Я выругался. Не видать мне теперь Хеймана. Потому что я очень хорошо знал, кто такой Папаша Райен. Невысокого роста, плотного телосложения горилла с рябой мордой и мускулами, напоминающими тросы, которыми корабли привязывают к докам. Он обладал чудовищной силой, но был слаб на голову и любил разыгрывать разные шутки: залить человеку ноги быстро застывающим цементом, а потом отправить его в дальнее плавание. «Гони к берегу», — весело говорил он, сталкивая с лодки свою жертву.
К счастью, Папаша был связан неразрывными узами, наподобие сиамских близнецов, с еще одним неблагородным героем по кличке Шедоу [3] — его прозвали так из-за худобы, он был таким тощим, что, по уверениям мальчишек, не отбрасывал тени до пяти часов пополудни, — этот самый Шедоу и был дружком моего информанта Пинки. Оба они, Шедоу и Папаша Райен, работали на Фрэнка Квина, так что я понимал, каким образом к Пинки попала информация, которую мне не удалось добыть у других.
— Запомни мои слова, — продолжал Пинки. — Папаша неуязвим, потому что никогда не оставляет следов. Скорее всего, Хеймана залили цементом и спустили в море где-то между нашим городом и Каталиной. Ты, конечно, забудь, что это я рассказал тебе его историю.
— Само собой. Ты уверен, Пинки? Это очень важно.
— Черт возьми, я не видел этого своими глазами. Но мне сказали, что Папаша уладил это дело. Вот все, что мне известно, Скотт.
— Уладил по поручению Квина?
— Чего не знаю, того не знаю. Об этом речи не было. Ходили такие слухи, сам знаешь, ребята любят посплетничать про старые подвиги, поделиться забавными историями.
Я имел представление об этих забавных историях. К примеру, как забавно выглядели пузыри, поднимавшиеся со дна сквозь зеленую толщу воды. И как быстро они исчезали.
Пинки рассказал мне все, что знал. Когда я выходил на улицу, ярко освещенную полуденным солнцем, Пинки подзывал бармена.
Если бы я охотился только за Квином, полученная информация показалась бы мне более чем удовлетворительной. Она давала материал для дальнейших поисков. Но суббота уже заканчивалась, а в среду утром Россу Миллеру предстоит дышать цианидом. Я собрал кучу всякой информации, но пока мне не удалось раздобыть ничего стоящего, чтобы отсрочить исполнение приговора, — все это догадки, сплетни, предположения и схемы; по этому делу я не раздобыл ни одного доказательства, которое суд принял бы во внимание. И я пришел к неутешительному выводу, что только чудо поможет мне добиться оправдания Росса, если учесть, как мало времени осталось до казни.
И в половине шестого чудо произошло.
Зазвонил телефон, схватив трубку, я произнес: «Алло». И услышал женский голос:
— Это Шелл Скотт?
— Да.
— Вы один?
— Я один, если это так важно для вас, можете говорить.
— Мне известно, что вы занимаетесь убийством Кейси Флегга. И судебным процессом по этому делу. Вам хотелось бы засадить в тюрьму Фрэнка Квина, верно?
Я выпрямился в своем вращающемся кресле, сжав в руке телефонную трубку:
— Верно.
— Тогда мы союзники. Потому что я хочу того же. Это дело рук Фрэнка, вы правы.
— Кто вы? — Голос казался мне слегка знакомым, но я не мог сообразить, кому он принадлежит. — Лолита?
— Нет, это не Лолита. Это миссис Фрэнк Квин.
Глава 5
Глава 6
К счастью, Папаша был связан неразрывными узами, наподобие сиамских близнецов, с еще одним неблагородным героем по кличке Шедоу [3] — его прозвали так из-за худобы, он был таким тощим, что, по уверениям мальчишек, не отбрасывал тени до пяти часов пополудни, — этот самый Шедоу и был дружком моего информанта Пинки. Оба они, Шедоу и Папаша Райен, работали на Фрэнка Квина, так что я понимал, каким образом к Пинки попала информация, которую мне не удалось добыть у других.
— Запомни мои слова, — продолжал Пинки. — Папаша неуязвим, потому что никогда не оставляет следов. Скорее всего, Хеймана залили цементом и спустили в море где-то между нашим городом и Каталиной. Ты, конечно, забудь, что это я рассказал тебе его историю.
— Само собой. Ты уверен, Пинки? Это очень важно.
— Черт возьми, я не видел этого своими глазами. Но мне сказали, что Папаша уладил это дело. Вот все, что мне известно, Скотт.
— Уладил по поручению Квина?
— Чего не знаю, того не знаю. Об этом речи не было. Ходили такие слухи, сам знаешь, ребята любят посплетничать про старые подвиги, поделиться забавными историями.
Я имел представление об этих забавных историях. К примеру, как забавно выглядели пузыри, поднимавшиеся со дна сквозь зеленую толщу воды. И как быстро они исчезали.
Пинки рассказал мне все, что знал. Когда я выходил на улицу, ярко освещенную полуденным солнцем, Пинки подзывал бармена.
* * *
В половине шестого того же дня я сидел в своей конторе, запивая сандвичи молоком и названивая по телефону. Кроме информации, полученной от Пинки, остальной день прошел впустую. Я немного знал о тех двух согражданах, имена которых назвал мне Пинки. Джон Портер был мелким городским чиновником, Аира Семмелвейн — президентом страховой компании «Голден кост» и владельцем двух административных зданий на Хоуп-стрит. У обоих была безупречная репутация.Если бы я охотился только за Квином, полученная информация показалась бы мне более чем удовлетворительной. Она давала материал для дальнейших поисков. Но суббота уже заканчивалась, а в среду утром Россу Миллеру предстоит дышать цианидом. Я собрал кучу всякой информации, но пока мне не удалось раздобыть ничего стоящего, чтобы отсрочить исполнение приговора, — все это догадки, сплетни, предположения и схемы; по этому делу я не раздобыл ни одного доказательства, которое суд принял бы во внимание. И я пришел к неутешительному выводу, что только чудо поможет мне добиться оправдания Росса, если учесть, как мало времени осталось до казни.
И в половине шестого чудо произошло.
Зазвонил телефон, схватив трубку, я произнес: «Алло». И услышал женский голос:
— Это Шелл Скотт?
— Да.
— Вы один?
— Я один, если это так важно для вас, можете говорить.
— Мне известно, что вы занимаетесь убийством Кейси Флегга. И судебным процессом по этому делу. Вам хотелось бы засадить в тюрьму Фрэнка Квина, верно?
