Сэм задумчиво посмотрел на меня и сказал то же, что и Маккиффер:
– Повтори еще раз.
Только в отличие от Маккиффера Сэм соображал лучше. Просто он предупредил:
– На этот раз запишем на пленку. – Он нажал кнопку магнитофона, и я пересказал историю заново, отдавая себе отчет, что каждое слово записывается.
Когда я умолк, Сэмсон потер согнутым пальцем свой мощный подбородок и спросил:
– Ты упомянул четырех бандитов – "Е", "Ж", "3", "И", но сказал, что сбежал "Е" или "Ж". А почему не "3" или "И"?
– "И" – это сам Маккиффер. Он сказал, что года два тому назад один из этих четырех был убит. Наверное, это Кейси, которого той ночью в переулке я убил, да еще всадил пару пуль в Лэша. Но это к слову. Таким образом, я просто вычеркнул "3" и остались "Е" и "Ж".
– Хорошо. Что еще рассказал тебе Маккиффер сознательно или случайно?
– Что "Г" – это Лэш.
– Так прямо и сказал?
– Не совсем. Но обещал, что, если получит мягкое наказание, ты сможешь надолго упрятать в тюрьму Эдди Лэша и других. "Е", "Ж", "3", "И" – все преступники и работают на одного хозяина – "Г". А Маккиффер, как известно, одно время тоже работал на Эдди. Значит, "Г" и есть хозяин, а именно Эдди Лэш.
– Таким образом, налицо два убийства с промежутком в несколько часов. Верно?
– Да. Первое было совершено вечером и, по словам Маккиффера, было непреднамеренным. Наверное, ударили куском трубы или дубинкой, а может, забили до смерти. По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление. А второе убийство было запланировано. Парня утром пристрелили, или тюкнули, на языке Маккиффера.
Сэмсон ненадолго вышел. Потом вернулся, сел, открыл ящик стола, перемотал пленку и стал слушать, зажав в зубы черную вонючую сигару. После моих последних слов: "...тюкнули, на языке Маккиффера" – Сэм сунул руку в ящик, и я понял, что он снова включил запись.
– Ладно, – сказал он, не вынимая сигары изо рта. – А какие доказательства хотел привести Маккиффер?
– Понятия не имею. Говорит, что веские. Но ведь это только слова. Сейчас у него их нет, но он заверяет, что их можно добыть. Он убежден, что эти доказательства наверняка помогут засадить Эдди Лэша и, возможно, других в тюрьму.
– А с какой стати он вдруг поведал тебе эту историю? Пусть даже и зашифрованную таким идиотским способом?
– Это я ее зашифровал, капитан Сэмсон, – сказал я, уязвленный до глубины души, – чтобы в ней хоть как-то можно было разобраться.
– Ну а все-таки?
– Главным образом потому, что хочет избежать пули, как он сказал. На самом деле причины две: упрятать надолго за решетку Лэша и его дружков и самому остаться в живых, пусть даже получив мягкий приговор.
– Приговор он получит, это уж точно. Даже если это честное признание, чего от такого мерзавца, как Маккиффер, ожидать трудно. – Сэмсон переместил сигару в другой угол рта. – Значит, он считает, что Лэш пытается его убить?
– Сомнений на этот счет у него нет. А стрелял в него, как он узнал, Ладди. Кларенс Ладлоу.
– Может быть, – согласился Сэм. – Что еще ты узнал?
– Маккиффер явно напуган. Если Эдди Лэш считает, что он слишком много знает – особенно компрометирующих его, Лэша, сведений – и способен проговориться, Эдди не колеблясь убьет его. А раз уж Эдди задумал кого-то убить, то жертва вряд ли умрет от воспаления легких. Так что, похоже, Маккиффер был откровенен. А если ему будет обещано легкое наказание, он выложит все, что знает.
– Посмотрим. Поговорю с шефом и прокурором, если шеф не захочет сам встретиться с ним.
– На большее вряд ли можно рассчитывать. Да, вот еще что. Я сказал Маккифферу, что Лэш приходил сегодня к Чейму в клинику. Узнав об этом, он весь аж затрясся – так ему хотелось узнать о причинах. А когда я сообщил, что, по словам Чейма, Лэш разыскивает Уилфреда Джелликоу – того типа, которого я разыскиваю, – он очень встревожился. И как ни странно, даже укрепился во мнении, что именно Лэш пытается его убить, но думает, что причина иная, чем он думал раньше.
– А тебе не удалось напасть на след этого Джелликоу?
– Пока нет.
– А почему ты, занятый розыском пропавшего человека, тратишь столько времени на общение с такими типами, как Маккиффер и Лэш?
– Общение? Можно подумать, я устраиваю с ними пикники. Сэм, дружище, я фактически выполняю твою работу. И можно было бы рассчитывать, что ты...
– Почему? – терпеливо повторил он.
– Да потому, что так уж получилось. А кроме того, мне кажется, Джелликоу во всем этом замешан по уши. Он завладел жизнеописанием Чейма, или, так сказать, разоблачениями того, что скрывается за фасадом Голливуда. Материала для шантажа там предостаточно. Я считаю, что Джелликоу просто на время затаился. А теперь подумай, какая потянулась цепочка. В пятницу рано утром из своего номера исчезает Джелликоу. В воскресенье вечером Ладди – или кто-то другой – делает попытку прикончить Маккиффера. Сегодня меня нанимает бывшая жена Джелликоу, потом меня преследуют Маккиффер и Вонючий, дважды я приезжаю к Чейму, сталкиваюсь с Лэшем и вынужден разворотить ему пасть, и в довершение разговор, который я тебе только что передал. Все началось с безобидного желания бывшей жены Джелликоу разыскать мужа, а потом оказывается, что и Чейм просит меня найти Джелликоу, и Лэш его ищет, и Маккифферу не терпится узнать, где он. Ты же понимаешь, что вся кутерьма затеяна не из-за человека, который всего лишь уклоняется от выплаты алиментов?
– Похоже, что нет, – как-то странно ответил Сэм. Он и смотрел на меня странно. – Ты, кажется, сказал, что вынужден был разворотить Лэшу пасть? Правильно я тебя понял?
Я поморщился:
– Слушай, Сэм, не заводись. Я знаю, ты не одобряешь, когда я посылаю в нокаут этих мальчиков. Но это скверные мальчики, и они умеют вывести меня из себя... – Я немного помолчал, а потом решительно заговорил вновь: – Сэм, мы недооцениваем некие важные обстоятельства, так сказать, путеводную нить. Подожди, я тебя сейчас порадую. Увидишь, какие перед нами открываются возможности.
Я встал, передвинул пепельницу на угол стола, снова оседлал стул и закурил. Выпустив дым, я сказал:
– Нам нужно тщательно проанализировать некоторые сведения, полученные от Маккиффера. Они нам скажут больше, чем хотел сказать он. Мы знаем, что последние два года он уже не работал на Лэша. Следовательно, эти убийства произошли более двух лет назад. Далее, первая жертва, убитая вечером – дата пока неизвестна, – была похоронена преступниками-могильщиками. Значит, для жены, детей, родственников этот человек так и остался просто пропавшим. Именно так о нем и известно полиции. Преднамеренное же убийство было несомненно зафиксировано. Возможно, они сначала одурманили жертву наркотиками, а утром пристрелили. Значит, тебе нужно лишь порыться в документах и найти два незакрытых дела: о пропавшем и ненайденном человеке и об убитом, убийца которого так и не был обнаружен. Если даты совпадут... В чем дело?
Сэмсон улыбался почти грустно, покачивая головой. Но ничего не сказал, и поэтому я увлеченно продолжал:
– Таким образом, можно будет не только закрыть эти дела, но, что самое главное, узнать даты преступлений. А даты – при условии, если немного поработают детективы, – помогут установить, кто из молодчиков Лэша сбежал с...
Я умолк, потому что в кабинет вошел детектив в чине сержанта и положил на стол Сэма три стопки коричневых конвертов, папок и бумаг.
– Капитан, это только то, что обнаружено в подшивке, которую вы просили просмотреть в первую очередь, – сказал он. – Будет еще кое-что из подшивок "Р" и "И". – Он повернулся, собираясь уйти.
– Подожди, – остановил его Сэм. Он перелистал содержимое верхнего конверта в левой стопке. Потом вернул его сержанту. – Этот пробыл у Лэша всего месяц, а потом уехал во Флориду. Но сейчас он снова в городе. Будь это тот самый, он бы не вернулся.
Сержант взял конверт и ушел.
Сэмсон продолжал просматривать документы в коричневых конвертах и папках.
– Гм, – произнес он, полностью меня игнорируя.
Мне это надоело, и я решил напомнить о себе:
– Вот, оказывается, зачем ты выходил.
– Гм, – снова хмыкнул он, уставившись в отпечатанный на машинке листок.
Прошло минут пять. Сэм отобрал из каждой стопки по документу, а все остальные отодвинул в сторону.
Я сидел молча, как манекен, пока Сэм названивал в другие отделы. Отдавая распоряжение связаться с неким Зингером, он добавил:
– Если его нет дома, позвоните в офис. Возможно, он еще там. И сразу доложите мне.
Я знал, что некий Оскар Зингер был владельцем театра-варьете "Дионисия". Загасив одну сигарету и закурив другую, я ласково сказал:
– Стараешься опередить меня, разыскать красотку из варьете, а, начальник?
Сэм похлопал по трем бумажкам, лежащим перед ним:
– Думаю, это здесь. Кажется, мы нашли.
– Мы? Но я всего-навсего назвал тебе несколько букв алфавита, Сэм.
– Не обижайся, – дружелюбно сказал он. Вид у него был чуть ли не счастливый. – Шелл, – продолжал он, – полицейское управление Лос-Анджелеса ценит усилия, которые ты прилагаешь, чтобы помочь нам. Но бывает обидно, когда ты считаешь, что без твоих исключительных талантов мы ни на что не годны.
– Вижу, ты никак не можешь пережить, что я уничтожил всю банду Джимми Вайолета в том деле о секс-клубе. А может, злишься, что я не только убил и покалечил бандитов, но и сжег гараж с четырьмя машинами, ну и так далее. Сам знаешь. Но черт возьми, ты же упрятал меня за это за решетку! Тебе этого мало? Я должен... Ладно, Сэм, молчу.
Сэмсон запустил руку в средний ящик стола, где держал длинные, в больших коробках деревянные спички, какими пользуются на кухне. Где он их доставал, я так и не смог узнать. Он вынул одну спичку и зажег.
– Больше не издам ни звука, Сэм.
Дело не в том, что комната наполнялась удушливым смрадом, когда Сэм раскуривал свои ужасные сигары. Запах был, конечно, отвратительным, но я подозревал, что дым содержал что-то такое, что вызывало у меня аллергию. Может, какую-то кислоту, которая разъедала мне нос, или отравляющий газ, который щипал горло и проникал прямо в печень, вызывая цирроз. Это было оружие, которое Сэм использовал в крайних случаях. Если он зажигал сигару, я старался побыстрее смыться. Особенно если он выпускал огромные клубы зеленоватого дыма прямо в мою сторону. Но сейчас я должен был терпеть.
– Ты готов послушать, как работает полиция, Шелдон?
– Я весь обратился в слух, господин капитан. Молчу и жду. Готов пасть ниц перед блеском вашего ума. Слышите? Готов пасть ниц.
Я думал, он зажжет еще одну спичку, но он лишь сказал:
– Речь не о блеске нашего ума, Шелл. Хотя, бывает, и полицейского осеняют оригинальные идеи. Но, как правило, идет обычная рутинная работа. Вот ты рассказал историю, как изложил ее Маккиффер, но преподнес ее, пожалуй, в еще более непонятной форме. Но я решил, что, несмотря на этот дурацкий алфавит, факты в основном правдивы. А на основе фактов – пойми, я не хвастаюсь – можно иногда прийти и к правильному заключению.
Я молча кивнул, соглашаясь.
– Ты предложил порыться в документах и найти два незакрытых дела: о пропаже человека, которого так и не нашли, и об убийстве, оставшемся нераскрытым. Но это потребовало бы времени. На взгляд полиции, логичнее и проще начать с другого конца: а именно с членов постоянно меняющейся банды Эдди Лэша, которые внезапно исчезли и о которых с тех пор ничего не слышно.
Я медленно кивал, а Сэм продолжал:
– Их не так уж много. У нас заведено дело на каждого, кто был связан с Лэшем. Тех, кто до сих пор с ним, мы не принимаем в расчет. Сбрасываем со счетов также тех, кто умер или находится в тюрьме.
– Понятно, – кисло согласился я. – Все правильно.
– Таким образом, за последние семь лет, не считая тех двух лет, что Маккиффер работал на Лэша, набралось шесть таких человек. – Сэм похлопал по стопке толстых конвертов, которая лежала ближе ко мне. Их осталось только четыре, потому что один он вернул сержанту, а один держал перед собой. – Интересно, – продолжал он, – что в деле одного из них – Хенни Огреста – есть пометка, что Хенни неоднократно видели с женщиной, сценическое имя которой – Скарлетт О'Хара.
– Ты смеешься?
– Если хочешь знать ее настоящее имя, оно звучит так: Мерибель Уэбстер. В отделе расследований хранятся данные и на нее, поскольку эта танцовщица, пользовавшаяся успехом в "Дионисии", нашем местном варьете, встречалась со многими подозрительными личностями. Впрочем, кажется, и с благонамеренными гражданами тоже. В том числе, возможно, и с тобой. – После короткой паузы он спросил: – Ты помнишь Хенни Огреста?
– Да. У него еще была кличка Каннибал. Хотя не такой уж он был на вид страшный. А в тот день, когда Каннибал покинул Лос-Анджелес, мисс Скарлетт О'Хара... Неужели правда?
– Правда.
– Не появилась на сцене "Дионисии", где она с такой радостью сбрасывала с себя предметы туалета.
Сэм кивнул:
– Похоже, так. Мы сейчас проверяем. Но только чтобы удостовериться. – Он показал на среднюю стопку. – Здесь то, о чем ты говорил: убийства, жертвы, погибшие от пуль. Все обнаружены мертвыми в первой половине дня, а убиты за три дня до возбуждения дела по факту пропажи человека, которое не было завершено. – Сэм показал на стопку справа. – А это – дела о пропавших.
– Очень хорошо, Сэм. Значит, это Хенни?
– Мы потеряли его след четыре года назад, в августе. Точная дата неизвестна. С тех пор о нем нет сведений. Как и о мисс Уэбстер. Но вот этот протокол может пролить свет. – Сэм взял в руки лежащую перед ним бумажку. – Молодой парень, Роджер Дэвид, полупрофессиональный бейсболист. Пропал тоже четыре года тому назад и тоже в августе. С тех пор никаких сведений о нем нет.
– А когда поступило заявление о его пропаже? И кто его сделал?
– Жена Дэвида. Она позвонила в управление двенадцатого августа, а на следующий день пришла и оформила заявление. Это было во вторник, тринадцатого числа. Как она сказала, муж ее вышел куда-то в воскресенье и домой не вернулся. Если это он, то, значит, он убит.
– Да, убит и похоронен в воскресенье ночью. Ну-ка, позволь мне домыслить остальное. Воскресенье... это одиннадцатое августа. Следовательно, труп жертвы преднамеренного убийства был обнаружен в понедельник, утром двенадцатого августа.
– Все верно. У тебя еще мозги не атрофировались. Только учти, этой жертвой оказалась женщина. Энн Эриксон, или миссис Куртис Эриксон, тридцати одного года, работала ассистенткой дантиста, убита четырьмя выстрелами по дороге на работу. Звонок дежурному поступил в семь ноль две утра в понедельник, двенадцатого августа. То есть в тот же день, когда позвонила миссис Дэвид насчет своего мужа.
Зазвонил телефон. Сэм схватил трубку, что-то чиркнул в блокноте и сказал:
– Хорошо, передай ему, что полицейское управление приносит свои извинения за причиненное беспокойство, и поблагодари, как только сможешь. – Он послушал еще и добавил: – Отличная работа, Джонни, между прочим. – После этих слов Сэм положил трубку.
Я поднял бровь:
– Вести о Скарлетт? То есть о мисс Уэбстер?
– Да. В четверг она, как обычно, выступила в "Дионисии" со своим номером, а на следующий день не появилась. То есть в пятницу, шестнадцатого августа.
– Неделю спустя. Чуть меньше, чем неделю. Да, вместо "Ж" вставь Огреста. Дня два Хенни потребовалось на размышления. Еще два, чтобы продать свою информацию мистеру "Д". Все сходится.
Сэм снова перекрутил пленку. Слушая, то Сэм, то я вместо букв подставляли имена. Теперь вся история выглядела намного осмысленнее. Когда запись кончилась, я сказал:
– Одним из тех бандитов должен быть Вик Пайн. Все семь лет, которые ты проверял, он служит у Лэша. Ладди провел с Эдди около трех лет, Рыкун – еще меньше. К тому же Вик повсюду сопровождает Лэша. Наверняка он участвовал и в той операции.
– Согласен, – сказал Сэм. Он пожевал сигару. – Может, стоит арестовать Маккиффера?
– И какое обвинение ты ему предъявишь?
– Да, верно. Улик маловато.
– Более того, если его схватит полиция, Маккиффер может полностью изменить свои намерения. А если он придет добровольно, то можно будет и смягчить ему наказание. Во всяком случае, не десять лет и не пожизненное заключение.
– До утра мне не удастся поговорить ни с прокурором, ни с начальником управления, – сказал Сэм. – Но утром я с ними обязательно встречусь.
– Ладно. Утро вечера мудренее. Прошлую ночь я почти не спал. – Я встал и так сильно потянулся, что в спине у меня что-то хрустнуло. – Что ж, дружище, – весело сказал я, – практически я раскрыл для тебя два убийства, разоблачил злодейские преступления и преступных злодеев, их совершивших, нашел тебе свидетеля, который выложит все, что знает, в интересах справедливости и собственного выживания, и даже доказал, что Каннибал сбежал со Скарлетт О'Хара. Не правда ли, звучит впечатляюще? Ну а теперь я отправляюсь домой и отключаюсь.
– Ну, если честно, ты, конечно, помог. Немного, – ухмыльнулся Сэм.
– Спасибо и на том, – воскликнул я.
Вышел, спустился на лифте вниз и забрался в свой "кадиллак".
Я устало повел своего железного коня в Голливуд, домой, в свой "Спартан-Апартмент-отель", в предвкушении крепкого, долгого, освежающего сна. Но моей мечте, разумеется, не суждено было сбыться.
Глава 12
– Повтори еще раз.
Только в отличие от Маккиффера Сэм соображал лучше. Просто он предупредил:
– На этот раз запишем на пленку. – Он нажал кнопку магнитофона, и я пересказал историю заново, отдавая себе отчет, что каждое слово записывается.
Когда я умолк, Сэмсон потер согнутым пальцем свой мощный подбородок и спросил:
– Ты упомянул четырех бандитов – "Е", "Ж", "3", "И", но сказал, что сбежал "Е" или "Ж". А почему не "3" или "И"?
– "И" – это сам Маккиффер. Он сказал, что года два тому назад один из этих четырех был убит. Наверное, это Кейси, которого той ночью в переулке я убил, да еще всадил пару пуль в Лэша. Но это к слову. Таким образом, я просто вычеркнул "3" и остались "Е" и "Ж".
– Хорошо. Что еще рассказал тебе Маккиффер сознательно или случайно?
– Что "Г" – это Лэш.
– Так прямо и сказал?
– Не совсем. Но обещал, что, если получит мягкое наказание, ты сможешь надолго упрятать в тюрьму Эдди Лэша и других. "Е", "Ж", "3", "И" – все преступники и работают на одного хозяина – "Г". А Маккиффер, как известно, одно время тоже работал на Эдди. Значит, "Г" и есть хозяин, а именно Эдди Лэш.
– Таким образом, налицо два убийства с промежутком в несколько часов. Верно?
– Да. Первое было совершено вечером и, по словам Маккиффера, было непреднамеренным. Наверное, ударили куском трубы или дубинкой, а может, забили до смерти. По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление. А второе убийство было запланировано. Парня утром пристрелили, или тюкнули, на языке Маккиффера.
Сэмсон ненадолго вышел. Потом вернулся, сел, открыл ящик стола, перемотал пленку и стал слушать, зажав в зубы черную вонючую сигару. После моих последних слов: "...тюкнули, на языке Маккиффера" – Сэм сунул руку в ящик, и я понял, что он снова включил запись.
– Ладно, – сказал он, не вынимая сигары изо рта. – А какие доказательства хотел привести Маккиффер?
– Понятия не имею. Говорит, что веские. Но ведь это только слова. Сейчас у него их нет, но он заверяет, что их можно добыть. Он убежден, что эти доказательства наверняка помогут засадить Эдди Лэша и, возможно, других в тюрьму.
– А с какой стати он вдруг поведал тебе эту историю? Пусть даже и зашифрованную таким идиотским способом?
– Это я ее зашифровал, капитан Сэмсон, – сказал я, уязвленный до глубины души, – чтобы в ней хоть как-то можно было разобраться.
– Ну а все-таки?
– Главным образом потому, что хочет избежать пули, как он сказал. На самом деле причины две: упрятать надолго за решетку Лэша и его дружков и самому остаться в живых, пусть даже получив мягкий приговор.
– Приговор он получит, это уж точно. Даже если это честное признание, чего от такого мерзавца, как Маккиффер, ожидать трудно. – Сэмсон переместил сигару в другой угол рта. – Значит, он считает, что Лэш пытается его убить?
– Сомнений на этот счет у него нет. А стрелял в него, как он узнал, Ладди. Кларенс Ладлоу.
– Может быть, – согласился Сэм. – Что еще ты узнал?
– Маккиффер явно напуган. Если Эдди Лэш считает, что он слишком много знает – особенно компрометирующих его, Лэша, сведений – и способен проговориться, Эдди не колеблясь убьет его. А раз уж Эдди задумал кого-то убить, то жертва вряд ли умрет от воспаления легких. Так что, похоже, Маккиффер был откровенен. А если ему будет обещано легкое наказание, он выложит все, что знает.
– Посмотрим. Поговорю с шефом и прокурором, если шеф не захочет сам встретиться с ним.
– На большее вряд ли можно рассчитывать. Да, вот еще что. Я сказал Маккифферу, что Лэш приходил сегодня к Чейму в клинику. Узнав об этом, он весь аж затрясся – так ему хотелось узнать о причинах. А когда я сообщил, что, по словам Чейма, Лэш разыскивает Уилфреда Джелликоу – того типа, которого я разыскиваю, – он очень встревожился. И как ни странно, даже укрепился во мнении, что именно Лэш пытается его убить, но думает, что причина иная, чем он думал раньше.
– А тебе не удалось напасть на след этого Джелликоу?
– Пока нет.
– А почему ты, занятый розыском пропавшего человека, тратишь столько времени на общение с такими типами, как Маккиффер и Лэш?
– Общение? Можно подумать, я устраиваю с ними пикники. Сэм, дружище, я фактически выполняю твою работу. И можно было бы рассчитывать, что ты...
– Почему? – терпеливо повторил он.
– Да потому, что так уж получилось. А кроме того, мне кажется, Джелликоу во всем этом замешан по уши. Он завладел жизнеописанием Чейма, или, так сказать, разоблачениями того, что скрывается за фасадом Голливуда. Материала для шантажа там предостаточно. Я считаю, что Джелликоу просто на время затаился. А теперь подумай, какая потянулась цепочка. В пятницу рано утром из своего номера исчезает Джелликоу. В воскресенье вечером Ладди – или кто-то другой – делает попытку прикончить Маккиффера. Сегодня меня нанимает бывшая жена Джелликоу, потом меня преследуют Маккиффер и Вонючий, дважды я приезжаю к Чейму, сталкиваюсь с Лэшем и вынужден разворотить ему пасть, и в довершение разговор, который я тебе только что передал. Все началось с безобидного желания бывшей жены Джелликоу разыскать мужа, а потом оказывается, что и Чейм просит меня найти Джелликоу, и Лэш его ищет, и Маккифферу не терпится узнать, где он. Ты же понимаешь, что вся кутерьма затеяна не из-за человека, который всего лишь уклоняется от выплаты алиментов?
– Похоже, что нет, – как-то странно ответил Сэм. Он и смотрел на меня странно. – Ты, кажется, сказал, что вынужден был разворотить Лэшу пасть? Правильно я тебя понял?
Я поморщился:
– Слушай, Сэм, не заводись. Я знаю, ты не одобряешь, когда я посылаю в нокаут этих мальчиков. Но это скверные мальчики, и они умеют вывести меня из себя... – Я немного помолчал, а потом решительно заговорил вновь: – Сэм, мы недооцениваем некие важные обстоятельства, так сказать, путеводную нить. Подожди, я тебя сейчас порадую. Увидишь, какие перед нами открываются возможности.
Я встал, передвинул пепельницу на угол стола, снова оседлал стул и закурил. Выпустив дым, я сказал:
– Нам нужно тщательно проанализировать некоторые сведения, полученные от Маккиффера. Они нам скажут больше, чем хотел сказать он. Мы знаем, что последние два года он уже не работал на Лэша. Следовательно, эти убийства произошли более двух лет назад. Далее, первая жертва, убитая вечером – дата пока неизвестна, – была похоронена преступниками-могильщиками. Значит, для жены, детей, родственников этот человек так и остался просто пропавшим. Именно так о нем и известно полиции. Преднамеренное же убийство было несомненно зафиксировано. Возможно, они сначала одурманили жертву наркотиками, а утром пристрелили. Значит, тебе нужно лишь порыться в документах и найти два незакрытых дела: о пропавшем и ненайденном человеке и об убитом, убийца которого так и не был обнаружен. Если даты совпадут... В чем дело?
Сэмсон улыбался почти грустно, покачивая головой. Но ничего не сказал, и поэтому я увлеченно продолжал:
– Таким образом, можно будет не только закрыть эти дела, но, что самое главное, узнать даты преступлений. А даты – при условии, если немного поработают детективы, – помогут установить, кто из молодчиков Лэша сбежал с...
Я умолк, потому что в кабинет вошел детектив в чине сержанта и положил на стол Сэма три стопки коричневых конвертов, папок и бумаг.
– Капитан, это только то, что обнаружено в подшивке, которую вы просили просмотреть в первую очередь, – сказал он. – Будет еще кое-что из подшивок "Р" и "И". – Он повернулся, собираясь уйти.
– Подожди, – остановил его Сэм. Он перелистал содержимое верхнего конверта в левой стопке. Потом вернул его сержанту. – Этот пробыл у Лэша всего месяц, а потом уехал во Флориду. Но сейчас он снова в городе. Будь это тот самый, он бы не вернулся.
Сержант взял конверт и ушел.
Сэмсон продолжал просматривать документы в коричневых конвертах и папках.
– Гм, – произнес он, полностью меня игнорируя.
Мне это надоело, и я решил напомнить о себе:
– Вот, оказывается, зачем ты выходил.
– Гм, – снова хмыкнул он, уставившись в отпечатанный на машинке листок.
Прошло минут пять. Сэм отобрал из каждой стопки по документу, а все остальные отодвинул в сторону.
Я сидел молча, как манекен, пока Сэм названивал в другие отделы. Отдавая распоряжение связаться с неким Зингером, он добавил:
– Если его нет дома, позвоните в офис. Возможно, он еще там. И сразу доложите мне.
Я знал, что некий Оскар Зингер был владельцем театра-варьете "Дионисия". Загасив одну сигарету и закурив другую, я ласково сказал:
– Стараешься опередить меня, разыскать красотку из варьете, а, начальник?
Сэм похлопал по трем бумажкам, лежащим перед ним:
– Думаю, это здесь. Кажется, мы нашли.
– Мы? Но я всего-навсего назвал тебе несколько букв алфавита, Сэм.
– Не обижайся, – дружелюбно сказал он. Вид у него был чуть ли не счастливый. – Шелл, – продолжал он, – полицейское управление Лос-Анджелеса ценит усилия, которые ты прилагаешь, чтобы помочь нам. Но бывает обидно, когда ты считаешь, что без твоих исключительных талантов мы ни на что не годны.
– Вижу, ты никак не можешь пережить, что я уничтожил всю банду Джимми Вайолета в том деле о секс-клубе. А может, злишься, что я не только убил и покалечил бандитов, но и сжег гараж с четырьмя машинами, ну и так далее. Сам знаешь. Но черт возьми, ты же упрятал меня за это за решетку! Тебе этого мало? Я должен... Ладно, Сэм, молчу.
Сэмсон запустил руку в средний ящик стола, где держал длинные, в больших коробках деревянные спички, какими пользуются на кухне. Где он их доставал, я так и не смог узнать. Он вынул одну спичку и зажег.
– Больше не издам ни звука, Сэм.
Дело не в том, что комната наполнялась удушливым смрадом, когда Сэм раскуривал свои ужасные сигары. Запах был, конечно, отвратительным, но я подозревал, что дым содержал что-то такое, что вызывало у меня аллергию. Может, какую-то кислоту, которая разъедала мне нос, или отравляющий газ, который щипал горло и проникал прямо в печень, вызывая цирроз. Это было оружие, которое Сэм использовал в крайних случаях. Если он зажигал сигару, я старался побыстрее смыться. Особенно если он выпускал огромные клубы зеленоватого дыма прямо в мою сторону. Но сейчас я должен был терпеть.
– Ты готов послушать, как работает полиция, Шелдон?
– Я весь обратился в слух, господин капитан. Молчу и жду. Готов пасть ниц перед блеском вашего ума. Слышите? Готов пасть ниц.
Я думал, он зажжет еще одну спичку, но он лишь сказал:
– Речь не о блеске нашего ума, Шелл. Хотя, бывает, и полицейского осеняют оригинальные идеи. Но, как правило, идет обычная рутинная работа. Вот ты рассказал историю, как изложил ее Маккиффер, но преподнес ее, пожалуй, в еще более непонятной форме. Но я решил, что, несмотря на этот дурацкий алфавит, факты в основном правдивы. А на основе фактов – пойми, я не хвастаюсь – можно иногда прийти и к правильному заключению.
Я молча кивнул, соглашаясь.
– Ты предложил порыться в документах и найти два незакрытых дела: о пропаже человека, которого так и не нашли, и об убийстве, оставшемся нераскрытым. Но это потребовало бы времени. На взгляд полиции, логичнее и проще начать с другого конца: а именно с членов постоянно меняющейся банды Эдди Лэша, которые внезапно исчезли и о которых с тех пор ничего не слышно.
Я медленно кивал, а Сэм продолжал:
– Их не так уж много. У нас заведено дело на каждого, кто был связан с Лэшем. Тех, кто до сих пор с ним, мы не принимаем в расчет. Сбрасываем со счетов также тех, кто умер или находится в тюрьме.
– Понятно, – кисло согласился я. – Все правильно.
– Таким образом, за последние семь лет, не считая тех двух лет, что Маккиффер работал на Лэша, набралось шесть таких человек. – Сэм похлопал по стопке толстых конвертов, которая лежала ближе ко мне. Их осталось только четыре, потому что один он вернул сержанту, а один держал перед собой. – Интересно, – продолжал он, – что в деле одного из них – Хенни Огреста – есть пометка, что Хенни неоднократно видели с женщиной, сценическое имя которой – Скарлетт О'Хара.
– Ты смеешься?
– Если хочешь знать ее настоящее имя, оно звучит так: Мерибель Уэбстер. В отделе расследований хранятся данные и на нее, поскольку эта танцовщица, пользовавшаяся успехом в "Дионисии", нашем местном варьете, встречалась со многими подозрительными личностями. Впрочем, кажется, и с благонамеренными гражданами тоже. В том числе, возможно, и с тобой. – После короткой паузы он спросил: – Ты помнишь Хенни Огреста?
– Да. У него еще была кличка Каннибал. Хотя не такой уж он был на вид страшный. А в тот день, когда Каннибал покинул Лос-Анджелес, мисс Скарлетт О'Хара... Неужели правда?
– Правда.
– Не появилась на сцене "Дионисии", где она с такой радостью сбрасывала с себя предметы туалета.
Сэм кивнул:
– Похоже, так. Мы сейчас проверяем. Но только чтобы удостовериться. – Он показал на среднюю стопку. – Здесь то, о чем ты говорил: убийства, жертвы, погибшие от пуль. Все обнаружены мертвыми в первой половине дня, а убиты за три дня до возбуждения дела по факту пропажи человека, которое не было завершено. – Сэм показал на стопку справа. – А это – дела о пропавших.
– Очень хорошо, Сэм. Значит, это Хенни?
– Мы потеряли его след четыре года назад, в августе. Точная дата неизвестна. С тех пор о нем нет сведений. Как и о мисс Уэбстер. Но вот этот протокол может пролить свет. – Сэм взял в руки лежащую перед ним бумажку. – Молодой парень, Роджер Дэвид, полупрофессиональный бейсболист. Пропал тоже четыре года тому назад и тоже в августе. С тех пор никаких сведений о нем нет.
– А когда поступило заявление о его пропаже? И кто его сделал?
– Жена Дэвида. Она позвонила в управление двенадцатого августа, а на следующий день пришла и оформила заявление. Это было во вторник, тринадцатого числа. Как она сказала, муж ее вышел куда-то в воскресенье и домой не вернулся. Если это он, то, значит, он убит.
– Да, убит и похоронен в воскресенье ночью. Ну-ка, позволь мне домыслить остальное. Воскресенье... это одиннадцатое августа. Следовательно, труп жертвы преднамеренного убийства был обнаружен в понедельник, утром двенадцатого августа.
– Все верно. У тебя еще мозги не атрофировались. Только учти, этой жертвой оказалась женщина. Энн Эриксон, или миссис Куртис Эриксон, тридцати одного года, работала ассистенткой дантиста, убита четырьмя выстрелами по дороге на работу. Звонок дежурному поступил в семь ноль две утра в понедельник, двенадцатого августа. То есть в тот же день, когда позвонила миссис Дэвид насчет своего мужа.
Зазвонил телефон. Сэм схватил трубку, что-то чиркнул в блокноте и сказал:
– Хорошо, передай ему, что полицейское управление приносит свои извинения за причиненное беспокойство, и поблагодари, как только сможешь. – Он послушал еще и добавил: – Отличная работа, Джонни, между прочим. – После этих слов Сэм положил трубку.
Я поднял бровь:
– Вести о Скарлетт? То есть о мисс Уэбстер?
– Да. В четверг она, как обычно, выступила в "Дионисии" со своим номером, а на следующий день не появилась. То есть в пятницу, шестнадцатого августа.
– Неделю спустя. Чуть меньше, чем неделю. Да, вместо "Ж" вставь Огреста. Дня два Хенни потребовалось на размышления. Еще два, чтобы продать свою информацию мистеру "Д". Все сходится.
Сэм снова перекрутил пленку. Слушая, то Сэм, то я вместо букв подставляли имена. Теперь вся история выглядела намного осмысленнее. Когда запись кончилась, я сказал:
– Одним из тех бандитов должен быть Вик Пайн. Все семь лет, которые ты проверял, он служит у Лэша. Ладди провел с Эдди около трех лет, Рыкун – еще меньше. К тому же Вик повсюду сопровождает Лэша. Наверняка он участвовал и в той операции.
– Согласен, – сказал Сэм. Он пожевал сигару. – Может, стоит арестовать Маккиффера?
– И какое обвинение ты ему предъявишь?
– Да, верно. Улик маловато.
– Более того, если его схватит полиция, Маккиффер может полностью изменить свои намерения. А если он придет добровольно, то можно будет и смягчить ему наказание. Во всяком случае, не десять лет и не пожизненное заключение.
– До утра мне не удастся поговорить ни с прокурором, ни с начальником управления, – сказал Сэм. – Но утром я с ними обязательно встречусь.
– Ладно. Утро вечера мудренее. Прошлую ночь я почти не спал. – Я встал и так сильно потянулся, что в спине у меня что-то хрустнуло. – Что ж, дружище, – весело сказал я, – практически я раскрыл для тебя два убийства, разоблачил злодейские преступления и преступных злодеев, их совершивших, нашел тебе свидетеля, который выложит все, что знает, в интересах справедливости и собственного выживания, и даже доказал, что Каннибал сбежал со Скарлетт О'Хара. Не правда ли, звучит впечатляюще? Ну а теперь я отправляюсь домой и отключаюсь.
– Ну, если честно, ты, конечно, помог. Немного, – ухмыльнулся Сэм.
– Спасибо и на том, – воскликнул я.
Вышел, спустился на лифте вниз и забрался в свой "кадиллак".
Я устало повел своего железного коня в Голливуд, домой, в свой "Спартан-Апартмент-отель", в предвкушении крепкого, долгого, освежающего сна. Но моей мечте, разумеется, не суждено было сбыться.
Глава 12
Мне снилась соблазнительная индианка, которая исполняла танец со стриптизом. Исключительно для меня. Когда одежд на ней не осталось, она медленно приблизилась ко мне. Внешностью она напоминала одновременно Сильвию, Зину и индианку-нудистку, с которой я познакомился в "Солнечном лагере". Она остановилась почти рядом, глядя на меня с нескрываемым вожделением во взоре, и сказала: "Ты очень мужественный". – "А ты очень женственна", – ответил я. "Пойдем в вигвам", – сказала она. "С ума сошла", – ответил я. "Сейчас в танце я топну ногой, и зазвенят колокольчики", – сказала она и топнула ногой. И колокольчики зазвонили.
Но оказалось, что звонит телефон в гостиной.
Часы со светящимся циферблатом возле кровати показывали 22.50. Я проспал всего двадцать минут.
Я зажег свет, проковылял в гостиную и поднял трубку.
– Слушаю, – раздраженно, полусонным голосом, ответил я.
Голос в трубке был под стать моему:
– Скотт? Мне грозит опасность. Настоящая опасность. Я должен увидеться с тобой.
Мне показалось, что это Маккиффер, но я не был уверен. Голос дрожал, прерывался.
– Да, – ответил я. – Но я не знаю, с кем говорю.
– Это Мак. Маккиффер, черт возьми! Послушай. За мной увязались двое этих подонков. Вроде бы я отвязался от них, но не уверен. Звоню из автомата, дверь держу открытой, чтобы не зажегся свет...
– Не тараторь так. Что ты от меня хочешь?
– Приезжай сюда... ну, не прямо сюда, а куда-нибудь поблизости. Я... согласен немного уступить... в сделке, про которую мы говорили. Мне придется бросить свою тачку. Если они засекут меня в ней, мне крышка. Говорю тебе, эти гады собираются убить меня.
– Мак, успокойся. И не тараторь. Ты хочешь встретиться со мной? Так приезжай ко мне.
– Да ты не понял. Когда я подъезжал к дому, я заметил на другой стороне улицы машину с двумя парнями. Разобрать, кто они, я не мог, но был почти уверен, что это молодчики Эдди... Я развернулся, чтобы осветить их фарами. Так и оказалось. В машине сидели Ладди и Рыкун, чтоб им провалиться! Я рванул вперед, но заметил, что они повернули за мной. – Он перевел дух и продолжал: – Я уже думал, что оторвался от них, а они снова оказались сзади. Дважды я уходил от них, и дважды они меня настигали. Я вот думаю... может, они присобачили кое-что к моей машине.
– Да, понимаю, о чем ты думаешь.
– И вдруг эти гады на расстоянии запустят эту штуковину. А времени лезть под машину и осматривать ее у меня нет. Да и не знаю я, что надо искать. Я сейчас на Сайпресс-роуд. Остановился у бензозаправки. Она закрыта, но тут есть платный телефон. Оттуда и звоню.
Мне по-прежнему было не ясно, чего он от меня хочет, и я снова спросил его.
– Послушай, Скотт. Ради всего святого, приезжай и забери меня. Не сюда. Я пройду пешком с полмили дальше по дороге. Там и встретимся. Возле машины мне нельзя оставаться... – Он выругался. – Мне нужно сматываться отсюда!
– Ладно, приеду. А что потом? Будем в машине кататься? Или поедем в полицейский участок? Там в камере будешь в безопасности, поспишь.
– Может, и правда, лучше в участок. Я хочу только остаться в живых. Да и тебе, и полиции толку от меня будет мало, если меня убьют. Верно?
– Да, ты прав. Где мне тебя подобрать?
Тяжело дыша, он коротко описал, где будет меня ждать. Место было уединенное, ночью там совсем темно. Дорога с обеих сторон была обсажена деревьями. Ездили по ней мало, с тех пор как проложили скоростную магистраль.
– Мак, послушай, – сказал я, – чтобы не сомневаться, что это ты, скажи, о чем мы с тобой сегодня говорили. – Он упомянул пару незначительных фактов. – Чтобы окончательно убедиться, скажи мне вот что, Мак. Кто тот парень, кто продал информацию мистеру "Д", а потом сбежал с танцовщицей?
Наступило молчание.
– Мы с Сэмом уже знаем. Вычислить оказалось нетрудно. Но если ты назовешь его, я буду более уверен.
Маккиффер продолжал молчать.
– Это Каннибал, – выдавил он наконец из себя.
– И он сбежал со Скарлетт О'Хара?
– Да. – Маккиффер вдруг всполошился. – А ты меня не надуешь?
– Нет. Выясним еще только одно обстоятельство, и я выезжаю.
– Проклятье! Я и так достаточно...
– Сейчас не время торговаться. И капитана Сэмсона больше всего беспокоит эта проблема. Я говорю о доказательствах. Ты можешь подтвердить рассказанную тобой историю? Без этого все твои откровения – пустой звук. Так есть или нет доказательства?
– Этого я не могу выдать, Скотт.
– Поторопись. Как бы не было поздно.
Опять молчание. Потом непечатное ругательство. Дважды. И наконец торопливое признание:
– Каннибал все своей рукой написал. Имена тех, кто участвовал, свои действия – все. И про меня тоже. Так что в этой проклятой бумажке есть и мое имя. Поэтому мне и нужна эта сделка. Он там и Эдди назвал... всех. А сбежал еще и потому, что себя назвал. Понял?
– Ага. Но и этого может оказаться мало. Что это? Листок бумаги. А тот, кто написал – или якобы написал, – скрывается неизвестно где. Может, эта бумажка поддельная.
– Не морочь себе голову. Парень, которому он все рассказал, был не дурак. Он заставил Каннибала все написать, поставить отпечатки своих пальцев и сам поставил свои, да еще и расписался сверху. Там все как надо. Указано даже, где мы закопали убитого... Черт, у вас же есть отпечатки пальцев Хенни и его подпись. Все можно проверить.
– Это уже лучше. А кто мистер "Д"? Кому Каннибал продал свою информацию?
– Ну нет, черт возьми! Нет! Еще немного, и я останусь с носом, не на что будет сделку оформлять. Нет.
– Ну ладно, Мак. Я выезжаю.
– О господи, – тихо произнес он.
– Десять минут одеться, двадцать пять, может, двадцать минут езды, если поторопиться. Значит... в двадцать три тридцать, самое позднее, буду на месте.
Я ожидал, что он что-нибудь скажет, вроде "постарайся в двадцать три двадцать" или еще что-то. Но он молчал.
– Мак?
Молчание.
И вдруг телефон замолчал. Не со щелчком, как бывает, когда вешают трубку. Похоже было, будто кто-то мягко нажал кнопку и отключил связь.
Я оторопело посмотрел на свою трубку, потом положил ее. И тут я заторопился. Через три минуты я был готов: оделся, хоть и не очень аккуратно, закрепил кобуру с кольтом, скатился с лестницы, сел в "кадиллак" и рванул в сторону Сайпресс-роуд, к Маккифферу, как я надеялся.
По пути я позвонил Сэмсону и сообщил о звонке. Он задал мне тот же вопрос, который тревожил и меня: уверен ли я, что говорил с Маккиффером. Я пообещал связаться с ним, когда выясню.
– Скажи лучше "если", – ободрил он меня на прощанье.
Я предпочел положить трубку. Но брошенное слово застряло в голове, такое маленькое жалкое "если".
В свете фар из темноты выныривали силуэты деревьев по обе стороны дороги, бежали мне навстречу и, что-то шепча, быстро исчезали позади. Я проехал бензозаправку, откуда Маккиффер, как он сказал, звонил мне. Ночь была темная, месяц только нарождался. Свет на станции не горел, но я разглядел неясный прямоугольник телефонной будки и припаркованную за ней машину. Это и был, наверное, "линкольн" Маккиффера.
Пока все совпадало. Пока.
Маккиффер описал мне место, где будет меня ждать: несколько поломанных молодых деревьев, а за ними покореженный толстый ствол эвкалипта. Два месяца назад в него врезалась спортивная машина, в которой неслись навстречу своей неожиданной смерти молодые и, наверное, счастливые парень и девушка.
Но сейчас этот несчастный случай меня не волновал, я был озабочен, как бы не проехать условленное место. Но все же мысль о том, что здесь стряслось за считанные смертельные секунды, в голове у меня засела.
Но оказалось, что звонит телефон в гостиной.
Часы со светящимся циферблатом возле кровати показывали 22.50. Я проспал всего двадцать минут.
Я зажег свет, проковылял в гостиную и поднял трубку.
– Слушаю, – раздраженно, полусонным голосом, ответил я.
Голос в трубке был под стать моему:
– Скотт? Мне грозит опасность. Настоящая опасность. Я должен увидеться с тобой.
Мне показалось, что это Маккиффер, но я не был уверен. Голос дрожал, прерывался.
– Да, – ответил я. – Но я не знаю, с кем говорю.
– Это Мак. Маккиффер, черт возьми! Послушай. За мной увязались двое этих подонков. Вроде бы я отвязался от них, но не уверен. Звоню из автомата, дверь держу открытой, чтобы не зажегся свет...
– Не тараторь так. Что ты от меня хочешь?
– Приезжай сюда... ну, не прямо сюда, а куда-нибудь поблизости. Я... согласен немного уступить... в сделке, про которую мы говорили. Мне придется бросить свою тачку. Если они засекут меня в ней, мне крышка. Говорю тебе, эти гады собираются убить меня.
– Мак, успокойся. И не тараторь. Ты хочешь встретиться со мной? Так приезжай ко мне.
– Да ты не понял. Когда я подъезжал к дому, я заметил на другой стороне улицы машину с двумя парнями. Разобрать, кто они, я не мог, но был почти уверен, что это молодчики Эдди... Я развернулся, чтобы осветить их фарами. Так и оказалось. В машине сидели Ладди и Рыкун, чтоб им провалиться! Я рванул вперед, но заметил, что они повернули за мной. – Он перевел дух и продолжал: – Я уже думал, что оторвался от них, а они снова оказались сзади. Дважды я уходил от них, и дважды они меня настигали. Я вот думаю... может, они присобачили кое-что к моей машине.
– Да, понимаю, о чем ты думаешь.
– И вдруг эти гады на расстоянии запустят эту штуковину. А времени лезть под машину и осматривать ее у меня нет. Да и не знаю я, что надо искать. Я сейчас на Сайпресс-роуд. Остановился у бензозаправки. Она закрыта, но тут есть платный телефон. Оттуда и звоню.
Мне по-прежнему было не ясно, чего он от меня хочет, и я снова спросил его.
– Послушай, Скотт. Ради всего святого, приезжай и забери меня. Не сюда. Я пройду пешком с полмили дальше по дороге. Там и встретимся. Возле машины мне нельзя оставаться... – Он выругался. – Мне нужно сматываться отсюда!
– Ладно, приеду. А что потом? Будем в машине кататься? Или поедем в полицейский участок? Там в камере будешь в безопасности, поспишь.
– Может, и правда, лучше в участок. Я хочу только остаться в живых. Да и тебе, и полиции толку от меня будет мало, если меня убьют. Верно?
– Да, ты прав. Где мне тебя подобрать?
Тяжело дыша, он коротко описал, где будет меня ждать. Место было уединенное, ночью там совсем темно. Дорога с обеих сторон была обсажена деревьями. Ездили по ней мало, с тех пор как проложили скоростную магистраль.
– Мак, послушай, – сказал я, – чтобы не сомневаться, что это ты, скажи, о чем мы с тобой сегодня говорили. – Он упомянул пару незначительных фактов. – Чтобы окончательно убедиться, скажи мне вот что, Мак. Кто тот парень, кто продал информацию мистеру "Д", а потом сбежал с танцовщицей?
Наступило молчание.
– Мы с Сэмом уже знаем. Вычислить оказалось нетрудно. Но если ты назовешь его, я буду более уверен.
Маккиффер продолжал молчать.
– Это Каннибал, – выдавил он наконец из себя.
– И он сбежал со Скарлетт О'Хара?
– Да. – Маккиффер вдруг всполошился. – А ты меня не надуешь?
– Нет. Выясним еще только одно обстоятельство, и я выезжаю.
– Проклятье! Я и так достаточно...
– Сейчас не время торговаться. И капитана Сэмсона больше всего беспокоит эта проблема. Я говорю о доказательствах. Ты можешь подтвердить рассказанную тобой историю? Без этого все твои откровения – пустой звук. Так есть или нет доказательства?
– Этого я не могу выдать, Скотт.
– Поторопись. Как бы не было поздно.
Опять молчание. Потом непечатное ругательство. Дважды. И наконец торопливое признание:
– Каннибал все своей рукой написал. Имена тех, кто участвовал, свои действия – все. И про меня тоже. Так что в этой проклятой бумажке есть и мое имя. Поэтому мне и нужна эта сделка. Он там и Эдди назвал... всех. А сбежал еще и потому, что себя назвал. Понял?
– Ага. Но и этого может оказаться мало. Что это? Листок бумаги. А тот, кто написал – или якобы написал, – скрывается неизвестно где. Может, эта бумажка поддельная.
– Не морочь себе голову. Парень, которому он все рассказал, был не дурак. Он заставил Каннибала все написать, поставить отпечатки своих пальцев и сам поставил свои, да еще и расписался сверху. Там все как надо. Указано даже, где мы закопали убитого... Черт, у вас же есть отпечатки пальцев Хенни и его подпись. Все можно проверить.
– Это уже лучше. А кто мистер "Д"? Кому Каннибал продал свою информацию?
– Ну нет, черт возьми! Нет! Еще немного, и я останусь с носом, не на что будет сделку оформлять. Нет.
– Ну ладно, Мак. Я выезжаю.
– О господи, – тихо произнес он.
– Десять минут одеться, двадцать пять, может, двадцать минут езды, если поторопиться. Значит... в двадцать три тридцать, самое позднее, буду на месте.
Я ожидал, что он что-нибудь скажет, вроде "постарайся в двадцать три двадцать" или еще что-то. Но он молчал.
– Мак?
Молчание.
И вдруг телефон замолчал. Не со щелчком, как бывает, когда вешают трубку. Похоже было, будто кто-то мягко нажал кнопку и отключил связь.
Я оторопело посмотрел на свою трубку, потом положил ее. И тут я заторопился. Через три минуты я был готов: оделся, хоть и не очень аккуратно, закрепил кобуру с кольтом, скатился с лестницы, сел в "кадиллак" и рванул в сторону Сайпресс-роуд, к Маккифферу, как я надеялся.
* * *
Это была двухрядная дорога, темная, покрытая неровным асфальтом. Ездили по ней мало, и у меня были сомнения, стоит ли ехать по ней мне.По пути я позвонил Сэмсону и сообщил о звонке. Он задал мне тот же вопрос, который тревожил и меня: уверен ли я, что говорил с Маккиффером. Я пообещал связаться с ним, когда выясню.
– Скажи лучше "если", – ободрил он меня на прощанье.
Я предпочел положить трубку. Но брошенное слово застряло в голове, такое маленькое жалкое "если".
В свете фар из темноты выныривали силуэты деревьев по обе стороны дороги, бежали мне навстречу и, что-то шепча, быстро исчезали позади. Я проехал бензозаправку, откуда Маккиффер, как он сказал, звонил мне. Ночь была темная, месяц только нарождался. Свет на станции не горел, но я разглядел неясный прямоугольник телефонной будки и припаркованную за ней машину. Это и был, наверное, "линкольн" Маккиффера.
Пока все совпадало. Пока.
Маккиффер описал мне место, где будет меня ждать: несколько поломанных молодых деревьев, а за ними покореженный толстый ствол эвкалипта. Два месяца назад в него врезалась спортивная машина, в которой неслись навстречу своей неожиданной смерти молодые и, наверное, счастливые парень и девушка.
Но сейчас этот несчастный случай меня не волновал, я был озабочен, как бы не проехать условленное место. Но все же мысль о том, что здесь стряслось за считанные смертельные секунды, в голове у меня засела.