Пучков Лев. Мёртвый город

   Мать твою, Ваня, мы правильно ли всё делаем? И без того терзаемая страхом душонка моя, мечущаяся как заяц, удирающий от борзых, переполнена такими жуткими сомнениями в правильности выбранной тактики, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не упасть в снег и не ползти…
   Спокойно, Саша, спокойно, ты можешь…
   Сдерживаюсь потому, что остальные идут в рост, в том числе и Нинель. Нехорошо сейчас падать, во всех смыслах неловко.

* * *

   Слава Богу, наконец-то добрались.
   Всё-таки лыжи – это сила. А ну-ка попробуйте прогуляйтесь по таким сугробам без лыж, я на вас посмотрю.
   Сидим на углу, прилипнув к забору. Мы с Иваном с этой стороны, остальные за углом. Вот они ворота, три десятка метров. Во дворе не прекращается стрельба, где-то в районе склада. Понятно, что с ходу склад взять не удалось, «курки» успели занять оборону.
   Похоже, всё идёт по сценарию Ивана: со стороны крайнего дома через сквер пошло движение, слышны возбуждённые крики, мелькают лучи фонарей. Быстро подхватились!
   Сидим опасно, кто его знает, что там накануне пило подкрепление, спешащее через сквер, ещё начнут палить издали в никуда, для острастки.
   – Ты бы за угол сдал, – предлагает Иван.
   Мысль рациональная, за углом безопаснее. Но я стоически отказываюсь. Это ещё разобраться надо, что лучше – изнывать в неведении, ежесекундно спрашивая «Ну что там?!», или лично контролировать обстановку. Лучше всего, конечно, сидеть за углом и выглядывать, высунув личико… Но эту позицию уже занял проворный Митя. Не гнать же его оттуда.
   Фонари, спешащие через сквер, всё ближе, их лучи уже лижут ворота.
   – За угол! – командует Иван.
   Я сдаю за угол, Иван теснит Митю и занимает его место.
   Сидим, не высовываемся. Слышен гомон, толпа всё ближе. Плохо я о них подумал: никто пока не стреляет.
   Спустя несколько мгновений у ворот начинается ожесточённая пальба. Стреляют щедро, не скупясь, длинными очередями. Ох и не завидую я бойцам, осаждающим склад: получить такой внезапный подарочек с тыла – это не просто нехорошо и неприятно, а в буквальном смысле фатально.
   Во дворе слышны истошные вопли, стрельба от ворот постепенно перемещается к складу. Иван выглядывает из-за угла, несколько секунд напряжённо размышляет, затем решается:
   – Наш выход!
   Больше команд не нужно, задачи розданы заранее.
   Нинель остаётся на углу держать сквер (на случай если оттуда ещё кто-нибудь прибежит), мы спешим к воротам, на ходу разбираясь по парам. Я с Митей – первая ОГ (огневая группа), Паша с Геной – вторая.
   Мы с Митей, втянув головы в плечи, пробегаем через проём и прижимаемся к забору слева от ворот. Иван и Паша с Геной затаились справа.
   Над забором нехорошо посвистывает. Бойцы ДНД не умерли все разом от подарка в спину, залегли у склада и оказывают сопротивление. Возле склада один за другим раздаются два взрыва, затем хоровой восторженный вопль. Очевидно, «курки» бросили гранаты и хорошо попали. Всё говорит за то, что бойцы ДНД долго не продержатся и сопротивление будет подавлено в считанные минуты. Так вот, пока оно не подавлено окончательно, нам нужно отработать.

