Пратер Ричард С.. Тела в бедламе

   - Не знаю, Мэйс. Точно, не знаю. Он нахмурился, на его лбу гармошкой собрались морщины, как на стиральной доске.
   - Как она выглядит?
   Я и сам хотел бы это знать. Но кто мне помешает строить догадки? Я нарисовал руками квадрат примерно восемь дюймов на десять и пояснил:
   - Вот такого размера, глянцевая.
   - Убирайтесь. Это меня удивило.
   - Что?
   - Вы меня слышали. Убирайтесь.
   Этого я не понял. Только что он требовал ответа на свои вопросы, а в следующую минуту стал выгонять. Я бросил взгляд через плечо на Вандру, стоявшую в нескольких футах от меня.
   Я не ожидал, что она скажет мне что-нибудь, но она сказала. Нет, не словами. Просто ее лицо на свету выглядело озадаченным. И несмотря на ее насупленные брови, я вдруг сообразил, где я видел это лицо раньше. Передо мной была обнаженная девица с картины в мастерской Брэйна, та самая, которой я хотел заменить свою "Амелию".
   В замешательстве я встряхнул головой. Казалось, все, с кем я сталкивался в сумасшедшем доме под названием Голливуд с момента убийства и до сих пор, рано или поздно раздевались. В этом бедламе хватало тел, и все они, кроме трупа, оказывались обнаженными.
   Я все еще таращился на лицо Вандры Прайс, когда Мэйс схватил меня за руку и развернул к себе. Мне почудилось, что у меня треснула локтевая кость, но я даже не запротестовал.
   - Скотт... - зловеще начал Мэйс.
   - Подождите. Я вспомнил кое-что.
   - Теперь вы вспомнили, - усмехнулся он. Я покачал головой:
   - Это не то, что вы думаете. Я знаю, где картина. Я не знал, когда вы спросили. Но сейчас знаю.
   - Не морочьте мне голову.
   - Даже не пытаюсь. Я-то думал о фотографиях, а не о картинах. Я видел картину, но не узнал Вандру, пока не разглядел ее живьем. И отпустите, к черту, мою руку.
   Его лицо исказила гримаса. Я отнюдь не стал ему ближе оттого, что видел ту картину. Оно и понятно. Он и раньше не был от меня в восторге.
   Он разжал пальцы и спросил:
   - Где она?
   - В мастерской Брэйна, но она охраняется. Ничего не сказав, он взглянул на Вандру, потом опять на меня.
   - О'кей, Мэйс. Я сообщил вам то, что вы хотели знать. Так в чем дело?
   - А вот в чем, Скотт. Вы отправитесь домой, ляжете спать и забудете обо всем.
   - Гм...
   - Вам дорога жизнь?
   - Еще бы. Но я должен раскрутить убийство, в котором подозревают меня. И я собираюсь жить, пока не раскрою его.
   - Мало приятного быть жмуриком. Вы не находите, Скотт?
   Я был согласен с ним, однако промолчал. Может, он просто пускал пыль в глаза перед своей девушкой.
   Мэйс продолжал:
   - Мы с Вандрой не имеем ничего общего с Брэйном. И не пытайтесь связать нас с ним.
   - Если вы ни в чем не замешаны, вам нечего бояться.
   - Мы точно не замешаны. Так что оставьте нас в покое.
   - Вас тревожит та картина, Мэйс? У меня ее нет, и она мне не нужна. Она там, где я сказал, под охраной полиции, вместе с грудой других полотен. - Я задумался на минуту. - Послушайте, я знаю, что Брэйн был шантажистом. И у него была картина с обнаженной Вандрой. Естественно, ни она, ни вы не желали, чтобы ее видели посторонние. Он ведь мог пригрозить, что выставит картину...
   - Осторожнее, приятель, - прервал меня Мэйс, кося глазом.
   Я понимал, что подставляюсь. Но разве можно добыть информацию, лежа в теплой постели дома? Так не бывает. Приходится выбираться на люди и даже говорить глупости.
   И я пошел на это.
   - Если бы Брэйн попытался шантажировать своей картиной Вандру Прайс, восходящую кинозвезду, вы бы впали в ярость, не так ли, Мэйс? И неизвестно, что бы вы при этом сделали.
