Страница:
Сергей не стал распространяться о том, что все грядущие события известны ему наперед. Пусть пока не знают ни свои, ни чужие, что будущее он читает, как открытую книгу. Пусть каратели надеются, что не сегодня-завтра поймают мятежников и Флэтчера.
— Эскадра военных корветов прибыла на поиски мятежников, она движется по южным морям, внимательно осматривая каждый, даже самый маленький остров. Рано или поздно мятежники будут схвачены. Я предлагаю вам сдаться на милость победителя.
Кузьма Худойконь при этих дерзких словах прямо взбесился.
— Ты что, вошь аглицкая! Да я тебя сейчас в порошок сотру! На милость победителя! Это ты меня победил?
Атаман схватил ботаника за шиворот, камзол треснул по шву, как горох посыпались пуговицы. Никто и слова сказать не успел, как казак подтащил шпиона к борту и, указывая на плавающие в воде доски, бочки и снасти, спросил:
— Не там ли ваши победители барахтаются? Тоже мне, хозяева морей! Вон последнего триумфатора акулы доедают. Приятного аппетита, твари. Будьте любезны, кушайте поскорее, сейчас мы вам еще один бифштекс скинем.
Ботаник откровенно перетрусил перед лицом грозящей опасности, да так, что обмочил штаны.
— Фу ты, ну ты! — воскликнул Худойконь и выпустил из рук обделавшегося шпиона.
Тот упал в лужу и горько заплакал от стыда и страха.
Все рассмеялись, злость пропала даже у казака. Худойконь оттолкнул англичанина носком сапога и пошел прочь, к пушкам. Он понимал, что надо сразу приготовиться к вероятной встрече с противником.
— Ладно, живи. Только пойди умойся и подотрись, — милостиво произнес ротмистр Степанов.
— Ну и англичане нынче пошли! — вставил словечко Сергей. — Теперь я понимаю, почему они в американских колониях терпят поражение за поражением. Видать, в Британии бойцов совсем не осталось, если даже в секретной службе трудятся такие мокрые курицы!
Нельсон, утирая слезы и размазывая их рукавом по лицу, стянул с себя сапоги и штаны, прополоскал тряпки в бочке с морской водой, выжал их и развесил на веревке. Туземки тихонько хихикали, глядя на голого мужика, волосатого, словно обезьяна. Хотя какой он мужик, так, только по половым признакам.
— Теперь понятно, почему они нас так настойчиво преследовали. Приняли за мятежников, которых ищут, — произнес Ипполит.
— Что будем делать с этим воякой? — спросил Худойконь.
— Допросим еще раз! — решил Строганов.
— Граф, еще один такой допрос, и он обделает весь корабль, — рассмеялся казак.
— А ты особо не усердствуй! — посоветовал полковник. — Помрет бедняга от страха, а мы и не узнаем, где именно нас подкарауливает засада. — Эй, ученый, поди сюда.
Полуголый шпион-ботаник семенящими шагами неохотно подошел к своим новым хозяевам и злобно сверкнул глазенками. Видно, он еще не привык к роли пленника.
Тут не выдержал Гийом и подал голос:
— Услышав, что тебя подзывают, отвечай: «Слушаю, мой господин» или «Да, мой господин».
Англичанин, услыхав ярко выраженный французский акцент, состроил скорбную мину.
— Господа, вам не повезло еще больше, чем я думал! У вас в экипаже имеется француз!
— Француз у нас не имеется, он сам кого хочешь поимеет, — грубовато пошутил Строганов. — В том числе и тебя.
— Ну да, — буркнул Худойконь. — Француз нам не помеха.
— Что вы этим хотите сказать? — спросил ротмистр. — Француз как француз.
— Война ведь началась с Францией. Лорд-адмирал отдал приказ флоту: интернировать всех граждан Франции, особенно жителей заморских колоний, арестовывать тех, кто окажется на нашем пути. Такое секретное распоряжение получили все корабли. С этим молодым лягушатником вам не проскочить мимо наших патрулей. Даже если они не узнают, что на корабле плывет зачинщик мятежа, сам граф Строганов, то уж француза при досмотре точно не пропустят. Корабль, без сомнения, подлежит аресту, экипаж сошлют на галеры.
— Вот незадача! Как нам быть? — опешил Худойконь.
Строганов насупился, замолчал и вдруг взорвался:
— А кто сказал, что они нас в плен возьмут? Не родился еще капитан, который возьмет нас на абордаж! Где они, более меткие, чем ты, Кузьма, английские канониры?
— Верно, чего это я труса праздную? — удивился своей минутной слабости казак. — Действительно, где им со мной совладать? Я их и с одним глазом переплюну, а с двумя — запросто все их корветы пущу ко дну!
— Вон как Кузьма раздухарился! Ишь как его разобрало! — рассмеялся Ипполит. — От бахвальства прямо распирает нашего чудо-богатыря!
— Так ты, ботаник, говоришь, что у нас на корабле две проблемы: молодой граф и француз? — угрожающе спросил Степанов.
— Нет, не две, а сто две! Каждый из вас — настоящая проблема. Наши моряки доберутся до колоний и о вашем пиратском судне доложат куда следует. Верно делает наш король, не доверяя русской императрице. Вот ведь как вы подло действуете в нашем тылу. Пытаетесь перерезать наши торговые коммуникации в Тихом океане!
— Прекращай разглагольствовать! — рявкнул Кузьма и дал ботанику по зубам. — А ну-ка, проклятый шпион, выкладывай, как на духу, где сейчас ваши корабли, показывай на карте! Сколько их, как называются, сколько на каждом пушек? Быстро отвечать! Убью! Запорю!
Англичанин одной рукой прикрывал срам, другой голову и трясся от страха. Кроме того, ему было стыдно стоять без одежды под насмешливыми взглядами туземных красавиц. Однако практика показывает, что самым результативным и эффективным допрос получается тогда, когда допрашиваемый растоптан, унижен и выведен из душевного равновесия. А наиболее незащищенным человек себя чувствует, когда он оказывается без одежды.
— Пожалуйста, дайте мне штаны. Будьте так любезны! Сжальтесь.
— Может, тебе еще и бочонок с золотом подарить? — съехидничал Ипполит. — Быстро давай показания, пока тебе есть что прикрывать рукой!
— Да-да! Я в молодости не раз кастрировал быков и кабанов! — добавил Худойконь, состроив свирепую физиономию. — Могу заодно и человека евнухом сделать. Ты будешь самым образованным евнухом в мире! Я тебя продам в гарем султана Брунея!
Ботаника всего затрясло, ноги у него подогнулись, он бухнулся на колени, заламывая руки и умоляя оставить его в живых и не калечить.