* * *

   Не знаю, какими приметами и признаками руководствуется Иван, слушающий у ворот хаотичную стрельбу во дворе, но примерно через минуту после последнего взрыва он наконец командует:
   – Первая!
   Мы с Митей вываливаемся в проём и изготавливаемся для стрельбы с колена. Вернее, это я вываливаюсь. Митя на правах салаги (он вдвое старше меня, но после Ивана я самый опытный вояка в команде) изготавливается из-за воротного столба, я присаживаюсь на колено справа от него. Сейчас я полностью открыт.
   Неприятный момент.
   Иван врубает древний аккумуляторный фонарь, яркий и мощный, как автомобильная фара, и бьёт широким лучом в спины «курков», кучно расположившихся неподалёку от ворот.
   Они почти все здесь, в куче, группка в три фигуры как раз в этот момент присоединяется к общей массе. И я понял, чем руководствовался Иван: темп стрельбы резко упал, хлопают одиночные – «курки» теперь добивают раненых бойцов ДНД.
   Мы с Митей в три приёма выпускаем по магазину, целя в центр толпы. Не успеваем закончить, Иван орёт благим матом:
   – Вторая!
   Эстафету подхватывают Паша с Геной, мы в это время меняем магазины и, не дожидаясь команды, подключаемся к огневому шквалу. Вообще надо бы на перезарядку спрятаться за забор, но некогда, некогда, сейчас всё решают секунды!
   Это не «работа», а натуральный расстрел. Когда «курки» ввалились во двор и открыли огонь в спину бойцам ДНД, те хоть были рассредоточены и вели бой.
   Пятнадцать секунд, два магазина, у склада все лежат.
   Это я про свой индивидуальный расчёт, а вы умножайте на четыре.
   В ответ не прилетело ни одной очереди, но мы на всякий случай прячемся за забор и осторожно выглядываем из проёма.
   Иван шарит ярким лучом по свалке у склада. Кто-то там шевелится, слышны стоны и угасающие проклятия. Надо дорабатывать.
   – Так, пошли аккуратно. Справа, справа пошли!
   Иван направляет луч на левый угол склада, мы осторожно входим во двор и с небольшим интервалом между парами движемся по правой стороне. По-быстрому добиваем тех, кто шевелится, не вдаваясь в подробности партийной принадлежности, – друзей у нас тут нет.
   Останавливаемся у ворот склада, ждём Ивана.
   Иван зовёт Нинель и с фонарём спешит к нам.
   Испещрённые следами пуль и осколков ворота склада покорёжены взрывом и заклинены, но дверь в воротах открыта. Иван «вывешивает» фонарь слева, мы с Митей вбегаем в склад, бросаемся в разные углы и изготавливаемся для стрельбы с колена.
   Секунда, другая, третья…
   А всё, стрелять уже не надо.
   Четыре трупа сразу возле входа, ещё один чуть поодаль.
   Тихо.
   Я раньше не бывал на мучном складе. Вопреки ожиданиям и впечатлениям из фильмов здесь нет аккуратных стеллажей и погрузочных линий. Мешки свалены вдоль стен, на поддоны. Но мешков много. Очень много. Я-то ожидал увидеть сотни две-три, а их тут… Как бы не соврать, тысячи две точно будет, а может, и больше. Аж глаза разбегаются.
   Господи, это какое же богатство!
   – Всё, что ли? – недоверчиво спрашивает Иван, непонятно к кому обращаясь.
   Мы молчим, не сразу соображая, что ответить, и таращимся на мешки.
   – По ходу, да, всех положили, – первым приходит в себя основательный Гена. – Пора сигналить.
   – Да, пора. – Иван кивает мне. – Сань, сделай…

