Портер Черил Энн. Клятва верности

   Сайрус присел рядом с ней.
   – Успокойся, дорогая, – пробормотал он, не глядя на жену. Его глаза неотрывно смотрели на стопку денег, разложенную на чайном столике. Некоторое время он просто разглядывал манящие купюры, потом не сдержался и потрогал их пальцами. – Все, что у нас осталось?
   – Я не смогла отдать ему ожерелье, Сайрус. Это уж слишком! – плаксиво протянула его жена. – Ты же понимаешь, что я не могла отдать ему драгоценности?
   Сайрус с трудом оторвал взгляд от денег.
   – Конечно, дорогая. Я понимаю. Тебе и так пришлось продать часть украшений Эвелин. Такая утрата! – с готовностью закивал он, накрыв ладонь жены своей рукой. – Но ты не беспокойся. Как только мы получим деньги, мы выкупим все драгоценности. У тебя будут самые лучшие украшения во всем высшем свете!
   – Я очень надеюсь, – хмыкнула Пейшенс, осторожно отняв руку. Поднявшись с дивана, она прошлась по комнате. – Если нам предъявят обвинения в убийствах, мое сердце не выдержит. Мы погрязли в долгах. Прием в честь Ханны потребовал немалых вложений, и что теперь? В ответ на нашу щедрость неблагодарная девица опозорила нас, оклеветала и оговорила! – Пейшенс театрально всплеснула руками. – Теперь о нас сплетничают наши соседи и друзья. За целую неделю ни одного приглашения на светские рауты! Хотя ноябрь – самый разгар сезона! Катастрофа!
   Понимая, что жена разошлась не на шутку, Сайрус сказал то, что, как он знал, должно немедленно успокоить Пейшенс:
   – Провинциальная дурочка подписала себе приговор. Как только мы избавимся от Гаррета, займемся ею.
   Лицо Пейшенс озарила улыбка.
   – Ты действительно готов ради меня на такие жертвы? О, мой дорогой!
   Сайрус обреченно кивнул, чувствуя, как остро сжалось сердце. Он знал свою жену так, как не знал ее никто. Он ненавидел ее, боялся и вместе с тем восхищался. Порой же собственная жена внушала ему ужас: если сам он избавлялся от ненужных людей ради денег, то его благоверная находила в убийствах особое изощренное удовольствие.
   – Итак, мы должны сохранять осторожность. Может, стоит проделать такую же штуку, как с Кэтрин? Однажды уже сработало. А потом… впрочем, избавиться от этих двоих не так просто, как кажется. Потребуется время.
   – Ты уже продумываешь план? – На сей раз в голосе Пейшенс отчетливо слышалось восхищение.
   – Да, моя кошечка, – улыбнулся Сайрус. Мысли его, однако, были совсем не веселыми. Он подозревал, что однажды жена решится отделаться и от него самого, а потому с каждым днем беспокоился все больше. – Мой план, как всегда, великолепен. Наше лучшее убийство станет достойным финалом для твоего дневника. Э-э… не хочешь почитать его? Я принесу, скажи лишь, где он.
   Глаза Пейшенс холодно сузились.
   – Пусть остается там, где лежит.
   Проклятие! Сайрус разочарованно вздохнул. Его жена позаботилась о том, чтобы он знал о дневнике, который она ведет, но его местонахождение оставалось для него загадкой. Дневник стал гарантией того, что Сайрус висит на крючке, живет на пороховой бочке, которая может в любой момент взорваться.
   – Что ж, как знаешь. Но ты, как обычно, поможешь мне?
   – Разумеется, – проворковала Пейшенс. – Ты же мой любимый муж. Я не могу допустить, чтобы что-то пошло не так. Не дай Бог, с тобой случится неприятность!
   Да она безумна! Как он позволил ей зайти так далеко? Сайрус почувствовал страх, ему показалось, что он сейчас задохнется. Судорожно вдохнув воздух, он размышлял, удивляясь, как он мог так ошибаться, думая, что столь холодная, расчетливая женщина любит его. Ради достижения собственных целей она способна на убийство. Даже убийство родного мужа.
   А он сам? Разве он так сильно отличается от Пейшенс? Ведь он тоже мог избавиться от жены. В любой момент. Без колебаний. Без особого сожаления.
   Осторожно погладив ладонью стопку купюр, он поднял голову и посмотрел жене в глаза.
   «Сорок лет брака! Сорок лет потребовалось для того, чтобы принять единственно верное решение. Что ж, я буду милосердным и подарю ей легкую смерть, а затем тщательно обыщу ее спальню, в которую она уже много лет меня не допускает, и найду там ее дневник. Найду и уничтожу».
   – Иди ко мне, дорогая. Мы разработаем план. – Сайрус постучал ладонью по дивану рядом с собой и улыбнулся.
   Пейшенс покорно присела к нему и даже погладила его по плечу.
   – Ты такой милый! – Она всегда становилась ласковой, когда думала о предстоящем убийстве. – У меня появилась идея. Нужно избавиться и от Оливии. Она прицепилась к Ханне, словно хвостик. А ведь служанка слишком много знает о наших делах. Не дай Бог, она начнет болтать языком!
   Сайрус смотрел на жену, не веря собственным ушам.
   Сколько еще смертей должно свершиться, чтобы она успокоилась? Впрочем, в словах Пейшенс есть смысл. Ему будет недоставать жены, когда она… трагически погибнет.
   – Прекрасно, дорогая. А ведь я чуть не забыл о ней. Думаю, на новом месте она неплохо устроилась. Если ее приняли на работу, значит, доверяют. Никто не заподозрит в ней шпионку.
   – Что? Какую шпионку? Разве мы ее не?..
   – Погоди. Мы убьем ее позже. А для начала используем девчонку в наших целях.
   – Каких? Я не понимаю… – Но прежде чем Сайрус ответил, Пейшенс догадалась сама. – Ага! Она будет докладывать нам обо всем, что творится у соседей. Неплохо! А как ты ее убедишь?
   Сайрус рассмеялся:
   – Проще простого. Помнишь, как она просилась к нам на службу около года назад? Никто не хотел брать ее в свой дом. В ее-то положении!
   – Вот черт, я и забыла, – нахмурилась Пейшенс.
   – Зато я не забыл, потому что знал: однажды грешок Оливии сыграет нам на руку. Если новые хозяева узнают о ее прошлом, они вышвырнут девчонку вон. Нам нужно всего лишь дождаться момента, когда служанка выйдет из дома, и перехватить ее по дороге. Какая-то пара слов, и она сама предложит нам свои услуги.

Глава 8

   До чего же быстро они вернулись!
   Стоило показаться солнцу, как Слейд решил прокатиться верхом. Совершая очередной вояж вокруг дома, он заметил странную активность возле Клостер-Пойнта. Ноябрьский ветер донес до него мужские голоса. Лошадь под ним нервно прядала ушами и косилась на соседний дом, теряющийся за кустами и оградой.
   Чуть позднее Слейд постарался проехать ближе к воротам и заметил удаляющегося по дорожке от Клостер-Пойнта торговца.
   Любопытно! Довольно необычные визитеры навещают соседей. Неужели кредитор? Уж лучше бы Ардис оставила все свое состояние Сайрусу. Тогда парочка наконец-то успокоилась бы, а значит, Ханне не угрожала бы опасность.
   Слейду немедленно вспомнились взволнованные глаза девушки в тот дождливый день, когда он застал ее в домике у озера. Влажные волосы и тонкие нервные пальцы. Как трепетали ее ресницы, когда она смотрела в окно, избегая его взгляда. До чего же хотелось схватить ее в охапку и отправиться прямиком в спальню.
   Слейду припомнилась и первая ночь на новом месте, проведенная с Ханной. Он спал едва ли больше двух часов, предпочтя нежно обнимать свою гостью, осторожно укрывая одеялом.
   Почему он вел себя так… благоразумно? Ведь даже сейчас, когда Ханны нет рядом, он скучает по ней и желает ее!
   Слейд придержал жеребца, ожидая, когда непрошеное возбуждение пройдет. Кататься верхом и думать о Ханне не самое мудрое, что могло прийти ему в голову.
   – Мистер Гаррет! Где же вы? – раздалось в отдалении. – Давай, Эсмеральда, ищи! Мистер Гаррет!
   Голос звучал взволнованно, почти испуганно. Слейд торопливо направил своего жеребца Чемпиона вдоль аллеи по направлению к дому. Мастиф выскочил из-за кустов так неожиданно, что лошадь резко остановилась и недовольно зафыркала. Эсмеральда глухо гавкнула, затем еще раз. Чемпион затанцевал на месте, мотая мордой.
   Слейд спешился и потрепал собаку по холке.
   – Тише, Эсми, ты пугаешь нашего красавца.
   Вслед за собакой из-за жухлого кустарника появилась Оливия. Лицо у нее покрылось испариной от волнения, передник сбился набок. Она даже не набросила накидку, выскочив на улицу.
   – Мис… мистер Гаррет! – даже не отдышавшись, залепетала горничная.
   – В чем дело? Ты сама не своя.
   – П-простите, я… я так быстро…
   – Быстро бежала. Я заметил. – В голосе Слейда зазвучало настоящее беспокойство. – Да что случилось?
   – Неприятности… дома.
   – Дома? – Слейд бросил быстрый взгляд на особняк, затем снова на Оливию. – Подержи поводья, я сам разберусь.
   – Нет-нет, вы не поняли, – замахала руками девушка. – Не у вас дома. У меня.
   Теперь Слейд был озадачен. Ему как-то не приходилось думать над тем, что прислуга тоже может иметь семью, дом.
   – У тебя дома? Э-э… а разве твой дом не здесь?
   – Да-да, конечно, сэр, – залепетала Оливия. – По большей части я живу тут, но у меня есть и свой дом. Я… получила записку. – Она вынула из кармана смятый лист бумаги и протянула Слейду.
   Почему-то вместо того, чтобы прочесть ее, он задумался об обрывке письма, привезенном Ханной из дому. Он нашел ее сокровище, но так и не вернул хозяйке. Более того, и Ханна не задала ему ни единого вопроса об утерянном письме. Занятно.
   Слейд расправил смятый листок и пробежал его глазами. Речь шла о внезапной болезни кого-то по имени Колет.
   – Твою мать зовут Колет?
   Оливия покачала головой, забирая записку, и вся как-то сжалась, словно внезапно стала ниже ростом.
   Испугавшись молчаливого ужаса, написанного на лице горничной, Слейд предложил:
   – Я мог бы помочь. Скажи, что нужно сделать?
   Глаза Оливии налились слезами. Похоже, она была готова согласиться, но, подумав, девушка медленно покачала головой:
   – Нет, спасибо. Я хотела только получить разрешение ненадолго отлучиться.
   Слейд взглянул на нее с подозрением. Почему она отвергает помощь? Видно же, что бедняжке здорово не по себе.
   – Конечно, я даю тебе выходной. Можешь отсутствовать столько, сколько Колет потребуется для полного выздоровления. Ригби отвезет тебя.
   – Его сейчас нет. Он повез миссис Гаррет и мисс Лолес за покупками. Не беспокойтесь, сэр, я доберусь до дома сама. – Оливия помолчала. – Мне очень неловко бросать свою работу.
   Слейд, которого так и не оставили подозрения, ответил довольно резко:
   – Твое место останется за тобой. Считай, что у тебя отпуск. Возвращайся, когда сможешь.
   – О, сэр, вы так добры ко мне! – благодарно воскликнула Оливия. Она даже сделала движение навстречу Слейду, словно хотела броситься ему на шею. – Вы редкий человек! – Она подобрала юбку одной рукой, другой схватила собаку за ошейник и бросилась по аллее к дому.
   Слейд задумчиво смотрел ей вслед.
   – Редкий, значит? Весьма сомнительно.
   Быстро вскочив на лошадь, он галопом направил ее к конюшне.
   – Эй, Джонатан! – окликнул он одного из грумов. – Позаботься о Чемпионе. И вели Ригби немедленно явиться ко мне, как только он вернется. У меня к нему дело.

* * *

   Ханна в сопровождении своей новой тени – Эсмеральды подошла к двери кабинета. Она только успела снять верхнюю одежду, шляпку и перчатки, как ей сообщили о спешном отъезде Оливии. Даже не передохнув, девушка бросилась за разъяснениями к Гаррету.
   – Вот мы и пришли, Эсмеральда, – пробормотала Ханна, набираясь решимости.
   Она резко постучала в дверь, из-за которой слышались мужские голоса. Почесав мастифа между ушей, Ханна негромко проворчала себе под нос:
   – Готова сразиться с медведем на его территории, а, Эсми? Собака ткнулась мокрым носом ей в ладонь завиляв хвостом.
   – Кто там еще? – раздался голос Слейда. Сердце Ханны забилось быстрее.
   – Я что, должна докладывать, стоя под дверью? – как можно увереннее спросила она. – Не уделите мне минуту, сэр?
   За дверью послышались шаги. Ханна расправила плечи, ожидая столкнуться с тем самым «медведем», о котором говорила собаке. Однако в дверном проеме появился вовсе не Слейд Гаррет, а Ригби, его извозчик.
   Он учтиво поклонился:
   – Пардон, мисс, я как раз уходил.
   «Неужели он докладывал хозяину, куда мы ездили и что купили?»
   У Ханны возникли черные подозрения.
   – О, я не хотела мешать. И могу зайти попозже.
   – Нет уж, заходи сейчас, раз пришла, – раздался властный голос Слейда. – Мы с Ригби уже закончили. Надеюсь, у тебя какое-нибудь пустячное дело, Ханна, потому что до обеда я буду занят с бумагами.
   Ханна, чувствуя себя лишней и нежеланной, хмуро взглянула на извозчика.
   – Вижу, Ригби, твой хозяин не в духе. Надеюсь, медведь не закусит мной свой ленч?
   – Что? Медведь?
   Ханна услышала, как что-то грохнуло в кабинете, словно некто недовольно бросил книгу или пустую чернильницу на стол. Ригби округлил на Ханну глаза.
   – Поосторожнее, мисс. Вашему медведю еще даже ленча не подавали. – Он вдруг улыбнулся и быстро выскользнул в коридор.
   Ханна подтолкнула собаку чуть вперед, словно верного стража, и пробормотала:
   – Эсмеральда и не такого медведя перекусит пополам.
   Однако, оказавшись в кабинете один на один с «медведем», Ханна побоялась развивать свою шутку. Слейд сидел за столом, обложившись бумагами, с сосредоточенным и серьезным видом. Девушка почувствовала себя лишней. В конце концов, в его доме она жила нахлебницей да еще осмеливалась дерзить тем, кто дал ей кров.
   Ханна прошла внутрь и застыла посреди комнаты. Слейд придирчиво оглядел ее и заметил:
   – С тобой Эсмеральда. Я думал, ты ее боишься.
   – Поначалу боялась, но потом мы подружились. – Ханна смущенно улыбнулась. – Мне нравится, что она повсюду следует за мной. Разве что я не слишком довольна, когда она пытается залезть ко мне в постель. – Спохватившись, Ханна испуганно зажала рот ладонью. Она знала, что Слейд наверняка воспользуется ее промахом.
   – Я прекрасно ее понимаю, – не упустил он случая. – Я бы тоже не прочь залезть в вашу постель. Каждый вечер, отходя ко сну, я слышу, как вы спорите с собакой, кто и где будет спать.
   – Я… иногда я слышу, как вы смеетесь над нашими спорами. Мы с Эсмеральдой не мешаем вам уснуть?
   – Твое присутствие в моем доме, Ханна, вообще лишило меня сна, – вкрадчиво пояснил Слейд, вставая из-за стола.
   Он остановился напротив Ханны и принялся пристально изучать девушку.
   Смутившись, она вцепилась в ошейник собаки, но и Эсмеральда не пришла ей на выручку. Наоборот, мастиф степенно поднялся и проследовал к хозяину. Неторопливо потоптавшись на месте, он улегся у ног Слейда, на единственном куске ковра, где еще можно было поймать последние лучи заходящего осеннего солнца.
   – Вы так на меня смотрите, – залепетала Ханна. – Мне неловко. Что такое вы на мне увидели?
   Слейд сложил руки на груди и одарил Ханну еще более нахальным взглядом.
   – Вы очень соблазнительно выглядите. Особенно в этой блузке.
   – В к-какой еще блузке? – пискнула девушка, заливаясь краской. Она напрочь позабыла о цели своего визита. Теперь ей больше всего хотелось броситься со всех нот наутек.
   Слейд между тем присел на корточки и почесал ворсистое брюхо собаки. Эсмеральда зажмурилась от удовольствия и лениво заворочала хвостом.
   – Как вам понравился поход по магазинам? Изабель не наскучила вам своими сплетнями?
   Всю дорогу и во время примерок старая леди рассказывала Ханне о детстве Слейда не слишком веселые рассказы. Становилось ясно, почему Слейд вспоминал то время как «сущий ад».
   – Нет-нет, Изабель– прелестная женщина! – торопливо возразила Ханна.
   – И прекрасный источник информации, не так ли? Ханна, и глазом не моргнула, чтобы не выдать Изабель.
   – Да, она мне столько рассказывала о Бостоне. О том страшном пожаре, который случился в прошлом году. Подумать только, так много жертв! Мы посетили столько чудесных мест, музей тоже…
   – Да уж наверняка, – как-то безучастно произнес Слейд.
   – По правде говоря, я пришла с вопросом. – Ханна, наконец, решилась. – Я встретила Серафину наверху, как только приехала. От нее я узнала, что Оливия получила какое-то письмо и вскоре уехала вся в слезах. Вы знаете, что произошло?
   – Мне известно не так уж много, – пожал плечами Слейд, подергав Эсмеральду за уши. – Я видел ее письмо. Там шла речь о какой-то Колет, которая тяжело заболела. Твоя горничная очень расстроилась, и я отпустил ее домой. Я уверен, что ты не станешь возражать.
   – Разумеется, нет. – Ханна задумалась, глядя на развалившуюся на ковре собаку. Она бездумно сделала шаг вперед, наклонилась почесать Эсмеральду за ухом, затем прошла мимо Слейда и уселась на ближайший к нему стул.
   Подол ее платья коснулся руки Слейда, вызвав у него сильнейшее желание схватить легкую ткань и удержать девушку.
   – Как-то очень странно, Слейд, – задумчиво произнесла Ханна, не отрывая взгляда от мягкого живота собаки. – Ты же знаешь, какая болтушка Оливия, но она ни разу не упомянула о своей семье или о своем доме.
   Слейд выпрямился во весь рост, удивленно глядя на девушку.
   – Что такое? Почему ты так смотришь?
   – Похоже, что-то изменилось между нами, Ханна. Мы уже некоторое время живем под одной крышей, но ты впервые назвала меня по имени. Причем без всякого усилия.
   Ханна изумленно приоткрыла рот. Она даже не заметила, как имя Слейда соскользнуло с ее языка.
   – Неужели правда?
   Слейд тепло улыбнулся.
   – Вернемся к Оливии. Я вижу, ты быстро перенимаешь привычки высшего света, Ханна.
   – О чем ты? – удивилась девушка.
   – Мы, люди света, не слишком внимательны к проблемам нашей прислуги. Порой мы ничего не знаем о людях, которые живут в наших домах и обеспечивают нам уют и комфорт.
   – Говори за себя! – Ханна даже вскочила с места, взмахнув руками. – Я никогда не видела разницы между людьми высокого положения и беднотой! Я сужу о человеке по его личным качествам, а не по количеству монет в его кармане. – Она помолчала и продолжала уже спокойнее: – Просто там, где я родилась, люди не лезут другим в душу, если их не просят. Чем меньше будешь знать о своих соседях, тем дольше проживешь – вот закон прерий.
   – Ты не на Диком Западе, дорогуша. И если бы я руководствовался твоими принципами, то есть не совал бы свой нос в чужие дела, я бы сейчас не знал, что творится за моей спиной. Закон большого города: предупрежден – значит, вооружен. Советую пересмотреть свои взгляды, иначе не заметишь, когда тебе в спину уставится дуло пистолета.
   Ханна испуганно смотрела на Слейда. Горло стеснило неожиданное предчувствие беды.
   – Что случилось? Что произошло, пока я отсутствовала? Слейд переступил через задние лапы собаки и прошел к столу. Усевшись, он сплел пальцы в замок.
   – Пока вы с Изабель катались по городу, в соседнем доме снова забурлила жизнь. Вернулись тетка и дядька твоей матери. Так что будь осторожнее, когда выходишь из дому.
   – Я всегда ношу с собой оружие. Даже когда спускаюсь к ужину. – Сердце Ханны билось часто и тяжело. – Какую еще предосторожность я должна соблюдать?
   Слейд посмотрел на нее, как на неразумное дитя.
   – Ханна, я уже говорил тебе, что ты не на Диком Западе. Здесь совсем другие законы. В Бостоне враги никогда не встречаются в открытом поединке. Они действуют исподтишка. Лучше тебе хорошенько проникнуться мыслью, что твои родственники представляют для тебя опасность. Размахивать пистолетом глупо и нелепо. Сайрус и Пейшенс – страшные люди. Они давно перешли грань, за которой человеческая жизнь что-то значит. С каждым днем у них все меньше шансов получить желаемое, а отчаяние – плохой помощник для человека без принципов. Они на многое способны, Ханна.
   – А ты? На что способен ты? Под видом защитника ты запер меня в своем доме. Ты лишил меня возможности самой разобраться во всем. Ты не менее страшный человек, чем Сайрус и Пейшенс.
   Лицо Слейда помрачнело. Он медленно потер подбородок, буравя взглядом девушку.
   – Что ж, я покажу тебе разницу. Думаю, тебе стоит побольше узнать о своих родственниках, – процедил он сквозь зубы. – Ты во многом права относительно Уилтон-Хьюмсов. К сожалению, у меня тоже нет доказательств…
   – А как же обрывок письма? Ведь ты нашел его после моего отъезда? Он все еще у тебя?
   – Да, он остался в моем доме. Ты хочешь, чтобы я вернул его тебе? Нет? Тогда пусть лежит там, где лежит. Поверь, твоя улика в безопасности. – Слейд усмехнулся. – Но она доказывает только, что Уилтон-Хьюмсы послали твоей матери письмо. Письмо еще не преступление!
   – Письмо! Через двадцать пять лет! Да еще накануне убийства. Едва ли такой поступок можно считать совпадением. Ведь я нашла обрывок в камине в тот день, когда погибли родители. Я и сестры… – Ханна отвернулась, чтобы скрыть слезы.
   – А еще на обрывке значится мое имя, – добавил Слейд. – Теперь ясно, почему ты подозревала меня. Ладно, оставим письмо в покое. У меня есть к тебе вопрос. – Он помолчал, барабаня пальцами по столешнице. – Ты готова ввязаться в расследование?
   – Конечно, я потому и приехала, – вздернула подбородок Ханна.
   – Что ж, на том и порешим. – Губы Слейда превратились в тонкую ниточку. – Твою мать убили только из-за завещания, других мыслей у меня нет. После смерти Ардис все деньги отходили ей. Двум сыновьям Ардис доставались лишь небольшие трастовые фонды. После кончины Гамильтона его фонд тоже отходил Сайрусу.
   Ханна почувствовала, как сердце сжала ледяная рука страха.
   – Так все дело в деньгах? Маму убили из-за наследства? А не потому, что она вышла замуж за папу? – Она с ужасом зажала рот рукой. – Господи! Бедный отец, он умер, защищая ее. Когда мы нашли родителей, они лежали друг на друге. Какой ужас!
   – Мне очень жаль, Ханна, – не выдержал Слейд. – Я предполагал, что до убийства не дойдет. Какой я слепец!
   – Откуда ты мог знать? Я не понимаю. И тогда, во время приема, ты сказал, что знаешь, кто виноват в смерти моих родителей. Но как ты мог знать? Или ты тоже участвовал в этом?
   Она вновь обвинила его в причастности к смерти родителей. На сей раз он не вскочил, не вышел из себя. Он продолжал, не мигая, смотреть на Ханну.
   – Я действительно имею отношение ко всей истории. Но совсем не в тот смысле, в каком ты думаешь.
   Ханна вцепилась пальцами в подлокотники стула.
   – Как тебя понимать?
   – Я попытаюсь объяснить. Ардис оставила твоей матери огромное состояние. Миллионы, Ханна. Сайрус и Гамильтон ждали смерти Ардис, надеясь разделить деньги пополам.
   Ханна, потрясенная размером суммы, ошеломленно молчала.
   – Но Ардис поступила иначе.
   – Почему же она лишила сыновей денег?
   – Не совсем так. Трастовые фонды, которые она им оставила, весьма велики. На такие деньги можно жить всю жизнь, не беспокоясь о будущем. Но Сайрус привык ни в чем себе не отказывать. Он с легкостью тратит огромные суммы, влезая в долги. Ему нужно все состояние Ардис, а не жалкие крохи, которые достались в его распоряжение. Похоже, его мать понимала, что такой мот, как Сайрус, недостоин денег. А Гамильтону она так и не смогла простить жестокость, с какой он отказался от дочери. Быть может, Ардис пыталась загладить вину Уилтон-Хьюмсов перед твоей матерью, Ханна. Ведь она ее очень любила.
   – Знаю. Бидди рассказывала нам. – Ханна шмыгнула носом.
   – Кто такая Бидди? И что она вам рассказывала?
   – Удивительная женщина. Когда-то она оставила Бостон, чтобы следовать за матерью туда, куда она поехала, – на Дикий Запад. Бидди – ее горничная, а позднее она стала нашей няней. Мы относимся к ней как к бабушке. Она рассказывала нам о Бостоне и об Ардис.
   – Ясно. А Бидди никогда не упоминала о моей семье? Ханна удивленно взглянула на Слейда.
   – Не знаю. Может, и упоминала в те годы, когда я была маленькой, но я не помню. Со временем мама и Бидди все реже вспоминали Бостон. Ты не веришь мне? Помнишь, как я удивилась, что дом Изабель находится рядом с поместьем Уилтон-Хьюмсов…
   – Верно, – кивнул Слейд.
   – Но маме не нужны были деньги Ардис. Она всегда говорила нам, что богатство заковывает душу в цепи. Думаю, она с легкостью отдала бы деньги Сайрусу. Ему не требовалось убивать ее!
   Слейд нахмурился, словно подбирая слова для какого-то признания.
   – Видишь ли, она не смогла бы передать деньги твоему дяде.
   – Почему же?
   Когда он не ответил, Ханна вдруг испугалась. От предчувствия, что Слейд вот-вот решится на новое страшное откровение, у нее взмокли ладони. Лицо его сделалось хмурым, черные глаза смотрели перед собой, тяжелый подбородок с тенью щетины упрямо выдвинулся вперед. Ханна ждала.
   – В случае, если твоя мать отказалась бы от состояния или умерла бы к моменту выполнения воли Ардис, деньги отходили бы мне. Ардис назвала меня своим вторым наследником.
   – Тебя?.. – уронила Ханна слабым голосом. Почему-то она не подпрыгнула на месте от неожиданности, ее не потрясла новость. Она просто ничего не чувствовала. В ушах странно зазвенело, голова закружилась, и Ханне пришлось застыть на стуле, словно изваяние, чтобы не лишиться чувств. – Значит, тебя…
   Слейд хранил молчание. Он даже не попытался объяснить, почему Ардис выбрала именно его для наследования состояния Уилтон-Хьюмсов.
   Ханна медленно повернула голову к окну.
   Обрывок письма с именем Гаррета на нем. Вот все и разъяснилось!
   – Думаю, ты замешан в убийстве не меньше, чем мои родственники, – безжизненным тоном произнесла она.
   – Нет, Ханна, – тихо и так же ровно ответил Слейд. – Если бы я участвовал в убийстве, ты оказалась бы уже мертвой, как только сошла с поезда. Я на твоей стороне. Ты должна мне верить.
   – Разве? На каких основаниях? – Она сплела ледяные пальцы на коленях, чтобы не так бросалась в глаза их дрожь.