Поттс С.. Второе нашествие марксиан - Беллетристика братьев Стругацких

Это усиливает и придает разнообразие уже знакомому мотиву героизма и хорошо выполняемой работы на службе человеческого прогресса. Некоторые рассказы не преподают столь ясных уроков. Один из таких рассказов, "Загадка задней ноги", представляет собой в некотором роде шутку; в нем говорится, как Славин расследует таинственное появление каких-то странных кибернетических механизмов, выяснив, в конце концов, что эти устройства - результат неуместного рвения студентов. Другой, иронический, рассказ такого рода - "О странствующих и путешествующих". В нем единственном из всей повести рассказ идет от первого лица - подробно говорится о случайной встрече рассказчика, раздражительного подводного техника средних лет, Станислава Ивановича, и Леонида Горбовского. Станислав Иванович был занят тем, что метил электронными устройствами представителей новооткрытой земной формы жизни - "септоподов". Эти головоногие моллюски стали известны только когда они начали покидать свою глубоководную среду обитания и проникать в эстуарии, пресноводные озера и даже на сушу, причем причины этого неясны. Горбовский, проводивший отпуск у озера, где работал Станислав Иванович, проводит аналогию между септоподами и людьми. "Века они сидели в глубинах, а теперь поднялись и вышли в чужой, враждебный им мир... И что же их гонит? Темный древний инстинкт, говорите? Или способ переработки информации, поднявшийся до уровня нестерпимого любопытства? А ведь лучше бы ему сидеть дома, в соленой воде, но тянет что-то... тянет его на берег". Пока мужчины разговаривают, дочь Станислава Ивановича пытается настроить радиоприемник, который принимает какие-то странные помехи. Горбовский признается (и это признание всех удивляет), что помехи исходят от него. Он сам, его команда и его корабль, вернувшись из последнего рейса, стали по непонятной причине источниками радиоволн. Похоже, что они были "помечены" неустановленным инопланетным разумом. Станислав Иванович, впрочем, сомневается в возможности контакта. "Вряд ли мы им так уж интересны", замечает он (утверждение в свете его собственной работы выглядит несколько ироническим). Как и "Загадка задней ноги", этот, несерьезный, рассказ, в отличие от остальных, не несет идеологической нагрузки. Эта нагрузка заменена здесь темой, к которой Стругацкие перейдут спустя десятилетие темой противостояния иной цивилизации. Эта тема подробно рассматривается ниже, в главе 4. С общей темой этот раздел связывает рассказ "Благоустроенная планета". Действие этого рассказа, похожего на научную головоломку, происходит на прекрасной гармоничной планете с нетронутой на первый взгляд природой единственным следом разумных обитателей является лишь сборище примитивных хижин. Постепенно, однако, выясняется, что вся экосистема планеты результат действий ее неуловимых разумных обитателей; они превратили планету в "райский уголок", применяя методы селекции. Комов, глава экспедиции, решает (совместно с зоологом Мбогой и остальными членами экспедиции) покинуть эту райскую планету, испытывая почти что чувство благодарности за предлог и возможность не использовать на ней земные шумные и разрушительные - машины. Примечательно, что с этого рассказа термин "благоустроенная планета" начинает применяться и к Земле. Даже хотя земные технологии проигрывают по сравнению с этим раем, подразумевается все же, что человечество в свое время сможет сделать рай и из своей планеты, как это уже удалось обитателям "благоустроенной планеты" №1. То же самое подразумевается и в последнем, коротком, разделе - "Какими вы будете". Каждый из трех его составляющих рассказов на свой манер подчеркивает тот путь, который человечеству еще осталось пройти, чтобы использовать все заложенные в нем возможности. Раздел в целом, несмотря на некоторый оттенок грусти, указывает на возможность, если не на неизбежность, использования этих возможностей. Первый из трех рассказов, "Поражение", ставит в центр повествования Сидорова, который, достигнув уже средних лет, вынужден работать на Земле из-за его безрассудного поведения в юности (о чем рассказано в "Десантниках"). Сейчас он выполняет негероическую работу, руководя двумя "новичками" в ходе испытаний нового механизма, созданного для инопланетных исследований. "Эмбриомеханическое устройство", как его называют, способно построить любое сооружение (в соответствии со своей программой), используя окружающий материал. В процессе испытаний, впрочем, механизм попадает в оружейный склад, оставшийся со времен Второй мировой войны, и взрывается. Ирония судьбы в том, что последний писк науки, предвестник блестящего будущего человечества, погибает в столкновении с неподобающим прошлым. Но, по словам Горбовского, которые вспоминает Сидоров, поражение - "это всегда только случайность, через которую можно перешагнуть". Примечательно, что авторы вносят нотку оптимизма даже в нетипично мрачную историю. Нечто в этом роде происходит и в рассказе "Свидание", еще одном рассказе, описывающем Поля Гнедых и Сашу Костылина, также повзрослевших. Поль, за то время, что прошло с момента, описанного в предыдущих рассказах, нашел себе занятие - он стал охотником, добывающих инопланетных животных, в этом коротком рассказе Поль приходит в Музей космозоологии, где среди экспонатов немало животных, добытых им. Это уже стало для него ритуалом. Он приходит туда, чтобы исполнить епитимью, самим собой на себя наложенную - встретиться с одним из его трофеев, головой существа, встреченного им на планете, атмосфера которой насыщена легкими углеводородами. Когда Поль выстрелил в это существо, оно взорвалось. Только позже Поль осознал, что он убил разумное существо, инопланетного исследователя, чей корабль также совершил посадку на этой планете. Многие годы Костылин старался убедить, что он-то, зоолог и таксидермист, отлично знает - это всего лишь животное. Но в финале рассказа он соглашается с Полем, безмолвно дописывая слово "sapiens" на пояснительной табличке. Он тоже знал правду. Этот фрагмент в своей простоте и тонкости представляет собой сентиментальный, сильно воздействующий своей "нестандартностью" рассказ. Заключительный рассказ - "Какими вы будете" сводит Горбовского и бывших космонавтов XXI века - Кондратьева и Славина. Трое рыбачат и разбивают лагерь на берегу земного моря, попутно (в уже знакомой манере, характерной для персонажей повести "Полдень, XXII век (Возвращение)") рассуждая о будущем. Дискуссия начинается с упоминания о первом контакте с внеземной цивилизацией, в каковом контакте вскоре будет участвовать Земля в лице Горбовского (под покровительством Комиссии по Контактам, возглавляемой Комовым). Затем Горбовский рассказывает о странном посещении, свидетелями которого были он и его товарищ Валькенштейн в ходе одного космического рейса. Их корабль был поврежден, и они готовились к смерти, когда неожиданно появился некий человек, сначала исцеливший их смертельно раненного товарища, а потом починивший корабль. После иных сверхчеловеческих деяний, он сказал, что он - человек из будущего, пришедший к ним, чтобы показать, "какими вы будете" и поощрить их "не сходить с курса". Хотя из разговора выясняется, что вся история - мистификация, идею, заложенную в ней, собеседники воспринимают вполне серьезно. Они верят, что являются предками сверхлюдей, практически всемогущих существ. Последние слова Славина, обращенные к Горбовскому, и вообще последняя философская сентенция книги, связывают прогресс человечества с учением Ленина: "Мое воображение всегда поражала ленинская идея о развитии человечества по спирали. От первобытного коммунизма нищих через голод, кровь, войны, через сумасшедшие несправедливости - к коммунизму неисчислимых духовных и материальных богатств. Я сильно подозреваю, что для вас это только теория, а я ведь застал то время, когда виток спирали еще не закончился... Вы понимаете, с коммунизма человек начал и к коммунизму он вернулся, и этим возвращением начинается новая ветвь спирали, ветвь совершенно уже фантастическая...". Хотя эти нечастые дифирамбы Ленину могут покоробить скептика, в целом будущее, изображенное в повести "Полдень, XXII век (Возвращение)" выглядит убедительным и привлекательным. Пафос, боль, конфликт, ирония и бурлеск (делающие произведение интересным) не были