Поттер Патриция. Молния

   Лорен невольно охватила дрожь. У нее больше не оставалось времени.
   Дикен обратил внимание на то, что она дрожит, но приписал это морской болезни. Сам он страдал ею всего несколько раз и сочувствовал Лорен, зная, что самое лучшее — оставить больного в покое.
   — Я скажу капитану, что вы нехорошо себя чувствуете.
   Лорен меньше всего этого хотелось, потому что она понимала, что тот придет ее навестить. И еще меньше ей хотелось остаться сейчас с Адрианом наедине в этой каюте.
   Она покачала головой.
   — Свежий воздух пойдет мне на пользу. Я поднимусь наверх, как только оденусь.
   Он кивнул, и когда дверь за ним закрылась, Лорен облегченно вздохнула. До Чарльстона оставалось всего лишь несколько часов ходу.
   Она постарается припомнить то, чему ее учили. Она сделает что угодно, чтобы отвлечься от мыслей об Адриане. Бородатый механике Вашингтоне был нетерпелив и настроен скептически. Он ей подробно объяснил, куда нужно сыпать песок и сколько времени потребуется, чтобы повредить ось так, чтобы гребные колеса остановились. Он не надеялся, что она это сделает, и всю эту затею считал лишь напрасной тратой времени. Он недвусмысленно дал ей это понять. Но мистер Филлипс настоял, чтобы они вновь и вновь повторили этот урок, до тех пор пока Лорен не поверила, что она сможет следовать инструкциям механика даже во сне.
   Именно это ей и предстояло сделать. Не во сне, конечно, но автоматически. Безучастно. Словно не она, а кто-то другой должен был повредить корабль Адриана.
   С ним ничего не случится. С его командой ничего не случится. Сколько раз уверял ее в этом мистер Филлипс? Если его корабль не сможет двигаться, ему останется только сдаться. И провести несколько недель в заключении. Больше ничего. Ему потребуются месяцы на то, чтобы достать новый корабль. Может быть, и дольше. А за это время он мог бы доставить на Юг тысячи ружей, не говоря уже о той пушке, что пряталась у него в трюме.
   С ним ничего не случится. Ей пришлось в это поверить.
   Она выбрала платье, которое ей шло менее других. Казалось, оно было уместным в этот день. Это было одно из платьев, которые она носила в период траура — темно-серое платье с глухим воротником и длинными рукавами. Потом она закрутила волосы в узел на затылке. Может быть, она будет выглядеть так плохо, что оттолкнет Адриана и восстановит преграду между ними.
   Когда она в конце концов выбралась на палубу, солнце стояло высоко и было очень ярким. Шторм так вымыл небо, что от его сияющей голубизны было больно глазам.
   У штурвала стояли первый помощник и лоцман. Неподалеку от них Адриан разглядывал море в бинокль. Сократ жался к Адриану и козырьком прижимал ладонь к глазам, словно тоже пытался разглядеть опасность. Она невольно улыбнулась, увидев, как обезьяна копирует Адриана.
   Лорен посмотрела туда же, куда смотрели они. Она не увидела ничего, кроме темно-синих вод Атлантического океана и его естественных обитателей. Она не видела никаких кораблей. Лишь несколько дельфинов резвились поблизости, играя в пятнашки с «Призраком».
   И вновь она взглянула на горизонт, прищурившись, чтобы солнце не мешало получше рассмотреть его. В конце концов она заметила несколько птиц, паривших в небе. Птицы! Значит, близко земля. Вот что заинтересовало Адриана, а вовсе не корабли северян.
   Она невольно вновь взглянула на Адриана. На нем была та же самая одежда, что и минувшим вечером, только теперь она была сморщенной. Она явно намокла и высохла прямо на нем. На щеках его проступила щетина. Но она при любых обстоятельствах узнала бы этот силуэт. Возможно, это характерная черта английской знати — несмотря на измятую одежду, он казался воплощением гордости и высокомерия.
   И как всегда, глядя на него, она испытывала неизъяснимое наслаждение. Словно ощутив ее присутствие, он оторвал глаза от бинокля и обернулся. Он внимательно оглядел ее, медленно переводя взгляд с ее волос до нижнего края юбки, потом обратно.
   Взгляд этот был столь пристальным и столь интимным, что у нее было такое ощущение, словно она чувствует его прикосновение, как это было, когда они были в ее каюте. И так же, как и тогда, она испытывала слабость и беспомощность перед этой нежностью.
   Когда он изучал ее одежду, глаза его весело прищурились и в лице появилось вопросительное выражение.
