Страница:
Некоторые из братьев зашевелились. Найл немного выждал и продолжил.
— В вашем сознании постоянно роятся различные мысли, беспокойство, надежды, идеи, которые находятся на переднем плане и застилают от вас мир. Их нужно убрать. Отбросить их сознательно не получится, поскольку эти порождения ума от направленного на них внимания становятся только сильнее и застят собою все. На них не нужно обращать внимания. Их нужно созерцать. Отступите в сторону от этого кипящего котла, взгляните на него с эмоцией интереса: а что там в нем будет без меня? Проявите терпение, мысли живучи и не сдадутся вам сразу.
Сам Посланник Богини после нескольких лет практики подобных упражнений научился очищать свой разум в течение считанных мгновений, но как справятся подростки, он не знал. Оставалось только гадать.
— Вам некуда спешить, у вас впереди целая вечность, вам легко и спокойно, вас ничего не беспокоит, не тревожит, не заботит. Вам не о чем думать. Вам нужно только спокойно дышать и ждать, ждать, ждать. Ждать наступления полной тишины. Ждать, пока все мысленные вихри не перестанут баламутить гладь вашего разума, подталкиваемые вашим вниманием. Абсолютная тишина и покой. Только идеально ровная поверхность ночного озера способна отразить в себе звезды и Луну, только совершенно спокойное сознание способно отразить в себе окружающий мир…
Найл смолк, пытаясь отразить мысли кого-нибудь из братьев, но ничего не услышал. В ментальном плане вокруг царила полная тишина.
— Ваше сознание больше не нужно удерживать в маленькой черепной коробке, братья по плоти, — продолжил правитель. — Сознание, способное отразить вселенную само равно вселенной. Выдохните его, пусть оно разойдется в стороны, пусть накроет собой пространство вокруг вас. Пусть окружающий мир станет вами.
Послышалось легкое дуновение ветерка. Найл, который сам следовал всем своим советам, тоже сделал легкий выдох, раскрываясь сознанием на сотни метров вокруг, и утопая в ослепительном свете.
— Ждите, ждите, мы должны привыкнуть к этому свету, из-за которого не воспринимаем ничего вокруг. Это исходящая от Семени энергия, слишком сильная для нашего сознания…
Свет начал быстро затухать, и правитель с изумление осознал, что это не он привыкает к плотной энергетике вокруг — это сама энергетика резко падает по силе! Семя слышало их! Все эти дни оно продолжало следить за ними и ждать избавления от тысячелетней муки голодом и жаждой. Как жаль, что у него нет глаз и ушей, что оно еще недостаточно развито, чтобы увидеть себя со стороны, глазами окружающих насекомых и сообщить, где оно находится. Но оно поняло, что может помочь путникам, уменьшив свое излучение — и Семя уменьшило его.
Теперь Посланник Богини хорошо различал нависший над самой головой бледно-розовый потолок, ослепительные точки вокруг, темный пол.
— Теперь вы понимаете, почему восьмилапые не делят окружающий мир на живую и неживую природу? — поинтересовался он. — В ментальном мире видимо только то, что имеет энергетику. Если мы видим пол, это значит, что он обладает неким потенциалом жизни, пусть и низшего уровня. Розовая масса над нами, это губка. Она куда более живая, а потому и различима четче. Чем больше энергетики в живом существе, тем выше развито его сознание, и тем ярче он светится. Теперь спокойно, не делая никаких движений, приоткройте глаза. Вы видите, что ослепительные точки, осознаваемые вашим разумом совпадают с телами братьев или моим. Это та самая причина, по какой мы не пользуемся ментальным зрением. Глаза дают более ясное и конкретное представление, а потому мы легко обходимся ими. Закройте глаза. Запомните, чем ярче светится точка, тем она разумнее и активнее, тем она опаснее. Сейчас мы пойдем наверх, найдем существо, убившее Нуфтуза, и уничтожим его. Об этом не нужно думать, это нужно выполнить. Когда увидите свет энергетики хищника, не вздумайте его рубить! Мечи на ментальном плане невидимы, можете легко поранить друг друга. Колите клинками в его направлении, и никаких широких движений! А теперь…
Найл поднялся.
— Теперь вам необходимо поддерживать в себе то состояние, которого вам удалось достичь. Не поддаться на желание обдумать план дальнейших действий, оценить опасность. Только созерцать, и только действовать! От этого зависит вся ваша жизнь.
Посланник Богини не очень рассчитывал что вот так, сразу, всего за несколько часов подростков удастся научить ориентироваться в мире, совершенно непохожем на привычный, но и успех особого удивления у него не вызвал. Ведь мысленные контакты братьям по плоти не в новинку, они хорошо развили области своего мозга, способные к работе в ментальном пространстве.
Ему оставалось лишь только показать, как именно это делать, а инструмент у братьев имелся уже давно.
Тем не менее, Найл пошел первым, с каждой ступенькой погружаясь все глубже в розовую массу. Никаких стен, пола и потолков сквозь нее, естественно, разглядеть было невозможно, а вот достаточно яркий овал выше и немного в стороне он уже различал, несмотря на многометровую толщу губки и бетона. Похоже, та самая тварь, что напала на Нуфтуза, отдыхала после удачной охоты.
— Видите? — негромко поинтересовался Посланник Богини.
— Да, — с пропитанной нетерпением ненавистью ответили из-за спины. Лестница отвернула, очередным пролетом уводя братьев в противоположную сторону, но уже следующий пролет оказался направлен точно во врага.
Правитель сузил поле зрения — сейчас для него важнее не способность видеть на расстояние дневного перехода, а четкость деталей прямо перед собой. Овальное пятно вытянулось в острый кончик с одной стороны, притупилось с другой, — и рядом с телом замаячили еще две слабо светящиеся черточки…
Клешни — понял Найл. Спереди заходить нельзя, перекусит пополам. Атаковать нужно сбоку, где против ударов тяжелых мечей не устоит ни одна хитиновая броня. Он остановился, теряя картину ментального мира, но зато втекая тонкой прохладной струйкой в сознание сытого и довольного существа. И сразу понял, как правильно поступил, направившись в сторону мерных пружинящих толчков, отдававшихся в стороне от привычного места охоты. Передние лапы с первой попытки захватили в этом месте сочное, горячее существо, которое сейчас так приятно согревает желудок.
