Страница:
Сам он заглянул сперва в угловую дверь, но ничего интересного не нашел: два маленьких, помещения одно следом за другим. Здесь, в богато обставленных комнатах, явно обитали или вожди, или вождь со своими приближенными. На полу лежало несколько хитиновых кирас, украшенных неумелой, но любовно выполненной резьбой, россыпь костяных наконечников, накладки для рукоятей, сплетенные из женского волоса юбочки, на которых, благодаря умелому смешению черных и русых прядей получился крупный орнамент из ромбов и треугольников; глубокие костяные чаши на такой же резной подставке. Чаши, кстати, из человеческих черепов.
Нет, Найл не был склонен на основании таких находок считать туземцев каннибалами или поклонниками темных сил: ведь людям, если они хотят выжить рядом с более сильными и умными существами, остро необходимо оружие; для повседневной жизни им тоже нужна посуда, инструменты. Как поступать, когда вокруг нет ничего, годного для обработки? А черепа настолько легко превращаются в кубки, а ребра так хорошо насаживаются на древко…
Даже постель в угловой комнате была сделана из хитина, измельченного до состояния мелкого песка. Наверное люди старались, перемалывая панцири, не потому что здешний правитель остро ненавидит пауков, а просто потому что вокруг нет ни сена, ни перьев, ни поролона.
Зато вид из окна открывался великолепный! Снаружи по-прежнему продолжался дождь. Прямо под ногами текли бурные потоки воды, вымывая всю грязь, пыль, гниющие останки или выбравших неудачное место для логова насекомых. Наверное, Назии сейчас нелегко удержать корабли в виду города! А здесь, в считанных метрах над бушующей рекой и в сантиметрах от дующих ветров и дождевых струй сухо и тепло… До тех пор, пока выдерживает фундамент и полые опорные колонны.
Найл покачал головой, удивляясь тому, что люди выбрали столь неудачное место для строительства поселения, но вскоре сообразил, что выше по течению наверняка стояла плотина, которая защищала мегаполис и от наводнений, и от засухи. Беды начались с того года, когда обеспечивающая природный баланс запруда вышла из строя.
Посланник Богини заглянул в среднюю дверь и замер в изумлении: здесь, над прекрасно сохранившейся фарфоровой раковиной висело зеркало. И не просто висело: его окружали резные накладочки из хитиновых пластин, висели застарелые, пожухлые цветочки и травинки. В самой раковине лежали явно протухшие ломтики мяса, какие-то стручки, короткий костяной нож. Перед правителем явно находился алтарь! Но если алтарь стоял перед зеркалом, то получается, что люди… Поклонялись сами себе?!
— В общем, ты мне тоже нравишься, — помахал рукой своему отражению Найл, но жертвы приносить не стал и шагнул дальше.
Там находился туалет. Причем, несомненно, действующий: вместо двух разбитых унитазов туземцы сложили нечто похожее из обломков бетона и камней, скрепив их неким составом на основе крошки и пыли. По стенам туалета постоянно текла вода — хотя, может, это случается только во время дождя. Влага собиралась на полу в специальные канавки и струилась к отверстию в центре комнаты. Похоже, канализация здесь продолжала работать исправно.
— Мой господин, — окликнула правителя Нефтис. — Здесь нет никакой приличной посуды, кроме пары больших чаш. Из еды я нашла только ленты вяленого мяса. — Хорошо, — трофеи Посланник разглядывать не стал, предоставив женщине спрятать их в заплечный мешок, а сам вышел в конференц-зал. Там братья по плоти, устав отбивать плечи, взялись за лабораторный стол и начали колотить в двери уже им. Столешницы трещали, но не раскалывались, хотя и потихоньку крошились.
— Шериф, — окликнул северянина Найл. — Ты обратил внимания, что в комнатах с этой стороны потолки низкие?
— Ну, да, — пожал плечами тот.
— Это значит, — пояснил смысл своих слов правитель, — что там не один этаж, а несколько. И сверху может быть выход нам над головой.
— Тьфу, ты, семнадцать мудрецов! — выругался воин. — Трития, Калла! Возьмите трех пауков и бегите наверх, пока нам опять лестницу не перекрыли!
Девушки торопливо побежали к выходу, следом за ними устремилось несколько смертоносцев.
В отличие от попавшего в Южные пески из княжества Граничного северянина и родившейся на острове детей Нефтис, братья по плоти, выросшие в Дельте, рядом с Великой Богиней, отлично общались друг с другом на ментальном уровне — и двуногие и восьмилапые. Разумеется, они не имели такого же дара, как Найл, но и трудностей в мысленных разговорах не испытывали. Правда, эти способности заставляли их сторониться всех прочих людей и пауков, воспринимая себя как отдельный народ — но никаких неудобств или ущербности по этому поводу братья не испытывали. Скорее, наоборот — воспринимали неполноценными всех прочих, кроме разве Найла и Нефтис, прошедших рядом с ними сотни километров с часа рождения и по сей день.
Правда, чувство собственного превосходства не мешало им беспрекословно слушаться северянина, научившего их мастерски обращаться с трофейным оружием.
Наконец столешницы не выдержали, сложились одна с другой и отвалились в сторону. Путники рванулись вперед — и обнаружили совершенно пустую комнату с люком в потолке. Люк, естественно, закрывала точно такая же столешница.
Поруз раздраженно сплюнул, приказал разбивать выстроенные в конференц-зале хибарки, стаскивать обломки сюда и складывать под люком, находящимся на высоте почти трех метров.
— Не прорвемся, — вздохнул северянин. — Нам этого дикарского схрона не взять. Там, конечно, только бабы, да дети малые, но сейчас, пока мы подступы готовим, они люк сверху всякими тяжестями заваливают. Нам его будет просто не поднять.
Он выжидательно посмотрел на правителя, рассчитывая услышать приказ об отступлении, однако Найл упрямо покачал головой:
— Мы обязаны осмотреть все! Все закоулки, все комнаты. Семя может оказаться везде, где угодно.
— Окажись я на месте дикарей, — задумчиво сообщил шериф, — то, закрыв дверь в эту комнату, сразу поднялся бы наверх, прикрыл люк досками в несколько слоев, а затем завалил камнями под самый потолок, благо этого добра здесь хватает. Такого завала не сможет пробить ни одна сила в мире.
