Бетти распахнула дверцу, намереваясь немедленно выйти, но Тони схватил ее за руку и вернул на сиденье.
- О'кей. Проклятие, я отвезу тебя домой - буду только рад отделаться от тебя.
Дорогой они старались даже не касаться друг друга плечами. Высадив Бетти, Тони направился прямиком в отель "Плаза", в спешке побросал свои вещички в чемодан и расплатился по счету. Выезжая за пределы города, он бросил взгляд на часы - не было еще и одиннадцати. Тони сбавил скорость, размышляя, ощущая, как его охватывает чувство гнева и неведомой ему доселе досады. Развернувшись, он поспешил обратно - уличные танцульки должны были продлиться до полуночи.
Припарковавшись как можно ближе, он вышел из машины и зашагал, приглядываясь к веселившимся танцорам. Народу было поменьше, и вскоре Тони заметил блестящие светлые волосы Джун. Он подошел к ней, вежливо похлопал ее кавалера по плечу и, когда они остановились, сказал Джун:
- Как видишь, я не забыл. Мне нужно поговорить с тобой.
Обиженный парень проглотил ком в горле и вопросительно глянул на Джун, а она небрежно бросила:
- Потанцуй с кем-нибудь, Лестер. Попозже, надеюсь, мы еще увидимся.
Джун повернулась к Тони и хотела что-то спросить, но он опередил ее:
- Хочешь стать богатой продавщицей во Фриско, детка?
- Ты имеешь в виду богатой шлюхой?
- Называй это как заблагорассудится, только решай побыстрей. Через пару минут я уеду. Можешь двинуть со мной, если хочешь.
- Как любезно с твоей стороны! Однако не торопи меня так.
- А пошла ты к дьяволу!
Тони повернулся в намерении немедленно уйти, уехать, исчезнуть, но Джун схватила его за руку:
- Подожди минутку и не кипятись, Тони. Ты же говорил, что уезжаешь завтра.
- Я уезжаю сейчас. Меня тошнит от этой дыры. - Помолчав, он решительно добавил: - Тебе нечего терять здесь, а Вай пошлешь открытку. Машина в полуквартале отсюда. Нам будет весело вдвоем, крошка. Я даже куплю тебе дудочку - я спою, а ты поиграешь.
Джун молниеносно облизнула губы:
- А куда ты едешь?
- Да какая разница? Назови только место, и мы отправимся туда. - Тони прищурился. - Ты не видела здесь свою маленькую приятельницу, крошку Руф, а?
- Нет, а где она?
- Скорее всего, уже во Фриско. Я предложил ей... отличную работку. Она оказалась сообразительной девчушкой. Черт, ей всего шестнадцать. Попомни, к восемнадцати годам она будет шиковать в норковых штанах. Пожалуй, она пошустрее тебя, Джун.
- Не так быстро, Тони. - Она прикусила нижнюю губу. - Как ты ухитрился устроить ее с такой легкостью?
- Я и забыл сказать тебе, детка, - во Фриско я бугор, босс, - сообщил он самодовольно.
- Ты действительно хочешь, чтобы я поехала с тобой?
- Я же специально заехал сюда, чтобы пригласить тебя, разве не так? Я не имею в виду, что мы пропутешествуем вместе остаток нашей жизни, - у тебя просто не хватит времени, ты будешь слишком занята. А для начала мы от души повеселимся, детка. Так что решай побыстрей!
Джун продолжала колебаться:
- А где Бетти?
- Забудь о Бетти. Ты едешь?
- Мне нужно кое-что прихватить с собой, одежду...
- Плюнь ты на одежду. Я куплю тебе новую. Поехали, если отважилась.
Тони повернулся и зашагал к своей машине. Он уже сидел в "бьюике" и вставлял ключ в замок зажигания, когда из толпы выбежала Джун, распахнула дверцу и скользнула на сиденье рядом с ним.
- Будь ты проклят! - выкрикнула она, отдышавшись. - Ладно, Тони. Давай лишь заскочим за моими пластинками.
- Хорошо. Только мигом.
"Черт побери, как же разгорячена она была, - припомнил Тони, - в кабинке в "Вестбэрне". В конце концов, пластинки в нашем деле нисколько не помешают. Скорее наоборот".
Глава 14
На протяжении следующего месяца Тони пробрался на юг до самого Бейкерсфилда и на север до Уиллитса. Цель у него была только одна: вербовать девочек, и поначалу в принципе приятные хлопоты спасали его от скуки. И все же его мозг в часы бодрствования покалывали, словно электрические разряды, беспокойство, нетерпение, накапливающаяся досада.
Раз в неделю он звонил Анджел о, докладывал о своих успехах и спрашивал, "спал ли жар" и можно ли ему вернуться домой. И постоянно слышал один и тот же ответ: еще нет, возможно, уже скоро. И очередная отсрочка вызывала у него все больший гнев.
Джун с восторгом сопровождала его, потом он отослал ее к Лео Кастильо - к тому времени она окончательно примирилась с перспективой стать "продавщицей" и ей уже не терпелось приступить к активной продаже. Дней через пять Тони буквально тошнило от нее, точно так же, как недавно от Руф.
С Джун они добрались до Сакраменто. После ее отъезда Тони направился на север штата, а затем снова на юг - во Фрезно, Мендоту, Коалингу и Бейкерсфилд.
Тони всегда легко сходился с девушками, но сейчас, когда он занялся знакомством профессионально, с определенной целью, его поразило, как до смешного легко подцепить впервые увиденную наивную провинциалку. И закадрить основательно. Тех же из них, кто ломался или отбрыкивался от его заманчивых предложений, он оставлял в покое - да и черт с ними, на одну холодную девчонку находилась сотня энтузиасток вроде Джун. Их пыл подогревался как толстой пачкой баксов, которую всегда имел при себе Тони, так и его машиной. Свой "бьюик" он поменял уже на "кадиллак" - роскошный кабриолет темно-бордового цвета с кожаной обивкой и белыми боковинами на шинах. При обмене "бьюика" присутствовали две девицы, обратившие внимание на то, что разницу в цене он заплатил наличными, и поэтому упорхнувшие с ним.'Вскоре одна из них отправилась в Сан-Франциско - уж очень ей захотелось заиметь "кадиллак" с белыми ободами, который она, понятно, так никогда и не заполучит.
Тони совершенствовал свой метод ловца, технику знакомства и заманивания, как и отлупа в случае необходимости.
Некоторые девчонки оказывались легкой добычей, другие неподдающимися; одних он напаивал, других соблазнял (иногда и сам как бы попадал в разряд соблазненных), с третьими достаточно было убедительно побеседовать, расставив все точки над "i", - и пусть их, соглашаются или нет. Многие воротили нос, но кое-кто садился в автобус или поезд и спешил по адресу Лео Кастильо. Он не заметил особого типа девиц, с наибольшей легкостью поддающихся на уговоры. Часто, правда, ему улыбалась удача с девчонками, которые до умопомрачения увлекались дешевой бижутерией, всеми этими подделками под драгоценные ожерелья, браслеты, кольца и серьги; легче попадались в его силки носившие слишком тесные, обтягивающие груди и бедра одежды, перебарщивавшие с косметикой. Выискивал он и любительниц киножурналов и любовных романов, "охочих" девчонок, которых ему могла подсказать определенная часть парней. Высматривал он в толпе дерзкие глаза, улыбчивые рты и откровенно зазывные взгляды. Однако по мере того, как дни отсчитывали недели, он научился находить подходы к девчонкам несчастным, нелюбимым, отвергнутым, разочарованным, которых в любом городе хоть пруд пруди.