* * *

   Сигнал – первые такты Пятой симфонии Бетховена.
   Да, не надо ухмыляться, это я придумал. Сигнальных ракет у нас нет, трассеров тоже, а футбольные кричалки тут отстреливают в разных углах чуть ли не еженощно, так что легко попутать.
   Я выхожу во двор и трачу восемь патронов на «стук Судьбы в пресловутую дверь энной матери». Очень надеюсь, что тракторист Коля не тугоухий и всё понял как надо, я ему раз пять пропел эти такты.
   Пробуем раскрыть ворота, не получается.
   Двадцатисекундный консилиум: трактор ворота возьмёт или нет?
   Казалось бы, вопрос дурной, конечно, возьмёт, если разогнаться да протаранить с отвалом.
   Однако есть нюансы. Трактор с прицепом, надо будет сразу заезжать кормой вперёд, вставать у склада и всё время пребывать в готовности по первому свистку рвануть отсюда. Времени у нас мало, нужно держать ухо востро и торопиться.
   Если же с отвалом наперевес штурмовать ворота, потом придётся долго и мучительно разворачиваться для быстрого старта: тут кругом исполинские сугробы и всего лишь небольшой утоптанный пятак перед воротами.
   К тому же этот пятак завален трупами. К проблемным вопросам технического плана добавляются ещё два сугубо этико-моральных: согласится ли тракторист нарезать тут круги по трупам, и вообще стоит ли нам это делать? В смысле даже сдавать задом к самим воротам склада, прокатившись колесами прицепа по телам павших. Понятно, что сейчас не до сантиментов, но как-то оно нехорошо. Не по-людски.
   – В общем, так, мужики: придётся таскать подальше.
   – Не, ну а куда деваться? Если надо, будем таскать подальше…
   Как видите, консилиум быстро завершается в пользу человечности и лишнего десятка метров. Мы втыкаем оружие у входа прикладами в снег и начинаем таскать мешки на улицу, сооружая штабель перед пятаком, усеянным трупами.
   Нинель занимает позицию у ворот хлебозавода и слушает предрассветную тишину.
   Иван собирает трофеи. Старается брать стволы и припасы «курков», то, что валяется рядом с павшими бойцами ДНД, не трогает. Центр пятака обходит стороной, там вповалку и те и другие, тела залиты кровью, пойди разбери, кто лежит.
   Хлопцы из ДНД живут среди горожан, так что мало ли, вдруг там какие-то характерные особенности, зарубки, заметки, выцарапано что-то и так далее. Увидит кто-нибудь из знакомых, узнает – беда будет.
   А с «курками» горожане общаются по большей части в двух случаях: когда стоят на коленях у них под стволом или когда поймали кого из «курков» и глумятся, перед тем как грохнуть. «Курки» для горожан вроде как и не люди вовсе, а Чужие или Хищники.
   Мешки таскать тяжело. Ослаб я, полста кило для тренированного бойца вроде бы вполне по силам, но… Дотащил первый мешок, уронил и тут же сел прямо в снег, подышать.
   Уфф… Сердечко надрывается, сейчас выпрыгнет. Доходяга. Мужики наши таскают как-то более сноровисто и споро, они все крепкие такие, здоровяки.
   Посидел, послушал тревожную тишь и, старательно обходя трупы, с тяжёлым сердцем направился в склад. Надо спешить.
   В принципе Иван высчитал подлётное время, наши оппоненты (что те, что другие, без разницы) раньше получаса сюда добраться не должны. Но, сами понимаете, в любые расчёты может вкрасться ошибка. В любом прогнозе обстановки могут быть непредвиденные нюансы. Для нас сейчас эти ошибки и нюансы, коль скоро им суждено случиться, могут стать летальными.
   Вскоре со стороны сгоревшего квартала раздаётся звук приближающегося двигателя.
   Мы без команды бросаем работу, расхватываем стволы и занимаем позиции у склада. И вроде оттуда, кроме наших, никто не должен подъехать, но мало ли…
   – Наши, нет? – тихо спрашивает осторожный Паша. – Вань?
   – А я знаю? – угрюмо бурчит Иван. – Двигатель тракторный. Сейчас подъедет и увидим…
   Спустя минуту все облегчённо вздыхают: тракторист кричит у ворот, спрашивая, заезжать или нет.
   – Ну вот, а вы боялись! – радостно восклицает Иван. – Давай навались, времени в обрез!
   Трактор сдаёт задом, подъезжая к штабелю.
   Женщины начинают грузить мешки в прицеп, мы продолжаем таскать из склада. Через какое-то время, когда я уже почти уверен, что сейчас упаду замертво от непосильной нагрузки, Иван наконец командует:
   – Всё, закончили, пора уматывать.
   Слава Богу! Я думал, это никогда не кончится. Мужики какие-то двужильные, одно слово, работяги, таскают как заведенные.
   – Вань, да погоди ты «уматывать», – возражает Гена. – Места полно, давай ещё покидаем.
   – Нет, пора сворачиваться.
   – Да ты смотри, сколько добра оставляем…
   – Ты хочешь, чтобы из-за этого добра нас накрыли? Я сказал – всё, сворачиваемся!
   Мы быстро догружаем последние мешки в прицеп и забираемся туда сами, всей толпой. Тесновато, но в самом деле можно было бы загрузить ещё столько же, а сами бы уж как-нибудь умостились сверху.
   Однако Иван прав, надо убираться отсюда как можно скорее, в любой момент могут нагрянуть «хозяева».
   Трактор сыто урчит, прибавляя ход, и мы покидаем двор хлебозавода.
   Ну вот, собственно, и всё, отработали.
   Там, во дворе, осталось примерно полсотни трупов. Думаю, по количеству потерь это будет теперь вторая эпическая битва после штурма гипермаркета. Мы загрузили примерно полсотни мешков. По меркам мирного времени, разумеется, это страшный эквивалент, но…
   Я говорил выше, что в Городе убивают за мешок муки?
   Теперь вы знаете, что это не метафора.

Глава 3
В гостях у ДНД

   Если бы мы смотрели кино с нашим сюжетом, то там, очевидно, было бы так: корма прицепа стремительно удаляется к окрашенному в рассветный багрянец горизонту (камера следует сзади, чуть ниже, крупным планом наезжая временами на суровые и одухотворённые лица справедливых народных бойцов), позёмка заметает следы – а в следующем эпизоде вся толпа уже сидит в жарко натопленной гостиной и радостно уплетает свежеиспеченные лепешки. Ну и, понятное дело, едоки сыто икают и с оптимизмом смотрят в промороженное окно: муки́ полно, теперь до весны всяко разно доживём.
   Увы, в реалии так хорошо не получилось.
   Выехав из района, мы битый час петляли, выписывали хитрые кривые и заметали следы. Вот это последнее вовсе не фигура речи, а в буквальном смысле: привесили к прицепу волокушу, бросили в неё несколько мешков с мукой – и вперёд. Пусть теперь разбираются, на чём тут ехали да что тащили.
   Уже на рассвете мы разделились. «Инвалиды» забрали трофеи и отправились домой, изображать невиновность и непричастность, а мы с Нинелью поехали с трактористом прятать муку. Иван сказал, что там всё подготовлено, и местечко для схрона, и домишко для сторожевого поста, так что нам надо будет только разгрузить и немного покараулить. А ближе к полудню, как всё устаканится, он пришлёт кого-нибудь нас сменить.
   Движение вполне осмысленное: Иван на виду, товарищ активный и популярный. Кроме того, если наводка про «переезд» прошла неловко, могут возникнуть вопросы. А про нас с Нинелью никто и не вспомнит.

* * *

   Вскоре трактор заехал во двор спецавтохозяйства, расположенного между городским жилым кварталом и частным сектором. Коля-тракторист заглушил двигатель, мы спешились и некоторое время прислушивались-присматривались, пытаясь обнаружить какую-нибудь враждебную активность.
   Как и на всех прочих бесхозных предприятиях, здесь на славу потрудились мародёры, так что можно было даже не пытаться отыскать хоть что-то полезное. Во дворе и распахнутых настежь боксах валялся железный хлам, засыпанный снегом (и в боксах тоже намело до половины), виднелись несколько обледеневших остовов машин, у отдельно стоящего кирпичного здания без крыши целиком отвалилась стена, образовав внушительную гору битого кирпича и шифера. Наверное, снимали балки с крыши, и без механической тяги тут не обошлось, цепляли тросом к трактору и тянули.
   Хм… Вполне возможно, кстати, что это Коля тут проказничал, семью дровами обеспечивал.
   – Твоя работа?
   – Ну… Гхм… Это мы ещё с Иванычем, дядькой моим… – Коля вдруг засмущался, как будто его поймали на чём-то категорично аморальном. – Да хлипкий домишко оказался, даже не ожидали! Дёрнули балку, а оно и посыпалось.
   – Ну а дрова нормальные получились?
   – Да ты что! Дрова царские, столько лет балки сохли, звенят прям…
   Враждебной активности мы не обнаружили.
   До городских домов далековато, между ними и спецавтохозяйством приличное скопление гаражей, а ближайшие усадьбы частного сектора можно с легким сердцем вычеркнуть из схемы.
   Тот дом, что ближе всех, необитаем и как раз оборудован для сторожевого поста, две усадьбы справа выгорели, две слева – дворы тракториста и его тестя, отца супруги, в следующем доме тоже родственники, там живёт семья погибшего тракториста.
   Да, со спецавтохозяйством получился курьёз. Как заглушили мотор, я спросил, что это за учреждение (воротная штанга завалена, надпись под снегом), Коля ответил «спецавтохозяйство» и с гордостью добавил, что до Хаоса он здесь работал механиком.
   Я озирался по сторонам, был погружён в свои мысли и не сразу уловил суть.
   – Спецавтохозяйство… Спецавтохозяйство… Эмм… Угу… Так это база спецназа, что ли? Эмвэдэшного или фээсбэшного?
   – Ну да, типа того, – в тон ответил Коля. – Это база говновозов и мусоровозов. Самые нужные спецмашины. А я их ремонтировал.
   Посмеялись, немного разрядили обстановку.
   Дальше всё было совсем не весело. Коля загнал прицеп в один из боксов, на смотровую яму, открыл задний борт, и мы начали сгружать муку.
   И вроде бы сваливать мешки из кузова не в пример легче, чем таскать и подавать наверх, но тут мне пришлось несладко. Пока ехали, я остыл, продрог и почувствовал ломоту в отвыкших от тяжёлой работы мышцах. Спина болела, как у страдающего ревматизмом старикашки.
   Нинель мы по-джентльменски выставили на охрану, ворочали мешки вдвоём с Колей. Он был весел и бодр, даже насвистывал что-то и неутомимо трудился, не давая мне передохнуть. Вообще заметил, что эти местные работяги, всю жизнь вкалывающие на производстве, какие-то двужильные. Коля вроде худой, а силёнкой Бог не обидел, вон как мечет. То ли большой опыт сказывается, то ли они едят что-то получше, чем пустую уху из хека и дважды пустой «доширак».
   Сгрузили быстро, в несколько ровных слоёв. Яма была подготовлена заранее, аккуратно выстлана брезентом. Мешки прикрыли таким же брезентом, Коля отвалом притолкал кучу битого кирпича, который мы равномерно набросали сверху, затем засыпали снегом.
   На мой взгляд, получилось неплохо. Если ничего не подозревать и дотошно не приглядываться, со двора выглядит вполне как обычная яма, заваленная мусором и снегом.
   – Нормально получилось, – с глубоким удовлетворением подтвердил Коля. – Теперь поехали, я вам «пост» покажу.

* * *

   «Пост» был оборудован в пустующей усадьбе с отменным видом на двор спецавтохозяйства.
   Дом разграблен, но стёкла не побили, не пакостили (типа, распоротые перины и подушки) и не нагадили нигде. Наверное, местные мародёрствовали, аккуратно, по-свойски. Не удивлюсь, если Колино семейство приложило руку к этому деянию (по аналогии с разобранной крышей в спецавтохозяйстве).
   В комнате, окно которой выходило на объект, было тепло, возле печки лежала охапка мелко поколотых дров, лёгких и сухих, как порох. Наверное, с тех самых смародёренных балок.
   – С вечера протопил, – пояснил Коля. – Днём не топите, дым видно будет. А до вечера не замёрзнете, дверь не открывайте, чтоб не выветривать.
   – Да нас к полудню сменят.
   – Ну, сменщикам передайте. Нехорошо будет, если днём – дым. Тут на вид вроде пусто, но на самом деле полно народу, и все знают, где живут, а где нет никого. Ну и начнут интересоваться, кто там рядом со мной заселился.
   – Хорошо, передадим.
   Я оценил позицию. Забор немного мешает. Сходил во двор, отогнул лист жести на заборе, вернулся: вот теперь нормально, объект как на ладони. С ДНД и «курками», естественно, связываться не станем, но поползновения всех прочих неорганизованных мародёров будем пресекать.
   – Какова вероятность, что на объект кто-то зайдёт?
   – Вероятность? А, понял… Ну, не знаю. – Коля почесал затылок. – Да никто туда не ходит. Все знают, что оттуда утащили всё, зачем ходить?
   – А сюда, в частный сектор?
   – А зачем?
   – За дровами. Тут, наверное, полно бесхозных дач и усадеб.
   – Ну, не так уж полно, но есть.
   – Ну так…
   – А там, за гаражами, детсад есть, оттуда пока берут. Отсюда же далеко таскать. В общем, пока в садике весь пол не выберут, сюда не придут. А там ещё на неделю дров осталось. И кстати, там крышу и беседки ещё не разбирали.
   После этого Коля пообещал прислать с женой завтрак для нас и уехал домой.

* * *

   Пришла Колина жена – Алёна, пригожая женщина лет тридцати, принесла нам чайник сладкого чаю, варёной картошки, соленых огурцов и несколько тоненьких кусочков сала. Тонких до прозрачности, понятно, что, образно выражаясь, от сердца оторвали.
   Обнялась с Нинелью, зачем-то всплакнула. Потом притащила из соседней комнаты старое лоскутное одеяло, по-хозяйски проверила заслонку в печной трубе и, пожелав нам приятного аппетита, ушла.
   Мы с аппетитом поели и вволю напились чаю. Картошка показалась мне удивительно вкусной (ну так и немудрено, после «доширака» и хекнутой ухи), а сало вообще сошло за одно из чудес света.
   Я спросил Нинель, почему Колина супруга пустила слезу.
   – Она племяшка Михаила, – пояснила Нинель. – Ну и вот…
   Ясно. Михаил – это сердечный друг Валентины, мамы Нинели. Он погиб, когда мы ходили за бухлом, ещё до Хаоса.
   Нет, это как-то вульгарно получается. Человека ведь нет, про него теперь либо хорошо, либо про футбол.
   Скажем так, мы ходили… эмм… ага… Трах-тередох… Короче, как ни крути, а мы по-любому ходили за бухлом. И Михаил погиб вовсе не геройски, а потому что повёл себя как последний оболтус.
   То есть при определённом раскладе, случись Судьбе как-то иначе кинуть кость, Нинель с Алёной стали бы родственницами, а заботливую сиделку – Виталика – пнули бы под зад. И вообще в Городе каждый второй кум и сват каждому третьему, они тут все друг другу не чужие и до Хаоса были этакой большой дружной семьей, которая сообща трудилась на одном градообразующем предприятии.
   А сейчас они (горожане) ударно глушат друг друга за еду и топливо, и неизвестно, когда вся эта беда кончится.

* * *

   Поели, сомлели, поспали. В смысле без всяких глупостей, а поочерёдно, в ритме караульной службы: я таращусь в окно, насильственно раздвигая веки пальцами, чтоб прогнать сон, Нинель дремлет на одеяле, потом наоборот. Я в свою смену ещё умудрился оружие обслужить, у меня всё с собой: маслёнка, тряпки, пакля. По-хорошему, надо бы сразу после боя это делать, но, сами видите, до сего момента было совершенно недосуг.
   Несём службу, тепло, относительно сытно, никто на наш объект не покушается. Тут ещё туалет во дворе вменяемый. Пришлось, правда, лопатой поработать, но зато почувствовал себя цивилизованным человеком. Да, это не ватерклозет, но вполне приличный сельский сортир, после трехнедельного бомбометания с балкона – просто апофеоз комфорта!
   Вроде бы всё здорово, но вот минул полдень, а нашей смены всё нет.
   Тревожно однако. Мысли всякие начинают одолевать, а ну как у Ивана что-то не срослось с ДНД или, не дай Бог, с «курками»…
   – Нинуль…
   – Аюшки?
   – Половина первого, никого нет. Думаешь, нормально?
   – Ненормально. Что предлагаешь?
   – Надо бы консилиум закатить.
   – С кем?!
   – Ну хотя бы с Колей.
   – Да он же идиот. Какой, на фиг, с ним консилиум?
   – Почему сразу идиот? Убитый трактор восстановил…
   – Нет, руки у него золотые, слов нет. Но на голову он слаб, это факт.
   – Других вариантов не вижу.
   – Ладно, сходи. Я покараулю.
   Сходил к Коле, он спит.
   Алёна категорически отказалась будить. Думайте сами, говорит, всё равно он вам ничего умного не скажет.
   О, ещё одна. И чего они так про него, на вид вроде нормальный парень.
   Я объяснил, что мне, очевидно, придётся сейчас уйти, а одну Нинель оставлять на посту боязно. Пойду, а сердце будет не на месте.
   – А я подежурю с ней, – неожиданно легко подхватилась Алёна. – Погоди-ка, я сейчас.
   Она наказала старшему сыну запереть за нами дверь (трое детей у них), взяла двустволку, полный патронташ, банку семечек и отправилась со мной.
   Ну вот, уже не так худо. Две бабы со стволами, да с семками – это почти что один полноценный боец.
   В этом районе мне ранее бывать не доводилось, дорогу как-то особо не старался запоминать, когда сюда ехали, поэтому вместе с дамами проточковал маршрут и нанёс его на свою схему. Ничего там сложного и особо опасного не было, разве что база «курков» на мебельной фабрике, что на стыке двух районов, но её можно легко обойти.
   Так, вот тут предвижу вопрос.
   Да, у меня всегда с собой карандаш, ластик, несколько листов бумаги, схема и удостоверение, всё в розницу упаковано в целлофан и спрятано в потайные карманы.
   Нет, прошу не считать меня служебным маньяком: просто я лелею надежду, что когда-нибудь мне выпадет шанс удрать из этого Города (уже без малого месяц лелею), и не хочу, чтобы в этот счастливый момент мне что-нибудь помешало. Например, отсутствие удостоверения, которое нужно будет предъявить каким-нибудь официальным лицам. Или тот факт, что в самый ответственный момент я заблужусь в незнакомом районе и не успею вовремя к какой-нибудь архиважной точке встречи.
   В общем, пробил я маршрут, обнял Нинель и отправился в путь, наказав дамам на прощание беречь друг друга.

* * *

   У спецавтохозяйства я немного задержался на предмет поразмыслить над животрепещущей дилеммой.
   Брать, не брать?
   Нет, мешок, конечно, я не уволоку, но если отрезать кусок от брезента, можно свернуть нормальный такой кулёчек килограммов на пять, а это я утяну запросто. Пока Иван раскачается и организует доставку, бог знает сколько времени пройдёт, а если я сейчас расстараюсь, у нас уже сегодня вечером будут блины!
   С другой стороны, это ведь придётся повозиться: отгребать мусор, вытаскивать, потом упаковывать обратно, засыпать…
   Дилемму решило моё сиюминутное состояние: я впервые за много дней был не голоден (не сыт, а именно не голоден, непривычное угощение до сих пор бурчало и бродило в моих недрах).
   Да ладно, не буду возиться. Потом, как всё уляжется, на тракторе привезут, а сегодня и так обойдёмся.
   Миновав спецавтохозяйство, я не попёр прямиком по погребённому под снегом шоссе в жилой квартал, а решил пробраться меж гаражей, с солидным запасом огибая наезженный пятак возле АЗС.
   Все АЗС в Городе, кроме той, что у Предмостной площади, возле гипермаркета, «держит» ДНД. По заправке у Предмостной я даже комментировать не буду, сами угадаете, кто сейчас там рулит.
   Казалось бы, дороги занесло, кого тут заправлять? И тем не менее горожане тянутся к заправкам буквально нескончаемым потоком.
   Кто на тракторе или снегоходе, кто на санках с канистрами, кто на лыжах с пластиковыми бутылками. Бензин, солярка и масло нужны не столько для железных колесниц, сколько для ламп, разнообразных самопальных горелок и примусов.