- Я болен, - сказал сам себе Клас. - Я очень болен. Мне нужно поспать.
4
Анза резко оборвал свой размеренный бег и застыл, как бы прислушиваясь. Охота на скорпиона, принимая во внимание способность паука воспринимать эмоциональные импульсы, исходящие от всех оказавшихся поблизости живых существ, казалась ему прежде более простым делом. Уже несколько часов восьмилапый описывал круги вокруг шатра со спящей там Элоиз, постепенно доведя их радиус до предельно допустимого, и только сейчас почувствовал слабый сигнал. Не переусердствовал ли он, очищая этот участок Степи от хищников?
Постояв некоторое время, паук наконец смог определить приблизительное направление и нерешительно двинулся в сторону, еще более удаляясь от девушки. Ну что же, это ненадолго, зато обещание будет исполнено. Восьмилапым трудно, почти невозможно не выполнить обещание, но люди не хотят в это верить, им приятно видеть в пауках одни только чудовищные, с их точки зрения, конечно, черты.Импульс становился все сильнее, все отчетливее, Анза побежал быстрее. Стремительно приближаясь, он определил, что скорпионов на самом деле двое. Это труднее, в другое время лучше было бы не связываться с парой хищников, но рассчитывать, что поблизости окажется еще один обладатель могучих клешней не приходилось. Восьмилапый последний раз прислушался к девушке, но уже едва различил ее сигнал. Кажется, все еще спит. Ну что же, это хорошо, пусть выспится, ночью ей предстоит узнать, а точнее почувствовать, кое-что новое для себя. Так нужно.
Охотнику за редким мясом повезло - скорпионы находились на порядочном расстоянии друг от друга, хотя и на одной линии, что усиливало импульс. Анза осторожно приблизился к первому из хищников и застал его за трапезой - расчлененные останки какого-то жука усеивали порядочный участок с утоптанной травой. Паук не стал прятаться: уж лучше быть уверенным, что противник тебя видит и готов защищаться, чем пребывать в заблуждении относительно собственной безопасности.
Скорпион немедленно разжал челюсти, уронив при этом кусок плоти, и угрожающе приподнял клешни. Анза в ответ побежал вокруг хищника, примериваясь. План охоты у паука имелся, но с повадками предполагаемой добычи он был знаком плохо. Насколько ловко степные экземпляры управляются со своим хвостом, какова их подвижность?..
Передвигалось бронированое насекомое неплохо - восьмилапый сделал вокруг него несколько десятков кругов, время от времени круто меняя направление, прежде чем скорпион перестал вертеться и застыл, покачивая жалом и злобно сверкая маленькими глазками. Людям бы паучиную скорость - насколько легче бы им жилось в Степи! Анза все продолжал бегать, без устали перебирая мощными лапами, при этом он сузил круги до минимально безопасного размера. Обескураженный хищник не двигался, и, похоже, не замечал, что обходя его сзади паук с каждым разом оказывался чуть ближе.
Наконец решив, что расстояние уже подходит для броска, смертоносец приблизился к тылу скорпиона еще ближе и, воспользовавшись преимуществом в маневренности, без видимых усилий сменил направление бега, стремительно двинувшись к жертве боком. Прежде, чем атакуемый успел что-либо заметить, челюсти подпрыгнувшего паука сомкнулись на его хвосте, слишкмо близко к жалу, чтобы им можно было воспользоваться.
Скорпион мощно рванулся, закрутился, дернул хвостом, пытаясь перебросить Анзу через себя, прямо под чудовищные клешни, но охотник крепко зацепился когтями четырех лап за сочленения хитинового панциря в толстом основании хвоста хищника.
Однако и восьмилапый столкнулся с неожиданными трудностями: хитин на утончавшейся части хвоста, подходящей к жалу, оказался гораздо прочнее и плотнее, чем того ожидал Анза. Раз за разом он сжимал клыки в страшном усилии, и все бесполезно, в то время как обезумевший от ярости скорпион тянул сильнее, заставляя паука нервничать. Да сколько же мощи в этой степной твари?
Смертоносец уже подумывал прервать первую атаку, для чего требовалось улучить удачный момент и стремительно спрыгнуть с жертвы, когда сзади раздался громкий треск и прежде, чем Анза успел понять, что происходит, лап у него стало на две меньше. Второй скорпион! Восьмилапый, теперь уже бывший, совершенно позабыл о нем! Но ведь пауки не умеют забывать...
Анза не повернулся ко второму хищнику, не ослабил хватку, и без того теперь непрочную, не поддался боли и ужасу - и это его спасло. В отчаянном усилии он снова сжал челюсти и правый нижний клык наконец проник-таки через сочленения хитина, проник, чтобы паук тут же вспрыснул в скорпиона яд, от которого нет спасения. Но торжество, охватившее было смертоносца, длилось долю секунды - все тело хищника от укуса содрогнулось и одновременно раздался оглушительный хруст сломанного почти у основания страшного оружия восьмилапых, по счастью, успевшего выполнить свое предназначение.Скорпион тяжело завалился на бок, чем помог Анзе спастись от второго хищника, неловко отползти в сторону. Шестилапый паук со сломанным клыком, истекающий голубой кровью и ослепленный болью, смотрел, как приближается второй враг - кипящая яростью самка.
5
Не зная, что же еще предпринять, охотник лег прямо на след Гусеницы, постаравшись поудобнее устроиться на короткой колкой подстилке, оставшейся после огромного травоядного насекомого. Небо. Клас даже и не сразу понял, что лег лицом вверх, а ведь за это его били еще крохотным ребенком. Степные люди не спят лицом вверх, никогда, даже ночью, когда небо над ними закрыто перевязанной травой. Юноша хотел было перевернуться, но раздумал, бессмысленно поднял руки, выставив их между собой и высью. Руки были его, это уж точно, он мог бы рассказать про каждый шрам: вот давний травяной порез, а это укус мухи... Ладони были его, и пальцы, и ноги были его, и даже губы были его, и язык, а вот говорил охотник чужими, никому не понятными словами. Что же случилось? Клас заметил краем глаза, что многие посматривают на него, удивленные смелой позой соплеменника. Пожиратели Гусениц не смотрят в небо. Никогда.
