Страница:
- Прямо, прямо, прямо... - морячка, которая казалась Найлу образцом выносливости и хладнокровия неожиданно без сил опустилась на палубу. Лицо, руки, ноги ее истекали кровью, но губы упрямо шептали: - Еще немного, ребята. Нужно уйти отсюда хотя бы на сотню метров. Весла продолжали подниматься и погружаться в воду, выигрывая у течения шаг за шагом, и когда судно добралось до следующего изгиба русла, Назия разрешила: - Убрать весла! Оба якоря - за борт. Правитель с облегчением отпустил весло и поднес к глазам свои руки. Вопреки ожиданиям, они представляли собой не сплошное кровавое месиво, а огромное множество ранок размером с золотые монеты северных княжеств, между которыми сохранилась живая кожа. Все раны кровоточили, а это означало, что опасность отнюдь не осталась позади, как думали развалившиеся на лавках моряки. Им всем угрожала смерть от потери крови не мгновенная, но куда более реальная, чем от жвал одинокой многоножки или яда скорпиона. Найл вспомнил, что очень многие виды оружия, примеряемые в древности, вообще не предназначались для поражения жизненно важных внутренних органов. Один хороший полосующий удар шашкой или крисом по поверхности тела, и раненый гарантированно умирает от обильного кровотечения. Хорошо хоть, мухи были достаточно большими, а не миниатюрными, как фруктовые или пустынные, и не смогли забраться под одежду - иначе досталось бы куда большей поверхности тела. Кровь стекала с рук и ног, струилась по одежде, капала на палубу. Найл уже начинал чувствовать слабость, а потому сделал единственно возможное в данной ситуации: снял перевязь меча, наложил себе жгуты на ноги чуть ниже паха, потом снял ремень и наложил жгут на левую руку - правой, которую он пытался защищать, досталось намного меньше. Нефтис продолжала стонать, лежа на палубе и закрывая ладонями глаз. Найл опустился рядом, перетянул жгутами ее конечности. Женщина на его действия не отреагировала никак. Посланник перешел к морячке. - Что вы делаете, правитель? - не поняла Назия. - Останавливаю кровотечение. Пока раны закроются, ты вся истечешь. Если перетянуть руку или ногу жгутом, то кровообращение в ней останавливается, и можно выиграть час для заживления ран. Больше часа жгут держать нельзя конечность может умереть и отвалиться. Но, надеюсь, раны к тому времени запекутся. - Нужно сказать мужчинам, чтобы сделали друг другу тоже самое. - Нужно, - согласился Найл. Назия кое-как поднялась на ослабевших ногах, принялась повторять для моряков объяснения Посланника Богини. Люди на палубе зашевелились, оказывая друг другу первую помощь. Позади послышались громкие крики. Найл оглянулся, и увидел под обрывом второй корабль, накрытый серым облаком. Из всех весел на нем шевелились только два, причем с одной стороны. Судно неудержимо разворачивалось поперек русла, подставляя течению выпуклый борт и быстро теряло скорость. За пару минут река выиграла схватку с людьми, и опять унесла их вниз, за поворот. - Вот бестолковщина, - покачала головой командующая флотилией. - Раны и при прорыве, и при отступлении они получают одинаковые, вот только после сдачи все придется повторять еще раз. - Ладно, подождем, - примиряюще кивнул Посланник. - Может, еще прорвутся. Однако попыток пройти под обрывом второе судно больше пока не предпринимало. Примерно через час Посланник Богини приказал снять жгуты. Поверхностные раны почти ни у кого не открылись, и настала пора подсчитывать потери. Не выдержав боли во время прорыва через излучину, за борт выпрыгнуло три гребца. Возможно, их подобрали на судне Юлук, и считать моряков погибшими было рано. Еще двое тихо угасли от слабости - от потери крови. Причем большое количество крови потеряли все, и не имели сил, чтобы полноценно работать на веслах. - Еще два-три таких обрыва, - тихо признала Назия, - и они могут взбунтоваться. Что поделать, моряки - не воины, и это тоже следовало учитывать. Выиграл за время смертельно опасной прогулки под обрывом только корабельный смертоносец. Действуя волей, лапами и хелицерами, он смог наловить и парализовать не меньше двух десятков мух, почти не пострадав на хитиновом панцире осталось только множество проплешин от укусов. Глядя на восьмилапого, Найл уже в который раз подумал, что Земля не могла не встречаться уже много раз с представителями живого мира других планет. Ведь просто невозможно, чтобы одна и та же среда породила столь разные животные миры. У людей и