   А потом он подмигнул ей, и она поняла, что все ее предосторожности напрасны. В некоторых отношениях он видел ее насквозь. Но видел ли он ее насквозь, когда дело касалось более важных вещей?
   Неожиданно Лорен поняла, что ей хотелось бы, чтобы он помешал ей осуществить задуманное.
   Адриан на мгновение взглянул на свою одежду, криво усмехнулся, а потом подарил ей одну из своих улыбок, от которых у нее замирало сердце. Он передал бинокль Джонни и направился к ней.
   — Нынешнее утро довольно напряженное. Мы все время стараемся ускользнуть от патрульных судов, — сказал он, словно объясняя ей свое присутствие здесь.
   — Разве их больше, чем обычно?
   Он пожал плечами.
   — Не намного. Вопрос в том, чтобы заметить их первыми и удрать.
   — Вы можете перегнать любое судно, — процитировала она ставшую привычной фразу. Улыбка его стала еще шире.
   — Ну да.
   Лорен всегда поддавалась его обаянию, но сегодня он был еще более неотразим, чем обычно, — если это вообще было возможно. В нем была такая мальчишеская радость, что он казался ей более ранимым, чем когда-либо прежде. Он всегда выглядел таким ответственным, таким сдержанным, даже в тот момент, когда рассказывал о погибшем моряке. Тогда он переживал большое горе, и в те несколько бесценных для нее мгновений он поделился с нею этим горем, но все же тогда она чувствовала в нем силу, напоминавшую ей о том, кто он такой и что собой представляет.
   Теперь же, когда она смотрела на его обветренное лицо с сияющими и дразнящими глазами, полными радости жизни, он казался ей открытым, доступным и незащищенным.
   — Вы чувствуете себя лучше?
   Его немного охрипший голос сказал ей больше, чем сам вопрос.
   Она кивнула, и сердце ее забилась так сильно, что она не смогла ничего сказать.
   — Дикен сказал, что у вас морская болезнь. Я собирался пойти вас навестить, но не мог оставить штурвал.
   Лорен ничего не ответила.
   Ей не хотелось смотреть на него, видеть в его глазах беспокойство о ней, видеть его лицо, на котором пролегли морщинки от усталости, но она не могла удержаться. Как он мог так держаться? За счет волнения? Или его увлекала жажда приключений? Или одна решимость?
   Она заставила себя заговорить, желая нарушить эту волшебную атмосферу, окутывавшую их обоих, словно связывавшую их тонкими, но неразрывными нитями паучьей паутины.
   — Дикен сказал мне, что мы будем ждать в реке наступления темноты.
   Адриан посмотрел на птиц, которые теперь были ближе к ним.
   — Через два часа, а может быть и меньше, мы войдем в речку.
   — В какую речку?
   Адриан пожал плечами.
   — Для нас все речки безымянные. Мне кажется, что только один Джонни и знает эти названия, но он никогда их не упоминает. В Нассау много болтунов… и много слушателей.
   — Даже вы сам не знаете?
   — Я не хочу знать. Это дело Джонни.
   — Он южанин, не так ли?
   Адриан кивнул.
   — Если… если что-нибудь случится с кораблем… вас, как я понимаю, освободят. А что будет с ним?
   Лорен увидела, что радость в лице Адриана угасла.
   — У меня есть для него британские документы, и мы научили его некоторым добрым британским ругательствам.
   Лорен испытала некоторое облегчение.
   — Что за добрые британские ругательства?
   Адриан изобразил притворный ужас.
   — Что за вопрос для благовоспитанной юной леди!
   — Для благовоспитанных английских юных леди, — поправила она его, пытаясь отделить себя от тех женщин, которых он знал раньше.
   — Для любой благовоспитанной юной леди, — с усмешкой настаивал он, касаясь рукой локона, выбившегося из чопорно-строгого узла волос у нее на затылке.
   От его прикосновения, как от искры, казалось, завибрировал даже воздух. Его пальцы коснулись ее шеи и вспыхнувший там огонь проник в самую глубину ее тела. Она задрожала, ею овладело смущение, которое она всегда испытывала в его присутствии.
   — Капитан!
   Он обернулся. Джонни жестом указывал направление:
   — Впереди земля.
   Адриан обнял ее за талию и повел к штурвалу.
   — Река?
   Джонни передал Адриану бинокль, и Лорен наблюдала за тем, как он приставил его к глазам и на лице его появилась довольная улыбка.