— Вот как? — Посланник Богини вышел из комнаты в конференц-зал, осмотрел стену, за которой скрывалось не меньше двух этажей запертых туземцами помещений. Получалось пространство метров шесть высотой, около десяти в ширину и двухсот в длину. Целый город вроде Приозерья расселить можно. — Скажи, Поруз, а вдруг окажется, что оно именно там?
Северянин промолчал.
— Ладно, шериф, можно не отвечать. Но вот твою баррикаду из досок я просто бы сжег, а потом не спеша раскопал завал, — Найл задумчиво прикусил губу. — Вот только столешницы не горят… Значит, нужно сделать так, чтобы они разобрали завал сами!
— Как оно хоть выглядит, мой господин? — тяжело вздохнул Поруз.
— Не знаю, пожал плечами — Посланник Богини и еще раз прошелся вдоль стены вперед-назад. — Но это Семя Великой Богини. Мы не можем не узнать его!
— Надеюсь…
— Поруз! — резко остановился Найл, которого вдруг осенила неожиданная мысль. — Арбалетчики здесь?
— Да, мой господин.
— Понимаешь, Поруз… Дома эти каркасные. То есть, стоит девять прочных опорных столбов, на которых и висит все остальное: межэтажные перекрытия, стеклянные стены. Значит, вот эта стена, — Найл указал в сторону недоступных помещений, — никаких нагрузок не несет. Она чисто декоративная и должна быть сделана как можно легче, чтобы нагрузку общую снизить. Короче, она простенькая и совсем непрочная. А ну-ка, прикажи сделать залп вон в тот черепок.
Правитель указал на волосатую голову, подвешенную на высоте примерно четырех метров.
— Кавина, Навул, Аполия! — вызвал оставшихся в конференц-зале арбалетчиков северянин. — Один залп по черепу!
Два из трех арбалетных болтов пробили сухую кость, расколов ее надвое, а третий полностью ушел в стену совсем рядом.
— Так я и знал! Трасик, Больной! — окликнул Найл ближайших смертоносцев. — Натяните от меня к этому месту несколько паутин!
Восьмилапые легко взбежали по стене, одновременно шлепнули кончиками брюшек по стене, спустились на блестящих белых нитях вниз, подбежали к Посланнику и еще одним ударом, уже об пол, закрепили паутины. Найл подобрал ближайшую столешницу, положил на тонкие — с четверть мизинца, дрожащие полоски. Доска мгновенно прилипла. Правитель встал сверху, немного покачался. Она, естественно, выдержала.
— Давайте следующую! — потребовал Найл, уложил очередную доску перед собой и поднялся дальше. За считанные минуты он приблизился к стене, вынул меч и несколькими ударами расширил пробитое болтами отверстие так, что в него могла пролезть голова человека. За стеной послышалось шевеление, в отверстии показался конусообразный костяной наконечник, насажанный на ребристое алюминиевое древко. Правитель тут же отступил, спрыгнул на пол.
— Мне никогда не приходило в голову строить штурмовой мостик таким образом, — признал северянин. — Прикажете расширить проход и прорываться внутрь?
— Ну уж нет, — замотал головой Посланник Богини. — Пусть сами прорываются! Братья, вы сделаете это?
Жуки-бомбардиры, с глянцевых спин которых уже отряхнулась вся пыль, зашевелились, получив от правителя мысленное послание. Вот первый из них, развернувшись кончиком брюшка вперед, начал неспешно взбираться по мостику, добрался до дыры, на миг замер в полуметре от отверстия, а потом резко подался назад, заткнув его собой. Послышался короткий:
— Пуф-ф-ф-ф! — и у людей тут же защипало глаза.
Жук тем временем бодро сбежал вниз, уступая дорогу своему товарищу. Мостик закачался под новой тяжестью, и спустя минуту послышалось новое: «Пуф-ф!».
— Па… Паутину! — чувствуя, как перехватывает дыхание, Найл подхватил с пола кусок хитина, подскочил к ближайшему пауку. Тот ударом брюшка посадил на него шлепок паутины, Посланник взбежал по мостику и торопливо залепил отверстие. Но в конференц-зале все равно было невозможно дышать.
— Уходим, — замахал руками северянин. — Уходим наверх! Двух караульных оставим у лестницы. Смена — каждые десять минут.
Вонь от бомбардирских газов хорошо ощущалась даже выше этажом, хотя здесь глаза уже особо не щипало. Прорыва дикарей через некие тайные дополнительные проходы не произошло, и братья по плоти разошлись по этажу, более-менее спокойно осматриваясь в странных закоулках.
Весь этаж разгораживали легкие перегородочки от пола до потолка из пожелтевшего от времени прозрачного пластика. Нормальные, непрозрачные стены имелись только в четырех местах — вокруг установленных рядом с опорными колоннами туалетных кабинок и умывальников. Целое зеркало нашлось только в одном — и перед ним так же возвышался алтарь.
В остальном — здесь была своя особая, городская пустыня. Голый пол, усыпанный обрывками изоляции вперемешку с пылью от штукатурки, потолок с выкрошившимися плитами из вспененного пластика, голые стены — и все. Правда, в нескольких местах на пластике остались малопонятные выцветшие картинки, изображающих какие-то буковки с ножками, или камушки с глазами, но все остальное — столы, стулья, лампы, электроприборы, различную технику за минувшую тысячу лет местное племя освоило, пустило в дело, растратило, использовало. Причем, похоже, безвозвратно.
— Поставим лагерь здесь, — решил Найл, осмотрев угловое помещение. Ему понравились и размеры холла, позволяющие без труда разместиться всему отряду, и небольшой огороженный закуток в самом стыке стен, где он мог уединиться на правах правителя, оставаясь при этом в самом центре бивуака. При этом сквозь стеклянные окна открывался великолепный вид на бушующие снаружи стихии. Посланник Богини никак не мог привыкнуть к этому ощущению — на расстоянии вытянутой руки ревет шторм, а тебе спокойно и сухо.
Костры разводить никто не стал — не из чего, и найденное Нефтис мясо пришлось жевать всухомятку. Зато воды хватало с избытком: она текла по стенам шахт лифтов, струилась по ступенькам лестницы, капала с потолков туалетов и умывальников, лилась по стоящим там трубам.
При виде этого изобилия в головы всех путешественников приходило сожаление по поводу того, что напиться впрок невозможно — и во время обратного морского путешествия им придется мучиться от жажды точно так же, как во время плаванья сюда.
— Они выходят! — пришел мысленный импульс из конференц-зала, сопровождаемый яркой картинкой вываливающихся из люка, отчаянно кашляющих людей.