других животных скелет внутри - у пауков и насекомых снаружи; у людей кровь красная - у пауков голубая; у людей две вертикальные челюсти - у пауков сложный ротовой аппарат; у людей внутренне пищеварение - у пауков наружное; у людей четыре конечности - у пауков восемь; у людей два глаза - у пауков восемь... Различия можно перечислять до бесконечности. Неужели условия одного мира могли породить столь разных существ, как животные и пауки, пауки и насекомые, насекомые и животные? Да еще и Великие Богини... Посланник вдруг подумал, что и Богини могли появляться на Земле не в первый раз. Причем простые и ясные доказательства этому известны каждому образованному человеку. Ведь насекомые далеко не всегда были так велики, как сейчас - но не всегда и малы, как во времена сбежавших на звезды предков. Двести-двести пятьдесят миллионов лет назад, с началом мезозойской эры, все живое вдруг резко начало увеличиваться в размерах, расти, как на дрожжах. Появились не то, что полутораметровые стрекозы или такие же по размерам жуки, в небе запорхали птерадоны - ящеры с кожистыми машущими крыльями по весу и размерам не уступающие среднему бомбардировщику времен технической революции, бронтозавры, способные поднять голову на высоту девятиэтажного дома, ихтиозавры, неотличимые от чудовища, с которым встретились путешественники при переходе через море. Существование этих монстров никак не укладывается не только в пределы здравого смысла - но и в пределы законов физики, сопромата и аэродинамики. А что, если их рост кто-то стимулировал? Что, если первая россыпь спор Великих Богинь достигла Земли двести миллионов лет назад? Тогда становится понятным, почему птерадоны могли летать, динозавры ходить, а насекомые вырастали почти до тех же размеров, что и сейчас. Они использовали не только силу своих мышц, они пропитывались жизненной энергией Богинь. Наверное, в тот раз пришельцам с далекой звезды не удалось добиться самого главного: создать достаточно сильное информационно-энергетическое поле вокруг планеты. В условиях ментального вакуума они не смогли оставить потомства и умерли одна за другой - а следом за ними всего лишь за какие-то сто тысяч лет вымерли и казавшиеся непобедимыми гиганты. Огромные птицы разучились летать и начали бегать, огромные травоядные распластались на земле под весом собственного тела, а насекомые измельчали до размеров человеческой ладони, а то и еще меньше. Теперь Богини вернулись назад, и снова пытаются стать полноправными жителями планеты. Смертоносец ощутил внимание Посланника и предложил ему забрать часть добычи себе. Восьмилапый наловил дичи намного больше, чем требовалось ему для насыщения. Найл ответил импульсом благодарности и пообещал прислать за подарком слугу - именно так воспринял паук образ человека. Правитель вернулся на корму и опустился рядом со стражницей. Осторожно оторвал ее ладони от глаза. Под руками зияла страшная кровоточащая рана. - Ну же, Нефтис, не пугайся, - успокаивающе произнес Найл. - Ты же знаешь, все будет в порядке. Поначалу правитель не хотел оказывать помощь никому - на всех у него попросту не хватило бы сил, а оказать помощь одному, обойдя ею всех остальных было бы несправедливо. - Не нужно, мой господин, - нашла в себе мужество прошептать женщина. - Вы слишком слабы. - Ничего, не в первый раз, - улыбнулся ей Найл и накрыл рану своими руками. - Я упаду, но ты потом меня откормишь, и все станет хорошо. Он направил свое внимание вовнутрь, на сверкающий чуть ниже груди серебряный клубок, и стал разматывать тонкую светящуюся нить, испуская ее через ладонь в растерзанный мушиными жвалами глаз. На этот раз клубок оказался слишком маленьким, а необходимость стражницы в энергии слишком большой, и правитель сам не заметил, как потерял сознание. Когда он пришел в себя, то лежал на палубе, на мягкой выворотке - снятой чулком шкуре черной листорезки, вывернутой толстым мехом вовнутрь. Светило яркое теплое солнце, но от воды, из-за борта тянуло приятной прохладой. А еще явственно пахло свежим жарким. - Нефтис? - приподнял голову правитель. - Да, мой господин? - она появилась рядом, и Найл увидел, что ее глаз совершенно цел. Значит, он не зря старался. - Сейчас сегодня, или уже завтра? - не очень четко сформулировал он вопрос, но телохранительница поняла: - Завтра, мой господин. Корабельный паук отдал для вас пойманных мух. Вы будете кушать? - Разумеется! После вчерашнего съесть пару серых