Поттер Патриция. Молния

   Он и не знал, что у него еще оставалось сердце. Недовольный своими мыслями, он передал штурвал первому помощнику. Вейд осторожно улыбнулся ему, и Адриан понял, что в этом рейсе он вспыльчив, как Сократ.
   Адриан отправился в свою каюту посмотреть, не надо ли ее прибрать перед приходом агентов, но Сократ ничего не тронул.
   Во время этого рейса он был таким смирным, что Адриан уже начал беспокоиться, не заболел ли он. Но ел он хорошо, и Адриан подумал, не оттого ли Сократ так себя ведет, что он тоже скучает по Лорен Брэдли.
   Ему самому ее не хватало.
   Сократ потопал к нему, но еще до того, как он сделал первое движение, Адриан понял, в чем дело. Прежний владелец Сократа относился к нему крайне плохо, и иногда, когда кто-нибудь подходил к Сократу слишком близко, обезьяна, охваченная смятением и страхом могла его ударить. С тех пор, как Адриан приобрел это животное, прошло два года, но временами Сократ все еще испытывал к нему недоверие.
   Иногда ему очень хотелось избавиться от Сократа, но потом обезьяна подходила и смотрела на него, склонив голову, с мудрым и печальным выражением лица, гладила его руку, словно пытаясь поблагодарить его или утешить, и Адриан вспоминал тот день, когда злополучная обезьяна бросилась к нему за помощью.
   Владелец ее был пьян и держал Сократа на цепи, прицепленной к ошейнику. Обезьяна была совершенно беспомощна в руках человека, который бросил ее на ящик и принялся избивать. На мгновение мужчина отпустил поводок, и Сократ с болью и отчаянием кинулся к Адриану.
   В это мгновение Адриан вспомнил другое маленькое существо, которое избивали тридцать лет назад. Ярость, невостребованная тридцать лет, взорвалась. Он чуть не убил этого человека, а затем бросил ему пачку денег, раз в тридцать превышавшую стоимость обезьяны.
   Вскоре Адриан обнаружил, что приобрел себе заботу. Он ничего не знал об обезьянах, и первым, что он о них узнал, было потрясающее отсутствие благодарности. Вторым было полное отсутствие скромности в личных привычках. Он грозился высадить его на необитаемый остров, вернуть его прежнему владельцу, выкинуть за борт, но все эти угрозы не производили на окаянную обезьяну никакого впечатления, равно как и уговоры и подкуп. В душе Адриану нравилась эта борьба со своевольным животным и даже то, что животному не очень-то нравился Адриан в качестве партнера. Он понимал, что отчасти его симпатия или привязанность к животному была вызвана одиночеством, отсутствием собственной семьи или кого-нибудь, к кому он был бы неравнодушен. Исключение составляла команда корабля, и он предполагал, что именно поэтому он сделал их всех чертовски богатыми.
   Но сейчас Сократ был в самом приятном расположении духа и, положив руку на колено Адриану, сочувственно смотрел на него глазами-бусинками. Заметив, что вызывает жалость у обезьяны, Адриан понял, что, видимо, он и в самом деле попал в трудное положение. Он заставил себя одеться. Он знал, что его скоро начнут осаждать посетители.
   День прошел быстро. Свой коммерческий груз он продал даже за большую цену, чем предполагал. Хорошие сорта бренди и шелка все еще пользовались спросом, так же как и принадлежности для шитья, гвозди, зубные щетки и корсеты.
   Последние недавно заказала группа чарльстонских дам, и он выписал их из Лондона, хотя знал, что дамы Чарльстона все меньше и меньше нуждаются в корсетах, потому что еда становится все более и более скудной. У Адриана росло восхищение страдающим Югом, гордостью и упрямством его народа. Это восхищение было одной из причин, по которым он половину своего груза отводил под военные нужды, а не полностью загружал корабль предметами роскоши, как это делали другие английские капитаны.
   После полудня он встретился с агентами конфедератов и, придя к согласию по поводу стоимости его нынешнего груза, они обсудили то, что ему предстояло привезти для них в будущем.
   Особый интерес представляли пушки английского производства. Южане готовы были хорошо заплатить за их доставку. Он был одним из немногих капитанов, кому они могли доверить этот драгоценный груз.
   Адриан согласился без колебаний, хотя и знал, что о его решении скоро станет известно всем и его корабль станет еще более желанной целью для Военно-морского флота северян. За этот груз «Призраку» полагалась особая премия.
   — Двадцать пять тысяч фунтов, — сказал он. — Золотом. На мой банковский счет в Англии.
   — После доставки, — согласился агент. Они ударили по рукам, и агент пригласил Адриана пообедать.
   — У меня еще несколько дел, — ответил Адриан. — И я чертовски устал.
   — Как долго вы здесь пробудете? Адриан пожал плечами.
   — Я должен загрузить хлопок и подождать густого тумана или новолуния.
   — Пушка нужна нам как можно скорее.
   — Она в Нассау?
   — Она будет там не позже, чем через десять дней.
   — Кто-нибудь знает о ней?
   Агент пожал плечами.
   — Ее перевозят как мебель, но повсюду есть шпионы. В Лондоне они тоже есть, так же как и в Ричмонде, и в Нассау.
   — Я привезу пушку, — сказал Адриан.
   Агент улыбнулся. Капитан Кэбот был одним из трех капитанов, на привлечении которых настаивал военный департамент. Один из троих погиб при входе в гавань Чарльстона три дня назад. Корабль был сожжен, чтобы груз не достался северянам. Третьим был Клей Хардинг, но он уже взял на себя обязательство привезти столь необходимые конфедератам винтовки и снаряжение. Этот груз был столь же важен, как и пушка.
   — Если вам что-нибудь нужно, капитан Кэбот, обращайтесь ко мне.
   — Мне нужен густой туман.
   Агент улыбнулся еще шире.
   — Постараюсь что-нибудь придумать.

* * *

   Остаток дня Адриан провел в переговорах с агентами, поставляющими хлопок. Причалы были забиты хлопком, и цена на него была низкой. Он приобрел тысячу триста тюков хлопка, зная, что этот хлопок заполнит чуть ли не каждый дюйм пространства вплоть до планшира, и отдал приказание о погрузке.
   К наступлению ночи он был совершенно измотан. Большая часть команды сошла на берег. Моряки, прорывавшие блокаду, были героями Чарльстона, и для них были открыты все двери. Была там и хорошенькая вдова, которую он время от времени навещал, но почему-то сейчас мысль о ней его не привлекала, и он слишком устал, чтобы размышлять почему именно.
   Адриан погасил масляную лампу и вытянулся на кровати.
   Хлопок нужно погрузить дня за два или даже быстрее. Поскольку в порту не было других кораблей, то ему уделят максимум внимания. Обычно он любил бывать в Чарльстоне, но сейчас испытывал беспокойство и хотел поскорее вернуться в Нассау.

* * *

   Джереми вопросительно поглядывал на Лорен. Последние два дня после отъезда капитана Кэбота она стала очень неразговорчива, а он не решался ее расспрашивать.
   Лорен ему нравилась. Последняя из женщин, которых Филлипс посылал в Нассау, была эффектной и самоуверенной, из тех, на кого обращают внимание мужчины. Она пробыла в Нассау месяц, не получив никакой информации, хотя Джереми был уверен, что в ее постели побывало несколько моряков, ходивших в блокадные порты. Однако она была не в состоянии привлечь внимание капитана Кэбота, и в конце концов ее отозвали назад в Вашингтон.
