Страница:
Он поднес ее руку к губам, не переставая сверлить ее взглядом.
— Чему обязан удовольствием видеть тебя здесь?
— Насколько я понимаю, вчера ты нанес мне визит.
— Ах, Фэнси, — его улыбка стала еще шире. — Я просто выполнял волю Джона.
Фэнси сумела совладать с собой и лишь удивленно подняла брови.
— Какова же была, по-твоему, эта воля?
— Разве ты не знаешь? — Роберт округлил глаза в притворном удивлении. — Перед тем как Джон привез каторжника в ваш дом, его одолевали сомнения. Он понимал, что болен, и не хотел оставлять тебя на милость какого-то чужестранца. Поэтому он написал новое завещание, в котором оставил мне свое имущество в обмен на заботу о тебе.
Фэнси была потрясена. Значит, он мог предъявлять какие угодно притязания, а ее подпись на закладной не значила ровным счетом ничего, как и брак с Йэном. Невольник не мог жениться без разрешения своего хозяина, а Роберт заявит, что вся собственность Джона принадлежит ему с момента смерти брата.
Ей стало трудно дышать. Она едва сумела заговорить.
— Ты лжешь. Завещание Джона было у Дугласа Тернера.
— Но новое завещание датировано за день до смерти Джона, — спокойно возразил он. — Со стороны Джона это было чрезвычайно предусмотрительно, учитывая, какой непокорный работник ему достался.
— Тогда почему же ты предъявил завещание только сейчас? — спросила Фэнси. — Мистер Тернер уже оформляет завещание в соответствии с законом.
— Как я объяснил судье, мне не хотелось отбирать твою землю, — вкрадчиво начал Роберт. — Я лишь надеялся, что ты внемлешь голосу разума и примешь мою помощь. Если бы ты так поступила, я никогда бы не извлек на свет божий это завещание.
— У Джона не было времени, чтобы написать новое завещание, — сказала Фэнси, ненавидя себя за страх, нотки которого проскальзывали в ее голосе. — Он умер на следующий день после…
— После покупки шотландца? Он заехал ко мне по дороге на торги, сказал, что хочет защитить тебя, что болен и собирается купить работника себе в помощь. Но если что-нибудь случится…
— Джон не заезжал сюда по дороге в Честертон. До своей смерти он не виделся с тобой многие месяцы.
— Разве? — протянул Роберт. — А мои слуги расскажут другое.
Охватившая ее ярость грозила выплеснуться наружу, и Фэнси едва сдержала себя. От ее самообладания зависел успех всего дела. Она не могла доказать, что Джон не навестил Роберта в день покупки закладной Йэна. Кто ей поверит, если все слуги деверя будут утверждать обратное?
— Интересно, что об этом скажет Дуглас Тернер, — сказала она, — особенно учитывая то, что Джон посетил его после торгов и ничего не сказал о новом завещании.
Впервые за время их разговора тень неуверенности мелькнула в глазах Роберта. Но он быстро пришел в себя и улыбнулся.
— Что ж, пока суды будут разбираться в этом деле, я, по велению долга перед братом, выполню его волю. Особенно Джон не хотел оставлять тебя одну с этим каторжником. Конечно, я не знаю, сколько он протянет на плантациях. Знаешь ли, шотландцы плохо переносят жару.
Несмотря на уверенный тон, Фэнси заметила, как дергается его глаз. Он был не так спокоен, каким хотел казаться.
Отступив — на время, — Фэнси попыталась разыграть другую карту.
— Ты не спросил о моем сыне, — сказала она. — Не думала я, что ты опустишься до того, чтобы навредить ребенку, тем более собственному племяннику.
Роберт покраснел и резко ответил:
— Я не имею отношения к выстрелу. Мальчишка поднял мушкет на представителя закона. Ему требуются хорошее воспитание и дисциплина.
— Ему только семь лет!
— Он оказался достаточно взрослым, чтобы поднять ружье.
— Ради бога, Роберт, ты же брат Джона! Как ты мог прийти в наш дом и оставить своего племянника с пулей в груди?!
— Все, что я сделал, я сделал для твоего же блага, — упрямо сказал Роберт, оставив без внимания ее упрек. — Джон хотел, чтобы я позаботился о тебе. Этот каторжник опасен. Он в любую минуту может причинить вам вред. Но Фэнси не отступала:
— Выстрелить в моего сына — для моего блага? Роберт развел руками:
— Я знал, что его рана не серьезная. А когда он будет жить здесь, я сделаю из него настоящего джентльмена.
Планы Фэнси рушились, так как она не могла больше сдерживаться.
— Ты сделаешь из него джентльмена? Да ты не имеешь ни малейшего представления о том, что означает это слово! Уж лучше я отдам Ноэля на воспитание индейцам, чем доверю тебе. По крайней мере для них понятия о семье и чести — не пустой звук. — Приблизившись к нему, она повысила голос: — Я хочу, чтобы ты сейчас же отпустил Йэна. Ты не имеешь права удерживать его здесь.
— А судья считает, что у меня есть полное право, — ухмыляясь, возразил Роберт.
— Ты похитил его!
— Это серьезное обвинение.
— Интересно, согласится ли с тобой губернатор, когда я объясню ему, что не было никакого второго завещания. Судья может утверждать, что верит тебе, потому что ты его подкупил, но даже ты, Роберт, не можешь подкупить губернатора.
— К тому времени, как ты увидишь губернатора, — холодно сказал Роберт, — твой шотландец будет мертв.
Так вот каков был его план. Фэнси стало плохо. Он использовал Йэна как оружие против нее, угрожая убить его, если она посмеет оспаривать фальшивое завещание. Но все-таки она узнала, что он жив. Это придало ей новые силы.
Роберт заметил произошедшую в ней перемену.
— Да, он все еще жив, — признал он. — Но он останется жив только в том случае, если ты сделаешь то, что я скажу тебе.
— И что же?
— Выйдешь за меня замуж. Фэнси раскрыла рот от удивления.
— Выйти за тебя замуж? И ты осмеливаешься просить об этом после того, как позволил стрелять в моего сына? Да я предпочту смерть!
Его глаза сузились.
— Смерть Йэна Сазерленда?
Фэнси почувствовала себя загнанной в угол, и он понял это.
— Это легко устроить, — продолжал Роберт. — Сазерленд напал на торговцев, привезших его сюда. Он напал на меня. Никто не усомнится, если я скажу, что он напал на меня снова. Как ты знаешь, наказание для невольника за нападение на хозяина — виселица.
В этот момент она ненавидела Роберта Марша до глубины души. Она хотела сказать, что уже замужем — за Йэном. Но это будет означать его верную смерть. Тогда у Роберта не останется причин сохранить ему жизнь.
Ей нужно было время. Она должна доказать, что завещание, которое предъявил Роберт, — фальшивое. И ей нужно было вызволить Йэна, а потом, возможно, отправить к индейцам. У них он будет в безопасности.
