Пратчетт Терри. К оружию! К оружию!

   — Ах да. Слушаю.
   — Я немного разбираюсь в фейерверках, сэр. После них остается характерный запах, которого я не почувствовал. Там совсем по-другому пахло, сэр.
   — Хорошо… учуяно, Дуббинс.
   — А еще там валялись куски обгоревшей веревки и блоки.
   — Дело пахнет драконом, — сообщил Ваймс.
   — Уверены, капитан?
   — О да.
   Ваймс поморщился. После некоторого времени, проведенного в обществе госпожи Овнец, запах дракона не перепутаешь ни с каким другим. Когда вдруг во время обеда что-то кладет голову тебе на колени, ты ничего не говоришь, просто даешь ему кусочки со стола и молишься, чтобы оно не икнуло.
   — В комнате стоял стеклянный стеллаж, — сказал он. — Кто-то разбил его. Ха! Оттуда явно что-то украли. На земле валялась какая-то карточка, но ее успели подобрать, пока я разговаривал с Проблемсом. Я бы сотню долларов отдал за то, чтобы узнать, что на ней было написано.
   — Почему, капитан?
   — Потому что эта убойная сволочь Проблемс не хотел, чтобы мне это стало известно.
   — А я знаю, что могло пробить в стене такую дыру, — вдруг объявила Ангва.
   — Что?
   — Взорвавшийся дракон.
   Стражники двинулись дальше, ошеломленно переваривая услышанное.
   — Это возможно, сэр, — после некоторых раздумий произнес Моркоу. — Эти дьяволы взрываются, даже если уронить рядом с ними шлем.
   — Дракон… — пробормотал Ваймс. — И почему ты решила, что это был дракон, младший констебль Ангва?
   Ангва замялась, понимая, что ответ «это мне одна дворняга сказала» не самым благоприятным образом отразится на служебной карьере.
   — Женская интуиция? — высказала догадку она.
   — Может быть, — скептически предположил Ваймс, — женская интуиция попробует угадать, что именно было украдено?
   Ангва пожала плечами. Моркоу про себя отметил, как занимательно задвигалась ее грудь.
   — Ну, это было нечто такое, что наемные убийцы хотели хранить у себя, дабы иметь возможность любоваться этим? — нерешительно высказалась она.
   — О да, — покачал головой Ваймс. — А сейчас ты заявишь, что все это рассказала тебе эта вот псина…
   — Гав?
 
   Эдуард Муэрто задернул шторы, запер дверь и прислонился к ней спиной. Все получилось так легко!
   Сделав пару шагов, он положил на стол тонкий сверток длиной около четырех футов.
   Осторожно развернул ткань и… вот оно…
   «Оно» было очень похоже на тот чертеж. О, как это типично для человека — целая страница подробных чертежей арбалетов, а ЭТО — ЭТО находится на полях, как ничего не значащая заметка.
   Как же все просто! Зачем нужно было прятать такое? Вероятно потому, что люди боялись. Люди всегда боятся силы. Она их тревожит, беспокоит.
   Эдуард поднял его на уровень глаз и вдруг понял, что предмет словно сам прижался к его плечу, он так удобно лег в руку…
   — Ты мое.
   Это и стало концом Эдуарда, дона Муэрто. Конечно, еще какое-то время что-то существовало, но то, что это было и как оно думало, не имело к человеку ни малейшего отношения.
 
   Время близилось к полудню. Сержант Колон вывел новобранцев на стрельбища, которые обычно происходили на Лучном вале.
   Ваймс вместе с Моркоу отправились патрулировать город.
   Капитан чувствовал, как внутри его что-то пузырится. Что-то щекотало концы его изношенных, но все еще активных инстинктов, старалось привлечь к себе внимание. Сидеть на месте было нельзя. Моркоу едва поспевал за капитаном Ночной Стражи.
   Стажеры-убийцы все еще убирали двор Гильдии.
   — Наемные убийцы при дневном свете, — буркнул Ваймс. — Удивительно, как они в пыль не превратились.
   — Это вампиры превращаются в пыль, сэр, — поправил его Моркоу.
   — Ха! Ты прав. Наемные убийцы, лицензированные воры и эти проклятые вампиры! А знаешь, парень, когда-то этот старый город был великим.
   Они следовали нога в ногу.
   — Это когда у нас были короли, сэр?
   — Короли? Что? Разумеется, нет!
   Двое наемных убийц удивленно оглянулись.
   — Я что хочу сказать, — продолжил Ваймс. — Монарх — это абсолютный правитель, верно? Главный поц…
   — Если он, конечно, не королева, — вставил Моркоу.
   Ваймс сердито посмотрел на него и кивнул.
   — Ладно, ладно. Или главная поцка.
   — Нет, сэр, это скорее применимо к простолюдинке. Королев надо называть иначе. Поцесса… Гм, тоже нет, слишком молодо. Да, наверное, поцарина.
   Ваймс помолчал. Что-то витало в воздухе над городом. Если бы Создатель сказал свое фирменное «Да будет свет!» в Анк-Морпорке, никуда дальше он бы не продвинулся, потому что местные жители не отпустили бы его, пока не узнали, какой именно это будет свет, насколько он будет ярким и какого оттенка.
   — В общем, верховный правитель или правительница, — сказал он и зашагал дальше.
   — Так точно, сэр.
   — Но это же несправедливо, понимаешь? Какой-то человечишка распоряжается твоей жизнью и смертью. Кто дал ему такое право?
   — Ну, если он хороший человек… — начал было Моркоу.
   — Что? что? Ладно. Ладно. Представим, что он хороший. А его заместитель? Он тоже будет хорошим? Можно только надеяться. Потому что он тоже верховный правитель, поскольку действует от имени короля. И все придворные… все они должны быть хорошими людьми. Потому что, если хоть один из них окажется плохим, мы тут же по уши погрязнем в воровстве и взяточничестве.
   — Патриций — верховный правитель, — заметил Моркоу и кивнул проходившему мимо троллю. — Добрый день, господин Карбункул.
   — Но он не носит корону, не сидит на троне и не кричит на каждом углу, что занимает это место по ПРАВУ, — возразил Ваймс. — Терпеть не могу этого подлеца, но он хоть честен. Прямой как палка для битья.
   — Пусть так, но хороший человек в качестве короля…
   — Да? А что потом? Мой мальчик, королевская власть способна развратить всякого. Честные люди начинают кланяться и приседать только потому, что чей-то дедушка был более кровожадным гаденышем, нежели их предок. Слушай, наверное, у нас были хорошие короли. Когда-то. Но короли производят на свет других королей! Кровь берет свое, и в итоге мы получаем толпу надменных кровожадных гадов! Отрубавших головы королевам и каждые пять минут травивших своих кузенов! И так мы жили веками! А потом настал день, и один человек сказал: «Все, хватит с нас королей!», и мы восстали, и стали сражаться с поганой знатью, и согнали короля с трона, и приволокли его на Саторскую площадь, и отрубили его поганую голову! Вот так-то!
   — Ого, — восхищенно сказал Моркоу. — И кто же это был?
   — Ты о ком?
   К оружию! К оружию!
   — О человеке, который сказал: «Все, хватит с нас королей!»?
   На них смотрели люди. Лицо Ваймса из красного от ярости превратилось в багровое от смущения.
   — Э… он был командиром Городской Стражи, — пробормотал он. — Его звали Старина Камнелиц.
   — Никогда о нем не слышал.
   — Он, э-э, не часто упоминается в книгах по истории, — ответил Ваймс. — Понимаешь ли, иногда должна начаться гражданская война, а иногда лучше сделать вид, будто и не было ничего. Иногда люди делают свое дело, а затем их забывают — потому что так нужно. Видишь ли, это ведь в его руках был топор. Больше никто не осмелился. В конце концов, ведь на плахе лежала королевская голова. Короли, — он буквально выплюнул это слово, — особые люди. Даже после того, как все увидели его… личные покои и очистили их от… В общем, те еще покои были. Даже после этого. Мир ведь никто не очистил. А он взял топор, послал всех подальше и сделал свое дело.
   — А какой король это был? — спросил Моркоу.
   — Лоренцо Добрый, — сухо ответил Ваймс.
   — Я видел его портрет в дворцовом музее, — кивнул Моркоу. — Такой толстый старичок в окружении детей.
   — О да, — заметил Ваймс сдержанно. — Детей он любил.
   Моркоу помахал паре гномов.
   — Надо же, а я ничего такого и не знал, — сказал он. — Думал, это был какой-то подлый мятеж или вроде того.
   Ваймс пожал плечами.
   — Все это занесено в летописи. Надо только знать, где смотреть.
   — Это и был конец королевской линии Анк-Морпорка?
   — Кажется, в живых остался его сын. И парочка безумных родственников. Они были изгнаны. Считается, что для членов королевской семьи это чуть ли не самая ужасная кара. Только не понимаю почему.
   — Ну, наверное, я это чуть-чуть понимаю. А вы, сэр, очень любите этот город…
   — Да. Но если бы у меня был выбор между изгнанием и отсечением головы, я бы очень быстро собрал чемоданы. О да, от королей мы избавились. Но… город тогда работал.
   — И до сих пор работает.
   Они миновали Гильдию Наемных Убийц и поравнялись с высокими, неприступными стенами Гильдии Шутовских Дел и Баламутства, занимавшей другой угол квартала.
   — Нет, просто движется по инерции. Посмотри-ка вверх.
   Моркоу послушно поднял взгляд.
   Он увидел знакомый дом на пересечении Брод-авеню и улицы Алхимиков. Фасад был нарядным, но очень грязным. Его колонизировали горгульи.
   Надпись на поржавевшем гербе гласила: «НИ ДОЩЬ, НИ СНЕК, НИ МРАК НИБЕСНЫЙ НЕ УДЕРЖАТ ВЕСНИКОВ СИХ АТ ИСПАЛНЕНИЯ ДОЛГА». Возможно, в пору расцвета так оно и было, но потом кто-то посчитал необходимым приколотить ниже разъяснение, гласившее:
 
   «В СПИСАК НЕ ВХОДЯТ:камни, троли с дубинами, драконы всех сартов, г-жа Торт, агромныи зиленые существа с зубами, любово вида черные сабаки с аранжывымибравями.
   Туман.
   Гаспажа Торт».
 
   — О, — узнал он. — Королевская почта.
   — Почтамт, — поправил его Ваймс. — Мой дед рассказывал, что когда-то отсюда можно было отправить письмо, и его доставляли в течение месяца. Точно по назначению. И не надо было отдавать его проходящему мимо гному и надеяться, что этот мелкий пакостник не съест его, прежде чем оно…
   Он вдруг умолк.
   — Э… Извини. Не хотел тебя обидеть.
   — А я и не обиделся, — с готовностью уверил Моркоу.
   — Дело не в том, будто бы я что-то имею против гномов. Лично я всегда считал, что нужно еще поискать таких искусных, законопослушных, работящих…
   — …Мелких пакостников?
   — Да. Нет!
   Они проследовали дальше.
   — Эта госпожа Торт, — сказал Моркоу, — видимо, очень решительная женщина.
   — Тут ты прав.
   Что-то хрустнуло под огромной сандалией Моркоу.
   — Стекло, — заметил он. — Далеко разлетелось.
   — Взрывающиеся драконы! Ну и фантазия у этой девушки!
   — Гав, гав, — раздался чей-то голос позади.
   — Эта проклятая псина увязалась за нами, — выругался Ваймс.
   — Он что-то увидел на стене и лает, — пояснил Моркоу.
   Гаспод смерил двух стражников холодным взглядом.
   — Гав, гав, черт побери, визг, визг, — сказал он. — Вы что, совсем ослепли?
   Тут надо напомнить, нормальные люди не слышат речи Гаспода, а все потому, что собаки разговаривать не умеют. Это хорошо известный факт. На органическом уровне он хорошо известен — как и масса других фактов, . которые берут верх над результатами наблюдений органов чувств. Это вызвано тем, что, если бы люди замечали все то, что рядом с ними происходит, — кто бы тогда делал всю работу? ^[7] Кроме того, собаки действительно не умеют говорить. А те, что умеют, являются исключением, которое лишь подтверждает правило.
   Тем не менее в ходе некоторых экспериментов Гаспод выяснил, что на подсознательном уровне люди все-таки его слышат. К примеру, не далее чем прошлым вечером какой-то человек точным пинком сбросил его в канаву, но не успел сделать и нескольких шагов, как подумал: «Гм, да, ну я и сволочь…»
   — Там что-то есть, — указал Моркоу. — Вон там… Что-то синее висит на той горгулье.
   — Гав, гав, гав! А где спасибо?
   Ваймс забрался Моркоу на плечи, приподнялся на цыпочки, но дотянуться до узкой синей ленточки так и не смог.
   Горгулья покосилась на него каменным глазом.
   — Э-э, ты не возражаешь? — спросил Ваймс. — Это висит на твоем ухе и…
   Скрежетнув камнем, горгулья распрямила руку, поднесла ее к уху и сняла с себя прилипший лоскут.
   — Спасибо.
   — Е а то.
   Ваймс спустился на землю.
   — Вам нравятся горгульи, да, сэр? — спросил Моркоу, когда они зашагали дальше.
   — Угу. Может, они и вправду дальние родственники троллей, зато держатся особняком и не лезут в чужие дела, редко спускаются ниже второго этажа и не совершают преступлений — во всяком случае таких, о которых позднее становится известно. В общем, мой тип.
   Он развернул полоску.
   Это был ошейник, вернее, то, что от него осталось. Оба конца обгорели, однако из-под сажи все еще виднелась надпись «Пухлик».
   — Скоты! — воскликнул Ваймс. — Вот скоты! Они и в самом деле взорвали дракона!
 
   Настало время представить вам самого опасного человека на всем Плоском мире.
   За всю свою жизнь он ни разу не причинил вреда ни одному живому существу. Правда, несколько существ он вскрыл, но только после их смерти ^[8] — и восхитился, насколько все-таки умело они собраны, учитывая тот факт, что сделал их явно неквалифицированный специалист. Вот уже несколько лет он не покидал своей просторной комнаты, но это мало его тревожило, ведь большую часть времени он проводил внутри своей головы. Для некоторых людей тюрьма — это вовсе не наказание.
   Тем не менее он сделал вывод, что ежедневные физические упражнения (продолжительностью где-то с час) необходимы для поддержания здорового аппетита и правильной работы кишечника, а потому в данный момент восседал на машине собственного изобретения.
   Машина состояла из седла, закрепленного над парой педалей, которые при помощи цепи вращали большое деревянное колесо, поднятое над полом металлической подпоркой. Второе, свободно вращающееся, деревянное колесо было установлено перед седлом и поворачивалось при помощи рычажного механизма. Это дополнительное колесо и двусторонний рычаг он установил для того, чтобы после занятий машину можно было откатить к стенке, а кроме того, они придавали аппарату приятную глазу симметрию.
   Он назвал изобретение «машина-с-колесом-педалями-еще-одним-колесом-и-двусторонним-рычагом».
 
   Лорд Витинари тоже работал.
   Обычно он занимался этим в Продолговатом кабинете или же сидя на обычном деревянном стуле у нижних ступеней лестницы, ведущей к изысканно украшенному и покрытому пылью трону. Это был престол Анк-Морпорка, и он действительно был сделан из золота. Лорд Витинари как-то и не думал даже, чтобы сесть на трон.
   Но тот день выдался погожим, и патриций решил поработать в саду.
   Сады и парки, разбитые рядом с дворцом, пользовались большой популярностью у приезжавших в Анк-Морпорк туристов. Самого патриция парки мало интересовали. Впрочем, некоторые его предшественники, судя по всему, были большими любителями такого рода садовых развлечений, а лорд Витинари ничего не менял и не разрушал, если, конечно, тому не было веской причины. Он содержал небольшой зоопарк и конюшню скаковых лошадей; кроме того, он в открытую признавал огромную историческую ценность парков, потому что это соответствовало действительности.
   Ведь их разбил сам Чертов Тупица Джонсон.
   Многие великие ландшафтные садовники вошли в историю и сохранились в памяти людской благодаря чудесным садам и паркам, спроектированным с почти богоподобной мощью и предусмотрительностью. Те садовники, не задумываясь, копали озера, двигали холмы и сажали леса, дабы будущие поколения могли в полной мере оценить красоту Дикой Природы, трансформированной Человеком. Такими мастерами были Одаренность Браун, Дальновидность Смит, Интуиция Де Вир Слейд-Гор…
   В Анк-Морпорке таким мастером был Чертов Тупица Джонсон.
   Чертов Тупица «Это-Выглядит-Немного-Помойно-Но-Посмотрите-Что-Будет-Лет-Через-Пятьсот» Джонсон. Чертов Тупица «Послушайте-На-Плане-Я-Все-Правильно-Нарисовал» Джонсон. Чертов Тупица Джонсон, который соорудил из двух тысяч тонн земли искусственный «холмик» перед Щеботанским замком только потому, что «я-лично-сойду-с-ума-если-целый-день-перед-глазами-будут-торчать-эти-деревья-и-горы-а-вы?»
   Дворцовые парки Анк-Морпорка считались, так сказать, вершиной его карьеры. Например, вы могли полюбоваться тут на декоративное форелевое озеро длиной сто пятьдесят ярдов, но — из-за пустячной ошибки в размерах, что стало отличительной чертой всех проектов Тупицы Джонсона, — всего в один дюйм шириной. В этом озере могла разместиться ровно одна форель, и то при условии, что ей не приспичит когда-нибудь развернуться. Некогда здесь был и декоративный фонтан, который при первом включении зловеще стонал минут пять, а потом выстрелил маленьким каменным херувимчиком на тысячу футов вверх.
   Было здесь и хохо — это то же самое, как хаха, только глубже. Во всей цивилизованной множественной вселенной хаха представляет собой хорошо замаскированную канаву с изгородью, позволяющую землевладельцам наслаждаться чудесным видом, не боясь, что скот или совершенно неуместные простолюдины забредут на любимую лужайку. Непослушный карандаш Тупицы Джонсона сделал канаву-хаха глубиной пятьдесят футов, и она лишила жизни вот уже трех садовников.
   Лабиринт в дворцовых парках был настолько маленьким, что можно было заблудиться, пытаясь отыскать его.