мух будет особенно приятно. А как там Юлук? - Они пытались прорваться ночью, - услышал Найл голос Назии. - Надеялись, что мухи будут спать. Но они не спали... - А в остальном? - Больше никто не умер. Гребцы едят да спят, набираются сил. Завтра двинемся дальше. - Не дожидаясь второго судна? - Ну не могу же я тянуть их за волосы! - раздраженно отрезала морячка. Если они не способны прорваться, значит пусть торчат здесь всю оставшуюся жизнь. Я не могу вечно стоять на одном месте. - Хорошо, - кивнул Найл. - Пусть будет так. Нефтис принесла ему с берега сразу трех запеченных в глине мух, и правитель немедленно вспомнил о том, как жутко ему хочется есть. После еды правитель опять заснул, а когда ближе к вечеру проснулся, то чувствовал себя более-менее хорошо. Телохранительница тут же принесла ему еще две мухи, уже остывшие, но все рано очень аппетитные. Найл быстро расправился с одной, оборвал лапы другой, разломил пополам пропитавшуюся мясным соком грудку, встал, неторопливо выедая белое рыхлое мясо и оглядываясь по сторонам. Солнце клонилось к закату, и лес вокруг постепенно затихал, готовясь ко сну. Еще мелькали вдалеке стрекозы, поблескивая крыльями в закатных лучах, еще порхало несколько бабочек, хвастаясь цветастыми крылышками, с длинными тонкими пальчиками, выступающими понизу. Даже ветер решил отдохнуть, и в зеркальной, нетронутой рябью воде за кормой отражался высокий светло-серый обрыв. - Идемте со мной, Посланник, - позвала Найла морячка. - Вы вели себя вчера самым достойным образом и достойны награды. Нефтис тронулась было следом, но Назия вскинула руку, останавливая ее: - А ты вчера бросила руль! Будь ты моряком, тебя полагалось бы выбросить за борт! Оставайся здесь. Посреди палубы стоял положенный среднему судну шатер. Морячка, откинув полог, пропустила правителя вперед, и закрыла проход. Итак, Посланник Богини, волею судьбы оказавшийся у руля, вел себя в тяжелой обстановке самым достойным образом. Хозяйка корабля, если она желает, чтобы команда действовала дружно и слаженно, обязана не только карать нерадивых мужчин, но и щедро вознаграждать достойных. То, что одним из достойных оказался ее же правитель ничего не меняло. Назия вскинула руки к плечам. Послышался двойной щелчок, туника опала на пол. Чистое обнаженное тело резко контрастировало с покрытыми множеством темных пятен руками и ногами. - Ложитесь, мой господин, - пожалуй, впервые за все время их знакомства Назия назвала его так, как это полагалось людям города пауков. Он шагнул к расстеленной на полу выворотке, остановился, снял тунику и опустил глаза свой безвольно свисающий пенис. За последние дни он потерял так много сил, что их не хватало даже для столь важного для любого человека органа. Но морячка, не смутившись, опустилась перед правителем на колени и стала ласково поглаживать маленький и сморщенный член, что-то тихо ему шепча. Удостоившись такого пристального внимания, малыш встрепенулся и начал быстро расти, стремясь продемонстрировать всю свою мощь "нефритового стержня", как называли этот источник сладострастия древние китайцы. Ощутив крепость пениса, женщина переместилась наверх, и прошептала еще раз: - Ложитесь, мой господин. Найл подчинился, а хозяйка корабля, оседлав своего господина, ввела "нефритовый стержень" в себя и только после этого наклонилась вперед, укрыв Найла раскаленным телом. - Я счастлива принадлежать вам, мой господин, - прошептала она. - Я счастлива, что вы не только мудры, но и сильны духом. Я счастлива вашему мужеству и готова принадлежать вам всегда, душой и телом. Она слегка сдвигалась вперед-назад, обдавая лицо Найла горячим дыханием, потом выпрямилась, взметнув распущенные волосы. Морячка, закинув голову и закрыв глаза играла бедрами - то мелко дрожа, то вскидывая их вверх, то качаясь из стороны в сторону, словно исполняя некий неизвестный всем прочим танец. Она совершенно забыла о том, что обязана вознаградить мужчину и думала только о себе. Впрочем, Найл не возражал. Он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства. Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы - а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая - и снова заманивая к пику желаний. Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми, казалось, пробить ее насквозь. Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко прижала и замерла, утягивая его вместе с собой в крепкий и глубокий сладострастный сон.
Утром хозяйка корабля прошлась по палубе, вглядываясь в лица гребцов и мысленно распределяя их по скамьям, потом скомандовала: - Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от наказания. Поднять якорь! Весла на воду! Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении. - Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь. Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди разлапистых кленов и тонколистных ив. Ширина реки здесь составляла немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад. - Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо. За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, Рулевой судорожно сглотнул. Спокойствие сохранила только Нефтис, которой в ее нынешнем настроении возможная боль казалась совершенно безразличной. - Нос налево не торопясь! Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над правым бортом начал вырастать обрыв. Теперь и гребцы, сидящие спиной по ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха но ничего не происходило. - Нос прямо! Нос направо не торопясь! Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться - и опять за излучиной открылся серый склон обрыва. - Не бойтесь, здесь безопасно, - громко сказал Найл. - Берег напротив косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может. Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность. Хотя, знай правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут - подобное предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов. Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды. Путешественники поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море - пресной воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище - хотя бы о свежей зелени. Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв - тоже без мух, а затем, на прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз. - Назия, останови корабль! - порывисто положил он руку морячке на плечо. Вон там, у берега. - Убрать весла! Нос налево не торопясь! - подчинилась морячка. Приготовить якорь. Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось больше метра открытой воды. Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка пригнулась, но выдержала. - Нефтис, - окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, - прикрой. Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все, что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю, ломая попадающую под ноги мелкую поросль. - Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной. Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров. И правда: не успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм - и продолжалась на том берегу реки, другим - скрывалась за чередой толстых вековых тополей. - Так я и думал... - Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и обнажил серую каменную поверхность. - Это дорога. - Куда? - Не знаю, Нефтис, - признал правитель. - За последнюю тысячу лет уровень океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая забытая дорога. Одно точно - мы живем на планете Земля. Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую траву. - А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля: - Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с Нефтис сходим на охоту. Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе. - Куда вы, мой господин? - несколько удивилась телохранительница. - Лес кругом, дичь. - Предлагаешь охотиться поодиночке? - приподнял брови правитель, и женщина сразу сдалась, отправившись следом. Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты! На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник Богини выстрелил ярким мысленным импульсом: - Я приветствую всех, живущих в этих местах! Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход. По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся защищать ловушку. - Желтый прядильщик, - поморщился правитель. - Тощие они, есть нечего. Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому, а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался. - Нефтис, готовься, - предупредил Найл. Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих. - Они вообще-то стаями живут, - Найл оттащил деревце в сторону и заглянул в получившуюся дыру. - Остальных поищем? Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину метрах в трехстах дальше по дороге. - Садись, - предложил Найл. - Отдохнем немного, а потом дальше двинемся. Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках. - Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли? - Помню, мой господин. - А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе. Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и не желаешь разговаривать? - Да, мой господин, - сглотнула телохранительница. - Вы меня променяли. Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на женщин из лесного племени или на хозяйку корабля. - Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, - покачал головой Найл. - Ты ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не понимаешь этого? Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что говорил. - Понимаю, - кивнула Нефтис. - Но это не значит, что я должна радоваться вашему следованию долгу, мой господин. - Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними, ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела... Позади коротко тренькнула паутина. - Носач попался, - оглянулась стражница. - Заколоть его? - Успеется... - он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. - Пусть покрепче запутается. - Уйдет! - не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило мягкое тельце и пригвоздило носача к земле. - Простите, мой господин, - извинилась за свое непослушание телохранительница и сняла тунику. Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча. Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо содрала тунику и увлекла на землю. Она уселась сверху на ноги, скользнула губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки иногда начиная ласкать его "нефритовый стержень" руками, иногда наклоняясь вперед и целуя лицо Найла - и якобы случайно задевая член грудью, а время от времени осторожно касаясь его губами. Посланник давно стонал от возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за пережитые обиды. Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно. Стражница не отдавалась, она брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя. Волна вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно. Она наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут, потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться. Она чувствовала себя полностью удовлетворенной - если не физически, то хотя бы морально. Найлу, чтобы придти в себя, потребовалось на несколько минут больше. Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался: - Потащим сперва носача, а потом прядильщика. Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от всей души поцеловала.
Старая дорога стала единственным местом за много дней пути, где люди смогли спокойно походить по берегу, развести костры, полежать на траве, поэтому Найл разрешил здесь стоянку до утра, а потом корабль снова двинулся в путь. Два дня прошли без приключений, вот только берега постепенно становились все выше, вскоре сравнявшись с уровнем бортов, а растительность - менее густой.
Утром хозяйка корабля прошлась по палубе, вглядываясь в лица гребцов и мысленно распределяя их по скамьям, потом скомандовала: - Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от наказания. Поднять якорь! Весла на воду! Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении. - Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь. Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди разлапистых кленов и тонколистных ив. Ширина реки здесь составляла немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад. - Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо. За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, Рулевой судорожно сглотнул. Спокойствие сохранила только Нефтис, которой в ее нынешнем настроении возможная боль казалась совершенно безразличной. - Нос налево не торопясь! Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над правым бортом начал вырастать обрыв. Теперь и гребцы, сидящие спиной по ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха но ничего не происходило. - Нос прямо! Нос направо не торопясь! Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться - и опять за излучиной открылся серый склон обрыва. - Не бойтесь, здесь безопасно, - громко сказал Найл. - Берег напротив косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может. Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность. Хотя, знай правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут - подобное предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов. Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды. Путешественники поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море - пресной воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище - хотя бы о свежей зелени. Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв - тоже без мух, а затем, на прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз. - Назия, останови корабль! - порывисто положил он руку морячке на плечо. Вон там, у берега. - Убрать весла! Нос налево не торопясь! - подчинилась морячка. Приготовить якорь. Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось больше метра открытой воды. Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка пригнулась, но выдержала. - Нефтис, - окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, - прикрой. Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все, что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю, ломая попадающую под ноги мелкую поросль. - Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной. Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров. И правда: не успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм - и продолжалась на том берегу реки, другим - скрывалась за чередой толстых вековых тополей. - Так я и думал... - Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и обнажил серую каменную поверхность. - Это дорога. - Куда? - Не знаю, Нефтис, - признал правитель. - За последнюю тысячу лет уровень океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая забытая дорога. Одно точно - мы живем на планете Земля. Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую траву. - А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля: - Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с Нефтис сходим на охоту. Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе. - Куда вы, мой господин? - несколько удивилась телохранительница. - Лес кругом, дичь. - Предлагаешь охотиться поодиночке? - приподнял брови правитель, и женщина сразу сдалась, отправившись следом. Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты! На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник Богини выстрелил ярким мысленным импульсом: - Я приветствую всех, живущих в этих местах! Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход. По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся защищать ловушку. - Желтый прядильщик, - поморщился правитель. - Тощие они, есть нечего. Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому, а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался. - Нефтис, готовься, - предупредил Найл. Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих. - Они вообще-то стаями живут, - Найл оттащил деревце в сторону и заглянул в получившуюся дыру. - Остальных поищем? Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину метрах в трехстах дальше по дороге. - Садись, - предложил Найл. - Отдохнем немного, а потом дальше двинемся. Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках. - Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли? - Помню, мой господин. - А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе. Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и не желаешь разговаривать? - Да, мой господин, - сглотнула телохранительница. - Вы меня променяли. Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на женщин из лесного племени или на хозяйку корабля. - Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, - покачал головой Найл. - Ты ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не понимаешь этого? Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что говорил. - Понимаю, - кивнула Нефтис. - Но это не значит, что я должна радоваться вашему следованию долгу, мой господин. - Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними, ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела... Позади коротко тренькнула паутина. - Носач попался, - оглянулась стражница. - Заколоть его? - Успеется... - он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. - Пусть покрепче запутается. - Уйдет! - не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило мягкое тельце и пригвоздило носача к земле. - Простите, мой господин, - извинилась за свое непослушание телохранительница и сняла тунику. Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча. Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо содрала тунику и увлекла на землю. Она уселась сверху на ноги, скользнула губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки иногда начиная ласкать его "нефритовый стержень" руками, иногда наклоняясь вперед и целуя лицо Найла - и якобы случайно задевая член грудью, а время от времени осторожно касаясь его губами. Посланник давно стонал от возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за пережитые обиды. Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно. Стражница не отдавалась, она брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя. Волна вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно. Она наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут, потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться. Она чувствовала себя полностью удовлетворенной - если не физически, то хотя бы морально. Найлу, чтобы придти в себя, потребовалось на несколько минут больше. Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался: - Потащим сперва носача, а потом прядильщика. Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от всей души поцеловала.
Старая дорога стала единственным местом за много дней пути, где люди смогли спокойно походить по берегу, развести костры, полежать на траве, поэтому Найл разрешил здесь стоянку до утра, а потом корабль снова двинулся в путь. Два дня прошли без приключений, вот только берега постепенно становились все выше, вскоре сравнявшись с уровнем бортов, а растительность - менее густой.