Первый вопрос, который он старался задать кандидаткам как можно небрежнее, касался их дома и родителей. Самой легкой добычей при вербовке становились девочки, чувствующие себя несчастными дома, заброшенными, нелюбимыми, часто даже нежеланными, и таких, на удивление, встречалось немало. И Тони научился без особого труда распознавать их и находить с ними общий язык, поскольку и сам вышел из неблагополучной семьи. Если они оказывались еще и бедными, Тони стоило лишь умело направить разговор в нужное русло и нарисовать радужные картины - изысканная одежда, "кадиллаки", яркие огни сладкой жизни, ожидающие верные шансы.
Порой он, распознав характер, ограничивался изложением голой правды. Когда же, по его мнению, стоило повозиться и добиться цели, Тони лгал беззастенчиво и гладко, то есть весьма убедительно. Если бы он был наделен более чувствительной натурой, его могли бы затронуть до глубины души случаи, когда он убеждал какую-нибудь некрасивую девчушку с приличной фигуркой, будто она похожа на Мэрилин Монро или Элизабет Тейлор, а доверчивая простушка возражала: - Мне говорили, что я выгляжу как Анита Экберг. А ты действительно так думаешь? Не сочиняешь?
Тони сочинял, а над судьбой обманутых вообще никогда не задумывался.
Что его постоянно терзало - так это мысли о Сан-Франциско и... Бетти. Они как бы слились для него воедино. Уже после первых трех дней пребывания в Напе его потянуло домой, сейчас эта потребность переросла в неодолимое стремление, в страстное желание ощутить покалывающее прикосновение к щекам холодного воздуха, вдохнуть столь памятный влажный запах тумана, услышать зовущие звуки горнов и судовых сирен, втянуть ноздрями, черт возьми, далеко не всегда ароматные запахи рыбной пристани. Тони жаждал оказаться на оживленных и шумных улицах, насладиться видом стройных и смазливых женщин, фланирующих по Джири, О'Фаррелл или Пауэлл.
Господи, да хотя бы пройтись по Турк-стрит мимо отвратно воняющих грязных забегаловок, где околачивается всякое отребье, магазинные и карманные воры - дешевые, бесхитростные мелкие сошки городского уголовного мира; увидеть пьяного, спотыкающегося гуляку в расстегнутой рубашке и со спущенной "молнией" на брюках, с торчащей на сморщенном лице щетиной, с черным галстуком, затянутым как шнурок от ботинка, - заношенным, протертым до дыр, в пятнах от пива и дешевого виски и вина. Увидеть хотя бы это.
Ил к забежать к Алексу в "Танжер", с его похожим на брильянт баром, экзотической роскошью и приглушенным гулом голосов. Заскочить в "Бимбо", чтобы пропустить стаканчик и поглазеть на миниатюрную голую пловчиху-рыбку в аквариуме, или выпить хайболл на вершине горы Марк. А потом завернуть и в заведение "У Эрни" или в "Голубую лису", поесть вырезку или ньокки[Ньокки клецки (ит.).] и фаршированную телятину, тортеллини[Тортеллини - пельмени (ит.).] или турнедос а-ля Россини[Филе а-ля Россини (фр.). ]. Либо прошвырнуться по Грантстрит в сердце Китайского квартала и зайти в "Кан", чтобы полакомиться уткой по-пекински. Пицца в "Северной бухте", минестроне на О'Фаррелл, продукты моря "У Бернштейна".
Сан-Франциско - это еще и французский дрожжевой хлеб и красное вино стаканами.
Это выросло в страстное желание, подлинный голод, а все вместе слилось с непреодолимой необходимостью быть с Бетти. Когда бы он ни думал о Сан-Франциско, он ловил себя на том, что мечтает очутиться в городе вместе с ней, прогуливаться рядышком по улицам, смеяться, пить, есть, болтать обо всем и ни о чем, заниматься с ней любовью.
Время от времени Тони вспоминал и Марию Казино, вспоминал, но и только. А если и думал о ней, то лишь с раздражением. Он забыл - или даже не догадывался - о ее мягком, добром и милом характере, ее преданности и любви, но ему все чаще приходило на память только то, что раздражало в ней, а то и приводило в бешенство.
Его мечты о Бетти и Сан-Франциско в сочетании с профессионально-деловитой и скучной вербовкой девушек незаметно обусловили перемены в характере Тони: он начал тяготиться своим занятием, испытывая отвращение не из моральных соображений, а скорее от скуки и легкости его миссии. Его презрение к шлюхам достигло такой степени, что он с трудом заставлял себя разговаривать мягко и вежливо с глупо улыбающейся ему очередной девицей, вместо того чтобы вмазать ей кулаком по размалеванной физиономии. Его отвращение росло, и ему все труднее удавалось скрывать чувства, явственно проступавшие на его лице.
Через полтора месяца после убийства копа Тони наткнулся на одного человека, которого знал по Сан-Франциско.
В Сакраменто он зашел пропустить стаканчик в маленький занюханный бар и сразу же узнал мужика средних лет по имени Вилли Файф. Этот тип крутился где-то на периферии рэкета в качестве прихлебателя, мелкого ворюги, а возможно, и осведомителя. Тони этот Вилли был не очень по нутру, ибо он считал его способным запросто продать собственную бабушку за паршивый бакс. По мнению Тони, если парень и впрямь готов толкнуть свою бабулю, то должен запросить за нее, из уважения к родне, по крайней мере сотню. Как бы то ни было, Тони обрадовался знакомому лицу, возможности узнать последние новости из Сан-Франциско.
- Привет, Вилли, я угощаю.
Вилли оглянулся, немало удивился, но тут же дружелюбно заулыбался:
- Ромеро! Какого черта ты здесь делаешь? Я думал, ты на севере.
- Я не был в Сан-Франциско уже полтора месяца.
- Да, я знаю, что ты слинял из Фриско, думал, ты в Орегоне или еще где. Как твои дела?
Низкорослый, толстенький, всего лишь с венчиком редких волосиков вокруг лысины, Вилли смущался своей внешности.
А что делать? Действительно, если на бледном лице торчит крючковатый нос кочергой, затоскуешь. Он ободряюще улыбнулся Тони:
- Ну ладно, угощай же, приятель. Мне бурбон.
Тони заказал напитки и пересел вместе с Файфом в закрытую кабину.
- Давно ты из Фриско, Вилли?
Вилли заерзал на стуле, замялся. Чего-то он дергается, тревожно подумалось Тони.
- Да пару дней, - наконец ответил Вилли.
- Что там в городе? Ты не поверишь, я жуть как по нему соскучился.