- Почему? - спросил у них Клас и резко сел. Никто не понимает его, а тогда какая разница, что говорить? Какая разница, как лежать? Что думать и думать ли вообще...
Окончательно поняв, что заснуть не удастся, и в то же время отчего-то не в силах присоединиться к занятым разделкой туши соплеменникам, Клас нехотя продолжил свой путь вокруг Гусеницы, пройдя теперь от хвоста к голове. Там часть шкуры уже отодрали от мяса и завернули в сторону. В глаза сразу бросился Эль, который, пыхтя, вырезал из бока огромный кусок мяса. Остро пахло кровью. Юноша почувствовав голод, впился глазами в мясо. Получит ли он свой кусок сегодня?.. Это его зверь, но после всего, что случилось с незадачливым охотником...
- Эль... - Клас тронул брата за плечо и ткнул пальцем в бок Гусеницы.
Эль посмотрел оторопело, подумал, морща лоб, потом сказал какое-то слово и глупо улыбнулся. Клас повторил свой жест, веснушчатый весельчак ответил теми же звуками. Юноше ничего не оставалось, как улыбнуться и отойти в сторону, не мешая брату. Он продолжил свой путь, повторяя сказанное братом слово, стараясь запомнить его накрепко. Звуки казались родными, губы принимали их, отдыхали, произнося. Вот только что это слово обозначает? Гусеница, мясо, бок?.. Онемевший охотник обернулся, почувствовав на себе сей-то пристальный взгляд. Турн, конечно же. Видимо, старик не спускал с Класа глаз все это время. Правильно, кому же еще позаботиться о спятившем охотнике... Несчастный прошел еще немного, и неожиданно для самого себя принялся помогать нарезать мясо с боков крупными кусками. Его сразу приняла занимавшаяся этим группа соплеменников, охотники что-то говорили, смеялись женщины, но Клас мог только улыбаться. Впрочем, руки свое дело помнили, и слова были не нужны, хотя еще несколько понятий юноша попытался тут же запомнить. Немного мешала беспрестанно болевшая голова. Немного?.. Сильно, очень сильно мешала! Но что поделать, если не можешь даже высказать жалобу на родном языке...Очень скоро раздались громкие крики, и все дружно потянулись к костру: Ма посчитала, что на сегодня мяса уже достаточно, можно начинать пир. Клас подхватил большущий кусок плоти и отправился вместе со всеми, стараясь ничем не выделяться среди других охотников. Краем глаза заметилось, как Турн, оглядываясь на него, выставил вдоль туши несколько невезучих охотников для охраны от приблудных хищников, и поспешил присоединиться к соплеменникам. Костер, сложенный из сухого кустарника, которого в Степи всегда хватало, горел уже вовсю, жадно потрескивая и отправляя высоко в небо толстый столб дыма, видимый наверняка на огромное расстояние. Но сегодня Пожиратели Гусениц не боялись богов, сегодня им есть что принести небожителям в жертву, лучшие куски мяса уже отправились в костер. Завтра охотники доберутся до внутренностей, и тогда высокие получат много новых угощений...
Мясо поджаривали женщины, только женщины, они аккуратно нарезали его ломтями и заворачивали в широкие листья, которые потом клали на угли. Многие нетерпеливые охотники насадили куски на копья и протянули их через головы женщин прямо в огонь, но Ма с криком прогнала их: стыдно так вести себя в первый же день праздника. Впрочем, так случалось каждый раз... Клас, стиснутый в образовавшейся толпе, неожиданно встретился глазами с Сойлой, торопливо сглотнул набежавшую от запаха жареного слюну и улыбнулся ей. Сойла нравилась охотнику больше всех в племени, всегда, еще в детской цепи... Если подумать, он шагал с ней рядом день за днем совсем недавно, нес ее вещи, и когда-нибудь надеялся стать отцом ее детей... Отчего теперь это кажется детскими мечтами? Он и теперь еще надеется на их общее будущее! Если после всего случившегося у него есть будущее. Если у него еще что-то есть, кроме этого вечера...
Сойла с улыбкой протянула парню мясо без всякой очереди, произнеся при этом его имя и еще несколько незнакомых охотнику слов. Вокруг никто не стал спорить, все заулыбались - наверное, Сойла сказала что-то вроде: "Ведь это Гусеница Класа!". Смущенный избранник принял пищу, сказав неуверенно то самое недавно заученное слово, означавшее то ли "Гусеница", то ли "мясо", и это, кажется, сошло за шутку: женщины рассмеялись. А вот охотники нет, только улыбались жестко, настороженно.
"Женщины еще не все знают, - подумал Клас. - И Сойла еще, наверное, не знает..." Он поспешно отошел с мясом чуть в сторону и принялся жадно кусать, голоду охотника не мешали грустные мысли, так же как и все также болевшая голова. Вдруг юноша понял, что к этой боли что-то добавилось, как будто до больного зуба осторожно дотронулись чем-то мягким, совсем чуть-чуть. Клас даже обернулся, и тут же увидел.
Почти на самом горизонте в небе проплывали несколько черных точек. Странное ощущение в его голове мгновенное пропало, будто кто-то испуганно отдернул протянутое щупальце: высшие поняли, что Клас их заметил. Кусок застрял в горле у охотника - племя было не готово к появлению небожителей, да и не должны были боги придти сегодня, когда им пожертвовали свежее, парное мясо! Впрочем, точки не приближались, продолжая все так же медленно двигаться параллельно горизонту, на север... Прошло с полчаса, прежде чем юноша облегченно вздохнул: Гнев С Небес сегодня не пришел.