в ней принесены в жертву диалектике. Как и в случае описания смерти Юрковского в повести "Стажеры", авторы полагают себя компетентными в марксистски окрашенном жанре "оптимистической трагедии" - рассказы типа "Поражения" и "Свидания" огорчают читателя, но не лишают его надежды. Писатели показывают широкий диапазон навыков - от прямолинейного юмора и рассказов, основополагающим в которых является действие, до сложных философских и психологических набросков (хотя их значение пока невелико). В этом последнем направлении они и стали работать. Хотя повесть "Полдень, XXII век (Возвращение)" написана практически в то же время, что и "Стажеры", она - заметный шаг вперед (в художественном отношении): более разнообразная, менее нравоучительная, и во многом более действенная и заставляющая думать. Она все еще носит следы ориентации на "читателей среднего и старшего школьного возраста", но не в той мере, что ранние работы братьев. Она поднимает любимые темы этого периода - как, например, природа героизма, неизбежность прогресса, внутренняя потребность в работе, важность воспитания детей, ценность личности, - и затрагивает некоторые темы, которые будут доминировать в следующем периоде творчества Стругацких. К таким темам относится непонятность и непознаваемость инопланетного разума. Этот этап писательской деятельности Стругацких достигает вершины в повести "Далекая Радуга". Впервые опубликованная в 1963 году, эта короткая повесть знаменует собой конец мира Горбовского. Зрелая работа, в которой нет очевидного марксистско-ленинского нравоучения (характерного для более ранних работ), даже если учесть, что она рассматривает уже знакомые нам темы - конфликта между личным и общественным благом, природы героизма, социальных и моральных последствий научных исследований. Радуга - это ранее необитаемая планета, вращающаяся вокруг далекой звезды, мир, отданный под исследования из области "нуль-физики". Эта отрасль науки не укладывается в рамки обычных законов сохранения энергии и вещества, и Радуга оказалась вполне подходящим полигоном: небольшая масса, подвергшаяся "нуль-транспортировке" вызывает фонтаны расплавленной материи на полюсах планеты, сочетающиеся с феноменом под названием "Волна" фронтом энергии, обладающим большой силой, но, грубо говоря, узкой областью распространения. Но что-то пошло неправильно, и физики, проводя очередное исследование, выпускают на волю новый вид Волны - не только обладающий большей разрушительной силой, но и явно не собирающийся останавливаться в приполярных областях. На фоне вызванной этим катастрофы герои повести демонстрируют эмоциональную сложность, равную или превосходящую лучшие моменты беллетристики, рассматривающей такие ситуации. Повествование в основном фокусируется на двух персонажах - уже знакомом нам Леониде Горбовском и молодом технике Роберте Склярове. Роберт, без сомнения, самая сложная фигура в повести. Его точка зрения доминирует в первой главе, откуда мы узнаем о его любви к девушке Тане и серьезных сомнениях в себе. Он работает с физиками, на планете-полигоне, но едва ли способен разбираться в физике больше, нежели требуется для выполнения его работы. Он представляет собой, фактически, одного из "маленьких людей от науки" - в чем-то ограниченного, прагматичного человека, как говорит таинственный Камилл, "более чем человек". Нелюбимый гений, обладающий странным даром предвидения, Камилл предвидел несчастье, обрушившееся на Радугу, и они с Робертом оказываются первыми на планете людьми, противостоящими Волне. Ее воздействие чувствуется еще до того, как на горизонте появляется сверкающая полоса ярче солнца. В ходе эвакуации с исследовательского аванпоста (единственными работниками которого на тот момент и были Роберт и Камилл) Камилл погибает, раздавленный каким-то тяжелым оборудованием. Когда Роберт возвращается в основную лабораторию, на экране видеотелефона появляется Камилл, сообщающий о продвижении Волны и самим фактом своего появления вызывает сильнейшие сомнения в правдивости и человечности Роберта. Воскрешение Камилла остается необъясненным до самого конца повести - Стругацким очень нравится разбрасывать такие жгучие тайны по тексту, что будет проявляться на всем протяжении их творчества. Волна приближается, и научные установки планетного социума начинают вступать в конфликт с гуманистическими. С одной стороны, администратор просит ведущего нуль-физика Ламондуа попытаться остановить Волну до того, как погибнет все, обеспечивающее автономность планеты - посевы, энергостанции и т.