   Джереми удивлял интерес Кэбота к Лорен, и он склонен был признать, что Филлипс был более проницательным, чем он сам, когда впервые встретил Лорен. Ему не сказали, почему Лорен согласилась принять участие в этом деле, и он размышлял о том, что заставило ее стать шпионкой, ибо он видел неуверенность в ее глазах. Неуверенность, сомнение и смятение.
   Лорен помогала ему составить инвентаризационную опись, но Джереми частенько замечал, что глаза ее затуманиваются, и понимал, что мысли ее были далеко.
   — Капитан Кэбот? — спросил он, когда ей не удалось ответить на один из его вопросов.
   Книга выпала у нее из рук, и она наклонилась подобрать ее, стремясь смотреть скорее в пол, чем в глаза Джереми. Она не могла выбросить из головы капитана Кэбота. Она знала, что ей следует желать, чтобы его схватили, но она не могла себя заставить. Она боялась за него, и это вселяло сомнения в успехе ее миссии.
   — Вам не придется этого делать, — мягко сказал Джереми.
   Она колебалась.
   — Я даже не знаю, смогу ли я это сделать. Он сказал, что не берет пассажиров.
   — А если он согласится вас взять?
   Лорен выглядела очень несчастной.
   — Я не знаю. Он… он не такой, как я думала.
   — А каким вы его себе представляли?
   — Таким… которому нет дела ни до кого и ни до чего.
   Джереми вздохнул. Он с самого начала размышлял о том, не окажется ли его гостья слишком мягкой для того дела, которое ей предстояло совершить.
   — Он очень симпатичный, — осторожно сказал он. Дверь отворилась, и вошел посетитель. Лорен не знала человека, которого приветствовал Джереми.
   — Капитан Хардинг, чем могу быть полезен?
   Лорен взглянула на посетителя. Она помнила, что Джереми упоминал его как одного из капитанов, наиболее успешно прорывающих блокаду, и как друга Адриана Кэбота.
   — Несколько сигар, — сказал капитан Хардинг. Речь его звучала очень протяжно, что было характерно для южан Тем временем взгляд его скользнул по магазину и остановился на Лорен. За последнее время он уже третий раз находил предлог посетить магазин Джереми. И впервые он здесь встретил девушку, о которой упоминал Адриан.
   Джереми видел, как темные глаза южанина отыскали Лорен, видел, как тот слегка улыбнулся.
   — Лорен — это капитан Клей Хардинг, — сказал он. — Моя племянница Лорен.
   Клей Хардинг поклонился с изысканностью, рассчитанной на то, чтобы произвести впечатление.
   — Очень приятно, мисс…
   — Брэдли, — ответила она, думая о том, что он также очень привлекательный мужчина. Она всегда представляла морских капитанов похожими на капитана Таггерта, старше по возрасту, бородатыми и употребляющими крепкие выражения, но Клей Хардинг своей приятной внешностью, щегольским костюмом и дьявольскими глазами напомнил ей Адриана. Однако на этом сходство и заканчивалось. В Клее Хардинге было что-то мальчишеское, а в Адриане Кэботе ничего мальчишеского не было.
   — С вашим прибытием наш остров стал богаче, — сказал он, и ей пришлось ответить улыбкой на этот экстравагантный комплимент.
   — Спасибо, — серьезно ответила она и слегка улыбнулась, — а какой из южных штатов стал беднее с вашим отсутствием?
   Слова эти были чуточку шаловливыми, совсем чуть-чуть, так что Клей спросил себя, не показалось ли ему это.
   — Южная Каролина, мэм, — ответил он, изучая ее еще более внимательно.
   На первый взгляд она была очень привлекательной, просто хорошенькой. Это делало его пари с Адрианом еще более увлекательным, а когда она улыбнулась, ему захотелось улыбнуться ей в ответ.
   — Пожалуйста, капитан, — сказал Джереми, протягивая покупателю коробку с сигарами, в то время как тот окинул взглядом магазин.
   — Может быть, — начал Клей, пытаясь оттянуть свой уход, — немного… — Он заметил книгу в руках Лорен. — Книгу, — торжествующе закончил он.
   — Вот эту, капитан? — спросила Лорен, и улыбка на ее лице стала шире.
   — Все равно, — ответил он.
   — Я заверну ее для вас, — сказала она, исчезая в соседней комнате.
   Когда Лорен появилась вновь, книга была аккуратно завернута, и она протянула ее уроженцу Южной Каролины.
   — Спасибо. В пятницу вечером в доме губернатора будут танцы, — услышал Клей собственные слова. — Не окажете ли вы мне честь, позволив сопровождать вас туда?
   Лорен быстро взглянула на Джереми. Тот кивнул.
   — Сегодня мы получили приглашение, и я подумал, что вам могло бы доставить удовольствие там побывать.
   — Да, — мягко сказала она.
   — Мне бы очень этого хотелось.
   До пятницы было шесть дней, и Адриан к тому времени еще не вернется. А ее просили получить информацию о других моряках, совершающих рейсы сквозь блокаду. И возможно, вполне возможно, Клей Хардинг поможет ей выбросить из головы Адриана и «Призрак».

* * *

   За последующие несколько дней Лорен привыкла к размеренной жизни Нассау. Клей Хардинг заглядывал чуть ли не каждый день, и однажды он пригласил ее на чай в отель «Королева Виктория», в чудесный новый отель, стоявший на холме и выходивший окнами на залив. Поскольку ей хотелось разузнать о нем и о других капитанах, она согласилась.
   Во второй половине дня Клей заехал за нею в коляске, хотя до «Королевы Виктории» нетрудно было дойти пешком. Отель был великолепен, с верандами и балконами, выходящими в прекрасные сады. В здании чувствовалась кипучая деятельность, оно излучало энергию, и, несмотря на антипатию к торговле провозимыми сквозь блокаду товарами, Лорен не могла подавить заразившего ее волнения.
   Зайдя в отель, Лорен очень удивилась. Дамы в экстравагантных платьях с декольте, более глубокими, чем позволяли приличия, с любопытством разглядывали ее и Клея.
   Мужчины в форме и в штатском также глядели на них. Некоторые из них преградили путь Лорен и Клею, явно в надежде быть представленными, и Клей Хардинг с явной неохотой представлял их Лорен. Она старалась запомнить имена, но их было слишком много, и лиц тоже было слишком много, причем некоторые из этих лиц были хитрыми, другие смотрели оценивающе, третьи откровенно восхищенно, а иные просто с любопытством.
   А когда они, наконец, сели, Лорен подумала, что, вероятно, выглядит ошеломленной, но Клей улыбнулся:
   — Это, должно быть, ошеломляет?
   — Они все ходят сквозь блокаду?
   — Большинство из них. Сейчас в порту семнадцать кораблей, ждущих новолуния. Но кроме них, есть несколько капитанов торговых судов.
   Лорен оглядела своего спутника. Он был одет в форму Военно-морского флота конфедератов, выглядел дерзким и заметно выделялся среди других. У него были светлые волосы, чуть ли не пшеничного цвета, и серые глаза. Красивый мужчина. Но если Адриан Кэбот вызывал в ней бурю эмоций, то о Клее этого нельзя было сказать. Она подумала о том, что он мог бы ей понравиться, если бы она это себе позволила, но ничто в нем не заставляло ее ощущать слабость в коленях или лишаться дара речи.
   — Сколько рейсов вы сделали, капитан?
   Он пожал плечами.
   — Пятнадцать или около того.
   — Расскажите мне о них. Что вы чувствуете, если в вас стреляют? — Она слегка поежилась.
   Он пристально посмотрел на нее.
   — Временами это чертовски страшно.
   Она заставила себя улыбнуться.
   — Я не думала, что мужчины когда-либо признаются, что им бывает страшно.
   — Тогда они просто лгут.