   — Ты просто чудо, Джонни, — сказал Адриан, передавая бинокль Лорен и указывая, куда смотреть.
   В бинокль она увидела землю, плоские песчаные дюны, а позади них деревья. Реки она не видела.
   Она вопросительно взглянула на Адриана, и его улыбка стала шире.
   — Увидите, когда подойдем ближе.
   — И тогда? — спросила она.
   — Мы станем на якорь до наступления темноты.
   — Далеко ли до Чарльстона?
   — Несколько часов ходу.
   Лорен немного расстроилась. Она могла посетить машинное отделение днем, но как она сможет объяснить ночной визит туда?
   — Вы не хотите отдохнуть?
   Адриан отрицательно покачал головой.
   — Я бы предпочел насладиться обществом прелестной юной леди.
   — Мне кажется, после минувшей ночи леди нуждается в некотором отдыхе.
   Адриан тотчас же взглядом попросил прощения.
   — Конечно. У нас будет время в Чарльстоне. Я намерен провести с вами, Лорен Брэдли, много времени.
   Провести время в Чарльстоне. Лорен почувствовала, что пальцы ее слегка дрожат. Они не смогут провести вместе время в Чарльстоне. Вообще никогда не смогут.
   Лорен не помнила, как ей все же удалось что-то ответить и как потом она добралась до каюты. Она не чувствовала ничего, кроме боли, и боль эта была столь сильной, что полностью завладела ею.

ГЛАВА 13

   Для него это только игра. Это всего лишь пари.
   Лорен тщетно пыталась себя успокоить.
   Время тянулось медленно и все-таки слишком быстро.
   Она слышала, она чувствовала, как машины работают все медленнее. Потом они остановились. Потом послышалось звучное громыханье опускаемого якоря.
   Лорен пыталась уснуть. Видит Бог, она так мало спала минувшей ночью! Но сон не шел. А в крошечной каюте становилось все жарче и жарче, потому что корабль стоял во влажном покое южной реки.
   Она открыла чемодан и долго смотрела на мешочек с песком. Медленно высыпала Лорен содержимое мешочка в ридикюль, который взяла за правило брать с собой каждый раз, когда появлялась на палубе. Казалось, что каждое зернышко песка весило целую тонну.
   Высыпав песок, она окинула взором собрание книг Адриана на встроенных полках и наугад взяла одну из них. Все что угодно, лишь бы не думать о предстоящем предательстве.
   Поймет ли он, кто его предал? Удастся ли ей осуществить замысел? Как могут несколько пригоршней песка вывести из строя такой корабль?
   И куда ей потом деться? Вернуться домой? Зачем?
   Глаза ее отчаянно пытались разобрать название книги: «Алая буква». Она со школьных лет помнила этот роман, это повествование о добре и зле.
   — Подходящая тема, — горько подумала она.
   Странный выбор для капитана и для английского лорда. Она вновь подошла к полкам и посмотрела названия остальных книг. Там было несколько книг по кораблестроению и по морскому делу, собрание сочинений Шекспира, несколько английских романов и еще больше американских, включая две книги Германа Мелвилла и книгу Хоторна. Все выглядели зачитанными.
   Еще одна сторона жизни Адриана Кэбота. Ее руки ласкали книги так, словно ласкали его самого. Она так мало знала о нем. Она так много хотела бы узнать. А теперь у нее никогда не будет такой возможности.
   Услышав стук в дверь, она тотчас же поняла, что это Адриан. Так властно стучать мог только он.
   Дверь отворилась прежде, чем она успела что-либо ответить, и вот он уже в каюте и доминирует здесь, как везде и во всем. В руках у него поднос, на котором стоят миска и оловянная кружка.
   — Немного супа и шерри, — сказал он. — Это самая подходящая еда при морской болезни.
   Он побрился и переоделся. Теперь он был одет в белую полотняную рубашку, которая даже в свете лампы контрастировала с его кожей, покрытой темным загаром. На нем были серые брюки, облегавшие его стройные ноги. Как всегда, он выглядел очень мужественным. Мужественным и излучающим энергию. Эта энергия волнами исходила от него, пока он ставил поднос на стол, подвигал ей стул, а сам устраивался на другом.
   Лорен знала, что выглядит не самым лучшим образом. Волосы ее растрепались, платье помялось и к тому же было влажным от пота. Из-за тесноты каюты, нервозности и сомнений она чувствовала себя отвратительно.
   Адриан же, который бодрствовал не меньше двадцати четырех часов, выглядел свежим и возмутительно красивым. Лорен не сознавала, что хмуро смотрит на него, пока он не склонил голову набок и не спросил:
   — Вам так плохо?
   — Мне стало хуже, — ответила она.
   — Не станет ли вам лучше, если вы узнаете, что я сам приготовил суп?
   Она недоверчиво посмотрела на него.
   — Собственноручно, — добавил он со своей обычной усмешкой английского лорда. — У нас нет постоянного повара, и мы все давным-давно научились сами себя обслуживать.
   — И английский лорд? — с сомнением произнесла она.
   — И голодный английский лорд, — подтвердил он. Он потянулся и, казалось, занял собою всю каюту. Из любопытства Лорен взяла ложку и спросила:
   — А где Сократ?
   Он подарил ей ослепительную улыбку.
   — Пришлось подкупить его, чтобы он остался в каюте — дал ему несколько бананов и кусок коры.
   — Кусок коры?
   — Он точит об нее зубы.
   Лорен взглянула на то место, где он показывал ей укус Сократа.
   — Мне казалось, что именно этого вам хочется меньше всего.
   — Меньше всего этого хочется моей команде, — поправил он и взглянул на нетронутый суп. — А вы все медлите.
   Лорен глотнула шерри, потом нерешительно посмотрела на суп. Пальцы ее все еще сжимали ложку. Ей не хотелось есть приготовленный им суп… приготовленный специально для нее. В ней росло сознание вины, ей хотелось бы, чтобы он не был так добр, чтобы он не смотрел на нее, как ребенок, ожидающий одобрения.
   — Искательница приключений мисс Брэдли дрожит, завидев миску с супом?
   Она взглянула в его лукавые глаза.
   — Это не простая миска супа, — с вызовом парировала она.
   — Вам нужен слуга, пробующий блюда перед подачей на стол?
   — Как у римских императоров?
   — Или у императриц.
   Лорен отпила еще глоток шерри. Нектар мужества. Нектар глупости. Однако настроение ее улучшилось. И вновь для нее не существовало ничего, кроме сидящего напротив мужчины с его загадочными глазами. А он был полон противоречий. Морской капитан и кок. Английский лорд и человек, который в погоне за прибылью вез пушку в трюме своего корабля. Мужчина, способный быть очень нежным и в то же время заключающий пари на добродетель женщины. Человек, который был таким скрытным и который в силу своего обаяния мог заставить весь мир служить ему.
   — Разве вам не нужно немного отдохнуть?
   — Только не сегодня ночью, — ответил он. — Сегодня ночью никто из нас не сможет отдохнуть.
   — Что, если патрульное судно северян найдет эту речку?
   — Немногие из судов способны войти в эти речки, — неспешно ответил Адриан. — У нас очень небольшая осадка и мы способны пройти там, где не может пройти большинство кораблей северян… И вы помните, что не могли увидеть вход в эту речку. Это лишь небольшая щель, она больше похожа на ручей. В течение нескольких часов мы здесь в относительной безопасности.
   — Тогда почему бы не поспать?
   Он постучал пальцами по столу. И не потому, что нервничал, а просто давая выход сдерживаемой энергии.
   — Думаю, это состояние ожидания… Трудно спать, когда мы так близко к побережью. Но завтра в Чарльстоне я буду спать почти весь день, а вечером покажу вам город.
   — Адриан! Что если… если «Призрак» захватят? Что вы станете делать?
   — Вы не едите суп, — заметил он.
   Лорен меньше всего на свете сейчас хотелось есть, несмотря на то, что она почти ничего не ела в течение дня.
   — Вы меняете тему разговора.
   — Нас не схватят, Лорен. На «Призраке» вы в безопасности, иначе я никогда бы не согласился взять вас с собой.
   В его словах звучало высокомерие, которое было бы отталкивающим в устах большинства мужчин. Но для Адриана Кэбота это была просто констатация факта.
   — Теперь попробуйте суп, — настаивал он.
   Глаза его повелительно смотрели на нее, они подчиняли себе ее волю. Чтобы не смотреть ему в глаза, она принялась есть. Суп был уже едва теплым, хотя когда Адриан поставил его на стол, от него шел пар. Он был на удивление вкусным. Она съела еще ложку, потом еще одну и в конце концов вновь взглянула на Адриана и увидела довольную усмешку на его лице. Ей хотелось коснуться рукой его губ, в последний раз ощутить на своих губах его губы.
   Вместо этого она отбросила завиток волос со своего лица. Он не мог желать ее сейчас, сейчас, когда она так ужасно выглядела. Она закусила губу и украдкой бросила на него взгляд.
   Адриан наблюдал за нею. В ней явно было нечто влекущее. Возможно, это были ее большие золотисто-зеленые глаза, всегда полные эмоций, хотя он никогда не мог как следует разобраться в этих эмоциях. Некоторые из них он понимал. Иногда у нее был такой вид, словно ее преследуют. В глазах ее мелькало нечто, похожее на страх. Он не мог понять причину этого страха. Он только знал, что его самого она не боится. Это чувствовалось, когда ее тело так доверчиво прислонялось к нему… если она это себе позволяла. Но обычно она слишком хорошо для женщины владела собой. Сейчас это самообладание ее покинуло. Она выглядела задумчивой и печальной. Ее медового цвета волосы выбились из пучка и волнами обрамляли ее лицо, а платье так облегало фигуру, что подчеркивало все плавные линии ее тела. И несмотря на то, что в ней чувствовалась дамасская сталь, она вызывала в нем желание ее защитить. Он видел в ней эту сталь в тот вечер, когда на нее напали. В Лорен Брэдли не было ни слабости, ни сентиментальности, но ему хотелось прогнать печаль из ее глаз.
   И, кроме всего прочего, в ней чувствовалось одиночество и это одиночество задело в нем какую-то струну. Сколько же лет он одинок? Все тридцать шесть. У него не было другой мечты, кроме Риджли.
   Он протянул руку через стол и взял ее за руку.
   Лорен овладевали смешанные чувства: жар и холод, желание ответить на его ласку и отстраниться. Но она была не в силах пошевелиться. Она не могла отвести взгляда от его глаз и чувствовала себя бабочкой, наколотой на булавку, и некие крылья трепетали внутри ее тела.
   — Мы будем вместе в Чарльстоне, — сказал он. — Есть нечто… неодолимо влекущее нас друг к другу. Думаю, мы должны разобраться в том, что же это такое.
   — Вы, должно быть, испытывали… нечто столь же неодолимо влекущее прежде?
   Он отпустил ее руку и откинулся на стуле, изучающе глядя на нее.
   — Мне так казалось… однажды, — медленно ответил он.
   — И что же?
   — Она не испытывала тех же чувств.
   Лорен почувствовала знакомую горечь в его голосе и вспомнила их разговор о доверии. Ей захотелось узнать, вызывала ли в нем та женщина такое же доверие. Потом она подумала о себе. Что станет думать он о ней самой в ближайшие несколько дней?
   Она понимала, что на самом деле лишь ищет предлог, любой предлог, чтобы не делать того, что она собиралась сделать. По спине ее пробежала дрожь.
   — Почему вы продолжаете рисковать своей жизнью, жизнью вашей команды и вашим кораблем?
   Его усмешка была ленивой и недоброй. Вся его серьезность испарилась, словно он израсходовал весь ее запас, предназначенный на сегодняшний день.
   — Я вам уже говорил. Да вы и сами видели. Только не говорите мне, что вы не испытывали волнения, когда мы удирали от тех кораблей янки. Я видел ваше лицо.
   Она не могла его предать. Но это не могло послужить ей предлогом.
   Господи, пошли мне подходящий предлог. Пожалуйста, дай мне предлог.
   — Это для вас игра?
   Адриану очень хотелось бы понять те чувства, которые он видел в ее глазах. И он не мог рассказать ей о Риджли. Пока не мог. Не мог до тех пор, пока не был уверен, что получит его. Возможно, это просто суеверие — считать, что если ты расскажешь о своей мечте, то она не осуществится. Или же ему просто не хотелось, чтобы она знала о его семейных неурядицах, о несчастье, постигшем его семью, о том, что он безземельный лорд, что до начала войны у него не было ни гроша, что он унаследовал бесполезный, но скандально известный титул.
   — Игра, — подтвердил он. — Волнующая игра, приносящая хорошую прибыль. Мне пора вернуться к своим обязанностям и убедиться, что все идет как следует.
   Адриан двигался с присущей ему грацией, которая всегда вызывала у нее восхищение. Подойдя к ней, он остановился в нерешительности, потом одной рукой приподнял ее лицо.
   — Возможно, сегодня у меня больше не будет возможности это сделать.
   Их губы встретились и слились с неожиданным яростным отчаянием.
   Лорен прощалась с ним.
   «Постарайся понять», — неожиданно мысленно взмолилась она.