Клас снова стал кусать мясо, почти не чувствуя вкуса, бесцельно глазами провожая уже едва различимые точки. Там боги, которые пауки. Или пауки, которые вовсе не боги... Но как же они тогда летают? Охотник попробовал представить себе восьминогое насекомое с крыльями, но картинка не сложилась. Он одернул себя: "Да с чего я взял, что это твари вроде щатровиков или верблюдов-бегунов? Привиделось мне, болен я, вот и все. Нужно просить снадобье у Ма, принять позор возвращения в женскую цепь, вот и все. Может быть, когда-нибудь..." Класу очень хотелось снова стать охотником. Как же много свалилось на юношу за эти сутки, куда больше чем за всю предыдущую размеренную жизнь. Как выдержать?
Племя не заметило черных точек на горизонте - Пожиратели Гусениц не смотрят в небо, это их первая заповедь. Вторая и последняя: не думай. Не выпускай демона, у которого тысяча обличий и одна цель - погубить тебя. Клас грустно, хотя вместе с тем и жадно доел остывающее мясо вместе с листком, взял, стараясь не выделяться, вторую порцию, присел среди охотников. Не зная, чем заняться, юноша стал просто наблюдать, пытаясь слиться с соплеменниками, пытаясь не думать. А люди на глазах пьянели от сытости, они поедали кусок за куском и вскоре начинали петь, неловко приплясывать, мужчины и женщины улыбались друг другу. И вот раздался оглушительный визг: это подошла маленькая детская группа. Тут только и начался настоящий праздник - женщины наперебой угощали своих и чужих детей, то же самое пытались делать утолившие первый голод охотники... Турну пришлось напрягать все свои скрипучие голосовые связки, чтобы устроить хоть какую-то смену караула, но и тогда на его лице сохранялось благодушное выражение.
Увы, так только казалось юному охотнику, чья юность, и первая, а возможно, и последняя охота, были уже безнадежно позади.
6
Анзе неоткуда было ждать помощи. Окажись поблизости хоть какие-то смертоносцы, они примчались бы ему на помощь со всех ног, в этом не было никаких сомнений, но сейчас он был совершенно один. Самка скорпиона наступала, выставив вперед клешни и чуть отведя за спину жало, паук медленно отползал.Нет, он не потерял подвижности. Смертоносец - не человек. Прежде всего: лапы отрастут снова, после ближайшей линьки он опять станет восьмилапым. Во-вторых, шесть лап хоть и хуже, чем восемь, но не настолько, чтобы смертоносец почувствовал себя уязвимым. По крайней мере в возможности скрыться от скорпиона бегством никаких сомнений у Анзы не было. Проблема была в другом - паук не знал, как самка поступит со своим погибшим другом. Что, если ей вздумается его просто съесть, а начать именно с клешней? Обещание Элоиз заставляло восьмилапого мысленно отвергать этот вариант.
И еще одно... Боль. Страшная боль мучила паука и заставляла его мечтать о возмездии. Смешно - разумное существо собирается отомстить бессловесному низшему насекомому, но факт остается фактом: смертоносцы не прощают своих обид никому, и Анза не собирался нарушать традиции.
Скорпион подошел вплотную и довольно опасно щелкнул клешней. Паук вовремя подтянул к себе лапу и одновременно просчитал новый план атаки. Может быть, и в прошлый раз стоило поступить именно так... Более действенно и рискованно. Так, как сейчас, когда клешастое существо ударит ядовитым хвостом. Обязательно ударит, не может не ударить!
Она ударила, отсутствие разума не дает возможности низшим насекомым действовать непрогнозируемо. Анза изящным движением успел убрать тело с линии атаки не то что за секунду - за четверть секунды до укуса. И не просто убрать, а убрать лишь головогрудь и брюшину, оставив на месте все шесть лап для упора. Резкий рывок - и вот он уже вцепился лапами в хвост скорпиона, заставив того, возвращая жало в исходное положение для нового удара, могучим усилием вздернуть паука на собственную голову. Смертельный укус не заставил себя ждать.
От боли у восьмилапого потемнело в глазах. Страшно ныли перекушенные лапы, но самую лютую муку доставлял сломанный клык, упершийся в хитин скорпиона. Пронизанная ядом жертва рухнула, согнув ноги, но еще более жалким комком повалился рядом истерзанный паук.
Он не знал точно, сколько времени пролежал так, но солнце еще не зашло, когда Анза осторожно поднялся на шесть лап и двинулся к поверженным скорпионам. Дорого далась ему победа! Долго, очень долго он отгрызал клешни, все четыре, чтобы отнести их рыжей взбаламошной девчонке. Еще дольше ел сам, ел с наслаждением, ел врага. Смертоносец не мстил - мстить неразумным существам бессмысленно, он просто впитывал в себя силы убитых. Так поступают все пауки, а значит, человеческого в нем было совсем немного. И сознавать это было очень приятно.
7
Турну действительно хотелось быть сегодня спокойным и благодушным, стоять в сторонке и с напускной свирепостью покрикивать на зарвавшихся охотников. Так бы все и было, если бы не Клас, на которого он то и дело бросал подозрительные взгляды из под спадающих на глаза прядей седых волос. Парень не пел, не смеялся над шутками, хотя и старался улыбаться одновременно со всеми, и оттого особенно было заметно, какой он стал чужой.Турн посмотрел на Ма и тут же встретился с ней глазами, старуха как будто ждала этого. В ее взгляде было какое-то требование, но какое - этого отец племени не хотел пока знать. Он слишком любил Класа, точнее сказать, того Класа, прежнего. Раньше чем понять, чего хочет от него старейшина женской цепи, он должен привыкнуть к другому, чужому человеку, надевшему маску симпатяги-недотепы, который уже никогда не вернется. А уж тогда старик решит все сам. Хоть Ма и старше его, и, пожалуй, права, однако не во время же пиршества затевать такие дела... Ведь это Гусеница Класа. Того славного парня, который только и успел, что стать охотником и найти свою первую Гусеницу...
Турн снова поискал глазами чужака, но не нашел на прежнем месте и обеспокоенно протолкался к мало помалу терзаемой копьями туше. Спросил у часового, тот указал копьем в сторону.Клас стоял поникший, опустив руку с куском мяса вниз, сок капал в траву. Длинная тень парня убегала на восток, и он будто бы ушел за ней, туда, где... Турну показалось было, что он видит там, вдалеке, какое-то движение в Степи, но это могло быть просто крупное насекомое... Старик сморгнул набежавшую слезинку и все исчезло. Все, кроме уверенности, что чужак смотрит туда не просто так. Что-то придет оттуда, не сегодня, так завтра, и если он не знает, что именно, то чувствует - наверняка. Но наверное что-то знает, знает... У него стали совсем другие глаза, непохожие на те, что были у знакомого мальчика.
Турну необычайно захотелось прямо сейчас крикнуть, чтобы тушили костер и уходили прочь, он едва удержался от этого бессмысленного поступка. Тщетно, хоть и попытайся старик, никто не станет его слушать. И даже вдвоем с Ма не в силах они увести людей от праздника, который должен состояться от начала до конца, ведь только на том и стоит власть старейшин мужской и женской цепи во время длинных переходов между Гусеницами.Старейшина обернулся к племени. Гусеница Класа была в самом разгаре, всю ночь будут петь песни, рассказывать сказки, возможно - зачинать детей, хотя это происходит все реже... Турн пошел к своим, чувствуя спиной взгляд недоброго будущего. Шел медленно, а хотелось бежать, до дрожи в ногах тянуло броситься в самую середину толпы, спрятаться, но бежать уже поздно. Тогда просто - не думать. Так заведено.
8
Паук вернулся перед самым закатом. О, Элоиз много могла ему сказать: как трудно ей было в одиночку выбраться из кокона, как она, ожидая добытчика с минуты на минуту, проделала в шатре отверстие и вышла, чтобы развести костер, как едва успела вовремя заметить ползущую в траве огромную сороконожку, как десять раз пряталась в шатер от кружившей вокруг осы и ужасно боялась, что та заберется внутрь, как порезала палец о меч, который как последняя дуреха постоянно таскала с собой... Но самое главное: как она волновалась! Увы, ничего этого девушке рассказывать не пришлось - она все позабыла, увидев едва ковыляющего, искалеченного Анзу, несущего на спине четыре огромных клешни скорпиона. Для нее.
Смертоносцу пришлось самому приготовить клешни, хотя за качество он бы не поручился, ведь сам-то жареного никогда не ел. Все время, пока он был занят этим, Элоиз не переставала метаться вокруг. Она ругала паука, перевязывала какими-то тряпками давно уже не кровоточащие обрубки лап, а в промежутках без конца его целовала. Анза и сам в конце концов перестал понимать, провинился он или нет, и это не смотря на то,что все время слушал эмоции девушки. Но они слишком часто менялись.
К счастью, любимица восьмилапого и правда слишком переволновалась, что обычно усиливало ее аппетит, и когда аромат кушанья смешался с запахами степных трав, у костра наконец воцарились мир и покой. Солнце зашло, девушка хрустела пережаренным мясом, а паук вдруг поймал себя на том, что просто смотрит в костер.
"Маленькая, завтра тебе нужно пойти к людям.""Да... Если ты этого действительно хочешь. Хотя мне кажется, я должна позаботиться о тебе. Или даже... Ты не хочешь вернуться и вылечиться?"
"Мне не нужно лечиться. Позаботиться о себе мне будет легче, чем о двоих.""Береги себя... И не бросай там меня! Но я спала почти половину дня, ты можешь усыпить меня сейчас?"
"Да. Только сперва доешь."
"У меня будет интересный сон, Анза?.."
"Очень."
Глава 4
1
Несмотря на печальное происшествие с Класом, ночь в племени прошла празднично - ведь это была Первая Ночь Гусеницы. Люди веселились: охотники подбиралbсь к женщинам, те смеялись, и позволяли многое, но не до конца, дети орали как полоумные и носились вокруг практически без присмотра, и все ели, ели, без конца ели мясо. Так уж повелось, что в такую ночь ни Турн, ни даже Ма не настаивали на караулах, тищине, бдительности, и даже раздельных ночевках.
Только четверо были нерадостны: двое старейшин, Клас да его брат. Но если первые хоть сколько-нибудь отвлекались от тревоги на исполнение прямых обязанностей, а сам потерпевший пребывал в состоянии глубокого шока, то Эль чувствовал себя абсолютно неприкаянным. Помочь братишке он никак не мог, а самое главное - абсолютно не умел. Вот если бы на него напала сороконожка, даже если бы его кто-то укусил, вот тогда другое дело. И от не в меру задиристых охотников доводилось ему защищать Класа, который со своей задумчивостью представлял удобную мишень для всяких дурацких выходок, и в общении с девушками, особенно с такой, как Сойла, охотник мог помочь своими пусть и не тонкими, но всегда готовыми шутками, но теперь... Эль ел мясо Гусеницы наравне со всеми, и живот его выпятился преизрядно, да хороший аппетит в этот раз вовсе не означал хорошего настроения.Только один раз за всю ночь он немного отвлекся от довольно непривычного для него занятия - размышлений. Это случилось, когда бессмысленно передвигаясь между соплеменников, он вдруг наткнулся на Сойлу, уж слишком близко беседующую с Дагом, охотником примерно в два раза старше Класа.
4
Анза резко оборвал свой размеренный бег и застыл, как бы прислушиваясь. Охота на скорпиона, принимая во внимание способность паука воспринимать эмоциональные импульсы, исходящие от всех оказавшихся поблизости живых существ, казалась ему прежде более простым делом. Уже несколько часов восьмилапый описывал круги вокруг шатра со спящей там Элоиз, постепенно доведя их радиус до предельно допустимого, и только сейчас почувствовал слабый сигнал. Не переусердствовал ли он, очищая этот участок Степи от хищников?
Постояв некоторое время, паук наконец смог определить приблизительное направление и нерешительно двинулся в сторону, еще более удаляясь от девушки. Ну что же, это ненадолго, зато обещание будет исполнено. Восьмилапым трудно, почти невозможно не выполнить обещание, но люди не хотят в это верить, им приятно видеть в пауках одни только чудовищные, с их точки зрения, конечно, черты.Импульс становился все сильнее, все отчетливее, Анза побежал быстрее. Стремительно приближаясь, он определил, что скорпионов на самом деле двое. Это труднее, в другое время лучше было бы не связываться с парой хищников, но рассчитывать, что поблизости окажется еще один обладатель могучих клешней не приходилось. Восьмилапый последний раз прислушался к девушке, но уже едва различил ее сигнал. Кажется, все еще спит. Ну что же, это хорошо, пусть выспится, ночью ей предстоит узнать, а точнее почувствовать, кое-что новое для себя. Так нужно.
Охотнику за редким мясом повезло - скорпионы находились на порядочном расстоянии друг от друга, хотя и на одной линии, что усиливало импульс. Анза осторожно приблизился к первому из хищников и застал его за трапезой - расчлененные останки какого-то жука усеивали порядочный участок с утоптанной травой. Паук не стал прятаться: уж лучше быть уверенным, что противник тебя видит и готов защищаться, чем пребывать в заблуждении относительно собственной безопасности.
Скорпион немедленно разжал челюсти, уронив при этом кусок плоти, и угрожающе приподнял клешни. Анза в ответ побежал вокруг хищника, примериваясь. План охоты у паука имелся, но с повадками предполагаемой добычи он был знаком плохо. Насколько ловко степные экземпляры управляются со своим хвостом, какова их подвижность?..
Передвигалось бронированое насекомое неплохо - восьмилапый сделал вокруг него несколько десятков кругов, время от времени круто меняя направление, прежде чем скорпион перестал вертеться и застыл, покачивая жалом и злобно сверкая маленькими глазками. Людям бы паучиную скорость - насколько легче бы им жилось в Степи! Анза все продолжал бегать, без устали перебирая мощными лапами, при этом он сузил круги до минимально безопасного размера. Обескураженный хищник не двигался, и, похоже, не замечал, что обходя его сзади паук с каждым разом оказывался чуть ближе.
Наконец решив, что расстояние уже подходит для броска, смертоносец приблизился к тылу скорпиона еще ближе и, воспользовавшись преимуществом в маневренности, без видимых усилий сменил направление бега, стремительно двинувшись к жертве боком. Прежде, чем атакуемый успел что-либо заметить, челюсти подпрыгнувшего паука сомкнулись на его хвосте, слишкмо близко к жалу, чтобы им можно было воспользоваться.
Скорпион мощно рванулся, закрутился, дернул хвостом, пытаясь перебросить Анзу через себя, прямо под чудовищные клешни, но охотник крепко зацепился когтями четырех лап за сочленения хитинового панциря в толстом основании хвоста хищника.
Однако и восьмилапый столкнулся с неожиданными трудностями: хитин на утончавшейся части хвоста, подходящей к жалу, оказался гораздо прочнее и плотнее, чем того ожидал Анза. Раз за разом он сжимал клыки в страшном усилии, и все бесполезно, в то время как обезумевший от ярости скорпион тянул сильнее, заставляя паука нервничать. Да сколько же мощи в этой степной твари?
Смертоносец уже подумывал прервать первую атаку, для чего требовалось улучить удачный момент и стремительно спрыгнуть с жертвы, когда сзади раздался громкий треск и прежде, чем Анза успел понять, что происходит, лап у него стало на две меньше. Второй скорпион! Восьмилапый, теперь уже бывший, совершенно позабыл о нем! Но ведь пауки не умеют забывать...
Анза не повернулся ко второму хищнику, не ослабил хватку, и без того теперь непрочную, не поддался боли и ужасу - и это его спасло. В отчаянном усилии он снова сжал челюсти и правый нижний клык наконец проник-таки через сочленения хитина, проник, чтобы паук тут же вспрыснул в скорпиона яд, от которого нет спасения. Но торжество, охватившее было смертоносца, длилось долю секунды - все тело хищника от укуса содрогнулось и одновременно раздался оглушительный хруст сломанного почти у основания страшного оружия восьмилапых, по счастью, успевшего выполнить свое предназначение.Скорпион тяжело завалился на бок, чем помог Анзе спастись от второго хищника, неловко отползти в сторону. Шестилапый паук со сломанным клыком, истекающий голубой кровью и ослепленный болью, смотрел, как приближается второй враг - кипящая яростью самка.
5
Не зная, что же еще предпринять, охотник лег прямо на след Гусеницы, постаравшись поудобнее устроиться на короткой колкой подстилке, оставшейся после огромного травоядного насекомого. Небо. Клас даже и не сразу понял, что лег лицом вверх, а ведь за это его били еще крохотным ребенком. Степные люди не спят лицом вверх, никогда, даже ночью, когда небо над ними закрыто перевязанной травой. Юноша хотел было перевернуться, но раздумал, бессмысленно поднял руки, выставив их между собой и высью. Руки были его, это уж точно, он мог бы рассказать про каждый шрам: вот давний травяной порез, а это укус мухи... Ладони были его, и пальцы, и ноги были его, и даже губы были его, и язык, а вот говорил охотник чужими, никому не понятными словами. Что же случилось? Клас заметил краем глаза, что многие посматривают на него, удивленные смелой позой соплеменника. Пожиратели Гусениц не смотрят в небо. Никогда.
- Почему? - спросил у них Клас и резко сел. Никто не понимает его, а тогда какая разница, что говорить? Какая разница, как лежать? Что думать и думать ли вообще...
Окончательно поняв, что заснуть не удастся, и в то же время отчего-то не в силах присоединиться к занятым разделкой туши соплеменникам, Клас нехотя продолжил свой путь вокруг Гусеницы, пройдя теперь от хвоста к голове. Там часть шкуры уже отодрали от мяса и завернули в сторону. В глаза сразу бросился Эль, который, пыхтя, вырезал из бока огромный кусок мяса. Остро пахло кровью. Юноша почувствовав голод, впился глазами в мясо. Получит ли он свой кусок сегодня?.. Это его зверь, но после всего, что случилось с незадачливым охотником...
- Эль... - Клас тронул брата за плечо и ткнул пальцем в бок Гусеницы.
Эль посмотрел оторопело, подумал, морща лоб, потом сказал какое-то слово и глупо улыбнулся. Клас повторил свой жест, веснушчатый весельчак ответил теми же звуками. Юноше ничего не оставалось, как улыбнуться и отойти в сторону, не мешая брату. Он продолжил свой путь, повторяя сказанное братом слово, стараясь запомнить его накрепко. Звуки казались родными, губы принимали их, отдыхали, произнося. Вот только что это слово обозначает? Гусеница, мясо, бок?.. Онемевший охотник обернулся, почувствовав на себе сей-то пристальный взгляд. Турн, конечно же. Видимо, старик не спускал с Класа глаз все это время. Правильно, кому же еще позаботиться о спятившем охотнике... Несчастный прошел еще немного, и неожиданно для самого себя принялся помогать нарезать мясо с боков крупными кусками. Его сразу приняла занимавшаяся этим группа соплеменников, охотники что-то говорили, смеялись женщины, но Клас мог только улыбаться. Впрочем, руки свое дело помнили, и слова были не нужны, хотя еще несколько понятий юноша попытался тут же запомнить. Немного мешала беспрестанно болевшая голова. Немного?.. Сильно, очень сильно мешала! Но что поделать, если не можешь даже высказать жалобу на родном языке...Очень скоро раздались громкие крики, и все дружно потянулись к костру: Ма посчитала, что на сегодня мяса уже достаточно, можно начинать пир. Клас подхватил большущий кусок плоти и отправился вместе со всеми, стараясь ничем не выделяться среди других охотников. Краем глаза заметилось, как Турн, оглядываясь на него, выставил вдоль туши несколько невезучих охотников для охраны от приблудных хищников, и поспешил присоединиться к соплеменникам. Костер, сложенный из сухого кустарника, которого в Степи всегда хватало, горел уже вовсю, жадно потрескивая и отправляя высоко в небо толстый столб дыма, видимый наверняка на огромное расстояние. Но сегодня Пожиратели Гусениц не боялись богов, сегодня им есть что принести небожителям в жертву, лучшие куски мяса уже отправились в костер. Завтра охотники доберутся до внутренностей, и тогда высокие получат много новых угощений...
Мясо поджаривали женщины, только женщины, они аккуратно нарезали его ломтями и заворачивали в широкие листья, которые потом клали на угли. Многие нетерпеливые охотники насадили куски на копья и протянули их через головы женщин прямо в огонь, но Ма с криком прогнала их: стыдно так вести себя в первый же день праздника. Впрочем, так случалось каждый раз... Клас, стиснутый в образовавшейся толпе, неожиданно встретился глазами с Сойлой, торопливо сглотнул набежавшую от запаха жареного слюну и улыбнулся ей. Сойла нравилась охотнику больше всех в племени, всегда, еще в детской цепи... Если подумать, он шагал с ней рядом день за днем совсем недавно, нес ее вещи, и когда-нибудь надеялся стать отцом ее детей... Отчего теперь это кажется детскими мечтами? Он и теперь еще надеется на их общее будущее! Если после всего случившегося у него есть будущее. Если у него еще что-то есть, кроме этого вечера...
Сойла с улыбкой протянула парню мясо без всякой очереди, произнеся при этом его имя и еще несколько незнакомых охотнику слов. Вокруг никто не стал спорить, все заулыбались - наверное, Сойла сказала что-то вроде: "Ведь это Гусеница Класа!". Смущенный избранник принял пищу, сказав неуверенно то самое недавно заученное слово, означавшее то ли "Гусеница", то ли "мясо", и это, кажется, сошло за шутку: женщины рассмеялись. А вот охотники нет, только улыбались жестко, настороженно.
"Женщины еще не все знают, - подумал Клас. - И Сойла еще, наверное, не знает..." Он поспешно отошел с мясом чуть в сторону и принялся жадно кусать, голоду охотника не мешали грустные мысли, так же как и все также болевшая голова. Вдруг юноша понял, что к этой боли что-то добавилось, как будто до больного зуба осторожно дотронулись чем-то мягким, совсем чуть-чуть. Клас даже обернулся, и тут же увидел.
Почти на самом горизонте в небе проплывали несколько черных точек. Странное ощущение в его голове мгновенное пропало, будто кто-то испуганно отдернул протянутое щупальце: высшие поняли, что Клас их заметил. Кусок застрял в горле у охотника - племя было не готово к появлению небожителей, да и не должны были боги придти сегодня, когда им пожертвовали свежее, парное мясо! Впрочем, точки не приближались, продолжая все так же медленно двигаться параллельно горизонту, на север... Прошло с полчаса, прежде чем юноша облегченно вздохнул: Гнев С Небес сегодня не пришел.
Клас снова стал кусать мясо, почти не чувствуя вкуса, бесцельно глазами провожая уже едва различимые точки. Там боги, которые пауки. Или пауки, которые вовсе не боги... Но как же они тогда летают? Охотник попробовал представить себе восьминогое насекомое с крыльями, но картинка не сложилась. Он одернул себя: "Да с чего я взял, что это твари вроде щатровиков или верблюдов-бегунов? Привиделось мне, болен я, вот и все. Нужно просить снадобье у Ма, принять позор возвращения в женскую цепь, вот и все. Может быть, когда-нибудь..." Класу очень хотелось снова стать охотником. Как же много свалилось на юношу за эти сутки, куда больше чем за всю предыдущую размеренную жизнь. Как выдержать?
Племя не заметило черных точек на горизонте - Пожиратели Гусениц не смотрят в небо, это их первая заповедь. Вторая и последняя: не думай. Не выпускай демона, у которого тысяча обличий и одна цель - погубить тебя. Клас грустно, хотя вместе с тем и жадно доел остывающее мясо вместе с листком, взял, стараясь не выделяться, вторую порцию, присел среди охотников. Не зная, чем заняться, юноша стал просто наблюдать, пытаясь слиться с соплеменниками, пытаясь не думать. А люди на глазах пьянели от сытости, они поедали кусок за куском и вскоре начинали петь, неловко приплясывать, мужчины и женщины улыбались друг другу. И вот раздался оглушительный визг: это подошла маленькая детская группа. Тут только и начался настоящий праздник - женщины наперебой угощали своих и чужих детей, то же самое пытались делать утолившие первый голод охотники... Турну пришлось напрягать все свои скрипучие голосовые связки, чтобы устроить хоть какую-то смену караула, но и тогда на его лице сохранялось благодушное выражение.
Увы, так только казалось юному охотнику, чья юность, и первая, а возможно, и последняя охота, были уже безнадежно позади.
6
Анзе неоткуда было ждать помощи. Окажись поблизости хоть какие-то смертоносцы, они примчались бы ему на помощь со всех ног, в этом не было никаких сомнений, но сейчас он был совершенно один. Самка скорпиона наступала, выставив вперед клешни и чуть отведя за спину жало, паук медленно отползал.Нет, он не потерял подвижности. Смертоносец - не человек. Прежде всего: лапы отрастут снова, после ближайшей линьки он опять станет восьмилапым. Во-вторых, шесть лап хоть и хуже, чем восемь, но не настолько, чтобы смертоносец почувствовал себя уязвимым. По крайней мере в возможности скрыться от скорпиона бегством никаких сомнений у Анзы не было. Проблема была в другом - паук не знал, как самка поступит со своим погибшим другом. Что, если ей вздумается его просто съесть, а начать именно с клешней? Обещание Элоиз заставляло восьмилапого мысленно отвергать этот вариант.
И еще одно... Боль. Страшная боль мучила паука и заставляла его мечтать о возмездии. Смешно - разумное существо собирается отомстить бессловесному низшему насекомому, но факт остается фактом: смертоносцы не прощают своих обид никому, и Анза не собирался нарушать традиции.
Скорпион подошел вплотную и довольно опасно щелкнул клешней. Паук вовремя подтянул к себе лапу и одновременно просчитал новый план атаки. Может быть, и в прошлый раз стоило поступить именно так... Более действенно и рискованно. Так, как сейчас, когда клешастое существо ударит ядовитым хвостом. Обязательно ударит, не может не ударить!
Она ударила, отсутствие разума не дает возможности низшим насекомым действовать непрогнозируемо. Анза изящным движением успел убрать тело с линии атаки не то что за секунду - за четверть секунды до укуса. И не просто убрать, а убрать лишь головогрудь и брюшину, оставив на месте все шесть лап для упора. Резкий рывок - и вот он уже вцепился лапами в хвост скорпиона, заставив того, возвращая жало в исходное положение для нового удара, могучим усилием вздернуть паука на собственную голову. Смертельный укус не заставил себя ждать.
От боли у восьмилапого потемнело в глазах. Страшно ныли перекушенные лапы, но самую лютую муку доставлял сломанный клык, упершийся в хитин скорпиона. Пронизанная ядом жертва рухнула, согнув ноги, но еще более жалким комком повалился рядом истерзанный паук.
Он не знал точно, сколько времени пролежал так, но солнце еще не зашло, когда Анза осторожно поднялся на шесть лап и двинулся к поверженным скорпионам. Дорого далась ему победа! Долго, очень долго он отгрызал клешни, все четыре, чтобы отнести их рыжей взбаламошной девчонке. Еще дольше ел сам, ел с наслаждением, ел врага. Смертоносец не мстил - мстить неразумным существам бессмысленно, он просто впитывал в себя силы убитых. Так поступают все пауки, а значит, человеческого в нем было совсем немного. И сознавать это было очень приятно.
7
Турну действительно хотелось быть сегодня спокойным и благодушным, стоять в сторонке и с напускной свирепостью покрикивать на зарвавшихся охотников. Так бы все и было, если бы не Клас, на которого он то и дело бросал подозрительные взгляды из под спадающих на глаза прядей седых волос. Парень не пел, не смеялся над шутками, хотя и старался улыбаться одновременно со всеми, и оттого особенно было заметно, какой он стал чужой.Турн посмотрел на Ма и тут же встретился с ней глазами, старуха как будто ждала этого. В ее взгляде было какое-то требование, но какое - этого отец племени не хотел пока знать. Он слишком любил Класа, точнее сказать, того Класа, прежнего. Раньше чем понять, чего хочет от него старейшина женской цепи, он должен привыкнуть к другому, чужому человеку, надевшему маску симпатяги-недотепы, который уже никогда не вернется. А уж тогда старик решит все сам. Хоть Ма и старше его, и, пожалуй, права, однако не во время же пиршества затевать такие дела... Ведь это Гусеница Класа. Того славного парня, который только и успел, что стать охотником и найти свою первую Гусеницу...
