Вообще-то куртку Тихомиров мог бы снять и здесь, положил бы, вон, к печке или повесил на гвоздь, и все же… ему несколько ночей к ряду казалось, что за стеной ангара слышится звук мотора. Приснилось? Или в самом деле – было?
А еще именно сегодня Макс намеревался серьезно переговорить с напарником, переговорить, разумеется, о побеге… ну чего парня здесь оставлять? А на завод – Максим уже прикинул – можно было проникнуть, спрятавшись в телеге под овощами, тем более если возчиком будет Василий. А для начала – вот как раз сейчас – предупредить, чтоб не спал.
Кинув куртку на нары, молодой человек тихонько позвал:
– Арни!
Никакого ответа.
– Хвостик! Спишь, что ли, уже? – Максим протянул в темноту руку, пошарил – напарника на месте не было!
Интересное кино! Куда это его понесло? В нужник пошел? Может быть, хотя обычно охранники ночью никого не выпускают, но Хвостик – это особый случай. Ладно, посмотрим…
Поддерживать беседу с Акимычем было несложно: бригадир принадлежал к людям, быстро сводящим любой диалог к собственному – длинному, как правило малоинтересному, с обилием ненужных подробностей и повторов – монологу. Подобные любители «поговорить» обычно слушают только себя, любимого, ничтоже сумняшеся полагая, что все, что они говорят, воспринимается собеседником с искренним и неподдельным вниманием. Особенно интересно наблюдать, когда «беседуют» двое таких или даже трое. Все трое стараются перекричать друг друга, никто никого не слушает – веселуха!
Вот и Акимыч как раз был из таких: болтал, болтал, болтал… ему уже и неважно сейчас стало, кто там его слушает – Максим ли, охранник… Охранник как раз остался, а Максим вышел на улицу, сказав, что в нужник. Хвостик-то так и не пришел, не проскользнул мимо – Тихомиров за входом следил внимательно.
Ночка выдалась прохладной, подмораживало, и странно было не видеть на низком небе ни сверкающей серебром луны, ни холодного мерцания звезд. Туман, проклятый туман скрывал все, накрыв город – весь мир? – сплошным покрывалом, непроницаемым коконом… впрочем, не таким уж непроницаемым, как выяснилось, по воздуху вполне можно было прорваться… Куда же делся самолет – вот вопрос-то! Загадка…
В нужнике никого не было, как и у ворот ангара, – часовой грелся у печки, болтая с Акимычем, точнее, слушая бригадирские басни. Максим озадаченно почесал затылок – может, и в самом деле давно уже спит парень, проскользнул незаметненько… Или… или остался на ночь – грузить… такое тоже могло случиться, почему бы и нет? Спросить у бригадира… Черт… а это что еще?
Что-то вспыхнуло в темноте, на дороге у края ангара… Вспыхнуло и погасло – такое впечатление, что кто-то прикурил сигарету. Ну да, ну да – во-он красненький огонек… Огоньки! Габариты! Вот снова вспыхнули… погасли…
Автомобиль! Значит, тогда, ночью, вовсе не показалось. Кто-то сюда приезжал, приезжал на машине… Кто? Зачем?
Наверняка кто-то из истинных хозяев – у кого же еще-то имелся сейчас бензин?
Вот щелкнул замок… кто-то вышел из салона… зажурчал. Пахнуло табачным дымом… хлопнула дверца.
– Так я пойду, Николай Николаевич?
Знакомый, очень знакомый голос!
Максим быстро нырнул в кусты, прополз, застыл почти вплотную с авто… Какая-то небольшая малолитражка, «рено» или «пежо»…
– Иди, Арнольдик.
Ну, так оно и есть! Так вот оно что… Так вот с кем встречается Хвостик!
– Хотя нет, постой! Так по поводу самогона – точные сведения?
– Так Акимыч вечера вечером хвастался! А сегодня оставил Макса для беседы. Не знаю теперь, как и проскочу…
– У тебя же ключ! Пройдешь, как всегда, черным ходом.
Ага, тут, оказывается, и черный ход имеется. А ключ от него – у Арни!
– Так, о побеге речи не было?
– Нет, господин председатель.
– Если заговорит, сразу же сообщи. И об этих его связях – с возчиками, с плотниками, с девицами – выведай поконкретнее, понял?
– Конечно.
– Очень меня интересует, что там, на заводе, творится… Ну, что уши развесил? Иди.
– Спокойной ночи, Николай Николаевич.
Ишь ты, сволочуга, вежливый. Ну надо же, спокойной ночи!
Черная тень подростка метнулась мимо, и тут же заработал двигатель, тихо, как и положено у хорошей иномарки. Включив ближний свет, автомобиль плавно тронулся, развернулся и, выбравшись на полевую дорогу, неспешно поехал к шоссе… Вот остановился. Три раза мигнул дальним светом… не просто так, а с интервалом между вторым и третьим миганием секунды в три. Потом резко тронулся с места, выскочил на шоссе, покатил… Видать, подал кому-то знак – мол, свой.
Выбравшись из кустов, Максим отряхнулся от налипших листьев и, пригладив волосы, вернулся обратно в ангар, где бригадир как раз рассказывал очередную байку:
– Ну, это, налили мы – сидим, ждем. А тут вдруг – жена. Не моя, Игоря… О, Максим явился… Ты чай-то пил?
– Нет еще. Наливайте.
Ну, не чай, конечно, налили, а отвар из сушеных листьев малины да смородины, но и то ничего – вкусно, а главное, напиток был горячий, только из чайника. Еще немного посидев, Тихомиров поставил на стол щербатую чашку и, поблагодарив, отправился спать. Никто его не удерживал – Акимыч тоже давно зевал и временами отрубался, все чаще посматривая на стоявший в углу топчан.
Хвостик не спал, дождавшись Макса, попытался вызвать того на разговор… Ага! Шиш тебе, предатель! Сославшись на усталость, Тихомиров отмахнулся от надоедливых расспросов и сделал вид, что заснул, хотя на самом деле, конечно, не спалось – все наваливались какие-то мысли. О том же стукаче и провокаторе Хвостике, о Васе-возчике, о Леночке, о самогонном аппарате и приготовленной канистре с бензином. Господи, как завтра сложится? Дай-то Бог…
Василий окликнул Макса еще с утра, как только плотники пришли на работу. Как всегда, возчик сначала угостил сигаретой начальника, Муху, перекинулся с ним парой слов, потом уже подошел к Тихомирову:
– Здорово, зема!
– И тебе не хворать.
Василий понизил голос:
– Леночку сегодня не пользуй – некогда. Как зайдешь, пару минут выжди – ив цех, к аппарату. Надежно спрятал-то?
– Да не найдут! Тем более ты ж говорил, что там никто не ходит.
– Это уж точно! – Возница нервно хохотнул и, хлопнув собеседника по плечу, отвалил. – Ну ладно, земеля, бывай!
До полудня всей бригадой сколачивали какие-то ящики, как понял Макс – для овощей. Потом, как всегда, обед, девочки…
Молодой человек снова юркнул в двенадцатый номер. Леночка лежала, уткнувшись лицом в подушку… вот резко обернулась, подняла глаза. Заплаканные, как показалось Максу. Да и лицо девушки, обычно веселое, на этот раз выглядело… нет, не грустным, а каким-то нервным, словно Леночка чего-то или кого-то сильно боялась. Или все не так?
– Привет! Ты чего такая?
– Какая «такая»? – Шмыгнув носом, девчонка поспешно растянула губы в дежурной улыбке.
– Ну, смурная.
– Кажется тебе все! Меньше болтай, а ну-ка… – Леночка быстро сбросила с себя маечку, призывно поласкав руками грудь. Облизала языком губы. – Ну?
