Потупа Александр. Фантакрим - XXI

   Тихий зуммер индиканала прервал разговор. На наручном экране Комиссара появилось лицо Президента Большого Совета.
   - Я же просил держать меня в курсе,- сказал Президент. - Где вы?
   - Летим в Эвроцентр,- ответил Комиссар. - Тут один из людей Ясенева хочет показать мне материалы, которых якобы боялся Нодье...
   - Не знаю, чего там боялся старина Жан, - резко перебил его Президент, - но теперь все боятся его, это уж точно. Многие убеждены, что это его работа - его людей или сверхлюдей... В общем, по текущей координации общественного мнения, около 80 % просигналивших - против него... Со времен дела Кроля у нас не было столь напряженного положения.
   "Понятно, - подумал Комиссар.- Издержки нынешней сверхдемократии каждый из миллиона случайно выбранных дилетантов передает в Центр общественного мнения едва ли не первое, что приходит в голову... Счастье еще, что это скопище самодеятельных детективов не выносит приговоры..."
   - Все так,- сказал Комиссар,- но вспомните, с каких пор мы не сталкивались с похищениями. И еще - я очень хорошо знаю, чем завершилось дело Кроля...
   - Вы намекаете, что против Нодье развернута провокация, - раздраженно спросил Президент. - У вас факты или одни догадки?
   - Догадки против догадок, - спокойно ответил Комиссар. - Представьте, что Ясенев или кто-то из его окружения решили свести счеты с Нодье. Они прячут Тима в уютное место, становятся в позу обиженных, и Совет...
   И тут произошло нечто в высшей степени неожиданное - Грегори бросился на Комиссара, схватил за куртку и рванул на себя. Комиссар качнулся, но в тот же миг его правая рука, странно изогнувшись, слегка хлопнула Стива пониже уха. Грегори вздрогнул и сполз с сидения.
   - Простите, - сказал Комиссар, - тут мой попутчик пытался подсказать мне пару фактов в пользу моей последней версии...
   - Как бы ни вели себя ваши попутчики, - усмехнулся Президент, мальчишку надо немедленно найти. Любой ценой!
   "Знаю я эту любую цену, - подумал Комиссар, - она любая, пока дело не сделано, а потом всегда оказывается чрезмерной, почти всегда чрезмерной..."
   Тим выпал из темноты мгновенно, выпал в яркое пространство огромной комнаты. Его вязкое и звуконепроницаемое логово оказалось самой обыкновенной нишей, и когда подвижная перегородка отъехала, Тима затопил поток света. Он протер глаза, и все - разговор с отцом, озеро, похищение как-то сразу уложилось в свой естественный ряд, образовав четкий и надежный каркас недавнего прошлого. В дальнем углу комнаты Тим заметил высокого приветливо улыбающегося человека.
   - Как ты себя чувствуешь, парень? - спросил человек, раскачиваясь с носков на пятки. - Давай знакомиться. Я твой спаситель.
   - Это вы меня утащили?
   - Утащил? - неподдельно удивился человек, делая несколько шагов в сторону Тима.- Не утащил, а спас, и ты всю жизнь будешь благодарить меня за мои добровольные хлопоты. И не ты один...
   - Немедленно отпустите меня,- повысил голос Тим, скатываясь с вязкой обивки на долгожданный твердый пол и с огромным удовольствием становясь на ноги.- Вы похититель, таких преступников было много в прошлом веке. Они крали детей и требовали миллион выкупа у их родителей...
   - У твоих родителей нет миллиона, - перебил его человек.- Да и кому теперь нужен этот миллион? Теперь иные ценности, малыш...
   Тим кусал губы и готов был броситься в драку. "Надо сдержаться,- думал он, - непременно сдержаться, иначе я никогда не выйду отсюда, меня запросто удавят в этой вязкой камере..."
   - По-моему, ты все уже понял, дружок, - продолжал человек, даже не пытаясь отвести глаза от раскаленного взгляда Тима. - И не пытайся испепелить меня - я не боюсь ни тебя, ни всей ПСБ...
   - Сейчас преступления раскрывают мгновенно, - не слишком уверенно сказал Тим.
   - Но мы добиваемся своего еще мгновенней! В этом все дело. И вот тебе первый дружеский урок - никогда не пользуйся чужими бирочками, особенно в серьезных делах. Обдумывай все по-своему. А то сразу - преступник, преступление... Настоящие преступления делаются там, за стенами, под прикрытием законов и великой демагогии. Так-то, Тим...
   - Пожалуй, хватит,- сказал Комиссар, устало потирая виски.
   Грегори отключил настенный экран. Он все еще был бледен и бросал на гостя отнюдь не ласковые взгляды.
   - Послушайте, Стив, - вздохнул Комиссар,- на моей физиономии семь полезных отверстий, и лично мне вполне этого хватает. И не пытайтесь продырявить меня дополнительно своими кровожадными взорами.
   - Но вы же выдвинули мерзкую гипотезу...
   - Мерзкую? Может быть... Но в ваших материалах нет ничего, указывающего на Нодье. Кстати, что плохого вы усматриваете в развитии мозговой надкорки? Или в третьей сигнальной системе?
   - Для суперсапов оно, конечно, неплохо, - через силу ухмыльнулся Грегори. - Вопрос в том, каково это для нас. Вы понимаете, что такое гиперментальные функции?
   - Что-то вроде сверхмышления, да?
   - Вот именно! Возникает качество, которое уже нельзя свести к разуму, которое, грубо говоря, относится к обычному человеческому мышлению так, как самое оно относится к адаптационным комплексам высших животных. Иными словами, если над зародышевой клеткой вашего внука поколдует Жан Нодье, вы отстанете от наследника на целую ступеньку эволюционной лестницы...
   - Конечно, я многого здесь не понимаю, - после некоторого раздумья произнес Комиссар, - и мне вовсе не хотелось бы сыграть роль дедушки-обезьяны... Но стоило бы спросить еще и внука. Вдруг его жизнь окажется много счастливей, стань он этим самым суперсапом. Может, он увидит такое, чего нам с вами ни за что не понять и даже не увидеть. Откровенно говоря, я и сам бы непрочь полюбоваться на мир сквозь третье полушарие, хотя бы денек... Дурацкое название, правда?
   - Надкорку называют третьим полушарием лишь в шутку, - начал Грегори, потихоньку входя в азарт. - Но штука это вовсе не шуточная! У Нодье впервые сотворяется существо много сложнее своего творца, и, дав жизнь новому виду людей, мы вообще ни на что не можем рассчитывать всерьез. Суперсапам будет просто наплевать на наши цели и надежды, рано или поздно они начнут действовать так, что мы их не поймем, и тогда уже поздно бить тревогу. Суперсапы - самое остроумное оружие по уничтожению хомо сапиенс и его цивилизации. Они отберут - добровольно или насильно - наше лидерство, и на Земле произойдет адский взрыв...
   - Похоже, все это голые эмоции, - усмехнулся Комиссар. - Просто вы сами слишком остро переживаете свою оторванность от суперсапов...
   - Неужели вы всерьез сводите проблему к моей видовой зависти?
   - Я ни к чему не свожу проблему. Это она, эта самая проблема, сводит вас с ума. А скажите - разве ваши эвросапы менее опасны?
   - Эвросапы? - удивился Грегори.
   - Их можно назвать так или по-иному, но симбиоз человека с эвроматом в вашей программе практически неизбежен. Я правильно понимаю?
   - Отчасти! - горячо заговорил Грегори.- Понимаете верно, но лишь отчасти. Эвромат заметно усилит логические функции человека, но оставит его человеком... В эмоциональном плане!
   - Вы полагаете, что эмоциональный мир суперсапов обнищает из-за того, что они отрицательно реагируют на физическое насилие? Неужели без стрельбы и мордобоя нам станет хуже?
   - Не знаю, - ответил Грегори. - Наверное, человек станет лучше, но что-то уйдет. Люди будут сдержанней, и мой внук не бросится на комиссара ПСБ, защищая честь своего учителя...
   - И не получит по шее, - поддразнил его Комиссар, - и не станет с ковбойской непосредственностью толкать следствие по ложному пути...
   Вот и я побывала там, высокопарно выражаясь, за гранью разума, думала Анна, и там нет ничего страшного, просто иной мир, параллельный нашему, почти параллельный, почти без точек пересечения... А здесь, в общепринятой реальности, мне страшней, намного страшней. Именно страх гонит нас иногда в параллельные вселенные, те, чьи законы еще позволяют нам существовать. И не так уж важно, что эти иные законы меняют местами фантомы и реалии, главное - они помогают нам выжить...
   Пройдет сколько-то лет, и на планете в самом деле все перепутается. Если маленький бихевиор-эвромат - кажется, так называет его Игорь,- если эта милая игрушка обретет полноценную сенсорную систему и возможность дистанционного воздействия на окружающую среду - тогда что? Мы создадим параллельную цивилизацию, а потом сотни лет будем исследовать возможности контакта с ней, словно с инопланетянами...
   Да о чем же я думаю? Я как бы специально сговорилась сама с собой и боюсь вспоминать о Тиме - это граница, рубеж, на котором не удается слишком долго балансировать, который легко дает шанс оказаться по ту сторону... А мне туда нельзя, мне просто некогда шляться по всем этим обезболивающим параллельным мирам. Мне надо быть здесь, в том единственном мире, где исчез мой мальчик, где сейчас его наверняка мучают. А встать и броситься на поиск невозможно, все силы покинули меня, и только какая-то страшная внутренняя сила по имени слабость прижимает меня к этим подушкам, заставляет пассивно и бесцельно ждать событий, а значит, снова и снова уходить в инобытие...
   Лет двести назад я покаялась бы, я бы возопила: не карай меня, Господи! Не карай меня, глупую, за дерзость мою, ибо согрешила я пред тобой и пред тварями твоими, воспарила в гордыне непомерной к тайному замыслу, коим тщилась облагодетельствовать свой род и себе добыть толику прославления. Я мыслила подарить людям бессмертие, мыслила оживить свои фантомы, сделать их не мертвыми слепками покойников, но подлинными людьми, способными воспринимать мир и по-своему реагировать на него, желала превратить древнюю урну с прахом в живую и мыслящую голограмму, ибо не могла перенести утрату отца своего, ибо воспарила мечтой, чтобы образ близкого никогда не исчезал, а жил в моем доме, жил, впитывая все новое, и мог прийти ко мне в любой момент и дать совет, и поддержать, и помочь выплакаться, как в детстве, когда большая и теплая отцовская рука так волшебно превращала слезы в улыбку, так щедро дарила успокоение и радость...
   Я покаялась бы, но некому каяться, и отца уже нет - ни реального, ни фантомного, а есть собственный скрежет зубовный и стремление встать; и против него, простого стремления - могучая внутренняя сила, именуемая слабостью...
   - У меня есть немного времени, Тим,- сказал человек.- Посидим, поболтаем... Я расскажу тебе интересные вещи.
   - Но потом вы отпустите меня? - спросил Тим без особой надежды.
   - Это будет зависеть от нашего взаимопонимания, дружок. Ты ведь очень понятливый парень, и ты уже догадался, что зря в гости не затаскивают, тем более - насильно. Ты действительно очень мне нужен. А меня зовут Зэтом. Я просто Зэт, и точка. Потом ты поймешь, что это самое подходящее имя для человека, потерявшего все...
   "Он не так уж смахивает на человека, потерявшего все,- подумал Тим.- Я не удивлюсь, если эта комната окажется в подвале его личного старинного замка. Прямо пародия в стиле ретро-примитив, хотя и не слишком смешная..."
   - Когда-то у меня было вполне добропорядочное и даже более или менее известное имя,- продолжал Зэт.- Когда-то, Тим, я работал вместе с твоим отцом, можно сказать - это мы с ним начинали программу эвровооружения нашей цивилизации. Скажу сразу: Игорь Ясенев был подлинным лидером в нашем тандеме. Не хочу, чтобы у тебя мелькнула хоть тень подозрения - дескать, он украл у меня пару отличных идей, а я вот решил отомстить его сыну. Игорь сам сверхщедро раздаривал идеи, и я за многое ему благодарен...
   "У тебя очень уж самобытные представления о благодарности, - подумал Тим, - ты умеешь воздавать сторицей..."
   - Мы славно работали с твоим отцом, и мне приходилось довольно часто включаться в экспериментальные эвросистемы, чаще других... Ты вообще-то знаешь, что такое эвромат?
   Тим неопределенно пожал плечами и решил промолчать.
   - О, малыш! Эвромат - это чудо. Хотя чудо весьма простое, как и все чудеса на свете. Это сверхъемкий сверхскоростной компьютер, которому доступны целостные оценки ситуации. В него введены определенные исходные принципы отбора, а он способен иерархически организовывать информацию, хранящуюся в его памяти, и потому обладает высокой обучаемостью и данными для работы по многим тысячам параллельных каналов - то есть всеми преимуществами, характерными для интеллектронов. Но, кроме того, эвромату разрешено выстраивать собственную систему ценностного отбора. Иными словами, ему открыт путь к творчеству. Эвромат впитывает и перерабатывает огромный культурный фонд, практически недоступный по объему и тем более по уровню усвоения одному человеку и даже небольшому коллективу специалистов. Поэтому он способен с невероятной скоростью пройти по полю аналогий и смоделировать любой круг явлений - из-за этого его сначала и называли интеллектронным аналогизатором. Он умеет отыскивать удивительно далекие аналогии, обосновывать их и развивать, то есть доводить простенькую исходную модель до уровня весьма развитой теории, причем на каждом шаге обобщений он заботится о стыковке с другими областями исследований. А это порождает множество новых задач, иногда их число нарастает лавинообразно... Я понятно говорю?
   Тим слегка кивнул и подумал, что отец умел подбирать увлеченных единомышленников.
   - Мы очень быстро сообразили, что эвросистемы ведут к полнейшей перестройке интеллектуальной деятельности. У нас на глазах появлялись не просто хитроумные роботы, а существа, умеющие формировать и проводить в жизнь собственные программы. И вот тогда, почти десять лет назад, мы впервые столкнулись с результатами известного тебе Нодье и осознали границы собственных возможностей. Ведь, по исходному проекту, эвроматы были все-таки ограничены нашей, человеческой системой ценностей - что же еще могли мы вогнать в программу их конструирования, чем еще ограничить коридор их изменчивости? Но Жан Нодье вывел проблему в иное измерение. Он заговорил о новом человеке, о человеке сверхразумном, у которого происходит сдвиг генетического материала примерно на один процент, но этот человек отрывается от обычного сапиенса почти так же, как сапиенс оторвался от шимпанзе или гориллы. Развивается, скажем, надкорковая область мозга гиперкортекс, развивается третья сигнальная система - обмен фантакодом, что-то вроде прямого внушения, понимаешь?
   Тим снова кивнул, хотя очень слабо представлял себе знаменитую фантасуггестивную связь - о ней много говорили, но пока вряд ли большинство говорящих проникло в ее суть.
   - Думаю, ты не так уж мало слышал о суперсапах, но я хочу подчеркнуть главное,- с той же увлеченностью продолжал Зэт. - У этих сверхумников должны развиваться особые, недоступные нашему пониманию цели. И вот представь себе, что суперсапы вышли бы на наши эвросистемы. Они задали бы новый уровень целей и ценностей, и эвроматы утратили бы человеческий масштаб, лишились бы соизмеримости с нашим бытием. Короче говоря, идеи Нодье в какой-то степени предопределили будущую роль сапиенса, человека вообще - непрерывно уходить за собственный горизонт, за красную черту обозримого будущего, непрерывно усложнять себя, чтобы удержать лидерство в конкуренции с эвроматами...
   - Но если так, - перебил Тим, - то между программами Нодье и моего отца не было бы противоречий.
   - Ты слабо представляешь себе суть их противостояния, - спокойно сказал Зэт. - Впрочем, эту суть мало кто улавливает...
   Жан Нодье сидел в своем парижском кабинете, прикрыв лицо ладонями и полностью отключившись от внешнего мира. Его слегка подташнивало, и мысли одна хуже другой раскалывали голову.
   "Мне следовало давно выскочить из этой игры, в сущности уже непосильной, - думал он. - Будущее прекрасно достроят и без меня. Вот забавный поворот нашего бытия - новый день и даже новый век запросто наступает без любого из нас. Но в каждом сидит родительский комплекс врожденное стремление программировать наступающее время, метить его своим идейным кодом, и мы ломаем копья и проламываем друг другу черепа ради того, чтобы завтрашний день выглядел хоть чуточку по-нашему..."
   В кабинет незаметно проскользнула Мари, секретарь Нодье, проскользнула и попыталась привлечь внимание слабым покашливанием.
   - Трудно оставить меня в покое? - желчно спросил Нодье, не меняя позы.
   - Только что для вас передали кассету, - смущенно сообщила Мари. Просили немедленно доставить ее в ваш кабинет. Было сказано, что она исключительно важна в связи с ближайшим заседанием Большого Совета...
   - Ерунда какая-то! - раздраженно произнес Нодье, отрывая руки от лица и мгновенно просверливая Мари своим легендарным взглядом. - Кто передал? Кто просил? Кем было сказано?
   - Кассету доставил курьер из спецбюро, он же передал словесное сообщение, - обиженно ответила Мари.- Разумеется, он сразу же ушел, не назвав своего заказчика. Значит, кассета анонимна, и ответ не нужен...
   - Если бы, - вздохнул Нодье, - если бы ответ был не нужен...
   Мари тут же удалилась, и он сунул кассету в щель воспроизводителя. Однако большой настенный экран остался пустым, лишь голос, резкий и требовательный, заполнил кабинет:
   - Я - Зэт. У меня давно уже нет ни своего имени, ни своего лица, но важно не это. Важно то, что я против ваших суперсапов, и я, хомо сапиенс без лица и имени, не допущу их царствия на Земле. Уходите с ними на транс-плутоновую станцию, к дальним звездам, хоть к чертям на рога, но уберите их с нашей маленькой тесной планеты. У вас нет выхода, Нодье. Через несколько часов вам предъявят официальное обвинение в похищении мальчишки, и, поверьте, найдутся неопровержимые улики вашего участия в этом деле. Например, на территории одного из ваших филиалов обнаружится труп Тима Ясенева... Я даю вам единственный шанс - вы направите ко мне суперсапа Лямбда со всеми результатами разработки его серии, а сами уйдете на отдых. Разумеется, сначала вы доложите Большому Совету, что весь ваш замысел модификации человека катастрофически опасен. Лучше уйти на отдых, чем в пожизненный и посмертный позор, не так ли, Нодье? Ровно через минуту после того, как кассета прекратит свое существование, вы должны подойти к окну вашего кабинета и поднять правую руку - это знак вашего согласия. Тогда я пришлю вам инструкцию о порядке передачи суперсапа, а ответственность за похищение мальчишки возьму на себя. У вас нет выбора! Не делайте глупостей, Нодье, идите к окну!
   Щелчок, и кассета мгновенно вспыхнула и испепелилась.
   "Взрывной автомат,- сообразил Нодье, затравленно оглядываясь.- Окажись заряд чуть мощнее, я тоже был бы мертв, как и этот сгоревший голос. Волны прогресса подступают к самому горлу, мы вот-вот захлебнемся ими..."
   Нодье встал и подошел к окну. Посмотрел на свою правую руку и спокойно поднял ее, словно приветствуя ясный парижский вечер. На его губах переливалась жесткая усмешка.
   3
   Мертвый ночной сон придал Анне силы, и наутро она сумела потихоньку добраться до озера.
   Это только в милых старых сказках можно было метнуться за тридевять земель, думала она, перешагнуть горы и леса и с помощью доброй птички отыскать Кощеево логово. Нынешние добрые птички слишком просты для этого мира, а значит, логово останется неопознанным. Поэтому я буду вглядываться в стелющийся туман и представлять себе Тима, и наговорюсь с ним вволю. Он любил поговорить со мной, мой мальчик...
   Вот и теперь он проступает в полосах серого тумана и о чем-то увлеченно рассказывает, и мне некуда торопиться, наконец-то я выслушаю его, не убегая в свое вечное "некогда", в "некогда", которое так легко перерастает в убийственное "никогда"... Нет, оно еще не переросло, я чувствую. Тимушка жив и находится в каком-то подземелье. Да и где еще могли бы скрывать моего Тима - в страшной сказке всегда должно быть подземелье и злой колдун... Но, по-моему, пока Тимушка никого не боится. Он взахлеб делится со мной своими планами...
   Все сбудется, Тимушка, все непременно сбудется, и ты найдешь в истории то, что хочешь найти, только не потеряйся сам на крутом ее витке, не потеряйся навсегда, сынок... И не исчезай, это туман уходит, но ему надо куда-то уходить - тут простой закон природы, но ты не исчезай...
   И все-таки ты ускользнул, Тимушка. А твой папа забыл обо мне, и он прав - грош цена матери, которая средь бела дня теряет своих сыновей и все еще жива и созерцает это утро и это озеро...
   - Такова жизнь, Тим, - сказал Зэт, - иногда лишь небольшая разница во взглядах далеко разводит людей. Нодье полагал, что его суперсапы должны быть поставлены на поток прежде, чем будут развернуты общедоступные эвроцентры. Чтобы эти сверхумники сразу не получили в руки готовые эвроматы, понимаешь? Тогда, считает Нодье, переход должен пройти более гладко, суперсапы на долгое время попадут в рамки нашего уровня планирования. А твой отец уверен, что все должно идти наоборот - именно опережающее развитие эвросистем, доступ к которым будет разрешен пока только обычным людям, позволит немного скомпенсировать нашу отсталость, позволит обеспечить сравнительно гладкий переход к новому человеку...
   "Это я и так немного представлял, - подумал Тим. - Но чего он, собственно, от меня хочет?"
   - А вы сами? - спросил он вслух. - Какова была ваша позиция?
   - Я сам? - словно бы удивился Зэт. - Разумеется, до поры я целиком поддерживал позицию Ясенева. Просветление наступило гораздо поздней, чем следовало бы. Оно наступило поздно и было оплачено непомерной ценой...
   Зэт умолк, и лицо его сделалось скорбным. Тиму даже жаль его стало должно быть, очень серьезные обстоятельства заставили этого человека изменить своим привязанностям и броситься в авантюры...
   - Мне пришлось слишком часто включаться в эвросистемы, и со временем я почувствовал, что становлюсь другим. Микроэвромат, который я десятки дней таскал с собой, начал творить со мной чудеса. Он действительно здорово усиливал мышление, но кое-что он делал и сверх наших проектов, например, создавал мощное суггестивное поле, и во многих ситуациях это позволяло внушать окружающим что угодно. Спустя пару лет мне стало трудно расставаться с этой игрушкой, я сжился с ней - не столько из-за возможности активного внушения, сколько благодаря метаморфозам, точнее - обратному действию метаморфоз на мою психику. Да-да, эвромат дал мне новые способности, будь они прокляты... Вот смотри.
   И Зэт внезапно замерцал, превратился в изящного бедуина, в рыжебородого скандинава, потом в курчавого негра... Это было столь эффектно, что у Тима перехватило дыхание.
   "Всего лишь внушение, но и настоящая сказка про Кота в Сапогах, подумал Тим, немного приходя в себя.- Теперь я попрошу его сделаться мышкой и съем... Но самое смешное - не съем, я побрезгую мышкой, а следовательно своим освобождением..."
   - Одного этого достаточно, чтобы возненавидеть все наши замыслы, продолжал Зэт, возвращаясь в исходный образ. - Я очень быстро отвык от себя, от всамделишного себя, я втянулся в метаморфозы, как наркоман прошлого - в курение травок, как современный наркофант - в круглосуточные фантпрограммы... От меня остался лишь символ человека, но дело не только в этом. Я постиг главное - Ясенева и Нодье надо немедленно остановить. Они подарили нам опасность, которую нельзя описать обычными логическими конструкциями, в борьбе с которой логика заведомо бессильна. К тому же, на пути к эвросистемам и суперсапам наверняка разбросаны непредсказуемые капканы, куда могут угодить миллиарды людей... И самое страшное - на всех нас обрушится ощущение собственной обреченности. Понимаешь, Тим, на кой дьявол нам будущее, где нет места ни нам, ни нашим - генетически нашим и только нашим - детям?
   - Это лозунг неолуддитов, верно? - спросил Тим.
   - Суть не в лозунгах, малыш, - усмехнулся Зэт.- Речь идет о реальной опасности. Мы лишимся работы раз и навсегда. Это не снилось Неду Лудду и его ноттингемским коллегам. Поэтому, при всем моем уважении к твоему отцу, его следует остановить, и Нодье тоже. Человечество должно лишь исподволь готовиться к каким-то крайне медленным преобразованиям. Иначе дело завершится всемирным хомопарком. Представь себе огромные резервации на разных материках... Хочешь их увидеть?
   Башка трещит от вчерашнего, думал Славчо Миров, испытывая вполне серьезные мучения. Просто не замечаешь этих поворотов под разговорчики о всемирных делах. Разве пропустишь больше одного-двух стаканчиков стима, болтая о девочках или о мелких служебных делах, - ни в жизнь! А вот когда речь заходит о глобальных проблемах - о-о! Тут душа словно распластывается в огромный ковер-самолет и зависает над планетой, и зрит корни всех событий лучше великих политиков. Столик "Счастливого шанса" - превосходная обсерватория, а душа парит и парит, и ей много влаги потребно, распластавшейся в планетарных масштабах душе... Однако сверхполезный стимулятор активности, дружочек стим, доводит до головной боли, едва ли не до старинного похмелья...
   И вправду не пойму, чем все время недоволен Тэд. Вот Свен - совсем другое дело. Кричи он на всех перекрестках о ненависти к роботам - было бы ясно. Он уже больше года мыкается без дела. В старые времена он считался бы просто безработным, а нынче числится в выбирающих. Неплохая позиция - думай себе о том о сем, посиживай в баре и между делом выбирай себе дело. Чем не каламбур - между делом выбирай себе дело... Весьма гуманный вариант, а на характер Свена - прямо идеальный. Меня бы стошнило - ежемесячно являться в Управление Труда и докладывать, что я еще размышляю. Великий философ, да и только! А Свен так лихо научился это делать, что ему еще и соболезнуют, им и отдел социальной адаптации особо занимается, подыскивает ему такие должности, что слюнки текут. Ему даже смотрителем заповедника предлагали разве бывает что-нибудь лучше! - а он и тут ухитрился пасмурно повесить нос и изобразить натуральную обиду. Да я бы на плечи инспектору запрыгнул от радости, посули он мне что-нибудь такое. Но ведь никто не предлагает...