   — В таком случае, это действительно опасно? Мне говорили…
   — Война, — сказал он откровенно, — по определению смертельно опасное занятие. Но я не думаю, что рейсы сквозь блокаду более опасны, чем другие виды военной службы. Вы беспокоитесь о ком-то конкретном?
   Она встретилась с ним взглядом и прочитала в глазах его вопрос. Он явно знал о ее прогулке с Адрианом. Неужели ничто не проходит незамеченным на этом острове?
   — Нет, — солгала она.
   — Хорошо.
   В одно простое слово иногда можно вложить очень много смысла, и неожиданно Лорен ощутила необычное волнение оттого, что поняла: еще один человек находит ее привлекательной. Она подумала о том, что не те ли ненавистные уроки в Вашингтоне тому причиной. Те самые уроки, где ее учили одеваться к лицу, делать прическу, флиртовать. Она знала, что действительно выглядит более привлекательной сейчас, когда волосы обрамляют ее лицо, а не гладко зачесаны назад, как раньше, и когда платье подчеркивает достоинства ее фигуры. Не то, чтобы она прежде не стремилась быть привлекательной. Нельзя сказать, чтобы ей очень не хватало материнских советов или времени, чтобы заботиться о своей внешности. Молодые люди, искавшие ее руки, обычно были ее давними друзьями, они никогда не клялись ей в вечной страсти, а считали, что пришло время жениться и что они хорошо «подходят» друг другу. Ее же никогда особенно не интересовали эти «подходящие» молодые люди.
   Поэтому она действительно не понимала, почему мистер Филлипс считал, что из нее получится шпионка, и ее удивляло, что двое столь привлекательных мужчин находили привлекательной ее. Но еще больше ее смущала собственная реакция на вызывающую красоту Адриана Кэбота, и ей было приятно внимание Клея Хардинга.
   Неожиданно внимание Лорен привлек высокий мужчина в гражданской одежде, который только что вошел в столовую.
   Взгляд его немедленно устремился на ее спутника, и мужчины осторожно кивнули друг другу.
   — Этот капитан тоже ходит сквозь блокаду? — с любопытством спросила она, видя, как напряглось лицо Клея. Клей не сразу ответил.
   — Это офицер северян. Его корабль пришел сюда для ремонта. Я слышал, у него было столкновение с одним из наших каперов.
   — Но он не в форме.
   — Он умен. Здесь многие испытывают неприязнь к северянам.
   Лорен смутилась.
   — Но вы знаете друг друга.
   — Мы вместе учились в военно-морской академии, — просто ответил Хардинг.
   — Вы были друзьями?
   — И очень хорошими.
   — А теперь?
   — Он взорвал бы мой корабль, если бы мог.
   Слова были произнесены легко, но Лорен ощутила в них боль.
   — Это должно быть очень трудно, — медленно сказала она, — разрывать прежние дружеские связи.
   Она начинала понимать его чувства.
   — Да, — просто ответил он. — Но так всегда бывает в гражданскую войну, это одна из неизбежных трагедий.
   Кое-что об этом Лорен уже знала. Многие жители Делавэра были разделены войной, хотя часть штата явно сочувствовала северянам. Но она сама не знала никого, кто решил бы сражаться на стороне южан. До сих пор не знала. Лорен снова взглянула на офицера-северянина.
   — Должно быть, странно есть в одной комнате с врагом.
   Он усмехнулся, в глазах его вновь загорелись огоньки.
   — Вы еще узнаете много странного о Нассау, мисс Брэдли. Это некая аномалия, нейтральный порт, который вовсе не является нейтральным. Здесь люди за день делают состояния и столь же быстро их растрачивают.
   — Именно это делает капитан Кэбот?
   — Мы обязательно должны говорить о нем?
   — Нет, — ответила она, и при этом они оба ощутили облегчение и разочарование. Ей хотелось многое узнать об английском капитане.
   В последующие полчаса они избегали обсуждать войну и капитана Кэбота, и Лорен нашла, что Клей Хардинг очаровательный и веселый спутник, вызывающий ее на улыбку даже тогда, когда они ехали обратно к магазину Джереми.
   — Книга, которую вы мне продали, — сказал он, криво улыбаясь, — оказалась исключительно интересной.
   — И вы прочитали ее от корки до корки?
   — Конечно.
   — И теперь вы умеете вязать? — спросила она.
   — В совершенстве, — ответил он, оставаясь серьезным.
   Лорен не могла не рассмеяться. Образ Клея Хардинга, занимающегося вязанием, оказался невыразимо забавным.
   И прежде чем снова улыбнуться, он изобразил обиженный взгляд.
   — В следующий раз я предварительно посмотрю, что покупаю.
   — Только если вам попадется недобросовестный служащий, — лукаво добавила она.
   — Мне нравятся недобросовестные служащие. По крайней мере, хорошенькие, — поправился он.
   Но они доехали до места прежде, чем она успела ответить. Он помог ей выйти из коляски и улыбнулся.
   — Я увижу вас в субботу вечером. До свидания, мисс Брэдли.
   — Спасибо за приятный вечер, — ответила она, с удивлением понимая, что именно это и имела в виду.
   Позднее, рассказывая Джереми о том, как провела время, о Клее Хардинге, о капитане-северянине и размышляя вслух о грусти в голосе Клея, когда он говорил о прежней дружбе, Лорен заметила задумчивый взгляд Джереми. Закрыв магазин, они прошли в сад, где были совершенно одни.
   — Вы этого не ожидали, не так ли? — мягко заметил он.
   — Мистер Филлипс… он всех их представил такими меркантильными. А капитан Хардинг, по крайней мере, делает то, во что верит.
   — А капитан Кэбот нет?
   Лорен огорченно кивнула.
   — Разве действия капитана Хардинга от этого менее эффективны?
   — Нет.
   — Ничто не бывает только черным или только белым, Лорен. Я допускаю, что у Адриана Кэбота есть свои основания для рейсов сквозь блокаду. Возможно, он даже верит в Конфедерацию. Он определенно мог бы получить больше прибыли, если бы возил больше предметов роскоши, чем он берет сейчас.
   — Вы приняли его сторону?
   Он отрицательно покачал головой.
   — Я только хотел, чтобы вы поняли, что все имеет свою хорошую и плохую сторону. Не понимая этого, вы не можете принять разумное решение, ибо тогда оно будет неверным.
   Он колебался.
   — Почему вы решили приехать сюда?
   Лорен немного помолчала. Но ей нужен был друг, нужен был кто-то, кому она могла бы довериться.
   — Мой брат… погиб пять месяцев назад на патрульном судне северян в районе Чарльстона. Он был врачом.
   Это была не вся правда, и Джереми чувствовал это. Он колебался, не решаясь спросить. Но ему не пришлось спрашивать.
   — Мистер Филлипс сказал, что он умер из-за капитана Кэбота, что капитан Кэбот обманным трюком заставил один корабль северян стрелять в другой.
   — В Вашингтоне все казалось проще, не правда ли? — спросил Джереми, и она кивнула.
   — Если сказать точнее, не легче, но… это казалось более правильным.
   — А теперь?..
   Она медленно кивнула.
   — Я все еще думаю, что это правильно, но я терпеть не могу лгать…
   — Я могу написать Филлипсу, — сказал он, — и попросить его прислать кого-нибудь другого. Следующим судном вы отправитесь домой.
   — Ничто существенное не дается легко, — тихо сказала она. — Я останусь.
   Он только кивнул, и в глазах его она увидела одобрение.
   Но когда они вошли в дом, она задумалась о том, следует ли ей погубить свою душу, следуя велениям своей совести. Она уловила иронию этой ситуации.

ГЛАВА 7

   Бал был великолепен, и Лорен чувствовала себя Золушкой. Никогда прежде она не бывала на таком балу.
   Конечно, она умела танцевать. Брат научил ее, и она посещала небольшие вечеринки. Но она и представить себе не могла ничего столь великолепного, как этот бал.
   Дом губернатора сиял огнями. Вокруг дома горели фонари, внутри — огромные люстры. Никогда в жизни Лорен не видела таких изысканных платьев и такого количества мужчин в военной форме, никогда не слышала такого радостного смеха и таких оживленных разговоров.
   Все казалось больше и ярче, чем в повседневной жизни. В гуле голосов чувствовались кипучая энергия и опасность. Они и привлекали, и отталкивали ее. Отталкивали потому, что она знала, что они вызваны к жизни войной.
   Клей крепче сжал ее руку, когда они прошли сквозь группу людей, приветствовавших прибывавших гостей, и направились в большой зал, который, казалось, сам вращался вместе с танцующими.
   Лорен знала, что сегодня она выглядела на редкость хорошо, и в глубине души ей было приятно ловить на себе восхищенные взгляды.
   Ее платье было простым и не слишком дорогим, но зеленый шелк цвета мха очень шел ей, бросая отблески в ее золотисто-зеленые глаза, казавшиеся от этого мягкими и загадочными. Лорен купила это платье готовым в одном из магазинов, и Мэри пришлось совсем немного его переделать.
   Мэри и Корина несколько часов трудились над волосами Лорен. Сначала они вымыли их в душистой воде, потом расчесывали, пока они не высохли, а потом заплели ставшие послушными локоны во французскую косичку, украсив ее цветами. Мэри слегка нарумянила ей щеки, и когда Лорен, наконец, разрешили посмотреть на себя в зеркало, ей показалось, что на нее смотрит незнакомка. Прелестная незнакомка, под маской которой скрывалась настоящая Лорен Брэдли.
   Волшебная сказка продолжалась и потом, когда прибыл Клей. На нем была эффектная военно-морская форма офицера конфедератов. Со своими голубыми глазами и золотыми волосами он походил на принца, и глаза его просияли от восхищения, когда он увидел Лорен. Этот взгляд испугал ее. Испугало ее и сознание того, что она в состоянии вызвать такой взгляд. Неожиданно ей показалось, что она не знает, кто она такая и зачем здесь. И это ощущение ей не понравилось.
   Но в то же время все это ее волновало. Она испытывала подобное волнение, когда ехала в Вашингтон и когда знакомилась с Лондоном.
   Ни горе, ни одиночество не смогли погасить в ней авантюристическую жилку. Не сможет этого сделать и нынешняя ситуация.
   Ощущение нереальности происходящего не прошло и тогда, когда они прибыли на бал и Лорен поразило огромное количество людей в военной форме: красной, синей, серой и даже зеленой. Их было так много, что ей было трудно различить, сколько видов военной формы было в зале. Ее приглашали танцевать, но Клей опередил их, заявив, что первый танец, вальс, принадлежит ему.
   Сначала Лорен немного нервничала — Корина и Джереми собирались прийти позже, потому что какое-то дело задерживало Джереми, но они хотели, чтобы Лорен с Клеем ехали раньше них. Она чувствовала себя одинокой и неуверенной. Прежде она танцевала только с братом и с молодыми людьми, которых знала всю свою жизнь. Но Клей был замечательным танцором, и ее нервозность сменилась ощущением радости, когда они вошли в круг для танцев.
   В объятиях Клея она не испытывала того удивительного ощущения наэлектризованности, которое охватывало ее в объятиях Адриана Кэбота, и она задумалась о том, чем это вызвано. Инстинктивно она понимала, что было бы легче любить такого человека, как Клей Хардинг, чем такого, как Адриан Кэбот. Несмотря на любезность и непринужденность Адриана, в нем была какая-то отстраненность, он казался очень одиноким и очень скрытным.