– Слушай, Лена. Помнишь, мы уговаривались…
– Да ты не хочешь что ли?
– Хочу, но… не могу сейчас. Дела.
– Ну, дела так дела. – Девушка устало махнула рукой. – Если вечером спросят, скажу, как и договаривались. Василий как?
– Да вроде бы ничего, сегодня только что видел. Ладно, Леночка… пойду я. Пора. Спасибо.
Выглянув в дверь, молодой человек осмотрелся по сторонам и, быстро миновав коридор, спустился по лестнице в сборочный цех, пустой и огромный, с давно остановившимся конвейером и приготовленными для продажи «тойотами», стоявшими напротив больших, обитых дюралем ворот.
Цех, как ему и полагалось, был пуст, как и двор, куда сейчас выскочил Тихомиров. Выскочил, быстро забрал из-под «ниссана» канистру с бензином и шланг…
Оказавшись снова в цеху, перелил горючее в бак приглянувшейся «тойоты», снова оглянувшись, уселся за руль, с удовлетворением отметив торчащий в замке зажигания ключ. Чуть повернул… Черт! Ни одна лампочка в салоне не загорелась. Аккумулятор!
Ну да – капот как раз приоткрыт… Разрядился! Черт побери, разрядился… Да-а, невезуха. Интересно, а в остальных машинах как?
– Эй, Макс! Ты здесь? – раздалось вдруг от входа.
Молодой человек вздрогнул и обернулся:
– Василий, ты?
– Я, я, кто же еще-то? Мимо проходил, слышу – кто-то возится.
– Ведро подходящее искал… или бутылку.
– Да есть у меня все, помоги лучше.
В большой салатного цвета канистре возчик тащил брагу, едва пер, и помощь Максима был здесь как нельзя кстати.
– А ну-ка давай ее мне за спину. – Тихомиров ухватил канистру, приподнял. – Ну давай, помогай же… Ага! Есть!
– Дотащишь?
– Как нефиг делать!
– Ну ты и силен, брат!
Уважительно посмотрев на Макса, возчик быстро пошел впереди, время от времени оглядываясь и подбадривая носильщика жестами. До бойлерной добрались без приключений, никого по пути не встретив. На бывшем заводе и раньше было немноголюдно, а сегодня казалось, что все вообще вымерли! Даже охранники и те нигде не шлялись, хотя бойлерной явно пользовались, и часто: вон, печь работала, фырчала…
Туда и пристроили аппарат, над импровизированной конфоркой. Вдвоем осторожно залили брагу, закрыли емкость и, посмотрев друг на друга, довольно потерли руки:
– Ну что, к вечеру будет первачок!
– Лишь бы раньше в ангар не угнали – Акимычу, вишь ты, очень уж хочется прямо сегодня попробовать.
– Хочется ему… Ну попробует, чего ж! Нацежу фляжечку. – Василий усмехнулся и побарабанил пальцами по пустой канистре. – А ты, Макс, не переживай – сегодня вас отсюда поздненько отправят.
– А что такое?
– Да говорил же – трехглазые за мясом явятся. Пока не уйдут, никого отсюда не выпустят. – Василий оглянулся и перешел на шепот: – Потому и в цехах сейчас никого нет – боятся!
– Поня-атно…
– Ну, а нам это все – на руку.
– Угу… Слушай, Василий, а что за мясо-то?
Возчик ничего не пояснил, лишь фыркнул, а потом добавил, типа того, что меньше знаешь, лучше спишь.
Ну, оно понятно… имелись и у Тихомирова на этот счет свои соображения.
– Короче, Макс… Ты тут пока без меня присмотри, а я часика через два-три появлюсь – как раз и пробу снимем! На вон пока, покури!
Как видно, на радостях, в предвкушении предстоящей пьянки, компаньон предложил Максиму сигарету… что-то дешевенькое, «Приму», что ли, но и то, по нынешним временам, богатство неимоверное.
Потому Тихомиров и не стал отказываться, мало ли, пригодится? Улыбнулся:
– Давай. Спасибо.
– Да не за что.
Махнув рукой, Василий шмыгнул носом и, довольно потерев руки, скрылся в подсобке. Наверное, пошел к своим, чтоб не вызывать лишних подозрений. Интересно, имелись ли у возницы сообщники здесь, на заводе? Скорее всего – да, иначе все трудно было бы объяснить одним лишь везением. Самогон! Постоянно действующий аппарат! В таком деле, да без сообщников?! Причем наверняка люди подобраны верные – почем зря не расколются.
После ухода Василия молодой человек выждал еще минут десять-пятнадцать и, решив больше не терять зря время, отправился в сборочный цех. Шел осторожно, оглядываясь, хоть Вася и предупредил, что никого здесь сейчас не будет, но мало ли.
Заправленная «тойота», словно готовый к походу конь, стояла у ворот… вот только аккумулятор… Его поисками Максим и намеревался сейчас же заняться, а уж потом… только потом и можно было думать, как действовать дальше. Ну, и темноты, конечно, хотелось бы дождаться в любом случае.
Пошарив во всех автомобилях и на конвейере, Тихомиров разочарованно свистнул и призадумался. Однако нужно было что-то делать. Где-нибудь отыскать зарядное? В бывшем гараже, должен же здесь быть такой! Или даже целый аккумуляторный цех, его лишь надо найти, как раз под самогон Василия подробненько расспросить…
Чу!
Максу вдруг послышался в дальнем углу какой-то шум. Словно кто-то шел… крался… Интересно, кто бы это мог быть?
Схватив подвернувшийся под руку металлический штырь, Тихомиров пригнулся и отправился якобы к двери… на самом же деле осторожно вернулся, обойдя неведомого соглядатая сзади… Ага, вот он! Что-то тащит! Черт… кажется, девушка…
– Ну, и долго ты будешь стоять? – Девчонка, волочившая по полу что-то тяжелое, вдруг резко выпрямилась и оглянулась.
Леночка!!!
Во всегдашней своей желтой майке и узеньких джинсиках.
– А ты что здесь…
– То же, что и ты! Пытаюсь отсюда свалить… А ну-ка помоги! Тебе ведь нужен аккумулятор?
Глава 5
Аккумулятор оказался заряжен, и думать дальше было уже нечего, да и некогда. Вместе с Леночкой отворили ворота, уселись в машину… Завелась, завелась, заурчала довольно, и Максим осторожно выехал во внешний двор, свернул к заводской дороге, в конце которой, в полукилометре, виднелись ворота. Туда и покатили, а больше просто некуда было, чай, «тойота» не вездеход, не амфибия на воздушной подушке, обычный легковой автомобиль.
Уже начинало темнеть, висевший в воздухе туман сделался гуще, правда, до полной непроглядности не сгустился, у ворот были смутно видны фигурки охранников. Не доезжая метров сто, Тихомиров мигнул фарами два раз подряд и третий – секунды через три…
– Ты чего это? – поинтересовалась Леночка. – О гаишниках предупреждаешь что ли?
Шутила… Это хорошо. В такой ситуации не хватало еще женских истерик.
– Видел, как именно так и сигналили…
Медленно подъезжая к воротам, молодой человек напряженно ждал: откроют их или нет? Если нет, придется пробиваться внаглую, тараном…
– Лена, пристегнись.
– Чего?
– Пристегнись, кому говорю! Впрочем… уже можешь и не пристегиваться!
Получилось! Ура! Получилось! Номер со светом сработал – охранники условный знак поняли и, не особенно торопясь, распахнули ворота…
И вот тут-то Максим не выдержал, ударил по газам так, что обоих беглецов просто вдавило в кресла. Взвыл двигатель. Сплошной пеленой побежали по обеим сторонам серые кусты и деревья.