Братья по плоти дружно сорвались со своих мест, устремивших к лестнице, и только Нефтис с северянином еще некоторое время сидели, неспешно разжевывая мясо, пока не сообразили, куда несутся все остальные члены отряда.
О сопротивлении туземцы больше не помышляли. Они мечтали только о глотке чистого, свежего воздуха — пусть даже это будет последний вздох в жизни. Одуревшую, полузадохнувшуюся толпу плохо соображающих людей братья по плоти без труда отогнали в угол, отобрав все, хоть в какой-либо мере напоминающее оружие.
Посланник Богини в первую очередь кинулся к люку и тут же попятился — настолько изнутри разило резким жучиным духом. Стало ясно, что сегодня войти туда никак не удастся. Он разочарованно отступил и направился к пленникам.
— Ханди шаровоо! — выкрикнул, увидев его, один из туземцев.
Найл, удивленно склонив голову, подошел ближе.
— Ханди шаровоо, — повторил дикарь. — Возьмите меня! Возьмите меня, отпустите детей. Они еще вырастут, они вам пригодятся. Отпустите их, съешьте меня!
— Съесть тебя? — ответил правитель импульсом удивления. — Почему?
— Я уже пожил, верхний, — вздохнул туземец, на вид и вправду приближающийся по возрасту к сорока годам, к тому же со скрюченной после страшной раны ногой. — Забери меня, оставь мою дочь и ее детей. Пусть вырастут…
— И меня! Меня возьми, — протолкнулся вперед еще один дикарь, а следом, со все тем же призывом, выступили три женщины.
Самое интересное, как понял Посланник Богини из их мыслей, они не верили, что он удовлетворит их просьбу. Ведь мясо молоденьких детей и юных девушек намного вкуснее. И, что еще более поразило Найла, — они знали, каков этот вкус! — Ладно, — кивнул правитель. — Будь по сему! Нефтис, отправь всех пленников кроме этих пятерых на второй этаж, и прикажи смертоносцам перетянуть проход паутиной.
Вскоре совсем еще юные девчушки, неся на руках болезненно всхлипывающих младенцев и подростки лет шести-семи, еще не получившие право на волосяную юбочку протопали к лестнице. Остались только добровольные жертвы.
— Уходите! — мысленный импульс относился не ко всем братьям, а только к двуногим. — Осмотрим оставшуюся часть зала завтра, когда жучиная отрава развеется.
Теперь перед дверьми конференц-зала оставались только пауки, Найл с Порузом и пленные дикари. Правитель с шерифом переглядывались, ожидая, кто же отдаст последний приказ. Оба понимали, что смертоносцам нужно есть, что они не питаются мертвечиной, а потому не могут брать припасов с собой, что никакой охоты в доме нет, и быть не может, а поход явно затягивается. Оба понимали, что сделать это нужно — и ни один не решался произнести последнего слова.
— Ладно, — кивнул Посланник Богини. — Уходи. Это сделаю я.
Северянин торопливо убежал. Найл немного выждал, затем пошел следом и только от самой лестницы, не оборачиваясь, кинул два слова, сопровождаемые вполне ясным мысленным образом:
— Они ваши!
Наверху люди уже укладывались на ночлег. В облюбованном правителем закутке она постелила бок о бок две выворотки — шкуры гусениц-листорезок, снятые чулком и вывернутые плотным мехом вовнутрь. Верная телохранительница, она едва ли не впервые оказалась рядом со своим господином, наедине с ним. До этого поблизости всегда крутились всякого рода Джариты и Тании, Мерилин и Юккулы, Назии и Рии. Служанки во дворце, помощницы Симеона в походе, надсмотрщицы на кораблях — все претендовали на свою долю внимания великого Посланника Богини. Потом и вовсе появилась княжна Ямисса, а ей достался пост управительницы дальнего пограничного городка.
Но теперь — теперь жена правителя осталась далеко за морем, Назия осталась покачиваться на своих лоханках, братья по плоти мало интересуются личностью Посланника в этом плане. Нефтис осталась с Найлом одна.
— Ложитесь, мой господин, — предложила она правителю самому выбрать себе место.
— Спасибо, — вместо того, чтобы ложиться, Посланник Богини встал перед самым стеклом, вглядываясь в темнеющий мир снаружи.
— Что с вами? — телохранительница поднялась и встала рядом.
— У меня такое ощущение, Нефтис, что я делаю что-то не то…
— Вы выполняете волю Великой Богини Дельты, мой господин.
— Я знаю, Нефтис. Я выполняю волю Великой Богини, я спасаю наш мир от гибели. Но что подумают о нас люди, которых мы заперли на втором этаже? Какими мы останемся в их памяти, что они расскажут о нас своим детям? Мы явились неведомо откуда, мы разгромили их воинов, разрушили дома, захватили самое мощное убежище, и ушли дальше, ничего не тронув, ничего не захватив, ничего не изменив или просто объяснив!
— Вы выполняете высшую волю, мой господин.
— Я знаю, Нефтис. Я знаю что спасаю от верной гибели всех, и их в том числе — но знают ли об этом они? Стал я для них избавителем или исчадьем ада? Боюсь, что второе…
— А что такое «ад», мой господин?
— Это совсем неважно, Нефтис. Я никак не могу убедить себя, что творю добро, убивая чьих-то отцов, разрушая дома и уничтожая целые племена…
— Вы делаете то, что обязаны делать, мой господин, — мягко напомнила телохранительница. — Вы выполняете волю Богини и защищаете наш мир от ужасов демократии и свободы. А что касается убийства: жить, никого не убивая, вообще невозможно. Мы не можем съесть куска мяса, не убив гусеницу, мы не сможем съесть морковины, не выдернув ее из земли, мы не сможем уцелеть, не заколов напавшей из засады жужелицы. Все правила, законы и обычаи придуманы лишь для того, чтобы тем, кто не способен выжить, было легче принять неизбежное от тех, кто сильнее.
Женщина потянула Посланника Богини к себе, опрокидывая его на мягкую выворотку, и продолжила, задирая ему подол туники:
— Четыре года назад Смертоносец-Повелитель приказал мне защищать и охранять вас, мой господин, любыми способами, какие только мне известны и любой ценой. Думаете, вы смогли бы дожить до этого дня, задумывайся я каждый раз, прежде чем нанести удар, творю я Добро или совершаю Зло?
Рука стражницы скользнула по члену правителя и, несмотря на все философские размышления, он моментально откликнулся на мимолетную ласку и начал быстро отвердевать.
— Я лишь выполняла свой долг, мой господин. Каждый из нас обязан в первую очередь выполнять свой долг, а всякие Зло и Добро — это лишь выдумки жрецов Семнадцати Богов, призванные ослабить нас воинский дух.
У Посланника если не дух, то плоть уж никак не ослабевала, и мысли его начали уходить от высоких сфер к куда более приземленным желаниям.
— Долг прежде всего, — убедившись, что член под ее пальцами достаточно окреп, Нефтис решительно оседлала своего правителя, приняв его «нефритовый стержень» в себя на всю длину, и словно желая наверстать упущенное время резкими толчками стала подталкивать его еще сильнее и сильнее. — Выполнять свой долг, долг, долг…
Она зажмурилась и застонала, откинув голову, а бедра ее стали ходить вперед назад, добиваясь от мужчины новых ощущений. Найл запустил руки ей под тунику, скользнул по бокам вверх, приласкал грудь, потом с силой сжал ягодицы.
— Да, да, сильнее! — потребовала женщина, упала ему на грудь, не прекращая движений бедрами. Найл сжал руки во всей силой, на какую только был способен, и ощутил, как и его бедра перестают подчиняться разуму, стремясь пробиться куда-то вперед и как можно выше. Он сделал такой толчок, что едва не скинул телохранительницу с себя — и взорвался!
— Никогда не думал, что в тебе столько красноречия, Нефтис, — пробормотал Посланник Богини, погружаясь в блаженную истому, и спустя несколько минут уже крепко спал.
ГЛАВА 4
Нет, Найл не был склонен на основании таких находок считать туземцев каннибалами или поклонниками темных сил: ведь людям, если они хотят выжить рядом с более сильными и умными существами, остро необходимо оружие; для повседневной жизни им тоже нужна посуда, инструменты. Как поступать, когда вокруг нет ничего, годного для обработки? А черепа настолько легко превращаются в кубки, а ребра так хорошо насаживаются на древко…
Даже постель в угловой комнате была сделана из хитина, измельченного до состояния мелкого песка. Наверное люди старались, перемалывая панцири, не потому что здешний правитель остро ненавидит пауков, а просто потому что вокруг нет ни сена, ни перьев, ни поролона.
Зато вид из окна открывался великолепный! Снаружи по-прежнему продолжался дождь. Прямо под ногами текли бурные потоки воды, вымывая всю грязь, пыль, гниющие останки или выбравших неудачное место для логова насекомых. Наверное, Назии сейчас нелегко удержать корабли в виду города! А здесь, в считанных метрах над бушующей рекой и в сантиметрах от дующих ветров и дождевых струй сухо и тепло… До тех пор, пока выдерживает фундамент и полые опорные колонны.
Найл покачал головой, удивляясь тому, что люди выбрали столь неудачное место для строительства поселения, но вскоре сообразил, что выше по течению наверняка стояла плотина, которая защищала мегаполис и от наводнений, и от засухи. Беды начались с того года, когда обеспечивающая природный баланс запруда вышла из строя.
Посланник Богини заглянул в среднюю дверь и замер в изумлении: здесь, над прекрасно сохранившейся фарфоровой раковиной висело зеркало. И не просто висело: его окружали резные накладочки из хитиновых пластин, висели застарелые, пожухлые цветочки и травинки. В самой раковине лежали явно протухшие ломтики мяса, какие-то стручки, короткий костяной нож. Перед правителем явно находился алтарь! Но если алтарь стоял перед зеркалом, то получается, что люди… Поклонялись сами себе?!
— В общем, ты мне тоже нравишься, — помахал рукой своему отражению Найл, но жертвы приносить не стал и шагнул дальше.
Там находился туалет. Причем, несомненно, действующий: вместо двух разбитых унитазов туземцы сложили нечто похожее из обломков бетона и камней, скрепив их неким составом на основе крошки и пыли. По стенам туалета постоянно текла вода — хотя, может, это случается только во время дождя. Влага собиралась на полу в специальные канавки и струилась к отверстию в центре комнаты. Похоже, канализация здесь продолжала работать исправно.
— Мой господин, — окликнула правителя Нефтис. — Здесь нет никакой приличной посуды, кроме пары больших чаш. Из еды я нашла только ленты вяленого мяса. — Хорошо, — трофеи Посланник разглядывать не стал, предоставив женщине спрятать их в заплечный мешок, а сам вышел в конференц-зал. Там братья по плоти, устав отбивать плечи, взялись за лабораторный стол и начали колотить в двери уже им. Столешницы трещали, но не раскалывались, хотя и потихоньку крошились.
— Шериф, — окликнул северянина Найл. — Ты обратил внимания, что в комнатах с этой стороны потолки низкие?
— Ну, да, — пожал плечами тот.
— Это значит, — пояснил смысл своих слов правитель, — что там не один этаж, а несколько. И сверху может быть выход нам над головой.
— Тьфу, ты, семнадцать мудрецов! — выругался воин. — Трития, Калла! Возьмите трех пауков и бегите наверх, пока нам опять лестницу не перекрыли!
Девушки торопливо побежали к выходу, следом за ними устремилось несколько смертоносцев.
В отличие от попавшего в Южные пески из княжества Граничного северянина и родившейся на острове детей Нефтис, братья по плоти, выросшие в Дельте, рядом с Великой Богиней, отлично общались друг с другом на ментальном уровне — и двуногие и восьмилапые. Разумеется, они не имели такого же дара, как Найл, но и трудностей в мысленных разговорах не испытывали. Правда, эти способности заставляли их сторониться всех прочих людей и пауков, воспринимая себя как отдельный народ — но никаких неудобств или ущербности по этому поводу братья не испытывали. Скорее, наоборот — воспринимали неполноценными всех прочих, кроме разве Найла и Нефтис, прошедших рядом с ними сотни километров с часа рождения и по сей день.
Правда, чувство собственного превосходства не мешало им беспрекословно слушаться северянина, научившего их мастерски обращаться с трофейным оружием.
Наконец столешницы не выдержали, сложились одна с другой и отвалились в сторону. Путники рванулись вперед — и обнаружили совершенно пустую комнату с люком в потолке. Люк, естественно, закрывала точно такая же столешница.
Поруз раздраженно сплюнул, приказал разбивать выстроенные в конференц-зале хибарки, стаскивать обломки сюда и складывать под люком, находящимся на высоте почти трех метров.
— Не прорвемся, — вздохнул северянин. — Нам этого дикарского схрона не взять. Там, конечно, только бабы, да дети малые, но сейчас, пока мы подступы готовим, они люк сверху всякими тяжестями заваливают. Нам его будет просто не поднять.
Он выжидательно посмотрел на правителя, рассчитывая услышать приказ об отступлении, однако Найл упрямо покачал головой:
— Мы обязаны осмотреть все! Все закоулки, все комнаты. Семя может оказаться везде, где угодно.
— Окажись я на месте дикарей, — задумчиво сообщил шериф, — то, закрыв дверь в эту комнату, сразу поднялся бы наверх, прикрыл люк досками в несколько слоев, а затем завалил камнями под самый потолок, благо этого добра здесь хватает. Такого завала не сможет пробить ни одна сила в мире.
— Вот как? — Посланник Богини вышел из комнаты в конференц-зал, осмотрел стену, за которой скрывалось не меньше двух этажей запертых туземцами помещений. Получалось пространство метров шесть высотой, около десяти в ширину и двухсот в длину. Целый город вроде Приозерья расселить можно. — Скажи, Поруз, а вдруг окажется, что оно именно там?
Северянин промолчал.
— Ладно, шериф, можно не отвечать. Но вот твою баррикаду из досок я просто бы сжег, а потом не спеша раскопал завал, — Найл задумчиво прикусил губу. — Вот только столешницы не горят… Значит, нужно сделать так, чтобы они разобрали завал сами!
— Как оно хоть выглядит, мой господин? — тяжело вздохнул Поруз.
— Не знаю, пожал плечами — Посланник Богини и еще раз прошелся вдоль стены вперед-назад. — Но это Семя Великой Богини. Мы не можем не узнать его!
— Надеюсь…
— Поруз! — резко остановился Найл, которого вдруг осенила неожиданная мысль. — Арбалетчики здесь?
— Да, мой господин.
— Понимаешь, Поруз… Дома эти каркасные. То есть, стоит девять прочных опорных столбов, на которых и висит все остальное: межэтажные перекрытия, стеклянные стены. Значит, вот эта стена, — Найл указал в сторону недоступных помещений, — никаких нагрузок не несет. Она чисто декоративная и должна быть сделана как можно легче, чтобы нагрузку общую снизить. Короче, она простенькая и совсем непрочная. А ну-ка, прикажи сделать залп вон в тот черепок.
Правитель указал на волосатую голову, подвешенную на высоте примерно четырех метров.
— Кавина, Навул, Аполия! — вызвал оставшихся в конференц-зале арбалетчиков северянин. — Один залп по черепу!
Два из трех арбалетных болтов пробили сухую кость, расколов ее надвое, а третий полностью ушел в стену совсем рядом.
— Так я и знал! Трасик, Больной! — окликнул Найл ближайших смертоносцев. — Натяните от меня к этому месту несколько паутин!
Восьмилапые легко взбежали по стене, одновременно шлепнули кончиками брюшек по стене, спустились на блестящих белых нитях вниз, подбежали к Посланнику и еще одним ударом, уже об пол, закрепили паутины. Найл подобрал ближайшую столешницу, положил на тонкие — с четверть мизинца, дрожащие полоски. Доска мгновенно прилипла. Правитель встал сверху, немного покачался. Она, естественно, выдержала.
— Давайте следующую! — потребовал Найл, уложил очередную доску перед собой и поднялся дальше. За считанные минуты он приблизился к стене, вынул меч и несколькими ударами расширил пробитое болтами отверстие так, что в него могла пролезть голова человека. За стеной послышалось шевеление, в отверстии показался конусообразный костяной наконечник, насажанный на ребристое алюминиевое древко. Правитель тут же отступил, спрыгнул на пол.
— Мне никогда не приходило в голову строить штурмовой мостик таким образом, — признал северянин. — Прикажете расширить проход и прорываться внутрь?
— Ну уж нет, — замотал головой Посланник Богини. — Пусть сами прорываются! Братья, вы сделаете это?
Жуки-бомбардиры, с глянцевых спин которых уже отряхнулась вся пыль, зашевелились, получив от правителя мысленное послание. Вот первый из них, развернувшись кончиком брюшка вперед, начал неспешно взбираться по мостику, добрался до дыры, на миг замер в полуметре от отверстия, а потом резко подался назад, заткнув его собой. Послышался короткий:
— Пуф-ф-ф-ф! — и у людей тут же защипало глаза.
Жук тем временем бодро сбежал вниз, уступая дорогу своему товарищу. Мостик закачался под новой тяжестью, и спустя минуту послышалось новое: «Пуф-ф!».
— Па… Паутину! — чувствуя, как перехватывает дыхание, Найл подхватил с пола кусок хитина, подскочил к ближайшему пауку. Тот ударом брюшка посадил на него шлепок паутины, Посланник взбежал по мостику и торопливо залепил отверстие. Но в конференц-зале все равно было невозможно дышать.
— Уходим, — замахал руками северянин. — Уходим наверх! Двух караульных оставим у лестницы. Смена — каждые десять минут.
Вонь от бомбардирских газов хорошо ощущалась даже выше этажом, хотя здесь глаза уже особо не щипало. Прорыва дикарей через некие тайные дополнительные проходы не произошло, и братья по плоти разошлись по этажу, более-менее спокойно осматриваясь в странных закоулках.
Весь этаж разгораживали легкие перегородочки от пола до потолка из пожелтевшего от времени прозрачного пластика. Нормальные, непрозрачные стены имелись только в четырех местах — вокруг установленных рядом с опорными колоннами туалетных кабинок и умывальников. Целое зеркало нашлось только в одном — и перед ним так же возвышался алтарь.
В остальном — здесь была своя особая, городская пустыня. Голый пол, усыпанный обрывками изоляции вперемешку с пылью от штукатурки, потолок с выкрошившимися плитами из вспененного пластика, голые стены — и все. Правда, в нескольких местах на пластике остались малопонятные выцветшие картинки, изображающих какие-то буковки с ножками, или камушки с глазами, но все остальное — столы, стулья, лампы, электроприборы, различную технику за минувшую тысячу лет местное племя освоило, пустило в дело, растратило, использовало. Причем, похоже, безвозвратно.
— Поставим лагерь здесь, — решил Найл, осмотрев угловое помещение. Ему понравились и размеры холла, позволяющие без труда разместиться всему отряду, и небольшой огороженный закуток в самом стыке стен, где он мог уединиться на правах правителя, оставаясь при этом в самом центре бивуака. При этом сквозь стеклянные окна открывался великолепный вид на бушующие снаружи стихии. Посланник Богини никак не мог привыкнуть к этому ощущению — на расстоянии вытянутой руки ревет шторм, а тебе спокойно и сухо.
Костры разводить никто не стал — не из чего, и найденное Нефтис мясо пришлось жевать всухомятку. Зато воды хватало с избытком: она текла по стенам шахт лифтов, струилась по ступенькам лестницы, капала с потолков туалетов и умывальников, лилась по стоящим там трубам.
При виде этого изобилия в головы всех путешественников приходило сожаление по поводу того, что напиться впрок невозможно — и во время обратного морского путешествия им придется мучиться от жажды точно так же, как во время плаванья сюда.
— Они выходят! — пришел мысленный импульс из конференц-зала, сопровождаемый яркой картинкой вываливающихся из люка, отчаянно кашляющих людей.
Братья по плоти дружно сорвались со своих мест, устремивших к лестнице, и только Нефтис с северянином еще некоторое время сидели, неспешно разжевывая мясо, пока не сообразили, куда несутся все остальные члены отряда.
О сопротивлении туземцы больше не помышляли. Они мечтали только о глотке чистого, свежего воздуха — пусть даже это будет последний вздох в жизни. Одуревшую, полузадохнувшуюся толпу плохо соображающих людей братья по плоти без труда отогнали в угол, отобрав все, хоть в какой-либо мере напоминающее оружие.
Посланник Богини в первую очередь кинулся к люку и тут же попятился — настолько изнутри разило резким жучиным духом. Стало ясно, что сегодня войти туда никак не удастся. Он разочарованно отступил и направился к пленникам.
— Ханди шаровоо! — выкрикнул, увидев его, один из туземцев.
Найл, удивленно склонив голову, подошел ближе.
— Ханди шаровоо, — повторил дикарь. — Возьмите меня! Возьмите меня, отпустите детей. Они еще вырастут, они вам пригодятся. Отпустите их, съешьте меня!
— Съесть тебя? — ответил правитель импульсом удивления. — Почему?
— Я уже пожил, верхний, — вздохнул туземец, на вид и вправду приближающийся по возрасту к сорока годам, к тому же со скрюченной после страшной раны ногой. — Забери меня, оставь мою дочь и ее детей. Пусть вырастут…
— И меня! Меня возьми, — протолкнулся вперед еще один дикарь, а следом, со все тем же призывом, выступили три женщины.
Самое интересное, как понял Посланник Богини из их мыслей, они не верили, что он удовлетворит их просьбу. Ведь мясо молоденьких детей и юных девушек намного вкуснее. И, что еще более поразило Найла, — они знали, каков этот вкус! — Ладно, — кивнул правитель. — Будь по сему! Нефтис, отправь всех пленников кроме этих пятерых на второй этаж, и прикажи смертоносцам перетянуть проход паутиной.
Вскоре совсем еще юные девчушки, неся на руках болезненно всхлипывающих младенцев и подростки лет шести-семи, еще не получившие право на волосяную юбочку протопали к лестнице. Остались только добровольные жертвы.
— Уходите! — мысленный импульс относился не ко всем братьям, а только к двуногим. — Осмотрим оставшуюся часть зала завтра, когда жучиная отрава развеется.
Теперь перед дверьми конференц-зала оставались только пауки, Найл с Порузом и пленные дикари. Правитель с шерифом переглядывались, ожидая, кто же отдаст последний приказ. Оба понимали, что смертоносцам нужно есть, что они не питаются мертвечиной, а потому не могут брать припасов с собой, что никакой охоты в доме нет, и быть не может, а поход явно затягивается. Оба понимали, что сделать это нужно — и ни один не решался произнести последнего слова.
— Ладно, — кивнул Посланник Богини. — Уходи. Это сделаю я.
Северянин торопливо убежал. Найл немного выждал, затем пошел следом и только от самой лестницы, не оборачиваясь, кинул два слова, сопровождаемые вполне ясным мысленным образом:
— Они ваши!
Наверху люди уже укладывались на ночлег. В облюбованном правителем закутке она постелила бок о бок две выворотки — шкуры гусениц-листорезок, снятые чулком и вывернутые плотным мехом вовнутрь. Верная телохранительница, она едва ли не впервые оказалась рядом со своим господином, наедине с ним. До этого поблизости всегда крутились всякого рода Джариты и Тании, Мерилин и Юккулы, Назии и Рии. Служанки во дворце, помощницы Симеона в походе, надсмотрщицы на кораблях — все претендовали на свою долю внимания великого Посланника Богини. Потом и вовсе появилась княжна Ямисса, а ей достался пост управительницы дальнего пограничного городка.
Но теперь — теперь жена правителя осталась далеко за морем, Назия осталась покачиваться на своих лоханках, братья по плоти мало интересуются личностью Посланника в этом плане. Нефтис осталась с Найлом одна.
— Ложитесь, мой господин, — предложила она правителю самому выбрать себе место.
— Спасибо, — вместо того, чтобы ложиться, Посланник Богини встал перед самым стеклом, вглядываясь в темнеющий мир снаружи.
— Что с вами? — телохранительница поднялась и встала рядом.
— У меня такое ощущение, Нефтис, что я делаю что-то не то…
— Вы выполняете волю Великой Богини Дельты, мой господин.
— Я знаю, Нефтис. Я выполняю волю Великой Богини, я спасаю наш мир от гибели. Но что подумают о нас люди, которых мы заперли на втором этаже? Какими мы останемся в их памяти, что они расскажут о нас своим детям? Мы явились неведомо откуда, мы разгромили их воинов, разрушили дома, захватили самое мощное убежище, и ушли дальше, ничего не тронув, ничего не захватив, ничего не изменив или просто объяснив!
— Вы выполняете высшую волю, мой господин.
— Я знаю, Нефтис. Я знаю что спасаю от верной гибели всех, и их в том числе — но знают ли об этом они? Стал я для них избавителем или исчадьем ада? Боюсь, что второе…
— А что такое «ад», мой господин?
— Это совсем неважно, Нефтис. Я никак не могу убедить себя, что творю добро, убивая чьих-то отцов, разрушая дома и уничтожая целые племена…
— Вы делаете то, что обязаны делать, мой господин, — мягко напомнила телохранительница. — Вы выполняете волю Богини и защищаете наш мир от ужасов демократии и свободы. А что касается убийства: жить, никого не убивая, вообще невозможно. Мы не можем съесть куска мяса, не убив гусеницу, мы не сможем съесть морковины, не выдернув ее из земли, мы не сможем уцелеть, не заколов напавшей из засады жужелицы. Все правила, законы и обычаи придуманы лишь для того, чтобы тем, кто не способен выжить, было легче принять неизбежное от тех, кто сильнее.
Женщина потянула Посланника Богини к себе, опрокидывая его на мягкую выворотку, и продолжила, задирая ему подол туники:
— Четыре года назад Смертоносец-Повелитель приказал мне защищать и охранять вас, мой господин, любыми способами, какие только мне известны и любой ценой. Думаете, вы смогли бы дожить до этого дня, задумывайся я каждый раз, прежде чем нанести удар, творю я Добро или совершаю Зло?
Рука стражницы скользнула по члену правителя и, несмотря на все философские размышления, он моментально откликнулся на мимолетную ласку и начал быстро отвердевать.
— Я лишь выполняла свой долг, мой господин. Каждый из нас обязан в первую очередь выполнять свой долг, а всякие Зло и Добро — это лишь выдумки жрецов Семнадцати Богов, призванные ослабить нас воинский дух.
У Посланника если не дух, то плоть уж никак не ослабевала, и мысли его начали уходить от высоких сфер к куда более приземленным желаниям.
— Долг прежде всего, — убедившись, что член под ее пальцами достаточно окреп, Нефтис решительно оседлала своего правителя, приняв его «нефритовый стержень» в себя на всю длину, и словно желая наверстать упущенное время резкими толчками стала подталкивать его еще сильнее и сильнее. — Выполнять свой долг, долг, долг…
Она зажмурилась и застонала, откинув голову, а бедра ее стали ходить вперед назад, добиваясь от мужчины новых ощущений. Найл запустил руки ей под тунику, скользнул по бокам вверх, приласкал грудь, потом с силой сжал ягодицы.
— Да, да, сильнее! — потребовала женщина, упала ему на грудь, не прекращая движений бедрами. Найл сжал руки во всей силой, на какую только был способен, и ощутил, как и его бедра перестают подчиняться разуму, стремясь пробиться куда-то вперед и как можно выше. Он сделал такой толчок, что едва не скинул телохранительницу с себя — и взорвался!
— Никогда не думал, что в тебе столько красноречия, Нефтис, — пробормотал Посланник Богини, погружаясь в блаженную истому, и спустя несколько минут уже крепко спал.
ГЛАВА 4
ЭТАЖИ
Проветрившиеся помещения утром осмотрели пауки — но никаких признаков Семени не обнаружили. После этого они съели перегораживающую лестницу паутину и поднялись наверх, к остальному отряду.
Прикрываясь щитами, братья по плоти легкими, бесшумными шагами преодолели три пролета и вошли на очередной этаж.
Прямо от лестницы здесь начинался длинный широкий коридор, упирающийся в прозрачные стены небоскреба по обе его стороны. И вдоль всего коридора шли двери, двери, двери, двери.
— Нефтис, Любопытный, со мной, — скомандовал правитель. — Остальные тоже на группы разбейтесь.
Он прошел полсотни метров, остановился перед приоткрытой створкой тяжелого негорючего пластика, старательно протиснулся внутрь. Дверь заклинило насмерть, и пауку пришлось остаться снаружи, а Нефтис, хотя и была сложена куда крупнее правителя, смогла протолкаться следом.
Возможно, именно непослушная дверь и стала причиной того, что этот кабинет остался практически не разграбленным. Во всяком случае, стол перед внутренней дверью стоял на своем месте, а напротив него — два обитых кожей глубоких мягких кресла и диван. Найл, не устояв перед соблазном, опустился на диван…
— А-а! — истлевшая обивка лопнула с легких хлопком, и он грохнулся в груду бело-рыжей пыли, оставшейся от внутреннего устройства.
Поднявшись, Найл обошел стол, подергал ящики, не очень надеясь на успех — но, к его удивлению, все четыре без труда выдвинулись на всю длину. Вот только заполняла их лишь легкая бумажная труха. Надеясь найти хоть что-нибудь, правитель пошарил в трухе пальцами и вскоре извлек на свет сперва пластиковый скоросшиватель, а затем ленточку из красных шуршащих полиэтиленовых квадратиков. На всех герметичных упаковках уцелели самые важные слова: «Тет-а-Тет. Срок годности: три года». Посланник Богини усмехнулся и кинул находку обратно в ящик.
Дверь, ведущая в следующий кабинет, была обита коричневой кожей. Найл, наученный горьким опытом, отступил, достал меч и легонько стукнул им по створке.
Кожа с печальным шуршанием сползла вниз и опала бурой кучей. Правитель толкнул дверь еще раз, сильнее — и вместо того, чтобы открыться, она просто проломилась в месте удара.
Пожав плечами, Найл быстро прорубил в ветхом картоне широкий проход, шагнул дальше — и зажмурился от яркого света. Снаружи наконец-то закончилась непогода, и хотя еще не все тучи разошлись, солнечные лучи уже находили между ними дорогу к земле.
— Ты водой запаслась, Нефтис? — тревожно поинтересовался правитель.
— Да, мой господин.
— Тогда это зрелище стоит признать красивым… — улыбнулся Найл.
Солнце ощутимо грело даже через стекло, и в его свете даже по-прежнему бурлящие внизу потоки казались совсем не страшными, а освежающими и забавными.
— Ладно, посмотрим, что здесь… Посланник Богини уже понимал, что Семени здесь нет — такую близость он неминуемо почувствовал бы. Но любопытство все равно не давало уйти просто так. Найл подошел к книжному шкафу, окинул взглядом верхнюю полку. Там стояло несколько стеклянных бутылок, маленький хрустальный графинчик, и странный куб из желтого камня, поддерживаемый тремя суставчатыми металлическими ножками. В конце полки висел большой глянцевый рисунок, изображающий болезненно худосочную женщину с не менее болезненно огромными грудями.
— Кабинет доктора, что ли? — удивился правитель и присел перед полкой с книгами. — Так, «Справочник по менеджменту», «Наука развития предприятия», «Как создавать фирму», «Справочник по ценовому анализу», «Амазонки для бизнес-леди». Нет, явно не врач…
Найл отошел к столу, с минуту рассматривал рамочку с какими-то неясными, расплывчатыми силуэтами внутри, потом проверил ящики. В верхнем лежал толстый журнал все с теми же больными женщинами, во втором — несколько лент презервативов.
Посланник Богини вздохнул — ему бы беды предков. Они боялись рождения детей, а он не знает, как добиться наибольшего их количества.
В самом нижнем ящике обнаружилась металлическая шкатулка. Правитель выложил ее на стол, несколькими ударами навершия меча разломал.
Внутри оказались пачка прекрасно сохранившихся цветных бумажек с портретами незнакомых людей, горсть каких-то разноцветных осколков. Найл разочарованно кинул бесполезный мусор обратно в ящик.
Нефтис тем временем с тихим позвякиванием перекладывала бутылки и графинчик к себе в мешок — она прекрасно понимала, что такое истинная ценность.
Они выбрались обратно в коридор, где уже собрались остальные братья. Судя по всеобщей унылости, признаков Семени никто не заметил.
— Ладно, двинулись дальше, — решил Найл.
Очередной этаж мало чем отличался от предыдущего — разве только целых дверей здесь не оказалось.
Братья по плоти опять разошлись по этажу, бегло осматривая кабинеты. Правитель, честно исполняя общие обязанности, тоже заглянул в одну из дверей. Точно такое же, как и ниже помещение, разделенное на две части — небольшая прихожая и основной кабинет.
Прикрываясь щитами, братья по плоти легкими, бесшумными шагами преодолели три пролета и вошли на очередной этаж.
Прямо от лестницы здесь начинался длинный широкий коридор, упирающийся в прозрачные стены небоскреба по обе его стороны. И вдоль всего коридора шли двери, двери, двери, двери.
— Нефтис, Любопытный, со мной, — скомандовал правитель. — Остальные тоже на группы разбейтесь.
Он прошел полсотни метров, остановился перед приоткрытой створкой тяжелого негорючего пластика, старательно протиснулся внутрь. Дверь заклинило насмерть, и пауку пришлось остаться снаружи, а Нефтис, хотя и была сложена куда крупнее правителя, смогла протолкаться следом.
Возможно, именно непослушная дверь и стала причиной того, что этот кабинет остался практически не разграбленным. Во всяком случае, стол перед внутренней дверью стоял на своем месте, а напротив него — два обитых кожей глубоких мягких кресла и диван. Найл, не устояв перед соблазном, опустился на диван…
— А-а! — истлевшая обивка лопнула с легких хлопком, и он грохнулся в груду бело-рыжей пыли, оставшейся от внутреннего устройства.
Поднявшись, Найл обошел стол, подергал ящики, не очень надеясь на успех — но, к его удивлению, все четыре без труда выдвинулись на всю длину. Вот только заполняла их лишь легкая бумажная труха. Надеясь найти хоть что-нибудь, правитель пошарил в трухе пальцами и вскоре извлек на свет сперва пластиковый скоросшиватель, а затем ленточку из красных шуршащих полиэтиленовых квадратиков. На всех герметичных упаковках уцелели самые важные слова: «Тет-а-Тет. Срок годности: три года». Посланник Богини усмехнулся и кинул находку обратно в ящик.
Дверь, ведущая в следующий кабинет, была обита коричневой кожей. Найл, наученный горьким опытом, отступил, достал меч и легонько стукнул им по створке.
Кожа с печальным шуршанием сползла вниз и опала бурой кучей. Правитель толкнул дверь еще раз, сильнее — и вместо того, чтобы открыться, она просто проломилась в месте удара.
Пожав плечами, Найл быстро прорубил в ветхом картоне широкий проход, шагнул дальше — и зажмурился от яркого света. Снаружи наконец-то закончилась непогода, и хотя еще не все тучи разошлись, солнечные лучи уже находили между ними дорогу к земле.
— Ты водой запаслась, Нефтис? — тревожно поинтересовался правитель.
— Да, мой господин.
— Тогда это зрелище стоит признать красивым… — улыбнулся Найл.
Солнце ощутимо грело даже через стекло, и в его свете даже по-прежнему бурлящие внизу потоки казались совсем не страшными, а освежающими и забавными.
— Ладно, посмотрим, что здесь… Посланник Богини уже понимал, что Семени здесь нет — такую близость он неминуемо почувствовал бы. Но любопытство все равно не давало уйти просто так. Найл подошел к книжному шкафу, окинул взглядом верхнюю полку. Там стояло несколько стеклянных бутылок, маленький хрустальный графинчик, и странный куб из желтого камня, поддерживаемый тремя суставчатыми металлическими ножками. В конце полки висел большой глянцевый рисунок, изображающий болезненно худосочную женщину с не менее болезненно огромными грудями.
— Кабинет доктора, что ли? — удивился правитель и присел перед полкой с книгами. — Так, «Справочник по менеджменту», «Наука развития предприятия», «Как создавать фирму», «Справочник по ценовому анализу», «Амазонки для бизнес-леди». Нет, явно не врач…
Найл отошел к столу, с минуту рассматривал рамочку с какими-то неясными, расплывчатыми силуэтами внутри, потом проверил ящики. В верхнем лежал толстый журнал все с теми же больными женщинами, во втором — несколько лент презервативов.
Посланник Богини вздохнул — ему бы беды предков. Они боялись рождения детей, а он не знает, как добиться наибольшего их количества.
В самом нижнем ящике обнаружилась металлическая шкатулка. Правитель выложил ее на стол, несколькими ударами навершия меча разломал.
Внутри оказались пачка прекрасно сохранившихся цветных бумажек с портретами незнакомых людей, горсть каких-то разноцветных осколков. Найл разочарованно кинул бесполезный мусор обратно в ящик.
Нефтис тем временем с тихим позвякиванием перекладывала бутылки и графинчик к себе в мешок — она прекрасно понимала, что такое истинная ценность.
Они выбрались обратно в коридор, где уже собрались остальные братья. Судя по всеобщей унылости, признаков Семени никто не заметил.
— Ладно, двинулись дальше, — решил Найл.
Очередной этаж мало чем отличался от предыдущего — разве только целых дверей здесь не оказалось.
Братья по плоти опять разошлись по этажу, бегло осматривая кабинеты. Правитель, честно исполняя общие обязанности, тоже заглянул в одну из дверей. Точно такое же, как и ниже помещение, разделенное на две части — небольшая прихожая и основной кабинет.