Страница:
А Фэнси… Она не переставала хвалить Ноэля, но Йэн видел, что мысли ее далеко. Она избегала его взгляда, а румянец на ее щеках был вызван не только загаром. И он догадывался об истинных причинах.
Когда Ноэль стал настаивать на уроке чтения, она покачала головой.
— Мы все устали. И я считаю, что Йэн заслуживает отдыха сегодня вечером.
— Ну, мамочка… — жалобно начал Ноэль.
— Ну, мамочка… — передразнила его Фэнси, доставая из его волос запутавшееся перышко. — Уже поздно, Ноэль Марш, и пора спать.
Ноэль начал было протестовать, но Фэнси строго подняла брови, и мальчуган, вздохнув, повиновался. Встав из-за стола, он подошел к Йэну и протянул ему руку:
— Спасибо, что взял меня порыбачить. Йэн пожал протянутую руку.
— Пожалуйста, Ноэль, — ответил он таким же серьезным тоном. — Спасибо тебе за замечательный ужин.
Ноэль кивнул и отправился на чердак.
Фортуна взяла на руки спящую Эми, подошла к нему, дотронулась до его рукава и улыбнулась. Она делала это так редко, что каждая ее улыбка стоила многого. Прежде чем он успел что-нибудь сказать, Фортуна выскользнула из комнаты с малышкой на руках.
Они с Фэнси остались в гостиной одни.
Огонь уже погас, оставив в печи лишь кучку тлеющих углей. Сквозь распахнутое окно ветер доносил аромат цветов.
Он должен был немедленно уйти. Если он не сделает этого сейчас, то снова поддастся искушению и поцелует ее. Он боялся, что на этот раз ни один из них не найдет в себе силы остановиться. Если они окажутся вместе в постели, их брак станет реальностью…
Что он будет делать тогда? Разорвет сердце надвое, одну половинку оставив здесь, в то время как другая устремится в Шотландию?
Не сказав ни слова, Йэн поднялся и вышел из дома.
Он был слишком возбужден, чтобы уснуть. Ему необходимо было дать выход своим эмоциям. Йэн направился на пастбище и тихо свистнул, подзывая Принца.
Жеребец сразу же появился перед ним, выпрашивая угощения.
— Извини, дружище, — сказал Йэн, потрепав животное по шее. — Я ничего не принес тебе.
Жеребец, тихонько заржав, уткнулся бархатным носом в его плечо.
Йэн решил вернуться в конюшню за седлом. Ночная прогулка верхом будет хорошей встряской и отвлечет его от мыслей о Фэнси, ставших его наваждением. Ночь была прекрасной: светлой и теплой. Редкие облака казались тончайшим кружевом на вытканном звездами синем бархате неба.
Почувствовав ее присутствие, Йэн напрягся, но не повернулся. Его рука продолжала гладить гриву Принца.
Минуты проходили в молчании. Наконец он заговорил:
— Ты не должна быть здесь.
— Я знаю… — Ее шепот был едва различим, но ему казалось, что он слышит даже ее дыхание.
Еще одна вечность тишины… Йэн не выдержал.
— Черт возьми! — В конце концов, он не святой, а мужчина из плоти и крови. Он резко повернулся к ней.
Фэнси стояла на расстоянии вытянутой руки, и он схватил ее, крепко прижав к себе. Она была податлива, как воск, в его объятиях, ее руки обвивали его талию, а лицом она уткнулась в его плечо. Шепча ее имя, он прижимал ее все теснее, словно желая сделать ее частицей себя.
Она и была его частью. Непостижимым образом, вопреки его планам и желаниям, за несколько коротких недель она стала необходима ему, как воздух, которым он дышал.
Йэн заглянул в ее глаза.
— Зачем ты пришла?
— Я не хотела, чтобы этот день закончился. Я не хотела, чтобы ты был один. Я не хотела оставаться одна. — Он чувствовал тепло ее дыхания на своей коже, и это сводило его с ума. — Я уйду, если ты хочешь.
Губами он нежно коснулся ее лба, затем щеки.
— Нет, я не хочу этого.
Она подняла лицо к нему, и он легко провел пальцем по скулам, подбородку, изгибу рта, впадинке на шее. Он мог бы ласкать ее вечно — так хороша она была.
— Ничто не удержит меня здесь, — предупредил он. Она закрыла глаза и кивнула.
— Я знаю. — Когда она взглянула на него снова, в ее глазах не было и тени сомнения. Они были полны страсти.
И все демоны ада не смогли бы заставить его отказаться от нее — и отказать себе.
Взяв в ладони ее лицо, Йэн жарко поцеловал ее, затем взял за руку и повел к себе. Он усадил ее на постель и, взяв ее руки в свои, опустился перед ней на колени.
— Фэнси, прежде чем произойдет то, что, по-видимому, неизбежно, я должен рассказать тебе кое-что.
Фэнси сидела очень тихо, вслушиваясь в каждое его слово.
Йэн решился доверить ей то, чего не рассказывал еще никому.
— Я говорил тебе, что мой брат Дерек был повешен.
— Да, — прошептала она.
— Но я не сказал тебе, что был там и видел его казнь.
Она крепко сжала его пальцы.
— Я был ранен, и Дерека схватили, потому что он остался со мной. Наградой за это стала британская веревка. — Помолчав, он добавил: — Меня должны были повесить вместе с ним.
— Почему… почему они не сделали этого?
— Семья, в которой я рос… у шотландцев принято посылать своих детей в другие семьи, где они воспитываются, и меня в восемь лет послали в клан Макра, которые были хорошими друзьями моей семьи. Но когда началась война, они встали на сторону короля. После боя при Каллодене Макра узнали, что меня должны повесить, и убедили англичан, что одной из их наград за то, что они предали свой народ, должна стать моя жизнь. — В голосе Йэна сквозила горечь. — Однако они не спасли Дерека. А англичане дождались, пока я не увижу его смерть и смерть других своих друзей, и лишь потом сообщили мне об изменении приговора.
— О, Йэн… — Голос Фэнси прерывался от сострадания к нему, но не этого добивался Йэн. Он хотел, чтобы в их отношениях царила полная ясность.
— Фэнси, я не хотел жить… То, что я живу, было предательством по отношению к моим братьям и всем погибшим шотландцам. И единственной причиной, по которой я не стал искать смерти, была мысль о Кэти, которую я должен был найти и спасти.
Сделав паузу, Йэн сказал Фэнси самые важные слова, горькие для обоих, но необходимые:
— Перед смертью Дерек сказал: «До скорой встречи, брат. В раю или в аду». Он все еще ждет. Он дал мне время, чтобы найти Кэти. И ты должна понимать, что, когда я уеду отсюда, я, скорее всего, не вернусь. И ты снова станешь вдовой.
В темноте Йэн не мог видеть ее лица, но на его руку капнула слеза. Он провел ладонью по щеке Фэнси и обнаружил, что она влажная. Нежно вытирая слезы, он произнес:
— Не плачь обо мне, девочка. Я не для этого рассказал тебе обо всем. Я просто решил, что ты имеешь право знать.
— О, Йэн, я и представить себе не могла…
— Все позади.
Но слезы продолжали литься.
— Фэнси, — вздохнул он. — У тебя слишком нежное сердце.
Наклонившись к ней, он прикоснулся губами к ее щеке, почувствовав вкус ее слез. Она подняла лицо, их губы встретились. Йэну пришло в голову, что, несмотря на соленый вкус слез, это был самый сладкий поцелуй.
Но нежность скоро уступила место страсти, и через минуту они уже сжимали друг друга в объятиях. Фэнси чувствовала, что тает как лед в руках Йэна. Ее пальцы впились в его спину. Все сильнее прижимаясь к нему, Фэнси чувствовала, как в нее вливается его жизненная сила, воспламеняя и увлекая в неведомые дали.
Ее тело чутко откликалось на его ласку. Губами он провел вниз по ее шее, и ей казалось, что они оставляют огненный след на ее коже. Его руки были везде, и это ничуть ее не смущало. Ее тело оживало под его прикосновениями, грудь наливалась тяжестью, кожа горела, а где-то внутри поднималась пульсирующая волна.
Его ловкие пальцы задержались на воротнике ее платья, и через минуту она почувствовала, что ее плечи обнажены. Подушечками пальцев он провел по ключицам, потом потянул вниз тонкую ткань сорочки, оголяя грудь.
Она покорно выполняла его пожелания, целиком вверив себя во власть Йэна. Наклонившись, он поцеловал сначала один сосок, затем сжал губами второй. Фэнси тихо застонала. Ласки Йэна рождали в ней новые, неизведанные ощущения, пробуждая сладкое томление. Эти ощущения были приятными и шокирующими одновременно, но она не испытывала страха и не хотела останавливаться. Наоборот, она жаждала большего.
Ожидание стало невыносимым. Она умирала от желания чувствовать его близость и всецело принадлежать ему. Непослушными пальцами она расстегнула воротник его рубашки. Когда ее руки скользнули под материю, ощущая под собой его упругие мышцы, он застонал и сорвал с себя рубашку, затем с нее — платье и сорочку, и вместе они расстегнули ремень на его брюках. Полностью освободившись от одежды, он вновь прижал ее к себе.
У Фэнси перехватило дыхание, когда она впервые почувствовала на своем теле его обнаженную плоть. Его рот нашел ее губы, а ее руки вновь обвили его спину, лаская гладкую теплую кожу… Внезапно она остановилась, ощутив под пальцами длинный шрам на левом боку. Нежность и жалость нахлынули на нее, едва не вызвав новый поток слез.
Она хотела сказать ему, что он не одинок, что она с ним. Но Фэнси знала, что он не будет слушать ее, поэтому постаралась передать ему это единственным возможным способом — языком своего тела.
Она подалась ему навстречу и, найдя его губы, вложила в поцелуй всю силу страсти и нежности, на которые была способна. Йэн с еще большей жадностью приник к ее губам, словно к живительному источнику.
Желание, пульсирующее в ней, стало таким острым, что причиняло боль. Фэнси раскрылась ему навстречу; в ее движениях было откровенное приглашение.
Йэн оторвался от ее рта, тяжело дыша:
— Фэнси… ты уверена?
— Да…
Он вновь поцеловал ее грудь, затем опустился ниже, провел языком по животу. Она задрожала от наслаждения.
— Йэн, — прошептала она, — иди ко мне.
Он лег на нее, и она почувствовала в себе его плоть. Он начал двигаться, сначала медленно, осторожно, потом все ускоряя темп, заставляя ее содрогаться от неистовой страсти и стремления стать с ним одним целым, пока наконец охватившее ее возбуждение не достигло пика и не взорвалось яркой вспышкой наслаждения.
Она не сразу пришла в себя, тело словно бы существовало само по себе, не подчиняясь зову разума. Фэнси почувствовала, как Йэн осыпает легкими поцелуями ее лицо и шею. Когда все было позади, еще несколько долгих волнующих минут они лежали в объятиях друг друга, приходя в себя.
Прижимаясь к нему, ощущая его близость каждой частичкой своего тела, Фэнси еще никогда не чувствовала себя столь желанной.
Наконец Йэн отодвинулся от нее и потянулся, чтобы зажечь свечу возле постели. Она чуть было не попросила его не делать этого, потому что стеснялась своей наготы, но, увидев его, передумала. Она рассматривала Йэна при неярком пламени свечи и была поражена красотой его тела — стройного, сильного и пропорционально сложенного.
Ее взгляд блуждал по его фигуре, словно не в силах насытиться великолепным видом. Подняв глаза, она увидела, что он тоже не отрываясь смотрит на нее.
— Ты так красива, — восхищенно сказал он.
Ей доставляли удовольствие его слова и то, как он смотрел на нее, словно не замечая мозолей на ее руках, излишней худобы и смуглой от солнца кожи. Впервые в жизни она чувствовала себя действительно красивой.
Впервые Фэнси не стеснялась своего тела и не испытывала неловкости под его пристальным, пожирающим взглядом. Они с Джоном всегда раздевались в темноте, и он никогда не дарил ей тех ласк, которыми осыпал ее Йэн. Она не могла вспомнить, видели ли они хоть раз друг друга полностью обнаженными.
Возможно, она должна чувствовать стыд и вину. Но в тот момент Фэнси испытывала лишь грусть и жалость к Джону. Она не догадывалась, как, вероятно, и он, какой прекрасной может быть телесная любовь. Для Джона же близость была лишь долгом, который изредка нужно исполнять, чтобы произвести на свет ребенка. Она и сама так считала. До этого момента.
Она не осознавала, что выражение ее лица изменилось, пока Йэн не заговорил, и тогда поняла, что он расценил ее молчание как сожаление. Да, она о многом жалела — но не о том, что случилось между ними.
— Прости, — сказал он. — Я не должен был позволить этому случиться.
Ее взгляд прояснился.
— Почему нет? Мы женаты.
— Да, конечно.
— Я хотела этого так же, как и ты. Я ничуть не жалею. Йэн погладил ее плоский живот.
— А что, если у нас будет ребенок?
— Тогда я буду любить его так же, как люблю Ноэля и Эми.
Он нахмурился.
— Я знаю, но я не хочу оставлять тебя с этой дополнительной ношей. Мы не должны допустить этого снова. Фэнси накрыла ладонью его руку.
— Я знаю.
— Фэнси… — Йэн запнулся и вздохнул. — Теперь мы не можем расторгнуть брак. Он перестал быть фиктивным.
— Я солгу.
— Нет, — покачал он головой. — Я не позволю тебе лгать перед лицом твоего бога.
— Он и твой бог тоже.
— Нет… Он и я отреклись друг от друга в тот момент, когда Дерек взошел на эшафот.
В его голосе слышалась такая печаль, что ее сердце разрывалось от сострадания к нему.
— Йэн, — горячо прошептала она, — не сдавайся. Твои письма найдут сестру, и ты сможешь привезти ее сюда, чтобы она жила с нами.
Он нахмурился еще больше.
— Увидеть Кэти живой и здоровой — не единственная причина, по которой я хочу вернуться в Шотландию.
— Но…
— Как ты не понимаешь? Они забрали мою землю. Они забрали наследие моих детей. Ты не знаешь, каково вырасти, слушая легенды о славной истории своего клана. Что значит быть шотландцем. — Он бросил на нее полный скорби взгляд. — Оба моих брата умерли за эту землю. Они прославили ее.
«А ты — нет, потому что выжил…» Фэнси ясно слышала эти слова, хотя он не произнес их. Они угадывались в его глазах, в безнадежности, звучавшей в его голосе.
Не зная, сможет ли он жить с таким грузом вины, Фэнси нежно погладила его по руке. Затем, встав с постели, она собрала разбросанную одежду и начала одеваться.
Йэн тоже поднялся и натянул брюки. Фэнси не могла отвести глаз от шрама на его боку.
— Не самое приятное зрелище, — сказал он, поймав ее взгляд. Он был прав. Рана плохо зажила, багровые рубцы были ужасны. Удивительно было, что подобная рана не стоила ему жизни.
Фэнси нежно прикоснулась к шраму.
— Я ненавижу лишь боль, которую эта рана причинила тебе.
Он пожал плечами.
— Многие страдали больше, чем я.
— Не думаю, — мягко отозвалась Фэнси. Йэн закрыл глаза и снова привлек ее к себе.
— Ты как свеча в темноте, — прошептал он. — Я не хочу разрушить твою жизнь, как… Она закрыла его рот рукой.
— Ты подарил мне то, что я всегда буду ценить. Ты открыл передо мной мир книг, который я не знала раньше. И ты подарил мне эту ночь.
На его щеке запульсировала жилка. Он опустил руки и глухо сказал:
— Тебе лучше уйти.
— Хорошо, — согласилась она. Но ей потребовалась вся решимость, чтобы сделать это.
У нее оставался год. Он обещал ей его, и Фэнси была уверена, что он сдержит обещание. Она также знала, что на родину его звала не только мысль о Кэти. Он хотел вернуться в Шотландию, чтобы умереть за родину, как его братья и многие соотечественники. Это было делом чести. Но, возможно, если сестра найдется, он передумает. У нее был год, чтобы убедить его, что остаться жить — не менее достойно, чем умереть.
Выйдя на улицу, Фэнси посмотрела на небо и прошептала короткую молитву:
— Господи, помоги ему найти Кэти.
17.
Когда Ноэль стал настаивать на уроке чтения, она покачала головой.
— Мы все устали. И я считаю, что Йэн заслуживает отдыха сегодня вечером.
— Ну, мамочка… — жалобно начал Ноэль.
— Ну, мамочка… — передразнила его Фэнси, доставая из его волос запутавшееся перышко. — Уже поздно, Ноэль Марш, и пора спать.
Ноэль начал было протестовать, но Фэнси строго подняла брови, и мальчуган, вздохнув, повиновался. Встав из-за стола, он подошел к Йэну и протянул ему руку:
— Спасибо, что взял меня порыбачить. Йэн пожал протянутую руку.
— Пожалуйста, Ноэль, — ответил он таким же серьезным тоном. — Спасибо тебе за замечательный ужин.
Ноэль кивнул и отправился на чердак.
Фортуна взяла на руки спящую Эми, подошла к нему, дотронулась до его рукава и улыбнулась. Она делала это так редко, что каждая ее улыбка стоила многого. Прежде чем он успел что-нибудь сказать, Фортуна выскользнула из комнаты с малышкой на руках.
Они с Фэнси остались в гостиной одни.
Огонь уже погас, оставив в печи лишь кучку тлеющих углей. Сквозь распахнутое окно ветер доносил аромат цветов.
Он должен был немедленно уйти. Если он не сделает этого сейчас, то снова поддастся искушению и поцелует ее. Он боялся, что на этот раз ни один из них не найдет в себе силы остановиться. Если они окажутся вместе в постели, их брак станет реальностью…
Что он будет делать тогда? Разорвет сердце надвое, одну половинку оставив здесь, в то время как другая устремится в Шотландию?
Не сказав ни слова, Йэн поднялся и вышел из дома.
Он был слишком возбужден, чтобы уснуть. Ему необходимо было дать выход своим эмоциям. Йэн направился на пастбище и тихо свистнул, подзывая Принца.
Жеребец сразу же появился перед ним, выпрашивая угощения.
— Извини, дружище, — сказал Йэн, потрепав животное по шее. — Я ничего не принес тебе.
Жеребец, тихонько заржав, уткнулся бархатным носом в его плечо.
Йэн решил вернуться в конюшню за седлом. Ночная прогулка верхом будет хорошей встряской и отвлечет его от мыслей о Фэнси, ставших его наваждением. Ночь была прекрасной: светлой и теплой. Редкие облака казались тончайшим кружевом на вытканном звездами синем бархате неба.
Почувствовав ее присутствие, Йэн напрягся, но не повернулся. Его рука продолжала гладить гриву Принца.
Минуты проходили в молчании. Наконец он заговорил:
— Ты не должна быть здесь.
— Я знаю… — Ее шепот был едва различим, но ему казалось, что он слышит даже ее дыхание.
Еще одна вечность тишины… Йэн не выдержал.
— Черт возьми! — В конце концов, он не святой, а мужчина из плоти и крови. Он резко повернулся к ней.
Фэнси стояла на расстоянии вытянутой руки, и он схватил ее, крепко прижав к себе. Она была податлива, как воск, в его объятиях, ее руки обвивали его талию, а лицом она уткнулась в его плечо. Шепча ее имя, он прижимал ее все теснее, словно желая сделать ее частицей себя.
Она и была его частью. Непостижимым образом, вопреки его планам и желаниям, за несколько коротких недель она стала необходима ему, как воздух, которым он дышал.
Йэн заглянул в ее глаза.
— Зачем ты пришла?
— Я не хотела, чтобы этот день закончился. Я не хотела, чтобы ты был один. Я не хотела оставаться одна. — Он чувствовал тепло ее дыхания на своей коже, и это сводило его с ума. — Я уйду, если ты хочешь.
Губами он нежно коснулся ее лба, затем щеки.
— Нет, я не хочу этого.
Она подняла лицо к нему, и он легко провел пальцем по скулам, подбородку, изгибу рта, впадинке на шее. Он мог бы ласкать ее вечно — так хороша она была.
— Ничто не удержит меня здесь, — предупредил он. Она закрыла глаза и кивнула.
— Я знаю. — Когда она взглянула на него снова, в ее глазах не было и тени сомнения. Они были полны страсти.
И все демоны ада не смогли бы заставить его отказаться от нее — и отказать себе.
Взяв в ладони ее лицо, Йэн жарко поцеловал ее, затем взял за руку и повел к себе. Он усадил ее на постель и, взяв ее руки в свои, опустился перед ней на колени.
— Фэнси, прежде чем произойдет то, что, по-видимому, неизбежно, я должен рассказать тебе кое-что.
Фэнси сидела очень тихо, вслушиваясь в каждое его слово.
Йэн решился доверить ей то, чего не рассказывал еще никому.
— Я говорил тебе, что мой брат Дерек был повешен.
— Да, — прошептала она.
— Но я не сказал тебе, что был там и видел его казнь.
Она крепко сжала его пальцы.
— Я был ранен, и Дерека схватили, потому что он остался со мной. Наградой за это стала британская веревка. — Помолчав, он добавил: — Меня должны были повесить вместе с ним.
— Почему… почему они не сделали этого?
— Семья, в которой я рос… у шотландцев принято посылать своих детей в другие семьи, где они воспитываются, и меня в восемь лет послали в клан Макра, которые были хорошими друзьями моей семьи. Но когда началась война, они встали на сторону короля. После боя при Каллодене Макра узнали, что меня должны повесить, и убедили англичан, что одной из их наград за то, что они предали свой народ, должна стать моя жизнь. — В голосе Йэна сквозила горечь. — Однако они не спасли Дерека. А англичане дождались, пока я не увижу его смерть и смерть других своих друзей, и лишь потом сообщили мне об изменении приговора.
— О, Йэн… — Голос Фэнси прерывался от сострадания к нему, но не этого добивался Йэн. Он хотел, чтобы в их отношениях царила полная ясность.
— Фэнси, я не хотел жить… То, что я живу, было предательством по отношению к моим братьям и всем погибшим шотландцам. И единственной причиной, по которой я не стал искать смерти, была мысль о Кэти, которую я должен был найти и спасти.
Сделав паузу, Йэн сказал Фэнси самые важные слова, горькие для обоих, но необходимые:
— Перед смертью Дерек сказал: «До скорой встречи, брат. В раю или в аду». Он все еще ждет. Он дал мне время, чтобы найти Кэти. И ты должна понимать, что, когда я уеду отсюда, я, скорее всего, не вернусь. И ты снова станешь вдовой.
В темноте Йэн не мог видеть ее лица, но на его руку капнула слеза. Он провел ладонью по щеке Фэнси и обнаружил, что она влажная. Нежно вытирая слезы, он произнес:
— Не плачь обо мне, девочка. Я не для этого рассказал тебе обо всем. Я просто решил, что ты имеешь право знать.
— О, Йэн, я и представить себе не могла…
— Все позади.
Но слезы продолжали литься.
— Фэнси, — вздохнул он. — У тебя слишком нежное сердце.
Наклонившись к ней, он прикоснулся губами к ее щеке, почувствовав вкус ее слез. Она подняла лицо, их губы встретились. Йэну пришло в голову, что, несмотря на соленый вкус слез, это был самый сладкий поцелуй.
Но нежность скоро уступила место страсти, и через минуту они уже сжимали друг друга в объятиях. Фэнси чувствовала, что тает как лед в руках Йэна. Ее пальцы впились в его спину. Все сильнее прижимаясь к нему, Фэнси чувствовала, как в нее вливается его жизненная сила, воспламеняя и увлекая в неведомые дали.
Ее тело чутко откликалось на его ласку. Губами он провел вниз по ее шее, и ей казалось, что они оставляют огненный след на ее коже. Его руки были везде, и это ничуть ее не смущало. Ее тело оживало под его прикосновениями, грудь наливалась тяжестью, кожа горела, а где-то внутри поднималась пульсирующая волна.
Его ловкие пальцы задержались на воротнике ее платья, и через минуту она почувствовала, что ее плечи обнажены. Подушечками пальцев он провел по ключицам, потом потянул вниз тонкую ткань сорочки, оголяя грудь.
Она покорно выполняла его пожелания, целиком вверив себя во власть Йэна. Наклонившись, он поцеловал сначала один сосок, затем сжал губами второй. Фэнси тихо застонала. Ласки Йэна рождали в ней новые, неизведанные ощущения, пробуждая сладкое томление. Эти ощущения были приятными и шокирующими одновременно, но она не испытывала страха и не хотела останавливаться. Наоборот, она жаждала большего.
Ожидание стало невыносимым. Она умирала от желания чувствовать его близость и всецело принадлежать ему. Непослушными пальцами она расстегнула воротник его рубашки. Когда ее руки скользнули под материю, ощущая под собой его упругие мышцы, он застонал и сорвал с себя рубашку, затем с нее — платье и сорочку, и вместе они расстегнули ремень на его брюках. Полностью освободившись от одежды, он вновь прижал ее к себе.
У Фэнси перехватило дыхание, когда она впервые почувствовала на своем теле его обнаженную плоть. Его рот нашел ее губы, а ее руки вновь обвили его спину, лаская гладкую теплую кожу… Внезапно она остановилась, ощутив под пальцами длинный шрам на левом боку. Нежность и жалость нахлынули на нее, едва не вызвав новый поток слез.
Она хотела сказать ему, что он не одинок, что она с ним. Но Фэнси знала, что он не будет слушать ее, поэтому постаралась передать ему это единственным возможным способом — языком своего тела.
Она подалась ему навстречу и, найдя его губы, вложила в поцелуй всю силу страсти и нежности, на которые была способна. Йэн с еще большей жадностью приник к ее губам, словно к живительному источнику.
Желание, пульсирующее в ней, стало таким острым, что причиняло боль. Фэнси раскрылась ему навстречу; в ее движениях было откровенное приглашение.
Йэн оторвался от ее рта, тяжело дыша:
— Фэнси… ты уверена?
— Да…
Он вновь поцеловал ее грудь, затем опустился ниже, провел языком по животу. Она задрожала от наслаждения.
— Йэн, — прошептала она, — иди ко мне.
Он лег на нее, и она почувствовала в себе его плоть. Он начал двигаться, сначала медленно, осторожно, потом все ускоряя темп, заставляя ее содрогаться от неистовой страсти и стремления стать с ним одним целым, пока наконец охватившее ее возбуждение не достигло пика и не взорвалось яркой вспышкой наслаждения.
Она не сразу пришла в себя, тело словно бы существовало само по себе, не подчиняясь зову разума. Фэнси почувствовала, как Йэн осыпает легкими поцелуями ее лицо и шею. Когда все было позади, еще несколько долгих волнующих минут они лежали в объятиях друг друга, приходя в себя.
Прижимаясь к нему, ощущая его близость каждой частичкой своего тела, Фэнси еще никогда не чувствовала себя столь желанной.
Наконец Йэн отодвинулся от нее и потянулся, чтобы зажечь свечу возле постели. Она чуть было не попросила его не делать этого, потому что стеснялась своей наготы, но, увидев его, передумала. Она рассматривала Йэна при неярком пламени свечи и была поражена красотой его тела — стройного, сильного и пропорционально сложенного.
Ее взгляд блуждал по его фигуре, словно не в силах насытиться великолепным видом. Подняв глаза, она увидела, что он тоже не отрываясь смотрит на нее.
— Ты так красива, — восхищенно сказал он.
Ей доставляли удовольствие его слова и то, как он смотрел на нее, словно не замечая мозолей на ее руках, излишней худобы и смуглой от солнца кожи. Впервые в жизни она чувствовала себя действительно красивой.
Впервые Фэнси не стеснялась своего тела и не испытывала неловкости под его пристальным, пожирающим взглядом. Они с Джоном всегда раздевались в темноте, и он никогда не дарил ей тех ласк, которыми осыпал ее Йэн. Она не могла вспомнить, видели ли они хоть раз друг друга полностью обнаженными.
Возможно, она должна чувствовать стыд и вину. Но в тот момент Фэнси испытывала лишь грусть и жалость к Джону. Она не догадывалась, как, вероятно, и он, какой прекрасной может быть телесная любовь. Для Джона же близость была лишь долгом, который изредка нужно исполнять, чтобы произвести на свет ребенка. Она и сама так считала. До этого момента.
Она не осознавала, что выражение ее лица изменилось, пока Йэн не заговорил, и тогда поняла, что он расценил ее молчание как сожаление. Да, она о многом жалела — но не о том, что случилось между ними.
— Прости, — сказал он. — Я не должен был позволить этому случиться.
Ее взгляд прояснился.
— Почему нет? Мы женаты.
— Да, конечно.
— Я хотела этого так же, как и ты. Я ничуть не жалею. Йэн погладил ее плоский живот.
— А что, если у нас будет ребенок?
— Тогда я буду любить его так же, как люблю Ноэля и Эми.
Он нахмурился.
— Я знаю, но я не хочу оставлять тебя с этой дополнительной ношей. Мы не должны допустить этого снова. Фэнси накрыла ладонью его руку.
— Я знаю.
— Фэнси… — Йэн запнулся и вздохнул. — Теперь мы не можем расторгнуть брак. Он перестал быть фиктивным.
— Я солгу.
— Нет, — покачал он головой. — Я не позволю тебе лгать перед лицом твоего бога.
— Он и твой бог тоже.
— Нет… Он и я отреклись друг от друга в тот момент, когда Дерек взошел на эшафот.
В его голосе слышалась такая печаль, что ее сердце разрывалось от сострадания к нему.
— Йэн, — горячо прошептала она, — не сдавайся. Твои письма найдут сестру, и ты сможешь привезти ее сюда, чтобы она жила с нами.
Он нахмурился еще больше.
— Увидеть Кэти живой и здоровой — не единственная причина, по которой я хочу вернуться в Шотландию.
— Но…
— Как ты не понимаешь? Они забрали мою землю. Они забрали наследие моих детей. Ты не знаешь, каково вырасти, слушая легенды о славной истории своего клана. Что значит быть шотландцем. — Он бросил на нее полный скорби взгляд. — Оба моих брата умерли за эту землю. Они прославили ее.
«А ты — нет, потому что выжил…» Фэнси ясно слышала эти слова, хотя он не произнес их. Они угадывались в его глазах, в безнадежности, звучавшей в его голосе.
Не зная, сможет ли он жить с таким грузом вины, Фэнси нежно погладила его по руке. Затем, встав с постели, она собрала разбросанную одежду и начала одеваться.
Йэн тоже поднялся и натянул брюки. Фэнси не могла отвести глаз от шрама на его боку.
— Не самое приятное зрелище, — сказал он, поймав ее взгляд. Он был прав. Рана плохо зажила, багровые рубцы были ужасны. Удивительно было, что подобная рана не стоила ему жизни.
Фэнси нежно прикоснулась к шраму.
— Я ненавижу лишь боль, которую эта рана причинила тебе.
Он пожал плечами.
— Многие страдали больше, чем я.
— Не думаю, — мягко отозвалась Фэнси. Йэн закрыл глаза и снова привлек ее к себе.
— Ты как свеча в темноте, — прошептал он. — Я не хочу разрушить твою жизнь, как… Она закрыла его рот рукой.
— Ты подарил мне то, что я всегда буду ценить. Ты открыл передо мной мир книг, который я не знала раньше. И ты подарил мне эту ночь.
На его щеке запульсировала жилка. Он опустил руки и глухо сказал:
— Тебе лучше уйти.
— Хорошо, — согласилась она. Но ей потребовалась вся решимость, чтобы сделать это.
У нее оставался год. Он обещал ей его, и Фэнси была уверена, что он сдержит обещание. Она также знала, что на родину его звала не только мысль о Кэти. Он хотел вернуться в Шотландию, чтобы умереть за родину, как его братья и многие соотечественники. Это было делом чести. Но, возможно, если сестра найдется, он передумает. У нее был год, чтобы убедить его, что остаться жить — не менее достойно, чем умереть.
Выйдя на улицу, Фэнси посмотрела на небо и прошептала короткую молитву:
— Господи, помоги ему найти Кэти.
17.
Фэнси проснулась от звука ритмичных ударов. Во дворе кололи дрова. Открыв глаза, она увидела, что комнату заливает солнечный свет, и сразу вскочила с постели, сообразив, что сейчас гораздо позже, чем она обычно просыпалась.
Она подошла к окну. Йэн колол дрова, с таким ожесточением размахивая топором, будто перед ним был легион английских солдат.
Фэнси хорошо понимала его чувства. Мысли, одолевавшие ее, не дали ей спать ночью.
Быстро одевшись, она вышла в гостиную и обнаружила, что жизнь там кипит вовсю. Фортуна разожгла огонь в печи, и по комнате плыл аромат кукурузных лепешек. Сестра также одела Эми, которая играла с котом.
— Ты подоил корову? — спросила она сына. Ноэль бросил на мать смущенный взгляд.
— Я подою ее сейчас.
— Сара подождет, пока ты поешь. Выйди, позови Йэна.
— Хорошо. — Ноэль с готовностью выбежал во двор.
Фэнси смотрела ему вслед, пытаясь разобраться в хаосе мыслей. Она не знала, как себя вести за завтраком, как встретиться взглядом с Йэном и не выдать себя. Сегодня ночью она поняла, что влюбилась в него. Однако, если она признается в этом, то только усложнит ему жизнь. На его плечах уже достаточно тяжести, и незачем добавлять ее.
Но как могла она притвориться, что ничего не произошло, когда ее тело все еще трепетало после прошедшей ночи? Когда ее бросало в жар при одном звуке его имени? Странно, но стыд, который она чувствовала раньше, признаваясь себе во влечении к нему, исчез. Ворочаясь ночью без сна, Фэнси подумала, что, возможно, Джон предугадал все, что произойдет, и сейчас глядит на нее с неба, удовлетворенно улыбаясь.
Фэнси не удивилась, когда Ноэль вернулся один.
— Йэн седлает Принца, — сообщил он. — Он сказал, что не хочет есть.
— Принцу нужны тренировки, — сказала Фэнси, видя расстроенное лицо сына. Если бы ей удалось так же легко успокоить себя. — Почему бы нам не отпустить лисенка в лес сегодня? — поинтересовалась она.
Ноэль насупился.
— Йэн обещал пойти со мной.
— Я тоже хочу пойти, — вступила в разговор Эми. — С Йэном.
— У Йэна много работы, — возразила Фэнси чуть более резко, чем хотела.
У мальчика вытянулось лицо. А Эми решила не сдаваться.
— Я хочу пойти с Йэном, — твердила она. Фортуна беспомощно посмотрела на сестру и увела девочку к столу.
— Думаю, что вам, юная леди, нужно поесть для начала, — строго сказала Фэнси.
— Я не хочу есть, я хочу пойти с Йэном, — захныкала малышка.
— После завтрака, — пообещала Фэнси. К тому времени он уже вернется, а Эми, она надеялась, забудет о своей причуде.
Наконец Фэнси усадила детей за стол, но сама не могла заставить себя есть, счастливые воспоминания о прошлой ночи чередовались в ее мозгу с тревожными мыслями. Была ли эта ночь такой же необыкновенной для Йэна, или он сожалеет о том, что не устоял перед искушением?
Фэнси так почти и не притронулась к еде. Затем с помощью Фортуны она быстро убрала со стола. Закончив с этим, взглянула на конюшню. Дверь все еще была закрыта, а Принца не было видно в паддоке.
— Ну, кто хочет пойти со мной в лес? — спросила она детей. — Пора отпустить на волю нашего питомца.
— Не понимаю, зачем нам идти в лес. Разве мы не можем просто отпустить его за домом? — настойчиво спросил Ноэль.
— Ты знаешь, что нет, — Фэнси подняла брови. — Если мы просто выпустим его, он останется возле фермы и начнет таскать наших цыплят.
Ноэль неохотно кивнул. Ему жаль было расставаться с другом.
Фэнси посмотрела на дочку:
— Эми?
В глазах девочки сверкнули слезы.
— Не хочу его отпускать.
— Но ведь ты же хочешь, чтобы он был счастлив, солнышко?
Эми молчала, слезы продолжали литься по ее расстроенному личику.
— Эми?
— Не хочу отпускать Йэна.
— Йэна? — Пораженная, Фэнси поспешила поправить дочку: — Эми, мы говорим о лисенке, а не о Йэне.
— Йэн не уезжает, — вступил в разговор Ноэль. Эми переводила взгляд с матери на брата и обратно.
— Правда? — с надеждой спросила она. Фэнси кивнула:
— Да. Йэн не собирается уезжать так скоро, золотко. Сейчас он тренирует Принца, но он вернется.
— Вчера он не читал нам сказку.
— Он устал, как и ты. Ведь ты же сразу пошла спать.
— Он не пожелал спокойной ночи, — настаивала Эми.
— Потому что ты уже спала, — опять вставил слово Ноэль.
Малышка насупилась.
— Нет, я проснулась.
— Но он не знал об этом, — успокаивающе заметила Фэнси.
— Все равно, — всхлипнула Эми. Присев, Фэнси обняла девочку.
— Никто не собирается никуда уезжать, дорогая, — прошептала она.
Несколько минут Эми стояла, уткнувшись в плечо матери, постепенно успокаиваясь.
— А я могу попрощаться с Самуэлем?
— С Самуэлем?
— Ну, с лисенком, — нетерпеливо пояснила Эми.
— Я думала, вы назвали его Джозефом. — Детям было сказано, что лучше вообще не давать лисенку имени.
— Его зовут Джозеф, — поправил Ноэль сестренку.
— Нет, Самуэль, — важно возразила Эми.
Фэнси с улыбкой наблюдала за спором детей. Сказать им не давать имен животным — все равно что сказать ветру не дуть.
Прерывая оживленный спор, Фэнси обратилась к Эми:
— Конечно, ты можешь попрощаться с ним. И ты можешь поехать с нами в коляске, когда мы повезем его туда, где его дом.
— Хорошо, — согласилась Эми. — Я поеду с вами.
— Я запрягу лошадей, — сказала Фэнси, — а ты, Ноэль, принеси проволочную клетку, которую папа сделал для Счастливчика, когда нашел его. Она в конюшне. Фортуна, ты не поможешь Эми собрать нам в дорогу немного персиков, на случай, если мы проголодаемся?
Все разошлись по своим делам, а Фэнси направилась в конюшню. Она обратила внимание, что все лошади накормлены и напоены, а возле стойла Сары стояло ведро с молоком. Наверное, Йэн подоил ее, когда Ноэль не появился в обычный час.
Ей очень хотелось дождаться его, присесть и помечтать о ночи, проведенной вместе. При одном взгляде, брошенном на постель, где они занимались любовью, она почувствовала слабость. Ее тело вновь жаждало его ласк. По ее жилам разлилось тепло, она начала чувствовать полноту жизни, и все благодаря Йэну.
Однако она решила не признаваться ему в этом. Он считал, что они должны вести себя как раньше, притворяясь, что не сходят с ума от желания прикоснуться друг к другу. Возможно, у них получится, хотя Фэнси сильно сомневалась в этом.
Закончив запрягать двух меринов в повозку, она помогла Фортуне и Ноэлю пересадить лисенка из большого вольера в клетку, сделанную Джоном для животных, которые, как он считал, обязательно будут появляться на ферме.
Как только лисенок оказался в клетке, все забрались в повозку.
— А можно погладить Джозефа через прутья клетки? — спросил Ноэль.
— Его зовут Самуэль, — поправила его Эми.
— Нет, Джозеф.
— Все равно, как его зовут, — бросила через плечо Фэнси, — вы не можете гладить его. Помните, что я говорила вам о том, как нужно обращаться с дикими животными? Если вы будете ласкать и баловать его, ему труднее будет вернуться в свой настоящий дом. — Сказав это, Фэнси вдруг подумала, что так же можно предупредить ее по отношению к Йэну.
Небо было голубым и безоблачным, как и вчера, однако без свежего бриза, дующего с залива, воздух становился таким раскаленным, что трудно было дышать.
Проезжая мимо поля, засеянного табаком, Фэнси не без гордости осмотрела зеленеющие ростки. Похоже, осенью их ждал хороший урожай. Жаль, что огород не выглядел столь же цветущим. Более нежные овощи страдали от отсутствия дождей.
Углубившись в лес, они свернули на старую полу-заброшенную дорогу. С трудом они пробирались по заросшей высокой травой колее. Взгляд Фэнси скользил по деревьям вокруг. Она не могла забыть неприятное ощущение в бухте, когда ей показалось, что за ними наблюдают. Но сегодня она не видела никого, лишь стаи птиц взлетали в воздух при их приближении. Однако необъяснимая тревога нарастала с каждым поворотом колеса.
Они были в пути уже около часа и выехали на маленькую поляну, когда Фортуна дотронулась до плеча Фэнси.
Фэнси посмотрела на сестру, и та кивнула, как бы говоря, что они заехали уже достаточно далеко. Над ними тесным кольцом смыкались кроны высоких деревьев. Неподалеку протекал небольшой ручей. Лес был полон белок, а в ручье плескались утки и дикие гуси. Кроме того, там водилось много рыбы, а это значило, что лисенок не пропадет с голода.
Фэнси позволила Ноэлю помочь Фортуне вытащить клетку. Но когда она собралась открыть дверцу, Фортуна жестом остановила ее. В ответ на ее вопросительный взгляд Фортуна показала на Ноэля.
Она права, рассудила Фэнси. Ноэль часами сидел у вольера, разговаривая с лисенком. Поэтому он должен отпустить его на волю. Как ни трудно ему будет расстаться с питомцем, он должен усвоить этот необходимый урок.
— Мы должны соблюдать осторожность, чтобы не испугать его, — сказала она. — Ноэль, может быть, мы все сядем в коляску, а ты возьмешь его и выпустишь вон в тех деревьях?
Ноэль посмотрел на Фэнси, и на долю секунды его расстроенное лицо напомнило ей Джона.
— Хорошо, — сказал он.
— Я тоже хочу попрощаться с Самуэлем, — сказала Эми.
Фэнси встала рядом с дочкой.
— Ты можешь попрощаться с ним прямо сейчас, солнышко. Но прошло много времени с тех пор, — она бросила на Ноэля заговорщицкий взгляд, — как Самуэль жил на воле, поэтому он может испугаться, если мы все встанем вокруг него.
К великому облегчению Фэнси, Эми не стала упрямиться и взялась за руку Фортуны, чтобы вернуться в коляску.
Фэнси задумчиво смотрела им вслед. Фортуна взрослела, меняясь на глазах. Со дня смерти Джона она все реже отлучалась из дома и больше помогала ей. Но настоящие перемены начались в тот вечер, когда Йэн показал ей, как пишется ее имя. За несколько недель, прошедших с того памятного вечера, Фэнси видела сестру улыбающейся чаще, чем за последние девять лет.
Ноэль скрылся за деревьями. Когда он вернулся через несколько минут, Фэнси внимательно посмотрела на сына. Он выглядел очень печальным, однако в его глазах была уверенность, что он сделал правильное дело. За последнее время на долю ее сына выпало слишком много тяжелых испытаний, но она, как и любая мать, была не в силах оградить своего ребенка от жестоких уроков жизни.
Она подошла к окну. Йэн колол дрова, с таким ожесточением размахивая топором, будто перед ним был легион английских солдат.
Фэнси хорошо понимала его чувства. Мысли, одолевавшие ее, не дали ей спать ночью.
Быстро одевшись, она вышла в гостиную и обнаружила, что жизнь там кипит вовсю. Фортуна разожгла огонь в печи, и по комнате плыл аромат кукурузных лепешек. Сестра также одела Эми, которая играла с котом.
— Ты подоил корову? — спросила она сына. Ноэль бросил на мать смущенный взгляд.
— Я подою ее сейчас.
— Сара подождет, пока ты поешь. Выйди, позови Йэна.
— Хорошо. — Ноэль с готовностью выбежал во двор.
Фэнси смотрела ему вслед, пытаясь разобраться в хаосе мыслей. Она не знала, как себя вести за завтраком, как встретиться взглядом с Йэном и не выдать себя. Сегодня ночью она поняла, что влюбилась в него. Однако, если она признается в этом, то только усложнит ему жизнь. На его плечах уже достаточно тяжести, и незачем добавлять ее.
Но как могла она притвориться, что ничего не произошло, когда ее тело все еще трепетало после прошедшей ночи? Когда ее бросало в жар при одном звуке его имени? Странно, но стыд, который она чувствовала раньше, признаваясь себе во влечении к нему, исчез. Ворочаясь ночью без сна, Фэнси подумала, что, возможно, Джон предугадал все, что произойдет, и сейчас глядит на нее с неба, удовлетворенно улыбаясь.
Фэнси не удивилась, когда Ноэль вернулся один.
— Йэн седлает Принца, — сообщил он. — Он сказал, что не хочет есть.
— Принцу нужны тренировки, — сказала Фэнси, видя расстроенное лицо сына. Если бы ей удалось так же легко успокоить себя. — Почему бы нам не отпустить лисенка в лес сегодня? — поинтересовалась она.
Ноэль насупился.
— Йэн обещал пойти со мной.
— Я тоже хочу пойти, — вступила в разговор Эми. — С Йэном.
— У Йэна много работы, — возразила Фэнси чуть более резко, чем хотела.
У мальчика вытянулось лицо. А Эми решила не сдаваться.
— Я хочу пойти с Йэном, — твердила она. Фортуна беспомощно посмотрела на сестру и увела девочку к столу.
— Думаю, что вам, юная леди, нужно поесть для начала, — строго сказала Фэнси.
— Я не хочу есть, я хочу пойти с Йэном, — захныкала малышка.
— После завтрака, — пообещала Фэнси. К тому времени он уже вернется, а Эми, она надеялась, забудет о своей причуде.
Наконец Фэнси усадила детей за стол, но сама не могла заставить себя есть, счастливые воспоминания о прошлой ночи чередовались в ее мозгу с тревожными мыслями. Была ли эта ночь такой же необыкновенной для Йэна, или он сожалеет о том, что не устоял перед искушением?
Фэнси так почти и не притронулась к еде. Затем с помощью Фортуны она быстро убрала со стола. Закончив с этим, взглянула на конюшню. Дверь все еще была закрыта, а Принца не было видно в паддоке.
— Ну, кто хочет пойти со мной в лес? — спросила она детей. — Пора отпустить на волю нашего питомца.
— Не понимаю, зачем нам идти в лес. Разве мы не можем просто отпустить его за домом? — настойчиво спросил Ноэль.
— Ты знаешь, что нет, — Фэнси подняла брови. — Если мы просто выпустим его, он останется возле фермы и начнет таскать наших цыплят.
Ноэль неохотно кивнул. Ему жаль было расставаться с другом.
Фэнси посмотрела на дочку:
— Эми?
В глазах девочки сверкнули слезы.
— Не хочу его отпускать.
— Но ведь ты же хочешь, чтобы он был счастлив, солнышко?
Эми молчала, слезы продолжали литься по ее расстроенному личику.
— Эми?
— Не хочу отпускать Йэна.
— Йэна? — Пораженная, Фэнси поспешила поправить дочку: — Эми, мы говорим о лисенке, а не о Йэне.
— Йэн не уезжает, — вступил в разговор Ноэль. Эми переводила взгляд с матери на брата и обратно.
— Правда? — с надеждой спросила она. Фэнси кивнула:
— Да. Йэн не собирается уезжать так скоро, золотко. Сейчас он тренирует Принца, но он вернется.
— Вчера он не читал нам сказку.
— Он устал, как и ты. Ведь ты же сразу пошла спать.
— Он не пожелал спокойной ночи, — настаивала Эми.
— Потому что ты уже спала, — опять вставил слово Ноэль.
Малышка насупилась.
— Нет, я проснулась.
— Но он не знал об этом, — успокаивающе заметила Фэнси.
— Все равно, — всхлипнула Эми. Присев, Фэнси обняла девочку.
— Никто не собирается никуда уезжать, дорогая, — прошептала она.
Несколько минут Эми стояла, уткнувшись в плечо матери, постепенно успокаиваясь.
— А я могу попрощаться с Самуэлем?
— С Самуэлем?
— Ну, с лисенком, — нетерпеливо пояснила Эми.
— Я думала, вы назвали его Джозефом. — Детям было сказано, что лучше вообще не давать лисенку имени.
— Его зовут Джозеф, — поправил Ноэль сестренку.
— Нет, Самуэль, — важно возразила Эми.
Фэнси с улыбкой наблюдала за спором детей. Сказать им не давать имен животным — все равно что сказать ветру не дуть.
Прерывая оживленный спор, Фэнси обратилась к Эми:
— Конечно, ты можешь попрощаться с ним. И ты можешь поехать с нами в коляске, когда мы повезем его туда, где его дом.
— Хорошо, — согласилась Эми. — Я поеду с вами.
— Я запрягу лошадей, — сказала Фэнси, — а ты, Ноэль, принеси проволочную клетку, которую папа сделал для Счастливчика, когда нашел его. Она в конюшне. Фортуна, ты не поможешь Эми собрать нам в дорогу немного персиков, на случай, если мы проголодаемся?
Все разошлись по своим делам, а Фэнси направилась в конюшню. Она обратила внимание, что все лошади накормлены и напоены, а возле стойла Сары стояло ведро с молоком. Наверное, Йэн подоил ее, когда Ноэль не появился в обычный час.
Ей очень хотелось дождаться его, присесть и помечтать о ночи, проведенной вместе. При одном взгляде, брошенном на постель, где они занимались любовью, она почувствовала слабость. Ее тело вновь жаждало его ласк. По ее жилам разлилось тепло, она начала чувствовать полноту жизни, и все благодаря Йэну.
Однако она решила не признаваться ему в этом. Он считал, что они должны вести себя как раньше, притворяясь, что не сходят с ума от желания прикоснуться друг к другу. Возможно, у них получится, хотя Фэнси сильно сомневалась в этом.
Закончив запрягать двух меринов в повозку, она помогла Фортуне и Ноэлю пересадить лисенка из большого вольера в клетку, сделанную Джоном для животных, которые, как он считал, обязательно будут появляться на ферме.
Как только лисенок оказался в клетке, все забрались в повозку.
— А можно погладить Джозефа через прутья клетки? — спросил Ноэль.
— Его зовут Самуэль, — поправила его Эми.
— Нет, Джозеф.
— Все равно, как его зовут, — бросила через плечо Фэнси, — вы не можете гладить его. Помните, что я говорила вам о том, как нужно обращаться с дикими животными? Если вы будете ласкать и баловать его, ему труднее будет вернуться в свой настоящий дом. — Сказав это, Фэнси вдруг подумала, что так же можно предупредить ее по отношению к Йэну.
Небо было голубым и безоблачным, как и вчера, однако без свежего бриза, дующего с залива, воздух становился таким раскаленным, что трудно было дышать.
Проезжая мимо поля, засеянного табаком, Фэнси не без гордости осмотрела зеленеющие ростки. Похоже, осенью их ждал хороший урожай. Жаль, что огород не выглядел столь же цветущим. Более нежные овощи страдали от отсутствия дождей.
Углубившись в лес, они свернули на старую полу-заброшенную дорогу. С трудом они пробирались по заросшей высокой травой колее. Взгляд Фэнси скользил по деревьям вокруг. Она не могла забыть неприятное ощущение в бухте, когда ей показалось, что за ними наблюдают. Но сегодня она не видела никого, лишь стаи птиц взлетали в воздух при их приближении. Однако необъяснимая тревога нарастала с каждым поворотом колеса.
Они были в пути уже около часа и выехали на маленькую поляну, когда Фортуна дотронулась до плеча Фэнси.
Фэнси посмотрела на сестру, и та кивнула, как бы говоря, что они заехали уже достаточно далеко. Над ними тесным кольцом смыкались кроны высоких деревьев. Неподалеку протекал небольшой ручей. Лес был полон белок, а в ручье плескались утки и дикие гуси. Кроме того, там водилось много рыбы, а это значило, что лисенок не пропадет с голода.
Фэнси позволила Ноэлю помочь Фортуне вытащить клетку. Но когда она собралась открыть дверцу, Фортуна жестом остановила ее. В ответ на ее вопросительный взгляд Фортуна показала на Ноэля.
Она права, рассудила Фэнси. Ноэль часами сидел у вольера, разговаривая с лисенком. Поэтому он должен отпустить его на волю. Как ни трудно ему будет расстаться с питомцем, он должен усвоить этот необходимый урок.
— Мы должны соблюдать осторожность, чтобы не испугать его, — сказала она. — Ноэль, может быть, мы все сядем в коляску, а ты возьмешь его и выпустишь вон в тех деревьях?
Ноэль посмотрел на Фэнси, и на долю секунды его расстроенное лицо напомнило ей Джона.
— Хорошо, — сказал он.
— Я тоже хочу попрощаться с Самуэлем, — сказала Эми.
Фэнси встала рядом с дочкой.
— Ты можешь попрощаться с ним прямо сейчас, солнышко. Но прошло много времени с тех пор, — она бросила на Ноэля заговорщицкий взгляд, — как Самуэль жил на воле, поэтому он может испугаться, если мы все встанем вокруг него.
К великому облегчению Фэнси, Эми не стала упрямиться и взялась за руку Фортуны, чтобы вернуться в коляску.
Фэнси задумчиво смотрела им вслед. Фортуна взрослела, меняясь на глазах. Со дня смерти Джона она все реже отлучалась из дома и больше помогала ей. Но настоящие перемены начались в тот вечер, когда Йэн показал ей, как пишется ее имя. За несколько недель, прошедших с того памятного вечера, Фэнси видела сестру улыбающейся чаще, чем за последние девять лет.
Ноэль скрылся за деревьями. Когда он вернулся через несколько минут, Фэнси внимательно посмотрела на сына. Он выглядел очень печальным, однако в его глазах была уверенность, что он сделал правильное дело. За последнее время на долю ее сына выпало слишком много тяжелых испытаний, но она, как и любая мать, была не в силах оградить своего ребенка от жестоких уроков жизни.