Страница:
Короче говоря, Маграт отчаялась научиться у своих старших подруг хоть чему-нибудь и обратилась в другую сторону. Совсем в другую. Можно сказать, развернулась на все сто восемьдесят градусов.
У всех убежденных искателей мудрости есть одна довольно странная черта. Куда бы ни занесла их судьба, они повсюду продолжают искать эту самую мудрость, а зачастую мудрость таится очень далеко от дома. Мудрость – это одна из тех немногих вещей, которые чем они дальше, тем значительнее выглядят[8].
В настоящее время Маграт пыталась пройти Тропой Скорпиона, сулящей космическую гармонию, внутреннюю цельность и возможность так пнуть противника, что у того почки из ушей повыскакивают. Послав заказ, она наконец получила заветное руководство.
Но, как выяснилось, имеют место две проблемы. Автор, Великий Учитель Лобсанг Достабль, проживал в Анк-Морпорке. Этот город как-то не очень подходил на роль вместилища космической мудрости. Кроме того, хотя Учитель и понаписал кучу всякой всячины насчет того, что Тропой следует пользоваться не для агрессии, а исключительно в целях обретения космической мудрости, это было напечатано очень мелким шрифтом между захватывающими картинками, на которых люди колотили друг друга цепами для молотьбы риса и кричали «хай!». В дальнейшем вы узнавали, как ребром ладони перерубать пополам кирпичи, расхаживать босиком по раскаленным углям и другие совершенно космические вещи.
Маграт сочла, что Ниндзя – отличное имя для девушки.
Она снова уставилась на свое отражение в зеркале.
В дверь постучали. Маграт подошла и открыла.
– Хай? – вопросила она.
В дом вошел Харка-браконьер. Вид у него был потрясенный. Пока он пробирался через лес, часть пути за ним гнался злой волк.
– Э-э, – произнес Харка. Потом чуть наклонился вперед, и потрясенное выражение у него на лице сменилось участливым. – Что, головкой ударилась, госпожа?
Маграт недоуменно уставилась на него. Затем ее осенило. Она подняла руки и сняла с головы повязку с изображением хризантемы – убор, без которого практически невозможно вести поиски космической мудрости, выкручивая противнику руки на триста шестьдесят градусов.
– Все нормально, – сказала она. – Зачем пришел?
– Посылочку принес, – ответил Харка, протягивая сверток.
Сверток был фута два длиной и очень тонкий.
– Тут и записка есть, – услужливо подсказал Харка.
Когда Маграт развернула листок, он придвинулся ближе, пытаясь прочитать, что там написано.
– Это личное, – резко промолвила Маграт, пряча бумажку.
– Неужто? – покорно удивился Харка.
– Да!
– Мне было обещано пенни за доставку, – сказал браконьер.
Маграт пошарила в кошельке и нашла монетку.
– Деньги лишь закаляют те цепи, что опутывают трудящиеся классы, – предупредила она, отдавая пенни.
Харка, который в жизни не считал себя трудящимся классом, но за пенни готовый выслушать сколько угодно любой чуши, простодушно кивнул.
– Надеюсь, с головой у тебя все наладится, госпожа, – пожелал он.
Оставшись одна в своей кухне-додзе, Маграт развернула сверток. Внутри оказалась тонкая белая палочка.
Она еще раз перечитала записку. «Все никак руки ни дахадили Васпитать себе замену придется уж тебе самой, – говорилось там. – Ты далжна паехать в город Арлею. Я бы сама сьездила да ни магу по той причине што памирла. Элла Субота НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не далжна выхадить за прынца. ПС. Эта очинь важна».
Маграт посмотрела на свое отражение в зеркале.
Потом снова взглянула на записку.
«ПСПС. Скажи этим 2 Старым Каргам што ани НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не далжны ехать с табой, ани только все Испортют».
И дальше:
«ПСПСПС. У нее тынденция нащет тыкв но ты все асвоишь очинь быстра».
Маграт опять перевела взгляд на зеркало. После чего покрутила в руках палочку.
Только что жизнь была проще некуда, а теперь вдруг исполнилась всяких сложностей.
– Вот те раз, – сказала она. – Да я ж теперь фея-крестная!
Матушка Ветровоск все еще стояла, уставясь на осколки, когда в комнату влетела нянюшка Ягг.
– Эсме Ветровоск, что ты наделала? Это ж к несчастью, это ж… Эсме?
– Она? Она?
– Ты в порядке?
Матушка Ветровоск еще пару мгновений смотрела на осколки, после чего потрясла головой, как бы отгоняя невероятную мысль.
– Что?
– Да ты прям вся побледнела. Никогда еще не видела тебя такой белой.
Матушка медленно сняла осколок зеркала со шляпы.
– Да вот… Так уж вышло… Раз – и разбилось, – пробормотала она.
Нянюшка взглянула на руку матушки Ветровоск. Рука была в крови. Потом она всмотрелась в лицо подруги и поняла: лучше забыть о том, что она видела руку матушки Ветровоск, – спокойнее жить будешь.
– Может, это знак какой, – сказала она, стараясь перейти на более безопасную тему. – Когда кто-нибудь помирает, такое случается. Картины со стен срываются, часы останавливаются… шкафы одежные с лестницы падают… И все такое прочее.
– Сроду в подобную чушь не верила, все это… Кстати, а при чем тут шкафы? – осведомилась матушка. – Вечно ты всякую ерунду городишь…
Она глубоко дышала. Не будь матушка Ветровоск повсеместно известна как женщина крепкая, посторонний наблюдатель решил бы, что матушка только что пережила самое сильное в жизни потрясение и больше всего на свете ей сейчас хочется затеять самую обычную повседневную ссору.
– Это случилось сразу после того, как умерла моя двоюродная бабка Софи, – сказала нянюшка Ягг. – Через три дня четыре часа и шесть минут после того, как она скончалась, ее платяной шкаф возьми да и рухни вдруг с лестницы. Наши Даррен с Джейсоном как раз пытались снести его вниз, ну он вроде как и соскользнул. Да как полетит! Просто жуть. Но не оставлять же было такой шкаф этой самой Агате, дочке Софиной. Она, небось, и навещала-то мамашу только на День Всех Пустых, а уж я-то с Софи нянчилась до самого ее конца…
Матушка позволила знакомым, как всегда умиротворяюще действующим жалобам нянюшки Ягг по поводу давнишней семейной распри омывать ее душу, а сама тем временем принялась искать чашки.
Ягги были, что называется, большой семьей – мало того, семейство было не только обширным, но и продолговатым, растянутым и продолжительным. Их генеалогическое древо, куда больше похожее на густые мангровые заросли, не уместилось бы ни на одном нормальном листе бумаги. И каждая ветвь семейства находилась в состоянии подспудной хронической вендетты со всеми другими ветвями. Причинами этих вендетт были такие совершенно возмутительные случаи, как «Что Ихний Кевин Сказал Про Нашего Стэна На Свадьбе Кузины Ди» и «Хотелось Бы Мне Знать, Если Вы Не Против, Кто Взял Столовое Серебро, Которое Тетушка Эм Завещала Нашей Дрин».
Нянюшка Ягг, непререкаемый матриарх, подыгрывала всем конфликтующим сторонам одновременно. Это было своего рода хобби.
В одном-единственном семействе Яггов было столько раздоров, что их хватило бы всем Капулетти и Монтекки на целый век.
Такое положение порой подвигало незадачливого стороннего наблюдателя включиться в семейные распри и даже, возможно, отпустить нелестное замечание по поводу одного Ягга в присутствии другого Ягга. После чего все Ягги до единого ополчались на смельчака, все ветви семейства смыкались, как части хорошо смазанного стального механизма, чтобы мгновенно и безжалостно уничтожить наглеца.
Однако в Овцепиках считалось, что семейная распря Яггов – сущее благословение для окружающих. Мысль о том, что они могли бы обрушить всю свою неимоверную энергию на остальной мир, просто ужасала. По счастью, не было для Ягга более желанного противника, чем другой Ягг. Как-никак семья.
Если подумать, странная все-таки вещь семья…
– Эсме? Ты в порядке?
– Что?
– У тебя чашки звенят как оглашенные! И чай разлился по всему подносу.
Матушка безучастно посмотрела на дело рук своих и, собравшись с силами, тут же парировала.
– А я виновата, что эти дурацкие чашки такие маленькие? – буркнула она.
Дверь открылась.
– Доброе утро, Маграт, – добавила она, не оглядываясь. – А ты-то чего здесь забыла?
Дело было в том, как скрипнули дверные петли. Маграт даже дверь открывала как-то жалобно.
Молодая ведьмочка безмолвно скользнула в комнату, лицо у нее было свекольно-красное, а руки она прятала за спиной.
– Мы просто заглянули привести в порядок Жалкино имущество. Все же она наша сестрица-ведьма, – громко заявила матушка.
– И вовсе мы здесь не за тем, чтобы искать ее волшебную палочку, – добавила нянюшка.
– Гита Ягг!
Нянюшка Ягг тут же виновато съежилась и повесила голову.
– Прости, Эсме.
Маграт вытащила руки из-за спины и вытянула их перед собой.
– Вот… – сказала она и еще больше покраснела.
– Так ты нашла ее! – воскликнула нянюшка.
– Э-э… нет, – ответила Маграт, не осмеливаясь посмотреть матушке в глаза. – Мне ее передала… сама Десидерата.
Тишина напряженно гудела и потрескивала.
– Она отдала ее тебе? – переспросила матушка Ветровоск.
– Уф. Да.
Нянюшка с матушкой переглянулись.
– Ого! – выразилась нянюшка Ягг.
– Значит, она тебя знала, да? – грозно вопросила матушка, снова поворачиваясь к Маграт.
– Я время от времени заскакивала к ней книжки посмотреть, – призналась Маграт. – И… она любила готовить всякие заморские блюда, а больше никто не соглашался их есть, вот я и приходила составить ей компанию.
– Ага! То есть услугу ей оказывала! – рявкнула матушка Ветровоск.
– Но я никогда не думала, что она оставит мне палочку, – попыталась оправдаться Маграт. – Правда!
– Может, тут какая-нибудь ошибка, – добродушно заметила нянюшка Ягг. – Наверное, она хотела оставить ее одной из нас…
– Ну ладно, что было, то было, – сказала матушка. – В общем, она знала, что ты передашь ее кому следует. Ну-ка, дай я на нее посмотрю.
Она протянула руку.
Маграт так стиснула волшебную палочку, что даже костяшки пальцев побелели.
– …Она оставила ее мне… – едва слышно прошептала она.
– Определенно перед смертью бедняжка совсем себя не помнила, – покачала головой матушка Ветровоск.
– …Она оставила ее мне…
– Быть феей-крестной большая ответственность, – сказала нянюшка. – Нужно быть энергичной, гибкой, тактичной и способной справляться со сложными сердечными проблемами и всяким таким. Жалка Пуст не могла этого не знать.
– …Да, но она оставила ее мне…
– Маграт Чесногк, как старшая по возрасту ведьма я приказываю тебе отдать палочку! – велела матушка Ветровоск. – От этих волшебных штуковин одни несчастья!
– Ну тише, тише, – успокаивающе промолвила нянюшка Ягг. – Это, пожалуй, уж слишком…
– …Нет… – ответила Маграт.
– К тому же ты не самая старшая здесь ведьма, – напомнила нянюшка. – Старая мамаша Дипбаж постарше будет.
– Заткнись. У нее все равно крыша поехала, – сказала матушка.
– …Вы не можете мне приказывать. У ведьм нет иерархической… – продолжала Маграт.
– Маграт Чесногк, ты ведешь себя безнравственно!
– Вовсе нет, – вмешалась нянюшка Ягг, пытаясь сохранить мир. – Безнравственное поведение – это когда бегаешь по улице совершенно…
Она замолчала. Обе пожилые ведьмы уставились на клочок бумаги, выскользнувший из рукава Маграт и зигзагами спланировавший на пол. Матушка молниеносно нагнулась и сцапала его.
– Ага! – торжествующе воскликнула она. – Сейчас посмотрим, что Жалка Пуст имела в виду на самом деле…
Безмолвно шевеля губами, она стала читать записку. Маграт пыталась собрать все свое мужество в кулак.
Наконец на лице матушки Ветровоск заиграла пара желваков. Дочитав, она спокойно скомкала бумагу.
– Ну, как я и думала, – подвела итог она. – Жалка пишет, что мы должны оказать Маграт всю посильную помощь, потому что она, мол, молодая еще и все такое. Так, Маграт?
Маграт взглянула на матушку.
«Можно вывести ее на чистую воду, – думала она. – В записке же прямо сказано… Во всяком случае, насчет старых ведьм… И можно заставить ее прочесть записку вслух. Все ведь ясно как день. Неужели ты по гроб жизни хочешь оставаться третьей ведьмой?!» Но бунтарское пламя, вспыхнувшее было в непривычном к нему очаге, быстро угасло.
– Ага, – безнадежно пробормотала она, – что-то навроде того.
– Здесь говорится, что очень важно, чтобы мы куда-то там отправились и помогли кому-то там выйти замуж за принца, – заявила матушка Ветровоск.
– В Орлею, – уточнила Маграт. – Я нашла ее описание в книгах Жалки. И мы должны сделать так, чтобы она не вышла замуж за принца.
– Как-как? Чтобы фея-крестная не позволяла девушке выйти за принца? – удивилась нянюшка Ягг. – Звучит как-то… наоборот.
– Зато это желание нетрудно исполнить, – пожала плечами матушка Ветровоск. – Знаете, сколько девушек не выходят замуж за принцев?
Маграт попробовала сменить тему.
– Вообще-то Орлея страшно далеко отсюда, – сказала она.
– Кто б сомневался, – фыркнула матушка Ветровоск. – Еще не хватало! Чтоб всякие заграницы под боком торчали!
– Я хотела сказать, что путешествие обещает быть долгим, – обреченно промолвила Маграт. – А вы… уже не такие молодые.
Последовало долгое многозначительное молчание.
– Отправляемся завтра, – решила матушка Ветровоск.
– Послушайте, – в отчаянии пролепетала Маграт, – а может, я одна управлюсь?
– Ну да, сейчас, какая из тебя фея-крестная. Опыта маловато, – отрезала матушка Ветровоск.
Это оказалось слишком даже для щедрой души Маграт.
– Да и у вас тоже не больше, – ощетинилась она.
– Верно, – согласилась матушка. – Но дело в том… дело все в том… У нас-то отсутствие опыта гораздо продолжительнее твоего.
– В общем, у нас большой опыт отсутствия опыта, – радостно подхватила нянюшка Ягг.
– А в этом-то все и дело, – кивнула матушка.
Дома у матушки было только одно маленькое тусклое зеркальце. Вернувшись, она закопала его в саду.
– Вот тебе, – сказала она. – Попробуй-ка теперь за мной пошпионить.
Трудно было поверить, что Джейсон Ягг, кузнец и коновал, приходится нянюшке Ягг сыном. Вид у него был такой, будто он не родился, а был построен. На верфи. К его медлительному и мягкому характеру генетика сочла необходимым добавить мускулы, которых достало бы на пару волов, и похожие на бревна руки и ноги, смахивающие на две пары поставленных друг на друга пивных бочек.
К его ярко пылающему горну приводили самых разных лошадей, в том числе и племенных огнедышащих жеребцов, багровоглазых и пенномордых королей лошадиной нации, с копытами размером с добрую суповую тарелку, удар которых позволял среднему человеку запросто пройти сквозь стену. Но Джейсон Ягг знал секрет тайного Лошадиного Слова. Он в одиночку заводил коня в кузню, вежливо прикрывал двери, а через полчаса выводил уже подкованную и как-то странно присмиревшую животину обратно[9].
За широкой задумчивой спиной Джейсона теснились остальные бесчисленные родственники нянюшки Ягг и прочие деревенские, которые, видя, что затевается нечто интересное, да еще с участием ведьм, не смогли устоять перед искушением стать свидетелями того, что в Овцепиках обычно называлось «ягго-го!»
– Ну, Джейсон, пора нам, – сказала нянюшка Ягг. – Говорят, в заграницах улицы вымощены чистым золотом. Может, наконец заживем как люди, а?
Низкий, заросший волосами лоб Джейсона сморщился от непосильных раздумий.
– Да, оно б не помешало, конечно, наковальню-то в кузницу новую купить, – наконец разродился он.
– Вот вернусь богачкой, нипочем тебя в кузню больше не пущу, – пообещала нянюшка.
Джейсон нахмурился.
– Так ведь я кузню-то люблю, – медленно промолвил он.
Нянюшка Ягг на мгновение растерялась.
– Ну… ну, тогда купим тебе серебряную наковальню.
– Не, ма, это без толку. Шибко мягкая, – покачал головой Джейсон.
– Вот что, мальчик мой, коли привезу тебе наковальню из чистого серебра, хош не хош, а будет у тебя наковальня из чистого серебра!
Джейсон понурил свою большую голову.
– Хорошо, ма, – покорно ответил он.
– Найди кого-нибудь, чтоб каждый день дом проветривал, – велела нянюшка. – И чтоб очаг каждый день протапливал.
– Хорошо, ма.
– И ходи только через заднюю дверь, слышь? На переднее крыльцо я заклятие наложила. Где эти негодницы с моим багажом?
И она поспешила прочь, похожая на маленького серого петушка, рассердившегося на своих курочек.
Маграт слушала все это с большим интересом. Ее собственные приготовления к отъезду свелись к складыванию в большую котомку нескольких смен одежды, подходящей для любых возможных капризов погоды, которая, как всем известно, абсолютно не умеет вести себя в этой загранице. В котомку поменьше она уложила весьма полезные тетрадки, забранные из домика Жалки Пуст. Жалка любила все записывать и своим аккуратным почерком заполнила целые дюжины небольших тетрадок, украсив их заголовками вроде «С Палочкой и Помелом Через Великий Неф».
Единственное, чего Жалка так и не удосужилась сделать, это написать инструкции по пользованию волшебной палочкой. Поэтому Маграт считала, что нужно лишь взмахнуть ей и загадать желание.
Вокруг домика Маграт теперь красовались несколько больших, но совершенно неуместных тыкв – свидетелей и жертв этой сомнительной стратегии. Одна из тыкв до сих пор считала, что на самом деле она дурностай.
И вот сейчас Маграт осталась наедине с Джейсоном, который неловко переминался с ноги на ногу.
Джейсон смущенно поправил челку. Его с детства приучили уважать женщин, а Маграт вроде бы тоже подпадала под эту категорию – в принципе.
– Ну, вы там приглядите за нашей матушкой, ладно, госпожа Чесногк, – попросил он. В голосе его слышались нотки беспокойства. – А то она чегой-то странная в последние деньки.
Маграт легонько похлопала его по плечу.
– Такое случается постоянно, – успокоила она. – Понимаешь, когда женщина вырастит детей и все такое, ей хочется начать жить своей жизнью.
– А чьей же она до этого жила?
Маграт озадаченно уставилась на Джейсона. Лично она никогда не подвергала сомнению мудрость этого высказывания.
– Видишь ли, суть в том, – сказала она, придумывая объяснение на ходу, – что рано или поздно в жизни женщины настает момент, когда ей хочется найти себя.
– А чо ей здесь-то себя не поискать? – жалобно спросил Джейсон. – То есть, ну, это, я вовсе не хотел тебя перебивать, госпожа Чесногк, но мы надеялись, что ты уговоришь ее и госпожу Ветровоск остаться.
– Я пробовала, – пожала плечами Маграт. – Правда. Зачем, говорю, вам это надо? Как гласит клатчская пословица, анно в домини лучше, мол, и все такое. Вы уже не те, что раньше, говорю. Глупо отправляться за сотни миль ради такой ерунды, особенно в вашем-то возрасте.
Джейсон склонил голову набок. Джейсон Ягг, конечно, вряд ли занял бы призовое место в чемпионате Плоского мира по живости ума, но мамашу свою он знал отлично.
– И ты все это сказала нашей маме? – спросил он.
– Слушай, не беспокойся, – ответила Маграт. – Я уверена, что большого вреда не…
Вдруг над их головами раздался громкий треск. На землю мягко спланировали несколько осенних желтых листков.
– Проклятое дерево… Кто здесь посадил это чертово дерево? – донесся голос откуда-то сверху.
– Похоже, матушка, – заметила Маграт.
Это было одним из слабых мест матушки Ветровоск, во всех прочих отношениях женщины цельной и вполне опытной, – она так и не научилась рулить. Управление транспортными средствами было совершенно чуждо ее натуре. Она была твердо уверена, что ее дело только нестись вперед, а весь остальной мир должен успевать поворачиваться так, чтобы она в конце концов попала куда ей нужно. В результате ей время от времени приходилось слезать с деревьев, на которые она не забиралась. Этим она сейчас и была занята – в конце своего спуска она все-таки сорвалась и последние несколько футов до земли преодолела по воздуху. Правда, желающих прокомментировать это событие не нашлось.
– Ну вот, кажется, мы собрались, – громко сказала Маграт.
Но это не сработало. Взгляд матушки Ветровоск немедленно устремился куда-то в область Магратиных коленей.
– И что это, по-твоему, на тебе надето? – осведомилась она.
– А-а-а… М-м-м… Я подумала… То есть, там же бывает холодно… ну, ветер и все такое… – начала Маграт.
Она с ужасом предвидела эту минуту и сейчас ненавидела себя за слабость. Да и вообще, они действительно очень удобные. Эта идея пришла ей в голову ночью. Кроме всего прочего, невозможно наносить смертельные удары космической гармонии господина Лобсанга Достабля, когда твои ноги путаются в юбке.
– Штаны?
– Это не совсем то же, что обычные…
– Да на тебя ведь мужчины глядят! – воскликнула матушка Ветровоск. – Стыдоба-то какая!
– Что случилось? – спросила подошедшая сзади нянюшка Ягг.
– Маграт Чесногк заявилась к нам в мужских кальсонах, – сказала матушка, неодобрительно сморщив нос.
– Что ж, если она записала адрес этого молодого человека и как его зовут, то ничего страшного, – примирительно заметила нянюшка Ягг.
– Нянюшка! – всплеснула руками Маграт.
– А по мне так они вроде бы вполне удобные, – продолжала нянюшка. – Разве что чуть-чуть мешковатые.
– А по мне, так это форменное безобразие, – ответила матушка Ветровоск. – Нельзя, чтоб все кому не лень видели твои ноги.
– Да кто ж их увидит? – удивилась нянюшка. – Они ж матерьялом прикрыты.
– Да, зато любой может увидеть, где ее ноги, – сказала матушка Ветровоск.
– Это глупо. Все равно как сказать, что под одеждой все голые, – возразила Маграт.
– Маграт Чесногк, последи-ка за своим языком! – рявкнула матушка Ветровоск.
– Но это же правда!
– Лично про меня этого не скажешь, – спокойно парировала матушка. – На мне целых три кофты.
Она с ног до головы оглядела заодно и нянюшку. Гита Ягг для путешествия по заграницам тоже приоделась. Матушка Ветровоск так и не смогла обнаружить ничего предосудительного, хотя и предприняла такую попытку.
– Нет, вы только взгляните на эту шляпу… – наконец пробурчала она.
Нянюшка Ягг, которая знала Эсме Ветровоск целых семьдесят лет, только улыбнулась.
– Симпатичная, правда? – спросила она. – Изготовлена господином Вернисачче в Ломте. Внутри от полей до самого кончика арматура из ивовых прутьев и восемнадцать кармашков. Такая шляпа – молотком не пробьешь. А это видели?
Нянюшка приподняла подол юбки. На ней были новые сапожки. В сапожках матушка Ветровоск тоже не смогла найти ничего предосудительного. Они были должной ведьмовской конструкции, то есть, даже если бы по ним проехалась доверху груженная телега, их толстенная кожа и не поморщилась бы. Как сапожки они имели лишь один недостаток – цвет.
– Красные? – нахмурилась матушка Ветровоск. – Какая ж ведьма носит красные сапожки?!
– А мне нравится, – сказала нянюшка.
– Ну и пожалуйста, поступай как знаешь, – фыркнула матушка. – В заграницах самые нелепые наряды носят, в этом я уверена. Но сама знаешь, что говорят о женщинах, которые носят красные сапожки.
– По мне, так главное, чтобы ноги были сухими, – радостно отозвалась нянюшка.
Она вложила в ладонь Джейсона ключ от дома.
– Если пообещаешь найти кого-нибудь, кто будет читать мои письма, я буду тебе писать, – сказала она.
– Да, мам. А как насчет кота, мам? – поинтересовался Джейсон.
– О, Грибо мы берем с собой, – ответила нянюшка Ягг.
У всех убежденных искателей мудрости есть одна довольно странная черта. Куда бы ни занесла их судьба, они повсюду продолжают искать эту самую мудрость, а зачастую мудрость таится очень далеко от дома. Мудрость – это одна из тех немногих вещей, которые чем они дальше, тем значительнее выглядят[8].
В настоящее время Маграт пыталась пройти Тропой Скорпиона, сулящей космическую гармонию, внутреннюю цельность и возможность так пнуть противника, что у того почки из ушей повыскакивают. Послав заказ, она наконец получила заветное руководство.
Но, как выяснилось, имеют место две проблемы. Автор, Великий Учитель Лобсанг Достабль, проживал в Анк-Морпорке. Этот город как-то не очень подходил на роль вместилища космической мудрости. Кроме того, хотя Учитель и понаписал кучу всякой всячины насчет того, что Тропой следует пользоваться не для агрессии, а исключительно в целях обретения космической мудрости, это было напечатано очень мелким шрифтом между захватывающими картинками, на которых люди колотили друг друга цепами для молотьбы риса и кричали «хай!». В дальнейшем вы узнавали, как ребром ладони перерубать пополам кирпичи, расхаживать босиком по раскаленным углям и другие совершенно космические вещи.
Маграт сочла, что Ниндзя – отличное имя для девушки.
Она снова уставилась на свое отражение в зеркале.
В дверь постучали. Маграт подошла и открыла.
– Хай? – вопросила она.
В дом вошел Харка-браконьер. Вид у него был потрясенный. Пока он пробирался через лес, часть пути за ним гнался злой волк.
– Э-э, – произнес Харка. Потом чуть наклонился вперед, и потрясенное выражение у него на лице сменилось участливым. – Что, головкой ударилась, госпожа?
Маграт недоуменно уставилась на него. Затем ее осенило. Она подняла руки и сняла с головы повязку с изображением хризантемы – убор, без которого практически невозможно вести поиски космической мудрости, выкручивая противнику руки на триста шестьдесят градусов.
– Все нормально, – сказала она. – Зачем пришел?
– Посылочку принес, – ответил Харка, протягивая сверток.
Сверток был фута два длиной и очень тонкий.
– Тут и записка есть, – услужливо подсказал Харка.
Когда Маграт развернула листок, он придвинулся ближе, пытаясь прочитать, что там написано.
– Это личное, – резко промолвила Маграт, пряча бумажку.
– Неужто? – покорно удивился Харка.
– Да!
– Мне было обещано пенни за доставку, – сказал браконьер.
Маграт пошарила в кошельке и нашла монетку.
– Деньги лишь закаляют те цепи, что опутывают трудящиеся классы, – предупредила она, отдавая пенни.
Харка, который в жизни не считал себя трудящимся классом, но за пенни готовый выслушать сколько угодно любой чуши, простодушно кивнул.
– Надеюсь, с головой у тебя все наладится, госпожа, – пожелал он.
Оставшись одна в своей кухне-додзе, Маграт развернула сверток. Внутри оказалась тонкая белая палочка.
Она еще раз перечитала записку. «Все никак руки ни дахадили Васпитать себе замену придется уж тебе самой, – говорилось там. – Ты далжна паехать в город Арлею. Я бы сама сьездила да ни магу по той причине што памирла. Элла Субота НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не далжна выхадить за прынца. ПС. Эта очинь важна».
Маграт посмотрела на свое отражение в зеркале.
Потом снова взглянула на записку.
«ПСПС. Скажи этим 2 Старым Каргам што ани НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не далжны ехать с табой, ани только все Испортют».
И дальше:
«ПСПСПС. У нее тынденция нащет тыкв но ты все асвоишь очинь быстра».
Маграт опять перевела взгляд на зеркало. После чего покрутила в руках палочку.
Только что жизнь была проще некуда, а теперь вдруг исполнилась всяких сложностей.
– Вот те раз, – сказала она. – Да я ж теперь фея-крестная!
Матушка Ветровоск все еще стояла, уставясь на осколки, когда в комнату влетела нянюшка Ягг.
– Эсме Ветровоск, что ты наделала? Это ж к несчастью, это ж… Эсме?
– Она? Она?
– Ты в порядке?
Матушка Ветровоск еще пару мгновений смотрела на осколки, после чего потрясла головой, как бы отгоняя невероятную мысль.
– Что?
– Да ты прям вся побледнела. Никогда еще не видела тебя такой белой.
Матушка медленно сняла осколок зеркала со шляпы.
– Да вот… Так уж вышло… Раз – и разбилось, – пробормотала она.
Нянюшка взглянула на руку матушки Ветровоск. Рука была в крови. Потом она всмотрелась в лицо подруги и поняла: лучше забыть о том, что она видела руку матушки Ветровоск, – спокойнее жить будешь.
– Может, это знак какой, – сказала она, стараясь перейти на более безопасную тему. – Когда кто-нибудь помирает, такое случается. Картины со стен срываются, часы останавливаются… шкафы одежные с лестницы падают… И все такое прочее.
– Сроду в подобную чушь не верила, все это… Кстати, а при чем тут шкафы? – осведомилась матушка. – Вечно ты всякую ерунду городишь…
Она глубоко дышала. Не будь матушка Ветровоск повсеместно известна как женщина крепкая, посторонний наблюдатель решил бы, что матушка только что пережила самое сильное в жизни потрясение и больше всего на свете ей сейчас хочется затеять самую обычную повседневную ссору.
– Это случилось сразу после того, как умерла моя двоюродная бабка Софи, – сказала нянюшка Ягг. – Через три дня четыре часа и шесть минут после того, как она скончалась, ее платяной шкаф возьми да и рухни вдруг с лестницы. Наши Даррен с Джейсоном как раз пытались снести его вниз, ну он вроде как и соскользнул. Да как полетит! Просто жуть. Но не оставлять же было такой шкаф этой самой Агате, дочке Софиной. Она, небось, и навещала-то мамашу только на День Всех Пустых, а уж я-то с Софи нянчилась до самого ее конца…
Матушка позволила знакомым, как всегда умиротворяюще действующим жалобам нянюшки Ягг по поводу давнишней семейной распри омывать ее душу, а сама тем временем принялась искать чашки.
Ягги были, что называется, большой семьей – мало того, семейство было не только обширным, но и продолговатым, растянутым и продолжительным. Их генеалогическое древо, куда больше похожее на густые мангровые заросли, не уместилось бы ни на одном нормальном листе бумаги. И каждая ветвь семейства находилась в состоянии подспудной хронической вендетты со всеми другими ветвями. Причинами этих вендетт были такие совершенно возмутительные случаи, как «Что Ихний Кевин Сказал Про Нашего Стэна На Свадьбе Кузины Ди» и «Хотелось Бы Мне Знать, Если Вы Не Против, Кто Взял Столовое Серебро, Которое Тетушка Эм Завещала Нашей Дрин».
Нянюшка Ягг, непререкаемый матриарх, подыгрывала всем конфликтующим сторонам одновременно. Это было своего рода хобби.
В одном-единственном семействе Яггов было столько раздоров, что их хватило бы всем Капулетти и Монтекки на целый век.
Такое положение порой подвигало незадачливого стороннего наблюдателя включиться в семейные распри и даже, возможно, отпустить нелестное замечание по поводу одного Ягга в присутствии другого Ягга. После чего все Ягги до единого ополчались на смельчака, все ветви семейства смыкались, как части хорошо смазанного стального механизма, чтобы мгновенно и безжалостно уничтожить наглеца.
Однако в Овцепиках считалось, что семейная распря Яггов – сущее благословение для окружающих. Мысль о том, что они могли бы обрушить всю свою неимоверную энергию на остальной мир, просто ужасала. По счастью, не было для Ягга более желанного противника, чем другой Ягг. Как-никак семья.
Если подумать, странная все-таки вещь семья…
– Эсме? Ты в порядке?
– Что?
– У тебя чашки звенят как оглашенные! И чай разлился по всему подносу.
Матушка безучастно посмотрела на дело рук своих и, собравшись с силами, тут же парировала.
– А я виновата, что эти дурацкие чашки такие маленькие? – буркнула она.
Дверь открылась.
– Доброе утро, Маграт, – добавила она, не оглядываясь. – А ты-то чего здесь забыла?
Дело было в том, как скрипнули дверные петли. Маграт даже дверь открывала как-то жалобно.
Молодая ведьмочка безмолвно скользнула в комнату, лицо у нее было свекольно-красное, а руки она прятала за спиной.
– Мы просто заглянули привести в порядок Жалкино имущество. Все же она наша сестрица-ведьма, – громко заявила матушка.
– И вовсе мы здесь не за тем, чтобы искать ее волшебную палочку, – добавила нянюшка.
– Гита Ягг!
Нянюшка Ягг тут же виновато съежилась и повесила голову.
– Прости, Эсме.
Маграт вытащила руки из-за спины и вытянула их перед собой.
– Вот… – сказала она и еще больше покраснела.
– Так ты нашла ее! – воскликнула нянюшка.
– Э-э… нет, – ответила Маграт, не осмеливаясь посмотреть матушке в глаза. – Мне ее передала… сама Десидерата.
Тишина напряженно гудела и потрескивала.
– Она отдала ее тебе? – переспросила матушка Ветровоск.
– Уф. Да.
Нянюшка с матушкой переглянулись.
– Ого! – выразилась нянюшка Ягг.
– Значит, она тебя знала, да? – грозно вопросила матушка, снова поворачиваясь к Маграт.
– Я время от времени заскакивала к ней книжки посмотреть, – призналась Маграт. – И… она любила готовить всякие заморские блюда, а больше никто не соглашался их есть, вот я и приходила составить ей компанию.
– Ага! То есть услугу ей оказывала! – рявкнула матушка Ветровоск.
– Но я никогда не думала, что она оставит мне палочку, – попыталась оправдаться Маграт. – Правда!
– Может, тут какая-нибудь ошибка, – добродушно заметила нянюшка Ягг. – Наверное, она хотела оставить ее одной из нас…
– Ну ладно, что было, то было, – сказала матушка. – В общем, она знала, что ты передашь ее кому следует. Ну-ка, дай я на нее посмотрю.
Она протянула руку.
Маграт так стиснула волшебную палочку, что даже костяшки пальцев побелели.
– …Она оставила ее мне… – едва слышно прошептала она.
– Определенно перед смертью бедняжка совсем себя не помнила, – покачала головой матушка Ветровоск.
– …Она оставила ее мне…
– Быть феей-крестной большая ответственность, – сказала нянюшка. – Нужно быть энергичной, гибкой, тактичной и способной справляться со сложными сердечными проблемами и всяким таким. Жалка Пуст не могла этого не знать.
– …Да, но она оставила ее мне…
– Маграт Чесногк, как старшая по возрасту ведьма я приказываю тебе отдать палочку! – велела матушка Ветровоск. – От этих волшебных штуковин одни несчастья!
– Ну тише, тише, – успокаивающе промолвила нянюшка Ягг. – Это, пожалуй, уж слишком…
– …Нет… – ответила Маграт.
– К тому же ты не самая старшая здесь ведьма, – напомнила нянюшка. – Старая мамаша Дипбаж постарше будет.
– Заткнись. У нее все равно крыша поехала, – сказала матушка.
– …Вы не можете мне приказывать. У ведьм нет иерархической… – продолжала Маграт.
– Маграт Чесногк, ты ведешь себя безнравственно!
– Вовсе нет, – вмешалась нянюшка Ягг, пытаясь сохранить мир. – Безнравственное поведение – это когда бегаешь по улице совершенно…
Она замолчала. Обе пожилые ведьмы уставились на клочок бумаги, выскользнувший из рукава Маграт и зигзагами спланировавший на пол. Матушка молниеносно нагнулась и сцапала его.
– Ага! – торжествующе воскликнула она. – Сейчас посмотрим, что Жалка Пуст имела в виду на самом деле…
Безмолвно шевеля губами, она стала читать записку. Маграт пыталась собрать все свое мужество в кулак.
Наконец на лице матушки Ветровоск заиграла пара желваков. Дочитав, она спокойно скомкала бумагу.
– Ну, как я и думала, – подвела итог она. – Жалка пишет, что мы должны оказать Маграт всю посильную помощь, потому что она, мол, молодая еще и все такое. Так, Маграт?
Маграт взглянула на матушку.
«Можно вывести ее на чистую воду, – думала она. – В записке же прямо сказано… Во всяком случае, насчет старых ведьм… И можно заставить ее прочесть записку вслух. Все ведь ясно как день. Неужели ты по гроб жизни хочешь оставаться третьей ведьмой?!» Но бунтарское пламя, вспыхнувшее было в непривычном к нему очаге, быстро угасло.
– Ага, – безнадежно пробормотала она, – что-то навроде того.
– Здесь говорится, что очень важно, чтобы мы куда-то там отправились и помогли кому-то там выйти замуж за принца, – заявила матушка Ветровоск.
– В Орлею, – уточнила Маграт. – Я нашла ее описание в книгах Жалки. И мы должны сделать так, чтобы она не вышла замуж за принца.
– Как-как? Чтобы фея-крестная не позволяла девушке выйти за принца? – удивилась нянюшка Ягг. – Звучит как-то… наоборот.
– Зато это желание нетрудно исполнить, – пожала плечами матушка Ветровоск. – Знаете, сколько девушек не выходят замуж за принцев?
Маграт попробовала сменить тему.
– Вообще-то Орлея страшно далеко отсюда, – сказала она.
– Кто б сомневался, – фыркнула матушка Ветровоск. – Еще не хватало! Чтоб всякие заграницы под боком торчали!
– Я хотела сказать, что путешествие обещает быть долгим, – обреченно промолвила Маграт. – А вы… уже не такие молодые.
Последовало долгое многозначительное молчание.
– Отправляемся завтра, – решила матушка Ветровоск.
– Послушайте, – в отчаянии пролепетала Маграт, – а может, я одна управлюсь?
– Ну да, сейчас, какая из тебя фея-крестная. Опыта маловато, – отрезала матушка Ветровоск.
Это оказалось слишком даже для щедрой души Маграт.
– Да и у вас тоже не больше, – ощетинилась она.
– Верно, – согласилась матушка. – Но дело в том… дело все в том… У нас-то отсутствие опыта гораздо продолжительнее твоего.
– В общем, у нас большой опыт отсутствия опыта, – радостно подхватила нянюшка Ягг.
– А в этом-то все и дело, – кивнула матушка.
Дома у матушки было только одно маленькое тусклое зеркальце. Вернувшись, она закопала его в саду.
– Вот тебе, – сказала она. – Попробуй-ка теперь за мной пошпионить.
Трудно было поверить, что Джейсон Ягг, кузнец и коновал, приходится нянюшке Ягг сыном. Вид у него был такой, будто он не родился, а был построен. На верфи. К его медлительному и мягкому характеру генетика сочла необходимым добавить мускулы, которых достало бы на пару волов, и похожие на бревна руки и ноги, смахивающие на две пары поставленных друг на друга пивных бочек.
К его ярко пылающему горну приводили самых разных лошадей, в том числе и племенных огнедышащих жеребцов, багровоглазых и пенномордых королей лошадиной нации, с копытами размером с добрую суповую тарелку, удар которых позволял среднему человеку запросто пройти сквозь стену. Но Джейсон Ягг знал секрет тайного Лошадиного Слова. Он в одиночку заводил коня в кузню, вежливо прикрывал двери, а через полчаса выводил уже подкованную и как-то странно присмиревшую животину обратно[9].
За широкой задумчивой спиной Джейсона теснились остальные бесчисленные родственники нянюшки Ягг и прочие деревенские, которые, видя, что затевается нечто интересное, да еще с участием ведьм, не смогли устоять перед искушением стать свидетелями того, что в Овцепиках обычно называлось «ягго-го!»
– Ну, Джейсон, пора нам, – сказала нянюшка Ягг. – Говорят, в заграницах улицы вымощены чистым золотом. Может, наконец заживем как люди, а?
Низкий, заросший волосами лоб Джейсона сморщился от непосильных раздумий.
– Да, оно б не помешало, конечно, наковальню-то в кузницу новую купить, – наконец разродился он.
– Вот вернусь богачкой, нипочем тебя в кузню больше не пущу, – пообещала нянюшка.
Джейсон нахмурился.
– Так ведь я кузню-то люблю, – медленно промолвил он.
Нянюшка Ягг на мгновение растерялась.
– Ну… ну, тогда купим тебе серебряную наковальню.
– Не, ма, это без толку. Шибко мягкая, – покачал головой Джейсон.
– Вот что, мальчик мой, коли привезу тебе наковальню из чистого серебра, хош не хош, а будет у тебя наковальня из чистого серебра!
Джейсон понурил свою большую голову.
– Хорошо, ма, – покорно ответил он.
– Найди кого-нибудь, чтоб каждый день дом проветривал, – велела нянюшка. – И чтоб очаг каждый день протапливал.
– Хорошо, ма.
– И ходи только через заднюю дверь, слышь? На переднее крыльцо я заклятие наложила. Где эти негодницы с моим багажом?
И она поспешила прочь, похожая на маленького серого петушка, рассердившегося на своих курочек.
Маграт слушала все это с большим интересом. Ее собственные приготовления к отъезду свелись к складыванию в большую котомку нескольких смен одежды, подходящей для любых возможных капризов погоды, которая, как всем известно, абсолютно не умеет вести себя в этой загранице. В котомку поменьше она уложила весьма полезные тетрадки, забранные из домика Жалки Пуст. Жалка любила все записывать и своим аккуратным почерком заполнила целые дюжины небольших тетрадок, украсив их заголовками вроде «С Палочкой и Помелом Через Великий Неф».
Единственное, чего Жалка так и не удосужилась сделать, это написать инструкции по пользованию волшебной палочкой. Поэтому Маграт считала, что нужно лишь взмахнуть ей и загадать желание.
Вокруг домика Маграт теперь красовались несколько больших, но совершенно неуместных тыкв – свидетелей и жертв этой сомнительной стратегии. Одна из тыкв до сих пор считала, что на самом деле она дурностай.
И вот сейчас Маграт осталась наедине с Джейсоном, который неловко переминался с ноги на ногу.
Джейсон смущенно поправил челку. Его с детства приучили уважать женщин, а Маграт вроде бы тоже подпадала под эту категорию – в принципе.
– Ну, вы там приглядите за нашей матушкой, ладно, госпожа Чесногк, – попросил он. В голосе его слышались нотки беспокойства. – А то она чегой-то странная в последние деньки.
Маграт легонько похлопала его по плечу.
– Такое случается постоянно, – успокоила она. – Понимаешь, когда женщина вырастит детей и все такое, ей хочется начать жить своей жизнью.
– А чьей же она до этого жила?
Маграт озадаченно уставилась на Джейсона. Лично она никогда не подвергала сомнению мудрость этого высказывания.
– Видишь ли, суть в том, – сказала она, придумывая объяснение на ходу, – что рано или поздно в жизни женщины настает момент, когда ей хочется найти себя.
– А чо ей здесь-то себя не поискать? – жалобно спросил Джейсон. – То есть, ну, это, я вовсе не хотел тебя перебивать, госпожа Чесногк, но мы надеялись, что ты уговоришь ее и госпожу Ветровоск остаться.
– Я пробовала, – пожала плечами Маграт. – Правда. Зачем, говорю, вам это надо? Как гласит клатчская пословица, анно в домини лучше, мол, и все такое. Вы уже не те, что раньше, говорю. Глупо отправляться за сотни миль ради такой ерунды, особенно в вашем-то возрасте.
Джейсон склонил голову набок. Джейсон Ягг, конечно, вряд ли занял бы призовое место в чемпионате Плоского мира по живости ума, но мамашу свою он знал отлично.
– И ты все это сказала нашей маме? – спросил он.
– Слушай, не беспокойся, – ответила Маграт. – Я уверена, что большого вреда не…
Вдруг над их головами раздался громкий треск. На землю мягко спланировали несколько осенних желтых листков.
– Проклятое дерево… Кто здесь посадил это чертово дерево? – донесся голос откуда-то сверху.
– Похоже, матушка, – заметила Маграт.
Это было одним из слабых мест матушки Ветровоск, во всех прочих отношениях женщины цельной и вполне опытной, – она так и не научилась рулить. Управление транспортными средствами было совершенно чуждо ее натуре. Она была твердо уверена, что ее дело только нестись вперед, а весь остальной мир должен успевать поворачиваться так, чтобы она в конце концов попала куда ей нужно. В результате ей время от времени приходилось слезать с деревьев, на которые она не забиралась. Этим она сейчас и была занята – в конце своего спуска она все-таки сорвалась и последние несколько футов до земли преодолела по воздуху. Правда, желающих прокомментировать это событие не нашлось.
– Ну вот, кажется, мы собрались, – громко сказала Маграт.
Но это не сработало. Взгляд матушки Ветровоск немедленно устремился куда-то в область Магратиных коленей.
– И что это, по-твоему, на тебе надето? – осведомилась она.
– А-а-а… М-м-м… Я подумала… То есть, там же бывает холодно… ну, ветер и все такое… – начала Маграт.
Она с ужасом предвидела эту минуту и сейчас ненавидела себя за слабость. Да и вообще, они действительно очень удобные. Эта идея пришла ей в голову ночью. Кроме всего прочего, невозможно наносить смертельные удары космической гармонии господина Лобсанга Достабля, когда твои ноги путаются в юбке.
– Штаны?
– Это не совсем то же, что обычные…
– Да на тебя ведь мужчины глядят! – воскликнула матушка Ветровоск. – Стыдоба-то какая!
– Что случилось? – спросила подошедшая сзади нянюшка Ягг.
– Маграт Чесногк заявилась к нам в мужских кальсонах, – сказала матушка, неодобрительно сморщив нос.
– Что ж, если она записала адрес этого молодого человека и как его зовут, то ничего страшного, – примирительно заметила нянюшка Ягг.
– Нянюшка! – всплеснула руками Маграт.
– А по мне так они вроде бы вполне удобные, – продолжала нянюшка. – Разве что чуть-чуть мешковатые.
– А по мне, так это форменное безобразие, – ответила матушка Ветровоск. – Нельзя, чтоб все кому не лень видели твои ноги.
– Да кто ж их увидит? – удивилась нянюшка. – Они ж матерьялом прикрыты.
– Да, зато любой может увидеть, где ее ноги, – сказала матушка Ветровоск.
– Это глупо. Все равно как сказать, что под одеждой все голые, – возразила Маграт.
– Маграт Чесногк, последи-ка за своим языком! – рявкнула матушка Ветровоск.
– Но это же правда!
– Лично про меня этого не скажешь, – спокойно парировала матушка. – На мне целых три кофты.
Она с ног до головы оглядела заодно и нянюшку. Гита Ягг для путешествия по заграницам тоже приоделась. Матушка Ветровоск так и не смогла обнаружить ничего предосудительного, хотя и предприняла такую попытку.
– Нет, вы только взгляните на эту шляпу… – наконец пробурчала она.
Нянюшка Ягг, которая знала Эсме Ветровоск целых семьдесят лет, только улыбнулась.
– Симпатичная, правда? – спросила она. – Изготовлена господином Вернисачче в Ломте. Внутри от полей до самого кончика арматура из ивовых прутьев и восемнадцать кармашков. Такая шляпа – молотком не пробьешь. А это видели?
Нянюшка приподняла подол юбки. На ней были новые сапожки. В сапожках матушка Ветровоск тоже не смогла найти ничего предосудительного. Они были должной ведьмовской конструкции, то есть, даже если бы по ним проехалась доверху груженная телега, их толстенная кожа и не поморщилась бы. Как сапожки они имели лишь один недостаток – цвет.
– Красные? – нахмурилась матушка Ветровоск. – Какая ж ведьма носит красные сапожки?!
– А мне нравится, – сказала нянюшка.
– Ну и пожалуйста, поступай как знаешь, – фыркнула матушка. – В заграницах самые нелепые наряды носят, в этом я уверена. Но сама знаешь, что говорят о женщинах, которые носят красные сапожки.
– По мне, так главное, чтобы ноги были сухими, – радостно отозвалась нянюшка.
Она вложила в ладонь Джейсона ключ от дома.
– Если пообещаешь найти кого-нибудь, кто будет читать мои письма, я буду тебе писать, – сказала она.
– Да, мам. А как насчет кота, мам? – поинтересовался Джейсон.
– О, Грибо мы берем с собой, – ответила нянюшка Ягг.