Сосредоточившись на своей цели, она заговорила холодно, но скрывая свою неприязнь:
— Если я выйду за тебя замуж, ты освободишь его?
— Нет. Он отработает свой срок, — заявил Роберт. — Но его не повесят. Конечно, если ты будешь послушной женой.
Ее пальцы сжались в кулаки. Если она выйдет за Роберта, то не сможет свидетельствовать против него. А он продолжит использовать Йэна, чтобы шантажировать ее. Неужели в жилах Джона и Роберта текла одна кровь?
— Почему ты хочешь жениться на мне? — спросила она. — Ты всегда считал, что Джон сделал недостойный его выбор.
Роберт пожал плечами и поморщился: каждое движение все еще было болезненным для него.
— Джон научил тебя манерам и правильной речи, — объяснил он. — Кроме того, я хочу иметь наследников.
Ее бросило в жар от его слов, но она продолжила свою игру:
— Мне нужно время. Мой сын серьезно ранен. И я все еще в трауре.
Он пронзил ее взглядом, словно пытался прочесть ее мысли.
— Завтра я отправлю Сазерленда на плантацию. Не знаю, сколько он протянет там с его ранами. Что же до виселицы, с этим я могу подождать несколько дней. Но не испытывай мое терпение, Фэнси.
Она покачала головой.
— Если он умрет, свадьбы не будет, а я буду бороться с тобой в суде. Я раструблю на все графство, что при твоем попустительстве стреляли в моего сына и что ты вор.
Роберт склонил голову, обдумывая ее слова.
— Значит, сделка? Он остается в живых, если ты выйдешь за меня.
— Как я уже сказала, мне нужно время. — Фэнси помолчала и добавила: — Зачем тебе строптивая жена, когда ты можешь получить послушную?
От его змеиной улыбки по спине ее пробежали мурашки.
— Я укрощаю своих рабов, — сказал он. — Я могу укротить и жену. По правде говоря, я получу удовольствие от этого процесса.
Внезапно Фэнси многое стало ясным. Муж имел полную власть над женой, но все-таки Роберте не хотел иметь дело с разъяренными отцами и братьями обиженной супруги. А у женщины из хорошей семьи, несомненно, есть родственники-мужчины, способные ее защитить. У нее же не было никого, кому можно было бы пожаловаться на плохое обращение.
Роберт Марш был крупным плантатором, его уважали, хотя и недолюбливали. Вместо осуждения за женитьбу на вдове родного брата он будет восхваляться как истинный христианин, проявляющий заботу об осиротевших родственниках.
Фэнси подумала о его жене, Эмили, умершей пять лет назад, о ее глазах, которые уже при жизни были мертвыми. Через какой ад он заставил ее пройти? Только сейчас Фэнси поняла, что Роберт — настоящее воплощение зла.
В его присутствии она задыхалась. Ей захотелось поскорее выйти из дома, где даже воздух был отравлен ненавистью и злобой.
— Я скоро дам тебе свой ответ. — С этими словами она повернулась и направилась к двери.
Догнав ее, Роберт положил ей на плечо руку:
— С нетерпением жду нашей свадьбы, дорогая Фэнси.
Фэнси заставила себя не бежать. Она не доставит ему удовольствия видеть ее страх. Она лишь кивнула и продолжила свой путь, гордо подняв голову.
Ханна открыла перед ней дверь. Во дворе все еще стоял мальчик, держа поводья ее лошади.
— Спасибо, — поблагодарила она его. Он отвел взгляд, смутившись и испугавшись простого проявления вежливости.
Поколебавшись, Фэнси спросила:
— Ты знаешь, где держат нового работника?
Маленький раб опасливо покосился на нее, потом украдкой посмотрел в сторону дома и, опустив голову, прошептал:
— Да, мэм. Он в конюшне. Он прикован цепями.
—Он…
— Он сильно ранен, но все еще жив. — При звуке открывающейся двери мальчик быстро отдал ей поводья и убежал.
Фэнси подняла глаза. На крыльце стоял Роберт, наблюдая за ней. Он медленно сошел по ступенькам.
— Ты должна простить меня, Фэнси. Конечно, тебе нужно помочь сесть в седло.
Все в ней восставало против каждого его прикосновения, но она, стиснув зубы, приняла его помощь, не чувствуя ни малейшего сострадания к боли, которая была написана у него на лице. Удары Йэна все еще давали о себе знать.
Он схватил ее за руку и, когда она попыталась вырваться, резко сжал.
— Ты должна быть польщена, Фэнси, — самодовольно сказал он. — Все это скоро станет твоим. — Свободной рукой он махнул в сторону плантаций.
Фэнси обвела взглядом поля, конюшни и большой дом. Повсюду были видны склоненные спины рабов. Она вспомнила страх во взгляде маленького раба и пустое выражение глаз экономки.
В Марш-Энде поселились несчастье и страх, проникая повсюду, отравляя все живое. Она никогда не приведет сюда детей и сестру. Даже ради спасения жизни Йэна.
Фэнси поклялась, что не позволит поставить себя перед столь жестоким выбором. И Роберт ее не остановит.
Она снова отдернула руку, и на этот раз Роберт выпустил ее. Он взирал на нее с улыбкой, превращавшей ее сердце в камень — таким уверенным он выглядел.
— Мне жаль, что сегодня ты не увидишь своего каторжника, — с издевкой сказал он. — Но он поправляется. Мы хорошо заботимся о нем. Он может прожить долгую жизнь.
Еще одно предупреждение. Однако Фэнси знала, что в Марш-Энде Йэн не проживет долгую жизнь, даже если она согласится на предложенную Робертом сделку. Если он будет вынужден остаться здесь, то спровоцирует Сесила Мартина или Роберта, чтобы те убили его.
Времени у нее было немного. День, возможно, два. Потом она не поручится за шансы Йэна уцелеть.
Сухо кивнув Роберту, Фэнси пришпорила лошадь, стремясь поскорее уехать отсюда.
23.
— Чему обязан удовольствием видеть тебя здесь?
— Насколько я понимаю, вчера ты нанес мне визит.
— Ах, Фэнси, — его улыбка стала еще шире. — Я просто выполнял волю Джона.
Фэнси сумела совладать с собой и лишь удивленно подняла брови.
— Какова же была, по-твоему, эта воля?
— Разве ты не знаешь? — Роберт округлил глаза в притворном удивлении. — Перед тем как Джон привез каторжника в ваш дом, его одолевали сомнения. Он понимал, что болен, и не хотел оставлять тебя на милость какого-то чужестранца. Поэтому он написал новое завещание, в котором оставил мне свое имущество в обмен на заботу о тебе.
Фэнси была потрясена. Значит, он мог предъявлять какие угодно притязания, а ее подпись на закладной не значила ровным счетом ничего, как и брак с Йэном. Невольник не мог жениться без разрешения своего хозяина, а Роберт заявит, что вся собственность Джона принадлежит ему с момента смерти брата.
Ей стало трудно дышать. Она едва сумела заговорить.
— Ты лжешь. Завещание Джона было у Дугласа Тернера.
— Но новое завещание датировано за день до смерти Джона, — спокойно возразил он. — Со стороны Джона это было чрезвычайно предусмотрительно, учитывая, какой непокорный работник ему достался.
— Тогда почему же ты предъявил завещание только сейчас? — спросила Фэнси. — Мистер Тернер уже оформляет завещание в соответствии с законом.
— Как я объяснил судье, мне не хотелось отбирать твою землю, — вкрадчиво начал Роберт. — Я лишь надеялся, что ты внемлешь голосу разума и примешь мою помощь. Если бы ты так поступила, я никогда бы не извлек на свет божий это завещание.
— У Джона не было времени, чтобы написать новое завещание, — сказала Фэнси, ненавидя себя за страх, нотки которого проскальзывали в ее голосе. — Он умер на следующий день после…
— После покупки шотландца? Он заехал ко мне по дороге на торги, сказал, что хочет защитить тебя, что болен и собирается купить работника себе в помощь. Но если что-нибудь случится…
— Джон не заезжал сюда по дороге в Честертон. До своей смерти он не виделся с тобой многие месяцы.
— Разве? — протянул Роберт. — А мои слуги расскажут другое.
Охватившая ее ярость грозила выплеснуться наружу, и Фэнси едва сдержала себя. От ее самообладания зависел успех всего дела. Она не могла доказать, что Джон не навестил Роберта в день покупки закладной Йэна. Кто ей поверит, если все слуги деверя будут утверждать обратное?
— Интересно, что об этом скажет Дуглас Тернер, — сказала она, — особенно учитывая то, что Джон посетил его после торгов и ничего не сказал о новом завещании.
Впервые за время их разговора тень неуверенности мелькнула в глазах Роберта. Но он быстро пришел в себя и улыбнулся.
— Что ж, пока суды будут разбираться в этом деле, я, по велению долга перед братом, выполню его волю. Особенно Джон не хотел оставлять тебя одну с этим каторжником. Конечно, я не знаю, сколько он протянет на плантациях. Знаешь ли, шотландцы плохо переносят жару.
Несмотря на уверенный тон, Фэнси заметила, как дергается его глаз. Он был не так спокоен, каким хотел казаться.
Отступив — на время, — Фэнси попыталась разыграть другую карту.
— Ты не спросил о моем сыне, — сказала она. — Не думала я, что ты опустишься до того, чтобы навредить ребенку, тем более собственному племяннику.
Роберт покраснел и резко ответил:
— Я не имею отношения к выстрелу. Мальчишка поднял мушкет на представителя закона. Ему требуются хорошее воспитание и дисциплина.
— Ему только семь лет!
— Он оказался достаточно взрослым, чтобы поднять ружье.
— Ради бога, Роберт, ты же брат Джона! Как ты мог прийти в наш дом и оставить своего племянника с пулей в груди?!
— Все, что я сделал, я сделал для твоего же блага, — упрямо сказал Роберт, оставив без внимания ее упрек. — Джон хотел, чтобы я позаботился о тебе. Этот каторжник опасен. Он в любую минуту может причинить вам вред. Но Фэнси не отступала:
— Выстрелить в моего сына — для моего блага? Роберт развел руками:
— Я знал, что его рана не серьезная. А когда он будет жить здесь, я сделаю из него настоящего джентльмена.
Планы Фэнси рушились, так как она не могла больше сдерживаться.
— Ты сделаешь из него джентльмена? Да ты не имеешь ни малейшего представления о том, что означает это слово! Уж лучше я отдам Ноэля на воспитание индейцам, чем доверю тебе. По крайней мере для них понятия о семье и чести — не пустой звук. — Приблизившись к нему, она повысила голос: — Я хочу, чтобы ты сейчас же отпустил Йэна. Ты не имеешь права удерживать его здесь.
— А судья считает, что у меня есть полное право, — ухмыляясь, возразил Роберт.
— Ты похитил его!
— Это серьезное обвинение.
— Интересно, согласится ли с тобой губернатор, когда я объясню ему, что не было никакого второго завещания. Судья может утверждать, что верит тебе, потому что ты его подкупил, но даже ты, Роберт, не можешь подкупить губернатора.
— К тому времени, как ты увидишь губернатора, — холодно сказал Роберт, — твой шотландец будет мертв.
Так вот каков был его план. Фэнси стало плохо. Он использовал Йэна как оружие против нее, угрожая убить его, если она посмеет оспаривать фальшивое завещание. Но все-таки она узнала, что он жив. Это придало ей новые силы.
Роберт заметил произошедшую в ней перемену.
— Да, он все еще жив, — признал он. — Но он останется жив только в том случае, если ты сделаешь то, что я скажу тебе.
— И что же?
— Выйдешь за меня замуж. Фэнси раскрыла рот от удивления.
— Выйти за тебя замуж? И ты осмеливаешься просить об этом после того, как позволил стрелять в моего сына? Да я предпочту смерть!
Его глаза сузились.
— Смерть Йэна Сазерленда?
Фэнси почувствовала себя загнанной в угол, и он понял это.
— Это легко устроить, — продолжал Роберт. — Сазерленд напал на торговцев, привезших его сюда. Он напал на меня. Никто не усомнится, если я скажу, что он напал на меня снова. Как ты знаешь, наказание для невольника за нападение на хозяина — виселица.
В этот момент она ненавидела Роберта Марша до глубины души. Она хотела сказать, что уже замужем — за Йэном. Но это будет означать его верную смерть. Тогда у Роберта не останется причин сохранить ему жизнь.
Ей нужно было время. Она должна доказать, что завещание, которое предъявил Роберт, — фальшивое. И ей нужно было вызволить Йэна, а потом, возможно, отправить к индейцам. У них он будет в безопасности.
Сосредоточившись на своей цели, она заговорила холодно, но скрывая свою неприязнь:
— Если я выйду за тебя замуж, ты освободишь его?
— Нет. Он отработает свой срок, — заявил Роберт. — Но его не повесят. Конечно, если ты будешь послушной женой.
Ее пальцы сжались в кулаки. Если она выйдет за Роберта, то не сможет свидетельствовать против него. А он продолжит использовать Йэна, чтобы шантажировать ее. Неужели в жилах Джона и Роберта текла одна кровь?
— Почему ты хочешь жениться на мне? — спросила она. — Ты всегда считал, что Джон сделал недостойный его выбор.
Роберт пожал плечами и поморщился: каждое движение все еще было болезненным для него.
— Джон научил тебя манерам и правильной речи, — объяснил он. — Кроме того, я хочу иметь наследников.
Ее бросило в жар от его слов, но она продолжила свою игру:
— Мне нужно время. Мой сын серьезно ранен. И я все еще в трауре.
Он пронзил ее взглядом, словно пытался прочесть ее мысли.
— Завтра я отправлю Сазерленда на плантацию. Не знаю, сколько он протянет там с его ранами. Что же до виселицы, с этим я могу подождать несколько дней. Но не испытывай мое терпение, Фэнси.
Она покачала головой.
— Если он умрет, свадьбы не будет, а я буду бороться с тобой в суде. Я раструблю на все графство, что при твоем попустительстве стреляли в моего сына и что ты вор.
Роберт склонил голову, обдумывая ее слова.
— Значит, сделка? Он остается в живых, если ты выйдешь за меня.
— Как я уже сказала, мне нужно время. — Фэнси помолчала и добавила: — Зачем тебе строптивая жена, когда ты можешь получить послушную?
От его змеиной улыбки по спине ее пробежали мурашки.
— Я укрощаю своих рабов, — сказал он. — Я могу укротить и жену. По правде говоря, я получу удовольствие от этого процесса.
Внезапно Фэнси многое стало ясным. Муж имел полную власть над женой, но все-таки Роберте не хотел иметь дело с разъяренными отцами и братьями обиженной супруги. А у женщины из хорошей семьи, несомненно, есть родственники-мужчины, способные ее защитить. У нее же не было никого, кому можно было бы пожаловаться на плохое обращение.
Роберт Марш был крупным плантатором, его уважали, хотя и недолюбливали. Вместо осуждения за женитьбу на вдове родного брата он будет восхваляться как истинный христианин, проявляющий заботу об осиротевших родственниках.
Фэнси подумала о его жене, Эмили, умершей пять лет назад, о ее глазах, которые уже при жизни были мертвыми. Через какой ад он заставил ее пройти? Только сейчас Фэнси поняла, что Роберт — настоящее воплощение зла.
В его присутствии она задыхалась. Ей захотелось поскорее выйти из дома, где даже воздух был отравлен ненавистью и злобой.
— Я скоро дам тебе свой ответ. — С этими словами она повернулась и направилась к двери.
Догнав ее, Роберт положил ей на плечо руку:
— С нетерпением жду нашей свадьбы, дорогая Фэнси.
Фэнси заставила себя не бежать. Она не доставит ему удовольствия видеть ее страх. Она лишь кивнула и продолжила свой путь, гордо подняв голову.
Ханна открыла перед ней дверь. Во дворе все еще стоял мальчик, держа поводья ее лошади.
— Спасибо, — поблагодарила она его. Он отвел взгляд, смутившись и испугавшись простого проявления вежливости.
Поколебавшись, Фэнси спросила:
— Ты знаешь, где держат нового работника?
Маленький раб опасливо покосился на нее, потом украдкой посмотрел в сторону дома и, опустив голову, прошептал:
— Да, мэм. Он в конюшне. Он прикован цепями.
—Он…
— Он сильно ранен, но все еще жив. — При звуке открывающейся двери мальчик быстро отдал ей поводья и убежал.
Фэнси подняла глаза. На крыльце стоял Роберт, наблюдая за ней. Он медленно сошел по ступенькам.
— Ты должна простить меня, Фэнси. Конечно, тебе нужно помочь сесть в седло.
Все в ней восставало против каждого его прикосновения, но она, стиснув зубы, приняла его помощь, не чувствуя ни малейшего сострадания к боли, которая была написана у него на лице. Удары Йэна все еще давали о себе знать.
Он схватил ее за руку и, когда она попыталась вырваться, резко сжал.
— Ты должна быть польщена, Фэнси, — самодовольно сказал он. — Все это скоро станет твоим. — Свободной рукой он махнул в сторону плантаций.
Фэнси обвела взглядом поля, конюшни и большой дом. Повсюду были видны склоненные спины рабов. Она вспомнила страх во взгляде маленького раба и пустое выражение глаз экономки.
В Марш-Энде поселились несчастье и страх, проникая повсюду, отравляя все живое. Она никогда не приведет сюда детей и сестру. Даже ради спасения жизни Йэна.
Фэнси поклялась, что не позволит поставить себя перед столь жестоким выбором. И Роберт ее не остановит.
Она снова отдернула руку, и на этот раз Роберт выпустил ее. Он взирал на нее с улыбкой, превращавшей ее сердце в камень — таким уверенным он выглядел.
— Мне жаль, что сегодня ты не увидишь своего каторжника, — с издевкой сказал он. — Но он поправляется. Мы хорошо заботимся о нем. Он может прожить долгую жизнь.
Еще одно предупреждение. Однако Фэнси знала, что в Марш-Энде Йэн не проживет долгую жизнь, даже если она согласится на предложенную Робертом сделку. Если он будет вынужден остаться здесь, то спровоцирует Сесила Мартина или Роберта, чтобы те убили его.
Времени у нее было немного. День, возможно, два. Потом она не поручится за шансы Йэна уцелеть.
Сухо кивнув Роберту, Фэнси пришпорила лошадь, стремясь поскорее уехать отсюда.
23.
Йэн попытался заснуть, но тревога за Ноэля не давала ему покоя.
Гнев был бесплодным. Он хотел было помолиться за Ноэля, но он больше не верил в молитвы. Последний раз он молил бога о спасении жизни Дерека, но вместо него сам был спасен. Йэн не хотел, чтобы это повторилось. Ему была невыносима мысль, что жизнь Ноэля может быть принесена в жертву из-за него.
Лежа на полу конюшни с кандалами на ногах, он думал о Дереке и Ноэле. Думал он и о Фэнси. Он понимал, что она оказалась в более серьезной опасности, чем они себе представляли.
И в этом была его вина. Из-за него погиб брат, ранен маленький мальчик, Фэнси и ее семья в беде. Его упрямый характер и несдержанность дали Роберту повод попытаться уничтожить их.
Теперь он должен выжить, чтобы обеспечить безопасность Фэнси и ее детей. И убить Роберта Марша.
Йэн понимал, что, поклявшись в этом, он перечеркнет все прежние обязательства. Но он отдаст женщине, которую любил… своей жене единственное, что может дать ей — свою жизнь.
Поставив перед собой новую цель, Йэн снова попытался заснуть. Ему нужны были силы.
День медленно сменился вечером. Свет, проникавший сквозь трещины в стенах, переместился с восточной стороны строения на западную. Несмотря на ноющие раны и мучительные размышления, ему все же удалось задремать. Он проснулся от звука ключа, поворачивавшегося в замке.
Он сел, когда дверь отворилась. Вошел человек, пытавший его накануне раскаленным железом. За его спиной маячил Роберт Марш.
— Я Сесил Мартин, — сказал вошедший. — С этого момента ты будешь делать то, что я тебе скажу. — Наклонившись над Йэном, он снял повязку с его раны и внимательно осмотрел ее. Потом повернулся к хозяину: — Думаю, надо подождать пару дней, прежде чем отправлять его на плантацию.
— Он пойдет туда завтра, — ровным голосом сказал Роберт.
— Как скажете, — кивнул Мартин.
На лице Марша появилась отвратительная усмешка.
— Заставляй его работать, но не убивай его. Не так скоро. Моя невестка, кажется, заботится о его здоровье.
Йэн напряг мускулы, когда Марш приблизился к нему, но все же оказался не готов к удару ногой в ребра. Боль пронзила его тысячей игл, но он сдержал стон.
Марш поспешно отступил назад, опасаясь Йэна даже в нынешнем его состоянии.
— Накорми его, — бросил он. — Завтра он отправится на расчистку южного пастбища.
Оба мужчины вышли. Йэн снова остался один. Удар Марша пришелся по ране, и от боли он едва мог дышать. Он опасался, что снова потеряет сознание.
Одна мысль удержала его от обморока — что имел в виду Роберт, сказав, что его невестка заботится о его здоровье? Фэнси была здесь? Или Марш нанес ей один из своих обычных светских визитов?
Прошло несколько часов, прежде чем дверь открылась вновь. На этот раз появился мальчик, который напоил его водой. Он поставил перед ним тарелку. Йэн равнодушно посмотрел на неаппетитную серую кашу. Однако кружка воды в другой руке мальчика казалась ему дороже золота.
Поставив на пол кружку, мальчик сказал:
— Мистер Мартин сказал, чтобы я следил, как вы едите, и вернул тарелку.
Несмотря на сильный голод, Йэн проигнорировал еду, но выпил немного воды.
— Леди спрашивала о вас, — сообщил мальчик. — Она была здесь утром. Хотела узнать, где вы.
Йэн замер с кружкой в руке, не отрывая от мальчика взгляда.
— Миссис Марш? Он кивнул.
— С ней все в порядке? Мальчик снова кивнул.
— Марш не обижал ее? Раб помотал головой.
— Мне нужно идти. Пожалуйста, поешьте, а то мистер Мартин побьет меня.
Йэн сделал еще один глоток, чувствуя сильную жажду. Затем посмотрел на тарелку.
— Нечем есть.
— Мистер Мартин велел не давать вам ложку или вилку.
Это было приказание Роберта, он не сомневался в этом. Однако Йэн заставил себя поесть, невзирая на боль. Потом он протянул пустую тарелку мальчику.
— Я принесу вам еще воды, — прошептал он, — если вы никому не скажете. Йэн кивнул:
— Спасибо.
Мальчик выскользнул из стойла, не заперев дверь. Это не имело значения. Даже если бы он не был прикован к стене, он не ушел бы далеко.
Мальчик быстро вернулся, неся полную кружку воды. Йэн медленно осушил кружку, и, взяв ее с собой, мальчик вышел, на этот раз закрыв за собой дверь.
Чувствуя себя немного лучше, Йэн решил проверить, сможет ли он встать. Опираясь на стену, он медленно поднялся на ноги и сделал один шаг. Дальше его не пускала цепь.
Тяжело дыша, он прислонился к стене. Боль терзала его тело, но он должен преодолеть ее. Завтра ему предстоит выйти в поле. И он будет работать. Марш ищет любой предлог, чтобы убить его, а Йэн еще не был готов умереть.
Сначала он должен выполнить задуманное.
В голове Фэнси созрел план, но для его осуществления ей требовалась помощь и удача.
Подумав, она решила, что придется просить помощи Фортуны.
Когда она подъехала к ферме, сестра вышла на крыльцо с Эми на руках. Фэнси спрыгнула на землю, но, прежде чем она успела попросить Фортуну пойти с ней в конюшню, на крыльце появился Ноэль. Удивившись, Фэнси посмотрела на сына. Его лицо покрывала нездоровая бледность, рука покоилась на перевязи. Фэнси заключила сына в объятия.
— Ноэль, зачем ты встал? — Она постаралась придать своему голосу побольше строгости.
— Я в порядке, мам, — ответил он. — Честно. У меня болит рука, а не ноги.
Фэнси уже собралась отослать его обратно в постель, когда во дворе появился Тим. Он вышел из конюшни, на его лице блестели капельки пота.
— Миссис Сазерленд, — с упреком сказал он, — я уже собирался ехать за вами. Вам не следует никуда уезжать одной.
— Прости, если доставила тебе беспокойство, но мне было необходимо…
— Как Йэн? — прервал ее Ноэль. — Ты нашла его?
— Он жив, — коротко ответила она. Лицо сына немного прояснилось. Тим сквозь зубы выругался, что должно было означать облегчение.
Фортуна сильно сжала руку Фэнси.
— Хочу Йэна, — захныкала Эми, вцепившись в материнскую юбку.
— Я знаю, солнышко. — «Я тоже», — подумала Фэнси.
Все с нетерпением ждали от нее подробностей о поездке. Фэнси же думала, что ее план, в котором было множество слабых мест, обречен на провал.
— Пойдемте в дом, — позвала она, привязав лошадь к крыльцу.
— Ч-чаю? — спросила Фортуна, поднимаясь вслед за ней по ступенькам.
Каждый раз, когда сестра начинала говорить, у Фэнси радостно сжималось сердце. Ее интонация была странной, голос немного хриплым, словно каждый звук давался ей с большим трудом. И все же каждое произнесенное слово в очередной раз напоминало ей, что чудеса происходят. Если бы только произошло еще одно чудо…
— Давайте сначала поговорим, — ответила Фэнси.
Войдя в гостиную, она уловила ароматный запах свежего хлеба. Фортуна нерешительно улыбнулась, словно опасаясь ее неодобрения. Раньше она никогда не пекла хлеб сама. Раньше она не брала на себя ответственности ни за что. Фэнси радовалась произошедшей перемене. Ее сестра взрослела, а ее старые душевные раны понемногу затягивались.
— Как вкусно пахнет, — похвалила она Фортуну. — Но если бы мы могли… Боже мой, солнышко, я чуть не наступила на тебя. — Наклонившись, Фэнси отцепила ручки дочери от своего платья и подняла девочку на руки. — Почему бы тебе не поиграть со Счастливчиком и Непутевым?
Эми секунду подумала и важно согласилась.
— Вот умная девочка.
Фэнси отпустила Эми, и та убежала в свою комнату. Фэнси хотела было отправить Ноэля в постель, но, подумав, отказалась от этой идеи. В отсутствие Йэна Ноэль старался вести себя как единственный мужчина в семье и не позволил бы так просто избавиться от него.
Сев за стол, она решила начать с самой плохой новости. Ровным голосом она сообщила:
— Роберт попросил меня выйти за него замуж. Он сказал, что повесит Йэна, если я не соглашусь.
Лица Фортуны и Ноэля побелели, а Тима — побагровело от гнева.
— Ты н-не можешь, — сказала Фортуна.
— Конечно, нет, — заверила ее Фэнси. — Я не вышла бы за него замуж, даже если бы не была замужем за Йэном. Но я должна заставить Роберта поверить, что соглашусь. Пока мы не поможем Йэну сбежать.
— Но как мы это сделаем? — спросил Ноэль. Фэнси повернулась к Тиму:
— У вас есть пистолет?
— У отца есть, но я умею им пользоваться.
— Я не хочу, чтобы ты им воспользовался. Я хочу передать его Йэну.
— Но как?! — воскликнули три голоса одновременно. Фэнси сделала глубокий вздох и посвятила их в свой план.
Когда она закончила, Тим Уоллес покачал головой:
— Прошу прощения, мэм, но более абсурдной идеи я еще не слышал.
Святой отец вновь и вновь задавался этим вопросом, лежа на дне заброшенного высохшего колодца. Голова разламывалась от боли. Его мучили голод и жажда. Он понимал, что его страдания продлятся до тех пор, пока благословенная смерть не сжалится над ним и не прекратит их.
Человек, остановивший его на дороге, привел его на развалины старой фермы, которая раньше принадлежала семье Адаме. Отец и семеро детей были убиты индейцами, а мать семейства краснокожие забрали с собой. Местное предание гласило, что на ферме поселились призраки убитых детей, и по ночам они зовут маму. Небольшой участок земли несколько раз менял хозяев и каждый раз новые владельцы в панике покидали ферму после неурожайных лет и пожаров, разрушавших одну постройку за другой. И все, кто прожил на ферме хоть немного, уезжали, клянясь, что слышали плач призраков.
Итак, Руфус был удивлен, когда странный человек привел его сюда. Насколько он знал, здесь давно никто не жил. Когда же он повернулся, чтобы спросить незнакомца, в чем дело, мнимый сын мнимой умирающей старушки выхватил пистолет.
Руфус понял, что обманщик хочет застрелить его. Однако, бормоча об адских мучениях, ждущих тех, кто поднимет руку на служителя Бога, убийца оглушил его ударом по голове и сбросил в колодец.
Руфус полагал, что должен благодарить Бога за то, что колодец оказался неглубоким и он не разбился при падении. Однако нерадивый убийца обрек его на медленную и оттого более мучительную смерть. И все же Руфус из последних сил цеплялся за жизнь. Он кричал, пока не охрип, но потом решил поберечь остатки голоса на случай, если кто-нибудь вдруг забредет сюда, хотя не надеялся на такое чудо. Если только жена, тревожась о нем, пошлет на его поиски своих братьев и, если повезет, они успеют вовремя.
Долгие часы Руфус прислушивался, надеясь услышать человеческие голоса. Потом он начал вслушиваться в тишину, ожидая, что сейчас заплачут призраки детей Адамсов. Но до него доносился лишь свист ветра и мягкий шелест листвы на деревьях. Если на ферме и водились привидения, они были не очень общительными.
Но самой большой загадкой оставалась для него причина нападения. Тот человек назвал его по имени. В противном случае Руфус решил бы, что имеет дело с конокрадом.
Святой отец погрузился в молитву. Он не был уверен, стоит ли молиться о счастливом избавлении. Ему всегда казалось, что Творец неодобрительно смотрит на верующих, просящих за себя. Однако он надеялся, что у него еще остались незавершенные дела на земле и бог не заберет его жизнь. Он нужен своему приходу, нужен жене.
Жена. Дорогая Маргарет. Она со стоическим терпением переносила тяготы жизни с ним, видя его всего несколько дней в месяц. Она хотела родить ребенка, но бог не благословил их детьми. Но все же она не теряла надежды, каждый раз встречая мужа приветливой улыбкой.
Руфус начал молиться о свершении воли божьей.
Наступила ночь, и высоко над головой он увидел звезды. Луна была скрыта от его глаз, но он нарисовал ее в своем воображении. Ему бы не помешал дождь, чтобы напиться. Чувство голода было еще терпимо, куда сильнее его мучила жажда.
Он старался не думать о том, кто мог подослать к нему убийцу. Он не верил в ненависть или месть. Все люди были божьими созданиями, и Руфус понимал, что должен принимать их такими, какие они есть. И все же…
Он загнал роящиеся вопросы в самый угол сознания, убеждая себя, что не имеет права судить.
Однако Руфус не мог заставить себя не думать о том, кому из людей, знавших его лично или через знакомых, была выгодна его смерть.
Он мог назвать только одно имя. Роберт Марш.
На лбу его выступил холодный пот. Открыв глаза, он с трудом сел, прислонившись к стене. Он продолжал сидеть, когда открылась дверь и вошел надсмотрщик.
— Вставай, — сказал Мартин, возвышаясь над Йэном. — Сегодня ты будешь расчищать землю под новую плантацию.
Наклонившись, он расстегнул замок и снял цепь с кандалов. Йэн встал и смог сделать несколько шагов, но ему мешали кандалы, оставшиеся на ногах.
— Привыкай, приятель, — усмехнулся Мартин, подтолкнув его к двери. Йэн едва удержался на ногах. Гордость не позволила ему упасть перед слугой Марша.
Мартин вывел его во двор перед конюшней, где уже стояла группа мужчин и женщин. Большинство были чернокожими рабами, но было и несколько белых мужчин. Двое из них были тоже закованы в кандалы. Вероятно, они пытались сбежать. Сейчас их глаза были пусты, лишены надежды. Они тупо подчинялись приказам надсмотрщика. Никто из них не посмотрел в сторону Йэна, словно и любопытство было давно выбито из них.
Гнев был бесплодным. Он хотел было помолиться за Ноэля, но он больше не верил в молитвы. Последний раз он молил бога о спасении жизни Дерека, но вместо него сам был спасен. Йэн не хотел, чтобы это повторилось. Ему была невыносима мысль, что жизнь Ноэля может быть принесена в жертву из-за него.
Лежа на полу конюшни с кандалами на ногах, он думал о Дереке и Ноэле. Думал он и о Фэнси. Он понимал, что она оказалась в более серьезной опасности, чем они себе представляли.
И в этом была его вина. Из-за него погиб брат, ранен маленький мальчик, Фэнси и ее семья в беде. Его упрямый характер и несдержанность дали Роберту повод попытаться уничтожить их.
Теперь он должен выжить, чтобы обеспечить безопасность Фэнси и ее детей. И убить Роберта Марша.
Йэн понимал, что, поклявшись в этом, он перечеркнет все прежние обязательства. Но он отдаст женщине, которую любил… своей жене единственное, что может дать ей — свою жизнь.
Поставив перед собой новую цель, Йэн снова попытался заснуть. Ему нужны были силы.
День медленно сменился вечером. Свет, проникавший сквозь трещины в стенах, переместился с восточной стороны строения на западную. Несмотря на ноющие раны и мучительные размышления, ему все же удалось задремать. Он проснулся от звука ключа, поворачивавшегося в замке.
Он сел, когда дверь отворилась. Вошел человек, пытавший его накануне раскаленным железом. За его спиной маячил Роберт Марш.
— Я Сесил Мартин, — сказал вошедший. — С этого момента ты будешь делать то, что я тебе скажу. — Наклонившись над Йэном, он снял повязку с его раны и внимательно осмотрел ее. Потом повернулся к хозяину: — Думаю, надо подождать пару дней, прежде чем отправлять его на плантацию.
— Он пойдет туда завтра, — ровным голосом сказал Роберт.
— Как скажете, — кивнул Мартин.
На лице Марша появилась отвратительная усмешка.
— Заставляй его работать, но не убивай его. Не так скоро. Моя невестка, кажется, заботится о его здоровье.
Йэн напряг мускулы, когда Марш приблизился к нему, но все же оказался не готов к удару ногой в ребра. Боль пронзила его тысячей игл, но он сдержал стон.
Марш поспешно отступил назад, опасаясь Йэна даже в нынешнем его состоянии.
— Накорми его, — бросил он. — Завтра он отправится на расчистку южного пастбища.
Оба мужчины вышли. Йэн снова остался один. Удар Марша пришелся по ране, и от боли он едва мог дышать. Он опасался, что снова потеряет сознание.
Одна мысль удержала его от обморока — что имел в виду Роберт, сказав, что его невестка заботится о его здоровье? Фэнси была здесь? Или Марш нанес ей один из своих обычных светских визитов?
Прошло несколько часов, прежде чем дверь открылась вновь. На этот раз появился мальчик, который напоил его водой. Он поставил перед ним тарелку. Йэн равнодушно посмотрел на неаппетитную серую кашу. Однако кружка воды в другой руке мальчика казалась ему дороже золота.
Поставив на пол кружку, мальчик сказал:
— Мистер Мартин сказал, чтобы я следил, как вы едите, и вернул тарелку.
Несмотря на сильный голод, Йэн проигнорировал еду, но выпил немного воды.
— Леди спрашивала о вас, — сообщил мальчик. — Она была здесь утром. Хотела узнать, где вы.
Йэн замер с кружкой в руке, не отрывая от мальчика взгляда.
— Миссис Марш? Он кивнул.
— С ней все в порядке? Мальчик снова кивнул.
— Марш не обижал ее? Раб помотал головой.
— Мне нужно идти. Пожалуйста, поешьте, а то мистер Мартин побьет меня.
Йэн сделал еще один глоток, чувствуя сильную жажду. Затем посмотрел на тарелку.
— Нечем есть.
— Мистер Мартин велел не давать вам ложку или вилку.
Это было приказание Роберта, он не сомневался в этом. Однако Йэн заставил себя поесть, невзирая на боль. Потом он протянул пустую тарелку мальчику.
— Я принесу вам еще воды, — прошептал он, — если вы никому не скажете. Йэн кивнул:
— Спасибо.
Мальчик выскользнул из стойла, не заперев дверь. Это не имело значения. Даже если бы он не был прикован к стене, он не ушел бы далеко.
Мальчик быстро вернулся, неся полную кружку воды. Йэн медленно осушил кружку, и, взяв ее с собой, мальчик вышел, на этот раз закрыв за собой дверь.
Чувствуя себя немного лучше, Йэн решил проверить, сможет ли он встать. Опираясь на стену, он медленно поднялся на ноги и сделал один шаг. Дальше его не пускала цепь.
Тяжело дыша, он прислонился к стене. Боль терзала его тело, но он должен преодолеть ее. Завтра ему предстоит выйти в поле. И он будет работать. Марш ищет любой предлог, чтобы убить его, а Йэн еще не был готов умереть.
Сначала он должен выполнить задуманное.
В голове Фэнси созрел план, но для его осуществления ей требовалась помощь и удача.
Подумав, она решила, что придется просить помощи Фортуны.
Когда она подъехала к ферме, сестра вышла на крыльцо с Эми на руках. Фэнси спрыгнула на землю, но, прежде чем она успела попросить Фортуну пойти с ней в конюшню, на крыльце появился Ноэль. Удивившись, Фэнси посмотрела на сына. Его лицо покрывала нездоровая бледность, рука покоилась на перевязи. Фэнси заключила сына в объятия.
— Ноэль, зачем ты встал? — Она постаралась придать своему голосу побольше строгости.
— Я в порядке, мам, — ответил он. — Честно. У меня болит рука, а не ноги.
Фэнси уже собралась отослать его обратно в постель, когда во дворе появился Тим. Он вышел из конюшни, на его лице блестели капельки пота.
— Миссис Сазерленд, — с упреком сказал он, — я уже собирался ехать за вами. Вам не следует никуда уезжать одной.
— Прости, если доставила тебе беспокойство, но мне было необходимо…
— Как Йэн? — прервал ее Ноэль. — Ты нашла его?
— Он жив, — коротко ответила она. Лицо сына немного прояснилось. Тим сквозь зубы выругался, что должно было означать облегчение.
Фортуна сильно сжала руку Фэнси.
— Хочу Йэна, — захныкала Эми, вцепившись в материнскую юбку.
— Я знаю, солнышко. — «Я тоже», — подумала Фэнси.
Все с нетерпением ждали от нее подробностей о поездке. Фэнси же думала, что ее план, в котором было множество слабых мест, обречен на провал.
— Пойдемте в дом, — позвала она, привязав лошадь к крыльцу.
— Ч-чаю? — спросила Фортуна, поднимаясь вслед за ней по ступенькам.
Каждый раз, когда сестра начинала говорить, у Фэнси радостно сжималось сердце. Ее интонация была странной, голос немного хриплым, словно каждый звук давался ей с большим трудом. И все же каждое произнесенное слово в очередной раз напоминало ей, что чудеса происходят. Если бы только произошло еще одно чудо…
— Давайте сначала поговорим, — ответила Фэнси.
Войдя в гостиную, она уловила ароматный запах свежего хлеба. Фортуна нерешительно улыбнулась, словно опасаясь ее неодобрения. Раньше она никогда не пекла хлеб сама. Раньше она не брала на себя ответственности ни за что. Фэнси радовалась произошедшей перемене. Ее сестра взрослела, а ее старые душевные раны понемногу затягивались.
— Как вкусно пахнет, — похвалила она Фортуну. — Но если бы мы могли… Боже мой, солнышко, я чуть не наступила на тебя. — Наклонившись, Фэнси отцепила ручки дочери от своего платья и подняла девочку на руки. — Почему бы тебе не поиграть со Счастливчиком и Непутевым?
Эми секунду подумала и важно согласилась.
— Вот умная девочка.
Фэнси отпустила Эми, и та убежала в свою комнату. Фэнси хотела было отправить Ноэля в постель, но, подумав, отказалась от этой идеи. В отсутствие Йэна Ноэль старался вести себя как единственный мужчина в семье и не позволил бы так просто избавиться от него.
Сев за стол, она решила начать с самой плохой новости. Ровным голосом она сообщила:
— Роберт попросил меня выйти за него замуж. Он сказал, что повесит Йэна, если я не соглашусь.
Лица Фортуны и Ноэля побелели, а Тима — побагровело от гнева.
— Ты н-не можешь, — сказала Фортуна.
— Конечно, нет, — заверила ее Фэнси. — Я не вышла бы за него замуж, даже если бы не была замужем за Йэном. Но я должна заставить Роберта поверить, что соглашусь. Пока мы не поможем Йэну сбежать.
— Но как мы это сделаем? — спросил Ноэль. Фэнси повернулась к Тиму:
— У вас есть пистолет?
— У отца есть, но я умею им пользоваться.
— Я не хочу, чтобы ты им воспользовался. Я хочу передать его Йэну.
— Но как?! — воскликнули три голоса одновременно. Фэнси сделала глубокий вздох и посвятила их в свой план.
Когда она закончила, Тим Уоллес покачал головой:
— Прошу прощения, мэм, но более абсурдной идеи я еще не слышал.
* * *
Руфус Уинфри знал, что поступил глупо, пойдя с незнакомцем. Интуиция подсказывала ему, что этому человеку нельзя доверять. Но, с другой стороны, он не мог и отказать в подобной просьбе.Святой отец вновь и вновь задавался этим вопросом, лежа на дне заброшенного высохшего колодца. Голова разламывалась от боли. Его мучили голод и жажда. Он понимал, что его страдания продлятся до тех пор, пока благословенная смерть не сжалится над ним и не прекратит их.
Человек, остановивший его на дороге, привел его на развалины старой фермы, которая раньше принадлежала семье Адаме. Отец и семеро детей были убиты индейцами, а мать семейства краснокожие забрали с собой. Местное предание гласило, что на ферме поселились призраки убитых детей, и по ночам они зовут маму. Небольшой участок земли несколько раз менял хозяев и каждый раз новые владельцы в панике покидали ферму после неурожайных лет и пожаров, разрушавших одну постройку за другой. И все, кто прожил на ферме хоть немного, уезжали, клянясь, что слышали плач призраков.
Итак, Руфус был удивлен, когда странный человек привел его сюда. Насколько он знал, здесь давно никто не жил. Когда же он повернулся, чтобы спросить незнакомца, в чем дело, мнимый сын мнимой умирающей старушки выхватил пистолет.
Руфус понял, что обманщик хочет застрелить его. Однако, бормоча об адских мучениях, ждущих тех, кто поднимет руку на служителя Бога, убийца оглушил его ударом по голове и сбросил в колодец.
Руфус полагал, что должен благодарить Бога за то, что колодец оказался неглубоким и он не разбился при падении. Однако нерадивый убийца обрек его на медленную и оттого более мучительную смерть. И все же Руфус из последних сил цеплялся за жизнь. Он кричал, пока не охрип, но потом решил поберечь остатки голоса на случай, если кто-нибудь вдруг забредет сюда, хотя не надеялся на такое чудо. Если только жена, тревожась о нем, пошлет на его поиски своих братьев и, если повезет, они успеют вовремя.
Долгие часы Руфус прислушивался, надеясь услышать человеческие голоса. Потом он начал вслушиваться в тишину, ожидая, что сейчас заплачут призраки детей Адамсов. Но до него доносился лишь свист ветра и мягкий шелест листвы на деревьях. Если на ферме и водились привидения, они были не очень общительными.
Но самой большой загадкой оставалась для него причина нападения. Тот человек назвал его по имени. В противном случае Руфус решил бы, что имеет дело с конокрадом.
Святой отец погрузился в молитву. Он не был уверен, стоит ли молиться о счастливом избавлении. Ему всегда казалось, что Творец неодобрительно смотрит на верующих, просящих за себя. Однако он надеялся, что у него еще остались незавершенные дела на земле и бог не заберет его жизнь. Он нужен своему приходу, нужен жене.
Жена. Дорогая Маргарет. Она со стоическим терпением переносила тяготы жизни с ним, видя его всего несколько дней в месяц. Она хотела родить ребенка, но бог не благословил их детьми. Но все же она не теряла надежды, каждый раз встречая мужа приветливой улыбкой.
Руфус начал молиться о свершении воли божьей.
Наступила ночь, и высоко над головой он увидел звезды. Луна была скрыта от его глаз, но он нарисовал ее в своем воображении. Ему бы не помешал дождь, чтобы напиться. Чувство голода было еще терпимо, куда сильнее его мучила жажда.
Он старался не думать о том, кто мог подослать к нему убийцу. Он не верил в ненависть или месть. Все люди были божьими созданиями, и Руфус понимал, что должен принимать их такими, какие они есть. И все же…
Он загнал роящиеся вопросы в самый угол сознания, убеждая себя, что не имеет права судить.
Однако Руфус не мог заставить себя не думать о том, кому из людей, знавших его лично или через знакомых, была выгодна его смерть.
Он мог назвать только одно имя. Роберт Марш.
* * *
Йэн провалился в сон на несколько часов, невзирая на терзавшую его боль. Однако сон его был полон кошмаров, все еще наводнявших его сознание, когда он проснулся в темноте. Он видел братьев, Кэти, Ноэля, Фэнси. Он знал, что должен спасти их, но не знал, как это сделать.На лбу его выступил холодный пот. Открыв глаза, он с трудом сел, прислонившись к стене. Он продолжал сидеть, когда открылась дверь и вошел надсмотрщик.
— Вставай, — сказал Мартин, возвышаясь над Йэном. — Сегодня ты будешь расчищать землю под новую плантацию.
Наклонившись, он расстегнул замок и снял цепь с кандалов. Йэн встал и смог сделать несколько шагов, но ему мешали кандалы, оставшиеся на ногах.
— Привыкай, приятель, — усмехнулся Мартин, подтолкнув его к двери. Йэн едва удержался на ногах. Гордость не позволила ему упасть перед слугой Марша.
Мартин вывел его во двор перед конюшней, где уже стояла группа мужчин и женщин. Большинство были чернокожими рабами, но было и несколько белых мужчин. Двое из них были тоже закованы в кандалы. Вероятно, они пытались сбежать. Сейчас их глаза были пусты, лишены надежды. Они тупо подчинялись приказам надсмотрщика. Никто из них не посмотрел в сторону Йэна, словно и любопытство было давно выбито из них.