   - Знаешь, Скотт, я не желаю неприятностей из-за этой картины. Не желаю неприятностей из-за убийства Брэйна. И я не потерплю неприятностей от тебя. Мэйс вроде говорил вполне спокойно, но создавалось впечатление, что он проталкивал каждое слово сквозь гранитную плиту.
   Мы все еще стояли лицом к лицу в нескольких шагах от входной двери. Широко расставив ноги, он пристально посмотрел на меня и неожиданно снова протянул свою огромную лапу к лацканам моего пиджака.
   Я отшвырнул ее в сторону. И он взглянул на свою руку так, словно удивился, как это я осмелился на такое.
   - Объясняю. - Он усмехнулся, приподнялся на цыпочки и продолжал угрожающим шепотом:
   - Если ты будешь мне надоедать, если ты доставишь нам хоть малейшую неприятность, ты - труп. Усек?
   Он вскинул ладонь, которую я только что отшвырнул, сложил ее в кулак размером с небольшой валун и размахнулся так медленно, как будто в его распоряжении была масса времени. Может, и была.
   Пока Мэйс размахивался, я успел сказать:
   - Иди к черту!
   Когда он метнул в меня свой чудовищный кулак, я нырнул и убрал голову в сторону как раз вовремя. Его костяшки обожгли мне ухо. Но, воспользовавшись тем, что его развернуло от собственного удара, я врезал ему левым кулаком в бок. Он дернулся своей большой головой в мою сторону, а я выставил левую ногу вперед, крутанулся и попал ему правым кулаком точно в рот. Кровь выступила на его губах, он отшатнулся и тут же кинулся на меня, замахиваясь левой рукой.
   Увернувшись от его свинга, я вмазал левой ему по краю подбородка. Он взревел от боли. Но не успел я этому порадоваться, как в глазах у меня потемнело.
   Что это было, не знаю. Во всяком случае, не Вандра с дубинкой - я слышал, как она завизжала в другом конце комнаты. Конечно, Мэйс. Одно из стенобитных орудий, которые служили ему кулаками. А вот откуда он взялся, я уже никогда не узнаю.
   Он возник откуда-то из небытия и "поцеловал" меня. И наступила темнота.
   Почудилось, что я капитан межпланетного корабля и собираюсь отдубасить того типа, что привязал меня к носу этого корабля. Мы неслись через космическое пространство со скоростью миллион миль в час прямо на Луну и должны были врезаться в нее. А ведь моя голова не была достаточно прочной для такого испытания. И я прекрасно представлял себе, что случится, когда мы столкнемся с Луной.
   Я пытался втиснуться в нос корабля, заскрипел зубами и открыл глаза. Оказывается, я старался вползти обратно в дверь дома Вандры Прайс в долине Сан-Фернандо.
   Сукин сын. Когда я покончу с драками?
   Я чуть пошевелил головой, потом челюстью и наконец зашевелился сам. Я был цел и невредим, но кое-где побаливало, трещала голова. Однако я мог двигаться, поэтому поднялся со своего зада и взглянул на наручные часы. Они функционировали лучше меня и показывали начало пятого. И я надеялся, что это был еще четверг.
   Я представил себе, как меня выволокли из квартиры и прислонили к входной двери, и едва не взорвался. Не питая никаких иллюзий, я все же протянул руку и нажал на кнопку. Я был похож, вероятно, на человека, только что побывавшего в авиакатастрофе и пересаживавшегося на другой самолет.
   Однако мы не закончили разговор с Мэйсом.
   Я звонил какое-то время, потом забарабанил в дверь, но напрасно. Очевидно, Мэйс и Вандра уехали. Я почти явственно услышал, как она говорит:
   - О, мой большой и сильный мужчина!
   Я обошел дом. Если Мэйс и оставлял здесь свою машину, сейчас ее уже не было. Импульсивно я сунул руку под мышку, пытаясь нащупать кольт. Никакого кольта.
   Любопытно, зачем Мэйс забрал мою пушку? Пули вряд ли пробили бы его чертову кожу. А без пушки я чувствовал себя все равно что голым. "У меня остались только кулаки. Не смешно.
