Я также узнал, что Кинг почти всю свою взрослую жизнь, если только сейчас его можно считать взрослым, снимался во второразрядных фильмах. С тех пор как на первых полосах газет появились статьи под заголовками «Убийство в гнезде разврата», его шансы выиграть бракоразводный процесс упали почти до нуля. Я его не жалел. Оказывается, жена бросила его, устав от бесконечных: «Я — Тарзан! А ты кто такая?»
Позвонив Бондхелму, я доложил, что жив и продолжаю расследование, но на время прервался и поужинал шашлыком на ребрышках. После этого, предварительно получив адрес от Сэмсона, я нанес визит Арчеру Блоку, второму сценаристу «Девушки из джунглей».
Дверь мне открыл крепкий парень среднего роста, с кудрявыми черными волосами и полупустым бокалом виски в руке. Я представился, показал ему свое удостоверение, и через две минуты мы уже сидели в его кабинете с полными бокалами. Он был очень симпатичный и готов был откровенно обо всем мне рассказать, только рассказывать ему было нечего.
Через несколько минут он так ответил на один из моих вопросов:
— Я как раз закончил работу с Дженовой и в настоящее время нахожусь, как говорят, в межконтрактье. — Он усмехнулся. — В основном я переписывал то, что написал Своллоу. Я попал на вечеринку в четверг лишь потому, что нужно было помочь внести в сценарий изменения, предложенные Дженовой. Я так и не видел Зою. Я ушел примерно через полчаса после Дженовы.
— Хорошо, Блок. Спасибо. А что означает «переписывать после Своллоу»?
Он поднял бровь.
— Насколько я понимаю, вы не знаете, как создаются сценарии в Голливуде?
— Я ничего не знаю.
Он сделал глоток, откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.
— Тогда слушайте. Это мой конек. Предположим, киностудия заплатила целое состояние за интеллектуальную собственность. Вы знаете, что такое интеллектуальная собственность?
— Не совсем.
— Боже! Как же вы невежественны! — Он усмехнулся. — Предположим, они купили книгу. Вот что происходит дальше, с небольшим преувеличением, конечно. Прежде всего предстоит изменить название. Потом в студию сажают около семисот сценаристов, которые должны адаптировать ее и превратить в сценарий. При этом некоторые герои убираются, а вместо них добавляются другие. Если в книге есть секс, то надо его убрать и заменить Любовью. Короче, нужно убрать из книги все, что в ней есть, и напичкать сценарий чем-то совсем другим. Потом название меняется еще раз. Словом, главное — сделать книгу совершенно неузнаваемой. Иначе фильм обречен на провал. Вы улавливаете мою мысль?
Я усмехнулся:
— С трудом.
— Это только начало, — продолжал он. — Вы знаете, Скотт, что самый смешной сценарий, когда-либо написанный в Голливуде, снимать нельзя. Это «Положение о производстве». Только, к сожалению, никто над ним не смеется. Все сценарии должны соответствовать этому «Положению», и в результате Легион борьбы за соблюдение приличий вполне счастлив. А все остальное молчаливое большинство совсем не счастливо. Включая меня. Затем сценарий нужно примерить на кинозвезд и прорезать в нем отверстия, которые придутся им впору. Причем в сценарии должны быть отражены все идеи, осенившие директора студии и продюсера. — Он устало покачал головой и допил свой бокал. — Теперь вам понятно, как много смысла в нашей работе? Если говорить о фильме «Девушка из джунглей», я переписывал сценарий после Своллоу — то есть взял оригинальный текст, отшлифовал его, добавил блестящие диалоги и несколько смешных сценок. За это мне платят, а потом я на эти деньги пью.
Я прервал наступившее было молчание:
— Кажется, существующая система не вызывает у вас особого восторга. А Своллоу вполне доволен?
— Еще бы ему не быть довольным! Да он собственное имя не может написать. Пусть берет себе всю славу за это дерьмо. Мне ничего не нужно. — Он безрадостно засмеялся. — Зачем разрушать мою блестящую репутацию? Я ее заслужил сценариями для второразрядных фильмов. Дженова тоже не завоюет с этим фильмом международных призов. Сукин сын. — Он поднял свой бокал, увидел, что тот пуст, и опустил его. — В Голливуде платят не за то, как ты пишешь. А за послушание.
Он замолчал, очевидно окончательно выговорившись. Я поднялся.
— Спасибо, Блок. В следующий раз выпьем за мой счет.
— Не откажусь.
Он проводил меня до двери, вежливо попрощался, и я направился к «кадиллаку». Я так его и не понял. Он говорил как молодой человек, недовольный жизнью. А может быть, он был просто пьян? Что-то здесь не так. Странно, но он показался мне совершенно трезвым.
Было около семи вечера, и я позвонил из телефонной будки Элен Маршал.
— Привет, Элен. Это Шелл Скотт.
— Вас только за смертью посылать, Шелл Скотт, — сказала она грустно.
— Надеюсь, вы не очень сердитесь.
— Не очень.
— Я на это так надеялся! Извините, что я надолго задержался с Бондхелмом прошлым вечером, Элен. Я мчался назад со скоростью семидесяти миль в час.
— Ну что ж, это меняет дело, — слегка оттаяла она.
— Слушайте, могу я заглянуть к вам? Мне нужно задать несколько вопросов.
— Намекните, о чем пойдет речь?
— Я хочу расспросить о Зое, кроме того, мне, например, хотелось бы узнать, где вам удалось так загореть?
— Вы едете прямо ко мне или у вас есть дела по пути?
— Буду у вас через пять минут.
— Жду. — Она повесила трубку.
Я был у нее через шесть минут. Она жила в небольшом отеле на Уилшир-стрит и открыла дверь на первый же звонок. Улыбнувшись, она поправила тонкими пальцами свои серебристые волосы.
— Вот это скорость!
— Меня зовут Быстроногий Скотт, — сказал я, закрывая дверь.
Она повернула ключ в замке и опустила его в вырез своего платья.
— Значит, мы снова друзья? — спросил я.
Она прислонилась к двери.
— Посмотрим.
Элен была одета в ярко-красную юбку и свободную белую блузку с длинными рукавами и воротником в стиле Байрона, который смотрелся на ней лучше, чем на самом лорде. Я успел заметить, что туалет дополняли туфли на высоком каблуке и прозрачные тонкие чулки.
Она предложила пройти на кухню.
— Вы сможете задавать свои вопросы, пока я буду готовить коктейли. Если хотите выпить.
— С удовольствием. Спасибо.
Она привела меня на чистенькую, отделанную белоснежным кафелем кухню, достала из холодильника бутылки и лед и принялась священнодействовать.
— Хотите, этим займусь я, Элен?
— Нет. Займитесь лучше вопросами. — Она искоса взглянула на меня своими карими глазами и налила в бокал бурбона. Кажется, на все пять пальцев.
— Вопрос первый, — начал я. — Вы хотите свалить меня с ног первым же бокалом?
Она рассмеялась.
— Что, слишком много?
— Нормально, если добавить воды. Вопрос второй. Расскажите мне все о том вечере в четверг. Я знаю, что Зоя появилась там вскоре после восьми часов. Кто в это время уже находился там? Кто чем занимался? И так далее.
Наполнив мой бокал, она приготовила себе скотч с содовой. Я не узнал от нее практически ничего нового. Она подтвердила:
— Я была с Кингом весь вечер после деловой части до самого конца.
— Когда все закончилось?
— Около десяти. Может быть, немного позже.
— А Своллоу вырубился?
— С самого начала. Кингу пришлось отхлестать его мокрым полотенцем, чтобы он пришел в себя.
— Мог он притворяться? Мог незаметно исчезнуть, задушить Зою, потом вернуться и продолжать валяться на полу? — Предположение показалось глупым даже мне самому.
Она покачала головой.
— Нет, он действительно отключился; пил, как, — она улыбнулась, — как ваши рыбки. Даже если предположить, что он незаметно выходил, все равно маловероятно, что он вышел именно в тот момент, когда появилась Зоя. Тем более что мы с Кингом были с ним в одной и той же комнате. Почти все время.
Круг подозреваемых сужался. По крайней мере, если верить Элен, а у нее не было никаких причин для вранья.
— Пошли, — сказала она и потянула меня за руку в гостиную, где усадила на диван.
Мы пробыли на кухне около десяти минут, пока она готовила коктейли, и я выяснил все, что меня интересовало. Поэтому когда она спросила: «Есть еще вопросы?» — я ответил:
— Только один. Как вам удалось так загореть?
Она рассмеялась. Мы сидели на огромном, совершенно необычных размеров диване с разбросанными по нему большими подушками. Мы расположились в противоположных концах вполоборота друг к другу, подложив подушки под спину.
— Я расскажу вам правду, — улыбнулась она. — Только половина моего загара — от солнца, остальное от ультрафиолетовой лампы фирмы «Дженерал электрик». Я ложусь под нее на постель и дремлю полчаса — вот она, простая тайна загара.
Я вообразил себе довольно соблазнительную картинку и усмехнулся:
— Значит, даже находясь одна дома, вы надеваете купальный костюм. Если память мне не изменяет...
— Верно. Чтобы знать, насколько белой я была до загара.
Интересная мысль. Я тоже хотел знать, насколько белой она была. Мы не отрывали взгляда друг от друга, беседа постепенно замедлилась, а затем прекратилась вовсе.
Наконец она спросила:
— Еще есть вопросы, Шелл?
— Деловая часть закончена.
Элен решительно встала, поправила красную юбку на бедрах и села на диван рядом со мной. Повернувшись ко мне спиной, она легла с ногами на диван, положила голову мне на колени и улыбнулась. Я обнял ее правой рукой за плечи.
— Так будет лучше, — тихо промолвила она.
— Да. Даже лучше, чем вчера вечером, Элен.
— Я рассердилась на вас вчера, — продолжала она. — Я знаю, у вас дела, но какой женщине понравится, если мужчина покидает ее одну в своей квартире. Тем более в постели.
— Вы не представляете, как мне хотелось остаться. К тому же я быстро вернулся.
Она улыбнулась, искоса глядя на меня и несколько раз взмахнув своими длинными ресницами.
— А вы надеялись, что я буду вас ждать? Как все мужчины, вы хотите и рыбку съесть, и...
— Вы правы. Еще пять секунд, и я бы остался. Вы так соблазнительно расположились на постели.
— Да, — сказала она, облизнув губы. — Я помню. Мне было даже удобнее, чем сейчас. — Поколебавшись, она добавила: — Глупо, правда?
Я ничего не ответил. Она лежала в моих объятиях, вытянув ноги; сняла сначала одну туфельку на высоком каблучке, потом вторую. Смахнув их на пол, она снова вытянула ноги на диване, а потом медленно подтянула их к себе, поднимая колени, и красная юбка заскользила по бедрам.
Она покачивала коленом, как и в прошлый раз в моей квартире. Гладкая нежная кожа проглядывала между кромками чулок и юбкой.
— Кажется, так я лежала вчера? — спросила она. — Но тогда на мне не было чулок. Шелл, пожалуйста, снимите их.
У меня пересохло в горле. Я крепче прижал ее к себе правой рукой, а левую протянул к кромке чулка. Я ощущал ее горячую кожу, пока спускал с ее ноги прозрачный нейлон. Затем Элен подняла правую ногу.
— А теперь эту, — сказала она хриплым гортанным голосом.
Когда я потянулся к правому чулку, рукав моего пиджака скользнул по часам, и я мельком заметил, хотя и не придал этому значения, что было около восьми часов. Сняв чулок, я нежно и трепетно, медленно провел по ее обнаженной ноге ладонью.
Но что-то по поводу восьми часов засело в тайниках моего сознания и теперь напомнило о себе, несмотря на то что Элен, глубоко вздохнув, плотнее придвинулась ко мне. Тут я вспомнил, что на восемь часов договорился о встрече с Шерри.
Более нелепой ситуации просто не придумаешь, но я вспомнил, как трогательно Шерри благодарила меня за то, что я спас ее от верной гибели, и какой милой она была в тот момент. И кроме того, в темном уголке моего сознания возникла пугающая мысль. Я все время считал, без достаточных на то оснований, что убить хотели меня. Но попытка с таким же успехом могла быть направлена против Шерри. Я хотел прогнать эту мысль, убеждая себя в ее нелепости, но тут вспомнил еще один момент: Шерри и Зоя жили в одной квартире. Зоя мертва, Своллоу, несомненно, слышал, как Шерри сказала, что это он убил Зою...
Элен зашевелилась, и это отвлекло меня от ужасных мыслей. Я попытался убедить себя, что преувеличиваю опасность, что ее на самом деле, возможно, и не существует. Лицо Элен было совсем рядом.
— Шелл... — шепнула она. Ее влажные полураскрытые губы блестели в мягком свете. Я склонился над ней, ощущая ладонями гладкую кожу, и прильнул к ее губам.
Она прижалась ко мне всем телом, впившись губами в мой рот. Я стиснул ее в объятиях, дав волю рукам, стараясь забыться в ее ласках и утопить в страсти назойливый страх.
Наконец она оторвалась от моего рта, откинув голову на мою руку, и глядела на меня, прищурившись и улыбаясь. Она выглядела необузданно прекрасной и желанной, как может выглядеть только страстная женщина с горячей кровью.
Мы надолго замолчали. В конце концов я не смог больше сдерживаться и сказал:
— Дорогая, раз уж я заточен здесь, я, пожалуй, позвоню. Очень быстро, — добавил я. — Я просто обязан.
Она слегка нахмурилась, но потом морщинки ее разгладились.
— Зачем?
— Мне нужно быть в одном месте... — Я взглянул на часы. — Как раз сейчас. Я в самом деле должен позвонить... Отложить встречу на час или на пару часов.
Она слабо улыбнулась.
— Отложи ее на завтра. — Потом добавила: — Неужели это действительно так важно?
— Я просто обязан. Поверь мне.
Она вздохнула:
— Ну, раз уж ты обязан... — Она снова нахмурилась. — Но помни, что случилось в прошлый раз, когда ты разговаривал по телефону.
Я усмехнулся:
— Помню.
Телефон стоял на полочке, у дальнего конца дивана. Элен еще раз вздохнула, встала на колени и поползла по дивану. Это напомнило мне сцену из фильма, которую снимали сегодня утром, и я чуть было не забыл о телефонном звонке. Но Элен схватила телефон, приползла обратно и вручила его мне.
Я набрал номер Шерри. Ожидая ответа, я смотрел на Элен. Она надула губки и послала мне воздушный поцелуй. Я слышал, как подняли трубку на другом конце линии. Так будет намного лучше, подумал я, чем заставлять Шерри сидеть в одиночестве дома, негодуя по поводу того, что я не позвонил и не сказал, что не приду. Я вообразил, как она сидит в кресле, покачивая ножкой и нахмурившись.
— Алло, — сказал я. — Это Шелл.
Ответа не последовало.
— Алло, алло, — повторил я несколько раз.
Я слышал, как очень мягко, с большой осторожностью, положили трубку. Я отвел трубку от уха, посмотрел на нее, потом закрыл микрофон ладонью и задумался.
— В чем дело, Шелл? Ты выглядишь так странно.
— Не знаю. Кто-то ответил... то есть поднял трубку, а потом положил ее, так ничего и не сказав.
Я снова набрал номер; прежние страхи лавиной обрушились на меня. Телефон звонил и звонил, не переставая. Никто не отвечал, никто не снимал трубку. Я положил трубку, в голове у меня была полная сумятица. Я вспомнил нашу беседу с Шерри в студии, когда мы договаривались о встрече в восемь. Нас мог подслушать кто угодно. Я не помню, кто находился рядом на площадке. Я позвонил на телефонную станцию и, узнав номер ресторана «Джозеф», позвонил туда. Когда на звонок ответили, я спросил:
— У вас часто бывает Лола Шеррард. Она и сейчас должна быть там или ушла совсем недавно. Вы знаете ее?
— Да, сэр. Она ушла всего несколько минут назад. Кто ее спрашивает?
Я повесил трубку и повернулся к Элен.
— Солнышко, очень сожалею, но мне придется уйти.
Она не рассердилась и не стала возражать, только спросила:
— В чем дело, Шелл? Так вот кому ты звонил? Шерри?
— Да. Я должен был встретиться с ней в связи с расследованием. Не знаю, в чем дело. — Я встал. — Но боюсь... — Я не закончил фразу. Я не хотел ее заканчивать. Я быстро направился к двери, но Элен окликнула меня:
— Шелл, подожди.
Обернувшись, я увидел, что Элен достает ключ из бюстгальтера, куда она в шутку его спрятала. Она открыла дверь и безразличным тоном сказала:
— Пока.
— Пока, солнышко.
Подбежав к машине, я вскочил в нее, включил мотор и помчался. Я давил на акселератор, пытаясь заглушить нараставший во мне страх.
Глава 11
Позвонив Бондхелму, я доложил, что жив и продолжаю расследование, но на время прервался и поужинал шашлыком на ребрышках. После этого, предварительно получив адрес от Сэмсона, я нанес визит Арчеру Блоку, второму сценаристу «Девушки из джунглей».
Дверь мне открыл крепкий парень среднего роста, с кудрявыми черными волосами и полупустым бокалом виски в руке. Я представился, показал ему свое удостоверение, и через две минуты мы уже сидели в его кабинете с полными бокалами. Он был очень симпатичный и готов был откровенно обо всем мне рассказать, только рассказывать ему было нечего.
Через несколько минут он так ответил на один из моих вопросов:
— Я как раз закончил работу с Дженовой и в настоящее время нахожусь, как говорят, в межконтрактье. — Он усмехнулся. — В основном я переписывал то, что написал Своллоу. Я попал на вечеринку в четверг лишь потому, что нужно было помочь внести в сценарий изменения, предложенные Дженовой. Я так и не видел Зою. Я ушел примерно через полчаса после Дженовы.
— Хорошо, Блок. Спасибо. А что означает «переписывать после Своллоу»?
Он поднял бровь.
— Насколько я понимаю, вы не знаете, как создаются сценарии в Голливуде?
— Я ничего не знаю.
Он сделал глоток, откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.
— Тогда слушайте. Это мой конек. Предположим, киностудия заплатила целое состояние за интеллектуальную собственность. Вы знаете, что такое интеллектуальная собственность?
— Не совсем.
— Боже! Как же вы невежественны! — Он усмехнулся. — Предположим, они купили книгу. Вот что происходит дальше, с небольшим преувеличением, конечно. Прежде всего предстоит изменить название. Потом в студию сажают около семисот сценаристов, которые должны адаптировать ее и превратить в сценарий. При этом некоторые герои убираются, а вместо них добавляются другие. Если в книге есть секс, то надо его убрать и заменить Любовью. Короче, нужно убрать из книги все, что в ней есть, и напичкать сценарий чем-то совсем другим. Потом название меняется еще раз. Словом, главное — сделать книгу совершенно неузнаваемой. Иначе фильм обречен на провал. Вы улавливаете мою мысль?
Я усмехнулся:
— С трудом.
— Это только начало, — продолжал он. — Вы знаете, Скотт, что самый смешной сценарий, когда-либо написанный в Голливуде, снимать нельзя. Это «Положение о производстве». Только, к сожалению, никто над ним не смеется. Все сценарии должны соответствовать этому «Положению», и в результате Легион борьбы за соблюдение приличий вполне счастлив. А все остальное молчаливое большинство совсем не счастливо. Включая меня. Затем сценарий нужно примерить на кинозвезд и прорезать в нем отверстия, которые придутся им впору. Причем в сценарии должны быть отражены все идеи, осенившие директора студии и продюсера. — Он устало покачал головой и допил свой бокал. — Теперь вам понятно, как много смысла в нашей работе? Если говорить о фильме «Девушка из джунглей», я переписывал сценарий после Своллоу — то есть взял оригинальный текст, отшлифовал его, добавил блестящие диалоги и несколько смешных сценок. За это мне платят, а потом я на эти деньги пью.
Я прервал наступившее было молчание:
— Кажется, существующая система не вызывает у вас особого восторга. А Своллоу вполне доволен?
— Еще бы ему не быть довольным! Да он собственное имя не может написать. Пусть берет себе всю славу за это дерьмо. Мне ничего не нужно. — Он безрадостно засмеялся. — Зачем разрушать мою блестящую репутацию? Я ее заслужил сценариями для второразрядных фильмов. Дженова тоже не завоюет с этим фильмом международных призов. Сукин сын. — Он поднял свой бокал, увидел, что тот пуст, и опустил его. — В Голливуде платят не за то, как ты пишешь. А за послушание.
Он замолчал, очевидно окончательно выговорившись. Я поднялся.
— Спасибо, Блок. В следующий раз выпьем за мой счет.
— Не откажусь.
Он проводил меня до двери, вежливо попрощался, и я направился к «кадиллаку». Я так его и не понял. Он говорил как молодой человек, недовольный жизнью. А может быть, он был просто пьян? Что-то здесь не так. Странно, но он показался мне совершенно трезвым.
Было около семи вечера, и я позвонил из телефонной будки Элен Маршал.
— Привет, Элен. Это Шелл Скотт.
— Вас только за смертью посылать, Шелл Скотт, — сказала она грустно.
— Надеюсь, вы не очень сердитесь.
— Не очень.
— Я на это так надеялся! Извините, что я надолго задержался с Бондхелмом прошлым вечером, Элен. Я мчался назад со скоростью семидесяти миль в час.
— Ну что ж, это меняет дело, — слегка оттаяла она.
— Слушайте, могу я заглянуть к вам? Мне нужно задать несколько вопросов.
— Намекните, о чем пойдет речь?
— Я хочу расспросить о Зое, кроме того, мне, например, хотелось бы узнать, где вам удалось так загореть?
— Вы едете прямо ко мне или у вас есть дела по пути?
— Буду у вас через пять минут.
— Жду. — Она повесила трубку.
Я был у нее через шесть минут. Она жила в небольшом отеле на Уилшир-стрит и открыла дверь на первый же звонок. Улыбнувшись, она поправила тонкими пальцами свои серебристые волосы.
— Вот это скорость!
— Меня зовут Быстроногий Скотт, — сказал я, закрывая дверь.
Она повернула ключ в замке и опустила его в вырез своего платья.
— Значит, мы снова друзья? — спросил я.
Она прислонилась к двери.
— Посмотрим.
Элен была одета в ярко-красную юбку и свободную белую блузку с длинными рукавами и воротником в стиле Байрона, который смотрелся на ней лучше, чем на самом лорде. Я успел заметить, что туалет дополняли туфли на высоком каблуке и прозрачные тонкие чулки.
Она предложила пройти на кухню.
— Вы сможете задавать свои вопросы, пока я буду готовить коктейли. Если хотите выпить.
— С удовольствием. Спасибо.
Она привела меня на чистенькую, отделанную белоснежным кафелем кухню, достала из холодильника бутылки и лед и принялась священнодействовать.
— Хотите, этим займусь я, Элен?
— Нет. Займитесь лучше вопросами. — Она искоса взглянула на меня своими карими глазами и налила в бокал бурбона. Кажется, на все пять пальцев.
— Вопрос первый, — начал я. — Вы хотите свалить меня с ног первым же бокалом?
Она рассмеялась.
— Что, слишком много?
— Нормально, если добавить воды. Вопрос второй. Расскажите мне все о том вечере в четверг. Я знаю, что Зоя появилась там вскоре после восьми часов. Кто в это время уже находился там? Кто чем занимался? И так далее.
Наполнив мой бокал, она приготовила себе скотч с содовой. Я не узнал от нее практически ничего нового. Она подтвердила:
— Я была с Кингом весь вечер после деловой части до самого конца.
— Когда все закончилось?
— Около десяти. Может быть, немного позже.
— А Своллоу вырубился?
— С самого начала. Кингу пришлось отхлестать его мокрым полотенцем, чтобы он пришел в себя.
— Мог он притворяться? Мог незаметно исчезнуть, задушить Зою, потом вернуться и продолжать валяться на полу? — Предположение показалось глупым даже мне самому.
Она покачала головой.
— Нет, он действительно отключился; пил, как, — она улыбнулась, — как ваши рыбки. Даже если предположить, что он незаметно выходил, все равно маловероятно, что он вышел именно в тот момент, когда появилась Зоя. Тем более что мы с Кингом были с ним в одной и той же комнате. Почти все время.
Круг подозреваемых сужался. По крайней мере, если верить Элен, а у нее не было никаких причин для вранья.
— Пошли, — сказала она и потянула меня за руку в гостиную, где усадила на диван.
Мы пробыли на кухне около десяти минут, пока она готовила коктейли, и я выяснил все, что меня интересовало. Поэтому когда она спросила: «Есть еще вопросы?» — я ответил:
— Только один. Как вам удалось так загореть?
Она рассмеялась. Мы сидели на огромном, совершенно необычных размеров диване с разбросанными по нему большими подушками. Мы расположились в противоположных концах вполоборота друг к другу, подложив подушки под спину.
— Я расскажу вам правду, — улыбнулась она. — Только половина моего загара — от солнца, остальное от ультрафиолетовой лампы фирмы «Дженерал электрик». Я ложусь под нее на постель и дремлю полчаса — вот она, простая тайна загара.
Я вообразил себе довольно соблазнительную картинку и усмехнулся:
— Значит, даже находясь одна дома, вы надеваете купальный костюм. Если память мне не изменяет...
— Верно. Чтобы знать, насколько белой я была до загара.
Интересная мысль. Я тоже хотел знать, насколько белой она была. Мы не отрывали взгляда друг от друга, беседа постепенно замедлилась, а затем прекратилась вовсе.
Наконец она спросила:
— Еще есть вопросы, Шелл?
— Деловая часть закончена.
Элен решительно встала, поправила красную юбку на бедрах и села на диван рядом со мной. Повернувшись ко мне спиной, она легла с ногами на диван, положила голову мне на колени и улыбнулась. Я обнял ее правой рукой за плечи.
— Так будет лучше, — тихо промолвила она.
— Да. Даже лучше, чем вчера вечером, Элен.
— Я рассердилась на вас вчера, — продолжала она. — Я знаю, у вас дела, но какой женщине понравится, если мужчина покидает ее одну в своей квартире. Тем более в постели.
— Вы не представляете, как мне хотелось остаться. К тому же я быстро вернулся.
Она улыбнулась, искоса глядя на меня и несколько раз взмахнув своими длинными ресницами.
— А вы надеялись, что я буду вас ждать? Как все мужчины, вы хотите и рыбку съесть, и...
— Вы правы. Еще пять секунд, и я бы остался. Вы так соблазнительно расположились на постели.
— Да, — сказала она, облизнув губы. — Я помню. Мне было даже удобнее, чем сейчас. — Поколебавшись, она добавила: — Глупо, правда?
Я ничего не ответил. Она лежала в моих объятиях, вытянув ноги; сняла сначала одну туфельку на высоком каблучке, потом вторую. Смахнув их на пол, она снова вытянула ноги на диване, а потом медленно подтянула их к себе, поднимая колени, и красная юбка заскользила по бедрам.
Она покачивала коленом, как и в прошлый раз в моей квартире. Гладкая нежная кожа проглядывала между кромками чулок и юбкой.
— Кажется, так я лежала вчера? — спросила она. — Но тогда на мне не было чулок. Шелл, пожалуйста, снимите их.
У меня пересохло в горле. Я крепче прижал ее к себе правой рукой, а левую протянул к кромке чулка. Я ощущал ее горячую кожу, пока спускал с ее ноги прозрачный нейлон. Затем Элен подняла правую ногу.
— А теперь эту, — сказала она хриплым гортанным голосом.
Когда я потянулся к правому чулку, рукав моего пиджака скользнул по часам, и я мельком заметил, хотя и не придал этому значения, что было около восьми часов. Сняв чулок, я нежно и трепетно, медленно провел по ее обнаженной ноге ладонью.
Но что-то по поводу восьми часов засело в тайниках моего сознания и теперь напомнило о себе, несмотря на то что Элен, глубоко вздохнув, плотнее придвинулась ко мне. Тут я вспомнил, что на восемь часов договорился о встрече с Шерри.
Более нелепой ситуации просто не придумаешь, но я вспомнил, как трогательно Шерри благодарила меня за то, что я спас ее от верной гибели, и какой милой она была в тот момент. И кроме того, в темном уголке моего сознания возникла пугающая мысль. Я все время считал, без достаточных на то оснований, что убить хотели меня. Но попытка с таким же успехом могла быть направлена против Шерри. Я хотел прогнать эту мысль, убеждая себя в ее нелепости, но тут вспомнил еще один момент: Шерри и Зоя жили в одной квартире. Зоя мертва, Своллоу, несомненно, слышал, как Шерри сказала, что это он убил Зою...
Элен зашевелилась, и это отвлекло меня от ужасных мыслей. Я попытался убедить себя, что преувеличиваю опасность, что ее на самом деле, возможно, и не существует. Лицо Элен было совсем рядом.
— Шелл... — шепнула она. Ее влажные полураскрытые губы блестели в мягком свете. Я склонился над ней, ощущая ладонями гладкую кожу, и прильнул к ее губам.
Она прижалась ко мне всем телом, впившись губами в мой рот. Я стиснул ее в объятиях, дав волю рукам, стараясь забыться в ее ласках и утопить в страсти назойливый страх.
Наконец она оторвалась от моего рта, откинув голову на мою руку, и глядела на меня, прищурившись и улыбаясь. Она выглядела необузданно прекрасной и желанной, как может выглядеть только страстная женщина с горячей кровью.
Мы надолго замолчали. В конце концов я не смог больше сдерживаться и сказал:
— Дорогая, раз уж я заточен здесь, я, пожалуй, позвоню. Очень быстро, — добавил я. — Я просто обязан.
Она слегка нахмурилась, но потом морщинки ее разгладились.
— Зачем?
— Мне нужно быть в одном месте... — Я взглянул на часы. — Как раз сейчас. Я в самом деле должен позвонить... Отложить встречу на час или на пару часов.
Она слабо улыбнулась.
— Отложи ее на завтра. — Потом добавила: — Неужели это действительно так важно?
— Я просто обязан. Поверь мне.
Она вздохнула:
— Ну, раз уж ты обязан... — Она снова нахмурилась. — Но помни, что случилось в прошлый раз, когда ты разговаривал по телефону.
Я усмехнулся:
— Помню.
Телефон стоял на полочке, у дальнего конца дивана. Элен еще раз вздохнула, встала на колени и поползла по дивану. Это напомнило мне сцену из фильма, которую снимали сегодня утром, и я чуть было не забыл о телефонном звонке. Но Элен схватила телефон, приползла обратно и вручила его мне.
Я набрал номер Шерри. Ожидая ответа, я смотрел на Элен. Она надула губки и послала мне воздушный поцелуй. Я слышал, как подняли трубку на другом конце линии. Так будет намного лучше, подумал я, чем заставлять Шерри сидеть в одиночестве дома, негодуя по поводу того, что я не позвонил и не сказал, что не приду. Я вообразил, как она сидит в кресле, покачивая ножкой и нахмурившись.
— Алло, — сказал я. — Это Шелл.
Ответа не последовало.
— Алло, алло, — повторил я несколько раз.
Я слышал, как очень мягко, с большой осторожностью, положили трубку. Я отвел трубку от уха, посмотрел на нее, потом закрыл микрофон ладонью и задумался.
— В чем дело, Шелл? Ты выглядишь так странно.
— Не знаю. Кто-то ответил... то есть поднял трубку, а потом положил ее, так ничего и не сказав.
Я снова набрал номер; прежние страхи лавиной обрушились на меня. Телефон звонил и звонил, не переставая. Никто не отвечал, никто не снимал трубку. Я положил трубку, в голове у меня была полная сумятица. Я вспомнил нашу беседу с Шерри в студии, когда мы договаривались о встрече в восемь. Нас мог подслушать кто угодно. Я не помню, кто находился рядом на площадке. Я позвонил на телефонную станцию и, узнав номер ресторана «Джозеф», позвонил туда. Когда на звонок ответили, я спросил:
— У вас часто бывает Лола Шеррард. Она и сейчас должна быть там или ушла совсем недавно. Вы знаете ее?
— Да, сэр. Она ушла всего несколько минут назад. Кто ее спрашивает?
Я повесил трубку и повернулся к Элен.
— Солнышко, очень сожалею, но мне придется уйти.
Она не рассердилась и не стала возражать, только спросила:
— В чем дело, Шелл? Так вот кому ты звонил? Шерри?
— Да. Я должен был встретиться с ней в связи с расследованием. Не знаю, в чем дело. — Я встал. — Но боюсь... — Я не закончил фразу. Я не хотел ее заканчивать. Я быстро направился к двери, но Элен окликнула меня:
— Шелл, подожди.
Обернувшись, я увидел, что Элен достает ключ из бюстгальтера, куда она в шутку его спрятала. Она открыла дверь и безразличным тоном сказала:
— Пока.
— Пока, солнышко.
Подбежав к машине, я вскочил в нее, включил мотор и помчался. Я давил на акселератор, пытаясь заглушить нараставший во мне страх.
Глава 11
Шерри обитала в маленьком домике на Сайпрес-авеню примерно в четырех милях от Ленгсингтона, где жила Элен. Я жал на газ до отказа большую часть пути, отпуская его только на поворотах, чтобы нажать на тормоза, и затем снова вдавливал его в пол на прямых отрезках пути. Я до смерти боялся, что что-нибудь случится с Шерри, а может быть, это происходит именно сейчас, когда меня нет рядом. Я пытался не думать о трагических развязках, но мое воображение неизменно рисовало мертвое тело Зои, ее искаженное ужасом лицо. Если что-нибудь случится с Шерри, это будет для меня тяжелым ударом.
Наконец показался ее дом, я резко затормозил у входа, выскочил из машины и быстро взбежал по ступенькам к двери. Подергал за ручку, но дверь была заперта.
Я несколько раз постучал. В квартире было тихо, но мне показалось, что там кто-то двигается. К двери никто не подходил, и мой страх быстро превратился в панику. Я поднатужился и с силой налег на дверь плечом, выбив замок. Еще одно усилие — и я ввалился, как оказалось, в гостиную, упав на колени. Свет здесь не горел, но он пробивался через полуоткрытую в соседнюю комнату дверь. Вскочив на ноги, я устремился туда. Шерри лежала на полу лицом вниз. Глядя на нее, я замер на месте, даже не подумав о том, что в доме может находиться кто-то еще. Я не знал, жива ли она, и боялся к ней прикоснуться, чтобы убедиться в этом. Наконец, шагнув вперед, я опустился на колени, желая прощупать пульс. Но еще не коснувшись ее руки, я понял, что она жива. Лицо не потеряло естественного цвета, а рот был полуоткрыт, и она дышала. У меня сразу отлегло от сердца. Проведя рукой по ее темным шелковистым волосам, я обнаружил здоровенную шишку у нее возле уха. Только теперь, поняв, почему Шерри потеряла сознание, я снова принялся логически размышлять: злоумышленник, ударивший ее, побывал здесь, и не так давно. Окинув взглядом комнату, я убедился, что никого, кроме нас, в ней нет. Шерри тихо простонала, и тут я снова услышал какой-то шорох.
Я вскочил на ноги и, напрягая слух, выхватил из наплечной кобуры свой кольт 38-го калибра. Прямо передо мной было открытое окно, тюлевые занавески шевелил легкий бриз. Едва осознав, какую прекрасную цель я собой являю, я снова услышал тот же шорох.
Я резко развернулся и бросился к выключателю — комната погрузилась в темноту. Застыв на месте, я прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца. Я решил тщательно обследовать дом. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я заметил слабый свет впереди. Лунный свет пробивался сквозь стеклянную дверь, ведущую на небольшую веранду. Повернув ручку, я бесшумно открыл дверь и вышел наружу.
По спине у меня пробежал холодок. Я был уверен, что злоумышленник — тот, кто ударил Шерри по голове, — находится где-то рядом. Возможно, всего в нескольких футах от меня. Крепко зажав рифленую рукоятку револьвера в правой руке, я осторожно двигался по деревянному полу веранды к сетчатой двери и наконец левой рукой толкнул ее. Петли протестующе и громко взвизгнули.
Если злоумышленник был поблизости, он мог отчетливо видеть меня. Я снова толкнул сетчатую дверь и, отпрянув назад, несколько секунд ждал, слушая визг петель. Затем бросился вперед.
В двадцати футах справа от меня мелькнула яркая вспышка, и в уши ударил громкий звук выстрела из крупнокалиберного пистолета. Я бросился на землю, упал на левое плечо, выбросил руку с револьвером вперед и выпустил пулю в сторону очередной вспышки выстрела. Револьвер дернулся в моей руке, и звуки двух выстрелов слились в единое целое. Я покатился по земле под сердитый визг рикошетирующей пули. Перевернувшись несколько раз, я неуклюже встал на колени, сжимая кольт в правой руке, и замер, сдерживая дыхание и прислушиваясь.
Я отдавал себе отчет в своем незавидном положении. Катаясь по земле, я потерял ориентацию и не решался выстрелить еще раз. Я мог послать пулю совсем не туда, куда следует. А вокруг, кроме меня и моего противника, могли оказаться невинные граждане. Но нельзя же сидеть и ждать, пока тебя подстрелят.
А тут еще этот проклятый лунный свет. Я очутился под прикрытием какой-то огромной тени. Мне показалось, что в нескольких футах от меня находится большое дерево с густыми ветвями. Я молил Бога, чтобы это действительно было так. Вокруг царило ночное безмолвие. Я начал шарить по земле вокруг себя, в надежде найти какой-нибудь камень, чтобы, бросив его, дезориентировать противника. Но тщетно! Тогда, бесшумно достав из револьвера пустую гильзу, я отбросил ее как можно дальше, и она, с негромким стуком ударившись о землю, откатилась на несколько футов в сторону. В тишине я отчетливо слышал торопливые шаги, удаляющиеся от дома. Вскочив на ноги, я кинулся бежать.
Когда глаза привыкли к темноте и я мог отчетливо различить очертания дома, я побежал вокруг него по газону и тут услышал звук взревевшего мотора в полуквартале вниз по улице. Выскочив на тротуар, я увидел в тусклом свете уличных фонарей только что отъехавшую машину, которая у ближайшего перекрестка свернула направо, не включая фар. Мне стало ясно, что преступник ускользнул.
Вспомнив о Шерри, я сломя голову помчался к дому и, влетев в оставшуюся открытой входную дверь, устремился в спальню, опрокинув подвернувшийся на моем пути стул.
Я замешкался у двери, отыскивая выключатель, а когда вспыхнул ослепительно яркий свет, я увидел Шерри. Она стояла за дверью в розовом свитере и черной юбке, занеся над головой какой-то предмет. Ее лицо было искажено страхом. Едва я переступил порог комнаты, она шагнула вперед, готовая обрушить на меня настольную лампу, которая была у нее в руках.
— Эй! — завопил я, отскакивая. — Осторожно!
Узнав меня, она в последнюю секунду изменила направление удара, который был настолько силен, что она едва удержалась на ногах. Она выронила лампу из рук и, поникшая, молча смотрела на меня, с трудом сдерживая рыдания. В ее лице было такое смятение чувств — и страх, и удивление, и полная беспомощность, — что у меня тоже подкатил комок к горлу.
Я шагнул к ней и, нежно обняв, прижал к себе. Она разрыдалась, беспрерывно повторяя:
— Боже мой, боже мой!
— Ну, ну, успокойся, крошка, — утешал ее я. — Все страшное позади, Шерри.
Она обхватила меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо, и замерла, дрожа всем телом. И в эту минуту редкого просветления мне подумалось, что ради таких мгновений я готов идти под пулю. Шерри подняла на меня свои широко раскрытые глаза, и я заметил следы слез на ее лице. Прикусив губу, она отступила на несколько шагов, и ее лицо снова исказил страх.
— В чем дело? — встревожился я. — Что произошло?
Она все еще не оправилась от шока и без конца переводила глаза с моего лица на револьвер, который я по-прежнему держал в руке. Я совсем забыл о нем. Бог мой, она же думает, что это я ее ударил.
— Ну, ну, солнышко, все в порядке. — Я убрал револьвер в кобуру. — Я с тобой.
Внезапно она тяжело вздохнула, подошла к постели и рухнула на нее.
— Что случилось? — спросила она. — Шелл, что случилось?
Я придвинул стул и сел так, чтобы видеть ее лицо. Даже в состоянии шока она выглядела как сирена. Розовый свитер с трудом вмещал ее роскошную грудь. Это надо было видеть!
Я с трудом заставил себя думать о происходящем и ответил:
— Не знаю, Шерри. Видимо, кто-то ударил тебя по голове. Почему — пока не знаю. Я позвонил тебе около восьми, кто-то снял трубку, но ничего не ответил, мне это не понравилось, и я поспешил сюда. Я нашел тебя лежащей без сознания и почувствовал, что кто-то затаился в другой комнате. Я осмотрел все вокруг, но преступник уже скрылся.
Она вздрогнула, потрогала шишку на голове и поморщилась от боли. Глядя на меня, она слабо улыбнулась.
— Кто-то ударил меня по голове, Шелл. Когда я вернулась домой, в спальне горел свет. — Она оглянулась. — В этой комнате... Я... я думала, что ты здесь.
Я улыбнулся. Она все еще не пришла в себя, и я решил, что надо как-то ее отвлечь.
— С какой стати я полез бы в твою спальню, Шерри? Мне-то ясно, а ты догадываешься?
Она рассмеялась, и я успокоился.
— Так-то лучше. А теперь расскажи все по порядку.
— Шелл, я удивилась, когда увидела свет в спальне. Но ты сказал, что придешь в восемь. Я окликнула тебя и вошла, но здесь никого не было. Я даже не помню, почувствовала ли боль. Вот и все, что я помню. — Она нахмурилась. — Пока... пока не очнулась. Тут мне показалось, что я услышала выстрелы.
— Да, это были выстрелы. Подожди минутку.
Я закрыл окно в спальне, задернул шторы, затем закрыл двери. Конечно, я ничего не мог поделать с выбитым замком, но я включил свет в гостиной и подставил под дверную ручку стул с прямой спинкой — и только тогда вернулся к Шерри.
Я попытался ее успокоить:
— Все закрыто. И пусть так остается. Ты в самом деле слышала выстрелы. Преступник, оглушивший тебя, находился в доме, когда я вошел. У нас произошла стычка, закончившаяся вничью. — Я перешел на серьезный тон: — Слушай внимательно, Шерри. Несомненно, это тот самый тип, который убил Зою. И у него были вполне серьезные намерения, если учесть, что он был вооружен.
Наконец показался ее дом, я резко затормозил у входа, выскочил из машины и быстро взбежал по ступенькам к двери. Подергал за ручку, но дверь была заперта.
Я несколько раз постучал. В квартире было тихо, но мне показалось, что там кто-то двигается. К двери никто не подходил, и мой страх быстро превратился в панику. Я поднатужился и с силой налег на дверь плечом, выбив замок. Еще одно усилие — и я ввалился, как оказалось, в гостиную, упав на колени. Свет здесь не горел, но он пробивался через полуоткрытую в соседнюю комнату дверь. Вскочив на ноги, я устремился туда. Шерри лежала на полу лицом вниз. Глядя на нее, я замер на месте, даже не подумав о том, что в доме может находиться кто-то еще. Я не знал, жива ли она, и боялся к ней прикоснуться, чтобы убедиться в этом. Наконец, шагнув вперед, я опустился на колени, желая прощупать пульс. Но еще не коснувшись ее руки, я понял, что она жива. Лицо не потеряло естественного цвета, а рот был полуоткрыт, и она дышала. У меня сразу отлегло от сердца. Проведя рукой по ее темным шелковистым волосам, я обнаружил здоровенную шишку у нее возле уха. Только теперь, поняв, почему Шерри потеряла сознание, я снова принялся логически размышлять: злоумышленник, ударивший ее, побывал здесь, и не так давно. Окинув взглядом комнату, я убедился, что никого, кроме нас, в ней нет. Шерри тихо простонала, и тут я снова услышал какой-то шорох.
Я вскочил на ноги и, напрягая слух, выхватил из наплечной кобуры свой кольт 38-го калибра. Прямо передо мной было открытое окно, тюлевые занавески шевелил легкий бриз. Едва осознав, какую прекрасную цель я собой являю, я снова услышал тот же шорох.
Я резко развернулся и бросился к выключателю — комната погрузилась в темноту. Застыв на месте, я прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца. Я решил тщательно обследовать дом. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я заметил слабый свет впереди. Лунный свет пробивался сквозь стеклянную дверь, ведущую на небольшую веранду. Повернув ручку, я бесшумно открыл дверь и вышел наружу.
По спине у меня пробежал холодок. Я был уверен, что злоумышленник — тот, кто ударил Шерри по голове, — находится где-то рядом. Возможно, всего в нескольких футах от меня. Крепко зажав рифленую рукоятку револьвера в правой руке, я осторожно двигался по деревянному полу веранды к сетчатой двери и наконец левой рукой толкнул ее. Петли протестующе и громко взвизгнули.
Если злоумышленник был поблизости, он мог отчетливо видеть меня. Я снова толкнул сетчатую дверь и, отпрянув назад, несколько секунд ждал, слушая визг петель. Затем бросился вперед.
В двадцати футах справа от меня мелькнула яркая вспышка, и в уши ударил громкий звук выстрела из крупнокалиберного пистолета. Я бросился на землю, упал на левое плечо, выбросил руку с револьвером вперед и выпустил пулю в сторону очередной вспышки выстрела. Револьвер дернулся в моей руке, и звуки двух выстрелов слились в единое целое. Я покатился по земле под сердитый визг рикошетирующей пули. Перевернувшись несколько раз, я неуклюже встал на колени, сжимая кольт в правой руке, и замер, сдерживая дыхание и прислушиваясь.
Я отдавал себе отчет в своем незавидном положении. Катаясь по земле, я потерял ориентацию и не решался выстрелить еще раз. Я мог послать пулю совсем не туда, куда следует. А вокруг, кроме меня и моего противника, могли оказаться невинные граждане. Но нельзя же сидеть и ждать, пока тебя подстрелят.
А тут еще этот проклятый лунный свет. Я очутился под прикрытием какой-то огромной тени. Мне показалось, что в нескольких футах от меня находится большое дерево с густыми ветвями. Я молил Бога, чтобы это действительно было так. Вокруг царило ночное безмолвие. Я начал шарить по земле вокруг себя, в надежде найти какой-нибудь камень, чтобы, бросив его, дезориентировать противника. Но тщетно! Тогда, бесшумно достав из револьвера пустую гильзу, я отбросил ее как можно дальше, и она, с негромким стуком ударившись о землю, откатилась на несколько футов в сторону. В тишине я отчетливо слышал торопливые шаги, удаляющиеся от дома. Вскочив на ноги, я кинулся бежать.
Когда глаза привыкли к темноте и я мог отчетливо различить очертания дома, я побежал вокруг него по газону и тут услышал звук взревевшего мотора в полуквартале вниз по улице. Выскочив на тротуар, я увидел в тусклом свете уличных фонарей только что отъехавшую машину, которая у ближайшего перекрестка свернула направо, не включая фар. Мне стало ясно, что преступник ускользнул.
Вспомнив о Шерри, я сломя голову помчался к дому и, влетев в оставшуюся открытой входную дверь, устремился в спальню, опрокинув подвернувшийся на моем пути стул.
Я замешкался у двери, отыскивая выключатель, а когда вспыхнул ослепительно яркий свет, я увидел Шерри. Она стояла за дверью в розовом свитере и черной юбке, занеся над головой какой-то предмет. Ее лицо было искажено страхом. Едва я переступил порог комнаты, она шагнула вперед, готовая обрушить на меня настольную лампу, которая была у нее в руках.
— Эй! — завопил я, отскакивая. — Осторожно!
Узнав меня, она в последнюю секунду изменила направление удара, который был настолько силен, что она едва удержалась на ногах. Она выронила лампу из рук и, поникшая, молча смотрела на меня, с трудом сдерживая рыдания. В ее лице было такое смятение чувств — и страх, и удивление, и полная беспомощность, — что у меня тоже подкатил комок к горлу.
Я шагнул к ней и, нежно обняв, прижал к себе. Она разрыдалась, беспрерывно повторяя:
— Боже мой, боже мой!
— Ну, ну, успокойся, крошка, — утешал ее я. — Все страшное позади, Шерри.
Она обхватила меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо, и замерла, дрожа всем телом. И в эту минуту редкого просветления мне подумалось, что ради таких мгновений я готов идти под пулю. Шерри подняла на меня свои широко раскрытые глаза, и я заметил следы слез на ее лице. Прикусив губу, она отступила на несколько шагов, и ее лицо снова исказил страх.
— В чем дело? — встревожился я. — Что произошло?
Она все еще не оправилась от шока и без конца переводила глаза с моего лица на револьвер, который я по-прежнему держал в руке. Я совсем забыл о нем. Бог мой, она же думает, что это я ее ударил.
— Ну, ну, солнышко, все в порядке. — Я убрал револьвер в кобуру. — Я с тобой.
Внезапно она тяжело вздохнула, подошла к постели и рухнула на нее.
— Что случилось? — спросила она. — Шелл, что случилось?
Я придвинул стул и сел так, чтобы видеть ее лицо. Даже в состоянии шока она выглядела как сирена. Розовый свитер с трудом вмещал ее роскошную грудь. Это надо было видеть!
Я с трудом заставил себя думать о происходящем и ответил:
— Не знаю, Шерри. Видимо, кто-то ударил тебя по голове. Почему — пока не знаю. Я позвонил тебе около восьми, кто-то снял трубку, но ничего не ответил, мне это не понравилось, и я поспешил сюда. Я нашел тебя лежащей без сознания и почувствовал, что кто-то затаился в другой комнате. Я осмотрел все вокруг, но преступник уже скрылся.
Она вздрогнула, потрогала шишку на голове и поморщилась от боли. Глядя на меня, она слабо улыбнулась.
— Кто-то ударил меня по голове, Шелл. Когда я вернулась домой, в спальне горел свет. — Она оглянулась. — В этой комнате... Я... я думала, что ты здесь.
Я улыбнулся. Она все еще не пришла в себя, и я решил, что надо как-то ее отвлечь.
— С какой стати я полез бы в твою спальню, Шерри? Мне-то ясно, а ты догадываешься?
Она рассмеялась, и я успокоился.
— Так-то лучше. А теперь расскажи все по порядку.
— Шелл, я удивилась, когда увидела свет в спальне. Но ты сказал, что придешь в восемь. Я окликнула тебя и вошла, но здесь никого не было. Я даже не помню, почувствовала ли боль. Вот и все, что я помню. — Она нахмурилась. — Пока... пока не очнулась. Тут мне показалось, что я услышала выстрелы.
— Да, это были выстрелы. Подожди минутку.
Я закрыл окно в спальне, задернул шторы, затем закрыл двери. Конечно, я ничего не мог поделать с выбитым замком, но я включил свет в гостиной и подставил под дверную ручку стул с прямой спинкой — и только тогда вернулся к Шерри.
Я попытался ее успокоить:
— Все закрыто. И пусть так остается. Ты в самом деле слышала выстрелы. Преступник, оглушивший тебя, находился в доме, когда я вошел. У нас произошла стычка, закончившаяся вничью. — Я перешел на серьезный тон: — Слушай внимательно, Шерри. Несомненно, это тот самый тип, который убил Зою. И у него были вполне серьезные намерения, если учесть, что он был вооружен.