А дорожка-то, между прочим, оказалась не очень – какие-то рытвины, ямы… Машину едва не выкинуло в кювет, хорошо, что Макс, как опытный водитель, успел среагировать и вовремя сбавил скорость…
– Вон туда заворачивай, – углядев впереди шоссе, Леночка показала рукой.
Тихомиров искоса взглянул на девушку… та сейчас говорила дело, да и вообще не очень-то была похожа на провокаторшу. Зачем?
Выехав на шоссе, Максим проехал с километр и притормозил у обочины:
– Ну, и куда теперь? Вижу, покуда никто за нами не гонится…
– И не погонится. – Девушка неожиданно хмыкнула. – Зря, что ли, я броневику колеса сваркой проткнула?
– Броневику?
– Ну, «газельке», она одна у нас на ходу. А броневиком ее охранники почему-то прозвали.
– Молодец, – от души похвалил молодой человек. – Ну, и куда вас теперь отвезти, мадемуазель?
– О! – Леночка расхохоталась. – Да мы с тобой теперь на «вы», оказывается!
– Ладно, шуткую… Так куда?
– А ты сам-то куда собирался? – Девушка взглянула на своего спутника с таким недоверием, будто бы это не она с ним, а он с ней в побег напросился, да еще и уговаривал, канючил: возьми, ну возьми, ну пожалуйста…
– Я-то? – Тихомиров хмыкнул. – Да куда глаза глядят! А вообще как пойдет, врать не стану. Ни родственников, ни друзей у меня в Питере нет. Так, были когда-то знакомые…
– Тогда со мной поедешь. Давай прямо, на Московский, я скажу, где свернуть. Или… – Леночка замялась. – Может быть, лучше я за руль сяду? Вожу я неплохо, не беспокойся…
– Да я и не… А кто у тебя на Московском?
– Муж. – Девушка произнесла это спокойно, как ни в чем не бывало. – Ну, бывший вообще-то… но по паспорту мы еще не разведены.
– Ага.
Вырулив на Пулковское шоссе, Максим резко прибавил скорость, получая истинное удовольствие: хорошая пустая дорога, надежный автомобиль – что еще надо-то?
Муж, значит… пусть и бывший… хм… Однако. Ладно, пусть будет муж.
– А твой муж… бывший муж, ма шери, человек надежный?
– Да козел. Игрунчик. Потом расскажу… может быть. Просто у него раньше тетка здесь жила, в сталинке. Вообще-то не тетка – бабка двоюродная… неплохая женщина и ко мне очень хорошо относилась… не как его родаки-уроды! Ох, блин… убила бы! Ну ты смотри за дорогой!
Максим едва успел объехать брошенный кем-то мопед.
– Ты не лети так, – тут же предупредила Леночка. – На дороге и колючку натянуть могут… Раньше, когда бензина еще много оставалось, так многие развлекались… на жизнь зарабатывали.
Выехав на Московский, пролетели площадь Победы, закопченный, с выбитыми стеклами, универмаг, осторожно объехали опрокинутый у Ленинского проспекта троллейбус.
– Ого! – покосившись направо, Максим не мог сдержать удивления, увидев вместо огромного сталинского дворца руины.
– Общественные здания первым делом взорвали, – меланхолично произнесла девушка. – Всякие районные администрации, Смольный и все такое прочее. Ну, как туман появился, так их почти сразу и не стало. А вначале пропала связь.
– Понимаю, у нас почти так же все начиналось.
– Теперь направо… во-он в тот двор заезжай.
– Ага, заезжай! – Едва свернув с проспекта, молодой человек резко ударил по тормозам.
Въезд во двор был перегорожен импровизированной баррикадой из старых машин, холодильников, кроватей и прочего хлама.
– Хм… – Леночка наморщила носик, задумалась. – Давай-ка с Авиационной подъедем… Пусти за руль.
– Садись, коли так хочешь…
Тихомиров галантно вышел из машины, подумав вдруг… Нет, зря так подумал – никаких попыток резко дернуть с места и уехать куда подальше его юная спутница не предпринимала. Видать, чувствовала себя в родном городе очень даже неуютно.
А водила действительно лихо! Вжик… Макс и опомниться не успел, как «тойота», свернув, пронеслась проходными дворами, едва не задевая разрисованные граффити стенки.
– Посиди пока. – Тормознув у подъезда, Леночка выскочила из машины. – Они, видишь ли, тетку куда-то в Ульянку переселили, до тумана еще. Я только адрес узнаю и вернусь.
– Постой, постой! – выйдя из авто, закричал вослед девушке Максим. – Квартира-то хоть какая? Ну, куда ты идешь…
– Сорок девятая. – Обернувшись на пороге подъезда, Леночка махнула рукой, улыбнулась и исчезла в темном пролете лестниц.
Усевшись за руль, Тихомиров развернул машину и принялся ждать. А что ему было делать?
В просторном дворе тоже стояли машины, правда большей частью полуразобранные, а то и вообще сожженые. Хотя… некоторые и двигались, во-он одна прокатила – белая «четверка», а вон рядом – «рено-логан». Точно такой же когда-то был и у Макса. В старые добрые дотуманные времена.
Судя по маркам машин, явно принадлежавших не шибко богатым людям, кое у кого бензинчик еще сохранился, да и трудно себе представить, чтоб он вдруг так внезапно закончился в таком большом городе. Наверняка имелись большие запасы – автозаправки, хранилища – вокзалы, наконец! То есть, железнодорожные станции с составами, полными бензина и нефти. Так что год-два вполне можно было продержаться, кто хотел, кому очень надо было, тот ездил. Правда, с другой стороны, Московский проспект, по крайней мере в этом районе, казался абсолютно пустым.
В боковое стекло вдруг постучали, и Макс резко повернул голову: мальчишка. Небольшой, лет тринадцати, одет вроде прилично – джинсы, кроссовки, курточка. Рыжий такой, смешной.
– Тебе чего, парень?
– Дяденька, сигареткой не угостите?
– Отстань, малец, не курю.
– Жаль… А-то бы, может, договорились. – Мальчишка загадочно подмигнул.
– О чем это? – подозрительно переспросил Максим.
– За пачку сигарет я бы вам девочку подогнал… симпатичную. Даже за полпачки… Ну, за пять штук.
– Иди, иди отсюда, сутенер хренов! Не видел, что я с женой?
– Ой… извините. Просто смотрю – у вас тачка на ходу, значит, на бензин бабки есть… и на сигареты. Ага! Бензин вам точно нужен! Я знаю, где можно дешево взять. Но тоже на сигареты… или на что-нибудь еще обменять. Консервы у вас имеются?
– Да не твое дело! – Этот назойливый приставала уже вконец рассердил Тихомирова. И так-то нервы были на пределе… – Иди отсюда, а!
– Ухожу, ухожу, извините…
А этот рыжий, похоже, ушлый… Может, его кое о чем расспросить… пока время есть. Да и бензином разжиться не помешает.
– Эй, парень! – Вспомнив о подаренной Василием сигарете, молодой человек вытащил ее из кармана и шутливо спросил: – Ну и на сколько литров хватит? Девяносто пятого, само собой.
– «Прима». – Паренек скривился и вернул сигарету обратно. – Ни на сколько. Только на один минет.
– Тьфу ты, господи! Ну и черт с ней, кури так… На здоровье!
– Спасибо!
Ишь ты, вежливый какой. Черт… куда он сгинул-то?
Максим распахнул дверь, покричал:
– Эй, рыжий! Рыжий, ты где есть-то?
Дверца с другой стороны мягко открылась… захлопнулась.
– Здравствуйте, – чуть картавя, поздоровалась неизвестно вдруг откуда взявшаяся девушка, худющая до невозможности брюнетка с грустными светло-голубыми глазами.