Турн снова поискал глазами чужака, но не нашел на прежнем месте и обеспокоенно протолкался к мало помалу терзаемой копьями туше. Спросил у часового, тот указал копьем в сторону.Клас стоял поникший, опустив руку с куском мяса вниз, сок капал в траву. Длинная тень парня убегала на восток, и он будто бы ушел за ней, туда, где... Турну показалось было, что он видит там, вдалеке, какое-то движение в Степи, но это могло быть просто крупное насекомое... Старик сморгнул набежавшую слезинку и все исчезло. Все, кроме уверенности, что чужак смотрит туда не просто так. Что-то придет оттуда, не сегодня, так завтра, и если он не знает, что именно, то чувствует - наверняка. Но наверное что-то знает, знает... У него стали совсем другие глаза, непохожие на те, что были у знакомого мальчика.
Турну необычайно захотелось прямо сейчас крикнуть, чтобы тушили костер и уходили прочь, он едва удержался от этого бессмысленного поступка. Тщетно, хоть и попытайся старик, никто не станет его слушать. И даже вдвоем с Ма не в силах они увести людей от праздника, который должен состояться от начала до конца, ведь только на том и стоит власть старейшин мужской и женской цепи во время длинных переходов между Гусеницами.Старейшина обернулся к племени. Гусеница Класа была в самом разгаре, всю ночь будут петь песни, рассказывать сказки, возможно - зачинать детей, хотя это происходит все реже... Турн пошел к своим, чувствуя спиной взгляд недоброго будущего. Шел медленно, а хотелось бежать, до дрожи в ногах тянуло броситься в самую середину толпы, спрятаться, но бежать уже поздно. Тогда просто - не думать. Так заведено.
8
Паук вернулся перед самым закатом. О, Элоиз много могла ему сказать: как трудно ей было в одиночку выбраться из кокона, как она, ожидая добытчика с минуты на минуту, проделала в шатре отверстие и вышла, чтобы развести костер, как едва успела вовремя заметить ползущую в траве огромную сороконожку, как десять раз пряталась в шатер от кружившей вокруг осы и ужасно боялась, что та заберется внутрь, как порезала палец о меч, который как последняя дуреха постоянно таскала с собой... Но самое главное: как она волновалась! Увы, ничего этого девушке рассказывать не пришлось - она все позабыла, увидев едва ковыляющего, искалеченного Анзу, несущего на спине четыре огромных клешни скорпиона. Для нее.
Смертоносцу пришлось самому приготовить клешни, хотя за качество он бы не поручился, ведь сам-то жареного никогда не ел. Все время, пока он был занят этим, Элоиз не переставала метаться вокруг. Она ругала паука, перевязывала какими-то тряпками давно уже не кровоточащие обрубки лап, а в промежутках без конца его целовала. Анза и сам в конце концов перестал понимать, провинился он или нет, и это не смотря на то,что все время слушал эмоции девушки. Но они слишком часто менялись.
К счастью, любимица восьмилапого и правда слишком переволновалась, что обычно усиливало ее аппетит, и когда аромат кушанья смешался с запахами степных трав, у костра наконец воцарились мир и покой. Солнце зашло, девушка хрустела пережаренным мясом, а паук вдруг поймал себя на том, что просто смотрит в костер.
"Маленькая, завтра тебе нужно пойти к людям.""Да... Если ты этого действительно хочешь. Хотя мне кажется, я должна позаботиться о тебе. Или даже... Ты не хочешь вернуться и вылечиться?"
"Мне не нужно лечиться. Позаботиться о себе мне будет легче, чем о двоих.""Береги себя... И не бросай там меня! Но я спала почти половину дня, ты можешь усыпить меня сейчас?"
"Да. Только сперва доешь."
"У меня будет интересный сон, Анза?.."
"Очень."
Глава 4
1
Несмотря на печальное происшествие с Класом, ночь в племени прошла празднично - ведь это была Первая Ночь Гусеницы. Люди веселились: охотники подбиралbсь к женщинам, те смеялись, и позволяли многое, но не до конца, дети орали как полоумные и носились вокруг практически без присмотра, и все ели, ели, без конца ели мясо. Так уж повелось, что в такую ночь ни Турн, ни даже Ма не настаивали на караулах, тищине, бдительности, и даже раздельных ночевках.
Только четверо были нерадостны: двое старейшин, Клас да его брат. Но если первые хоть сколько-нибудь отвлекались от тревоги на исполнение прямых обязанностей, а сам потерпевший пребывал в состоянии глубокого шока, то Эль чувствовал себя абсолютно неприкаянным. Помочь братишке он никак не мог, а самое главное - абсолютно не умел. Вот если бы на него напала сороконожка, даже если бы его кто-то укусил, вот тогда другое дело. И от не в меру задиристых охотников доводилось ему защищать Класа, который со своей задумчивостью представлял удобную мишень для всяких дурацких выходок, и в общении с девушками, особенно с такой, как Сойла, охотник мог помочь своими пусть и не тонкими, но всегда готовыми шутками, но теперь... Эль ел мясо Гусеницы наравне со всеми, и живот его выпятился преизрядно, да хороший аппетит в этот раз вовсе не означал хорошего настроения.Только один раз за всю ночь он немного отвлекся от довольно непривычного для него занятия - размышлений. Это случилось, когда бессмысленно передвигаясь между соплеменников, он вдруг наткнулся на Сойлу, уж слишком близко беседующую с Дагом, охотником примерно в два раза старше Класа.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента