Андрей Посняков
Враг императора

Глава 1
Кто я? Где я?

   К рассказу приступаю, чтобы сплести тебе на милетский манер разные басни…
Апулей «Метаморфозы»

   Выли, ревели, скрежетали с неописуемой яростью фузованные гитары. Утробно ухали ударные, разноцветные лучи прожекторов били прямо в глаза, и черные фигуры музыкантов казались выходцами из потустороннего мира.
   Дождавшись конца инструментального проигрыша, вокалист, подойдя к самому краю сцены, поставил ногу на монитор и запел:
 
Жанна из тех королев,
Что любит роскошь и ночь!
 
   Зал встал на дыбы, подхватив знакомую старую песню тысячью молодых глоток:
 
Только царить на земле
Долго ей не суждено!
 
   И Лешка, Лешка тоже выкрикивал эти слова, и чувствовал, как по щекам катятся слезы:
 
Слышишь, Жанна?! Жанна-а-а-а!!!
 
   Звуки музыки гулко отдавались под потолком, сливаясь с неистовым шумом зала. Ревущие гитары, сбивающий с ног бас, рокот барабанов – все сливалось в один тревожный гул… как тогда, под Варной, когда ринулись в атаку на турок рыцари юного короля Владислава.
 
Слышишь, Жанна-а-а-а!!!
 
   – А-ри-я! А-ри-я! – скандировали зрители.
   Лешка тоже кричал, рискуя сорвать связки. Ведь это было так здорово – быть сейчас вместе со всеми, чувствуя, как бьются в унисон сердца.
 
Снова!
Брошен!
В окна лунный свет…
 
   Все затихли, затихарились, повинуясь голосу певца, и, словно по мановению волшебной палочки, взметнулись вверх руки. Вспыхнули тысячью светлячков огни зажигалок.
   Стоя в толпе у сцены, Лешка почувствовал, как кто-то положил ему руки на плечи. Скосил глаза – девчонка с длинными распущенными по плечам волосами. Это слева. Справа стоял – нет, уже покачивался вместе со всеми – небольшой, лет тринадцати, пацан. Вот он привстал на цыпочки – чтоб лучше видно, – повернулся к Лешке. Светленький, темноглазый:
   – Привет!
   – Вовка! – узнал Алексей. – Ты как здесь?
   – Вот, приехал.
   – Что, и мать отпустила?
   – Не-а… Сбежал.
   – Ну ты даешь! – Лешка присвистнул и, вдруг вспомнив одну важную вещь, наклонился, прокричал пареньку прямо в ухо:
   – А трактор?! Трактор вытащили?
   – Да вытащили! – Странно, но Вовка почему-то легко перекрикивал музыку. – Сам-то что, не помнишь? Ты ж мужикам за спиртом бегал, в Касимовку, к бабке Федотихе!
   – А! – вспомнил наконец Лешка. – Ну, точно бегал. Значит, все ж таки вытащили трактор.
   И улыбнулся, подмигнул Вовке. Это было хорошо, что вытащили, если б не вытащили, бригадир Василий Михалыч уж так бы ругался, что… Впрочем, что теперь Михалыч? Лешка-то уже студент! Факультета социальных наук местного… нет, не института даже – университета!
   Интересно, как зовут ту девчонку, соседку?
   – Леха, а ты чего не в армии? – не отставал Вовка.
   – В институте учусь… Тьфу-ты, в универе!
   – Студент, значит? – В голосе Вовки явственно сквозила зависть.
   – Студент. Будто не знаешь? – Алексей пожал плечами, словно произнес нечто само собой разумеющееся.
   А ведь не так все было! Не само собой. Отнюдь! Сколько сил, сколько старания он, Лешка Смирнов, приложил для того, чтобы сейчас этак небрежно обозначить свой статус – студент! Уже не абитуриент там какой-то, а настоящий, полноправный студент. И никому ничем не обязан, кроме как самому себе. Сам поступил, никто не помогал, ну, может, старший воспитатель детского дома Василий Филиппыч – и тот, естественно, только советами, а не связями. Не как у других – родители, у Лешки-то их не было, что и говорить – сирота.
   – Так теперь не будешь в деревню к нам приезжать? – Поморгав, Вовка почему-то вздохнул. – Жаль.
   Алексей улыбнулся:
   – Почему не буду? Буду! Подработать-то в страду кому ж не охота? Трактор дадут и…
   Сказал – и на полуслове осекся. Кто ж ему теперь доверит-то трактор? После того летнего случая. Хотя, если с другой стороны посмотреть – с кем не бывает? Ну застрял в Черном болоте, и что с того? Можно подумать, другие не застревали? А сколько тракторов на «Курской дуге» по пьяни побилось – тут и говорить нечего. Потому и прозвали тот косогор с поворотом, сразу за Черным болотом – Курской дугой. Остряки, блин…
   Интересно, как там бригадир? А вот Вовку-то и спросить!
   – Бригадир? – парнишка пожал плечами. – Оленников, что ли?
   – Ну да – Василий Михалыч. Что, ему трактористы-то на уборку нужны будут?
   Вовка махнул рукой:
   – Да нужны. Не только на уборку, но и на посевную.
   – Не, на посевную я не смогу – практика.
   Практика… В бывшем совхозе, а ныне – ООО «Озерское» его так и прозвали – Леха-Практикант – хотя, конечно, никаким практикантом он не был, просто детский дом дружил с местным ПТУ, где учили на механизаторов. Туда полдетдома и уходило – получали профессию – только вот Лешку куда-то в другую сторону понесло, в студенты. Что и говорить – мечта детская. А вот умение трактором управлять тоже пригождалось – всегда можно было в совхозе подработать, Алексей был парнем непьющим – редкостное на селе качество, – к тому же отнюдь не лентяем, как такого не взять? Вот только что трактор чуть было не утопил… МТЗ82. Так ведь не утопил же! Вытащили мужики, тяганули «дэтэшкой».
 