   Его руки подняли ее и прижали к себе. Эти руки ласкали ее затылок, а его язык двигался по ее зубам до тех пор, пока она не открыла рот, и он не ринулся в него, лаская, дразня и обольщая, и тело Лорен не превратилось в дрожащую желеподобную массу. Яростный жар, испытываемый ею раньше, перешел в ровное кипение, похожее на кипение конфет, которые она некогда готовила для своего брата.
   Боль захлестнула ее. Эта неутолимая боль была такой сильной, что Лорен уже не понимала, где начало и где конец этой боли, как не понимала и ее причину. Брат ли ее тому причиной? Или Адриан? Она потеряла первого, а пытаясь отомстить за него, потеряет второго.
   Поцелуй стал глубже. Он поглотил ее разум и ее чувства, как только их тела прижались друг к другу. Она чувствовала движение его напрягшихся мускулов, и это порождало в ней такое сильное желание, что ей казалось, что она от него взорвется.
   Слабость и насилие. Здесь было и то, и другое. Слабость в прикосновении его рук, в их нежности, насилие же было в его жадном поцелуе. Было в нем и обещание.
   Обещание…
   Она неожиданно отшатнулась. Губы ее горели от жара его губ. Она жадно вдыхала воздух. Лорен взглянула в его глаза, они блестели страстью и восторгом.
   Они были такими же, когда они избежали ловушки северян.
   Игра. Для него это все игра.
   Но почему ей казалось, что для него это и все-таки нечто большее? Потому что ей хотелось, чтобы это было так. Но ведь это глупо!
   Тело ее дрожало от пережитого волнения, и она чувствовала, что его рука успокаивает ее. Она больше не хотела смотреть на него. Но она не могла не смотреть. Лицо его было слегка удивленным. Свободной рукой он обвел контур ее лица.
   — Вы загадка, мисс Брэдли. — Голос его был мягок. — Вы всегда убегаете, и все же…
   Лорен пыталась собраться с мыслями, но не могла.
   — Вы слишком спешите, капитан…
   — Разве? — голос его звучал насмешливо. — Как я уже сказал, у нас будет время в Чарльстоне.
   — Но вы будете все время заняты. Однако глаза его говорили о другом.
   — Я выберу время. А теперь мне лучше уйти, пока ваша добродетель не пострадала. Вы опасны, Лорен Брэдли, и опасны во многих отношениях.
   Он бросил на нее последний взгляд. Когда дверь за ним закрылась, Лорен без сил, как тряпичная кукла, упала на стул.
   Словно с ним исчезли все ее мечты.

* * *

   Казалось, что в тишине ночи машины «Призрака» работают громче обычного. Когда Лорен с ридикюлем в руках поднялась на палубу, дым из трубы ленивым завитком тянулся за кораблем и уходил во тьму безлунной ночи.
   Лорен причесала волосы и оставила их распущенными. Она переоделась в чистое платье. Подобно большинству ее платьев, оно было скромного покроя, с неглубоким вырезом и пышными рукавами, но его яркий фиолетовый цвет контрастировал с медовым цветом ее волос.
   Лицо ее было бледным. Она покусала губы и пощипала щеки, чтобы они порозовели. Изучив свое отражение в зеркале, она вновь сказала себе, что Адриан всего лишь легкомысленно флиртует с ней, что у человека с его происхождением и с его жизненным опытом не может быть по отношению к ней серьезных намерений.
   Ночной воздух был похож на тоник, смешанный с шерри, который был у нее в каюте. Уходя из каюты, она отпила глоток, чтобы придать себе мужества и успокоить совесть. Либо, наоборот, пробудить ее. Она должна была сделать доброе, благородное дело. Она должна была в это верить.
   Лорен не видела земли, только открытое море. Они уже около часа были в пути. Сколько еще можно откладывать? Ридикюль у нее в руке становился все тяжелее. И она знала, что важно правильно выбрать время. Если корабль остановится далеко от патрульных судов северян, его легко может спасти корабль конфедератов или другой корабль, совершающий рейсы сквозь блокаду. Нужно было лишить корабль возможности двигаться недалеко от Чарльстона.
   Лорен не позволяла себе думать ни о чем, кроме своей миссии. Она гнала все другие мысли.
   Сделав несколько глубоких вдохов, она оглядела палубу. В темноте ночи видны были лишь тени, но она знала, что все не занятые на вахте моряки высматривали корабли противника. Адриан, которого она узнала по росту и силуэту, вместе с лоцманом стоял у штурвала. Команда делала свое дело без малейшего шума. Слова произносили шепотом, словно ветер мог донести их до противника.