– Ты еще кто такая? – удивился Тихомиров. – И что в моем авто делаешь?
– Меня Марат прислал. Сказал, чтоб я вас ублажила со всем тщанием!
– Слушай, ты, жертва ГУЛАГа… – Максим хотел уже было выкинуть навязчивую худобину из салона, но вдруг передумал. В конце концов, хоть с кем-то переговорить о местных делах. Не с рыжим, так с этой, оба, поди, в одной кодле крутятся.
– Мне уже приступать? – Девушка наклонилась.
– Эй, эй, стой, подожди… Марат – это такой рыжий?
– Ну да. Иногда его так – Рыжий – и зовут, но он почему-то обижается.
– Ха, обидчивый, однако… А тебя, значит, за сигарету отдал?
– Так я столько и стою, – грустно призналась девушка. – Мальчики – те дороже. Ну? Начинать?
– Стой, стой… не поговорили еще. – Тихомиров закашлялся. – Ты вот что… спокойно посиди, ладно?
– Хорошо.
– И на вопросы мои отвечай. Вместо этого… чего ты здесь делать собралась, меня не спросив. Договорились?
– Ага. – Девчонка понятливо кивнула. – Только поговорить. Тогда спрашивайте побыстрее, у нас тут еще один клиент наклевывается.
– Подождет, – цинично усмехнулся Максим. – Я ж все-таки первый. Так вот, для начала вопрос конкретный – к Ульянке на машине проехать можно?
– К Ульянке? Наверное… Но объездная вся баррикадами перекрыта, да и все проспекты. И небезопасно на машине-то – разбойники. Шипы на дороге растянут – раз плюнуть.
– Хм… – Тихомиров озадаченно посмотрел на нее. – И что, совсем-совсем никак не проехать?
– Думаю, что никак. Да никто и не ездит. Если только по железной дороге.
– По железной дороге? – удивился Макс. – А что, неужели поезда ходят?
– Не поезда, дрезины – вагончики такие, с охраной. Про них только дачники знают – до Красного Села доезжают, или до Лигова… А там дальше – сплошной туман и обратка. Ну, вы знаете.
– Та-ак… Эти дрезины с Балтийского вокзала едут?
– Да вокзалы все давно разрушили, забыли, что ли? Здесь, на Ленинском, и сядете… Только… – Девчонка вдруг замолчала.
– Что «только»?
– Только тачку вашу никто стеречь не будет – разберут. Ну, если есть выходы на бензин, так любую подобрать можно, лишь бы ездила. Сейчас много брошенных.
– Спасибо, – машинально поблагодарив, Тихомиров тут же задал следующий вопрос, так сказать, общего характера: – Слушай, а что тут у вас… у нас вообще происходит? Ты вот сама-то как думаешь?
Девушка посмотрела на него, словно на умалишенного, и горько усмехнулась:
– А мне думать некогда – жратву да крышу над головой отрабатывать надо.
– А родители твои где?
– А нету! Они в районо работали… сразу всех и накрыло. Ладно, пора мне. Кривой Хасан простоев не любит.
– Кривой Хасан?
– Ну, мы под ним ходим, а он – под Евсеем. Ну, пока… Ежели что надумаете, заезжайте… всегда договоримся.
Выскочив из машины, девчонка тут же исчезла в арке. А Максим задумчиво потер виски – вот оно, оказывается, как! Ну, хоть что-то узнал важное – теперь дело за Леночкой, если она, конечно, не обманула. А похоже на то: что-то уже долго ее нет. Если обманула, так тогда чего ждать? Ну, спустилась бы, сказала по-человечески, мол, остаюсь с родным мужем… Чего уж! Бывает, и не в таких еще ситуациях люди сходятся, вон он сам с Олесей – живой тому пример. Тоже расставались, а теперь? Да уж – теперь. Интересно, что теперь… и с Олесей, и с пилотом, и с самолетом… Поскорей разобраться бы!
Дальше ждать стало уже невыносимо – ну в самом деле, что Леночка там делает-то? Чаи гоняет или… Немного – чисто из вежливости – поговорить да спросить адрес двоюродной тетки… или бабки, долго ли?
Черт! А ведь девчонка же говорила, что муженек ее бывший – козел, каких мало! Или козлом не обзывала? Но все равно, общий тон вскользь брошенной фразы был именно таким. А что, если сейчас…
Макс больше не думал – он действовал. Выскочив из машины, вбежал в темный и грязный подъезд. Лифт, конечно же, не работал… Сорок девятая квартира – так, кажется, говорила Леночка? Да, сорок девятая… Шестой этаж… или седьмой… Ладно.
Быстро преодолев лестничные пролеты, молодой человек обнаружил искомую дверь – естественно железную, с золотистыми цифрами «49». Конечно же, запертую… Макс прислушался – тишина. Да и не расслышишь тут ничего, пожалуй. Что ж…
Пожав плечами, Тихомиров громко и настойчиво постучал и стучал до тех пор, пока за дверью не послышался недовольный мужской голос:
– Кто?
– Конь в пальто! – подмигнув в глазок, с ухмылкой отозвался Максим. – Водопроводчик, не видно что ли? Всех проверяем!
– Водо… водопроводчик?
– Давай отворяй живей, тля! Кривой Хасан ждать не любит! – выкрикнув это фразу, Тихомиров злобно сплюнул на пол и для полноты впечатления пнул ногою косяк.
Дверь тут же и отворилась! Ну надо же, оказывается, имя Кривой Хасан здесь вроде «сим-сим, откройся».
– Вы бы так сразу и сказали, что от Хасана. – Возникший на пороге молодой человек лет двадцати пяти, этакий блондинчик с обложки модного «мужского» журнала, правда, уже малость потасканный и несколько побитый жизнью, поспешно посторонился. – Пожалуйста, проходите. У господина Хасана какие претензии? Я ведь вроде всегда исправно плачу.
– Вот именно, что «вроде». – Тихомиров нагло протопал в гостиную, явно носившую следы бывшего барства – высокие, с позолоченной лепниной потолки, бархатные портьеры, старинная, покрытая матово-черным лаком мебель, огромный, обтянутый коричневой кожей диван и такие же кресла. Да еще печка-буржуйка в углу, у окна.
В кресле и на диване, под висевшей на стене недурной копией картины ван Гога «Сиеста», развалились трое молодых бездельников, как видно дружки хозяина хаты, такие же «гламурные мальчики», и тоже – потасканного вида, одетые некогда с претензией, а сейчас, – увы, увы… И туфельки лаковые поцарапаны, и на локте дорогущего джемпера – дыра, и супер-пупер пиджак прожжен в двух местах сигаретой… Сигареты они сейчас и курили, курили с жадностью, а еще на большой, опрокинутой набок канистре, как видно, используемой здесь в качестве журнального столика, стояли початая бутылка водки и открытые банки консервов – «Сайра», «Килька в томате», «Завтрак туриста».
Канистра эта, а также отсутствие в шкафах посуды, книг и какой-либо антикварной мелочи красноречиво свидетельствовали о том, что хозяин сего жилища перебивается, так сказать, с хлеба на квас, пробавляясь не столько случайными заработками, сколько продажей – точнее сказать, обменом – имевшихся в квартире вещей.
Кому сейчас нужен антиквариат? Найдутся любители… это как в блокаду – кто-то с голоду помирал, а кто-то шикарные коллекции собирал и состояния сколачивал, выменивая на буханку хлеба или банку американской тушенки Коровина, Матисса, Кандинского. Вот так и сейчас, в коконе этом, тумане… Кому война, а кому мать родна!
Максим быстро огляделся: Леночки в этой комнате не было.