Я выпрямился в своем вращающемся кресле, сжав в руке телефонную трубку:
— Верно.
— Тогда мы союзники. Потому что я хочу того же. Это дело рук Фрэнка, вы правы.
— Кто вы? — Голос казался мне слегка знакомым, но я не мог сообразить, кому он принадлежит. — Лолита?
— Нет, это не Лолита. Это миссис Фрэнк Квин.
Глава 5
Полчаса спустя я оставил свой «кадиллак» на стоянке за полквартала от Пятой улицы и направился пешком к бару и закусочной «Лантерн», где я не раз наслаждался бурбоном с содовой и очень вкусными жареными ребрышками. Я выбрал это заведение, потому что меня там хорошо знали, а следовательно, было меньше шансов получить пулю в спину.
Погуляв по аллее позади «Лантерна», я не заметил никаких подозрительных типов или праздношатающихся бездельников и прошел в зал через кухню, поздоровавшись по дороге с шеф-поваром Луиджи, который весь взмок от жары. Задержавшись у качающихся дверей, ведущих из кухни в зал, я оглядел присутствующих, но ничего необычного не привлекло моего внимания.
Я специально пришел пораньше. Через десять минут в дверях появилась миссис Квин, она была одна. Переговорив с метрдотелем, она направилась к зашторенным кабинкам, находившимся слева от меня. Я выждал еще пять минут, но за ней следом никто не вошел. Тогда я тоже направился к кабинке.
— Здравствуйте, мистер Скотт, — приветствовала она меня.
— Еще раз — здравствуйте, — ответил я, усаживаясь напротив нее. — Мы встречаемся при необычных обстоятельствах.
— Незачем тратить время на болтовню. — Это была деловая женщина. — Я думаю, вы согласитесь пойти на риск, если получите достаточно улик, чтобы упрятать моего мужа за решетку.
— Я уже попал в такой переплет, что хуже не придумаешь. Подручные вашего мужа недавно пытались убить меня.
— Знаю. Подслушала в субботу по параллельному телефону. Не успели вы уехать от нас, как Фрэнк позвонил Дейви и Гранту и приказал им уничтожить вас на автомагистрали, в нескольких милях от дома. — Она говорила так небрежно, будто речь шла о какой-то ерунде. — Я рассмотрела вас как следует, но была уверена, что в последний раз вижу вас живым. Зато потом, когда Дейви вернулся один и сказал, что ему пришлось оставить тело Гранта в машине, я поняла, что вы — тот, кто мне нужен.
— Все это прекрасно. Только нужен вам — для чего?
Эта женщина потеряла всякое обаяние много лет назад, и прошедшие годы обаяния ей не прибавили; но если она поможет мне добраться до Квина, то я готов обойтись и без ее обаяния.
— Мой муж устраивает во вторник вечером прием в нашем доме. На праздник приглашено множество его приятелей.
— А мне какое до этого дело? Я не вхожу в круг его друзей.
— Это будет бал-маскарад. Знаете, когда все приходят в костюме своего любимого исторического героя. Или сами придумывают себе костюм. Или появляются в костюме того героя, которому они хотели бы подражать, — надевайте что хотите. Понимаете, Фрэнк обожает делать все на широкую ногу, тратит кучу денег и все такое.
— Старый добрый Фрэнк.
— Да. Свинья. Все гости, по крайней мере, будут в масках, поэтому и вам удастся проникнуть в дом, если наденете маскарадный костюм. Как вам мое предложение?
— Не знаю. Надо подумать.
— Без маски не обойтись, это точно. — Она покачала головой. — А с таким лицом, как у вас, можно носить и две маски.
Уж кому-кому, только не ей рассуждать о лицах.
— Послушайте, — сказал я, — все это выглядит очень заманчиво, но у меня есть несколько вопросов. Первый: какая польза для меня — и для вас, — если я попаду на прием? Второй: где гарантия, что я не получу пулю в затылок, если буду разгуливать по территории площадью в восемь миль, на которой стоит крепость, построенная вашим мужем? Третье: как сами вы дошли до того, что мечтаете засадить своего собственного мужа...
— Вопрос под номером три вас не касается. Это мое дело. Просто хочу засадить Фрэнка за решетку и считаю, что именно вы способны организовать это. Меня устраивает пожизненное заключение. Он свинья. Что касается остального... — Она замолчала, пошарила в дамской сумочке, больше напоминавшей портфель, вытащила белый конверт и протянула его мне.
Пока я открывал конверт и доставал оттуда открытку с рельефными буквами, миссис Квин говорила:
— Под столом в комнате у Фрэнка — это тот уродливый красно-черный мавзолей, в котором вы уже были, — в пол вмонтирован сейф. Ни одна живая душа, кроме самого Фрэнка, не знает его шифра. Даже я. Его жена. Как вам это нравится?
Я пожал плечами. На открытке были выпукло напечатаны слова: «Вы будете желанным гостем...» — и так далее. Стояла дата: 31 октября, вторник, восемь часов вечера и адрес Фрэнка Квина. Не похоже, что приглашение сфабриковали или сделали экспромтом. Но меня все же грызли сомнения.
— Вы упоминали, — сказал я, — что прием устроен в честь... чего именно? И почему костюмированный бал? Ночь на вторник кажется чем-то особенным?..
— На то есть две причины. Во-первых, предполагается, что бал будет продолжаться всю ночь, до десяти часов утра как минимум. И тогда произойдет что-то чрезвычайно важное для Фрэнка.
Несколько секунд я не мог уловить смысл сказанного. Утро после бала — первое ноября. А на десять часов утра 1 ноября назначена казнь Росса Миллера. Наверное, для такого монстра, как Фрэнк, это серьезный повод для праздника.
Миссис Квин смотрела на меня.
— Так не сдавайтесь, — весело сказала она. — Все очень просто. В ночь на вторник празднуют Хэллоуин [4], понятно?
— Правда? — Я растерялся. Много лет прошло с тех пор, как я звонил у дверей домов и играл в «кошелек или жизнь», и совсем позабыл, что приближается ночь колдовства и ворожбы.
— Все вышло бы просто великолепно, — сказала она.
— Да. Великолепно. Так что в этом сейфе?
— Так вот, там хранится много всякой всячины, с лихвой хватит, чтобы повесить дюжину чванливых зануд в Лос-Анджелесе, понятно? Но гораздо важнее, что там хранятся документы, которые помогут засадить Фрэнка за решетку. Я знаю наверняка. Фрэнку нужны эти документы, чтобы держать кое-кого на крючке. Усекли? — Она разговаривала по-мужски грубо. Но в конце концов, она и внешне была похожа на мужчину.
— Усек.
— Многие бумаги в этом сейфе не сулят ничего хорошего самому Фрэнку, но он распорядился, чтобы весь этот хлам из сейфа был передан в руки его душеприказчика, ну, вы понимаете, после его смерти, и тогда эти документы погубят еще кое-кого из ненавистных Фрэнку людей. А ненавидеть он умеет, такой уж он человек. Конечно, от них не поздоровится и самому Фрэнку; но если он уже умрет, так на это наплевать. Понятно? Подлость, хуже не придумаешь, вот и все.
— Да-а. Так что же?
— А что вам еще нужно? Вы должны забраться в сейф и вытащить оттуда бумаги и все остальное, что там лежит, тогда вы повяжете Фрэнка по рукам и ногам. Если повезет, то найдете и то, что спасет шкуру вашего парня. Того самого Росса. — Миссис Квин замолчала и уставилась на меня с таким недоумением, как будто я только что принялся есть суп вилкой.
— Понятно, мэм, — протянул я. — Никаких проблем: вскрыть голыми руками сейф, забрать оттуда бумаги и выбраться из вашего дома, получив шестнадцать пуль и три ножевых ранения в спину, потом перебраться через ограду, по которой пропущен...
— Да бросьте. Я считала вас человеком смелым, иначе не пришла бы сюда. Я прослежу, чтобы сейф оказался открытым ровно в девять часов вечера. Если вам удастся проникнуть в него, дальше выпутывайтесь сами как знаете. Это уж на ваше усмотрение. Я достала вам приглашение, — поймите же наконец: никто, ни одна живая душа не попадет туда без этого приглашения. Приглашено ровно сто человек и заготовлено ровно сто приглашений, так что никто, никто из посторонних, не проберется на этот прием. Гостям разрешается привести с собой своих жен и дам, на их усмотрение, и только. Приняты все меры предосторожности, так как за некоторыми гостями водятся кое-какие грешки.
Кое-какие грешки. Убийства первой степени, ограбления банков, бомбы, подложенные в дома сограждан, торговля наркотиками. Нельзя сказать, чтобы я горел желанием попасть на этот бал.
— Поскольку других приглашений не существует, — продолжала она, — мне пришлось достать это от... — Миссис Квин резко оборвала фразу на полуслове. Мне показалось, что она хотела назвать чье-то имя, но после секундного замешательства она продолжала: — От одного из ребят. Так что его на балу не будет, вместо него отправитесь вы. Я сделала все, что могла. Что вам еще нужно?
— По-моему, этого достаточно, — со вздохом ответил я. — Но, честно говоря, мне не дают покоя некоторые вопросы. Например, почему вы все это затеяли. И как собираетесь открыть сейф.
— С сейфом затруднений не будет. У меня есть бриллиантовое ожерелье, которое Фрэнк держит в сейфе. Он даст его мне во вторник. Около девяти вечера я скажу ему, что раздумала надевать это ожерелье, и Фрэнк, естественно, отнесет его обратно в сейф. Таким образом, сейф будет открыт. Все остальное — на ваше усмотрение. Мне наплевать, если вы прострелите этой свинье...
Миссис Квин четко сказала мне, что именно ему прострелить, но я внутренне содрогнулся, представив, как нечто подобное могло бы случиться со мной, и еще раз спросил ее, зачем она говорит мне все это. Но миссис Квин повторила, что это не моего ума дело.
— Все может оказаться далеко не так просто, — сказал я, — поэтому хорошо бы подготовить план отступления на тот случай, если меня подстрелят.
— Все верно, вас пристрелят, если разоблачат. И мне понятны ваши опасения. Но придется вам положиться на мое слово. Или забыть обо всем. Я разработаю другой план, как мне избавиться от Фрэнка, не убивая его. Но я-то считала, что оказываю вам услугу — и себе в помощники беру надежного человека. — Помолчав, она добавила: — Сказать по правде, я могла бы попросить заняться этим делом своего приятеля, но его могут убить. Если застрелят вас, я, честно говоря, переживать не буду. Фрэнк уже пытался убить вас, так что вы теряете? При таком раскладе у вас есть шанс подставить его и спасти свою шкуру, а может, и того парня, Росса, и все за один раз. Ну как, беретесь за это дело или нет?
— Если вопрос стоит так, попытаюсь справиться с задачей. Но сначала объясните мне кое-что.
— Давайте побыстрее, — ответила она, взглянув на свои часики.
— Может, вы докажете прямо сейчас, на чьей вы стороне.
— Валяйте.
— Когда вы позвонили мне сегодня днем, то сказали, что ваш муж убил Кейси Флегга. У вас есть доказательства?
— Нет, и вам предстоит раздобыть их. Но это его рук дело. Вам, может, и неизвестно, но Кейси выполнял кое-какие поручения Фрэнка.
— Да, знаю, раздавал взятки.
Миссис Квин, кажется, удивилась, но продолжала:
— Так вот, у Кейси возникли затруднения с правительством, они прижали его за невыплату налогов и сказали, что он задолжал кучу денег. Ему предложили погасить долги, или его засадят в каталажку. У Кейси были деньги Фрэнка, которые ему предстояло раздать в следующем месяце, вот он и забрал, очевидно, оттуда какую-то сумму. — Она замолчала, склонив голову к плечу, как будто ее только что осенила какая-то мысль. — Так правительственные чиновники занимались почти тем же самым, что и Фрэнк, забавно, правда?
— Ничего забавного в этом нет.
— Да. Так вот, для Кейси было бы лучше сесть в федеральную тюрьму. Потому что, когда Фрэнк узнал, что Кейси надул его, он пришел в ярость.
— А как он это выяснил?
— Кто-то из его подопечных написал Фрэнку письмо — указал, что его обсчитали, что-то в этом роде, подробностей не знаю. Во всяком случае, Фрэнк тут же сообразил, что это Кейси обчищает его, и срочно помчался в «Уайтстоун», как я уже говорила. На самом деле... — снова секундное колебание, — на самом деле я узнала почти все это от одного из людей Фрэнка. Как бы там ни было, Фрэнк прижал Кейси в его номере, в «Уайтстоуне», и в разгар выяснения отношений пристрелил его — у Фрэнка бешеный характер.
— Что верно, то верно.
— С этого и начались все неприятности, потому что Фрэнк ничего не подготовил заранее, как сделал бы на его месте любой другой. Просто он потерял голову и пристрелил этого сукиного сына. И Фрэнку пришлось на ходу решать все проблемы.