   Однажды я куплю себе вторую пушку. Пока же у меня лишь одна. Обычно мне этого хватает. Я пока еще не умею выхватывать сразу две. Я неплохой стрелок, хотя мне и далеко до Малыша Билли <Малыш Билли - герой эпоса американского Дикого Запада.>.
   Я подошел к "кадиллаку". Добряк Мэйс оставил мне его. Я забрался за руль и огляделся.
   Ярко светило солнышко, не было и намека на смог, и по голубому небу лениво плыли пушистые белые облачка.
   Паршивый день.
   Глава 14
   Я поехал обратно к Констанце Кармоче. Даже безоружный, я справился бы с ней.
   Она обрадовалась мне и зажурчала:
   - Ну и парень! Ты уже соскучился по мне?
   - Я отоспался, - искренне ответил я. - Не сделаешь ли ты мне одно одолжение?
   Она усмехнулась, и ее губы зашевелились.
   - Конечно, папочка. Пошли.
   - Ты не так поняла меня. Ты знаешь Барбару Фон? Глаза Конни сузились:
   - Зачем она тебе?
   - Так ты знаешь ее?
   - Я ее знаю. Что за проблемы?
   - Никаких проблем, Конни. Если ты знаешь номер ее телефона, позвони ей.
   - Я знаю номер телефона, однако не уверена, что стану звонить. Что ты... Я прервал ее:
   - Я хочу задать ей несколько вопросов, но боюсь, что она меня подстрелит.
   - О чем, черт побери, ты собираешься спросить ее? Я ухмыльнулся:
   - Не волнуйся. Позвони ей и спроси, не уделит ли она мне пять минут. Это все, чего я хочу. Скажи ей, что я отличный парень и не причиню ей вреда. Я уже побывал у нее до тебя, а она наставила на меня пистолет и прогнала. Попроси ее не делать этого больше. Похоже, у нее разыгрались нервы.
   - Хорошо, папочка, - фыркнула она. - И ты хочешь успокоить ее?
   Я похлопал Констанцу по подбородку и сказал:
   - Нет, детка. Я хочу помочь ей, если смогу, и помочь себе самому.
   Она рассмеялась:
   - Ха! Ты меня убиваешь. Но я позвоню. Заходи. Она не правильно истолковала мои намерения, но я все же вошел в дом. Я присел, пока она набирала номер телефона мисс Фон. После недолгого женского трепа она объяснила, зачем звонит, и даже поспорила немного. Наконец она взглянула на меня:
   - Как скоро ты будешь у нее, Шелл?
   - Через пять минут.
   В трубку она промурлыкала:
   - Он говорит, примерно через час.
   - Эй! - завопил я. - Ничего подобного. Я спешу.
   - Ты уверен?
   - Честно.
   - Глупый. - В трубку она заверила, что я приеду сию минуту.
   Я встал и поблагодарил ее.
   - Спасибо, Конни. Возможно, когда-нибудь я тоже пригожусь тебе.
   - Черта с два - когда-нибудь. Ты можешь сделать это прямо сейчас! - Ее темные глаза засверкали.
   - Охолони, Конни. Я же сказал, что тороплюсь. Честно. Ты забыла про убийство?
   - Может случиться еще одно убийство.
   - Успокойся, цыпленочек. Увидимся позже. - Я подошел к двери и открыл ее.
   - Эй! - крикнула она. - Подожди минутку! Я повернулся. Она стояла в двух шагах, губы ее задрожали, бедра ее задрожали, все в ней задрожало.
   - Детка, - заговорила она, - я тебя зажгу. Это я уже слышал раньше, а сейчас увидел, как она затанцевала, щелкая пальцами. Я поспешил улизнуть...Барбара выглянула из двери, и я представился:
   - Я - Шелл Скотт, мисс Фон, частный детектив. Констанца только что звонила вам. Вы едва не подстрелили меня сегодня утром, помните?
   Она тускло улыбнулась и распахнула дверь:
   - Заходите. У меня расходились нервы, но я бы не стала в вас стрелять, мистер Скотт. Просто я не хотела, чтобы меня беспокоили.
   - В другой раз запомню, - заверил я ее. Она подвела меня к дивану и села рядом. Несмотря на утомленный вид, она не утратила привлекательности. Ростом пять футов два дюйма, стройная, с прелестным личиком, она обычно играла скромных и застенчивых девушек и, как я слышал, получала по почте в среднем одно предложение руки и сердца в неделю. Дважды побывав замужем и дважды разведясь, она теперь не интересовалась этими предложениями.
   - Постараюсь не отнять у вас много времени, - пообещал я. - Слушайте меня внимательно и только скажите "да" или "нет". Или, если пожелаете, выгоните меня отсюда пинками. Я расследую убийство Роджера Брэйна.
   Она слегка поморщилась, но не более того. И я продолжил:
   - Он шантажировал нескольких человек. В основном тех, насколько мне известно, кто имел возможность заплатить. Вполне вероятно, что он шантажировал и вас, мисс Фон. Если это так, я полагаю, что он использовал вашу фотографию, чтобы заставить вас раскошелиться. И если лишь это тревожит вас, - я сделал паузу, размышляя, как глупо я выглядел бы, если бы она перерезала горло Брэйну, - никто, кроме меня, не узнает про фотографию. К тому же, очевидно, я мог бы помочь вам. Я правильно излагаю? Помолчав, она тяжело вздохнула и кивнула:
   - Да, у него была моя фотография, и он вымогал у меня деньги. Не слишком много, ну, как бы еще один подоходный налог. - Она безрадостно улыбнулась. Когда его.., убили, я.., мне не давала покоя мысль о моей фотографии, которая осталась у него. Я была так встревожена, что не могла спать после происшествия с ним. - Она взглянула на меня. - Приношу извинения за мое поведение сегодня утром. У меня сдали нервы. Даже не представляю, когда опять может всплыть та моя фотография, и кто еще заявится ко мне и потребует денег. И тогда все начнется сначала... - Она умолкла, и я поднялся с дивана.
   - Большое спасибо, мисс Фон. Если я узнаю что-нибудь важное, непременно сообщу.
   Она продолжала сидеть с апатичным видом. Я вышел и тихо притворил за собой дверь. С минуту я посидел в своем "кадиллаке". В моей голове крутились разнообразные мысли. Судя по собранным мной сведениям, Брэйн был большим подонком. Я уже многое знал, однако на костюмированном балу было три сотни человек, и любой из них мог прикончить Брэйна. Вполне возможно, что в последние два дня я мило беседовал с убийцей. Может, даже в последние минуты. Пока еще я ничего не добился, но уже появились кое-какие проблески.
   Заведя мотор, я поехал в сторону Голливуда, с трудом следя за дорогой через испещренное трещинками ветровое стекло и бросая внимательные взгляды в зеркало заднего обзора. Очень мне было не по душе, что я оказался безоружным всего через несколько часов после того, как кто-то пытался всадить в меня пулю.
   В "Браун-дерби" на Винной улице я выпил пива и перекусил, потом позвонил из телефона-автомата в отель "Джорджиан" и попросил соединить меня с Амелией Бэннер.
   На этот раз она не ответила.
   Я попросил дежурного клерка позвонить подольше, однако ответа так и не последовало. Я повесил трубку и после шил к своей машине, но увидел на тротуаре мальчишку-газетчика с кипой газет в руках.
   С минуту я пялился на газеты, как остолоп, не решаясь поверить своим глазам. Нащупав в кармане однодолларовый банкнот, я бросил его мальчишке, выхватил у него газету и залез в машину.
   Я смотрел на первую полосу и матерился. Я еще не прочитал заголовков, но по моей спине уже пробежал холодок, и моя рука машинально потянулась к пустой кобуре.
   Какой-то ловкий фотограф побывал в мастерской Брэйна с камерой со вспышкой и сделал снимок, из-за которого газеты пойдут нарасхват, может, даже больше, чем в день смерти Сталина. На первой полосе на обозрение всего похотливого мира была выставлена голая, словно вынутая из раковины устрица, Вандра Прайс.
   Глава 15
   Внезапно я пожалел, что отдал мальчишке-газетчику лишние девяносто центов, они мне и самому могли пригодиться. Фотография на первой полосе газеты лишила меня даже эфемерной надежды на получение обещанных Гарви Мэйсом пяти тысяч. Но, перестав думать о Мэйсе, я быстро забыл и об этом долларе. Сейчас мне следовало беспокоиться о собственной жизни. Я не мел никакого отношения к газетной фотографии, но догадывался, что Мэйса трудно будет в этом убедить.
   Цензура затемнила местами фотографию картины, чтобы не подняли отчаянный хай всякие там общества старых дев и голубых и чтобы на улицах не орали в неистовстве мальчишки-газетчики. Однако слишком много было оставлено, чтобы вызвать протесты таких объединений.
   Даже снятая в полутонах звезда "Магны" Вандра Прайс была узнаваема. Я не стал тратить время на чтение хроники, а врубил скорость и помчался на Гувер-стрит, всю дорогу кипя от ярости.
   Добравшись до отеля "Джорджиан", я стремительно взбежал по ступеням на второй этаж, подскочил к номеру 225 и забарабанил в дверь, тоскливо прикидывая, куда, к черту, делась Холли Уилсон.
   - Это Шелл, Холли. Я хотел сказать Амелия. Впусти меня.
   Она сразу открыла дверь и опалила меня своими горящими фиалковыми глазами:
   - Шелл, где ты пропадал?
   - Я пропадал? Где, к черту, была ты? Я звонил несколько минут назад, и никто не ответил.
   Она было нахмурилась, но тут же сверкнула ослепительной белозубой улыбкой:
   - Ты беспокоился, Шелл? Из-за меня? Она подвела меня к стулу, а сама уселась на постели, подобрав под себя ноги.
   - Еще как, черт побери, беспокоился. Громилы Мэйса могли найти тебя. - Я поколебался и добавил:
   - Или ты могла сбежать.
   Ее обольстительные губы опять сложились в улыбку.
   - Я принимала ванну. Видишь ли, это не самый шикарный отель в Лос-Анджелесе. И ванная комната здесь далеко - в другом конце коридора. Я только что вернулась оттуда. - Ее улыбка стала еще шире.
   И лишь тогда я обратил внимание, что она полуодета. Она была в узеньком голубом пеньюаре из тонкой ткани, который слишком плотно обтягивал тело. Конечно, он хорошо на ней смотрелся, хотя был явно маловат. И все же он так облегал ее полные пышные формы, что лучше некуда.
   - Откуда пеньюарчик? Ты выходила из отеля?
   - Нет, я попросила коридорного, который приносит мне еду, сбегать в магазин. Он запутался в размерах, потому пеньюар и тесноват.
   Она поджала губы, пристально разглядывая меня с минуту, потом спросила:
   - Что тебя привело сюда? Интересуешься, восстановила ли я силы?
   - Уф... Я наводил справки по делу Брэйна. В итоге у меня возникла куча обрывочных, пока еще бессвязных мыслей. Я надеюсь, ты мне поможешь разобраться хотя бы с некоторыми из них.
   - Если смогу. Ты же знаешь, как я жажду, чтобы все это оказалось позади.
   - Разумеется, Холли. Ты мне рассказывала, что, когда во вторник ты сбежала с вечеринки, Мэйс узнал тебя и окликнул. Я в курсе, что ты завернулась в плащ Брэйна, но бросила там маску, так что убегала с открытым лицом. Как Мэйс узнал тебя? Ты не говорила мне, что была знакома с ним раньше.
   - Да, я знакома с ним.
   - Неподходящая компания.
   - Дело не в этом. Мы никогда не были друзьями. Я случайно встретилась с ним в мастерской у Брэйна.
   - У Брэйна?
   Я надеялся, что Холли не солгала. Мне не хотелось бы, чтобы она оказалась замешанной в этой передряге. Уж очень она была красива, и я еще не забыл о прикосновении ее губ к моим. Но в то же время было немало странных моментов, которые беспокоили меня. И я помнил утверждения Мэйса, будто она убийца и шантажистка. Не то чтобы я очень прислушивался ко всему, что болтал Мэйс, но все же.
   Во время нашего разговора Холли сидела на постели, придерживая рукой тонкий пеньюар, однако я уже упоминал, что он был слишком тесен для этой пышнотелой женщины. И мне было нелегко сосредоточиться на беседе.
   - Так что там было в мастерской Брэйна? Как все случилось?
   Холли приподнялась на постели, полы пеньюара разошлись, и она попыталась ухватить их; ей это не удалось, но она снова стала ловить их и наконец запахнулась. Я чуть не послал к черту все мои идиотские вопросы.
   Но тут она старательно натянула пеньюар на колени и заговорила:
   - Я же тебе рассказывала, забыл, что ли? Брэйн заставил меня позировать обнаженной.
   Я кивнул, чувствуя, как стекленеют мои глаза.
   - Ну, однажды пришел Мэйс. Просто ввалился, и все. Ты же его знаешь.
   - Ага. Он не стал бы стучать, а снес бы дверь.
   - Короче, он вломился. Я схватила пальто и накинула на себя. Брэйн нас познакомил.
   - Брэйн знал Мэйса?
   - Не близко, я думаю. Через Вандру.
   - Вандру Прайс?
   В мастерской Брэйна, похоже, собирался весь актерский клан. Я спросил:
   - А Вандра тут с какого боку?
   - Она позировала Брэйну. Он был подонком, Шелл, но и отличным художником. Одним из лучших в Калифорнии, я полагаю.
   - Ясно. Вандра тоже была обнаженной натурой? Она покачала головой:
   - Нет. Свое изображение она собиралась подарить своему любимому Мэйсу. Знаешь, они ведь очень близки. Это был ее портрет. Мэйс пришел тогда в мастерскую за Вандрой.
   Я вздохнул, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
   - Вот как? Значит, она позировала для портрета примерно в то же время, что и ты?
   - Верно.
   Я опять вздохнул, ругнувшись про себя. Как я не догадался? Видно, меня слишком часто били по голове в последние два дня. Я спросил свой мозг: "Куда ты, к черту, подевался?" А вслух сказал:
   - Холли, сделай мне одолжение: сними пеньюарчик. Она даже задохнулась, но, похоже, не рассердилась:
   - Что? Снять пеньюар?
   Она уже лежала, вытянувшись на боку, облокотившись на правую руку и придерживая левой пеньюар. Выглядела она потрясающе.
   - Уф. Снимай, но лежи как лежишь. Она улыбнулась:
   - Что это, Шелл? Изнасилование?
   - Бизнес.
   Она издала гортанный смешок:
   - Вот так бизнес! Я думала, ты частный сыщик. - Она слегка нахмурилась. Мой Бог, когда на съемках вокруг болтается сто человек, обнажаешься - и ничего. Но здесь, только при тебе... - Она не закончила фразу и стянула пеньюар с плеч.
   Я едва не прокусил себе щеку. Она выпростала белые руки из рукавов и скинула пеньюар.
   - Как я тебе нравлюсь, Шелл? - еле слышно спросила она.
   Она была в том же положении, что и на картине: обнаженная, опирающаяся на локоть. Я видел белые полоски там, где она припудрила кожу, и мне даже почудился запах пудры. Ответил я ей каким-то слабым писком. Потом кивнул и снова пропищал:
   - О'кей, д-достаточно.
   Она потянулась за пеньюаром, но не надела его, а просто накинула.
   - Именно так ты и позировала Брэйну? В этой самой позе?
   Она слегка сдвинула брови:
   - Гм, да. А что?
   - Сейчас вернусь. - Я побежал к двери.
   - Что? - взвизгнула она. - Ты уходишь?
   - Только на минутку, Холли. Подожди. Через минуту вернусь.
   Я скатился вниз по ступенькам, помчался к машине и схватил газету, купленную в Голливуде. Кое-что начало проясняться, и некоторые непонятные мне ранее вещи уже не ставили в тупик. Пока еще многое сбивало с толку, но каждая мелочь могла продвинуть расследование.
   Вернувшись в номер, я сложил газету так, чтобы не было видно головы на фотографии, и показал ее Холли.
   - Она? - спросил я. - Ты позировала для этой картины?
   При виде газеты у нее отвалилась челюсть. Она забыла о пеньюаре, которым была накрыта, и он сполз на пол, когда она вскочила и выхватила газету из моей руки.
   Это зрелище надо было видеть.
   Наконец она выдохнула:
   - Конечно это я! Господи, что за... - Ее взгляд упал на лицо Вандры Прайс, соединенное с ее собственным сладострастным телом, и она фыркнула:
   - А это что такое?
   - Придумка Брэйна. Поэтому он и заставил тебя позировать ему обнаженной. По всей видимости, Вандра заказала ему портрет, и ему пришла в голову блестящая идея, достойная такого подонка, как он. Он решил приставить голову Вандры к чьему-нибудь голому телу и подцепить ее таким образом на крючок. Вот тут-то ты и пригодилась. Он уже шантажировал тебя, и ты не могла ему отказать. А его устроила бы не профессиональная натурщица, а женщина, которая держала бы язык за зубами. Вот как все выглядит, и ты просто должна была молчать о... - Я умолк и взмолился:
   - Ради Бога, оденься!
   Она вспыхнула, повернулась ко мне спиной и поспешно натянула пеньюар. Опустившись на краешек кровати и покачав головой, она воскликнула:
   - Будь я проклята!
   - Вот-вот. Похоже, у Брэйна не было никакого компромата на Вандру, и он придумал, как его получить. Она была подходящей жертвой: делала стремительную карьеру и начала зарабатывать приличные деньги. И Брэйн провернул дельце. Вандра не стала бы позировать ему обнаженной, и он пошел на фальшивку. Вот и результат. - Я показал на газету. - Это фотография картины из мастерской Брэйна. Во всяком случае, я думаю, что она все еще там. Держу пари, что Вандра или уже платила, чтобы заполучить картину, или вскоре начала бы платить.
   Я замолчал, прокручивая эту мысль в голове. Холли взглянула на меня и заговорила:
   - Может...
   - Ага, - прервал ее я. - Все может быть. Тут много всего намешано. Она была на вечеринке. Золотце, кроме тебя, многие из гостей на вечеринке были вне себя, когда убили Брэйна.
   Она содрогнулась:
   - Но я нашла его, Шелл. Я.., я почти наступила на него. - Ее красивое лицо исказилось от отвращения. - Я была в ужасе.
   - Разумеется, детка. Расслабься. Все образуется. Это были просто слова - я сам не понимал, что говорю.
   Она часто заморгала густыми ресницами, обрамляющими большие мечтательные глаза, и сказала:
   - Спасибо, Шелл.
   - Еще одно, Холли.
   - Да?
   - Ты говорила, что не знаешь, почему Мэйс приехал к тебе домой на следующее утро после того, как засек тебя на вечеринке, и преследовал тебя до центра города.
   - Верной Я и сейчас не знаю.
   - Рассмотрим происшедшее с другой стороны. Брэйн закончил фальшивое "ню" Вандры - девушки Мэйса, не будем об этом забывать, и, возможно, уже приступил к вымогательству. Он мог угрожать, что выставит картину в витрине своей мастерской. Вандра, естественно, знала, что на картине изображено не ее тело, но это ее не спасло бы. То же самое можно сказать и о Мэйсе, если он видел картину. Далее. В ночь убийства Мэйс ожидал снаружи Вандру. Он видел, как ты убежала оттуда, даже не остановившись, когда он тебя окликнул. Потом он узнал, что Брэйн мертв. Он парень сообразительный. К тому же накануне он застал тебя в мастерской позирующей обнаженной для картины. Мэйс мог сложить два и два и сделать единственно правильный вывод, что на картине изображено твое тело. Однако он мог пойти дальше и решить, что ты была заодно с Брэйном в шантаже. Это вполне логично. По крайней мере, объясняет, почему на следующее утро он не поленился отыскать твой адрес и поехать к тебе домой.
   С минуту я колебался, потом продолжил:
   - Знаешь, Мэйс не только считает тебя сообщницей Брэйна в шантаже, но и думает, что его прихлопнула ты. Она нахмурилась и яростно возразила:
   - Это же глупо! - Вздохнув, она добавила:
   - Но логично.
   - Не волнуйся, я не думаю так, как Мэйс. На какое-то время воцарилось молчание - мы оба размышляли. Надевая пеньюар, Холли уронила газету на пол. Я поднял ее, сел на стул и впервые прочитал хронику. Имя Вандры не упоминалось вовсе, зато репортер обыграл обнаружение картины в мастерской как шаг в расследовании убийства Брэйна. Но даже без имен хлопот не оберешься. И, судя по всему, меня ожидал отнюдь не рай.