Они поболтали минут пять, и Тони жадно выслушал городские новости. Так получилось, что больше недели он намеренно не заглядывал в газеты Сан-Франциско, поскольку вид знакомых названий, рекламных объявлений и сообщения из родных мест вызывали у него столь сильную изжогу, что он с трудом удерживался от немедленного возвращения.
Среди прочего Тони поинтересовался:
- А что там с убийством того копа, Вилли? Ну, Йоргенсена. Полиция чего-то нарыла?
Вилли поежился, будто на сквозняке, потер ладонью лысину, а Тони прикрикнул:
- Да что ты мнешься, в самом деле?
- Да ничего, Тони. Ничего. Они взяли одного доходягу. Разве ты не слыхал?
- Когда?
- На прошлой неделе.
- И что дальше, Вилли? - Рука Тони, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. - Давай, не тяни резину.
- Они замели Флойда Бристола. Ну, ты знаешь, мелюзга, наркоман. Кто-то стукнул копам, и они прихватили его. Он... э... пошел в сознанку. Суда еще не было, но копы уверяют, что расследование завершено.
Тони едва не подпрыгнул от удивления: на прошлой неделе? Так какого черта Анджело не велел ему возвращаться в город, когда они разговаривали по телефону в последнюю субботу? Что-то тут не так.
Вилли же продолжал тараторить:
- Мы ведь с тобой старые кореша, верно, Тони? Ну, в смысле, у нас с тобой никогда не было никаких проблем, мы ладили по-доброму. Ты ведь оценишь один дружеский совет?
- Конечно, Вилли. - Тони извлек из кармана и продемонстрировал пачку баксов.
- Так вот... только не злись, ладно?
Файф явно намекал на что-то, и Тони стало неуютно от охватившего его предчувствия.
- Ладно, не жмись, - подбодрил он Вилли. - Выкладывай, что там у тебя?
- Ну, вообще-то я ничего не знаю о деле Йоргенсена, ну, кроме того, что я сказал, понимаешь. Да и ты больше по корешам с Анджело, нежели я. Но до меня дошли слухи - я слышал, да и другие парни. Сам знаешь, крутишься, тут подхватишь что-нибудь, там...
- Ближе к делу, Вилли.
- О'кей. Я и другие ребята, знающие тебя, мы полагаем, что с тобой могут обойтись круто. На Анджело оказывают чертовски сильное давление, под его ногами земля горит, и все вроде бы из-за тебя. Поговаривают, будто его уже достали. Ну и идет слушок, будто он уже готов сделать тебя козлом отпущения.
Новость из разряда ошеломляющих, и Тони резко наклонился вперед:
- Послушай, Вилли, не темни, бросай все карты на стол. Это давление на Анджело... оно связано с Йоргенсеном?
- Все точно, Тони. Так оно и есть. - Вилли разнервничался еще пуще. Он жадно глянул на пачку денег в руке Тони, посмотрел ему в лицо и тут же боязливо отвел глаза. - Я чертовски рискую, Тони. Если это дойдет до Анджело...
- Не дойдет, - заверил его Тони и крикнул: - Эй, бармен, повтори. И поторопись. - Он заговорщически подмигнул Файфу: - Насколько велик риск, Вилли? На сколько он потянет?
- Ну, может, на стольник, а, Тони?
То, что Тони только что услышал, уже стоило сотни баксов.
Он отслюнявил три стодолларовые бумажки от своей пачки и перебросил их через стол собеседнику:
- Вот тебе три сотни, приятель. А теперь выкладывай все без утайки.
Принесли напитки, и Тони расплатился. Вилли почти прикончил свой бурбон двумя громкими глотками и залепетал:
- Спасибо, Тони. Большущее...
- Успеешь отблагодарить. Я жду.
- Ну, основное я уже сказал. Я так понимаю, ты собираешься вернуться в город, верно? И скоро?
Тони согласно кивнул.
- Ну, мне подумалось, тебе не помешает быть в курсе, чтобы держать ухо востро. Болтают всякое, говорят, Анджело хотел бы отделаться от тебя по-тихому из-за того, что национальные авторитеты присматриваются к его организации, а может, что и похуже.
Тони рывком поднял стакан и нервно отхлебнул. Это "а может, что и похуже" означает, видимо, только одно: Анджело собирается отделаться от него навсегда. Должно быть, много чего, ему неведомого, случилось за последние полтора месяца.
- Так "может" или ты слышал что-то определенное? - проворчал Тони.
- Нет, я не знаю. Просто его обложили со всех сторон.
- А что насчет национальных авторитетов?
- Да парни с Востока. Они побывали в городе. Вроде пытаются войти в долю или еще что. Такой слушок идет. А может, и ничего особенного. - Вилли замолчал, допил оставшуюся каплю бурбона. - У тебя в городе вроде осталась девчонка?
- Мария? Можно сказать и так.
- Точно. Она... э... встречается с Анджело... Или он с ней встречается. Короче, у них вроде любовь.
Тони чуть не поперхнулся - ну и дела.
- И давно?
- После твоего отъезда, сразу.
Тони пялился на Файфа, с трудом переваривая услышанное.
Что же это такое? Все летит к чертям собачьим. Мария с Анджело? Бессмыслица какая-то. Господи Иисусе, слишком много навалилось на него за один раз. Тони сжал челюсти. Нужно вернуться, посмотреть самому, что да как.
- Еще что-нибудь, Вилли? Давай отрабатывай бабки.
- Это все, парень. До последнего цента. И спасибо за три сотни, Тони. Они очень мне пригодятся.
- Да ладно, забудь. До встречи.
Тони встал и вышел из бара. С минуту он посидел в "кадиллаке", соображая, не стоит ли рвануть прямиком во Фриско и нагрянуть к Анджело. Обида и что-то похожее на ревность распирали его, но он заставил себя успокоиться и хорошенько все обдумать. Соваться с лету к Анджело не стоило бы. К тому же Файф мог все переврать или перепутать. С него станется. Нет, Тони полагалось отзвонить Анджело, как они условились, в субботу, завтра вечером, и глядишь - тот возьмет и предложит ему вернуться, и, значит, печенки грызть нечего понапрасну. Так и следует поступить, позвонить боссу, доложиться и послушать, что он скажет. Нелишне прикинуться и дурачком.
От принятого решения Тони сразу полегчало. Завтра вечером он позвонит, а пока успеет заехать в Налу. Что скрывать: именно этого ему хотелось весь последний месяц, если быть честным перед собой. Тони закурил, затянулся глубоко, как будто последний раз в жизни, не заметив, как унесся мыслью к Бетти. Практически только это и занимало его в последнее время. Черт побери, и видел-то ее всего три-четыре раза и только однажды был близок с ней. Ерунда какая-то. Мария красотка по сравнению с Бетти. А уж как Бетти вела себя в последнюю ночь - да она прямо заявила, что не захочет и видеть его. Но он-то просто обязан с ней повидаться, потолковать, хотя бы взглянуть на нее еще разок.
Выбросив окурок, Тони завел машину и рывком взял с места. В пути его будоражили совершенно не свойственные ему мысли. Он чувствовал, что бы ни ждало его в Сан-Франциско, он сумеет справиться и добиться своего... Лишь бы только Бетти поняла его, поддержала, осталась бы с ним... Впервые в жизни он ставил под сомнение собственную веру в себя, его самоуверенность начала подтаивать, как кубик льда в бокале. А ведь всего два месяца назад он считал, что сумеет справиться один со всеми каверзами судьбы.
В начале шестого вечера Тони прибыл в Напу, подъехал прямо к "Вестбэрну" и вышел из машины. Какое-то время с вдруг пересохшим горлом вглядывался он в книжную лавочку, потом подошел и толкнул дверь.
Бетти он услышал прежде, чем увидел.
- Тони!
Повернув голову, он увидел, как она чуть ли не летит к нему из глубины магазинчика. Сердце его бешено заколотилось, а колени едва не подогнулись от внезапной слабости.
Бетти подбежала к нему и резко остановилась, словно вдруг застеснялась.
Проглотив с трудом ком в горле, он робко поздоровался:
- Привет, Бетти.
Она промолчала.
Тони осмотрелся: они были одни в магазине.
- Хотел бы поговорить с тобой, - сказал он. - Когда ты освободишься?
- Я могу закрыться уже сейчас.
Она хотела было сказать что-то еще, но вместо этого торопливо занялась какими-то пустяками. Вскоре они вышли на улицу, и она заперла лавочку. Тони подвел ее к "кадиллаку", открыл для нее дверцу и помог сесть, затем обошел машину и скользнул за руль.
Некоторое время они как бы чего-то ждали, Тони лихорадочно пытался понять, что с ним происходит, почему ему не удается непринужденно заговорить с ней о сотне вещей, поделиться своими сомнениями, которые могли бы заинтересовать Бетти. С другими девушками и женщинами он был красноречив и развязен, как конферансье, зачастую вовсе не заботясь о выборе слов и фраз.
- Бетти, - заговорил он стесненно, через силу, - я очень много думал о тебе, поверь. С тех пор, как уехал отсюда. Пытался представить, что ты думаешь обо мне, и думаешь ли вообще,-захочешь ли увидеть меня.
- Я тоже думала о тебе, Тони. Я... я скучала по тебе.
- Забавно, а? Мы практически не знаем друг друга. Но ты постоянно у меня здесь и здесь. - Он показал на лоб и сердце и улыбнулся. - Если бы жизнь не приучила меня соблюдать осторожность, то я подумал бы...
Он лишился дара речи, глянув на нее, когда их взгляды встретились, и испугавшись того, что чуть было не сорвалось с языка. Бетти смотрела на него во все глаза, ее губы чуть приоткрылись, а грудь бурно вздымалась и опадала.
- Черт! Бетти, - попробовал было он заговорить после долгого молчания. - Похоже, я с ума схожу по тебе.
Слова, которые сотни раз легко слетали с его губ в разговоре с другими, сейчас прозвучали даже на собственный слух неуклюже и фальшиво.
Бетти продолжала внимательно смотреть на него, сложив руки на коленях, потом отвела глаза. Солнце еще только садилось за горизонт, а на улицах уже почти никого не было видно. Бетти молчала, и тогда Тони завел двигатель, не особенно заботясь, куда ехать. Она попросила его остановиться у ее дома, выскочила из машины и через минуту вернулась. Они выехали из городка и катили бесцельно, изредка перебрасываясь ничего не значащими словами, старательно избегая разговора о своей последней встрече, о главном.
Быстро наступили сумерки, Тони свернул с дороги и остановился. Они тихо сидели, потом Бетти спросила: - Почему ты приехал, Тони? Я чуть ли не жалею, что ты появился вновь.
- Ты же сказала, что соскучилась.
- Да, скучала. Поэтому и жалею, что ты явился. Теперь мне будет не хватать тебя еще больше.
- Вовсе не обязательно, Бетти. Если, конечно, ты останешься со мной.
Бетти закрыла глаза, откинула голову на спинку сиденья.
- Я вернулся, - снова заговорил Тони, - хотел повидать тебя, поговорить. Завтра я надеюсь двинуть во Фриско и хотел бы, чтобы ты поехала со мной.
- Ты же знаешь, что я не могу, Тони. Знаешь, что не поеду.
- Тебе не придется ничего делать, только быть со мной.
- Тони, я хочу быть с тобой. Не хочу скучать по тебе, как сейчас. Бетти так и не открыла глаза, не повернулась к нему. - Но ты же не ребенок, должен понимать, что я не могу просто так взять и уехать. Я... думаю, мне кажется... я не покину Напу, пока не выйду замуж. Глупо даже представлять, что просто возьму и удеру с тобой.
Они чувствовали, как трудно ему и ей дается разговор. Тони вообще пока еще не приходила мысль о женитьбе, а сейчас и вовсе он и помышлять не мог о браке. Ему предстояло очень со многим разобраться, во Фриско ему придется пойти слишком далеко. Может быть, не только во Фриско. Он станет большим человеком, черт побери, и брак - это же ловушка, западня. Так, по крайней мере на сегодня, он воспринимает супружество. Он вспоминал замужних женщин, которых знал, со многими из которых переспал; взять хотя бы Джинни и ее упокоившегося Эла Шарки. Нет, брак не для Тони. Не сегодня, не сейчас.
- Бетти, посмотри на меня, - попросил он.
Она открыла глаза, повернулась к нему.
- Почему ты не можешь поехать со мной во Фриско? Будем вместе, Бетти, я чувствую, что не должен уезжать без тебя.
Мы могли бы выехать завтра. Даже сегодня ночью.
- Пойми, не могу, Тони. Ты знаешь, что не могу.
- Разве ты не хочешь быть со мной, Бетти? Скажи честно...
- Да, Тони, хочу. - И Бетти порывисто потянулась к нему, обняла, а он уже целовал ее лицо, щеки, губы, шею. Она уперлась ладошками в его широкую грудь и оттолкнула. - Не надо, Тони, пожалуйста.
Он придвинулся к ней и с силой прижал к себе.
Поздно ночью он привез ее домой. На прощанье не было ни особых слов, ни обещаний. Тони поцеловал ее, она выбралась из машины и вошла в дом. Они уже успели переговорить обо всем, и Тони убедился, что в Сан-Франциско он поедет один. Уверовал он и в то, что, попроси он Бетти выйти за него замуж, она поехала бы с ним с радостью. А может, и нет, поскольку он не упоминал о браке и пропустил мимо ушей ее намеки. Не время жениться, не сможет он сейчас думать о браке, даже с Бетти.
Отъезжая от ее дома, Тони чувствовал себя подавленным, глубоки несчастным. Казалось, все внутри перегорело, напряглось, вроде завязалось тугим узлом. Бетти была приветлива, нежна, страстна и одновременно как бы в воду опущена. Жалко ее. Пожалуй, не следовало снова приезжать в Напу, нужно было рулить прямо в Сан-Франциско. Встреча с Бетти не улучшила его настроения. Напротив, стало совсем погано. Тормознув в центре городка, он нашел телефон в аптеке и набрал номер Анджело.
- О'кей. Проклятие, я отвезу тебя домой - буду только рад отделаться от тебя.
Дорогой они старались даже не касаться друг друга плечами. Высадив Бетти, Тони направился прямиком в отель "Плаза", в спешке побросал свои вещички в чемодан и расплатился по счету. Выезжая за пределы города, он бросил взгляд на часы - не было еще и одиннадцати. Тони сбавил скорость, размышляя, ощущая, как его охватывает чувство гнева и неведомой ему доселе досады. Развернувшись, он поспешил обратно - уличные танцульки должны были продлиться до полуночи.
Припарковавшись как можно ближе, он вышел из машины и зашагал, приглядываясь к веселившимся танцорам. Народу было поменьше, и вскоре Тони заметил блестящие светлые волосы Джун. Он подошел к ней, вежливо похлопал ее кавалера по плечу и, когда они остановились, сказал Джун:
- Как видишь, я не забыл. Мне нужно поговорить с тобой.
Обиженный парень проглотил ком в горле и вопросительно глянул на Джун, а она небрежно бросила:
- Потанцуй с кем-нибудь, Лестер. Попозже, надеюсь, мы еще увидимся.
Джун повернулась к Тони и хотела что-то спросить, но он опередил ее:
- Хочешь стать богатой продавщицей во Фриско, детка?
- Ты имеешь в виду богатой шлюхой?
- Называй это как заблагорассудится, только решай побыстрей. Через пару минут я уеду. Можешь двинуть со мной, если хочешь.
- Как любезно с твоей стороны! Однако не торопи меня так.
- А пошла ты к дьяволу!
Тони повернулся в намерении немедленно уйти, уехать, исчезнуть, но Джун схватила его за руку:
- Подожди минутку и не кипятись, Тони. Ты же говорил, что уезжаешь завтра.
- Я уезжаю сейчас. Меня тошнит от этой дыры. - Помолчав, он решительно добавил: - Тебе нечего терять здесь, а Вай пошлешь открытку. Машина в полуквартале отсюда. Нам будет весело вдвоем, крошка. Я даже куплю тебе дудочку - я спою, а ты поиграешь.
Джун молниеносно облизнула губы:
- А куда ты едешь?
- Да какая разница? Назови только место, и мы отправимся туда. - Тони прищурился. - Ты не видела здесь свою маленькую приятельницу, крошку Руф, а?
- Нет, а где она?
- Скорее всего, уже во Фриско. Я предложил ей... отличную работку. Она оказалась сообразительной девчушкой. Черт, ей всего шестнадцать. Попомни, к восемнадцати годам она будет шиковать в норковых штанах. Пожалуй, она пошустрее тебя, Джун.
- Не так быстро, Тони. - Она прикусила нижнюю губу. - Как ты ухитрился устроить ее с такой легкостью?
- Я и забыл сказать тебе, детка, - во Фриско я бугор, босс, - сообщил он самодовольно.
- Ты действительно хочешь, чтобы я поехала с тобой?
- Я же специально заехал сюда, чтобы пригласить тебя, разве не так? Я не имею в виду, что мы пропутешествуем вместе остаток нашей жизни, - у тебя просто не хватит времени, ты будешь слишком занята. А для начала мы от души повеселимся, детка. Так что решай побыстрей!
Джун продолжала колебаться:
- А где Бетти?
- Забудь о Бетти. Ты едешь?
- Мне нужно кое-что прихватить с собой, одежду...
- Плюнь ты на одежду. Я куплю тебе новую. Поехали, если отважилась.
Тони повернулся и зашагал к своей машине. Он уже сидел в "бьюике" и вставлял ключ в замок зажигания, когда из толпы выбежала Джун, распахнула дверцу и скользнула на сиденье рядом с ним.
- Будь ты проклят! - выкрикнула она, отдышавшись. - Ладно, Тони. Давай лишь заскочим за моими пластинками.
- Хорошо. Только мигом.
"Черт побери, как же разгорячена она была, - припомнил Тони, - в кабинке в "Вестбэрне". В конце концов, пластинки в нашем деле нисколько не помешают. Скорее наоборот".
Глава 14
На протяжении следующего месяца Тони пробрался на юг до самого Бейкерсфилда и на север до Уиллитса. Цель у него была только одна: вербовать девочек, и поначалу в принципе приятные хлопоты спасали его от скуки. И все же его мозг в часы бодрствования покалывали, словно электрические разряды, беспокойство, нетерпение, накапливающаяся досада.
Раз в неделю он звонил Анджел о, докладывал о своих успехах и спрашивал, "спал ли жар" и можно ли ему вернуться домой. И постоянно слышал один и тот же ответ: еще нет, возможно, уже скоро. И очередная отсрочка вызывала у него все больший гнев.
Джун с восторгом сопровождала его, потом он отослал ее к Лео Кастильо - к тому времени она окончательно примирилась с перспективой стать "продавщицей" и ей уже не терпелось приступить к активной продаже. Дней через пять Тони буквально тошнило от нее, точно так же, как недавно от Руф.
С Джун они добрались до Сакраменто. После ее отъезда Тони направился на север штата, а затем снова на юг - во Фрезно, Мендоту, Коалингу и Бейкерсфилд.
Тони всегда легко сходился с девушками, но сейчас, когда он занялся знакомством профессионально, с определенной целью, его поразило, как до смешного легко подцепить впервые увиденную наивную провинциалку. И закадрить основательно. Тех же из них, кто ломался или отбрыкивался от его заманчивых предложений, он оставлял в покое - да и черт с ними, на одну холодную девчонку находилась сотня энтузиасток вроде Джун. Их пыл подогревался как толстой пачкой баксов, которую всегда имел при себе Тони, так и его машиной. Свой "бьюик" он поменял уже на "кадиллак" - роскошный кабриолет темно-бордового цвета с кожаной обивкой и белыми боковинами на шинах. При обмене "бьюика" присутствовали две девицы, обратившие внимание на то, что разницу в цене он заплатил наличными, и поэтому упорхнувшие с ним.'Вскоре одна из них отправилась в Сан-Франциско - уж очень ей захотелось заиметь "кадиллак" с белыми ободами, который она, понятно, так никогда и не заполучит.
Тони совершенствовал свой метод ловца, технику знакомства и заманивания, как и отлупа в случае необходимости.
Некоторые девчонки оказывались легкой добычей, другие неподдающимися; одних он напаивал, других соблазнял (иногда и сам как бы попадал в разряд соблазненных), с третьими достаточно было убедительно побеседовать, расставив все точки над "i", - и пусть их, соглашаются или нет. Многие воротили нос, но кое-кто садился в автобус или поезд и спешил по адресу Лео Кастильо. Он не заметил особого типа девиц, с наибольшей легкостью поддающихся на уговоры. Часто, правда, ему улыбалась удача с девчонками, которые до умопомрачения увлекались дешевой бижутерией, всеми этими подделками под драгоценные ожерелья, браслеты, кольца и серьги; легче попадались в его силки носившие слишком тесные, обтягивающие груди и бедра одежды, перебарщивавшие с косметикой. Выискивал он и любительниц киножурналов и любовных романов, "охочих" девчонок, которых ему могла подсказать определенная часть парней. Высматривал он в толпе дерзкие глаза, улыбчивые рты и откровенно зазывные взгляды. Однако по мере того, как дни отсчитывали недели, он научился находить подходы к девчонкам несчастным, нелюбимым, отвергнутым, разочарованным, которых в любом городе хоть пруд пруди.
Первый вопрос, который он старался задать кандидаткам как можно небрежнее, касался их дома и родителей. Самой легкой добычей при вербовке становились девочки, чувствующие себя несчастными дома, заброшенными, нелюбимыми, часто даже нежеланными, и таких, на удивление, встречалось немало. И Тони научился без особого труда распознавать их и находить с ними общий язык, поскольку и сам вышел из неблагополучной семьи. Если они оказывались еще и бедными, Тони стоило лишь умело направить разговор в нужное русло и нарисовать радужные картины - изысканная одежда, "кадиллаки", яркие огни сладкой жизни, ожидающие верные шансы.
Порой он, распознав характер, ограничивался изложением голой правды. Когда же, по его мнению, стоило повозиться и добиться цели, Тони лгал беззастенчиво и гладко, то есть весьма убедительно. Если бы он был наделен более чувствительной натурой, его могли бы затронуть до глубины души случаи, когда он убеждал какую-нибудь некрасивую девчушку с приличной фигуркой, будто она похожа на Мэрилин Монро или Элизабет Тейлор, а доверчивая простушка возражала: - Мне говорили, что я выгляжу как Анита Экберг. А ты действительно так думаешь? Не сочиняешь?
Тони сочинял, а над судьбой обманутых вообще никогда не задумывался.
Что его постоянно терзало - так это мысли о Сан-Франциско и... Бетти. Они как бы слились для него воедино. Уже после первых трех дней пребывания в Напе его потянуло домой, сейчас эта потребность переросла в неодолимое стремление, в страстное желание ощутить покалывающее прикосновение к щекам холодного воздуха, вдохнуть столь памятный влажный запах тумана, услышать зовущие звуки горнов и судовых сирен, втянуть ноздрями, черт возьми, далеко не всегда ароматные запахи рыбной пристани. Тони жаждал оказаться на оживленных и шумных улицах, насладиться видом стройных и смазливых женщин, фланирующих по Джири, О'Фаррелл или Пауэлл.
Господи, да хотя бы пройтись по Турк-стрит мимо отвратно воняющих грязных забегаловок, где околачивается всякое отребье, магазинные и карманные воры - дешевые, бесхитростные мелкие сошки городского уголовного мира; увидеть пьяного, спотыкающегося гуляку в расстегнутой рубашке и со спущенной "молнией" на брюках, с торчащей на сморщенном лице щетиной, с черным галстуком, затянутым как шнурок от ботинка, - заношенным, протертым до дыр, в пятнах от пива и дешевого виски и вина. Увидеть хотя бы это.
Ил к забежать к Алексу в "Танжер", с его похожим на брильянт баром, экзотической роскошью и приглушенным гулом голосов. Заскочить в "Бимбо", чтобы пропустить стаканчик и поглазеть на миниатюрную голую пловчиху-рыбку в аквариуме, или выпить хайболл на вершине горы Марк. А потом завернуть и в заведение "У Эрни" или в "Голубую лису", поесть вырезку или ньокки[Ньокки клецки (ит.).] и фаршированную телятину, тортеллини[Тортеллини - пельмени (ит.).] или турнедос а-ля Россини[Филе а-ля Россини (фр.). ]. Либо прошвырнуться по Грантстрит в сердце Китайского квартала и зайти в "Кан", чтобы полакомиться уткой по-пекински. Пицца в "Северной бухте", минестроне на О'Фаррелл, продукты моря "У Бернштейна".
Сан-Франциско - это еще и французский дрожжевой хлеб и красное вино стаканами.
Это выросло в страстное желание, подлинный голод, а все вместе слилось с непреодолимой необходимостью быть с Бетти. Когда бы он ни думал о Сан-Франциско, он ловил себя на том, что мечтает очутиться в городе вместе с ней, прогуливаться рядышком по улицам, смеяться, пить, есть, болтать обо всем и ни о чем, заниматься с ней любовью.
Время от времени Тони вспоминал и Марию Казино, вспоминал, но и только. А если и думал о ней, то лишь с раздражением. Он забыл - или даже не догадывался - о ее мягком, добром и милом характере, ее преданности и любви, но ему все чаще приходило на память только то, что раздражало в ней, а то и приводило в бешенство.
Его мечты о Бетти и Сан-Франциско в сочетании с профессионально-деловитой и скучной вербовкой девушек незаметно обусловили перемены в характере Тони: он начал тяготиться своим занятием, испытывая отвращение не из моральных соображений, а скорее от скуки и легкости его миссии. Его презрение к шлюхам достигло такой степени, что он с трудом заставлял себя разговаривать мягко и вежливо с глупо улыбающейся ему очередной девицей, вместо того чтобы вмазать ей кулаком по размалеванной физиономии. Его отвращение росло, и ему все труднее удавалось скрывать чувства, явственно проступавшие на его лице.
Через полтора месяца после убийства копа Тони наткнулся на одного человека, которого знал по Сан-Франциско.
В Сакраменто он зашел пропустить стаканчик в маленький занюханный бар и сразу же узнал мужика средних лет по имени Вилли Файф. Этот тип крутился где-то на периферии рэкета в качестве прихлебателя, мелкого ворюги, а возможно, и осведомителя. Тони этот Вилли был не очень по нутру, ибо он считал его способным запросто продать собственную бабушку за паршивый бакс. По мнению Тони, если парень и впрямь готов толкнуть свою бабулю, то должен запросить за нее, из уважения к родне, по крайней мере сотню. Как бы то ни было, Тони обрадовался знакомому лицу, возможности узнать последние новости из Сан-Франциско.
- Привет, Вилли, я угощаю.
Вилли оглянулся, немало удивился, но тут же дружелюбно заулыбался:
- Ромеро! Какого черта ты здесь делаешь? Я думал, ты на севере.
- Я не был в Сан-Франциско уже полтора месяца.
- Да, я знаю, что ты слинял из Фриско, думал, ты в Орегоне или еще где. Как твои дела?
Низкорослый, толстенький, всего лишь с венчиком редких волосиков вокруг лысины, Вилли смущался своей внешности.
А что делать? Действительно, если на бледном лице торчит крючковатый нос кочергой, затоскуешь. Он ободряюще улыбнулся Тони:
- Ну ладно, угощай же, приятель. Мне бурбон.
Тони заказал напитки и пересел вместе с Файфом в закрытую кабину.
- Давно ты из Фриско, Вилли?
Вилли заерзал на стуле, замялся. Чего-то он дергается, тревожно подумалось Тони.
- Да пару дней, - наконец ответил Вилли.
- Что там в городе? Ты не поверишь, я жуть как по нему соскучился.
Они поболтали минут пять, и Тони жадно выслушал городские новости. Так получилось, что больше недели он намеренно не заглядывал в газеты Сан-Франциско, поскольку вид знакомых названий, рекламных объявлений и сообщения из родных мест вызывали у него столь сильную изжогу, что он с трудом удерживался от немедленного возвращения.
Среди прочего Тони поинтересовался:
- А что там с убийством того копа, Вилли? Ну, Йоргенсена. Полиция чего-то нарыла?
Вилли поежился, будто на сквозняке, потер ладонью лысину, а Тони прикрикнул:
- Да что ты мнешься, в самом деле?
- Да ничего, Тони. Ничего. Они взяли одного доходягу. Разве ты не слыхал?
- Когда?
- На прошлой неделе.
- И что дальше, Вилли? - Рука Тони, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. - Давай, не тяни резину.
- Они замели Флойда Бристола. Ну, ты знаешь, мелюзга, наркоман. Кто-то стукнул копам, и они прихватили его. Он... э... пошел в сознанку. Суда еще не было, но копы уверяют, что расследование завершено.
Тони едва не подпрыгнул от удивления: на прошлой неделе? Так какого черта Анджело не велел ему возвращаться в город, когда они разговаривали по телефону в последнюю субботу? Что-то тут не так.
Вилли же продолжал тараторить:
- Мы ведь с тобой старые кореша, верно, Тони? Ну, в смысле, у нас с тобой никогда не было никаких проблем, мы ладили по-доброму. Ты ведь оценишь один дружеский совет?
- Конечно, Вилли. - Тони извлек из кармана и продемонстрировал пачку баксов.
- Так вот... только не злись, ладно?
Файф явно намекал на что-то, и Тони стало неуютно от охватившего его предчувствия.
- Ладно, не жмись, - подбодрил он Вилли. - Выкладывай, что там у тебя?
- Ну, вообще-то я ничего не знаю о деле Йоргенсена, ну, кроме того, что я сказал, понимаешь. Да и ты больше по корешам с Анджело, нежели я. Но до меня дошли слухи - я слышал, да и другие парни. Сам знаешь, крутишься, тут подхватишь что-нибудь, там...
- Ближе к делу, Вилли.
- О'кей. Я и другие ребята, знающие тебя, мы полагаем, что с тобой могут обойтись круто. На Анджело оказывают чертовски сильное давление, под его ногами земля горит, и все вроде бы из-за тебя. Поговаривают, будто его уже достали. Ну и идет слушок, будто он уже готов сделать тебя козлом отпущения.
Новость из разряда ошеломляющих, и Тони резко наклонился вперед:
- Послушай, Вилли, не темни, бросай все карты на стол. Это давление на Анджело... оно связано с Йоргенсеном?
- Все точно, Тони. Так оно и есть. - Вилли разнервничался еще пуще. Он жадно глянул на пачку денег в руке Тони, посмотрел ему в лицо и тут же боязливо отвел глаза. - Я чертовски рискую, Тони. Если это дойдет до Анджело...
- Не дойдет, - заверил его Тони и крикнул: - Эй, бармен, повтори. И поторопись. - Он заговорщически подмигнул Файфу: - Насколько велик риск, Вилли? На сколько он потянет?
- Ну, может, на стольник, а, Тони?
То, что Тони только что услышал, уже стоило сотни баксов.
Он отслюнявил три стодолларовые бумажки от своей пачки и перебросил их через стол собеседнику:
- Вот тебе три сотни, приятель. А теперь выкладывай все без утайки.
Принесли напитки, и Тони расплатился. Вилли почти прикончил свой бурбон двумя громкими глотками и залепетал:
- Спасибо, Тони. Большущее...
- Успеешь отблагодарить. Я жду.
- Ну, основное я уже сказал. Я так понимаю, ты собираешься вернуться в город, верно? И скоро?
Тони согласно кивнул.
- Ну, мне подумалось, тебе не помешает быть в курсе, чтобы держать ухо востро. Болтают всякое, говорят, Анджело хотел бы отделаться от тебя по-тихому из-за того, что национальные авторитеты присматриваются к его организации, а может, что и похуже.
Тони рывком поднял стакан и нервно отхлебнул. Это "а может, что и похуже" означает, видимо, только одно: Анджело собирается отделаться от него навсегда. Должно быть, много чего, ему неведомого, случилось за последние полтора месяца.
- Так "может" или ты слышал что-то определенное? - проворчал Тони.
- Нет, я не знаю. Просто его обложили со всех сторон.
- А что насчет национальных авторитетов?
- Да парни с Востока. Они побывали в городе. Вроде пытаются войти в долю или еще что. Такой слушок идет. А может, и ничего особенного. - Вилли замолчал, допил оставшуюся каплю бурбона. - У тебя в городе вроде осталась девчонка?
- Мария? Можно сказать и так.
- Точно. Она... э... встречается с Анджело... Или он с ней встречается. Короче, у них вроде любовь.
Тони чуть не поперхнулся - ну и дела.
- И давно?
- После твоего отъезда, сразу.
Тони пялился на Файфа, с трудом переваривая услышанное.
Что же это такое? Все летит к чертям собачьим. Мария с Анджело? Бессмыслица какая-то. Господи Иисусе, слишком много навалилось на него за один раз. Тони сжал челюсти. Нужно вернуться, посмотреть самому, что да как.
- Еще что-нибудь, Вилли? Давай отрабатывай бабки.
- Это все, парень. До последнего цента. И спасибо за три сотни, Тони. Они очень мне пригодятся.
- Да ладно, забудь. До встречи.
Тони встал и вышел из бара. С минуту он посидел в "кадиллаке", соображая, не стоит ли рвануть прямиком во Фриско и нагрянуть к Анджело. Обида и что-то похожее на ревность распирали его, но он заставил себя успокоиться и хорошенько все обдумать. Соваться с лету к Анджело не стоило бы. К тому же Файф мог все переврать или перепутать. С него станется. Нет, Тони полагалось отзвонить Анджело, как они условились, в субботу, завтра вечером, и глядишь - тот возьмет и предложит ему вернуться, и, значит, печенки грызть нечего понапрасну. Так и следует поступить, позвонить боссу, доложиться и послушать, что он скажет. Нелишне прикинуться и дурачком.
От принятого решения Тони сразу полегчало. Завтра вечером он позвонит, а пока успеет заехать в Налу. Что скрывать: именно этого ему хотелось весь последний месяц, если быть честным перед собой. Тони закурил, затянулся глубоко, как будто последний раз в жизни, не заметив, как унесся мыслью к Бетти. Практически только это и занимало его в последнее время. Черт побери, и видел-то ее всего три-четыре раза и только однажды был близок с ней. Ерунда какая-то. Мария красотка по сравнению с Бетти. А уж как Бетти вела себя в последнюю ночь - да она прямо заявила, что не захочет и видеть его. Но он-то просто обязан с ней повидаться, потолковать, хотя бы взглянуть на нее еще разок.
Выбросив окурок, Тони завел машину и рывком взял с места. В пути его будоражили совершенно не свойственные ему мысли. Он чувствовал, что бы ни ждало его в Сан-Франциско, он сумеет справиться и добиться своего... Лишь бы только Бетти поняла его, поддержала, осталась бы с ним... Впервые в жизни он ставил под сомнение собственную веру в себя, его самоуверенность начала подтаивать, как кубик льда в бокале. А ведь всего два месяца назад он считал, что сумеет справиться один со всеми каверзами судьбы.
В начале шестого вечера Тони прибыл в Напу, подъехал прямо к "Вестбэрну" и вышел из машины. Какое-то время с вдруг пересохшим горлом вглядывался он в книжную лавочку, потом подошел и толкнул дверь.
Бетти он услышал прежде, чем увидел.
- Тони!
Повернув голову, он увидел, как она чуть ли не летит к нему из глубины магазинчика. Сердце его бешено заколотилось, а колени едва не подогнулись от внезапной слабости.
Бетти подбежала к нему и резко остановилась, словно вдруг застеснялась.
Проглотив с трудом ком в горле, он робко поздоровался:
- Привет, Бетти.
Она промолчала.
Тони осмотрелся: они были одни в магазине.
- Хотел бы поговорить с тобой, - сказал он. - Когда ты освободишься?
- Я могу закрыться уже сейчас.
Она хотела было сказать что-то еще, но вместо этого торопливо занялась какими-то пустяками. Вскоре они вышли на улицу, и она заперла лавочку. Тони подвел ее к "кадиллаку", открыл для нее дверцу и помог сесть, затем обошел машину и скользнул за руль.
Некоторое время они как бы чего-то ждали, Тони лихорадочно пытался понять, что с ним происходит, почему ему не удается непринужденно заговорить с ней о сотне вещей, поделиться своими сомнениями, которые могли бы заинтересовать Бетти. С другими девушками и женщинами он был красноречив и развязен, как конферансье, зачастую вовсе не заботясь о выборе слов и фраз.
- Бетти, - заговорил он стесненно, через силу, - я очень много думал о тебе, поверь. С тех пор, как уехал отсюда. Пытался представить, что ты думаешь обо мне, и думаешь ли вообще,-захочешь ли увидеть меня.
- Я тоже думала о тебе, Тони. Я... я скучала по тебе.
- Забавно, а? Мы практически не знаем друг друга. Но ты постоянно у меня здесь и здесь. - Он показал на лоб и сердце и улыбнулся. - Если бы жизнь не приучила меня соблюдать осторожность, то я подумал бы...
Он лишился дара речи, глянув на нее, когда их взгляды встретились, и испугавшись того, что чуть было не сорвалось с языка. Бетти смотрела на него во все глаза, ее губы чуть приоткрылись, а грудь бурно вздымалась и опадала.
- Черт! Бетти, - попробовал было он заговорить после долгого молчания. - Похоже, я с ума схожу по тебе.
Слова, которые сотни раз легко слетали с его губ в разговоре с другими, сейчас прозвучали даже на собственный слух неуклюже и фальшиво.
Бетти продолжала внимательно смотреть на него, сложив руки на коленях, потом отвела глаза. Солнце еще только садилось за горизонт, а на улицах уже почти никого не было видно. Бетти молчала, и тогда Тони завел двигатель, не особенно заботясь, куда ехать. Она попросила его остановиться у ее дома, выскочила из машины и через минуту вернулась. Они выехали из городка и катили бесцельно, изредка перебрасываясь ничего не значащими словами, старательно избегая разговора о своей последней встрече, о главном.
Быстро наступили сумерки, Тони свернул с дороги и остановился. Они тихо сидели, потом Бетти спросила: - Почему ты приехал, Тони? Я чуть ли не жалею, что ты появился вновь.
- Ты же сказала, что соскучилась.
- Да, скучала. Поэтому и жалею, что ты явился. Теперь мне будет не хватать тебя еще больше.
- Вовсе не обязательно, Бетти. Если, конечно, ты останешься со мной.
Бетти закрыла глаза, откинула голову на спинку сиденья.
- Я вернулся, - снова заговорил Тони, - хотел повидать тебя, поговорить. Завтра я надеюсь двинуть во Фриско и хотел бы, чтобы ты поехала со мной.
- Ты же знаешь, что я не могу, Тони. Знаешь, что не поеду.
- Тебе не придется ничего делать, только быть со мной.
- Тони, я хочу быть с тобой. Не хочу скучать по тебе, как сейчас. Бетти так и не открыла глаза, не повернулась к нему. - Но ты же не ребенок, должен понимать, что я не могу просто так взять и уехать. Я... думаю, мне кажется... я не покину Напу, пока не выйду замуж. Глупо даже представлять, что просто возьму и удеру с тобой.
Они чувствовали, как трудно ему и ей дается разговор. Тони вообще пока еще не приходила мысль о женитьбе, а сейчас и вовсе он и помышлять не мог о браке. Ему предстояло очень со многим разобраться, во Фриско ему придется пойти слишком далеко. Может быть, не только во Фриско. Он станет большим человеком, черт побери, и брак - это же ловушка, западня. Так, по крайней мере на сегодня, он воспринимает супружество. Он вспоминал замужних женщин, которых знал, со многими из которых переспал; взять хотя бы Джинни и ее упокоившегося Эла Шарки. Нет, брак не для Тони. Не сегодня, не сейчас.
- Бетти, посмотри на меня, - попросил он.
Она открыла глаза, повернулась к нему.
- Почему ты не можешь поехать со мной во Фриско? Будем вместе, Бетти, я чувствую, что не должен уезжать без тебя.
Мы могли бы выехать завтра. Даже сегодня ночью.
- Пойми, не могу, Тони. Ты знаешь, что не могу.
- Разве ты не хочешь быть со мной, Бетти? Скажи честно...
- Да, Тони, хочу. - И Бетти порывисто потянулась к нему, обняла, а он уже целовал ее лицо, щеки, губы, шею. Она уперлась ладошками в его широкую грудь и оттолкнула. - Не надо, Тони, пожалуйста.
Он придвинулся к ней и с силой прижал к себе.
Поздно ночью он привез ее домой. На прощанье не было ни особых слов, ни обещаний. Тони поцеловал ее, она выбралась из машины и вошла в дом. Они уже успели переговорить обо всем, и Тони убедился, что в Сан-Франциско он поедет один. Уверовал он и в то, что, попроси он Бетти выйти за него замуж, она поехала бы с ним с радостью. А может, и нет, поскольку он не упоминал о браке и пропустил мимо ушей ее намеки. Не время жениться, не сможет он сейчас думать о браке, даже с Бетти.
Отъезжая от ее дома, Тони чувствовал себя подавленным, глубоки несчастным. Казалось, все внутри перегорело, напряглось, вроде завязалось тугим узлом. Бетти была приветлива, нежна, страстна и одновременно как бы в воду опущена. Жалко ее. Пожалуй, не следовало снова приезжать в Напу, нужно было рулить прямо в Сан-Франциско. Встреча с Бетти не улучшила его настроения. Напротив, стало совсем погано. Тормознув в центре городка, он нашел телефон в аптеке и набрал номер Анджело.