д. Ламондуа отвечает, что "Радуга - это планета физиков. Это наша лаборатория" и намеревается продолжать исследования Волны до последней возможности. Не ранее середины повести выяснятся, что этот спор был беспредметен - Волну ничто не может остановить. Глава, в которой это выясняется, начинается довольно драматически - с выразительной фразы: "Роберт видел, как все это произошло". За этим следует холодящее душу описание приближающейся Волны, взрывов гигантских энергопоглощающих машин, пытавшихся замедлить ее продвижение, и все это на фоне моментов эвакуации. Разительный контраст между прозаичными и даже тривиальными эпизодами последней и ошеломляющим масштабом несчастья описывается авторами в их лучшей стилистической манере. Ярким примером этого может служить нижеследующий отрывок: "Вестибюль был усеян оберточной бумагой и обломками какого-то прибора. Дверь из небьющегося стекла была расколота вдоль. Роберт боком протиснулся на крыльцо и остановился. Он увидел, как один за другим уходят в небо битком набитые птерокары... Он увидел, как Гасан и Карл, разевая от натуги рты, пытаются закинуть свой саркофаг в дверцу вертолета, а кто-то изнутри старается им помочь, и каждый раз саркофаг бьет его по пальцам. Он увидел Патрика, совершенно спокойного, сонного Патрика, прислонившегося спиной к заднему фонарю вертолета с видом сосредоточенным и задумчивым. А повернув голову, он увидел чуть ли не над собой угольно-черную стену Волны, бархатным занавесом закрывающую небо". Роберт и его друг Патрик демонстрируют героизм явно импонирующего Стругацким вида - они рискуют своими жизнями для обеспечения успеха эвакуации. Но - типично для двойственности, с которой изображен Роберт, в следующей главе он приносит в жертву Волне полный детей аэробус, чтобы спасти свою возлюбленную, Таню. В это время в Столице, расположенной на экваторе, наконец поняли, что беда неотвратима: Волна, идущая от северного полюса, и аналогичная, движущаяся с юга, в ближайшие часы встретятся на экваторе, уничтожив все живое на планете. Все обитатели планеты, кого смогли найти, собрались в Столице, где инженеры тщетно роют подземное убежище, пока население обсуждает возможности выхода из сложившейся ситуации. Вихрь слухов делает фактически невозможным различение фактов и вымысла. В этих условиях проходит собрание, на котором ученый Ламондуа твердо провозглашает примат научных ценностей перед общечеловеческими. "Разговоры на моральные темы всегда очень трудны и неприятны", - произносит он с неосознанной иронией в свой адрес. Далее он утверждает, что потребность в знании превосходит все прочие соображения. Но, еще не закончив речь, он ломается и признается, что он боится и за свою жизнь, и за жизнь своих детей. Обсуждается вопрос, кто (или что) будет спасено с планеты на межзвездном корабле Горбовского, находящемся в космопорту Столицы. Горбовский, который на протяжении предыдущей части повести лениво бродил, делясь своими оптимистическими взглядами на жизнь с местными, берет слово после Ламондуа и вежливо информирует собравшихся, что решать уже нечего: он как капитан корабля уже отдал приказ. Спасены будут дети, и только дети. Что касается абстрактных философских размышлений, то Горбовский добавляет: "В общем-то товарищ Ламондуа высказал интересные мысли. Я бы с удовольствием с ним поспорил, но мне надо идти". Почему дети? "Самое ценное, что у нас есть, это будущее", - отвечает Горбовский. Капитан затрагивает уже знакомую тему, рассматривавшуюся и раньше, в повестях "Стажеры" и "Полдень, XXII век (Возвращение)": "наше будущее - это дети". Следующая, предпоследняя, глава коротка, но выразительна до боли. Авторы не срываются в пафос и мелодраму, присущие такой ситуации. Они ограничивают себя простым описанием детей, грузящихся в корабль, родителей, наблюдающих за этим, ученых и художников, один за другим подходящих к Горбовскому с просьбой позаботиться об их произведениях или результатах исследований. В конце концов Горбовский разрешает сложить эти творения в кучу рядом с люком; никто не верит всерьез, что для этих материальных ценностей найдется место. Ему приходится также завернуть от корабля неистовую и эгоистичную мамашу (которой, впрочем, в конце концов удается проникнуть туда) и уговорить погрузиться группу подростков, желающих героически погибнуть. Описан и напряженный, тихо-драматический случай, когда Роберт Скляров появляется с Таней и настаивает, чтобы и ее взяли на борт. Рассерженная на Роберта, девушка отказывается, прежде чем Горбовский успевает отреагировать. Когда посадка закончена, сначала Валькенштейн, замкнутый штурман, а затем и Диксон, бортинженер, включивший на корабле автопилот, буднично настаивают на том, чтобы остаться на Радуге, уступив место детям. Горбовский не спорит, засовывает удивленного директора школы на борт и закрывает за ним люк, решив, видимо, уже некоторое время назад, тоже остаться на планете. Финальная глава спокойна - могильно спокойна. Друзья-космолетчики прощаются и расходятся, желая провести последние часы жизни так, как им хочется - по-разному. Диксон уезжает по коридору между двумя Волнами; Марк Валькенштейн направляется в степь, сопровождаемый своей подругой; Горбовский возвращается в город, в свободную компанию остальных. Вдоль главной улицы Столицы художники устроили импровизированную выставку своих работ, и на веранде кафе молодой человек представляет музыку собственного сочинения. У некоторых еще остается надежда - группа инженеров продолжает рыть тоннели под городом, давая повод Горбовскому заметить - как забавно, что "на чудо теперь надеются самые скептические и логические люди планеты...". Горбовский находит себе удобный уголок на пляже, где он может отдыхать в ожидании конца. Роберт устраивается рядом, проклиная себя за все грехи того дня. Горбовский утешает его, говоря успокаивающие и извиняющие слова, затем поощряет его провести последние минуты, вновь налаживая отношения с Таней. Горбовский разговаривает с Камиллом, признающимся наконец, что он последний выживший из группы ученых, срастивших себя - в порядке эксперимента - с машинами; Камилл не может умереть, и он осознает близкую перспективу остаться в полном одиночестве на мертвой планете. Камилл, как и неудачливые экспериментаторы, вызвавшие Волну, является примером ошибки - подчинения человеческого чисто научному. Эту же мысль проводит и последний эпизод. Маленькая группка испытателей, нуль-перелетчиков, несущих слепого товарища, жертву одного из испытаний, входят в океан и уплывают между высокими черными стенами Волны. Слепой играет на банджо и поет песню о надежде перед лицом бедствия: "Когда, как темная вода, Лихая, лютая беда Была тебе по грудь, Ты, не склоняя головы, Смотрела в прорезь синевы И продолжала путь..." Герои повести демонстрируют тот вид героизма, с которым Стругацкие полностью согласны - героизм, порожденный не эгоизмом или беспечностью, но единственно необходимостью сбережения будущего (в данном случае - детей). "Далекая Радуга" показывает, лучше, чем что бы то ни было до этого, умение Стругацких изображать яркие индивидуальности на фоне, выражающем более широкую идею. Идея всей повести - предупреждение о неизбежной опасности, проистекающей из научных исследований, проводящихся без оглядки на моральные соображения; такое предупреждение особенно уместно в наше время, над которым нависла тень атомной бомбы. В повести практически нет идеологической полемики, присутствовавшей в ранних произведениях. Хотя каким-то образом трагичная повесть сохраняет надежду и гуманизм предыдущих работ; в самом деле, это характерный образец вышеупомянутого марксистского жанра - "оптимистической трагедии", позволяющего некоторое эстетическое отклонение в рамках утопического социализма. По мере дальнейшей эволюции творчества Стругацких, пришедшейся на шестидесятые годы, и его усложнения этот оптимизм будет появляться не столь готовно.
   Глава 3.
   Об истории и человеческой природе.
   Действие всех произведений, рассматриваемых здесь, происходит на фоне идеального коммунизма в не столь отдаленном будущем. Драматический конфликт в том мире вызывается идеологическими противоречиями (только в ближайшем будущем), личностными препятствиями (которые, вероятно, служат метафорами временных препятствий на пути достижения марксистских целей), а также последствиями безграничного научного поиска. С исторической точки зрения, советский писатель-фантаст, желавший резче показать различие между коммунистической и какой-нибудь другой идеологией, был почти что вынужден - оптимистическими предположениями партийной линии - перенести действие на другие планеты, где диалектика развития еще не столь близко подошла к своему завершению; нельзя было описывать будущую Землю, не ставшую единым социалистическим государством. В соответствии с официально признанной в СССР версией марксистского учения (о которой некоторые западные ученые-марксисты говорят, что она искажает исходные идеи Маркса), все культуры проходят в своем развитии через несколько четко выделяемых политических и экономических стадий. Первая, примитивная форма - дописьменная племенная форма коммунизма, при которой имеющаяся собственность находится в общем пользовании членов сообщества. На следующей стадии, "античной" на Западе и "азиатской" - на Востоке, на вершину общества поднимается абсолютный властитель - император или деспот, а в основании общественной пирамиды находится рабский труд. Эта стадия эволюционирует к децентрализованному феодализму, где доминируют игрушечные феодальные поместья, натуральное хозяйство с агрономическим уклоном и труд крепостных. Феодализм неизбежно замещается капитализмом, либо мирно (например, как в Великобритании в 1688 году), либо насильственным путем (как во Франции в 1789 году). После наступления капиталистической стадии революция продолжается, по мере того как капиталисты концентрируют свою власть все у меньшего числа людей, до тех пор, пока они в конце концов не окажутся в меньшинстве по отношению к отчужденному и лишенному гражданских прав рабочему классу. Последний тогда восстает, вырывает власть у капиталистов, и общество начинает двигаться к утопии. Если же, по каким-то причинам, окончательная победа трудящихся задерживается, капитализм дегенерирует до фашизма, с его диктатурой буржуазии, концентрацией власти у узкой прослойки элиты и поддерживанием власти путем внутреннего террора и военной силы. Фашизм считается исторической аномалией, случайностью, расстройством, вызванным отклонением от нормального, неизбежного хода истории. Как и в прочих утопических литературах, в русской фантастике есть старая традиция использования иностранных и чуждых декораций для философских замыслов. Например, в 1920е годы, когда обрисовалось первое вторжение марксизма в жанр, многие миры послужили для изображения ужасов капитализма. Таким образом, Аркадий и Борис Стругацкие следовали устоявшейся традиции, когда они покинули марксистскую Землю для исследования обществ на менее удачливых планетах. "Попытка к бегству" (опубликованная на английском языке как "Escape Attempt", Macmillan, 1982), появилась в 1962 году, когда Стругацкие все еще работали над утопическим циклом, рассмотренным в предыдущей главе. В этой повести путешественники (жители коммунистической Земли будущего) посещают планету, населенную людьми, находящимися на феодальной стадии развития общества. К звездным путешественникам, испытывающим отвращение к жестокостям и злоупотреблениям инопланетной власти, присоединяется некто, объявивший себя специалистом по истории XX века. Он периодически сравнивает представший перед их взорами феодализм с капитализмом XX века эпохи, которой он занимается. Плюс к тому, планета, на которой разворачивается действие, была некогда посещена Странниками, древней межзвездной расой, оставившей несколько загадочных артефактов и упоминаемой во многих произведениях Стругацких. Неожиданно один из землян будущего, неспособный действовать в условиях феодализма, срывается (нервный срыв), после чего обнаруживается, что "историк" - на самом деле советский солдат времен Второй мировой войны, просто пожелавший попасть в утопическое будущее Земли - и попавший. После всего того, чему он стал свидетелем, он решает вернуться на войну - рисковать своей жизнью для того, чтобы коммунистическое будущее смогло осуществиться. Когда это произведение было переиздано в 1965 году, под одной обложкой с ним оказался роман, рассматривающий другую эпоху и более близкий к настоящему - "Хищные вещи века" (буквальный перевод заглавия на английский - "Predatory Things of Our Times", но опубликованный по-английски как "The Final Circle of Paradise").