Пучков Лев. Чистильщик

   И таким вот образом – на протяжении шести месяцев. Я, к стыду своему, должен признаться, что пребываю в рабстве у этой фурии. Она меня частенько нервирует и доводит до полуистерического состояния (товарищ с менее тренированной психикой уже давненько бы завернул ласты от инфаркта). Иногда я готов разорвать ее на части – знаю точно, что она периодически, под настроение, дарит свою чувственность тем, кто, с ее точки зрения, этого заслуживает.
   Несколько раз (какой позор!) я под горячую руку убивал ее и порывался окончательно прекратить наши отношения.
   Но Оксана очень тонко чувствует такие моменты и всегда своевременно принимает меры, чтобы держать меня на коротком поводке. И это ей вполне удается. Не знаю, каким секретом обладает эта куртизанка, эта гейша, эта… эта… однако, когда она оказывается со мной наедине, я в буквальном смысле слова теряю рассудок. Перед глазами плывут причудливые колонны фаллической формы, ее черные трусики, просвечивающие сквозь тонкий шелк юбки, становятся вдруг центром мироздания, и вообще, у меня даже язык деревенеет – до того я хочу ею обладать.
   В общем, эта женщина – неотъемлемая часть моей жизни. Она помыкает мной и удовлетворяет свои амбиции за счет моей феноменальной влюбленности в нее. Она имеет надо мною необъятную власть.
   Если вникнуть в симптомокомплекс этого нездорового явления несколько глубже, помимо внешних данных поработительницы, можно обнаружить еще одно обстоятельство, на мой взгляд, играющее решающую роль в наших отношениях.
   Оксана – психотерапевт высочайшей категории. Более того, она одна из немногих в нашей стране имеет диплом психоаналитика мирового стандарта. Пять лет стажа в лучшей европейской клинике – это вам не в вагоне с металлоломом сало жрать!
   В общем – сволочь. Когда-нибудь я ее прибью – по своей инициативе, вне профсоюзной разнарядки. Потому что, как мне кажется, такие муки в течение хоть сколько-нибудь продолжительного периода не в состоянии вынести ни один нормальный мужик. Хотя, по большому счету, я сам оказался инициатором наших отношений. Мог бы и не влезать – все, вполне возможно, получилось бы совсем иначе.
   Познакомились мы около полугода назад. Стояла ранняя весна, отягощенная всеми приличествующими этой поре аксессуарами: надсадным завыванием котов, зазывным сверканием глаз подавляющего большинства юного женопоголовья, которое разом повыпрастывалось из зимних шкур, и витающим в воздухе фимиамом всеобщего вожделения, способным свести с ума даже надышавшегося за день чернилами бухгалтера-перестарка.
   Мучимый каким-то невнятным томлением, я вечерком шлялся по улицам Центрального района и мимоходом завернул в хороший кабак для «новых», который славился потрясающей заливной осетриной и неподдельным французским вином. В красноватом полумраке просторного сводчатого зала господствовали запахи хорошей кухни, которые органично сочетались с ненавязчивым звучанием музыки Скрябина. Наверно, это сочетание здорово импонировало «новым» и центральной братве, которая любила пастись в этом кабаке, – это ставило их на уровень интеллигентных снобов старой закваски, каковыми они на самом деле не являлись и от того слегка комплексовали перед лицом интеллигенции настоящей.
   Оксана была там с каким-то здоровенным бородатым дядькой – их столик располагался метрах в шести от моего. Дядьку этого я уже где-то имел удовольствие лицезреть, причем неоднократно, но лично с ним знаком не был: если бы вдруг мне втемяшилось перезнакомиться со всеми деловыми партнерами моего патрона или просто с его приятелями, я вынужден был бы минимум на неделю все бросить к чертовой матери и с утра до вечера торчать в приемной головного офиса, представляясь всем подряд и всех запоминая.
   Бородатик уже изрядно поддал и что-то едко выговаривал своей спутнице, махая у нее перед носом мясистой пятерней и периодически тыкая пальцем куда-то в зал. Я проследил за движением пальца: в том направлении, у стены, сидели за столиком трое бандитов из группировки Центрального района (я пару раз видел их, когда ездил по делам с нашим вице к Феликсу) и, позабыв о еде, пялились на Оксану. А пялиться было на что. Ко всему прочему, эта фурия от выпитого вина раскраснелась, похорошела до неприличия – я бы сказал, распустилась, как календула под лучами солнца. Она выглядела до того соблазнительно, что не пожелать ее в тот момент мог только явно выраженный педофил или законченный дегенерат с катастрофическим недостатком половых гормонов. Типа того бородача, что сидел с ней за столиком и махал перед прекрасным ликом потной дланью. Несколько позже, кстати, я прекрасно понял, почему бородач так вел себя, – когда сам побывал в его шкуре. Но в тот момент, увы, я еще ничего не знал, а потому завороженно смотрел на это секс-чудо и думал только об одном:
   как было бы здорово заполучить хоть на пять минут сей комплекс эротических ухищрений.
   В самом разгаре вещания своего спутника Оксана вдруг вскочила и, приблизившись к бандитам, с кошачьей грацией запрыгнула на их столик.
   Зал замер. Была отчетливо слышна каждая нотка выдаваемой стереоколонками музыки. Распинав со стола посуду, красотка артистично станцевала нечто среднее между канканом и ламбадой, высоко вскидывая ноги. Затем она спрыгнула на колени одного из бандитов, обняла его за шею одной рукой и, тыча пальцем в сторону своего бородача, задорно крикнула:
   – Мужчины! Скажите же наконец этому зануде, что я просто цаца! Что я – настоящее сокровище и он понятия не имеет, чем обладает!
   Зал дружно зааплодировал, и обычный шум возобновился: ситуация не из ряда вон, всего-то лишь экстравагантная шутка подвыпившей соблазняшки. Победно вскинув кулачок, Оксана встала и, поклонившись троице, направилась было к своему спутнику, который угрюмо мял подбородок.
   Однако не тут-то было! Я не даю гарантии, что после ее перепляса на столе с демонстрацией шелковых черных трусиков, вызывающе просвечивающих сквозь паутину колготок, нормальные мужики повели бы себя адекватно, а здесь… Здесь были поддатые «быки», что называется, без тормозов, которые привыкли властвовать в этом районе, в этом кабаке и делать все, что душа пожелает.
   Они вскочили, как по команде, сноровисто ухватили Оксану за руки, за ноги и шустро потащили к выходу, возбужденно сопя и сверкая глазенками.
   Зал вторично замер: такие штуковины здесь случались нечасто. Люди сюда приходили солидные, желая хорошо поесть и расслабиться, а не гудеть ночь напролет с боем посуды и метанием стульев в голову соседей.
   Сообразив, что угодила в передрягу, Оксана истошно завизжала. Бородатый парниша – ее спутник – вскочил и бросился наперерез бандитам. Тот «бык», что двигался спереди, с размаху пнул его в пах: бородач с криком рухнул на колени, скрючился кренделем и стал елозить ногами по паркету. Двое секьюрити у входа деликатно исчезли за портьерами – не пожелали постоять за честь заведения.
   Я неоднократно давал себе слово не вмешиваться в аналогичные переделки, поскольку знаю по горькому опыту, что ничего хорошего из этого не выходит. Этот самый опыт однозначно диктует: защити себя и того, кто тебе близок, остальное тебе должно быть глубоко по тулумбacy. He лезь не в свое дело.
   В тот раз я опустил было глаза, спрятал кулаки и начал дышать по системе, отсчитывая ступени вниз, к точке нулевого спокойствия. Раз, два, три: а не мое это дело, меня это не касается. Четыре, пять, шесть, семь: с братвой лучше не конфликтовать. С этой публикой вообще завязываться не стоит – похоронят. Не сейчас, так чуть погодя… Восемь, девять, десять…
   На счете «десять» направляющий захватнической колонны поравнялся с моим столиком – в этот момент Оксана с болью в голосе крикнула:
   – Господи! Да помогите же кто-нибудь, люди!!! – И тут я встретился с ее взглядом, полным отчаяния. Все во мне перевернулось. Вспомнил вдруг Милку, гоблинов, свою жену - с хачеком и так далее. В голове кто-то суматошно заорал: «Влип!!! Опять ты влип, Бакланов!»
   Выскочив из-за стола, я застопорился на пути движения «быков» и очень дружелюбно посоветовал:
   – Мужики! Оставьте ее – она пошутила!
   Тот, что двигался направляющим, повел себя очень бесцеремонно: он ухватил меня свободной рукой за отворот пиджака и грубо оттолкнул в сторону, не сочтя нужным сконцентрировать внимание на таком малозначительном препятствии.
   – А! Не хотим, значит, по-хорошему! – горько воскликнул я, предпринимая последнюю попытку разрешить конфликт в устной форме. – А вот Феликсу пожалуюсь – будет вам!
   – Пшел отсюда, чмо! – рыкнул направляющий, здоровенный рыжий квадрат с бритой башкой, и вдруг попытался лягнуть меня в пах. Как давеча несчастного бородатика – спутника Оксаны.
   Ну, это он зря так. Тут уж я не волен был управлять стихиями. Потому что, когда общение из устной формы трансформируется в рукоприкладство (или ногоприкладство – без разницы), мое логическое мышление самопроизвольно сходит на нет, а вместо него включаются автоматизмы многофункциональной боевой машины со Старой, но вполне надежной программой, ключевым файлом которой является одно коротенькое понятие «УБЕЙ!».
   Резко дернув тазом назад, я встретил агрессорову голень мощным рубящим ударом. Проигнорировав крик боли, разогнался на полкорпуса и прыгнул левым плечом вперед, сшибая направляющего с курса.
   Ребята, естественно, были крепкие и имели определенный опыт в области единоборства – иначе бы их не держали в Центральной группировке. Но когда в узком проходе на вас стремительно падает стокилограммовая туша впереди стоящего соратника, вам, сколь бы крутым рукопашником вы ни были, не остается ничего другого, как столь же стремительно пятиться, поддерживая эту тушу. Пока во что-нибудь не упретесь.
   Роль локомотива у меня получилась замечательно. Разогнав до предельной скорости колонну стремительно ретирующихся «быков», которые по ходу действия обронили визжащую Оксану на какой-то накрытый стол, я финишировал у витрины, в последний момент успев затормозить и прикрыть лицо руками.
   Витрина лопнула с оглушительным звоном, взорвавшись сотнями осколков. «Состав» задом наперед вывалился на улицу. Выпрыгнув следом, я обнаружил, что у всех «быков» присутствуют явные признаки жизненной активности, несмотря на обильные порезы и сильные ушибы. Быстро аннулировав эти признаки несколькими точными ударами, я круто развернулся и неторопливо пошел прочь от ресторана – будто и не имел никакого отношения ко всей этой катавасии. Сами понимаете – общаться с приятелями этих громил, которые могли оказаться в разных местах огромного зала, мне вовсе не улыбалось.
   В ресторане между тем включили верхний свет. Чуть погодя возбужденные голоса закричали мне вслед:
   – Вон он! Вон – идет, сука!
   «Нехорошо! – подумал я. – Надо бы убираться отсюда поскорее, пока не прибили!»
   Сзади тяжело забухал топот нескольких пар ног.
   – Стой, козел! – надсадно заорал кто-то противным голосом. – Стой, я сказал!!!
   Тут я искренне порадовался, что окончил Новосибирское высшее военное командное училище МВД. Потому что негласный рекламный лозунг для абитуриентов сего достопочтенного заведения и поныне тот же, что и 15 лет назад: «Хочешь стрелять, как ковбой, и бегать, как его лошадь,– поступай в НВВКУ!»
   – А хер вы меня поймаете, уроды! – злорадно буркнул я и приготовился наддать во все лопатки.
   В этот момент наперерез мне из ворот ресторанной стоянки выскочил «СААБ-9000», заскрипел надсадно тормозами и распахнул правую переднюю дверцу.
   «Ну, теперь точно влип! – подумал я. – Теперь я получу премию за мужество. Посмертно».
   – Прыгай, герой! – крикнул из салона возбужденный женский голос. – Теперь моя очередь!
   Раздумывать было некогда – сзади явственно доносилось хриплое дыхание преследователей. Юркнув в салон, я с удивлением обнаружил за рулем незадачливую канканщицу настольного типа. «СЛАБ» метнулся вперед, едва не сшибив успевших в последний момент отскочить догоняльщиков, и умчался в ночную мглу.
   Спустя пять минут мы остановились в каком-то темном переулке, чтобы разобраться в ситуации. И не разобрались. Стоило водительнице «СААБа» произнести несколько слов, как я вдруг ощутил исходившие от нее мощные эротические флюиды и, потеряв голову, бросился на штурм неисследованной твердыни.
   Не знаю, что на меня нашло: я рычал, как раненый ягуар, и в каждой конечной точке поступательного движения с размаху бился башкой в мягкий потолок машины.
   Моя вновь обретенная сотрудница по сексу тоже верещала дай боже – это меня изрядно вдохновляло и одухотворяло. Позже выяснилось, что верещала она из-за того, что угодила попой на торчавший меж сидений рычаг коробки передач, но в тот момент я этого не знал – я вообще не знал, где у «СААБа» этот идиотский рычаг, – и в целом вышло все просто потрясающе!
   В процессе общения моя дама всеми силами пыталась изменить положение, я активно препятствовал ей в этом, и мы умудрились перевалиться на заднее сиденье, где вершили мероприятие серией мощных вскриков и поперечным разрывом потолочной обшивки (а все проклятые туфли на шпильках!).
   Затем моя секс-партнерша включила свет и принялась искать свои трусики.
   – Ну ты и звереныш! – укоризненно констатировала она спустя две минуты. – Ты ж их в клочья изодрал! – И тут же махнула рукой, как само собой разумеющееся, добавив: – А, ладно! Давай поедем куда-нибудь, продолжим знакомство в более цивилизованных условиях. И кстати – меня зовут Оксана…
   Чуть позже я узнал, что сердитый бородач, которого в кабаке лягнули в пах, муж Оксаны, преуспевающий торговец оргтехникой. Как он терпел ее выкрутасы – ума не приложу! Если б она, будучи моей женой, бросила меня в кабаке и укатила бы с первым встречным на всю ночь, я б ее… а впрочем, не надо! Черт его знает, как бы я поступил на месте бородатого парниши, имея такую супругу. Потому что Оксана – это нечто. Аналогов нет.
   В ходе второй нашей встречи ко мне домой очень некстати приперся мой патрон. Он иногда навещает меня, чтобы проверить соответствие образа жизни подчиненного его начальственным установкам на добропорядочность и лояльность. Как правило, эти посещения завершаются ужиранием вдрезину и философскими беседами ночь напролет об абстрактных материях.
   Вообще-то я категорически приветствую такие наезды: Дон потрясающий собеседник и вообще феномен интеллектуального плана, каких в наше время встречается по паре на три с половиной миллиона жителей. Но в тот раз, сами понимаете, этот визит был очень и очень нежелателен.
   Дон, старый половой разбойник, моментально расправил плечи, замаслел глазенками и очень скоро нашел с Оксаной массу точек соприкосновения. Я, увы, рядом с этими витийствующими светилами интеллектуального фронта почувствовал себя недоразвитым дегенератом, удравшим из приюта для умственно отсталых подростков и попавшим по воле случая на заседание Совета Академии наук.
   Узнав, что Оксана валяет дурака на содержании мужа и умирает от скуки, Дон моментально предложил ей работать психоаналитиком в нашей фирме. Он якобы давно хотел ввести такую должность (я чуть фужер не проглотил от злости: никогда раньше не слышал, чтобы этот старый маразматик помышлял ввести нечто подобное!). Оксана не раздумывая согласилась.
   Вот, собственно, и все. Уже почти пять месяцев предмет моей нездоровой страсти пашет у нас психоаналитиком и I частенько – по моей просьбе – проводит сеансы с Милкой. Только не надо думать, что каждый этот сеанс завершается жарким сплетением наших тел где-нибудь на ковре в гостиной. Отнюдь! Я уже говорил, как эта… эта… короче, как она ведет себя по отношению ко мне. Когда я ей говорю, что мучаюсь от избыточной эрекции, общаясь с ней и не будучи в 1 состоянии ее заполучить, эта мегера снисходительно советует: «А ты мастурбируй, мальчик мой. Во всех отношениях i полезная процедура! Или женись – ты уже большой…»
   Ух, зараза!!! Когда-нибудь я ее…
   На улице послышался автосигнал. Я резво Метнулся к выходу: вот она, моя радость долгожданная, моя раскрасавица!
   Увы, это был всего-навсего посыльный «Курьера», который привез заказ.
   Без особого энтузиазма разложив на столе в гостиной все аксессуары торжественного ужина, я аккуратно установил хризантемы в вазу (эта фурия обожает хризантемы), запихал шампанское в морозилку и накрутил номер объекта ожидания.
   С той стороны мне тем же эротическим голосом сообщили: пока есть кое-какие дела, не позволяющие отлучиться; томительное ожидание только раскаляет страсть и придает остроту интимным отношениям, и вообще – учитесь властвовать собой, парниша! Короче, будет лишь через пару часов!
   Тудыт твою налево! Взвыв от досады, я слегка попрыгал, чтобы восстановить кровообращение и душевное равновесие, ритмично подышал и пошел посмотреть, чем там занимается Милка.
   Милка была в порядке. Она сидела в моей импровизированной студии, задумчиво улыбаясь, и рисовала. И рисовала то, что положено, – никаких отклонений.
   Вернувшись в гостиную, я принялся гулять из угла в угол, с нетерпением поглядывая на ходики и подгоняя минуты. Кстати, пока я тут расхаживаю без дела, давайте расскажу вам о некоторых особенностях моей личной жизни. Боюсь, без этого вам может кое-что показаться не вполне понятным в процессе нашего последующего общения. А если вы прочли «Профессия – киллер», можете следующие странички смело перелистнуть – ничего нового вы там не обнаружите.
   Итак, зовут меня Эммануил Всеволодович Бакланов (о чем думали мои родители?!). Имечко, сами понимаете, еще то, а потому для своих я – Бак. Рост – 174 см, вес – 85 кг, зимой догоняю до 90 – толстею от безделья. Всю свою сознательную жизнь увлекался ушу и старательно постигал учение даосов, которое так и не сумел осилить по причине чрезмерной лености и излишней чувственности, превратно трактуемой близкими людьми не иначе как склонность к сдвигу на сексуальной почве. Имею большую и, смею надеяться, неглупую голову, а также предрасположенность к маразматическим измышлениям философского плана, которая в зависимости от влияния сезонных факторов может обостряться до чрезвычайности.
   Сейчас мне тридцать лет. Шесть из них я служил в спецназе внутренних войск, откуда в 93-м году меня благополучно выперли за скверные манеры. Непосредственно перед выпиранием (а может, задолго до того – точно не знаю) я благодаря своей красавице жене успел обзавестись мощными ветвистыми рогами. Если бы они действительно росли, я скорее всего был бы похож на пятнистого оленя в зрелом возрасте.
   С рогосозидательницей я счел целесообразным скоропостижно развестись после небольшого скандала и умотал в свой родной город, оставив ее с непонятно чьим сыном (на хачека здорово похож) на попечении многомудрых родителей.
   Чуть позже мои родители погибли в автокатастрофе при смутно прослеживающихся обстоятельствах (сумерки имели место). От горя и безысходной тоски я ушел в долговременный запой, в процессе которого только чудом не угорел от алкоголя и не продал дом своих родителей каким-нибудь ханыгам.
   Из запоя меня вытащил славный парень Дон. Донотаи Резоевич Чанкветадзе. Обаятельный грузин, которого несведущий наблюдатель ни в коем случае не заподозрит в том, что он в этом году отпраздновал свое шестидесятилетие. Так хорошо этот парниша выглядит – следит за собой. Дон – светлое пятно на фоне всеобщего российского упадка, ходячий аналитический центр и вообще – президент огромной фирмы, которая занимается всем, что входит в понятие «сельскохозяйственная продукция»: производством, обработкой и сбытом оной.
   Когда-то давно, до моего рождения, Дон беззаветно любил мою мать. А потом его кореш – мой папанька – эту любовь у него отбил и женился на ней. Обычное дело, прошу заметить, – такие случаи сплошь и рядом имеют место в системе человечьих отношений. Детей у Дона нет, и, возможно, в память о любви к моей матери он относится ко мне несколько иначе, чем к обычному сотруднику фирмы. Правда, для наших необычных отношений есть и другие причины, но вот эта, на мой взгляд, является превалирующей.
   В настоящий момент должность, мною занимаемая, именуется солидно и звучно – секретарь-референт-телохранитель. Во как! Близкие люди – Слава Завалеев и Серега Айдашин, соответственно, начальник СБ фирмы и его зам – дразнят меня НППР (не пришей к одному прелестному месту рукав!). Как ни прискорбно, это соответствует действительности. В обычное время я просто изображаю мебель в головном офисе. Могу целыми днями сидеть в своем уютном кабинете и гонять на компьютере танки. Или пойти в «Динамо» лупить по грушам и качаться. Там меня принимают в память об отце, который был заместителем прокурора области. Но это только в обычное время.
   Дон, светский лев и гранд, король многоходовых комбинаций в деловом мире, когда ситуация закручивается в штопор и имеют ценность только хорошо наработанные автоматизмы воина, теряет голову и становится совершенно беспомощным. Вот тут выступаю я: взваливаю все его проблемы на свои крепкие плечи и начинаю отрабатывать свой хлеб с красной икрой. Так было уже несколько раз, и, как мне кажется, я с лихвой окупил затраченные на меня средства и отеческую заботу патрона. В противном случае Дон не держал бы меня: он не альтруист и все свои деяния сообразует с рациональным расчетом.
   По роду деятельности наша фирма полукриминальная, как, впрочем, и все солидные образования аналогичного типа. Иначе они давненько бы повылетали в трубу под траурный марш Шопена. Государство грабит предпринимателей стократ круче, чем самые отъявленные бандиты. Поэтому предприниматели предпочитают иметь дело с бандитами. Наша фирма в этом плане не составляет исключения, хотя она и занимает ведущее место в области по объему выпускаемой продукции и инвестиционным вложениям. Без бандитов в нашем деле далеко не уедешь. Хотя бы уже потому, что все торговые точки, которые реализуют продукцию нашей фирмы, располагаются на чьей-то земле и территориально принадлежат той или иной бригаде. А помимо этого, существует еще целый ряд обстоятельств, которые однозначно предписывают нам вовсю сотрудничать с братвой сразу по нескольким направлениям, и порвать этот порочный круг до сих пор никому еще не удавалось.
   Волей случая вышло так, что два года назад мой бывший ротный, боевой брат и наставник Бо стал главой бандитской группировки сразу аж четырех районов периферии Новотопчинска. Может быть, именно в связи с этим, а может, просто из-за того, что более явно выраженного бездельника в фирме не нашлось, с некоторых пор в мои функции входит решение всех вопросов, так или иначе связанных с периферийной братвой. С этой группировкой у нас вообще нет проблем: стоит мне навертеть номер ротного… (Пардон – бывшего ротного! Теперь в миру его именуют не иначе как Бо.) Так вот, стоит мне навертеть номер Бо, как все проблемы моментально отпадают. Это в значительной степени добавляет мне весу в глазах руководящего состава фирмы – они понятия не имеют, что такое боевое братство, и полагают, что я сам по себе такой изощренный организатор: кручу дела с целой группировкой, которая, между прочим, держит под «крышей» практически все наши производственные мощности. Ну и пусть себе полагают – мне от этого не хуже. А рядовые «быки» всех четырех бригад периферии вообще считают, что я – правая рука Бо, поскольку мы частенько общаемся и проворачиваем кое-какие совместные дела.
   С городскими группировками также трудностей не возникает. Они все в кабале у Дона и помнят об этом. Кроме того, все дела с городской братвой ведет страшный пройдоха и буквоед, наш юрисконсульт – Гнилов Ник. Ник., который так много знает, что его пора убивать. При общении с ним у каждого возникает мощный комплекс профессиональной неполноценности – если вы сантехник, к примеру, через три минуты беседы с Гниловым, который ни разу в жизни не закрутил гайки, вам покажется, что вы имеете счастье разговаривать с чемпионом мира по монтажу санузлов. Он переспорит и переубедит кого угодно – исключений пока не зарегистрировано.
   Итак, с бандитским руководством Новотопчинска у нас проблем нет. На нижнем уровне, правда, периодически случаются небольшие неувязочки – типа той, что я описал выше, в случае с ресторанной потасовкой. Но это мелочи. У нас в Новотопчинске вообще будь ты хоть трижды Терминатор, но без «спины» мимо братвы изволь ходить строевым шагом. А я могу любому «быку» без разговоров зарядить в пятачину. Потом, в ходе разборки, выяснится, что «спина» у меня – выше «крыши»!
   Кто-то может усомниться: да кто ты такой вообще, парень?! Отчего это президент могущественной фирмы так терпеливо сносит все твои выкрутасы? Ведь есть же вещи, которые не прощают даже самым близким людям! Ну конечно, конечно, есть… Но не для меня. Почему? Извольте: два года назад я по своей инициативе завалил одного «черного банкира», который отмывал левые бабки местной братвы. Макс Беркович, упокой господь его грешную душу. Может быть, вы об этом в газетах читали.