Хотя каким-то краешком сознания Найл и понимал, что монстр вспоминает о только что убитом пареньке, но испытать ни злости, ни сожаления не смог — уж слишком много сытной истомы разливалось в занятом им сознании. Зато он мог намекнуть, что очень похожие толчки ощущаются в нескольких шагах впереди.
Поначалу объевшийся монстр реагировать на это не захотел, но Посланник Богини раз за разом вталкивал в его тупую голову, что такая удача часто не случается. Что упускать добычу нельзя, и если уж такой шанс появился, нужно наесться не на полгода, а на год вперед.
В конце концов хищник поддался и нехотя двинулся вперед, загребая широкими передними лапами и подталкиваясь множеством задних. Он пересек коридор, уткнулся головой в стену, вонзил в нее лапы, раздвинул в стороны, протолкнулся вперед, снова выпростал лапы и разодрал стену впереди. Углубился еще немного.
— Пора! — хотя Найл ничего и не видел, но отлично представлял, где лежит раскинувшееся поперек коридора тело, увязнув одной стороной в одной стене, а хвостом оставаясь в другой. Он пробежал несколько шагов, ощутил под левой ладонью гладкий хитиновый панцирь и со всей силы вонзил в него тяжелый меч, вогнав по самую рукоять, покачал клинком из стороны в сторону, распарывая внутренности, после чего выдернул оружие, перехватил его лезвием вниз и снова вонзил хищнику в спину.
Из морды с двумя похожими на клыкастые лопаты клешнями выгребли все мясо, а саму ее оставили у стены, слепо таращиться на предзакатное солнце. Приятным сюрпризом оказалось и то, что губка, хотя и чадила черным влажным дымом, но все-таки горела. Очень скоро на этаже затрещали крупными искрами сразу четыре костра, возле которых братья по плоти зажаривали крупные ломти белого мяса.
Найл наравне со всеми отрезал сочащиеся соком куски, подносил к огню, дожидался пока они покроются поджаристой корочкой, и вспоминал утверждения Белой Башни о том, что после долгой голодовки съесть сразу много пищи — смертельно опасно. Маленький отряд, голодавший почти пять дней, за пару вечерних часов успел почти полностью истребить насекомое, почти равное по весу всем людям, вместе взятым, и никто из них больным себя отнюдь не почувствовал.
Вскоре настала ночь. Пауки подправили паутинное заграждение, и путники вновь устроились на ночлег вокруг ведущей к небесам лестницы, теперь совершенно уверенные в неизбежном успехе своей экспедиции.
Рано поутру Посланник Богини отправил братьев по плоти прорубаться дальше наверх, наказав отдыхающим воинам собирать катящиеся от лестницы куски губки и раскладывать их у окна на солнце — сушиться. А сам, отойдя в дальний конец этажа, уселся под охраной суровой Нефтис на пол, поднял лицо кверху и замер.
Примерно через час такого времяпровождения он пересел метров на сто в сторону и снова замер. Еще через час сместился еще немного в сторону. Потом еще раз.
Вскоре после полудня братья по плоти развели костер и стали дочищать остатки мяса из панциря губчатого монстра. Подсушенная на солнце, губка почти не дымила, но сгорала слишком быстро — пришлось все равно кидать вперемешку с нею и сырые куски.
На этот раз за правителем поухаживала Нефтис, принеся ему два мясных ломтя, насажанных на кончик копья. В отличие от остальных членов отряда, она не прошла ни одного занятия по воинскому мастерству, и всяким мечам предпочитала держать в руках верное, проверенное оружие — длинное охотничье копье с узким граненым наконечником. Следом за ней подошел и северянин.
— Воины расчистили четыре пролета и пробивают пятый, мой господин. Думаю, до ночи им удастся дойти до третьего этажа, считая этот.
— Это хорошо, Поруз, — кивнул правитель. — Но я вижу, тебя что-то беспокоит?
— Мы не осмотрели эти два этажа, мой господин. Если отдать приказ об этом сейчас, то мы выиграем несколько дней.
— Вот как? — рассмеялся Найл. — Вчера ты не верил, что нам вообще следует двигаться дальше, а сегодня начали беспокоить такие мелочи, как один или два недосмотренных этажа? Ты представляешь, каково прочесать массив непроходимой губки шириной в двести метров и длиной в триста? И сколько монстров встретится братьям на этом пространстве?
— Я воин, мой господин, я стану выполнять любой приказ, если… — Остановись, — смилостивился над воякой Найл. — Сядь. Как ты думаешь, а чем я сейчас занимаюсь?
— Не знаю, мой господин, — северянин послушно опустился на выворотку.
— А как тебе мое лицо?
— У вас лицо истинного воина, мой господин!
— Давай назовем все своими именами, шериф, — усмехнулся правитель. — Мое лицо разбито вдребезги. Ты помнишь, я говорил тебе, что для моего излечения достаточно найти Семя? Ты думаешь, это было произнесено иносказательно? Так вот, все означает в точности то, что и было сказано. Как в Дельте, возле Великой Богини все жизненные процессы начитают идти быстрее, а раны зарастают почти мгновенно, так и рядом с Семенем мое разбитое лицо должно исцелиться на глазах. И если я все еще сижу с подбитым гласом и разодранной щекой, значит там, над нами, — Найл указал в потолок, — по крайней мере на два этажа, Его нет. Но вот третий этаж придется осмотреть.
Хорошенько отдохнув перед очередным броском, с первыми солнечными лучами братья по плоти плотно набили свои заплечные мешки сушеной губкой, после чего опустились на колени на мягкие выворотки, закрыв глаза и надолго замерев. Примерно через час они, не открывая глаз, перекинули выворотки через мешки и решительно втянулись на лестницу. Следом двинулись жуки, а за ними — восьмилапые.
Колонну замыкал Найл. Он приказал Трасику затянуть паутиной проход по лестнице перед первыми зарослями губки, а когда паук убежал по ступеням, еще некоторое время стоял, смотря сквозь белую сеть на опустевший этаж. Нижняя часть здания остается отрезанной навсегда. Разумеется, через год или два паутина умрет и ее можно будет содрать без особой опаски, но к тому времени губка опять встанет непреодолимой стеной на пути любого человека или насекомого.
Неизвестно, что ждет их выше, но одного они могут больше не опасаться: если губка перекрыла все, значит троллей на их пути больше не встретится.
ГЛАВА 8
— В вашем сознании постоянно роятся различные мысли, беспокойство, надежды, идеи, которые находятся на переднем плане и застилают от вас мир. Их нужно убрать. Отбросить их сознательно не получится, поскольку эти порождения ума от направленного на них внимания становятся только сильнее и застят собою все. На них не нужно обращать внимания. Их нужно созерцать. Отступите в сторону от этого кипящего котла, взгляните на него с эмоцией интереса: а что там в нем будет без меня? Проявите терпение, мысли живучи и не сдадутся вам сразу.
Сам Посланник Богини после нескольких лет практики подобных упражнений научился очищать свой разум в течение считанных мгновений, но как справятся подростки, он не знал. Оставалось только гадать.
— Вам некуда спешить, у вас впереди целая вечность, вам легко и спокойно, вас ничего не беспокоит, не тревожит, не заботит. Вам не о чем думать. Вам нужно только спокойно дышать и ждать, ждать, ждать. Ждать наступления полной тишины. Ждать, пока все мысленные вихри не перестанут баламутить гладь вашего разума, подталкиваемые вашим вниманием. Абсолютная тишина и покой. Только идеально ровная поверхность ночного озера способна отразить в себе звезды и Луну, только совершенно спокойное сознание способно отразить в себе окружающий мир…
Найл смолк, пытаясь отразить мысли кого-нибудь из братьев, но ничего не услышал. В ментальном плане вокруг царила полная тишина.
— Ваше сознание больше не нужно удерживать в маленькой черепной коробке, братья по плоти, — продолжил правитель. — Сознание, способное отразить вселенную само равно вселенной. Выдохните его, пусть оно разойдется в стороны, пусть накроет собой пространство вокруг вас. Пусть окружающий мир станет вами.
Послышалось легкое дуновение ветерка. Найл, который сам следовал всем своим советам, тоже сделал легкий выдох, раскрываясь сознанием на сотни метров вокруг, и утопая в ослепительном свете.
— Ждите, ждите, мы должны привыкнуть к этому свету, из-за которого не воспринимаем ничего вокруг. Это исходящая от Семени энергия, слишком сильная для нашего сознания…
Свет начал быстро затухать, и правитель с изумление осознал, что это не он привыкает к плотной энергетике вокруг — это сама энергетика резко падает по силе! Семя слышало их! Все эти дни оно продолжало следить за ними и ждать избавления от тысячелетней муки голодом и жаждой. Как жаль, что у него нет глаз и ушей, что оно еще недостаточно развито, чтобы увидеть себя со стороны, глазами окружающих насекомых и сообщить, где оно находится. Но оно поняло, что может помочь путникам, уменьшив свое излучение — и Семя уменьшило его.
Теперь Посланник Богини хорошо различал нависший над самой головой бледно-розовый потолок, ослепительные точки вокруг, темный пол.
— Теперь вы понимаете, почему восьмилапые не делят окружающий мир на живую и неживую природу? — поинтересовался он. — В ментальном мире видимо только то, что имеет энергетику. Если мы видим пол, это значит, что он обладает неким потенциалом жизни, пусть и низшего уровня. Розовая масса над нами, это губка. Она куда более живая, а потому и различима четче. Чем больше энергетики в живом существе, тем выше развито его сознание, и тем ярче он светится. Теперь спокойно, не делая никаких движений, приоткройте глаза. Вы видите, что ослепительные точки, осознаваемые вашим разумом совпадают с телами братьев или моим. Это та самая причина, по какой мы не пользуемся ментальным зрением. Глаза дают более ясное и конкретное представление, а потому мы легко обходимся ими. Закройте глаза. Запомните, чем ярче светится точка, тем она разумнее и активнее, тем она опаснее. Сейчас мы пойдем наверх, найдем существо, убившее Нуфтуза, и уничтожим его. Об этом не нужно думать, это нужно выполнить. Когда увидите свет энергетики хищника, не вздумайте его рубить! Мечи на ментальном плане невидимы, можете легко поранить друг друга. Колите клинками в его направлении, и никаких широких движений! А теперь…
Найл поднялся.
— Теперь вам необходимо поддерживать в себе то состояние, которого вам удалось достичь. Не поддаться на желание обдумать план дальнейших действий, оценить опасность. Только созерцать, и только действовать! От этого зависит вся ваша жизнь.
Посланник Богини не очень рассчитывал что вот так, сразу, всего за несколько часов подростков удастся научить ориентироваться в мире, совершенно непохожем на привычный, но и успех особого удивления у него не вызвал. Ведь мысленные контакты братьям по плоти не в новинку, они хорошо развили области своего мозга, способные к работе в ментальном пространстве.
Ему оставалось лишь только показать, как именно это делать, а инструмент у братьев имелся уже давно.
Тем не менее, Найл пошел первым, с каждой ступенькой погружаясь все глубже в розовую массу. Никаких стен, пола и потолков сквозь нее, естественно, разглядеть было невозможно, а вот достаточно яркий овал выше и немного в стороне он уже различал, несмотря на многометровую толщу губки и бетона. Похоже, та самая тварь, что напала на Нуфтуза, отдыхала после удачной охоты.
— Видите? — негромко поинтересовался Посланник Богини.
— Да, — с пропитанной нетерпением ненавистью ответили из-за спины. Лестница отвернула, очередным пролетом уводя братьев в противоположную сторону, но уже следующий пролет оказался направлен точно во врага.
Правитель сузил поле зрения — сейчас для него важнее не способность видеть на расстояние дневного перехода, а четкость деталей прямо перед собой. Овальное пятно вытянулось в острый кончик с одной стороны, притупилось с другой, — и рядом с телом замаячили еще две слабо светящиеся черточки…
Клешни — понял Найл. Спереди заходить нельзя, перекусит пополам. Атаковать нужно сбоку, где против ударов тяжелых мечей не устоит ни одна хитиновая броня. Он остановился, теряя картину ментального мира, но зато втекая тонкой прохладной струйкой в сознание сытого и довольного существа. И сразу понял, как правильно поступил, направившись в сторону мерных пружинящих толчков, отдававшихся в стороне от привычного места охоты. Передние лапы с первой попытки захватили в этом месте сочное, горячее существо, которое сейчас так приятно согревает желудок.
Хотя каким-то краешком сознания Найл и понимал, что монстр вспоминает о только что убитом пареньке, но испытать ни злости, ни сожаления не смог — уж слишком много сытной истомы разливалось в занятом им сознании. Зато он мог намекнуть, что очень похожие толчки ощущаются в нескольких шагах впереди.
Поначалу объевшийся монстр реагировать на это не захотел, но Посланник Богини раз за разом вталкивал в его тупую голову, что такая удача часто не случается. Что упускать добычу нельзя, и если уж такой шанс появился, нужно наесться не на полгода, а на год вперед.
В конце концов хищник поддался и нехотя двинулся вперед, загребая широкими передними лапами и подталкиваясь множеством задних. Он пересек коридор, уткнулся головой в стену, вонзил в нее лапы, раздвинул в стороны, протолкнулся вперед, снова выпростал лапы и разодрал стену впереди. Углубился еще немного.
— Пора! — хотя Найл ничего и не видел, но отлично представлял, где лежит раскинувшееся поперек коридора тело, увязнув одной стороной в одной стене, а хвостом оставаясь в другой. Он пробежал несколько шагов, ощутил под левой ладонью гладкий хитиновый панцирь и со всей силы вонзил в него тяжелый меч, вогнав по самую рукоять, покачал клинком из стороны в сторону, распарывая внутренности, после чего выдернул оружие, перехватил его лезвием вниз и снова вонзил хищнику в спину.
* * *
В двери лестницы монстр не влез, и чтобы перетащить его вниз братья по плоти пришлось рубить тушу на куски.Из морды с двумя похожими на клыкастые лопаты клешнями выгребли все мясо, а саму ее оставили у стены, слепо таращиться на предзакатное солнце. Приятным сюрпризом оказалось и то, что губка, хотя и чадила черным влажным дымом, но все-таки горела. Очень скоро на этаже затрещали крупными искрами сразу четыре костра, возле которых братья по плоти зажаривали крупные ломти белого мяса.
Найл наравне со всеми отрезал сочащиеся соком куски, подносил к огню, дожидался пока они покроются поджаристой корочкой, и вспоминал утверждения Белой Башни о том, что после долгой голодовки съесть сразу много пищи — смертельно опасно. Маленький отряд, голодавший почти пять дней, за пару вечерних часов успел почти полностью истребить насекомое, почти равное по весу всем людям, вместе взятым, и никто из них больным себя отнюдь не почувствовал.
Вскоре настала ночь. Пауки подправили паутинное заграждение, и путники вновь устроились на ночлег вокруг ведущей к небесам лестницы, теперь совершенно уверенные в неизбежном успехе своей экспедиции.
Рано поутру Посланник Богини отправил братьев по плоти прорубаться дальше наверх, наказав отдыхающим воинам собирать катящиеся от лестницы куски губки и раскладывать их у окна на солнце — сушиться. А сам, отойдя в дальний конец этажа, уселся под охраной суровой Нефтис на пол, поднял лицо кверху и замер.
Примерно через час такого времяпровождения он пересел метров на сто в сторону и снова замер. Еще через час сместился еще немного в сторону. Потом еще раз.
Вскоре после полудня братья по плоти развели костер и стали дочищать остатки мяса из панциря губчатого монстра. Подсушенная на солнце, губка почти не дымила, но сгорала слишком быстро — пришлось все равно кидать вперемешку с нею и сырые куски.
На этот раз за правителем поухаживала Нефтис, принеся ему два мясных ломтя, насажанных на кончик копья. В отличие от остальных членов отряда, она не прошла ни одного занятия по воинскому мастерству, и всяким мечам предпочитала держать в руках верное, проверенное оружие — длинное охотничье копье с узким граненым наконечником. Следом за ней подошел и северянин.
— Воины расчистили четыре пролета и пробивают пятый, мой господин. Думаю, до ночи им удастся дойти до третьего этажа, считая этот.
— Это хорошо, Поруз, — кивнул правитель. — Но я вижу, тебя что-то беспокоит?
— Мы не осмотрели эти два этажа, мой господин. Если отдать приказ об этом сейчас, то мы выиграем несколько дней.
— Вот как? — рассмеялся Найл. — Вчера ты не верил, что нам вообще следует двигаться дальше, а сегодня начали беспокоить такие мелочи, как один или два недосмотренных этажа? Ты представляешь, каково прочесать массив непроходимой губки шириной в двести метров и длиной в триста? И сколько монстров встретится братьям на этом пространстве?
— Я воин, мой господин, я стану выполнять любой приказ, если… — Остановись, — смилостивился над воякой Найл. — Сядь. Как ты думаешь, а чем я сейчас занимаюсь?
— Не знаю, мой господин, — северянин послушно опустился на выворотку.
— А как тебе мое лицо?
— У вас лицо истинного воина, мой господин!
— Давай назовем все своими именами, шериф, — усмехнулся правитель. — Мое лицо разбито вдребезги. Ты помнишь, я говорил тебе, что для моего излечения достаточно найти Семя? Ты думаешь, это было произнесено иносказательно? Так вот, все означает в точности то, что и было сказано. Как в Дельте, возле Великой Богини все жизненные процессы начитают идти быстрее, а раны зарастают почти мгновенно, так и рядом с Семенем мое разбитое лицо должно исцелиться на глазах. И если я все еще сижу с подбитым гласом и разодранной щекой, значит там, над нами, — Найл указал в потолок, — по крайней мере на два этажа, Его нет. Но вот третий этаж придется осмотреть.
Хорошенько отдохнув перед очередным броском, с первыми солнечными лучами братья по плоти плотно набили свои заплечные мешки сушеной губкой, после чего опустились на колени на мягкие выворотки, закрыв глаза и надолго замерев. Примерно через час они, не открывая глаз, перекинули выворотки через мешки и решительно втянулись на лестницу. Следом двинулись жуки, а за ними — восьмилапые.
Колонну замыкал Найл. Он приказал Трасику затянуть паутиной проход по лестнице перед первыми зарослями губки, а когда паук убежал по ступеням, еще некоторое время стоял, смотря сквозь белую сеть на опустевший этаж. Нижняя часть здания остается отрезанной навсегда. Разумеется, через год или два паутина умрет и ее можно будет содрать без особой опаски, но к тому времени губка опять встанет непреодолимой стеной на пути любого человека или насекомого.
Неизвестно, что ждет их выше, но одного они могут больше не опасаться: если губка перекрыла все, значит троллей на их пути больше не встретится.
ГЛАВА 8
«ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ!»
Выйдя с лестницы, тринадцать воинов, по всем правилам тактики, разделились на две группы: одна вытянулась в цепь, прикрывая щитами и мечами работающих товарищей, а вторая принялась решительно прорубаться сквозь губку к ближайшей стене. Работа продвигалась довольно быстро — губка и сама по себе не являлась прочной преградой, да еще и не росла сплошняком, образуя множество трех-четырех метровых воздушных мешков, разделенных полутора — двух метровыми стенами.
Через несколько часов работы, попав в очередную каверну, шедшая первой Юлук увидела, что губка впереди светится изнутри, а еще через несколько минут очистила от нее наружное стекло. Воины разразились радостными криками, побросали у стены вещмешки, после чего вернулись на несколько шагов назад и начали пробивать новый ход — под прямым углом к первому, ко второй ближайшей стене.
Пауки, жуки, неспособные толком помочь людям в тесных ходах; Нефтис, и шериф, не обладающие ментальными способностями и Найл на правах правителя пробрались к уже открытому окну. Правда, для них тоже нашлась работа: Посланник нащупал мечом вход в одну из ближайших комнат и принялся вырубать проход туда, а жуки начали объедать зеленый край губки, прилегающей к стеклу.
— Она хоть вкусная? — поинтересовался Найл.
— Не ядовита, — лаконично ответил один из бомбардиров.
Найденную комнату отделяла от уже пробитого коридора стена толщиной не больше метра. Посланник Богини преодолел ее без труда и принялся расчищать от губки пол.
— Зачем вы это делаете? — удивился шериф. — Ведь на мягком спать приятнее!
— Ох, северяне, — покачал головой правитель. — Все бы вам только спать! А что ты будешь делать, Поруз, если воины убьют еще одного монстра?
— Ну, съедим его, — пожал плечами шериф.
— А огонь где разведешь? На губке нельзя, она загореться может!
— Так ведь, — неуверенно предположил северянин, — здесь огня вообще нельзя разводить. Задохнемся.
— Губка питается частицами всего того, — выпрямился Найл, — что витает в воздухе. Весь дым и вонь она быстренько поглотит и еще благодарна останется. Так что здесь разводить можно. Это у окна, где все мы находиться будем, нельзя. Там мы успеет умереть раньше, чем угар уйдет. Простите, мой господин, — виновато согласился шериф, обнажая меч. — Разрешите, я вам помогу?
— Бери вырезанные куски, относи к лестнице и сбрасывай вниз, чтобы под ногами не мешались, — Найл отрезал еще шмат губки, оторвал от пола. Внизу что-то звякнуло.
Правитель отдал губку северянину, наклонился к застекленной рамке, поднял.
Там улыбалась смешная рожица, а снизу шла лаконичная надпись:
«Радуйся, Иисус любит тебя!»
И хотя Найл никогда в жизни не был христианином, на душе у него стало немного светлей.
Поскольку всем было ясно, что отряд наверняка застрянет здесь не на один день, люди обстроились как можно удобнее. Пока Найл расчищал место для очага, Нефтис сделала входы еще в две примыкающие к наружной стене комнаты, в одну из которых недвусмысленно перенесла свою и Посланника Богини выворотки. Тем не менее, первыми освободившиеся помещения заняли смертоносцы — правда, они повисли под потолком, глубоко запустив в губку свои ажурные лапы. Они, кстати, первыми заметили и возникшую вблизи лагеря вибрацию.
— Кто-то приближается! — Найл уже ставшим привычным движением подхватил щит и обнажил клинок. Шериф подскочил ближе, примыкая свой щит к щиту правителя, а Нефтис, наоборот, бросила меч и схватилась за копье.
Опять ощутилось небольшое сотрясение, губка напротив людей вздыбилась, разорвалась — и на свет появились два гибких усика. Они покачались в воздухе, а следом просунулась и голова.
— Слизняк, — с облегчением выдохнул Найл и опустил оружие. — Малыш еще, меньше человека будет.
Покрытое блестящей слизью насекомое никуда не торопилось, тщательно сжевывая губку на своем пути, и непрерывно шевеля усиками.
— Что ж, — с сожалением хмыкнул правитель.
— Малыш не малыш, а смертоносцам тоже еда нужна.
И испустил короткий импульс, означающий команду: «Он ваш».
— Интересно только, откуда они здесь взялись, на такой-то высоте?
— Скорее всего, — пожал плечами Найл, — кто-то из предков держал здесь аквариум. Там-то и обитали, помимо рыбок, губки и слизняки. Потом губка разрослась, заняла собой несколько этажей. Слизняки тоже подросли и вроде тоже пока не бедствуют. А из другого аквариума выбрался хищник, который здесь же охотится.
— А кого еще могли держать дома наши предки?
— на этот раз в голосе стражницы прозвучала тревога.
— Много кого, — попытался вспомнить правитель. — Рыбок и птичек держали, но на них влияние Богини довольно слабое. Ящеров держали, в так называемых террариумах, но они даже при крупных размерах не страшны. А из опасных существ обычно предпочитали или палочников, или пауков.
— Каких еще палочников?
— Разве ты не помнишь Риона? — удивился Найл. — Он еще при Смертоносце-Повелителе в садах работал. Он про них много рассказывал. Как сучками хорошо умеют прикидываться, а потом в плечи жвалами впиваются. Или вспомни, как в Дельте на нас как раз палочник и напал.
— Зачем же им такие в домах?
— Насколько я помню, они считались очень неприхотливыми. Воды не надо, еды не надо. Брось горсть мусора раз в полгода, и весь уход.
— Пауки тоже неприхотливые? — подал голос шериф.
— Двуногие всегда побаивались пауков, — повернулся к нему Найл. — Потому, как ни странно, и держали. Храбрость свою демонстрировали.
— Додемонстрировались, — хмыкнул северянин. — И еще одно, мой господин. Как это губка могла так здесь разрастись? Ведь она, кажется, должна обитать в воде?
— Ты не понял шериф? Неужели за последние три дня ты так ничего и не понял? — широко улыбнулся Найл. — Разве ты забыл, что во время всего своего пути мы искали признаки чего-нибудь необычного? Конечно, же эта губка — подводная тварь! И выжить на суше она могла только в одном-единственном случае: если ее подпитывает, если ее многочисленные клеточки стимулирует дополнительная жизненная энергия! Мы на верном пути, шериф. Раз на нашем пути начали встречаться такие чудеса, это значит, что Семя Великой Богини где-то совсем рядом.
При поддержке пауков, да еще пользуясь нормальным зрением, братья по плоти получили неоспоримое преимущество перед слепыми неуклюжими монстрами, и за неделю сражения с толщей губки смогли добыть целых трех хищников. С едой у путников сложностей больше не возникало — но вот запасенная вода начала постепенно подходить к концу. Впрочем и с этим никакой беды не предвиделось — в худшем случае всегда можно послать отряд на шесть этажей ниже, к пирамиде Микки-мауса и двум ее бассейнам.
Только на десятый день удалось приступить собственно к поиску Семени: по сделанным тоннелям разошлись смертоносцы и, замерев под охраной людей, начали внимательно прислушиваться к собственным ощущениям. Как тремя этажами ниже Найл прислушивался к себе и оценивал близость будущей Богини по скорости выздоровления, так теперь восьмилапые, более чувствительные в ментальном плане, пытались определить степень воздействия жизненной энергии на свои тела. Если на всех действует одинаково — значит, Семя еще далеко. Если кто-то поручает заметно более сильную подпитку — то оно заметно ближе к этому смертоносцу.
Увы, за целый день никакой заметной разницы в состоянии восьмилапых определить им так и не удалось.
Перед самыми сумерками Кавина убила хищника, пытавшегося подобраться к ее пауку. После этого Найл объявил поиск оконченным, и позволил людям разделать добычу. Следующий день братья по плоти просто отдыхали, валяясь на губке и объедаясь мясом, а потом снова начали пробиваться по лестнице наверх.
За пару суток отряду удалось пробиться на очередные три этажа вверх и сделать там лагерь наподобие того, что имелся ниже.
Затем они привычно начали строить продольный ход, с нетерпением ожидая нападения губчатых монстров — их белое, чуть сладковатое мясо понравилось всем.
Первой шла Трития, когда ее меч, пробив очередную стену, провалился в пустоту, но впереди открылась не новая каверна, а блеснули двумя рядами черных точек паучьи глаза. В слабом свете, приходящим из далекого конца тоннеля, стали различимы короткие мохнатые ноги, длинные, направленные вниз клыки. Из пробоины дохнуло острым запахом мускуса.
— Тарантул!
Паук, сообразив, что на его жилище совершено нападение, прыгнул вперед — но даже при своих кургузых лапках в небольшое отверстие не пролез. Девушку обдало волной чужой ненависти, и она, не желая оставаться в долгу, ткнула в хищную морду мечом.
Клинок легко пробил лобовую пластину между глазами и довольно глубоко проник внутрь. Будь на месте паука человек — умер бы на месте, но у восьмилапых лоб скрывает всего лишь ядовыделяющие железы — мозг же от подобных опасностей надежно спрятан на брюхе, между лап. Тарантул урок усвоил сразу и попятился — за его спиной стали видны суетящиеся малыши.
— Да это самка с выводком! — поняла Трития.
— Нет, с такой лучше не связываться.
Братья по плоти временно отступили, мысленно сообщив о случившемся правителю, и Найл со всех ног кинулся в тоннель:
— Неужели и вправду тарантул? — засомневался он, заглядывая в дыру.
— Что я, паука от слизняка отличить не смогу?
— обиделась девушка.
— Сможешь, — кивнул Посланник Богини. — Вот только тарантулы под землей не живут, хотя норы роют. Они живут на поверхности… Ладно, жалко малышей, но себя я люблю больше: пробивайте ход в пещеру. Братья по плоти подготовились к смертельной схватке, но убивать опасного хищника не понадобилось — самка решила не рисковать потомством и за отпущенные ей минуты увела детишек прочь.
Сделанная в губке нора мало отличалась от тех, которые Найл не раз видел в пустыне — с той лишь разницей, что там обильная слюна скрепляла песок стен, не давая ему обрушиться вниз, а здесь покрывала прочной коркой поверхность губки. Скорее всего, она не столько удерживала стены, сколько защищала гнездо от нападения слепых губчатых монстров, которым даже тарантул, с его отвагой и ядовитыми клыками, вряд ли мог противостоять. Пока хищник, привыкший раздвигать лапами рыхлую губку, разбирался с неожиданно встретившейся твердой коркой, обитатель пещеры успевал просто-напросто сбежать. Что он только что и проделал.
Из глубокой жилой камеры наверх шел длинный ход.
— Ну что? — предложил Найл. — Пойдем на разведку?
Проделанный тарантулом лаз шел не в слое губки, а точнехонько по древнему лестничному пролету, который паук не поленился точно так же, как и рыхлые стены, тщательно проклеить слюной. То ли действовал согласно знаменитому слепому инстинкту, то ли и вправду не доверял не ремонтировавшейся тысячу лет ажурной деревянной конструкции. Скорее всего, лестница уже давно держалась только на клейкой слюне и воспоминании о былой красоте.
Люди осторожно поднялись выше этажом, и оказались в широком холле, стены, пол, потолок которого устилали жесткие вьющиеся лианы с кожистыми листьями.
По счастью, окна растения заволакивали не плотно, и проникающего солнечного света вполне хватало, чтобы разглядеть уходящие в другие помещения три широкие двери и большую кадку в центре, из которой торчала, задумчиво шевеля усами, голова рыжего таракана.
Найл присел на корточки, потыкал краем щита в лиану, провел им по листьям. Растение никак не реагировало. Тогда правитель поставил ногу между стеблями, вторую. Сделал несколько острожных шагов. Его никто не хватал, не обвивал тугими кольцами, не пытался отравить газом или впиться жадными присосками. Посланник Богини с облегчением вздохнул и послал мысленный призыв всем братьям по плоти подниматься сюда.
Затем он, сделав Тритии знак зайти с другой стороны, стал подкрадываться к кадке. Однако таракан учуял опасность, стремительно выскочил наружу, описал короткий круг по стенам и замер вниз головой на потолке.
Через несколько часов работы, попав в очередную каверну, шедшая первой Юлук увидела, что губка впереди светится изнутри, а еще через несколько минут очистила от нее наружное стекло. Воины разразились радостными криками, побросали у стены вещмешки, после чего вернулись на несколько шагов назад и начали пробивать новый ход — под прямым углом к первому, ко второй ближайшей стене.
Пауки, жуки, неспособные толком помочь людям в тесных ходах; Нефтис, и шериф, не обладающие ментальными способностями и Найл на правах правителя пробрались к уже открытому окну. Правда, для них тоже нашлась работа: Посланник нащупал мечом вход в одну из ближайших комнат и принялся вырубать проход туда, а жуки начали объедать зеленый край губки, прилегающей к стеклу.
— Она хоть вкусная? — поинтересовался Найл.
— Не ядовита, — лаконично ответил один из бомбардиров.
Найденную комнату отделяла от уже пробитого коридора стена толщиной не больше метра. Посланник Богини преодолел ее без труда и принялся расчищать от губки пол.
— Зачем вы это делаете? — удивился шериф. — Ведь на мягком спать приятнее!
— Ох, северяне, — покачал головой правитель. — Все бы вам только спать! А что ты будешь делать, Поруз, если воины убьют еще одного монстра?
— Ну, съедим его, — пожал плечами шериф.
— А огонь где разведешь? На губке нельзя, она загореться может!
— Так ведь, — неуверенно предположил северянин, — здесь огня вообще нельзя разводить. Задохнемся.
— Губка питается частицами всего того, — выпрямился Найл, — что витает в воздухе. Весь дым и вонь она быстренько поглотит и еще благодарна останется. Так что здесь разводить можно. Это у окна, где все мы находиться будем, нельзя. Там мы успеет умереть раньше, чем угар уйдет. Простите, мой господин, — виновато согласился шериф, обнажая меч. — Разрешите, я вам помогу?
— Бери вырезанные куски, относи к лестнице и сбрасывай вниз, чтобы под ногами не мешались, — Найл отрезал еще шмат губки, оторвал от пола. Внизу что-то звякнуло.
Правитель отдал губку северянину, наклонился к застекленной рамке, поднял.
Там улыбалась смешная рожица, а снизу шла лаконичная надпись:
«Радуйся, Иисус любит тебя!»
И хотя Найл никогда в жизни не был христианином, на душе у него стало немного светлей.
Поскольку всем было ясно, что отряд наверняка застрянет здесь не на один день, люди обстроились как можно удобнее. Пока Найл расчищал место для очага, Нефтис сделала входы еще в две примыкающие к наружной стене комнаты, в одну из которых недвусмысленно перенесла свою и Посланника Богини выворотки. Тем не менее, первыми освободившиеся помещения заняли смертоносцы — правда, они повисли под потолком, глубоко запустив в губку свои ажурные лапы. Они, кстати, первыми заметили и возникшую вблизи лагеря вибрацию.
— Кто-то приближается! — Найл уже ставшим привычным движением подхватил щит и обнажил клинок. Шериф подскочил ближе, примыкая свой щит к щиту правителя, а Нефтис, наоборот, бросила меч и схватилась за копье.
Опять ощутилось небольшое сотрясение, губка напротив людей вздыбилась, разорвалась — и на свет появились два гибких усика. Они покачались в воздухе, а следом просунулась и голова.
— Слизняк, — с облегчением выдохнул Найл и опустил оружие. — Малыш еще, меньше человека будет.
Покрытое блестящей слизью насекомое никуда не торопилось, тщательно сжевывая губку на своем пути, и непрерывно шевеля усиками.
— Что ж, — с сожалением хмыкнул правитель.
— Малыш не малыш, а смертоносцам тоже еда нужна.
И испустил короткий импульс, означающий команду: «Он ваш».
— Интересно только, откуда они здесь взялись, на такой-то высоте?
— Скорее всего, — пожал плечами Найл, — кто-то из предков держал здесь аквариум. Там-то и обитали, помимо рыбок, губки и слизняки. Потом губка разрослась, заняла собой несколько этажей. Слизняки тоже подросли и вроде тоже пока не бедствуют. А из другого аквариума выбрался хищник, который здесь же охотится.
— А кого еще могли держать дома наши предки?
— на этот раз в голосе стражницы прозвучала тревога.
— Много кого, — попытался вспомнить правитель. — Рыбок и птичек держали, но на них влияние Богини довольно слабое. Ящеров держали, в так называемых террариумах, но они даже при крупных размерах не страшны. А из опасных существ обычно предпочитали или палочников, или пауков.
— Каких еще палочников?
— Разве ты не помнишь Риона? — удивился Найл. — Он еще при Смертоносце-Повелителе в садах работал. Он про них много рассказывал. Как сучками хорошо умеют прикидываться, а потом в плечи жвалами впиваются. Или вспомни, как в Дельте на нас как раз палочник и напал.
— Зачем же им такие в домах?
— Насколько я помню, они считались очень неприхотливыми. Воды не надо, еды не надо. Брось горсть мусора раз в полгода, и весь уход.
— Пауки тоже неприхотливые? — подал голос шериф.
— Двуногие всегда побаивались пауков, — повернулся к нему Найл. — Потому, как ни странно, и держали. Храбрость свою демонстрировали.
— Додемонстрировались, — хмыкнул северянин. — И еще одно, мой господин. Как это губка могла так здесь разрастись? Ведь она, кажется, должна обитать в воде?
— Ты не понял шериф? Неужели за последние три дня ты так ничего и не понял? — широко улыбнулся Найл. — Разве ты забыл, что во время всего своего пути мы искали признаки чего-нибудь необычного? Конечно, же эта губка — подводная тварь! И выжить на суше она могла только в одном-единственном случае: если ее подпитывает, если ее многочисленные клеточки стимулирует дополнительная жизненная энергия! Мы на верном пути, шериф. Раз на нашем пути начали встречаться такие чудеса, это значит, что Семя Великой Богини где-то совсем рядом.
* * *
Проверить этаж оказалось куда легче, чем братья по плоти предполагали поначалу. Как оказалось, большинство слабых межкомнатных стен обитающие в толще губки слизняки и хищники, тараня по несколько раз в день, постепенно снесли. Поэтому людям не пришлось пробивать ходы по многочисленным запутанным коридорам, а удалось проделать один, вдоль длинной стороны здания, от стены до стены, и всего в нескольких шагах от наружных окон. Тоннель расширили так, чтобы смертоносцы могли перемещаться по нему без особого труда, а потом, работая при нормальном, хорошем освещении, стали прокладывать поперечные ходы — вначале короткий, к окнам, для света — а уже потом длинный, на всю ширину здания.При поддержке пауков, да еще пользуясь нормальным зрением, братья по плоти получили неоспоримое преимущество перед слепыми неуклюжими монстрами, и за неделю сражения с толщей губки смогли добыть целых трех хищников. С едой у путников сложностей больше не возникало — но вот запасенная вода начала постепенно подходить к концу. Впрочем и с этим никакой беды не предвиделось — в худшем случае всегда можно послать отряд на шесть этажей ниже, к пирамиде Микки-мауса и двум ее бассейнам.
Только на десятый день удалось приступить собственно к поиску Семени: по сделанным тоннелям разошлись смертоносцы и, замерев под охраной людей, начали внимательно прислушиваться к собственным ощущениям. Как тремя этажами ниже Найл прислушивался к себе и оценивал близость будущей Богини по скорости выздоровления, так теперь восьмилапые, более чувствительные в ментальном плане, пытались определить степень воздействия жизненной энергии на свои тела. Если на всех действует одинаково — значит, Семя еще далеко. Если кто-то поручает заметно более сильную подпитку — то оно заметно ближе к этому смертоносцу.
Увы, за целый день никакой заметной разницы в состоянии восьмилапых определить им так и не удалось.
Перед самыми сумерками Кавина убила хищника, пытавшегося подобраться к ее пауку. После этого Найл объявил поиск оконченным, и позволил людям разделать добычу. Следующий день братья по плоти просто отдыхали, валяясь на губке и объедаясь мясом, а потом снова начали пробиваться по лестнице наверх.
За пару суток отряду удалось пробиться на очередные три этажа вверх и сделать там лагерь наподобие того, что имелся ниже.
Затем они привычно начали строить продольный ход, с нетерпением ожидая нападения губчатых монстров — их белое, чуть сладковатое мясо понравилось всем.
Первой шла Трития, когда ее меч, пробив очередную стену, провалился в пустоту, но впереди открылась не новая каверна, а блеснули двумя рядами черных точек паучьи глаза. В слабом свете, приходящим из далекого конца тоннеля, стали различимы короткие мохнатые ноги, длинные, направленные вниз клыки. Из пробоины дохнуло острым запахом мускуса.
— Тарантул!
Паук, сообразив, что на его жилище совершено нападение, прыгнул вперед — но даже при своих кургузых лапках в небольшое отверстие не пролез. Девушку обдало волной чужой ненависти, и она, не желая оставаться в долгу, ткнула в хищную морду мечом.
Клинок легко пробил лобовую пластину между глазами и довольно глубоко проник внутрь. Будь на месте паука человек — умер бы на месте, но у восьмилапых лоб скрывает всего лишь ядовыделяющие железы — мозг же от подобных опасностей надежно спрятан на брюхе, между лап. Тарантул урок усвоил сразу и попятился — за его спиной стали видны суетящиеся малыши.
— Да это самка с выводком! — поняла Трития.
— Нет, с такой лучше не связываться.
Братья по плоти временно отступили, мысленно сообщив о случившемся правителю, и Найл со всех ног кинулся в тоннель:
— Неужели и вправду тарантул? — засомневался он, заглядывая в дыру.
— Что я, паука от слизняка отличить не смогу?
— обиделась девушка.
— Сможешь, — кивнул Посланник Богини. — Вот только тарантулы под землей не живут, хотя норы роют. Они живут на поверхности… Ладно, жалко малышей, но себя я люблю больше: пробивайте ход в пещеру. Братья по плоти подготовились к смертельной схватке, но убивать опасного хищника не понадобилось — самка решила не рисковать потомством и за отпущенные ей минуты увела детишек прочь.
Сделанная в губке нора мало отличалась от тех, которые Найл не раз видел в пустыне — с той лишь разницей, что там обильная слюна скрепляла песок стен, не давая ему обрушиться вниз, а здесь покрывала прочной коркой поверхность губки. Скорее всего, она не столько удерживала стены, сколько защищала гнездо от нападения слепых губчатых монстров, которым даже тарантул, с его отвагой и ядовитыми клыками, вряд ли мог противостоять. Пока хищник, привыкший раздвигать лапами рыхлую губку, разбирался с неожиданно встретившейся твердой коркой, обитатель пещеры успевал просто-напросто сбежать. Что он только что и проделал.
Из глубокой жилой камеры наверх шел длинный ход.
— Ну что? — предложил Найл. — Пойдем на разведку?
Проделанный тарантулом лаз шел не в слое губки, а точнехонько по древнему лестничному пролету, который паук не поленился точно так же, как и рыхлые стены, тщательно проклеить слюной. То ли действовал согласно знаменитому слепому инстинкту, то ли и вправду не доверял не ремонтировавшейся тысячу лет ажурной деревянной конструкции. Скорее всего, лестница уже давно держалась только на клейкой слюне и воспоминании о былой красоте.
Люди осторожно поднялись выше этажом, и оказались в широком холле, стены, пол, потолок которого устилали жесткие вьющиеся лианы с кожистыми листьями.
По счастью, окна растения заволакивали не плотно, и проникающего солнечного света вполне хватало, чтобы разглядеть уходящие в другие помещения три широкие двери и большую кадку в центре, из которой торчала, задумчиво шевеля усами, голова рыжего таракана.
Найл присел на корточки, потыкал краем щита в лиану, провел им по листьям. Растение никак не реагировало. Тогда правитель поставил ногу между стеблями, вторую. Сделал несколько острожных шагов. Его никто не хватал, не обвивал тугими кольцами, не пытался отравить газом или впиться жадными присосками. Посланник Богини с облегчением вздохнул и послал мысленный призыв всем братьям по плоти подниматься сюда.
Затем он, сделав Тритии знак зайти с другой стороны, стал подкрадываться к кадке. Однако таракан учуял опасность, стремительно выскочил наружу, описал короткий круг по стенам и замер вниз головой на потолке.