— Итак, старый знакомый, ты вспомнил, сколько корветов отправили на поиски Флетчера? — поинтересовался Серж.
— Дюжину.
— Неплохо, неплохо, — пробормотал казак. — Боюсь, у нас на всех пороховых зарядов не хватит.
— Ботаник, вот тебе карта, показывай на ней маршруты крейсерования. Да не перепутай, Кутузов!
— Как ты его назвал? Почему Кутузов? — изумился Ипполит. — Это какой именно Кутузов? Не Мишка случаем? Знавал я такого молодого поручика в давние времена. Толковый малый, не по годам рассудительный и серьезный.
— Генерал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Он теперь без глаза, пулей вышибло, поэтому не все может увидеть, — пояснил Сергей. — Вот и появилась такая поговорка.
— А-а, Илларионович!.. Точно, именно с ним я и был знаком. Мы с ним частенько понтировали. Азарта в нем маловато, играл всегда по маленькой, много не проигрывал никогда. Понтер из него слабый. Говоришь, теперь он генерал?
— Да, будет наш Кутузов бить французов, — выдал Серега старый каламбур.
Теперь пришла очередь возмущаться Маню:
— Почему французов? Что мы вам плохого сделали? За что нас должен бить ваш Кутузов? Вам больше бить некого?
— И ты еще спрашиваешь за что? Да вы Смоленск разрушили и Москву сожгли!
— Французы сожгли Москву? — вытаращил глаза Степанов. — И мой родной Смоленск?
— Нет, хлопцы, так мы никогда не окончим допрос! — разозлился на свою промашку Серега и начал мысленно подыскивать правдоподобное объяснение собственным словам. Но, как назло, ничего путного в голову не приходило, и он решил отвлечь внимание товарищей. Грозно взглянув на пленника, Строганов продолжил допрос, мысленно чертыхаясь. Опять проболтался!..
— Итак, приятель, выкладывай все, что знаешь. — Он дал оплеуху Нельсону. — На каком корабле плывет капитан Блай? Отвечай, гаденыш, если хочешь жить!
— Не помню. Я и остальные названия кораблей не запомнил. Фактически предупреждены все Британские суда. Я же сказал, на поиски мятежников брошены огромные силы: дюжина корветов, полдюжины фрегатов и десять бригов — это как минимум. Поэтому, как завидите британский флаг, так мчитесь на всех парусах куда подальше. Кроме того, несколько десятков грузовых шхун тоже имеют хорошее вооружение и получили приказ схватить мятежников.
— Хороший совет. Да вот как эти паруса все поднять? Нам бы с одним управиться, — грустно вздохнул Ипполит.
— Ладно, дайте ему что-нибудь прикрыться, — распорядился Серж.
Гийом, как самый молодой, а следовательно, не успевший очерстветь душой член экипажа, сжалился над пленником, проделал кинжалом отверстия в каком-то мешке и швырнул его ботанику. Шпион надел на себя это рубище и перетянул его веревочкой на поясе. В мешковине с тылу оказалась дыра, которую ботаник попытался прикрыть ладонью.
Кузьма хохотнул, глядя на ухищрения англичанина.
— Француз, ты на что намекаешь, соорудив пленнику такие забавные панталоны с дырочкой на заднем месте? Гийом, ты мне становишься подозрителен.
— Ты это брось, Кузьма! Без грязных намеков. Ведь других штанов вы ему не предложили.
Сергей хлопнул по плечу Нельсона и высказал предположение о дальнейшей судьбе пленника:
— Сударь, уже во второй раз я встречаю вас при самых неблагоприятных обстоятельствах. После первой встречи я отправил вас с Блаем на все четыре стороны и тем самым спас вашу шкуру. Но вы опять объявились! Думаю, если высадить вас на первом попавшемся острове, то, возможно, какие-нибудь бедняги людоеды решат вами пообедать. Надеюсь, они не отравятся таким ядовитым человеком, как вы. Ладно, пользуйтесь моей добротой, я и на этот раз даю вам шанс еще немного пожить. Но ежели и в третий раз вы встанете на моем пути, пусть даже и совершенно случайно, то берегитесь! Не пощажу! Уверен, мистер Нельсон, вы последуете этому ценному совету и навсегда исчезнете из моей жизни.
— Я-то исчезну, но вам более опасен капитан Блай! С ним не пройдет такой номер, как с капитаном «Плимута» бедным сэром Дженкинсом! Уж он-то с вас шкуру спустит, — пообещал ботаник. — Добряк Уильям мечтает вас килевать, мой дорогой граф! Молите Бога, чтобы киль на его фрегате был не длиннее, чем на «Баунти»!
Солнце взошло, и стало заметно теплее. Над водной гладью стояла тишина, лишь обломки британского корабля, покачиваясь на волнах, тихо ударялись друг о друга. Несколько досок прибило к «Кукараче», они то и дело постукивали о нижнюю часть борта, обитую медными пластинами. Чуть поодаль плавали бочки и кусок мачты, в полумиле сиротливо болталась пустая шлюпка. Туман постепенно рассеивался, и граница нормальной видимости все время расширялась.
Степанов направил корабль к пустой шлюпке, в ней оказались два мешка сухарей, бочонок с вином и бочка с солониной, ружье, пистолет и клинок. Кто-то из английских моряков успел бросить в лодку провиант и оружие, но воспользоваться шлюпкой, по-видимому, не сумел. В обстановке острого дефицита еды это был настоящий подарок судьбы для экипажа «Кукарачи». Спрыгнувший в шлюпку юнга подал наверх один мешок, бочку, оружие, великодушно оставил для ботаника клинок. Гийом вскарабкался обратно на корабль, а в шлюпку столкнули несчастного шпиона. Вид у англичанина был настолько жалкий, что друзья помилосердствовали, дали ему бурдюк с задохшейся водой и бутылку джина.
— Нельсон, радуйся моей доброте! — воскликнул Строганов. — Будь на моем месте Флэтчер, пришлось бы тебе подохнуть от голода и жажды!
— Вот так доброта! — удивился Кузьма. — Не дал умереть человеку быстрой смертью, а обрек его на длительные муки. По-христиански надо было бы его просто пристрелить.
— Но я ведь не скормил его акулам! Кто из вас, братцы, согласится таскать его за собой по всем морям? Он человек ненадежный, коварный даже, любую подлость способен учинить. Либо нас отравит, либо дырку в трюме сделает, а может, еще что-нибудь поизощреннее придумает. За образованность я его милую, а за подлую натуру высылаю.
— Что же, так тому и быть, — подытожил Ипполит, обрезал конец и отправил шлюпку с единственным пассажиром в свободное плавание.
Глава 15
Глава 16
— Эскадра военных корветов прибыла на поиски мятежников, она движется по южным морям, внимательно осматривая каждый, даже самый маленький остров. Рано или поздно мятежники будут схвачены. Я предлагаю вам сдаться на милость победителя.
Кузьма Худойконь при этих дерзких словах прямо взбесился.
— Ты что, вошь аглицкая! Да я тебя сейчас в порошок сотру! На милость победителя! Это ты меня победил?
Атаман схватил ботаника за шиворот, камзол треснул по шву, как горох посыпались пуговицы. Никто и слова сказать не успел, как казак подтащил шпиона к борту и, указывая на плавающие в воде доски, бочки и снасти, спросил:
— Не там ли ваши победители барахтаются? Тоже мне, хозяева морей! Вон последнего триумфатора акулы доедают. Приятного аппетита, твари. Будьте любезны, кушайте поскорее, сейчас мы вам еще один бифштекс скинем.
Ботаник откровенно перетрусил перед лицом грозящей опасности, да так, что обмочил штаны.
— Фу ты, ну ты! — воскликнул Худойконь и выпустил из рук обделавшегося шпиона.
Тот упал в лужу и горько заплакал от стыда и страха.
Все рассмеялись, злость пропала даже у казака. Худойконь оттолкнул англичанина носком сапога и пошел прочь, к пушкам. Он понимал, что надо сразу приготовиться к вероятной встрече с противником.
— Ладно, живи. Только пойди умойся и подотрись, — милостиво произнес ротмистр Степанов.
— Ну и англичане нынче пошли! — вставил словечко Сергей. — Теперь я понимаю, почему они в американских колониях терпят поражение за поражением. Видать, в Британии бойцов совсем не осталось, если даже в секретной службе трудятся такие мокрые курицы!
Нельсон, утирая слезы и размазывая их рукавом по лицу, стянул с себя сапоги и штаны, прополоскал тряпки в бочке с морской водой, выжал их и развесил на веревке. Туземки тихонько хихикали, глядя на голого мужика, волосатого, словно обезьяна. Хотя какой он мужик, так, только по половым признакам.
— Теперь понятно, почему они нас так настойчиво преследовали. Приняли за мятежников, которых ищут, — произнес Ипполит.
— Что будем делать с этим воякой? — спросил Худойконь.
— Допросим еще раз! — решил Строганов.
— Граф, еще один такой допрос, и он обделает весь корабль, — рассмеялся казак.
— А ты особо не усердствуй! — посоветовал полковник. — Помрет бедняга от страха, а мы и не узнаем, где именно нас подкарауливает засада. — Эй, ученый, поди сюда.
Полуголый шпион-ботаник семенящими шагами неохотно подошел к своим новым хозяевам и злобно сверкнул глазенками. Видно, он еще не привык к роли пленника.
Тут не выдержал Гийом и подал голос:
— Услышав, что тебя подзывают, отвечай: «Слушаю, мой господин» или «Да, мой господин».
Англичанин, услыхав ярко выраженный французский акцент, состроил скорбную мину.
— Господа, вам не повезло еще больше, чем я думал! У вас в экипаже имеется француз!
— Француз у нас не имеется, он сам кого хочешь поимеет, — грубовато пошутил Строганов. — В том числе и тебя.
— Ну да, — буркнул Худойконь. — Француз нам не помеха.
— Что вы этим хотите сказать? — спросил ротмистр. — Француз как француз.
— Война ведь началась с Францией. Лорд-адмирал отдал приказ флоту: интернировать всех граждан Франции, особенно жителей заморских колоний, арестовывать тех, кто окажется на нашем пути. Такое секретное распоряжение получили все корабли. С этим молодым лягушатником вам не проскочить мимо наших патрулей. Даже если они не узнают, что на корабле плывет зачинщик мятежа, сам граф Строганов, то уж француза при досмотре точно не пропустят. Корабль, без сомнения, подлежит аресту, экипаж сошлют на галеры.
— Вот незадача! Как нам быть? — опешил Худойконь.
Строганов насупился, замолчал и вдруг взорвался:
— А кто сказал, что они нас в плен возьмут? Не родился еще капитан, который возьмет нас на абордаж! Где они, более меткие, чем ты, Кузьма, английские канониры?
— Верно, чего это я труса праздную? — удивился своей минутной слабости казак. — Действительно, где им со мной совладать? Я их и с одним глазом переплюну, а с двумя — запросто все их корветы пущу ко дну!
— Вон как Кузьма раздухарился! Ишь как его разобрало! — рассмеялся Ипполит. — От бахвальства прямо распирает нашего чудо-богатыря!
— Так ты, ботаник, говоришь, что у нас на корабле две проблемы: молодой граф и француз? — угрожающе спросил Степанов.
— Нет, не две, а сто две! Каждый из вас — настоящая проблема. Наши моряки доберутся до колоний и о вашем пиратском судне доложат куда следует. Верно делает наш король, не доверяя русской императрице. Вот ведь как вы подло действуете в нашем тылу. Пытаетесь перерезать наши торговые коммуникации в Тихом океане!
— Прекращай разглагольствовать! — рявкнул Кузьма и дал ботанику по зубам. — А ну-ка, проклятый шпион, выкладывай, как на духу, где сейчас ваши корабли, показывай на карте! Сколько их, как называются, сколько на каждом пушек? Быстро отвечать! Убью! Запорю!
Англичанин одной рукой прикрывал срам, другой голову и трясся от страха. Кроме того, ему было стыдно стоять без одежды под насмешливыми взглядами туземных красавиц. Однако практика показывает, что самым результативным и эффективным допрос получается тогда, когда допрашиваемый растоптан, унижен и выведен из душевного равновесия. А наиболее незащищенным человек себя чувствует, когда он оказывается без одежды.
— Пожалуйста, дайте мне штаны. Будьте так любезны! Сжальтесь.
— Может, тебе еще и бочонок с золотом подарить? — съехидничал Ипполит. — Быстро давай показания, пока тебе есть что прикрывать рукой!
— Да-да! Я в молодости не раз кастрировал быков и кабанов! — добавил Худойконь, состроив свирепую физиономию. — Могу заодно и человека евнухом сделать. Ты будешь самым образованным евнухом в мире! Я тебя продам в гарем султана Брунея!
Ботаника всего затрясло, ноги у него подогнулись, он бухнулся на колени, заламывая руки и умоляя оставить его в живых и не калечить.
— Итак, старый знакомый, ты вспомнил, сколько корветов отправили на поиски Флетчера? — поинтересовался Серж.
— Дюжину.
— Неплохо, неплохо, — пробормотал казак. — Боюсь, у нас на всех пороховых зарядов не хватит.
— Ботаник, вот тебе карта, показывай на ней маршруты крейсерования. Да не перепутай, Кутузов!
— Как ты его назвал? Почему Кутузов? — изумился Ипполит. — Это какой именно Кутузов? Не Мишка случаем? Знавал я такого молодого поручика в давние времена. Толковый малый, не по годам рассудительный и серьезный.
— Генерал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Он теперь без глаза, пулей вышибло, поэтому не все может увидеть, — пояснил Сергей. — Вот и появилась такая поговорка.
— А-а, Илларионович!.. Точно, именно с ним я и был знаком. Мы с ним частенько понтировали. Азарта в нем маловато, играл всегда по маленькой, много не проигрывал никогда. Понтер из него слабый. Говоришь, теперь он генерал?
— Да, будет наш Кутузов бить французов, — выдал Серега старый каламбур.
Теперь пришла очередь возмущаться Маню:
— Почему французов? Что мы вам плохого сделали? За что нас должен бить ваш Кутузов? Вам больше бить некого?
— И ты еще спрашиваешь за что? Да вы Смоленск разрушили и Москву сожгли!
— Французы сожгли Москву? — вытаращил глаза Степанов. — И мой родной Смоленск?
— Нет, хлопцы, так мы никогда не окончим допрос! — разозлился на свою промашку Серега и начал мысленно подыскивать правдоподобное объяснение собственным словам. Но, как назло, ничего путного в голову не приходило, и он решил отвлечь внимание товарищей. Грозно взглянув на пленника, Строганов продолжил допрос, мысленно чертыхаясь. Опять проболтался!..
— Итак, приятель, выкладывай все, что знаешь. — Он дал оплеуху Нельсону. — На каком корабле плывет капитан Блай? Отвечай, гаденыш, если хочешь жить!
— Не помню. Я и остальные названия кораблей не запомнил. Фактически предупреждены все Британские суда. Я же сказал, на поиски мятежников брошены огромные силы: дюжина корветов, полдюжины фрегатов и десять бригов — это как минимум. Поэтому, как завидите британский флаг, так мчитесь на всех парусах куда подальше. Кроме того, несколько десятков грузовых шхун тоже имеют хорошее вооружение и получили приказ схватить мятежников.
— Хороший совет. Да вот как эти паруса все поднять? Нам бы с одним управиться, — грустно вздохнул Ипполит.
— Ладно, дайте ему что-нибудь прикрыться, — распорядился Серж.
Гийом, как самый молодой, а следовательно, не успевший очерстветь душой член экипажа, сжалился над пленником, проделал кинжалом отверстия в каком-то мешке и швырнул его ботанику. Шпион надел на себя это рубище и перетянул его веревочкой на поясе. В мешковине с тылу оказалась дыра, которую ботаник попытался прикрыть ладонью.
Кузьма хохотнул, глядя на ухищрения англичанина.
— Француз, ты на что намекаешь, соорудив пленнику такие забавные панталоны с дырочкой на заднем месте? Гийом, ты мне становишься подозрителен.
— Ты это брось, Кузьма! Без грязных намеков. Ведь других штанов вы ему не предложили.
Сергей хлопнул по плечу Нельсона и высказал предположение о дальнейшей судьбе пленника:
— Сударь, уже во второй раз я встречаю вас при самых неблагоприятных обстоятельствах. После первой встречи я отправил вас с Блаем на все четыре стороны и тем самым спас вашу шкуру. Но вы опять объявились! Думаю, если высадить вас на первом попавшемся острове, то, возможно, какие-нибудь бедняги людоеды решат вами пообедать. Надеюсь, они не отравятся таким ядовитым человеком, как вы. Ладно, пользуйтесь моей добротой, я и на этот раз даю вам шанс еще немного пожить. Но ежели и в третий раз вы встанете на моем пути, пусть даже и совершенно случайно, то берегитесь! Не пощажу! Уверен, мистер Нельсон, вы последуете этому ценному совету и навсегда исчезнете из моей жизни.
— Я-то исчезну, но вам более опасен капитан Блай! С ним не пройдет такой номер, как с капитаном «Плимута» бедным сэром Дженкинсом! Уж он-то с вас шкуру спустит, — пообещал ботаник. — Добряк Уильям мечтает вас килевать, мой дорогой граф! Молите Бога, чтобы киль на его фрегате был не длиннее, чем на «Баунти»!
Солнце взошло, и стало заметно теплее. Над водной гладью стояла тишина, лишь обломки британского корабля, покачиваясь на волнах, тихо ударялись друг о друга. Несколько досок прибило к «Кукараче», они то и дело постукивали о нижнюю часть борта, обитую медными пластинами. Чуть поодаль плавали бочки и кусок мачты, в полумиле сиротливо болталась пустая шлюпка. Туман постепенно рассеивался, и граница нормальной видимости все время расширялась.
Степанов направил корабль к пустой шлюпке, в ней оказались два мешка сухарей, бочонок с вином и бочка с солониной, ружье, пистолет и клинок. Кто-то из английских моряков успел бросить в лодку провиант и оружие, но воспользоваться шлюпкой, по-видимому, не сумел. В обстановке острого дефицита еды это был настоящий подарок судьбы для экипажа «Кукарачи». Спрыгнувший в шлюпку юнга подал наверх один мешок, бочку, оружие, великодушно оставил для ботаника клинок. Гийом вскарабкался обратно на корабль, а в шлюпку столкнули несчастного шпиона. Вид у англичанина был настолько жалкий, что друзья помилосердствовали, дали ему бурдюк с задохшейся водой и бутылку джина.
— Нельсон, радуйся моей доброте! — воскликнул Строганов. — Будь на моем месте Флэтчер, пришлось бы тебе подохнуть от голода и жажды!
— Вот так доброта! — удивился Кузьма. — Не дал умереть человеку быстрой смертью, а обрек его на длительные муки. По-христиански надо было бы его просто пристрелить.
— Но я ведь не скормил его акулам! Кто из вас, братцы, согласится таскать его за собой по всем морям? Он человек ненадежный, коварный даже, любую подлость способен учинить. Либо нас отравит, либо дырку в трюме сделает, а может, еще что-нибудь поизощреннее придумает. За образованность я его милую, а за подлую натуру высылаю.
— Что же, так тому и быть, — подытожил Ипполит, обрезал конец и отправил шлюпку с единственным пассажиром в свободное плавание.
Глава 15
МОРСКОЙ КОТ
Парусник еще некоторое время крутился на месте кораблекрушения, люди пытались поднять на борт какие-нибудь полезные вещи. Удалось отыскать сундук, ящик, пару бочонков, и путешественники уже было хотели отчалить, как вдруг Сергей услышал жалобное мяуканье. Он посмотрел в подзорную трубу — нет никого, опять стал вглядываться и заметил. На подтопленной мачте среди оборванных парусов сидел черный как смоль кот или кошка. Это еще предстояло определить, если кому интересно. Забавно, но почти все люди утонули, а котяру море пощадило. Жалко животину, если не сожрут морские хищники, так помрет от жажды. Друзья посоветовались и решили спасать зверюгу. Они спустили на воду тримаран, влезли в него и поплыли за скотинкой. Пушистый черный комочек взъерошенной шерсти с белым пятном на кончике хвоста, обезумевший от ужаса, рычал и шипел на своих спасителей. В руки кот не дался, запрыгнул в лодку самостоятельно, тотчас юркнул под навес и продолжал шипеть оттуда. Настоящий хищник!
Спасли животное и ладно, потом можно будет проверить, есть ли от него польза. Но как же узнать какого он пола, мужского или женского? А в принципе, какая разница, лишь бы крыс гонял, подлюка. Жрать все одно никто ему ничего не даст, самим нечего! Невзрачный черный кот был самым обычным представителем своего семейства, таких черных в средние века сжигали на кострах вместе с ведьмами. Но этот нахал выпендривался, словно был королевских кровей. А кто бы на месте этого кота не очумел? Сначала взрыв, затем корабль пошел ко дну, вокруг акулы… Он же не супермен! Самый бесстрашный тигр испугался бы, не то что этот корабельный мурлыка!
Стоило тримарану причалить, а людям подняться на палубу, как зверь самостоятельно сиганул на корабль. Лодку еще только начали подтягивать наверх, а мурлыка, вцепившись когтями в деревянный борт, словно опытнейший скалолаз, вскарабкался на судно, быстро сориентировался и юркнул в трюм.
— Не кот, а морской дьявол! — восхищенно заявил Ипполит. — Знатный зверь. Думаю, всем крысам на корвете теперь конец!
— Вот и хорошо, — обрадовался Гийом. — Я этих тварей не люблю, с детства. Как в трюм спускаюсь, постоянно норовят укусить за ногу.
— Пойдем найдем его, — предложил Серж. — Надо приласкать скотинку и пообщаться с новичком.
Тут взбеленился Степанов. Он уже обдумывал, куда теперь держать курс, чтобы избежать встречи с британцами, а эти несерьезные компаньоны думают только о кошачьей судьбе. Как можно быть такими безответственными?
Ротмистр громко закричал:
— Стоять! Я вам сейчас покажу кузькину мать! Какой к черту кот?
— А при чем тут моя мама? Ты с ней не знаком! — рассердился атаман. — Не трогай мою маму, не упоминай всуе имя этой святой женщины!
— У разбойников не бывает святых мам. Как говорится, яблоко от яблоньки недалеко падает. Мамаша пирата и бандита не может быть приличной женщиной.
— Дядя Ипполит, ты зачем мою маму ругаешь? Ты что, лично ее знал? Лучше бы ты меня оскорбил. — Атаман сжал кулаки и стал надвигаться на обидчика.
— Я никого не оскорбляю, ты ведь не просто пират, ты в первую очередь казак. Значит, мамаша у тебя простая казачка, но наверняка не святоша. Наверное, под телегой тебя родила, — выкрутился из щекотливой ситуации Степанов.
Атаман задумался, почесал затылок и выругался. Он не мог понять, оскорбил его этот старый дворянин или нет. В принципе, на корабле титулы и сословия давно не имели значения, поэтому Кузя вполне мог дать в рыло бывшему предводителю уездного дворянства, но есть ли законный повод для этого? Он перевел взгляд в сторону и внимательно посмотрел в глаза Строганова, чтобы понять, не смеется ли тот. Если граф смеется, значит, ротмистр оскорбил как его, так и светлую память его матушки.
А Строганова занимала мысль о котике, скрывшемся в чреве корабля. Он обожал мурлык. Больше кошек Серега любил только дельфинов. Вообще, привязанность к животным играла не последнюю роль в его, по сути, одинокой походной жизни.
— Ребята, не передеритесь на старости лет! — предостерег товарищей Серж. — Давайте займемся парусами, оружием, вспомним о наших женщинах, наконец. Кузя успокоился, развернулся и направился к пушкам. Гийом полез на ванты, вместе с туземным отрядом занялся парусами. Строганов вскоре тоже присоединился к марсовым матросам. Внизу у штурвала остался, как обычно, один Степанов. Он командовал, подсказывал, подгонял и наслаждался. Ротмистру тоже нравилось наблюдать за полуголыми туземками, но в отличие от Кузьмы он об этом умалчивал. Вот и сейчас Ипполит стоял у штурвала, задрав голову, и восхищенно причмокивал языком. Вид чернокожих девушек без нижнего белья его возбуждал и буквально завораживал. Несмотря на возраст и годы отшельничества, он оставался мужчиной и теперь, во время путешествия с каждым днем чувствовал себя все моложе и сильнее.
Строганов однажды заметил, что ротмистр с удовольствием посматривает на стриптиз, показываемый под облаками, пошутил, посмеялся, а старик не на шутку обиделся.
— Тебе, молодому, легко, сопляк Гийом вообще заводится с полуоборота так, что и не остановить, а мне подзарядка требуется для этого дела.
«Вот так так! — подумал Серж. — Теперь совершенно понятно, что стриптиз, эротика и порнография существовали еще в восемнадцатом веке, за много лет до наших дней, и сила их воздействия на дряхлеющие организмы опробована давным-давно».
— Ну, не спи на ходу, толстозадая! — ревел ротмистр. — Шевели батонами! Живее перемещайся по вантам. Кляча сисястая!
Эх, если бы та особа, к которой он обращался, его понимала! Девицы лишь хихикали в ответ на его энергичные команды, виляли задницами, широко расставляли ноги, когда требовалось перебраться с одного места на другое, а парусина шлепала их по груди. Сейчас бы сюда кинокамеру с оператором, прожектора с осветителями, режиссера с матюгальником. Для фильма есть все: сюжет, красивые артистки, молодой герой-любовник, парочка старых сатиров, красавица-героиня. Все действо происходит на фоне роскошного южного моря! Ох, это море! Оно спокойно раскинулось от горизонта до горизонта, сверкало и искрилось под ярким солнцем, отливая то серебром, то золотом. Такой натуры нет ни в одном фильме. А солнце!.. В наши дни нет такого солнца, синего неба, прозрачной воды, чистого воздуха!
Строганов никогда не мучился сомнениями, как старый ротмистр, в «виагре» он не нуждался и всегда имел боеготовность номер один. Ему не нужно было лицезреть полуобнаженных красоток, чтобы выполнить свой мужской долг. Поэтому, пренебрегая живым порнографическим сеансом, он занялся более важным для себя в этот момент делом — спустился в трюм на поиски кота.
— Кис-кис! — позвал он зверя. — Киса, иди сюда, ре бойся.
Неизвестно почему, но эти мурлыки всегда доверяли Строганову. Вот и этот фыркнул, затем мяукнул, как бы откликаясь на призыв, а потом вышел из своего убежища. Вероятно, ему не нравилось сидеть в сыром и душном трюме, отсутствие общения и еды начало его тяготить. Кот выбежал из опрокинутой бочки, — не Диоген же он какой-нибудь, чтобы жить в ней! — и потерся о ноги Сергея. Да, это был кот, несомненно, кот! Что-то неуловимо мужское было в его облике. Большая голова с обкусанными ушами, наглое выражение на черной мордочке, шерсть стоит дыбом. Прямо настоящий кошачий мачо!
— И как мы тебя назовем? Мы ведь не знаем твоего прежнего имени! — спросил Строганов, поглаживая животину и почесывая у него за ушами. — Васька? Нет, слишком банально! Я знавал одного твоего дальнего родственника, Флинтом звали — так его подлый Нельсон отравил. Флинтом ты не будешь, плохие ассоциации с тем погибшим на «Баунти» котом. Хочешь быть Самсоном? А почему бы и нет! Самсон, кис-кис! Пойдем к солнцу и свету, мой Самсон, один раз, так и быть, я накормлю тебя.
Уже наверху Сергей швырнул на палубу засохший кусок вяленой козлятины.
— Но больше подачек не жди, их не будет, нам самим есть нечего. Водой напою, но кормиться будешь сам! Прислушайся, крысы и мыши в трюме так и шебаршат! Нюхай. Ищи дичь.
Кот оказался забавным. Он обошел все закоулки корвета, устроил погоню за местными грызунами, поточил когти о мачты, познакомился с каждым членом экипажа. Мурлыка довольно быстро освоился на корабле и вскоре почувствовал себя полным его хозяином. Судно пришлось ему по нраву. Самсон, будучи старым морским волком, не испытывал приступов морской болезни, качка средней силы не оказывала на него ни малейшего влияния. У кота даже аппетит не портился! Во время сильной качки он даже усиливал охоту на грызунов. Кот яростно гонял по судну крыс, ошалевших от морской болезни. Самсону было начхать на качку, а вот Строганов, наоборот, лежал пластом. Его мутило, как беременную девицу, страдающую токсикозом.
В этих мучениях Серега был не одинок, вся туземная часть экипажа составляла компанию полковнику, равномерно распределившись вдоль бортов, страдая и пугая криками и стонами морских обитателей. Ротмистр посмеивался, глядя на их мучения, юнга сочувствовал, а казак матерился и отпускал плоские шуточки по адресу сухопутных крыс. В такие минуты Строганов жалел, что до сей поры никто не смог вздернуть на рее этого одноухого пирата.
В перерывах между вахтами, во время отдыха от любовных утех надо было чем-то себя занять, организовать досуг. Старый ротмистр обычно с наслаждением перебирал драгоценности. Он рылся в ящиках, сундуках, примерял дорогую одежду, короны, перстни, бусы и был похож на новогоднюю елку, которую детишки наряжают к празднику, напоминал модницу, не знающую чувства меры и обвешавшую себя блестящими безделушками. Но те вещицы, которые примерял старик, были подлинными драгоценностями. Степанов блаженствовал, представляя свое триумфальное возвращение на Родину.
Еще бы, сослали его, как какого-то жулика или бродягу, на край земли, вышвырнули из цивилизованной жизни, из высшего света, разорили. А он воскрес, восстал из пепла, как птица феникс! Он еще покажет кузькину мать этим жалким соседям, которые присвоили его земли и имение. Вот будет потеха, если для устрашения заявиться в родной уезд всей этой колоритной ватагой, вооруженной до зубов! От одних только разнузданных шуток казачка все эти аристократишки попадают в обморок. Никому не поздоровится. Этот Худойконь будет похлеще Стеньки Разина и Емельки Пугачева, вместе взятых! Можно от души покутить, побуянить, покуролесить на российских просторах! Знай наших, Родина-мать!
Казак, ничего не ведая о далеко идущих планах Степанова, много пил, а затем принимался петь долгие казачьи песни. Если он был весел, то пускался в пляс, заставляя женщин составлять ему компанию.
Худойконь обучал туземок водить хороводы, танцевать «барыню», шел, обнявшись с Шавэ, по палубе в присядку, выдавал такие коленца, что срывал аплодисменты полковника и юнги. Казак, человек простого склада, высокими идеями себя не обременял, пел себе и пел, плясал и плясал. В общем, веселил себя и всю честную компанию.
Ипполита этими танцульками было не удивить, он погружался в мечты о светлом будущем (любимое занятие россиян во все времена), о мести всем своим обидчикам (еще одно русское хобби).
Юнга в свободные минуты фехтовал, учил русский и грустил. Он смотрел вдаль, в ту сторону, где, как он предполагал, должна находиться его любимая Франция, которая сейчас далеко-далеко. Он размышлял о судьбе матери и младших сестер. Как они там? Ведь он был единственным кормильцем семьи, а жалованье, выплаченное вперед перед кругосветным плаванием, скорее всего, давно истрачено. На что живет его семья? Гийом скучал по клочку земли, на котором стояла их хибара, по старому винограднику, по запущенному саду. Он остро переживал затянувшуюся разлуку с родными. Тоска грызла его душу и никак не желала отпускать. Француз был молод и необразован, поэтому не знал, как называется эта тоска, но если бы он спросил у полковника, то Серж сказал бы ему, что это, конечно, была ностальгия.
Аборигены не скучали и не тосковали. У некоторых из них на месте родного острова теперь бушевал вулкан, а другие искренне радовались, что не голодают, у них добрые хозяева, они не находятся в сексуальном рабстве и их не собираются съесть в голодное время.
Неожиданно Строганов тоже нашел себе занятие, но об этом будет отдельный рассказ.
Спасли животное и ладно, потом можно будет проверить, есть ли от него польза. Но как же узнать какого он пола, мужского или женского? А в принципе, какая разница, лишь бы крыс гонял, подлюка. Жрать все одно никто ему ничего не даст, самим нечего! Невзрачный черный кот был самым обычным представителем своего семейства, таких черных в средние века сжигали на кострах вместе с ведьмами. Но этот нахал выпендривался, словно был королевских кровей. А кто бы на месте этого кота не очумел? Сначала взрыв, затем корабль пошел ко дну, вокруг акулы… Он же не супермен! Самый бесстрашный тигр испугался бы, не то что этот корабельный мурлыка!
Стоило тримарану причалить, а людям подняться на палубу, как зверь самостоятельно сиганул на корабль. Лодку еще только начали подтягивать наверх, а мурлыка, вцепившись когтями в деревянный борт, словно опытнейший скалолаз, вскарабкался на судно, быстро сориентировался и юркнул в трюм.
— Не кот, а морской дьявол! — восхищенно заявил Ипполит. — Знатный зверь. Думаю, всем крысам на корвете теперь конец!
— Вот и хорошо, — обрадовался Гийом. — Я этих тварей не люблю, с детства. Как в трюм спускаюсь, постоянно норовят укусить за ногу.
— Пойдем найдем его, — предложил Серж. — Надо приласкать скотинку и пообщаться с новичком.
Тут взбеленился Степанов. Он уже обдумывал, куда теперь держать курс, чтобы избежать встречи с британцами, а эти несерьезные компаньоны думают только о кошачьей судьбе. Как можно быть такими безответственными?
Ротмистр громко закричал:
— Стоять! Я вам сейчас покажу кузькину мать! Какой к черту кот?
— А при чем тут моя мама? Ты с ней не знаком! — рассердился атаман. — Не трогай мою маму, не упоминай всуе имя этой святой женщины!
— У разбойников не бывает святых мам. Как говорится, яблоко от яблоньки недалеко падает. Мамаша пирата и бандита не может быть приличной женщиной.
— Дядя Ипполит, ты зачем мою маму ругаешь? Ты что, лично ее знал? Лучше бы ты меня оскорбил. — Атаман сжал кулаки и стал надвигаться на обидчика.
— Я никого не оскорбляю, ты ведь не просто пират, ты в первую очередь казак. Значит, мамаша у тебя простая казачка, но наверняка не святоша. Наверное, под телегой тебя родила, — выкрутился из щекотливой ситуации Степанов.
Атаман задумался, почесал затылок и выругался. Он не мог понять, оскорбил его этот старый дворянин или нет. В принципе, на корабле титулы и сословия давно не имели значения, поэтому Кузя вполне мог дать в рыло бывшему предводителю уездного дворянства, но есть ли законный повод для этого? Он перевел взгляд в сторону и внимательно посмотрел в глаза Строганова, чтобы понять, не смеется ли тот. Если граф смеется, значит, ротмистр оскорбил как его, так и светлую память его матушки.
А Строганова занимала мысль о котике, скрывшемся в чреве корабля. Он обожал мурлык. Больше кошек Серега любил только дельфинов. Вообще, привязанность к животным играла не последнюю роль в его, по сути, одинокой походной жизни.
— Ребята, не передеритесь на старости лет! — предостерег товарищей Серж. — Давайте займемся парусами, оружием, вспомним о наших женщинах, наконец. Кузя успокоился, развернулся и направился к пушкам. Гийом полез на ванты, вместе с туземным отрядом занялся парусами. Строганов вскоре тоже присоединился к марсовым матросам. Внизу у штурвала остался, как обычно, один Степанов. Он командовал, подсказывал, подгонял и наслаждался. Ротмистру тоже нравилось наблюдать за полуголыми туземками, но в отличие от Кузьмы он об этом умалчивал. Вот и сейчас Ипполит стоял у штурвала, задрав голову, и восхищенно причмокивал языком. Вид чернокожих девушек без нижнего белья его возбуждал и буквально завораживал. Несмотря на возраст и годы отшельничества, он оставался мужчиной и теперь, во время путешествия с каждым днем чувствовал себя все моложе и сильнее.
Строганов однажды заметил, что ротмистр с удовольствием посматривает на стриптиз, показываемый под облаками, пошутил, посмеялся, а старик не на шутку обиделся.
— Тебе, молодому, легко, сопляк Гийом вообще заводится с полуоборота так, что и не остановить, а мне подзарядка требуется для этого дела.
«Вот так так! — подумал Серж. — Теперь совершенно понятно, что стриптиз, эротика и порнография существовали еще в восемнадцатом веке, за много лет до наших дней, и сила их воздействия на дряхлеющие организмы опробована давным-давно».
— Ну, не спи на ходу, толстозадая! — ревел ротмистр. — Шевели батонами! Живее перемещайся по вантам. Кляча сисястая!
Эх, если бы та особа, к которой он обращался, его понимала! Девицы лишь хихикали в ответ на его энергичные команды, виляли задницами, широко расставляли ноги, когда требовалось перебраться с одного места на другое, а парусина шлепала их по груди. Сейчас бы сюда кинокамеру с оператором, прожектора с осветителями, режиссера с матюгальником. Для фильма есть все: сюжет, красивые артистки, молодой герой-любовник, парочка старых сатиров, красавица-героиня. Все действо происходит на фоне роскошного южного моря! Ох, это море! Оно спокойно раскинулось от горизонта до горизонта, сверкало и искрилось под ярким солнцем, отливая то серебром, то золотом. Такой натуры нет ни в одном фильме. А солнце!.. В наши дни нет такого солнца, синего неба, прозрачной воды, чистого воздуха!
Строганов никогда не мучился сомнениями, как старый ротмистр, в «виагре» он не нуждался и всегда имел боеготовность номер один. Ему не нужно было лицезреть полуобнаженных красоток, чтобы выполнить свой мужской долг. Поэтому, пренебрегая живым порнографическим сеансом, он занялся более важным для себя в этот момент делом — спустился в трюм на поиски кота.
— Кис-кис! — позвал он зверя. — Киса, иди сюда, ре бойся.
Неизвестно почему, но эти мурлыки всегда доверяли Строганову. Вот и этот фыркнул, затем мяукнул, как бы откликаясь на призыв, а потом вышел из своего убежища. Вероятно, ему не нравилось сидеть в сыром и душном трюме, отсутствие общения и еды начало его тяготить. Кот выбежал из опрокинутой бочки, — не Диоген же он какой-нибудь, чтобы жить в ней! — и потерся о ноги Сергея. Да, это был кот, несомненно, кот! Что-то неуловимо мужское было в его облике. Большая голова с обкусанными ушами, наглое выражение на черной мордочке, шерсть стоит дыбом. Прямо настоящий кошачий мачо!
— И как мы тебя назовем? Мы ведь не знаем твоего прежнего имени! — спросил Строганов, поглаживая животину и почесывая у него за ушами. — Васька? Нет, слишком банально! Я знавал одного твоего дальнего родственника, Флинтом звали — так его подлый Нельсон отравил. Флинтом ты не будешь, плохие ассоциации с тем погибшим на «Баунти» котом. Хочешь быть Самсоном? А почему бы и нет! Самсон, кис-кис! Пойдем к солнцу и свету, мой Самсон, один раз, так и быть, я накормлю тебя.
Уже наверху Сергей швырнул на палубу засохший кусок вяленой козлятины.
— Но больше подачек не жди, их не будет, нам самим есть нечего. Водой напою, но кормиться будешь сам! Прислушайся, крысы и мыши в трюме так и шебаршат! Нюхай. Ищи дичь.
Кот оказался забавным. Он обошел все закоулки корвета, устроил погоню за местными грызунами, поточил когти о мачты, познакомился с каждым членом экипажа. Мурлыка довольно быстро освоился на корабле и вскоре почувствовал себя полным его хозяином. Судно пришлось ему по нраву. Самсон, будучи старым морским волком, не испытывал приступов морской болезни, качка средней силы не оказывала на него ни малейшего влияния. У кота даже аппетит не портился! Во время сильной качки он даже усиливал охоту на грызунов. Кот яростно гонял по судну крыс, ошалевших от морской болезни. Самсону было начхать на качку, а вот Строганов, наоборот, лежал пластом. Его мутило, как беременную девицу, страдающую токсикозом.
В этих мучениях Серега был не одинок, вся туземная часть экипажа составляла компанию полковнику, равномерно распределившись вдоль бортов, страдая и пугая криками и стонами морских обитателей. Ротмистр посмеивался, глядя на их мучения, юнга сочувствовал, а казак матерился и отпускал плоские шуточки по адресу сухопутных крыс. В такие минуты Строганов жалел, что до сей поры никто не смог вздернуть на рее этого одноухого пирата.
В перерывах между вахтами, во время отдыха от любовных утех надо было чем-то себя занять, организовать досуг. Старый ротмистр обычно с наслаждением перебирал драгоценности. Он рылся в ящиках, сундуках, примерял дорогую одежду, короны, перстни, бусы и был похож на новогоднюю елку, которую детишки наряжают к празднику, напоминал модницу, не знающую чувства меры и обвешавшую себя блестящими безделушками. Но те вещицы, которые примерял старик, были подлинными драгоценностями. Степанов блаженствовал, представляя свое триумфальное возвращение на Родину.
Еще бы, сослали его, как какого-то жулика или бродягу, на край земли, вышвырнули из цивилизованной жизни, из высшего света, разорили. А он воскрес, восстал из пепла, как птица феникс! Он еще покажет кузькину мать этим жалким соседям, которые присвоили его земли и имение. Вот будет потеха, если для устрашения заявиться в родной уезд всей этой колоритной ватагой, вооруженной до зубов! От одних только разнузданных шуток казачка все эти аристократишки попадают в обморок. Никому не поздоровится. Этот Худойконь будет похлеще Стеньки Разина и Емельки Пугачева, вместе взятых! Можно от души покутить, побуянить, покуролесить на российских просторах! Знай наших, Родина-мать!
Казак, ничего не ведая о далеко идущих планах Степанова, много пил, а затем принимался петь долгие казачьи песни. Если он был весел, то пускался в пляс, заставляя женщин составлять ему компанию.
Худойконь обучал туземок водить хороводы, танцевать «барыню», шел, обнявшись с Шавэ, по палубе в присядку, выдавал такие коленца, что срывал аплодисменты полковника и юнги. Казак, человек простого склада, высокими идеями себя не обременял, пел себе и пел, плясал и плясал. В общем, веселил себя и всю честную компанию.
Ипполита этими танцульками было не удивить, он погружался в мечты о светлом будущем (любимое занятие россиян во все времена), о мести всем своим обидчикам (еще одно русское хобби).
Юнга в свободные минуты фехтовал, учил русский и грустил. Он смотрел вдаль, в ту сторону, где, как он предполагал, должна находиться его любимая Франция, которая сейчас далеко-далеко. Он размышлял о судьбе матери и младших сестер. Как они там? Ведь он был единственным кормильцем семьи, а жалованье, выплаченное вперед перед кругосветным плаванием, скорее всего, давно истрачено. На что живет его семья? Гийом скучал по клочку земли, на котором стояла их хибара, по старому винограднику, по запущенному саду. Он остро переживал затянувшуюся разлуку с родными. Тоска грызла его душу и никак не желала отпускать. Француз был молод и необразован, поэтому не знал, как называется эта тоска, но если бы он спросил у полковника, то Серж сказал бы ему, что это, конечно, была ностальгия.
Аборигены не скучали и не тосковали. У некоторых из них на месте родного острова теперь бушевал вулкан, а другие искренне радовались, что не голодают, у них добрые хозяева, они не находятся в сексуальном рабстве и их не собираются съесть в голодное время.
Неожиданно Строганов тоже нашел себе занятие, но об этом будет отдельный рассказ.
Глава 16
В ЗАПАСНИКАХ «ЭРМИТАЖА»
Так чем же занимался в свободное время Сергей? В это трудно поверить, но он обнаружил на судне настоящую библиотеку, состоящую из книг, скорее всего, захваченных пиратами на разграбленных кораблях. Возможно, разбойники использовали их страницы как туалетную бумагу, но не исключено, что в команде имелись образованные люди, которые понимали ценность этих книг. Строганов окунулся с головой в чтение ветхих манускриптов, древних фолиантов, раритетных печатных изданий и рукописей всех стран мира, позабыв даже про любовь.
Преимущественно это были английские и французские книги, но попадались испанские, немецкие, португальские, голландские, а в этих языках он был не силен. Каждый том весил несколько килограммов! Но здесь были не только книги в толстых кожаных переплетах, с медными или металлическими застежками на обложках, имелось и несколько свитков, испещренных китайскими или японскими иероглифами. Серж сразу отложил их в сторону, так как шансов расшифровать загадочные загогулины у него не было никаких. Наиболее редкие книги полковник аккуратно перекладывал с места на место, отряхивал от пыли, читал заглавия, фамилии авторов, интересовался годом и местом издания.
Преимущественно это были английские и французские книги, но попадались испанские, немецкие, португальские, голландские, а в этих языках он был не силен. Каждый том весил несколько килограммов! Но здесь были не только книги в толстых кожаных переплетах, с медными или металлическими застежками на обложках, имелось и несколько свитков, испещренных китайскими или японскими иероглифами. Серж сразу отложил их в сторону, так как шансов расшифровать загадочные загогулины у него не было никаких. Наиболее редкие книги полковник аккуратно перекладывал с места на место, отряхивал от пыли, читал заглавия, фамилии авторов, интересовался годом и местом издания.