– Это от Хасана, – быстро шепнул дружкам блондинчик и, широко улыбаясь, залебезил: – Это хорошо, что он вас прислал, что вы зашли…
А еще именно сегодня Макс намеревался серьезно переговорить с напарником, переговорить, разумеется, о побеге… ну чего парня здесь оставлять? А на завод – Максим уже прикинул – можно было проникнуть, спрятавшись в телеге под овощами, тем более если возчиком будет Василий. А для начала – вот как раз сейчас – предупредить, чтоб не спал.
Кинув куртку на нары, молодой человек тихонько позвал:
– Арни!
Никакого ответа.
– Хвостик! Спишь, что ли, уже? – Максим протянул в темноту руку, пошарил – напарника на месте не было!
Интересное кино! Куда это его понесло? В нужник пошел? Может быть, хотя обычно охранники ночью никого не выпускают, но Хвостик – это особый случай. Ладно, посмотрим…
Поддерживать беседу с Акимычем было несложно: бригадир принадлежал к людям, быстро сводящим любой диалог к собственному – длинному, как правило малоинтересному, с обилием ненужных подробностей и повторов – монологу. Подобные любители «поговорить» обычно слушают только себя, любимого, ничтоже сумняшеся полагая, что все, что они говорят, воспринимается собеседником с искренним и неподдельным вниманием. Особенно интересно наблюдать, когда «беседуют» двое таких или даже трое. Все трое стараются перекричать друг друга, никто никого не слушает – веселуха!
Вот и Акимыч как раз был из таких: болтал, болтал, болтал… ему уже и неважно сейчас стало, кто там его слушает – Максим ли, охранник… Охранник как раз остался, а Максим вышел на улицу, сказав, что в нужник. Хвостик-то так и не пришел, не проскользнул мимо – Тихомиров за входом следил внимательно.
Ночка выдалась прохладной, подмораживало, и странно было не видеть на низком небе ни сверкающей серебром луны, ни холодного мерцания звезд. Туман, проклятый туман скрывал все, накрыв город – весь мир? – сплошным покрывалом, непроницаемым коконом… впрочем, не таким уж непроницаемым, как выяснилось, по воздуху вполне можно было прорваться… Куда же делся самолет – вот вопрос-то! Загадка…
В нужнике никого не было, как и у ворот ангара, – часовой грелся у печки, болтая с Акимычем, точнее, слушая бригадирские басни. Максим озадаченно почесал затылок – может, и в самом деле давно уже спит парень, проскользнул незаметненько… Или… или остался на ночь – грузить… такое тоже могло случиться, почему бы и нет? Спросить у бригадира… Черт… а это что еще?
Что-то вспыхнуло в темноте, на дороге у края ангара… Вспыхнуло и погасло – такое впечатление, что кто-то прикурил сигарету. Ну да, ну да – во-он красненький огонек… Огоньки! Габариты! Вот снова вспыхнули… погасли…
Автомобиль! Значит, тогда, ночью, вовсе не показалось. Кто-то сюда приезжал, приезжал на машине… Кто? Зачем?
Наверняка кто-то из истинных хозяев – у кого же еще-то имелся сейчас бензин?
Вот щелкнул замок… кто-то вышел из салона… зажурчал. Пахнуло табачным дымом… хлопнула дверца.
– Так я пойду, Николай Николаевич?
Знакомый, очень знакомый голос!
Максим быстро нырнул в кусты, прополз, застыл почти вплотную с авто… Какая-то небольшая малолитражка, «рено» или «пежо»…
– Иди, Арнольдик.
Ну, так оно и есть! Так вот оно что… Так вот с кем встречается Хвостик!
– Хотя нет, постой! Так по поводу самогона – точные сведения?
– Так Акимыч вечера вечером хвастался! А сегодня оставил Макса для беседы. Не знаю теперь, как и проскочу…
– У тебя же ключ! Пройдешь, как всегда, черным ходом.
Ага, тут, оказывается, и черный ход имеется. А ключ от него – у Арни!
– Так, о побеге речи не было?
– Нет, господин председатель.
– Если заговорит, сразу же сообщи. И об этих его связях – с возчиками, с плотниками, с девицами – выведай поконкретнее, понял?
– Конечно.
– Очень меня интересует, что там, на заводе, творится… Ну, что уши развесил? Иди.
– Спокойной ночи, Николай Николаевич.
Ишь ты, сволочуга, вежливый. Ну надо же, спокойной ночи!
Черная тень подростка метнулась мимо, и тут же заработал двигатель, тихо, как и положено у хорошей иномарки. Включив ближний свет, автомобиль плавно тронулся, развернулся и, выбравшись на полевую дорогу, неспешно поехал к шоссе… Вот остановился. Три раза мигнул дальним светом… не просто так, а с интервалом между вторым и третьим миганием секунды в три. Потом резко тронулся с места, выскочил на шоссе, покатил… Видать, подал кому-то знак – мол, свой.
Выбравшись из кустов, Максим отряхнулся от налипших листьев и, пригладив волосы, вернулся обратно в ангар, где бригадир как раз рассказывал очередную байку:
– Ну, это, налили мы – сидим, ждем. А тут вдруг – жена. Не моя, Игоря… О, Максим явился… Ты чай-то пил?
– Нет еще. Наливайте.
Ну, не чай, конечно, налили, а отвар из сушеных листьев малины да смородины, но и то ничего – вкусно, а главное, напиток был горячий, только из чайника. Еще немного посидев, Тихомиров поставил на стол щербатую чашку и, поблагодарив, отправился спать. Никто его не удерживал – Акимыч тоже давно зевал и временами отрубался, все чаще посматривая на стоявший в углу топчан.
Хвостик не спал, дождавшись Макса, попытался вызвать того на разговор… Ага! Шиш тебе, предатель! Сославшись на усталость, Тихомиров отмахнулся от надоедливых расспросов и сделал вид, что заснул, хотя на самом деле, конечно, не спалось – все наваливались какие-то мысли. О том же стукаче и провокаторе Хвостике, о Васе-возчике, о Леночке, о самогонном аппарате и приготовленной канистре с бензином. Господи, как завтра сложится? Дай-то Бог…
Василий окликнул Макса еще с утра, как только плотники пришли на работу. Как всегда, возчик сначала угостил сигаретой начальника, Муху, перекинулся с ним парой слов, потом уже подошел к Тихомирову:
– Здорово, зема!
– И тебе не хворать.
Василий понизил голос:
– Леночку сегодня не пользуй – некогда. Как зайдешь, пару минут выжди – ив цех, к аппарату. Надежно спрятал-то?
– Да не найдут! Тем более ты ж говорил, что там никто не ходит.
– Это уж точно! – Возница нервно хохотнул и, хлопнув собеседника по плечу, отвалил. – Ну ладно, земеля, бывай!
До полудня всей бригадой сколачивали какие-то ящики, как понял Макс – для овощей. Потом, как всегда, обед, девочки…
Молодой человек снова юркнул в двенадцатый номер. Леночка лежала, уткнувшись лицом в подушку… вот резко обернулась, подняла глаза. Заплаканные, как показалось Максу. Да и лицо девушки, обычно веселое, на этот раз выглядело… нет, не грустным, а каким-то нервным, словно Леночка чего-то или кого-то сильно боялась. Или все не так?
– Привет! Ты чего такая?
– Какая «такая»? – Шмыгнув носом, девчонка поспешно растянула губы в дежурной улыбке.
– Ну, смурная.
– Кажется тебе все! Меньше болтай, а ну-ка… – Леночка быстро сбросила с себя маечку, призывно поласкав руками грудь. Облизала языком губы. – Ну?
– Слушай, Лена. Помнишь, мы уговаривались…
– Да ты не хочешь что ли?
– Хочу, но… не могу сейчас. Дела.
– Ну, дела так дела. – Девушка устало махнула рукой. – Если вечером спросят, скажу, как и договаривались. Василий как?
– Да вроде бы ничего, сегодня только что видел. Ладно, Леночка… пойду я. Пора. Спасибо.
Выглянув в дверь, молодой человек осмотрелся по сторонам и, быстро миновав коридор, спустился по лестнице в сборочный цех, пустой и огромный, с давно остановившимся конвейером и приготовленными для продажи «тойотами», стоявшими напротив больших, обитых дюралем ворот.
Цех, как ему и полагалось, был пуст, как и двор, куда сейчас выскочил Тихомиров. Выскочил, быстро забрал из-под «ниссана» канистру с бензином и шланг…
Оказавшись снова в цеху, перелил горючее в бак приглянувшейся «тойоты», снова оглянувшись, уселся за руль, с удовлетворением отметив торчащий в замке зажигания ключ. Чуть повернул… Черт! Ни одна лампочка в салоне не загорелась. Аккумулятор!
Ну да – капот как раз приоткрыт… Разрядился! Черт побери, разрядился… Да-а, невезуха. Интересно, а в остальных машинах как?
– Эй, Макс! Ты здесь? – раздалось вдруг от входа.
Молодой человек вздрогнул и обернулся:
– Василий, ты?
– Я, я, кто же еще-то? Мимо проходил, слышу – кто-то возится.
– Ведро подходящее искал… или бутылку.
– Да есть у меня все, помоги лучше.
В большой салатного цвета канистре возчик тащил брагу, едва пер, и помощь Максима был здесь как нельзя кстати.
– А ну-ка давай ее мне за спину. – Тихомиров ухватил канистру, приподнял. – Ну давай, помогай же… Ага! Есть!
– Дотащишь?
– Как нефиг делать!
– Ну ты и силен, брат!
Уважительно посмотрев на Макса, возчик быстро пошел впереди, время от времени оглядываясь и подбадривая носильщика жестами. До бойлерной добрались без приключений, никого по пути не встретив. На бывшем заводе и раньше было немноголюдно, а сегодня казалось, что все вообще вымерли! Даже охранники и те нигде не шлялись, хотя бойлерной явно пользовались, и часто: вон, печь работала, фырчала…
Туда и пристроили аппарат, над импровизированной конфоркой. Вдвоем осторожно залили брагу, закрыли емкость и, посмотрев друг на друга, довольно потерли руки:
– Ну что, к вечеру будет первачок!
– Лишь бы раньше в ангар не угнали – Акимычу, вишь ты, очень уж хочется прямо сегодня попробовать.
– Хочется ему… Ну попробует, чего ж! Нацежу фляжечку. – Василий усмехнулся и побарабанил пальцами по пустой канистре. – А ты, Макс, не переживай – сегодня вас отсюда поздненько отправят.
– А что такое?
– Да говорил же – трехглазые за мясом явятся. Пока не уйдут, никого отсюда не выпустят. – Василий оглянулся и перешел на шепот: – Потому и в цехах сейчас никого нет – боятся!
– Поня-атно…
– Ну, а нам это все – на руку.
– Угу… Слушай, Василий, а что за мясо-то?
Возчик ничего не пояснил, лишь фыркнул, а потом добавил, типа того, что меньше знаешь, лучше спишь.
Ну, оно понятно… имелись и у Тихомирова на этот счет свои соображения.
– Короче, Макс… Ты тут пока без меня присмотри, а я часика через два-три появлюсь – как раз и пробу снимем! На вон пока, покури!
Как видно, на радостях, в предвкушении предстоящей пьянки, компаньон предложил Максиму сигарету… что-то дешевенькое, «Приму», что ли, но и то, по нынешним временам, богатство неимоверное.
Потому Тихомиров и не стал отказываться, мало ли, пригодится? Улыбнулся:
– Давай. Спасибо.
– Да не за что.
Махнув рукой, Василий шмыгнул носом и, довольно потерев руки, скрылся в подсобке. Наверное, пошел к своим, чтоб не вызывать лишних подозрений. Интересно, имелись ли у возницы сообщники здесь, на заводе? Скорее всего – да, иначе все трудно было бы объяснить одним лишь везением. Самогон! Постоянно действующий аппарат! В таком деле, да без сообщников?! Причем наверняка люди подобраны верные – почем зря не расколются.
После ухода Василия молодой человек выждал еще минут десять-пятнадцать и, решив больше не терять зря время, отправился в сборочный цех. Шел осторожно, оглядываясь, хоть Вася и предупредил, что никого здесь сейчас не будет, но мало ли.
Заправленная «тойота», словно готовый к походу конь, стояла у ворот… вот только аккумулятор… Его поисками Максим и намеревался сейчас же заняться, а уж потом… только потом и можно было думать, как действовать дальше. Ну, и темноты, конечно, хотелось бы дождаться в любом случае.
Пошарив во всех автомобилях и на конвейере, Тихомиров разочарованно свистнул и призадумался. Однако нужно было что-то делать. Где-нибудь отыскать зарядное? В бывшем гараже, должен же здесь быть такой! Или даже целый аккумуляторный цех, его лишь надо найти, как раз под самогон Василия подробненько расспросить…
Чу!
Максу вдруг послышался в дальнем углу какой-то шум. Словно кто-то шел… крался… Интересно, кто бы это мог быть?
Схватив подвернувшийся под руку металлический штырь, Тихомиров пригнулся и отправился якобы к двери… на самом же деле осторожно вернулся, обойдя неведомого соглядатая сзади… Ага, вот он! Что-то тащит! Черт… кажется, девушка…
– Ну, и долго ты будешь стоять? – Девчонка, волочившая по полу что-то тяжелое, вдруг резко выпрямилась и оглянулась.
Леночка!!!
Во всегдашней своей желтой майке и узеньких джинсиках.
– А ты что здесь…
– То же, что и ты! Пытаюсь отсюда свалить… А ну-ка помоги! Тебе ведь нужен аккумулятор?
Глава 5
ГОРОД
О, созерцай, душа: весь ужас жизни тут…
Шарль Бодлер.Слепой
Аккумулятор оказался заряжен, и думать дальше было уже нечего, да и некогда. Вместе с Леночкой отворили ворота, уселись в машину… Завелась, завелась, заурчала довольно, и Максим осторожно выехал во внешний двор, свернул к заводской дороге, в конце которой, в полукилометре, виднелись ворота. Туда и покатили, а больше просто некуда было, чай, «тойота» не вездеход, не амфибия на воздушной подушке, обычный легковой автомобиль.
Уже начинало темнеть, висевший в воздухе туман сделался гуще, правда, до полной непроглядности не сгустился, у ворот были смутно видны фигурки охранников. Не доезжая метров сто, Тихомиров мигнул фарами два раз подряд и третий – секунды через три…
– Ты чего это? – поинтересовалась Леночка. – О гаишниках предупреждаешь что ли?
Шутила… Это хорошо. В такой ситуации не хватало еще женских истерик.
– Видел, как именно так и сигналили…
Медленно подъезжая к воротам, молодой человек напряженно ждал: откроют их или нет? Если нет, придется пробиваться внаглую, тараном…
– Лена, пристегнись.
– Чего?
– Пристегнись, кому говорю! Впрочем… уже можешь и не пристегиваться!
Получилось! Ура! Получилось! Номер со светом сработал – охранники условный знак поняли и, не особенно торопясь, распахнули ворота…
И вот тут-то Максим не выдержал, ударил по газам так, что обоих беглецов просто вдавило в кресла. Взвыл двигатель. Сплошной пеленой побежали по обеим сторонам серые кусты и деревья.
А дорожка-то, между прочим, оказалась не очень – какие-то рытвины, ямы… Машину едва не выкинуло в кювет, хорошо, что Макс, как опытный водитель, успел среагировать и вовремя сбавил скорость…
– Вон туда заворачивай, – углядев впереди шоссе, Леночка показала рукой.
Тихомиров искоса взглянул на девушку… та сейчас говорила дело, да и вообще не очень-то была похожа на провокаторшу. Зачем?
Выехав на шоссе, Максим проехал с километр и притормозил у обочины:
– Ну, и куда теперь? Вижу, покуда никто за нами не гонится…
– И не погонится. – Девушка неожиданно хмыкнула. – Зря, что ли, я броневику колеса сваркой проткнула?
– Броневику?
– Ну, «газельке», она одна у нас на ходу. А броневиком ее охранники почему-то прозвали.
– Молодец, – от души похвалил молодой человек. – Ну, и куда вас теперь отвезти, мадемуазель?
– О! – Леночка расхохоталась. – Да мы с тобой теперь на «вы», оказывается!
– Ладно, шуткую… Так куда?
– А ты сам-то куда собирался? – Девушка взглянула на своего спутника с таким недоверием, будто бы это не она с ним, а он с ней в побег напросился, да еще и уговаривал, канючил: возьми, ну возьми, ну пожалуйста…
– Я-то? – Тихомиров хмыкнул. – Да куда глаза глядят! А вообще как пойдет, врать не стану. Ни родственников, ни друзей у меня в Питере нет. Так, были когда-то знакомые…
– Тогда со мной поедешь. Давай прямо, на Московский, я скажу, где свернуть. Или… – Леночка замялась. – Может быть, лучше я за руль сяду? Вожу я неплохо, не беспокойся…
– Да я и не… А кто у тебя на Московском?
– Муж. – Девушка произнесла это спокойно, как ни в чем не бывало. – Ну, бывший вообще-то… но по паспорту мы еще не разведены.
– Ага.
Вырулив на Пулковское шоссе, Максим резко прибавил скорость, получая истинное удовольствие: хорошая пустая дорога, надежный автомобиль – что еще надо-то?
Муж, значит… пусть и бывший… хм… Однако. Ладно, пусть будет муж.
– А твой муж… бывший муж, ма шери, человек надежный?
– Да козел. Игрунчик. Потом расскажу… может быть. Просто у него раньше тетка здесь жила, в сталинке. Вообще-то не тетка – бабка двоюродная… неплохая женщина и ко мне очень хорошо относилась… не как его родаки-уроды! Ох, блин… убила бы! Ну ты смотри за дорогой!
Максим едва успел объехать брошенный кем-то мопед.
– Ты не лети так, – тут же предупредила Леночка. – На дороге и колючку натянуть могут… Раньше, когда бензина еще много оставалось, так многие развлекались… на жизнь зарабатывали.
Выехав на Московский, пролетели площадь Победы, закопченный, с выбитыми стеклами, универмаг, осторожно объехали опрокинутый у Ленинского проспекта троллейбус.
– Ого! – покосившись направо, Максим не мог сдержать удивления, увидев вместо огромного сталинского дворца руины.
– Общественные здания первым делом взорвали, – меланхолично произнесла девушка. – Всякие районные администрации, Смольный и все такое прочее. Ну, как туман появился, так их почти сразу и не стало. А вначале пропала связь.
– Понимаю, у нас почти так же все начиналось.
– Теперь направо… во-он в тот двор заезжай.
– Ага, заезжай! – Едва свернув с проспекта, молодой человек резко ударил по тормозам.
Въезд во двор был перегорожен импровизированной баррикадой из старых машин, холодильников, кроватей и прочего хлама.
– Хм… – Леночка наморщила носик, задумалась. – Давай-ка с Авиационной подъедем… Пусти за руль.
– Садись, коли так хочешь…
Тихомиров галантно вышел из машины, подумав вдруг… Нет, зря так подумал – никаких попыток резко дернуть с места и уехать куда подальше его юная спутница не предпринимала. Видать, чувствовала себя в родном городе очень даже неуютно.
А водила действительно лихо! Вжик… Макс и опомниться не успел, как «тойота», свернув, пронеслась проходными дворами, едва не задевая разрисованные граффити стенки.
– Посиди пока. – Тормознув у подъезда, Леночка выскочила из машины. – Они, видишь ли, тетку куда-то в Ульянку переселили, до тумана еще. Я только адрес узнаю и вернусь.
– Постой, постой! – выйдя из авто, закричал вослед девушке Максим. – Квартира-то хоть какая? Ну, куда ты идешь…
– Сорок девятая. – Обернувшись на пороге подъезда, Леночка махнула рукой, улыбнулась и исчезла в темном пролете лестниц.
Усевшись за руль, Тихомиров развернул машину и принялся ждать. А что ему было делать?
В просторном дворе тоже стояли машины, правда большей частью полуразобранные, а то и вообще сожженые. Хотя… некоторые и двигались, во-он одна прокатила – белая «четверка», а вон рядом – «рено-логан». Точно такой же когда-то был и у Макса. В старые добрые дотуманные времена.
Судя по маркам машин, явно принадлежавших не шибко богатым людям, кое у кого бензинчик еще сохранился, да и трудно себе представить, чтоб он вдруг так внезапно закончился в таком большом городе. Наверняка имелись большие запасы – автозаправки, хранилища – вокзалы, наконец! То есть, железнодорожные станции с составами, полными бензина и нефти. Так что год-два вполне можно было продержаться, кто хотел, кому очень надо было, тот ездил. Правда, с другой стороны, Московский проспект, по крайней мере в этом районе, казался абсолютно пустым.
В боковое стекло вдруг постучали, и Макс резко повернул голову: мальчишка. Небольшой, лет тринадцати, одет вроде прилично – джинсы, кроссовки, курточка. Рыжий такой, смешной.
– Тебе чего, парень?
– Дяденька, сигареткой не угостите?
– Отстань, малец, не курю.
– Жаль… А-то бы, может, договорились. – Мальчишка загадочно подмигнул.
– О чем это? – подозрительно переспросил Максим.
– За пачку сигарет я бы вам девочку подогнал… симпатичную. Даже за полпачки… Ну, за пять штук.
– Иди, иди отсюда, сутенер хренов! Не видел, что я с женой?
– Ой… извините. Просто смотрю – у вас тачка на ходу, значит, на бензин бабки есть… и на сигареты. Ага! Бензин вам точно нужен! Я знаю, где можно дешево взять. Но тоже на сигареты… или на что-нибудь еще обменять. Консервы у вас имеются?
– Да не твое дело! – Этот назойливый приставала уже вконец рассердил Тихомирова. И так-то нервы были на пределе… – Иди отсюда, а!
– Ухожу, ухожу, извините…
А этот рыжий, похоже, ушлый… Может, его кое о чем расспросить… пока время есть. Да и бензином разжиться не помешает.
– Эй, парень! – Вспомнив о подаренной Василием сигарете, молодой человек вытащил ее из кармана и шутливо спросил: – Ну и на сколько литров хватит? Девяносто пятого, само собой.
– «Прима». – Паренек скривился и вернул сигарету обратно. – Ни на сколько. Только на один минет.
– Тьфу ты, господи! Ну и черт с ней, кури так… На здоровье!
– Спасибо!
Ишь ты, вежливый какой. Черт… куда он сгинул-то?
Максим распахнул дверь, покричал:
– Эй, рыжий! Рыжий, ты где есть-то?
Дверца с другой стороны мягко открылась… захлопнулась.
– Здравствуйте, – чуть картавя, поздоровалась неизвестно вдруг откуда взявшаяся девушка, худющая до невозможности брюнетка с грустными светло-голубыми глазами.
– Ты еще кто такая? – удивился Тихомиров. – И что в моем авто делаешь?
– Меня Марат прислал. Сказал, чтоб я вас ублажила со всем тщанием!
– Слушай, ты, жертва ГУЛАГа… – Максим хотел уже было выкинуть навязчивую худобину из салона, но вдруг передумал. В конце концов, хоть с кем-то переговорить о местных делах. Не с рыжим, так с этой, оба, поди, в одной кодле крутятся.
– Мне уже приступать? – Девушка наклонилась.
– Эй, эй, стой, подожди… Марат – это такой рыжий?
– Ну да. Иногда его так – Рыжий – и зовут, но он почему-то обижается.
– Ха, обидчивый, однако… А тебя, значит, за сигарету отдал?
– Так я столько и стою, – грустно призналась девушка. – Мальчики – те дороже. Ну? Начинать?
– Стой, стой… не поговорили еще. – Тихомиров закашлялся. – Ты вот что… спокойно посиди, ладно?
– Хорошо.
– И на вопросы мои отвечай. Вместо этого… чего ты здесь делать собралась, меня не спросив. Договорились?
– Ага. – Девчонка понятливо кивнула. – Только поговорить. Тогда спрашивайте побыстрее, у нас тут еще один клиент наклевывается.
– Подождет, – цинично усмехнулся Максим. – Я ж все-таки первый. Так вот, для начала вопрос конкретный – к Ульянке на машине проехать можно?
– К Ульянке? Наверное… Но объездная вся баррикадами перекрыта, да и все проспекты. И небезопасно на машине-то – разбойники. Шипы на дороге растянут – раз плюнуть.
– Хм… – Тихомиров озадаченно посмотрел на нее. – И что, совсем-совсем никак не проехать?
– Думаю, что никак. Да никто и не ездит. Если только по железной дороге.
– По железной дороге? – удивился Макс. – А что, неужели поезда ходят?
– Не поезда, дрезины – вагончики такие, с охраной. Про них только дачники знают – до Красного Села доезжают, или до Лигова… А там дальше – сплошной туман и обратка. Ну, вы знаете.
– Та-ак… Эти дрезины с Балтийского вокзала едут?
– Да вокзалы все давно разрушили, забыли, что ли? Здесь, на Ленинском, и сядете… Только… – Девчонка вдруг замолчала.
– Что «только»?
– Только тачку вашу никто стеречь не будет – разберут. Ну, если есть выходы на бензин, так любую подобрать можно, лишь бы ездила. Сейчас много брошенных.
– Спасибо, – машинально поблагодарив, Тихомиров тут же задал следующий вопрос, так сказать, общего характера: – Слушай, а что тут у вас… у нас вообще происходит? Ты вот сама-то как думаешь?
Девушка посмотрела на него, словно на умалишенного, и горько усмехнулась:
– А мне думать некогда – жратву да крышу над головой отрабатывать надо.
– А родители твои где?
– А нету! Они в районо работали… сразу всех и накрыло. Ладно, пора мне. Кривой Хасан простоев не любит.
– Кривой Хасан?
– Ну, мы под ним ходим, а он – под Евсеем. Ну, пока… Ежели что надумаете, заезжайте… всегда договоримся.
Выскочив из машины, девчонка тут же исчезла в арке. А Максим задумчиво потер виски – вот оно, оказывается, как! Ну, хоть что-то узнал важное – теперь дело за Леночкой, если она, конечно, не обманула. А похоже на то: что-то уже долго ее нет. Если обманула, так тогда чего ждать? Ну, спустилась бы, сказала по-человечески, мол, остаюсь с родным мужем… Чего уж! Бывает, и не в таких еще ситуациях люди сходятся, вон он сам с Олесей – живой тому пример. Тоже расставались, а теперь? Да уж – теперь. Интересно, что теперь… и с Олесей, и с пилотом, и с самолетом… Поскорей разобраться бы!
Дальше ждать стало уже невыносимо – ну в самом деле, что Леночка там делает-то? Чаи гоняет или… Немного – чисто из вежливости – поговорить да спросить адрес двоюродной тетки… или бабки, долго ли?
Черт! А ведь девчонка же говорила, что муженек ее бывший – козел, каких мало! Или козлом не обзывала? Но все равно, общий тон вскользь брошенной фразы был именно таким. А что, если сейчас…
Макс больше не думал – он действовал. Выскочив из машины, вбежал в темный и грязный подъезд. Лифт, конечно же, не работал… Сорок девятая квартира – так, кажется, говорила Леночка? Да, сорок девятая… Шестой этаж… или седьмой… Ладно.
Быстро преодолев лестничные пролеты, молодой человек обнаружил искомую дверь – естественно железную, с золотистыми цифрами «49». Конечно же, запертую… Макс прислушался – тишина. Да и не расслышишь тут ничего, пожалуй. Что ж…
Пожав плечами, Тихомиров громко и настойчиво постучал и стучал до тех пор, пока за дверью не послышался недовольный мужской голос:
– Кто?
– Конь в пальто! – подмигнув в глазок, с ухмылкой отозвался Максим. – Водопроводчик, не видно что ли? Всех проверяем!
– Водо… водопроводчик?
– Давай отворяй живей, тля! Кривой Хасан ждать не любит! – выкрикнув это фразу, Тихомиров злобно сплюнул на пол и для полноты впечатления пнул ногою косяк.
Дверь тут же и отворилась! Ну надо же, оказывается, имя Кривой Хасан здесь вроде «сим-сим, откройся».
– Вы бы так сразу и сказали, что от Хасана. – Возникший на пороге молодой человек лет двадцати пяти, этакий блондинчик с обложки модного «мужского» журнала, правда, уже малость потасканный и несколько побитый жизнью, поспешно посторонился. – Пожалуйста, проходите. У господина Хасана какие претензии? Я ведь вроде всегда исправно плачу.
– Вот именно, что «вроде». – Тихомиров нагло протопал в гостиную, явно носившую следы бывшего барства – высокие, с позолоченной лепниной потолки, бархатные портьеры, старинная, покрытая матово-черным лаком мебель, огромный, обтянутый коричневой кожей диван и такие же кресла. Да еще печка-буржуйка в углу, у окна.
В кресле и на диване, под висевшей на стене недурной копией картины ван Гога «Сиеста», развалились трое молодых бездельников, как видно дружки хозяина хаты, такие же «гламурные мальчики», и тоже – потасканного вида, одетые некогда с претензией, а сейчас, – увы, увы… И туфельки лаковые поцарапаны, и на локте дорогущего джемпера – дыра, и супер-пупер пиджак прожжен в двух местах сигаретой… Сигареты они сейчас и курили, курили с жадностью, а еще на большой, опрокинутой набок канистре, как видно, используемой здесь в качестве журнального столика, стояли початая бутылка водки и открытые банки консервов – «Сайра», «Килька в томате», «Завтрак туриста».
Канистра эта, а также отсутствие в шкафах посуды, книг и какой-либо антикварной мелочи красноречиво свидетельствовали о том, что хозяин сего жилища перебивается, так сказать, с хлеба на квас, пробавляясь не столько случайными заработками, сколько продажей – точнее сказать, обменом – имевшихся в квартире вещей.
Кому сейчас нужен антиквариат? Найдутся любители… это как в блокаду – кто-то с голоду помирал, а кто-то шикарные коллекции собирал и состояния сколачивал, выменивая на буханку хлеба или банку американской тушенки Коровина, Матисса, Кандинского. Вот так и сейчас, в коконе этом, тумане… Кому война, а кому мать родна!
Максим быстро огляделся: Леночки в этой комнате не было.
– Это от Хасана, – быстро шепнул дружкам блондинчик и, широко улыбаясь, залебезил: – Это хорошо, что он вас прислал, что вы зашли…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента