Пратчетт Терри. Ведьмы за границей

   – Что? Но ведь он – кот! – рявкнула матушка Ветровоск. – Ты не имеешь права брать с собой всяких котов! Не собираюсь я никуда ехать ни с каким котом! Нам и так придется всю дорогу терпеть разные штаны и вызывающе красные сапоги!
   – Если его оставить, он будет скучать по своей мамочке, правда, малыш? – заворковала нянюшка Ягг, беря на руки Грибо.
   Тот безвольно повис у нее на руке, как перехваченный посередине пузырь с водой.
   Для нянюшки Ягг ее любимец Грибо по-прежнему оставался миленьким котеночком, который гоняет по полу шерстяные клубочки.
   Для всего же остального мира он был здоровенным котярой, вместилищем совершенно невероятных и неуемных жизненных сил, таящихся под шкурой, которая походила не столько на шерсть, сколько на кусок хлебного мякиша, дней десять пролежавшего в сыром месте. Чужие люди часто жалели кота, поскольку у него практически полностью отсутствовали уши, а морда выглядела так, будто на нее медведь наступил. Хотя они этого и не знали, но подобное уродство являлось следствием того, что Грибо пытался драться и насиловать абсолютно все, вплоть до запряженной четверкой лошадей кареты, считая это делом кошачьей чести. Когда Грибо шествовал по улице, даже самые свирепые псы начинали скулить и прятались под крыльцо. Лисы держались от деревни подальше, а волки вообще обходили ее стороной.
   – Милый мой, старый верный дружочек… – проворковала нянюшка.
   Грибо устремил на матушку Ветровоск тот исполненный самодовольного злорадства взгляд, который коты всегда приберегают для недолюбливающих их людей, и нагло замурчал. Грибо, пожалуй, был единственным котом, который умудрялся мурча похихикивать.
   – И вообще, – сказала нянюшка, – ведьмам полагается любить котов.
   – Полагагается-то полагается, да только не таких, как этот.
   – Просто ты не кошатница, Эсме, – возразила нянюшка, крепко прижимая к себе Грибо.
   Джейсон Ягг отвел Маграт в сторонку.
   – Наш Шон как-то читал мне ещегодник, так там писали про всяких разных ужасных заграничных чудовищ, – прошептал он. – И говорилось, что эти большущие волосатые твари любят нападать на путешественников. Страшно даже подумать, что будет, если они нападут на мамулю и матушку.
   Маграт взглянула на его широкое красное лицо.
   – Присмотри, чтобы с ними ничего не случилось, ладно? – попросил Джейсон.
   – Можешь не беспокоиться, – пообещала она, про себя думая, что на самом деле беспокоиться ему не о чем. – Буду стараться изо всех сил.
   Джейсон кивнул.
   – Просто в ещегоднике было сказано, что по большей части все эти чудовища почти вымерли, – добавил он. – Жаль, если они совсем пропадут.
 
   Когда три ведьмы взвились в воздух, солнце стояло уже довольно высоко. Их немного задержало непредсказуемое поведение помела матушки Ветровоск, завести которое можно было, только вдоволь набегавшись взад-вперед. Казалось, оно просто не понимало, чего от него добиваются, – до тех пор, пока с ним не начинали бежать. И куда только не обращалась матушка с этим помелом, даже гномы-инженеры в конце концов вынуждены были признать, что поведение ее помела остается для них совершеннейшей загадкой. Они, наверное, не меньше дюжины раз меняли и палку, и саму метлу.
   Когда помело наконец взмыло в воздух, данное событие было отмечено хором радостных возгласов.
   Небольшое королевство Ланкр занимало всего-навсего широкий уступ, врезающийся в Овцепики. Сразу за ним начинались высокие острые вершины и сумеречные извилистые долины, уходящие вглубь центрального горного массива.
   С другой стороны выстроились по порядку: равнина Сто, голубоватые леса, бескрайние океанские просторы. И где-то посреди всего этого бурело грязное пятно, больше известное как Анк-Морпорк.
   Запел или, по крайней мере, попытался запеть жаворонок. Но его тут же сбил с ритма внезапно появившийся рядом кончик островерхой шляпы матушки Ветровоск.
   – И не упрашивайте даже, выше я ни за что не полезу, – твердо заявила она.
   – Если поднимемся повыше, будет легче сообразить, куда лететь, – указала Маграт.
   – Ты ж говорила, что смотрела у Жалки карты, – напомнила матушка Ветровоск.
   – Сверху все выглядит как-то иначе, – попыталась оправдаться Маграт. – Каким-то более… выпуклым. Но, по-моему, нам… вон туда.
   – Ты уверена?
   Задавать такой вопрос ведьме было серьезной ошибкой. Особенно если задавала его матушка Ветровоск.
   – Абсолютно, – ответила Маграт.
   Нянюшка Ягг взглянула на высокие горные пики.
   – Что-то уж больно многовато в той стороне больших гор, – заметила она.
   Пики громоздились один над другим, покрытые вечными снегами. На лыжах в Овцепиках никто не катался, а тот отчаянный человек, что решался на это, пролетал несколько футов и тут же исчезал из виду с пронзительным воплем. Никто не ходил по узким горным тропинкам в расшитой крестьянской одежде, распевая народные песни. Вообще, это были крайне неприветливые горы. Это были такие горы, куда зимы отправлялись на летние каникулы.
   – Там есть всякие перевалы и все такое прочее, – неуверенно сообщила Маграт.
   – Вот и увидим, – сказала нянюшка.
 
   Два зеркала можно использовать примерно следующим образом – если, конечно, знаешь, что делаешь. Их нужно установить одно напротив другого, чтобы они отражали друг друга. Потому что, если отражения способны украсть частицу тебя, то отражения отражений, наоборот, могут тебя усилить, подпитывая тебя самим собой, давая тебе могущество…
   И твое отражение уходит в бесконечность в отражениях отражений отражений, и каждое отражение точно такое же, как и все остальные уходящие в бесконечность отражения.
   Все так, кроме того, что это вовсе не так.
   В зеркалах заключается бесконечность.
   А в бесконечности заключается гораздо больше, чем вы думаете.
   Для начала, там заключается все.
   Включая голод.
   Потому что там миллион миллиардов отражений, но всего лишь одна душа.
   Зеркала дают очень много, но и забирают немало.
 
   За горами начались другие горы. А в небе тем временем собирались тучи, серые и тяжелые.
   – Я уверена, что мы летим правильно, – сказала Маграт.
   Их со всех сторон окружали обледенелые скалы. Ведьмы мчались по лабиринту похожих друг на друга извилистых узких ущелий.
   – Да-а-а… – протянула матушка Ветровоск.
   – Сами же не дали мне подняться повыше, – напомнила Маграт.
   – Через минуту снег повалит, – заметила нянюшка Ягг.
   День клонился к вечеру. Свет сочился прочь из горных долин, как сладкий крем из пирожного.
   – Я думала… здесь будут деревни и всякие поселения, – призналась Маграт. – И мы сможем накупить там разных забавных сувениров, а потом найти пристанище в какой-нибудь грубой деревенской хижине.
   – Здесь и тролля-то днем с огнем не сыщешь, – фыркнула матушка.
   Три помела скользнули в голую долину – сущую царапину на теле гор.
   – Колотун-то какой! – поежилась нянюшка Ягг. Но потом улыбнулась. – Кстати, а почему их называют грубыми?
   Матушка Ветровоск слезла со своего помела и оглядела окрестные скалы. Затем подняла камень и понюхала его. После чего подошла к куче щебня, которая, на взгляд Маграт, ничем не отличалась от любой другой кучи щебня, и потыкала ее ногой.
   – Гм-м, – сказала она.
   На ее шляпу спланировали несколько снежинок.
   – Так, так, – сказала она.
   – Матушка Ветровоск, что ты делаешь? – спросила Маграт.
   – Размышляю.
   Матушка подошла к скальной стене долины и двинулась вдоль нее, приглядываясь к каменной поверхности. Нянюшка Ягг присоединилась к ней.
   – Здесь? – спросила нянюшка.
   – Вроде бы.
   – А не высоковато для них, как думаешь?
   – Да эти дьяволята куда хошь заберутся. Один как-то аж в моей кухне объявился, – поделилась своим опытом матушка. – Вдоль жилы, говорит, шел.
   – Да, это их хлебом не корми… – подтвердила нянюшка.
   – Может, вы мне все-таки объясните, что вы там делаете? – встряла Маграт. – Что такого интересного в куче камней?
   Снег повалил сильнее.
   – Это не камни, это отвалы, – сообщила матушка Ветровоск.
   Она дошла до гладкой оледенелой каменной стены, по мнению Маграт, ничем не отличающейся от любой другой, которые здесь в горах присутствовали повсеместно, и замерла, будто прислушиваясь.
   Затем отступила на шаг, резко стукнула по камню палкой своего помела и громко изрекла следующее:
   – А ну открывайте, безобразники низкорослые!
   Нянюшка Ягг пнула в каменную стенку сапогом. Та ответила пустым звуком.
   – Здесь люди с холоду загинаются, а вы там прячетесь! – добавила она.
   Некоторое время ничего не происходило. Потом кусок стены вдруг сдвинулся на несколько дюймов внутрь. Маграт заметила, как в образовавшейся щели блеснул подозрительный глаз.
   – Ну чего вам?
   – Гномы? – удивилась Маграт.
   Матушка Ветровоск нагнулась так низко, что ее нос оказался на одном уровне с глазом.
   – Меня зовут, – сказала она, – матушка Ветровоск.
   Она снова выпрямилась. На лице ее играла самодовольная улыбка.
   – И что с того? – раздался голос, выходящий откуда-то из-под глаза.
   Лицо матушки буквально окаменело.
   Нянюшка Ягг слегка подтолкнула подругу локтем.
   – Должно быть, мы подальше, чем в пятидесяти милях от дома, – покачала головой она. – Наверное, в здешних краях о тебе и слыхом не слыхивали.
   Матушка Ветровоск снова нагнулась. С ее шляпы посыпались снежинки, успевшие примоститься на широких полях.
   – Тебя я ни в чем не виню, – сказала она, – но у вас тут должен быть король, так вот просто пойди и скажи ему, что, мол, явилась матушка Ветровоск, ладно?
   – Он очень занят, – ответил голос. – У нас тут кое-какие неприятности.
   – Значит, вряд ли ему нужны еще проблемы, – уверенно кивнула матушка.
   Несколько мгновений невидимый собеседник размышлял над этими словами.
   – Мы установили на двери заклинания, – наконец мрачно заявил он. – Невидимые руны. Знаешь, сколько нынче стоят хорошие невидимые руны?!
   – Вот еще, стану я читать, что вы там у себя на дверях понаписали! – фыркнула матушка.
   Говорящий заколебался.
   – Значит, говоришь, Ветровоск?
   – Ну да. Начинается с буквы «В». Как и слово «ведьма».
   Каменная дверь затворилась. Теперь ее можно было различить лишь по тонюсенькой трещинке в скальной стене.
   Снег тем временем повалил вовсю. Матушка Ветровоск, чтобы согреться, принялась подпрыгивать на месте.
   – Вот они, твои чужеземцы, – сказала она, обращаясь ко всему заледеневшему миру в целом.
   – Вряд ли этих гномов можно назвать чужеземцами, – возразила нянюшка Ягг.
   – А как еще их называть? – удивилась матушка. – Гном, который так далеко живет, самый что ни на есть настоящий чужеземец. В этом-то чужеземство и заключается.
   – Вот как? Забавно, никогда бы не подумала, – ответила нянюшка Ягг.
   Они смотрели на дверь. В темнеющем воздухе из их ртов вырывались маленькие облачка пара. Маграт, глядя на каменную дверь, заметила:
   – Что-то не видно никаких рун.
   – Само собой, – хмыкнула нянюшка. – Они ж невидимые.
   – Вот именно, – поддержала матушка Ветровоск. – Сама, что ли, не понимаешь?
   Дверь снова приоткрылась.
   – Я поговорил с королем, – сообщил голос.
   – И что он? – с надеждой спросила матушка.
   – Дословно он сказал: «О нет! Только этого мне не хватало!»
   Матушка Ветровоск просияла.
   – Так я и знала, что он слышал обо мне, – довольно промолвила она.
 
   Как у цыган не меньше тысячи своих королей, так их не меньше тысячи у гномов. Только у гномов слово «король» означает скорее что-то вроде «старшего инженера». А вот королев у гномов не бывает. Гномы вообще очень неохотно говорят о своей половой принадлежности, которую многие из них считают делом не больно-то важным по сравнению с такими серьезными вещами, как, например, металлургия или гидравлика.
   Здешний король стоял в гуще толпы что-то выкрикивающих горняков. Он^[10] взглянул на ведьм с выражением утопленника, которому предлагают стакан воды.
   – Вы что, действительно так хороши, как говорят? – хмуро поинтересовался он.
   Нянюшка Ягг и матушка Ветровоск переглянулись.
   – Сдается мне, Маграт, это он тебя имеет в виду, – сказала матушка.
   – У нас в девятой штольне только что произошел обвал, – продолжал король. – Худо дело. Мы лишились очень перспективной жилы золотоносного кварца.
   Один из стоящих рядом с ним гномов что-то шепнул ему на ухо.
   – А, ну да, и кое-кого из ребят, – рассеянно добавил король. – И тут появляетесь вы. Видать, судьба.
   Матушка Ветровоск стряхнула со своей шляпы снег и огляделась.
   Увиденное даже на нее произвело впечатление. Теперь нечасто приходится бывать в настоящих гномьих залах. Большинство гномов в наши дни заняты отхожим промыслом, зашибая деньгу по городам на равнинах, где гномом быть куда как легче – например, не нужно проводить большую часть жизни под землей, то и дело попадая молотком по пальцам и беспокоясь о колебаниях цен на международных рынках металлов. Недостаток уважения к традициям – вот главная беда нашего времени. А возьмите троллей. Теперь в Анк-Морпорке троллей больше, чем в целом горном хребте. Матушка Ветровоск ничего не имела против троллей, но инстинктивно чувствовала, что если бы больше троллей перестали носить одежду, ходить на двух ногах и вернулись к жизни под мостами, откуда они бы периодически выскакивали и пожирали людей, как троллям и было предначертано природой, то мир стал бы куда более счастливым местом.
   – Ты лучше покажи нам, где все это случилось, – сказала она. – Похоже, сверху обвалилась куча камней, да?
   – Что-что? – переспросил король.
   Часто говорят, что у эскимосов существует целых пятьдесят слов для определения снега^[11].
   Это ошибочное утверждение.
   А еще говорят, что у гномов существует аж двести слов для определения камня.
   Ничего подобного. У них так же не может существовать слов для камня, как у рыбы не может быть слов для определения воды. У них есть слова для вулканических пород, осадочных пород, метаморфических пород, пород под ногами, пород, падающих тебе на каску, и пород, которые на вид представляют интерес и которых – они готовы поклясться – вчера здесь не было. Но вот чего у них нет, так это слова, означающего просто «камень». Покажите гному булыжник, и он увидит в нем, например, кусок кристаллического сульфита какого-нибудь там шпата.
   В данном случае речь шла о двухстах тоннах низкокачественного глинистого сланца. Когда ведьмы оказались на месте обвала, несколько дюжин гномов лихорадочно укрепляли потрескавшийся свод штольни и тачками вывозили обломки помельче. На глазах некоторых из них блестели слезы.
   – Это ужасно… Ужасно! – бормотал один из них. – Какой кошмар.
   Маграт протянула ему носовой платок. Гном шумно высморкался.
   – Скорее всего, случился сильный оползень на линии сброса, и теперь мы лишились целого пласта, – сказал он, качая головой.
   Сосед утешающе похлопал его по спине.
   – Худа без добра не бывает, – сказал он. – Мы всегда можем пробить горизонтальный штрек от пятнадцатой штольни. Не волнуйся, никуда этот пласт от нас не денется.
   – Извините, – встряла Маграт, – значит, выходит, там, за завалом, остались гномы, да?
   – О да, – подтвердил король.
   Причем сказал это так, словно речь шла о каком-то досадном побочном обстоятельстве катастрофы, поскольку новые гномы очень скоро появятся на свет естественным образом, а вот золотоносная порода имеет дурное обыкновение заканчиваться.
   Матушка Ветровоск критически осмотрела завал.
   – Нам хотелось бы, чтобы нас оставили одних, – громко произнесла она. – Дело очень деликатное.
   – Понимаю, – не стал спорить король. – Небось, разные там секреты ремесла, да?
   – Навроде того, – сказала матушка.
   Король выгнал всех гномов из туннеля, оставив ведьм одних в тусклом свете фонаря. С потолка упали несколько камней.
   – Гм-м, – протянула матушка.
   – Ну, теперь всего-навсего надо что-нибудь предпринять, – промолвила нянюшка Ягг.
   – На свете нет ничего невозможного, – неопределенно заметила матушка Ветровоск.
   – Тогда тебе придется очень постараться, Эсме. Если бы Создателем нам было предназначено ворочать с помощью ведьмовства всякие камни, он не стал бы изобретать лопату. Быть ведьмой – это прежде всего знать, когда стоит воспользоваться лопатой. И оставь в покое тачку, Маграт. Ты ничего не понимаешь в машинах.
   – Хорошо, хорошо, – сказала Маграт. – А почему бы нам не испробовать волшебную палочку?
   Матушка Ветровоск фыркнула:
   – Ха! Здесь? Фея-крестная в шахте – с ума сойти!
   – Окажись я там, за завалом в недрах горы, думаю, я бы очень обрадовалась появлению такой феи, – горячо возразила Маграт.
   Нянюшка Ягг кивнула.
   – Тут она права, Эсме. Нет такого закона, который бы запрещал фее-крестной работать в шахте.
   – Не доверяю я этой палочке, – нахмурилась матушка. – По мне, она какая-то уж больно волшебная.
   – Ой, да ладно, – ответила Маграт. – Ею пользовались поколения и поколения фей-крестных.
   Матушка замахала руками.
   – Хорошо, хорошо, хорошо, – пробурчала она. – Давай! Делай из себя дуру набитую!
   Маграт вытащила из сумки волшебную палочку. Она давно и с ужасом ждала этого момента.
   Палочка была сделана из какой-то кости – Маграт искренне надеялась, что не из слоновой, ей нравились эти большие животные. Когда-то на палочке были какие-то буквы, но многие поколения пухлых пальчиков фей-крестных почти полностью их стерли. Также палочку обхватывали несколько золотых и серебряных колечек. Никаких инструкций не прилагалось. Отсутствовали даже самые примитивные руны или значки, которые подсказали бы, как с ней обращаться.
   – По-моему, ей надо взмахнуть, – сказала нянюшка Ягг. – Я даже уверена в этом.
   Матушка Ветровоск скрестила руки на груди.
   – Не пристало ведьме баловаться со всякими там палками, – осудила она.
   Маграт на пробу взмахнула палочкой. Ничего не случилось.
   – Может, надо что-нибудь сказать? – предложила нянюшка.
   Маграт впала в панику.
   – А что обычно говорят феи-крестные? – жалобно поинтересовалась она.
   – Э-э-э, – сказала нянюшка. – Понятия не имею.
   – Ха! – выразилась матушка.
   Нянюшка Ягг вздохнула.
   – Разве Жалка тебе ничего не объясняла?
   – Ничегошеньки!
   Нянюшка пожала плечами.
   – Ну, тогда делай что можешь, – посоветовала она.
   Маграт уставилась на груду камня. Потом зажмурила глаза. Затем глубоко вздохнула. Она попыталась превратить свое сознание в безмятежную картину космической гармонии. Монахам-то хорошо рассуждать о космической гармонии, подумала она, они сидят себе там, в своих заснеженных горах, и беспокоиться им не о чем, кроме как о случайно забредшем йети. Попробовали бы они поискать внутреннего спокойствия под взглядом матушки Ветровоск.
   Юная ведьма неуверенно взмахнула палочкой и попыталась не думать о тыквах.
   Она ощутила движение воздуха. Потом услышала, как ахнула нянюшка.
   – Что-нибудь случилось? – спросила Маграт.
   – Угу, – спустя некоторое время отозвалась нянюшка Ягг. – Вроде того. Надеюсь, они успели порядком проголодаться.
   – Значит, по-твоему, это и есть настоящее волшебство феи-крестной? – заметила матушка Ветровоск.
   Маграт открыла глаза.
   Перед ними по-прежнему высилась груда, но теперь уже не камней.
   – Жалость какая, поглядите, некоторые-то помялись, – сказала нянюшка.
   Маграт открыла глаза еще шире.
   – Что, опять тыквы?
   – Мятых много. Мятых, – повторила нянюшка на тот случай, если кто-нибудь ее не услышал.
   Верхушка груды зашевелилась. Парочка небольших тыкв скатилась прямо к ногам Маграт, а в образовавшемся отверстии появилось личико гнома.
   Оно уставилось на ведьм.
   Наконец нянюшка Ягг спросила:
   – У вас все в порядке?
   Гном кивнул. Его внимание по-прежнему было приковано к груде тыкв, громоздившихся от пола до потолка.
   – Э-э, да, – сказал он. – А папа здесь?
   – Какой папа?
   – Ну, король.
   – А-а! – Нянюшка Ягг приложила руки ко рту и крикнула в глубину туннеля: – Эй, король!
   Появились гномы. Они тоже уставились на тыквы. Король вышел вперед и тут заметил лицо сына.
   – Ты как там, сынок?
   – Все отлично, па. Жив и здоров, ни царапинки.
   Король облегченно вздохнул. Потом подумал и добавил:
   – Все остальные тоже целы?
   – Все до единого, па.
   – А то я уже начал беспокоиться. Подумал, может, мы нарвались на участок конгломерата или чего-нибудь в этом роде.
   – Да нет, па. Просто пласт рыхлого сланца.
   – Хорошо. – Король снова взглянул на груду. Почесал бороду. – Сдается мне, тыкв у нас теперь хоть отбавляй.
   – А я было подумал, что это какая-то разновидность песчаника, па.
   Король снова подошел к ведьмам.
   – А вы не можете превратить их еще во что-нибудь? – с затаенной надеждой спросил он.
   Нянюшка Ягг бросила взгляд на Маграт, которая все еще потрясенно пялилась на палочку.
   – Думаю, мы пока остановимся на тыквах, – опасливо ответила она.
   Король был немного разочарован.
   – Что ж, тогда, – протянул он, – если я могу быть вам полезен, дамы… Например, угостить вас чашечкой чаю или еще чем-нибудь…
   Матушка Ветровоск шагнула вперед.
   – Да, думаю, что-нибудь вроде этого нам не повредит, – кивнула она.
   Король просиял.
   – Только, конечно, мы бы угостились чем-нибудь посущественнее чая, – добавила матушка.
   Лицо короля сразу вытянулось.
   Нянюшка Ягг тем временем подошла к Маграт, которая все еще взмахивала палочкой, не сводя с нее окаменелого взгляда.
   – Очень умно, – шепнула нянюшка. – Но почему ты решила выбрать именно тыквы?
   – Ничего я не решала!
   – Ты что, не знаешь, как с ней обращаться?
   – Нет! Я думала, нужно просто… ну, в общем, захотеть, чтобы что-нибудь случилось!
   – Видно, просто захотеть – это еще не все, – как можно добродушнее заметила нянюшка. – Обычно этого недостаточно.
 
   Где-то перед самым рассветом – насколько можно представить себе рассвет в подземных туннелях – ведьм отвели к протекающей в толще гор подземной реке, у берега которой были пришвартованы две баржи. Рядом с каменным причалом покачивалась на воде небольшая лодка.
   – Река проведет вас сквозь горы, – сказал король. – По правде говоря, я думаю, что она течет до самой Орлеи. – Он взял из рук сопровождающего его гнома большую корзину. – И вот тут мы собрали вам в путь немножко еды…
   – Мы что же, всю дорогу будем плыть на лодке? – спросила Маграт. За спиной она снова попыталась взмахнуть волшебной палочкой, но тщетно. – Я с лодками как-то не очень…
   – Слушай, – перебила ее матушка Ветровоск, влезая в лодку. – Река в отличие от нас знает дорогу. А метлами мы сможем воспользоваться и позже, когда пейзаж начнет вести себя немного поумнее.
   – К тому же отдохнуть не мешало бы, – добавила нянюшка Ягг, усаживаясь на скамейку.
   Маграт взглянула на обеих ведьм, которые поудобнее устраивались на корме, словно пара располагающихся на насесте кур.
   – А вы умеете грести? – поинтересовалась она.
   – Нам это ни к чему, – сказала матушка.
   Маграт уныло кивнула. Но потом решила, что не вредно и ей заявить хоть какие-то свои права.
   – Думаю, я тоже не умею, – высказалась она.
   – Ну и ничего страшного, – кивнула нянюшка Ягг. – Как увидим, что ты не так что-то делаешь, мы тебе сразу подскажем. Спасибо за заботу, ваше королевское величество.
   Маграт вздохнула и взялась за весла.
   – Плоские концы нужно макать в воду, – пришла ей на помощь матушка Ветровоск.
   Гномы на прощание помахали им. Медленно двигаясь в круге отбрасываемого фонарем света, лодка выплыла на середину реки. Маграт обнаружила, что ей всего-то и надо удерживать суденышко на середине течения.
   Вскоре она услышала, как нянюшка Ягг сказала:
   – Вот никак в толк не возьму, и зачем они вечно на свои двери невидимые руны навешивают? Приходится платить какому-нибудь волшебнику, чтобы он нанес невидимые руны, а как узнать, что за свои деньги получаешь товар?
   Ответ матушки не замедлил последовать:
   – Очень запросто. Раз ты их не видишь, значит, получил нормальные невидимые руны.
   Подумав немного, нянюшка согласилась:
   – А ведь и верно. Так, а теперь посмотрим, что у нас на завтрак.
   Послышалось шуршание.
   – Так, так, так…
   – Что там, Гита?
   – Тыква.
   – Тыква с чем?
   – Тыква ни с чем. Тыква с тыквой.
   – Должно быть, у них нынче много тыкв уродилось, – встряла в разговор Маграт. – Сами знаете, как бывает в конце лета – в огороде всего полным-полно. Я сама вечно голову ломаю, придумываю всякие новые соления да квашения, чтоб ничего не пропало…
   В тусклом свете ей было видно лицо матушки, выражение которого недвусмысленно свидетельствовало о том, что если Маграт еще и не сошла с ума, то ей совсем недолго осталось.