— А тот парень, который рассказал вам все это, сам видел, как Фрэнк пристрелил Флегга?
— Едва ли. Фрэнк один поднялся в апартаменты Кейси. Но не обязательно видеть, как Фрэнк спустил курок, — и без того ясно, что это его рук дело. И есть еще одно доказательство: Фрэнк прихватил с собой пистолет, и этот-то пистолет нашли около тела. Мне известно, что он обращался к ростовщику, как там его звали?..
— Хейман.
— Да, к Хейману. Он приторговывал краденым, Фрэнк имел с ним дело в былые времена, но ему пришлось немного попотеть в ту ночь и заплатить Хейману, чтобы тот дал нужные показания.
— Что тот и выполнил. А что вы знаете о Вайсе?
— Он был у Фрэнка на побегушках. Фрэнк просто немного прижал его и заставил дать показания под присягой, что, кроме Миллера, никто не поднимался в ту ночь в апартаменты Флегга.
— А как Миллер оказался там?
— Фрэнк, естественно, позвонил ему. Назвался Кейси, и этот дурак помчался туда сломя голову. К тому времени Фрэнк позвонил копам. Поскольку Росс с Кейси накануне поссорились, парнишка оказался идеальным козлом отпущения, а Фрэнк организовал все остальное.
— Прекрасно организовал. А что с Лолитой Лопес?
— О ней ничего не знаю. Она появилась в зале суда — это все, что мне известно.
— Если Квин собственноручно пристрелил Кейси Флегга, он физически не мог быть в то же самое время в ее номере. Каким образом ему удалось заставить ее дать ложные показания?
— Я уже сказала: об этом ничего не знаю.
— Ладно. А не знаете ли вы, какое отношение имел Фрэнк к смерти Вайса?
— Не знаю, — ответила она. — Слышала только, что Честер отдал концы. Фрэнк мне ничего не говорил. А он и к этому руку приложил?
— До конца не уверен. Вам, наверное, известно, что он разделался с Хейманом?
— Не валяйте дурака. Впервые слышу об этом. Вы уверены?
— Вполне.
— Черт возьми. Старина Хейман. Как же так? Фрэнк, подонок, не сказал мне ни слова. Этот бандюга больше не посвящает меня в свои делишки.
Миссис Квин сказала, что часть ее показаний, возможно, найдет подтверждение в бумагах, которые Квин хранит в сейфе; но в этом она не уверена.
— Сейф битком набит всякими бумагами, — продолжала она. — Там есть сведения и о тех, кто поддерживал его четыре года назад, и о тех, кто защищает его сегодня.
— Почему же ему оказывают покровительство? Мне известно, что внезапно его акции резко возросли.
— Не знаю, — снова ответила она. — Я познакомилась с ним задолго до этого, но он никогда ни единым словом не обмолвился на этот счет, просто вдруг у него появилось много денег. Мы тогда были женаты всего три года. — Миссис Квин задумалась. — А кажется, что прошло сто лет.
Я готов был поклясться, что эти годы не показались воскресным отдыхом и для ее мужа. Я задал ей еще несколько вопросов, но она не сообщила мне ничего нового. Впрочем, и того, что она рассказала, хватало с лихвой. Она могла гарантировать только то, что во вторник вечером, около девяти часов, Квин откроет сейф. Потом я мог незаметно подкрасться к нему, или пристрелить его, или дать ему пинка под зад — ее это не касалось.
Миссис Квин торопилась и заметно нервничала, поэтому мы распрощались, и я поблагодарил ее за «сердечное приглашение» на костюмированный бал. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания принимать его. Идти на званый вечер к Фрэнку казалось мне столь же малопривлекательным, как получить пулю в живот.
Миссис Квин ушла. Я отправился за ней.
Следить за ней было проще простого, она и не подозревала, что я иду за ней по пятам. Ни разу не оглянулась. Она прошла два квартала до Пятой улицы и продолжала идти вперед, а я свернул налево и, пробежав два квартала до стоянки, где оставил машину, завел мотор и подъехал к светофору на Пятой улице как раз вовремя, — она все еще шла в том же направлении. Я свернул налево и не спеша поехал за ней. Она добралась до стоянки и села за руль кремового «кадиллака». За такой приметной машиной следить очень легко.
Уже стемнело, когда она подъехала к мотелю «Сэнд дюнз» на бульваре Беверли. Я увидел, как миссис Квин вылезла из машины и, не постучавшись, вошла прямо с улицы в дверь 3-го номера. Две минуты спустя я тоже выбрался из машины и направился к входу в мотель. Не заходя в него, я обогнул дом и оказался возле окон 3-го номера за десять секунд до того, как в комнате погас свет. Задернутые занавески дюйма на три не доставали до нижней рамы, что позволяло заглянуть внутрь. Так я и сделал.
В комнате были миссис Фрэнк Квин и тот парень, которого я знал только по имени, его звали Джей. Я видел его в субботу в черно-красных апартаментах Квина. Несомненно, он был одним из приближенных Квина, его правой рукой; но гораздо ближе он был к миссис Фрэнк Квин. Ей он заменил обе руки.
За те десять секунд, пока в комнате горел свет, я во всем разобрался. Она вошла в комнату всего три минуты назад. Но вели они себя так, что и дураку стало бы ясно: эти двое — давние друзья.
Потом свет погас.
Я вернулся к своему «кадиллаку», уселся в машине и закурил. Было бы, наверное, большим преувеличением утверждать, что мне безумно хотелось увидеть, чем занимаются Джей и миссис Квин. Но я был доволен своим открытием. Теперь я поверил, что миссис Квин действительно нуждается в помощи, а не готовит западню. Стало понятно и то, кто является источником информации, — имя этого человека пару раз чуть не сорвалось с ее уст. И все это означало, что в домашнем хозяйстве Квина полный бардак.
Я докурил сигарету, обдумывая сложившуюся ситуацию. Возможно, такой расклад сулил немалую выгоду — для меня.
Ясно, что Фрэнк Квин и не подозревал, чем занимается его верная супруга. Ему и в голову не приходило, что его преданный лейтенант, Джей, пользовавшийся безграничным доверием босса, получил по меньшей мере звание полковника из рук его супруги. И конечно, Джей, приближенный босса, немало знал о его деятельности. Безусловно, следовало использовать все это в своих интересах — а также в интересах Росса Миллера.
Это был выход из тупика. Да, именно выход.
Но решение далось мне нелегко. Такого рода розыгрыш не вызвал у меня восторга. И все же я уговорил себя.
Выбравшись из машины, я открыл багажник, в котором не было никакого багажа. У меня там лежало всякое оборудование, которое всегда должно быть под рукой. Несколько электронных приборов, прибор ночного видения, радиопередатчик, еще всякий хлам стоимостью около четырех тысяч долларов, причем там можно было найти вещи достаточно необычные. Пришлось отодвинуть в сторону складную бамбуковую стремянку и набор инструментов взломщика, чтобы достать то, что нужно; но через две-три минуты я извлек из багажника все необходимое.
Вот что я достал: 35-миллиметровый фотоаппарат «Йошика Линкс» с объективом f-1,9, кассету «кодак», заряженную сверхчувствительной пленкой, обычную вспышку для «Линкса», импульсные лампы GE 5R.
Еще две минуты ушло на то, чтобы зарядить японский фотоаппарат «Линкс» сверхчувствительной пленкой и присоединить к нему вспышку. При наличии этой пленки, диафрагмы 4,5 и выдержки в одну пятидесятую секунды у меня могли получиться неплохие снимки при полном отсутствии освещения. Сверхчувствительная пленка реагирует практически на все: инфракрасные, тепловые лучи и излучения более низкочастотных диапазонов. Вспышка и импульсные лампы 5R обеспечат мгновенный выброс тепловых лучей, и на сверхчувствительной к тепловым лучам пленке появится изображение. А в этом номере мотеля занавески не доставали до нижнего края рамы по меньшей мере на три-четыре дюйма. Вполне достаточно, чтобы получить хорошие фотографии.
Все же я колебался. И меня можно понять.
Но тут мне в голову пришло интересное соображение: Возможно, Джею в данный момент хотелось одержать верх, но я-то знал, что он дважды проигрывал, то есть дважды отбывал срок в тюрьме штата за совершение тяжких преступлений. А сейчас — я ухмыльнулся — Джей опять нарушил закон! Он действительно совершил судебно наказуемый проступок.
Наверное, несмотря на все разумные доводы, я все же не решился бы на эту съемку, но Россу Миллеру так срочно нужна была помощь.
А может, я все равно пошел бы на это.
Во всяком случае, я принял решение.
Погуляв по аллее позади «Лантерна», я не заметил никаких подозрительных типов или праздношатающихся бездельников и прошел в зал через кухню, поздоровавшись по дороге с шеф-поваром Луиджи, который весь взмок от жары. Задержавшись у качающихся дверей, ведущих из кухни в зал, я оглядел присутствующих, но ничего необычного не привлекло моего внимания.
Я специально пришел пораньше. Через десять минут в дверях появилась миссис Квин, она была одна. Переговорив с метрдотелем, она направилась к зашторенным кабинкам, находившимся слева от меня. Я выждал еще пять минут, но за ней следом никто не вошел. Тогда я тоже направился к кабинке.
— Здравствуйте, мистер Скотт, — приветствовала она меня.
— Еще раз — здравствуйте, — ответил я, усаживаясь напротив нее. — Мы встречаемся при необычных обстоятельствах.
— Незачем тратить время на болтовню. — Это была деловая женщина. — Я думаю, вы согласитесь пойти на риск, если получите достаточно улик, чтобы упрятать моего мужа за решетку.
— Я уже попал в такой переплет, что хуже не придумаешь. Подручные вашего мужа недавно пытались убить меня.
— Знаю. Подслушала в субботу по параллельному телефону. Не успели вы уехать от нас, как Фрэнк позвонил Дейви и Гранту и приказал им уничтожить вас на автомагистрали, в нескольких милях от дома. — Она говорила так небрежно, будто речь шла о какой-то ерунде. — Я рассмотрела вас как следует, но была уверена, что в последний раз вижу вас живым. Зато потом, когда Дейви вернулся один и сказал, что ему пришлось оставить тело Гранта в машине, я поняла, что вы — тот, кто мне нужен.
— Все это прекрасно. Только нужен вам — для чего?
Эта женщина потеряла всякое обаяние много лет назад, и прошедшие годы обаяния ей не прибавили; но если она поможет мне добраться до Квина, то я готов обойтись и без ее обаяния.
— Мой муж устраивает во вторник вечером прием в нашем доме. На праздник приглашено множество его приятелей.
— А мне какое до этого дело? Я не вхожу в круг его друзей.
— Это будет бал-маскарад. Знаете, когда все приходят в костюме своего любимого исторического героя. Или сами придумывают себе костюм. Или появляются в костюме того героя, которому они хотели бы подражать, — надевайте что хотите. Понимаете, Фрэнк обожает делать все на широкую ногу, тратит кучу денег и все такое.
— Старый добрый Фрэнк.
— Да. Свинья. Все гости, по крайней мере, будут в масках, поэтому и вам удастся проникнуть в дом, если наденете маскарадный костюм. Как вам мое предложение?
— Не знаю. Надо подумать.
— Без маски не обойтись, это точно. — Она покачала головой. — А с таким лицом, как у вас, можно носить и две маски.
Уж кому-кому, только не ей рассуждать о лицах.
— Послушайте, — сказал я, — все это выглядит очень заманчиво, но у меня есть несколько вопросов. Первый: какая польза для меня — и для вас, — если я попаду на прием? Второй: где гарантия, что я не получу пулю в затылок, если буду разгуливать по территории площадью в восемь миль, на которой стоит крепость, построенная вашим мужем? Третье: как сами вы дошли до того, что мечтаете засадить своего собственного мужа...
— Вопрос под номером три вас не касается. Это мое дело. Просто хочу засадить Фрэнка за решетку и считаю, что именно вы способны организовать это. Меня устраивает пожизненное заключение. Он свинья. Что касается остального... — Она замолчала, пошарила в дамской сумочке, больше напоминавшей портфель, вытащила белый конверт и протянула его мне.
Пока я открывал конверт и доставал оттуда открытку с рельефными буквами, миссис Квин говорила:
— Под столом в комнате у Фрэнка — это тот уродливый красно-черный мавзолей, в котором вы уже были, — в пол вмонтирован сейф. Ни одна живая душа, кроме самого Фрэнка, не знает его шифра. Даже я. Его жена. Как вам это нравится?
Я пожал плечами. На открытке были выпукло напечатаны слова: «Вы будете желанным гостем...» — и так далее. Стояла дата: 31 октября, вторник, восемь часов вечера и адрес Фрэнка Квина. Не похоже, что приглашение сфабриковали или сделали экспромтом. Но меня все же грызли сомнения.
— Вы упоминали, — сказал я, — что прием устроен в честь... чего именно? И почему костюмированный бал? Ночь на вторник кажется чем-то особенным?..
— На то есть две причины. Во-первых, предполагается, что бал будет продолжаться всю ночь, до десяти часов утра как минимум. И тогда произойдет что-то чрезвычайно важное для Фрэнка.
Несколько секунд я не мог уловить смысл сказанного. Утро после бала — первое ноября. А на десять часов утра 1 ноября назначена казнь Росса Миллера. Наверное, для такого монстра, как Фрэнк, это серьезный повод для праздника.
Миссис Квин смотрела на меня.
— Так не сдавайтесь, — весело сказала она. — Все очень просто. В ночь на вторник празднуют Хэллоуин [4], понятно?
— Правда? — Я растерялся. Много лет прошло с тех пор, как я звонил у дверей домов и играл в «кошелек или жизнь», и совсем позабыл, что приближается ночь колдовства и ворожбы.
— Все вышло бы просто великолепно, — сказала она.
— Да. Великолепно. Так что в этом сейфе?
— Так вот, там хранится много всякой всячины, с лихвой хватит, чтобы повесить дюжину чванливых зануд в Лос-Анджелесе, понятно? Но гораздо важнее, что там хранятся документы, которые помогут засадить Фрэнка за решетку. Я знаю наверняка. Фрэнку нужны эти документы, чтобы держать кое-кого на крючке. Усекли? — Она разговаривала по-мужски грубо. Но в конце концов, она и внешне была похожа на мужчину.
— Усек.
— Многие бумаги в этом сейфе не сулят ничего хорошего самому Фрэнку, но он распорядился, чтобы весь этот хлам из сейфа был передан в руки его душеприказчика, ну, вы понимаете, после его смерти, и тогда эти документы погубят еще кое-кого из ненавистных Фрэнку людей. А ненавидеть он умеет, такой уж он человек. Конечно, от них не поздоровится и самому Фрэнку; но если он уже умрет, так на это наплевать. Понятно? Подлость, хуже не придумаешь, вот и все.
— Да-а. Так что же?
— А что вам еще нужно? Вы должны забраться в сейф и вытащить оттуда бумаги и все остальное, что там лежит, тогда вы повяжете Фрэнка по рукам и ногам. Если повезет, то найдете и то, что спасет шкуру вашего парня. Того самого Росса. — Миссис Квин замолчала и уставилась на меня с таким недоумением, как будто я только что принялся есть суп вилкой.
— Понятно, мэм, — протянул я. — Никаких проблем: вскрыть голыми руками сейф, забрать оттуда бумаги и выбраться из вашего дома, получив шестнадцать пуль и три ножевых ранения в спину, потом перебраться через ограду, по которой пропущен...
— Да бросьте. Я считала вас человеком смелым, иначе не пришла бы сюда. Я прослежу, чтобы сейф оказался открытым ровно в девять часов вечера. Если вам удастся проникнуть в него, дальше выпутывайтесь сами как знаете. Это уж на ваше усмотрение. Я достала вам приглашение, — поймите же наконец: никто, ни одна живая душа не попадет туда без этого приглашения. Приглашено ровно сто человек и заготовлено ровно сто приглашений, так что никто, никто из посторонних, не проберется на этот прием. Гостям разрешается привести с собой своих жен и дам, на их усмотрение, и только. Приняты все меры предосторожности, так как за некоторыми гостями водятся кое-какие грешки.
Кое-какие грешки. Убийства первой степени, ограбления банков, бомбы, подложенные в дома сограждан, торговля наркотиками. Нельзя сказать, чтобы я горел желанием попасть на этот бал.
— Поскольку других приглашений не существует, — продолжала она, — мне пришлось достать это от... — Миссис Квин резко оборвала фразу на полуслове. Мне показалось, что она хотела назвать чье-то имя, но после секундного замешательства она продолжала: — От одного из ребят. Так что его на балу не будет, вместо него отправитесь вы. Я сделала все, что могла. Что вам еще нужно?
— По-моему, этого достаточно, — со вздохом ответил я. — Но, честно говоря, мне не дают покоя некоторые вопросы. Например, почему вы все это затеяли. И как собираетесь открыть сейф.
— С сейфом затруднений не будет. У меня есть бриллиантовое ожерелье, которое Фрэнк держит в сейфе. Он даст его мне во вторник. Около девяти вечера я скажу ему, что раздумала надевать это ожерелье, и Фрэнк, естественно, отнесет его обратно в сейф. Таким образом, сейф будет открыт. Все остальное — на ваше усмотрение. Мне наплевать, если вы прострелите этой свинье...
Миссис Квин четко сказала мне, что именно ему прострелить, но я внутренне содрогнулся, представив, как нечто подобное могло бы случиться со мной, и еще раз спросил ее, зачем она говорит мне все это. Но миссис Квин повторила, что это не моего ума дело.
— Все может оказаться далеко не так просто, — сказал я, — поэтому хорошо бы подготовить план отступления на тот случай, если меня подстрелят.
— Все верно, вас пристрелят, если разоблачат. И мне понятны ваши опасения. Но придется вам положиться на мое слово. Или забыть обо всем. Я разработаю другой план, как мне избавиться от Фрэнка, не убивая его. Но я-то считала, что оказываю вам услугу — и себе в помощники беру надежного человека. — Помолчав, она добавила: — Сказать по правде, я могла бы попросить заняться этим делом своего приятеля, но его могут убить. Если застрелят вас, я, честно говоря, переживать не буду. Фрэнк уже пытался убить вас, так что вы теряете? При таком раскладе у вас есть шанс подставить его и спасти свою шкуру, а может, и того парня, Росса, и все за один раз. Ну как, беретесь за это дело или нет?
— Если вопрос стоит так, попытаюсь справиться с задачей. Но сначала объясните мне кое-что.
— Давайте побыстрее, — ответила она, взглянув на свои часики.
— Может, вы докажете прямо сейчас, на чьей вы стороне.
— Валяйте.
— Когда вы позвонили мне сегодня днем, то сказали, что ваш муж убил Кейси Флегга. У вас есть доказательства?
— Нет, и вам предстоит раздобыть их. Но это его рук дело. Вам, может, и неизвестно, но Кейси выполнял кое-какие поручения Фрэнка.
— Да, знаю, раздавал взятки.
Миссис Квин, кажется, удивилась, но продолжала:
— Так вот, у Кейси возникли затруднения с правительством, они прижали его за невыплату налогов и сказали, что он задолжал кучу денег. Ему предложили погасить долги, или его засадят в каталажку. У Кейси были деньги Фрэнка, которые ему предстояло раздать в следующем месяце, вот он и забрал, очевидно, оттуда какую-то сумму. — Она замолчала, склонив голову к плечу, как будто ее только что осенила какая-то мысль. — Так правительственные чиновники занимались почти тем же самым, что и Фрэнк, забавно, правда?
— Ничего забавного в этом нет.
— Да. Так вот, для Кейси было бы лучше сесть в федеральную тюрьму. Потому что, когда Фрэнк узнал, что Кейси надул его, он пришел в ярость.
— А как он это выяснил?
— Кто-то из его подопечных написал Фрэнку письмо — указал, что его обсчитали, что-то в этом роде, подробностей не знаю. Во всяком случае, Фрэнк тут же сообразил, что это Кейси обчищает его, и срочно помчался в «Уайтстоун», как я уже говорила. На самом деле... — снова секундное колебание, — на самом деле я узнала почти все это от одного из людей Фрэнка. Как бы там ни было, Фрэнк прижал Кейси в его номере, в «Уайтстоуне», и в разгар выяснения отношений пристрелил его — у Фрэнка бешеный характер.
— Что верно, то верно.
— С этого и начались все неприятности, потому что Фрэнк ничего не подготовил заранее, как сделал бы на его месте любой другой. Просто он потерял голову и пристрелил этого сукиного сына. И Фрэнку пришлось на ходу решать все проблемы.
— А тот парень, который рассказал вам все это, сам видел, как Фрэнк пристрелил Флегга?
— Едва ли. Фрэнк один поднялся в апартаменты Кейси. Но не обязательно видеть, как Фрэнк спустил курок, — и без того ясно, что это его рук дело. И есть еще одно доказательство: Фрэнк прихватил с собой пистолет, и этот-то пистолет нашли около тела. Мне известно, что он обращался к ростовщику, как там его звали?..
— Хейман.
— Да, к Хейману. Он приторговывал краденым, Фрэнк имел с ним дело в былые времена, но ему пришлось немного попотеть в ту ночь и заплатить Хейману, чтобы тот дал нужные показания.
— Что тот и выполнил. А что вы знаете о Вайсе?
— Он был у Фрэнка на побегушках. Фрэнк просто немного прижал его и заставил дать показания под присягой, что, кроме Миллера, никто не поднимался в ту ночь в апартаменты Флегга.
— А как Миллер оказался там?
— Фрэнк, естественно, позвонил ему. Назвался Кейси, и этот дурак помчался туда сломя голову. К тому времени Фрэнк позвонил копам. Поскольку Росс с Кейси накануне поссорились, парнишка оказался идеальным козлом отпущения, а Фрэнк организовал все остальное.
— Прекрасно организовал. А что с Лолитой Лопес?
— О ней ничего не знаю. Она появилась в зале суда — это все, что мне известно.
— Если Квин собственноручно пристрелил Кейси Флегга, он физически не мог быть в то же самое время в ее номере. Каким образом ему удалось заставить ее дать ложные показания?
— Я уже сказала: об этом ничего не знаю.
— Ладно. А не знаете ли вы, какое отношение имел Фрэнк к смерти Вайса?
— Не знаю, — ответила она. — Слышала только, что Честер отдал концы. Фрэнк мне ничего не говорил. А он и к этому руку приложил?
— До конца не уверен. Вам, наверное, известно, что он разделался с Хейманом?
— Не валяйте дурака. Впервые слышу об этом. Вы уверены?
— Вполне.
— Черт возьми. Старина Хейман. Как же так? Фрэнк, подонок, не сказал мне ни слова. Этот бандюга больше не посвящает меня в свои делишки.
Миссис Квин сказала, что часть ее показаний, возможно, найдет подтверждение в бумагах, которые Квин хранит в сейфе; но в этом она не уверена.
— Сейф битком набит всякими бумагами, — продолжала она. — Там есть сведения и о тех, кто поддерживал его четыре года назад, и о тех, кто защищает его сегодня.
— Почему же ему оказывают покровительство? Мне известно, что внезапно его акции резко возросли.
— Не знаю, — снова ответила она. — Я познакомилась с ним задолго до этого, но он никогда ни единым словом не обмолвился на этот счет, просто вдруг у него появилось много денег. Мы тогда были женаты всего три года. — Миссис Квин задумалась. — А кажется, что прошло сто лет.
Я готов был поклясться, что эти годы не показались воскресным отдыхом и для ее мужа. Я задал ей еще несколько вопросов, но она не сообщила мне ничего нового. Впрочем, и того, что она рассказала, хватало с лихвой. Она могла гарантировать только то, что во вторник вечером, около девяти часов, Квин откроет сейф. Потом я мог незаметно подкрасться к нему, или пристрелить его, или дать ему пинка под зад — ее это не касалось.
Миссис Квин торопилась и заметно нервничала, поэтому мы распрощались, и я поблагодарил ее за «сердечное приглашение» на костюмированный бал. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания принимать его. Идти на званый вечер к Фрэнку казалось мне столь же малопривлекательным, как получить пулю в живот.
Миссис Квин ушла. Я отправился за ней.
Следить за ней было проще простого, она и не подозревала, что я иду за ней по пятам. Ни разу не оглянулась. Она прошла два квартала до Пятой улицы и продолжала идти вперед, а я свернул налево и, пробежав два квартала до стоянки, где оставил машину, завел мотор и подъехал к светофору на Пятой улице как раз вовремя, — она все еще шла в том же направлении. Я свернул налево и не спеша поехал за ней. Она добралась до стоянки и села за руль кремового «кадиллака». За такой приметной машиной следить очень легко.
Уже стемнело, когда она подъехала к мотелю «Сэнд дюнз» на бульваре Беверли. Я увидел, как миссис Квин вылезла из машины и, не постучавшись, вошла прямо с улицы в дверь 3-го номера. Две минуты спустя я тоже выбрался из машины и направился к входу в мотель. Не заходя в него, я обогнул дом и оказался возле окон 3-го номера за десять секунд до того, как в комнате погас свет. Задернутые занавески дюйма на три не доставали до нижней рамы, что позволяло заглянуть внутрь. Так я и сделал.
В комнате были миссис Фрэнк Квин и тот парень, которого я знал только по имени, его звали Джей. Я видел его в субботу в черно-красных апартаментах Квина. Несомненно, он был одним из приближенных Квина, его правой рукой; но гораздо ближе он был к миссис Фрэнк Квин. Ей он заменил обе руки.
За те десять секунд, пока в комнате горел свет, я во всем разобрался. Она вошла в комнату всего три минуты назад. Но вели они себя так, что и дураку стало бы ясно: эти двое — давние друзья.
Потом свет погас.
Я вернулся к своему «кадиллаку», уселся в машине и закурил. Было бы, наверное, большим преувеличением утверждать, что мне безумно хотелось увидеть, чем занимаются Джей и миссис Квин. Но я был доволен своим открытием. Теперь я поверил, что миссис Квин действительно нуждается в помощи, а не готовит западню. Стало понятно и то, кто является источником информации, — имя этого человека пару раз чуть не сорвалось с ее уст. И все это означало, что в домашнем хозяйстве Квина полный бардак.
Я докурил сигарету, обдумывая сложившуюся ситуацию. Возможно, такой расклад сулил немалую выгоду — для меня.
Ясно, что Фрэнк Квин и не подозревал, чем занимается его верная супруга. Ему и в голову не приходило, что его преданный лейтенант, Джей, пользовавшийся безграничным доверием босса, получил по меньшей мере звание полковника из рук его супруги. И конечно, Джей, приближенный босса, немало знал о его деятельности. Безусловно, следовало использовать все это в своих интересах — а также в интересах Росса Миллера.
Это был выход из тупика. Да, именно выход.
Но решение далось мне нелегко. Такого рода розыгрыш не вызвал у меня восторга. И все же я уговорил себя.
Выбравшись из машины, я открыл багажник, в котором не было никакого багажа. У меня там лежало всякое оборудование, которое всегда должно быть под рукой. Несколько электронных приборов, прибор ночного видения, радиопередатчик, еще всякий хлам стоимостью около четырех тысяч долларов, причем там можно было найти вещи достаточно необычные. Пришлось отодвинуть в сторону складную бамбуковую стремянку и набор инструментов взломщика, чтобы достать то, что нужно; но через две-три минуты я извлек из багажника все необходимое.
Вот что я достал: 35-миллиметровый фотоаппарат «Йошика Линкс» с объективом f-1,9, кассету «кодак», заряженную сверхчувствительной пленкой, обычную вспышку для «Линкса», импульсные лампы GE 5R.
Еще две минуты ушло на то, чтобы зарядить японский фотоаппарат «Линкс» сверхчувствительной пленкой и присоединить к нему вспышку. При наличии этой пленки, диафрагмы 4,5 и выдержки в одну пятидесятую секунды у меня могли получиться неплохие снимки при полном отсутствии освещения. Сверхчувствительная пленка реагирует практически на все: инфракрасные, тепловые лучи и излучения более низкочастотных диапазонов. Вспышка и импульсные лампы 5R обеспечат мгновенный выброс тепловых лучей, и на сверхчувствительной к тепловым лучам пленке появится изображение. А в этом номере мотеля занавески не доставали до нижнего края рамы по меньшей мере на три-четыре дюйма. Вполне достаточно, чтобы получить хорошие фотографии.
Все же я колебался. И меня можно понять.
Но тут мне в голову пришло интересное соображение: Возможно, Джею в данный момент хотелось одержать верх, но я-то знал, что он дважды проигрывал, то есть дважды отбывал срок в тюрьме штата за совершение тяжких преступлений. А сейчас — я ухмыльнулся — Джей опять нарушил закон! Он действительно совершил судебно наказуемый проступок.
Наверное, несмотря на все разумные доводы, я все же не решился бы на эту съемку, но Россу Миллеру так срочно нужна была помощь.
А может, я все равно пошел бы на это.
Во всяком случае, я принял решение.
Глава 6
Забросив по дороге разоблачительную — возможно, даже чересчур разоблачительную — пленку фотографу, который и в прошлом выполнял мои заказы, я позвонил из автомата в «Уайтстоун» Лолите Лопес.
— Лолита? — спросил я, когда нас соединили. — Это опять Шелл Скотт. — Я замолк, выжидая, какова будет ее реакция.
— Привет, Шелл. — Она ответила вполне доброжелательно.
— Ничего не надумала в связи с нашим последним разговором?
— А о чем мне думать?
— Наверное, это означает, что тебе нечего мне сказать.
— Только то, что уже говорила. И ты все это уже знаешь.
— Мне хотелось бы все же поговорить с тобой. Ничего, если я заскочу? Подъеду минут через пятнадцать.
— Конечно, приезжай. За пятнадцать минут я как раз успею принять душ. Дверь оставлю открытой, так что заходи без стука.
Меня снова обожгло горячим пламенем.
— В... душ? — спросил я недоверчиво.
— Бог ты мой, конечно нет, — рассмеялась она. — Ты же промокнешь насквозь в душе. Естественно, я имела в виду номер.
— Естественно. Сам не знаю, что на меня нашло. Сейчас еду.
— Я предупредила тебя на тот случай, если приедешь раньше.
— Наверное, так и будет.
— Тогда, если я еще буду в душе, смешай себе коктейль или еще чем-нибудь займись.
— Найду себе занятие.
— Пока.
Через восемь минут я уже входил к Лолите. Дверь, как она и обещала, оказалась незапертой. Я вошел в номер, огляделся и услышал шум воды, барабанившей по какому-то предмету — если называть вещи своими именами, то по Лолите. Потом душ выключили.
— Лолита? — спросил я, когда нас соединили. — Это опять Шелл Скотт. — Я замолк, выжидая, какова будет ее реакция.
— Привет, Шелл. — Она ответила вполне доброжелательно.
— Ничего не надумала в связи с нашим последним разговором?
— А о чем мне думать?
— Наверное, это означает, что тебе нечего мне сказать.
— Только то, что уже говорила. И ты все это уже знаешь.
— Мне хотелось бы все же поговорить с тобой. Ничего, если я заскочу? Подъеду минут через пятнадцать.
— Конечно, приезжай. За пятнадцать минут я как раз успею принять душ. Дверь оставлю открытой, так что заходи без стука.
Меня снова обожгло горячим пламенем.
— В... душ? — спросил я недоверчиво.
— Бог ты мой, конечно нет, — рассмеялась она. — Ты же промокнешь насквозь в душе. Естественно, я имела в виду номер.
— Естественно. Сам не знаю, что на меня нашло. Сейчас еду.
— Я предупредила тебя на тот случай, если приедешь раньше.
— Наверное, так и будет.
— Тогда, если я еще буду в душе, смешай себе коктейль или еще чем-нибудь займись.
— Найду себе занятие.
— Пока.
Через восемь минут я уже входил к Лолите. Дверь, как она и обещала, оказалась незапертой. Я вошел в номер, огляделся и услышал шум воды, барабанившей по какому-то предмету — если называть вещи своими именами, то по Лолите. Потом душ выключили.