, аналогичное ощущение охватило и остальных. Оглядев нашу молчащую компанию, мужик шмыгнул носом, снова посмотрел на Галю и, взяв меня за локоть, постарался придать своему голосу максимум конфиденциальности:
– Сказали, появится парень, ему карту передать надо. – Он уставился на зажатую в моей руке банкноту. – Тебе карта нужна? За стольник?
Я, словно в трансе, протянул купюру страждущему, и он степенно взял ее из моих рук, аккуратно сложил и, сказав: «Благодарствую», сунул в карман. Затем достал из-за пазухи свернутый в трубку лист бумаги и, почтительно наклонив голову, отступил на шаг, держа осанку, словно английский лорд, протянул свиток мне, еще раз почтительно поклонился и направился к выходу.
Проводив его удаляющуюся фигуру взглядом, я развернул лист формата A3, чтобы увидеть на нем черно-белую распечатку вида моего родного города. Надпись в углу уведомляла, что источником картинки был map.google.com. Другая надпись, от руки сделанная красным маркером, сопровождалась красной стрелкой и представляла собой сообщение: «You are here». Если верить стрелке, мы находились в северо-восточном районе, на территории каких-то складов. Наверное, руководство решило подстраховаться и отправить нас подальше от моего настоящего места жительства. Хотелось, конечно, сразу оказаться среди знакомых стен, но и приобщиться к искусству заметания следов было занятно.
Первой нашей целью было покинуть заброшенное здание. Попетляв по коридорам музея и больницы, я стал с опаской относиться к незнакомым крупногабаритным строениям, поэтому, следуя оставленной в многолетнем слое пыли цепочке следов нашего гостя, был очень обрадован тому обстоятельству, что с каждым шагом наша группа действительно приближалась к выходу.
Родина встретила нас Галей вполне осенней погодой. Деревья тщетно пытались укутаться в свои потрепанные мокрые кроны, в которых то здесь, то там сияли громадные прорехи. Немощный ветер пытался поднять в воздух кусок какого-то объявления, оторвавшегося от двери, через которую мы вышли, да только и мог, что слабо колыхать его края. Солнце даже не пыталось пробиться сквозь плотную завесу облаков, и только слабое светлое пятно заявляло, что светило медленно крадется к зениту. Края луж были обрамлены серебряными хлопьями от ночного морозца. Пока я проводил незапланированный начальством отпуск в теплом климате территории Школы, оба лета (включая и бабье) закончились. Хорошо, что, возвращаясь во внешний мир, мы догадались одеться потеплее, хотя Галина, облаченная в длинный свитер со свисающими плечами, уже готова была стучать зубами.
– Вперед! – скомандовал я, решив, что движение поможет нам согреться.
Топая по складской территории, я вспоминал подобную прогулку, когда мы той же компанией преследовали похитителей чертяжки. И хотя финальная сцена проходила в другом районе, окружающий нас пейзаж в виде серых, безликих построек был схожим.
Только в этот раз мы не приближались к Тимошке, а удалялись от нее. Серегин сообщил, что маленькому существу с отменным аппетитом на территории Школы магии определенно ничто не угрожает, да и ученым она еще необходима. Решив скрасить прогулку приятной беседой, я поинтересовался у сестер:
– Девочки, скажите, исследования, проведенные с искусственно выведенным экземпляром нечисти тяжелой коммуникативности, дали какие-нибудь результаты?
Сестры споткнулись от моего вопроса и постарались уловить его смысл. Этому процессу препятствовало также нежелание подружек отрываться от такой занимательной темы, как «щиплет ли очищающий лосьон для лица при попадании в глаз». Именно так, «в глаз». Из Вариных слов напрашивался вывод, что она убеждена: рисковать двумя глазами ради какой-то гигиены весьма опасно и максимум, на что она может согласиться, так это за один раз протереть только половину физиономии.
Да и вообще, едва я покинул неудобную кладовку, девочки вели себя так, будто никогда и не слышали об опасности, подстерегающей их в лице оборотня-футболиста. Но, возможно, они и правы: мы переместились во внешний мир, оборотень остался на территории Школы магии, и теперь единственным, кто мог доставить им неприятности, являлся я, требующий от команды практикующих волшебниц повиновения. Вот и сейчас я совершенно бестактно оторвал их от важного разговора.