Я свободен, словно птица в вышине!
 
   Уау! Это была любимая Лешкина песня… Нет, не так – одна из любимых.
   И девчонка – та, что стояла рядом – повернула голову, украдкой бросив на Алексея быстрый заинтересованный взгляд. Их тут как раз осветил шаривший по залу прожектор, выхватил, вырвал из темноты на один миг, и мига этого оказалось достаточно – Лешка успел разглядеть светлые – золотые! – волосы девушки, симпатичное – нет, безумно красивое! – лицо, глаза – синие-синие, как васильки на лугу, как море, как высокое весеннее небо. Где-то он уже видел и эти глаза, и ямочки на щеках, и розовые, чуть припухлые, губы.
   – Вас как зовут?
   – Олеся.
   Олеся?! Странно, но Лешка почему-то ожидал услышать совсем другой ответ.
   – А вас?
   – Ле… Алексей.
   Интересно, как охотно девчонка вступила в разговор! Да и Лешка чувствовал, как их словно бы тянуло друг к другу.
   – А я вас знаю, Алексей, – прокричала девушка.
   – Знаете? Откуда?!
   – Видела в деревне, в Касимовке, на танцах. Вы с одной девушкой были.
   – С девушкой? А, это так… одноклассница… А вы где учитесь?
   Грохот барабанов перекрыл слова.
   – Что?
   – Учитесь, говорю, где?
   – В техникуме, на юриста.
   А концерт продолжался, и прожектора били в глаза, и густой белый дым спускался со сцены вниз призрачными мерцающими клубами, и было хорошо. Не только от хорошей музыки, но и оттого, что Лешка – так уж случилось – уже давно держал Олесю за руку. И та руку не вырывала! Хороший знак. Замечательный!
   И были еще песни. «Штиль», «Колизей», «Викинг». И – под самый конец, уже на «бис» – «Ангельская пыль» и «Дай руку мне».
   – Дай руку мне!!! – вместе со всем залом счастливо выкрикивал Лешка. Счастливо – этот потому, что руку ему уже дали. И это порождало надежды. С прежней-то своей девушкой – той, про которую сказано было, что – «одноклассница» – Лешка, увы, расстался. А, может, и не «увы», просто вышло так – совершенно разные они оказались люди. А вот эта, Олеся – по всему чувствовалось – то, что надо!
 
   После концерта они вышли на улицу, остановились втроем у старого тополя, росшего рядом с ДК, – Лешка, Вовка, Олеся. Стоял чудесный сентябрьский вечер – теплый, тихий – прощальный поцелуй недавно ушедшего лета. В черном небе сверкали звезды.
   – Вы куда теперь? – Алексей улыбнулся.
   – Я – домой, в Касимовку.
   Это отозвался Вовка, будто бы его спрашивали.
   – Ой! – Олеся неожиданно обрадовалась. – И мне туда же – к тетке. Я пока у нее живу.
   – А сколько времени?
   Лешка посмотрел на часы:
   – Одиннадцать. Почти.
   – Успеем на последний автобус.
   – А возьмет? Он же проходящий.
   – Возьмет. Сегодня выходной, народу немного, да и поздно уже, – девушка у улыбкой посмотрела на Лешку. – Проводишь до автостанции?
   – Конечно!
   Здорово было идти так, по центральной городской улице – широкому, засаженному липами и тополями бульвару. Тут и там шли – с концерта – веселые компании, кто-то играл на гитаре, кто-то пел, кто-то громко смеялся. Хорошо! Словно бы невзначай Лешка взял новую знакомую под руку. Эх! Куда б теперь еще Вовку деть? Послать вперед, к автостанции – мол, есть ли билеты? А самому тем временем… А что – «тем временем»? Да вот зайти… вон, хотя бы в ту аллейку, и… Может быть, даже поцеловать Олесю прямо в губы?! Алексей покраснел даже, не то чтобы так уж устыдился собственных мыслей, нет, просто не совсем ко времени они сейчас были. Знакомы-то сколько? Всего ничего! Хотя почему-то кажется – давно.
   Олеся вдруг замедлила шаг, улыбнулась:
   – Знаешь, у меня такое чувство, будто я тебе лет триста знаю!
   – И я… – Лешка потупил глаза. – Лет триста.
   – А я так тебя, Олеся, года три уже вижу, – подал голос Вовка, как будто его спрашивали! – Тетка твоя ведь в Касимовке в новых домах живет?
   – Да, в третьем доме.
   В третьем. Как раз напротив почтальонши Ленки. Леша тут же отвел глаза в сторону, словно бы боялся, что кто-то вдруг проникнет сейчас в его мысли. Ленка… Женщина лет тридцати или что-то около. Красивая, разбитная… Ну – было! Так один раз всего и было! Или – два. Ну, так у кого только с ней не было?!
   – О чем задумался, Леша?
   – Так… О своем. Олеся, я смотрю, тебе «Ария» нравится? – Лешка поспешно перевел разговор на другое.
   – Да, очень, – девушка засмеялась. – Давно уже.
   – А еще кто?
   – Да много… Борзов, Чичерина, «Наив», «Король и Шут».
   – О! Я тоже «Король и Шут» уважаю! – довольно воскликнул Вовка. – Вот, помню как-то в школе сидим мы такие…
   – Слушай, Вовка… – Лешка как раз углядел подходящую скамеечку под развесистой липою. Чуть в стороне от аллейки, за цветочной клумбой. Висевший почти над самой клумбой фонарь до скамеечки почти что не добирал. – Сбегал бы ты до автостанции, а? Узнал бы про автобусы, купил билеты…
   Вовка кивнул:
   – Ну, конечно, куплю, давайте деньги. А вы?
   – А мы помедленнее пойдем, а то Олеся устала.
   – Устала?! – Девушка сверкнула глазами и тут же, усмехнувшись, кивнула. – Да-да, немножко есть – устала. Ты беги, Вовик! Вот тебе на билеты.
   – Смотрите, не опоздайте!
   – Не опоздаем.
   Проводив взглядом убегающего парнишку, Алексей снова взглянул на часы:
   – До автобуса почти полчаса еще. Куда торопиться?
   – Вот именно, – шепотом согласилась Олеся. – Куда?
   – Посидим немного? – Лешка кивнул на скамейку.
   – Посидим.
   Они уселись рядом. Короткая джинсовая юбка Олеси обнажала стройные ноги. Лешка придвинулся ближе:
   – Не холодно?
   На девушке была лишь черная футболка с логотипом «Арии», такая же, как и на Лешке.
   – Вообще-то холодновато, – прошептала Олеся.
   Не говоря ни слова, Лешка обнял ее за плечи:
   – Так теплее?
   – Да…
   Золотистые локоны девушки коснулись его щеки… И губы встретились с губами… Лешка словно бы проваливался в какой-то бездонный омут… И было так здорово, так…
   – О! Голубки! – прервал затянувшийся поцелуй чей-то нахальный голос.
   Тут же раздалось противное ржание – этакое блеяние на козлиный манер.
   Алексей повернул голову: четверо. Один – тот, что спрашивал – здоровый такой бугай, примерно Лешкиного возраста, остальные – шелупень года на два младше. Но тоже нахальная – с ухмылочками, с сигаретами, с матерками.
   – Чего надо, парни? – вполне доброжелательно улыбнулся Лешка. А внутри все так и сжалось!
   – Девку твою поцеловать да полапать! – захохотал бугай. Лицо у него было такое прыщавое, неприятное, вытянутое – не лицо, а лошадиная морда.
   – Шутите?! – Лешка намеренно затягивал разговор – искал выход.
   – Не, Гришаня, он не понимает! – вякнул кто-то из мелочи. Мелочь мелочью, но тоже – коренастый, не слабый, уж куда сильней Лешки.
   – Поучим фраера?
   Лошадиноголовый Гришаня ухмыльнулся:
   – Зачем? Он нам ничего плохого не сделал. Наоборот – девку привел. Вах, красивая девка! А ну, – голос гопника стал жестким. – Вали отсюда, деточка. А девку оставь.
   – Гришаня, а вдруг он ментов позовет?
   – Ментов? А и верно. Молодец, Гогочка! Тогда держите его, парни.
   Олеся дернулась и закричала…
   – А ну, заткнись, сука! – В руках Гришани сверкнул нож. – Личико попорчу. И тебе, и твоему кавалеру. Будешь благоразумной – останешься целой, поняла, дура? Даже портить тебя не будем, так, минет сделаешь каждому… Ну?!
   Лезвие ножа…
   Нападать!
   Если их много – только нападать. Нападать первым! Как учил когда-то покойный Фирс, десятник пограничной стражи.
   Нападать? Откуда он, Лешка, это знает? И кто такой Фирс?
   Нет! Думать пока было некогда!
   Лешка не встал – он прыгнул, ударив главаря ногой в щиколотку и – одновременно – ловким приемом выбивая нож.
   Нет, служба в акритах – пограничной имперской страже – отнюдь не прошла даром.
   Прыжок!
   Удар!
   Ногой в челюсть. Тому, коренастому… как его – Гогочке?
   Гопник с воем покатился по клумбе.
   А этот удар показал как-то Никон – товарищ по сыскному секрету Константинопольского эпарха.
   Господи! Кто такой эпарх?!
   Лешка не думал… Кто-то сейчас думал за Лешку. И не только думал – действовал! Очень даже успешно.
   Раз!
   Вытянутая – выкинутая – вперед рука. Кулак с жатыми в «медвежью лапу» пальцами…
   Удар!
   Так били крестоносцы. Точнее – сербские воины Здравко Чолича. Жаль короля Владислава. Как его прозвали? Варненчик. Эх, Варна, Варна.
   Главарь завыл – видать, Лешка сломал ему ребро, а то – и пару. Ну, конечно, действовал предельно жестко – их же много.
   Снова прыжок. Удар! Вой! Двое гопников поспешно скрылись в кустах. А оставшиеся…
   – Ничего, мы еще посчитаемся…
   Удар!
   – У-у-у-у…
   Лешка наклонился ближе, поинтересовался участливо:
   – Может, сломать тебе шею, турецкая морда?
   Почему – турецкая?! И кто такой Здравко Чолич?! Король Владислав?!
   А такое было чувство – будто он, Лешка, их лично знал – и короля, и этого – Чолича.
   Полуоборот. Быстрый внимательный взгляд – так обозревает поле битвы опытный арбалетчик. Нет, вроде бы все спокойно.
   Пнуть лошадиноголового – вот так!
   А теперь – пусть убираются. Ишь, стонут, сволочи. А и поделом – никто их не просил приставать к незнакомым людям.
   Лешка обернулся к Олесе, протянул руку:
   – Быстро уходим! Они обязательно вернутся. Не одни – с янычарами!
   – С… с… с какими янычарами?
   – Что?!
   Алексей наконец пришел в себя и теперь удивленно оглядывался.
   А Олеся… Олеся вдруг обняла его, прижалась щекой и заплакала:
   – Как ты их… Вот уж не подумала бы, что ты умеешь так драться? В секцию ходил?
   – Да, – Лешка коротко кивнул и ласково поцеловал девушку в губы. – Ну, что, Леся, идем?
   – Как ты меня назвал? – Олеся вдруг улыбнулась. – Леся? Так меня мама зовет. И бабушка.
   Леся…
   – А меня друзья называют – Лекса.
   Лекса?! Откуда это имя? Какие друзья?
   Алексей обхватил голову руками.
   – Что с тобой? – испуганно произнесла Олеся. – Тебе плохо?
   – Нет, все в порядке. Идем!
   Улицы уже опустели, лишь кое-где слышались приглушенные голоса, и желтые фонари сгущали ночную тьму, а по широкой центральной улице проносились редкие автомобили.
* * *
   Вовка послушно дожидался их на автостанции – приземистого, сталинской еще постройки, здания, не так давно стараниями местных властей заново перекрытого дорогой ядовито-розовой черепицей. Теми же стараниями вокруг здания был разбит небольшой садик – цветы, кусточки, гипсовые вазы, скамеечки. На одной из таких скамеечек, в числе редких пассажиров, и сидел сейчас Вовка – похожий на растрепанного нахохлившегося воробушка, в синих застиранных джинсиках и такой же куртке.
   – О, явились, не запылились! – увидав Лешку с Олесей, мальчишка бросился к ним с нескрываемой радостью. – А автобуса-то – нету!
   – Как это – нету? – огорчилась Олеся. – Что, ушел уже? Опоздали!
   – Не, не ушел, его вообще сегодня отменили, – охотно пояснил Вовка. – Говорят – сломался.
   – Сломался он, – Лешка хмыкнул. – Вообще-то должны были бы заменить.
   – А зачем? В кассе все равно билетов нет. Может, его и заменили – да он сюда не заехал, мимо прошел.
   – Ну, ничего страшного! – немного поразмыслив, Лешка даже обрадовался такому случаю. – Пошли ко мне в общагу?
   Эх, вот бы Вовки не было! Впрочем, а куда ж его девать? Ладно, в общаге что-нибудь придумать можно будет.
   – Нет, нет, я не могу, – огорченно отказалась Олеся. – Мне обязательно в Касимовку нужно. Обязательно. А так, я бы могла и в техникуме, в общежитии, переночевать.
   – А позвонить?
   – Да у тетки никакой связи нет. А ждать будет, волноваться. Ну нужно мне в Касимовку, понимаешь, нужно!
   Лешка развел руками:
   – Нужно так нужно. Пошли на дорогу – попутку ловить.
   Девушка восхищенно вскинула глаза – синие-синие:
   – Ну, Леша! Ты такой… решительный. Сказал – сделал. И с этими…
   – Поймаем ли еще попутку-то? – засомневался Вовка. – Нет, ловить надо – не приеду, мать убьет!
   – Да поймаем, тут ехать-то… – Олеся махнула рукой. – Главное, чтоб знакомый кто был.
   – Знакомый…
   Лешка уже давно вглядывался в красную «Таврию», припаркованную недалеко от автостанции, на углу. Знакомое авто…
   – О! – «Таврию» заметил и Вовка. – Не бабки ли Федотихи машина? Вряд ли бабки – что ей тут в такое время делать?
   – Может, встречает кого?
   – Попросимся?!
   – А возьмет?
   – Заплатим – возьмет, деньги есть. Немного, правда.
   – У меня десять рублей, и еще вот, мелочь.
   Лешка покачал головой:
   – Пойдем бабку поищем.
   С бабкой Федотихой у Алексея были определенно связаны какие-то не очень-то хорошие воспоминания… даже нет, скажем так, не «не очень-то хорошие», а «необычные», вот как. Ну, точно, необычные. Только вот Лешка никак не мог вспомнить – почему именно такие? Спирт у бабки покупал – было, не для себя, для трактористов, когда МТЗ из Черного болота вытаскивали. Так что же в том необычного, коли бабка Федотиха спиртом торгует? Наоборот, в деревнях – самое обычное дело. Иначе с каких бы денег «Таврия», с пенсии, что ли? И все же – странное это было ощущение, словно бы Федотиха знала про Лешку что-то такое, чего он сам не знал.
   – Нет нигде бабки! – прибежав с автостанции, доложил Вовка. – Дядька один тут сидит, знакомый, так он сказал – Федотиха с утра еще на электричку спешила.
   – На электричку? – удивленно переспросила Олеся. – Зачем же ей на электричку, коли у нее машина имеется?
   – Э! – Вовка расхохотался. – Бабка на своей «Таврии» далеко не ездит – максимум в район, и то редко. Вон, как сейчас. А чего – удобно, машину у автостанции бросила – тут все на людях, не угонят, да и кому она нужна-то?
   Олеся кивнула:
   – Ну да, если что – сигнализация взвоет…
   Тут уж расхохотался Лешка:
   – Да какая, к чертям собачьим, сигнализация? У нас в деревнях отродясь про чудо такое не слыхали – машины и не запирает никто. Спорим – и у бабки не заперто?!
   Вовка с восторгом хлопнул себя по коленкам:
   – А пойду, проверю! Я мигом!
   – Э, э! – замахал руками Алексей. – Ты это… особо-то не заглядывай, мало ли!
   Мальчишка не слушал – бежал к машине. Вот оглянулся, помахал рукою… Оп! Отворив дверцу, нырнул в салон. Ну, точно – не закрыла машину Федотиха! Вот дура старая…
   – Я вам больше еще скажу, – вернувшись, возбужденно доложил Вовка. – Там, в салоне, и ключи торчат!
   – Чего?!
   – Ну, зажигание…
   Лешка только хмыкнул – и в самом деле, совсем памяти у бабки не стало. Как еще у таких права-то не заберут?
   Меж тем погода резко ухудшилась. Подул холодный ветер, затягивая тучами звезды, закапало, сначала – чуть-чуть, а вскоре – все чаще.
   – Эко, дождина, – угрюмо вздохнул Вовка. – А нам еще машину ловить… Хотя…
   Он посмотрел на «Таврию».
   И Лешка – тоже.
   Сам не знал, что на него вдруг нахлынуло – то ли обычная подростковая дурь, то ли выпитое перед концертом пиво еще не все выветрилось, а, скорее всего, просто стало жалко Олеську – холодно ей, небось, в своей юбчоночке да маечке с «Арией». Ишь, как дрожит, бедолага.
   Лешка решился:
   – Слышь, Вовка, а электричка из Мценска обратно когда приходит? Ну, самая первая?
   – К утру. Часов в восемь.
   – В восемь часов, говоришь…
   Выходило, что может получиться. А что? Федотиха раньше восьми не появится, а отсюда до Касимовки километров семнадцать. Пешком не пойдешь, попутку сейчас ловить – заколебешься, да и кто еще поймается-то? Вдруг да польстятся на девчонку – с Вовки-то какой защитник? Нет уж… Коли уж есть возможность… Тем более – и ключи оставлены.
   Осмотревшись по сторонам, Алексей махнул рукой:
   – Короче – едем!
   – Как это – едем? – ахнула Олеся. – А бабуся?
   – А бабуся к утру только будет, ты ж слышала! До утра успею туда-сюда обернуться – тут ехать-то…
   – А вдруг ГАИ?
   – Здесь – окраина, а в наши места ГАИ не суется – кого там ловить-то? Дороги путней и то не имеется. Идем, едем, поехали…
   И с таким убеждением говорил сейчас Лешка, так весело смотрел, шутил, смеялся – что сдалась-таки Олеська, да и не особо-то сопротивлялась – в Касимовку-то, в конце концов, все равно ехать надобно, а тут – такой случай.
   Все трое, озираясь, забрались в кабину – Вовка на заднее сиденье, Олеська – спереди. Лешка уселся за руль. И в самом деле – ключи торчали!
   Сняв авто с ручника, юноша завел двигатель и, неспешно отъехав от автостанции, включил фары, выруливая на грунтовку. Вырулив, переключился на третью передачку, четвертая здесь, похоже, не канала – кочки, ямы какие-то, лужи.
   – Ну вот! – повернув голову, Алексей подмигнул девушке. – Едем!
   Та только плечом повела.
   Урча, работали дворники. Лешка врубил дальний свет – никаких машин, ни попутных, ни встречных, на дороге не было. Пройдя полем, грунтовка почти сразу же нырнула в лес, и со всех сторон потянулись деревья – сумрачные ели, высокие сосны, осины.
   – Страшно вокруг, – смотря в окно, тихо произнесла Олеся. – Как в сказке.
   – Да чего уж страшного! – расхохотался на заднем сиденье Вовка. – Здорово, вот что! Молодец, Леха, – а то бы стояли сейчас на дожде, мокли.
   Бух! Машина ухнула в какую-то яму… Лешка газанул… Слава богу, выбрались.
   Вовка скривился, потер ушибленную голову, попросил:
   – Э-э, ты в следующий раз поосторожнее, ладно?
   – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти! – пошутил Алексей.
   И все же, скорость снизил, все ж таки легковая машина – не трактор.
   Они проехали еще минут двадцать пять, когда впереди, за деревьями показались огни.
   – Ну, слава богу, приехали вроде, – Олеся облегченно перевела дух. – Касимовка. Леша, ты в саму деревню не езжай, ладно? Остановись где-нибудь рядом.
   – А дождь?
   – Да уж теперь мы и по дождю дойдем, как-никак – дома. Верно, Вовка?
   – Угу.
   Лешка остановился на повороте и заглушил мотор, пошутил:
   – Такси прибыло.
   – Удачи тебе! – выбравшись на улицу, пожелала Олеська.
   А дождь шел и здесь, только чуть меньше, и в свете габаритных огней было видно, как по щекам девушки ползут длинные мокрые полосы – будто слезы.
   – Спасибо тебе, Лешенька! – обойдя машину, Олеська подошла к распахнутой двери, наклонилась и крепко поцеловала юношу в губы.
   – Здорово! – ахнул тот. – Всегда бы так и ездил. Вовка, с тобой целоваться не будем?
   – Да ну вас всех.
   – Ла-а-адно!
   Девушка улыбнулась:
   – Вот что, Леша. Ты мне свой номер скажи, ну, трубки. И мой запиши.
   Молодые люди обменялись телефонами.
   – Ну, наконец-то сообразили! – язвительно прокомментировал Вовка. – Ну что, идем или так тут и будем стоять? Лешке-то еще ехать вообще-то!
   – Да, да, идем.
   Простившись, Олеська и Вовка быстро пошли в деревню. Лешка посигналил им дальним светом фар, завелся и, развернув машину, медленно поехал обратно. С обеих сторон дороги снова потянулся лес. А впереди, за поворотом, показался свет! Интересно, кто бы это мог быть?
   Одна! Одна фара! Мотоцикл! Участковый! Вот, черт, и принесло же. Не сидится же людям дома в этакую непогодь.
   Алексей специально не прибавлял скорость – как ехал, так и ехал. А мотоцикл вдруг застыл посреди дороги, замигал фарой – явно требовал остановиться.
   Притворившись, что ничего такого не замечает, Лешка взял правее… еще правее… еще… Пока не угодил в кювет! А когда сообразил, где оказался – так уже поздно было!
   Бумм! Плюх!
   Хорошо, похоже, ничего не разбилось, не повредилось.
   У двери нарисовался участковый в непромокаемом плаще, накинутом поверх милицейской формы с погонами старшего лейтенанта:
   – Здравия желаю, Аграфена Федотовна! А я как раз к вам и еду… Ого!
   Милиционер, наконец, разглядел Лешку. А куда ж тому деваться – и хотел бы выскочить, убежать, да правую дверь заклинило, вот ведь непруха какая!
   – А вы кто такой, молодой человек? – участковый осветил Лешкино лицо фонариком. – О! Кажись, узнал! Вы что же это, то казенные трактора в болоте топите, то на чужих машинах посреди ночи разъезжаете? Ай-ай-ай, нехорошо!
   – Да уж чего хорошего, – ничуть не смущаясь, согласился Лешка. – Бабуся попросила за ней к утру в город приехать, к электричке. Вот – еду. Вернее, ехал, а как теперь отсюда выберусь – даже и не знаю! И что теперь скажу Аграфене Федотовне?