Пучков Лев. Поле битвы - Москва

   — Стой, — прекратил я излияния Мовсара.
   — Почему «стой»? — удивился разогнавшийся «амир». — Я еще не закончил...
   — И не надо. Все и так ясно. Ты скажи... Зачем тебе все это?
   — Как зачем?! Ничего себе — «зачем»! Отца русские убили. Дядю убили. Другого дядю...
   — Я не про то, — я болезненно поморщился, от общения с юным оболтусом у меня начинала болеть голова. — Я тебе задал два вопроса. Ты мог ответить на них и сейчас бы уже ехал домой... Ты зачем нам все это рассказал?
   — Мы последние были, — Мовсар пожал плечами. — Остальных всех уже поймали. Какой теперь смысл скрывать?
   — Да есть смысл, есть... Хотя бы для того, чтобы остаться на свободе. Если ты и в самом деле «амир», то Шамилю ты больше пригодился бы именно на свободе, а не в тюрьме. Ну и где логика?
   На этот вопрос Мовсар ответить не смог — угрюмо уставился в пол и принялся теребить свой тумар^[4] на кожаном ремешке. Характерная примета: после реабилитации род Дадашевых в полном составе прибыл из Казахстана.
   — Теперь другой вопрос. Ты говоришь, общался с Шамилем... Он не показался тебе сумасшедшим?
   — Он очень умный, — отчеканил Мовсар. — Он... он — как пророк. Никогда не встречал человека умнее его.
   — Очень приятно. Ты кого-нибудь убивал?
   — Нет, — помотал головой Мовсар. — Просто не успел. Но ничего, я еще молодой...
   — Ты обучался в каком-нибудь разведцентре?
   — Нет.
   — Возглавлял до этого какие-нибудь операции? Вообще, принимал участие в боевых действиях?
   — Нет, но...
   — Почему в таком случае Шамиль назначил командовать этой операцией именно тебя?
   — Я не знаю. Видимо, так надо, если назначил... Но он знает, что делает, это я точно уверен!
   — Это хорошо, что знает... Значит, получается у нас такая петрушка. Делать засады на какие-то паршивые колонны из трех единиц транспорта он посылает специально обученных моджахедов. В импортных учебных центрах тренируются сотни моджахедов, которые потом благополучно вливаются в ряды Сопротивления... Атут — такая грандиозная акция... Слушай, может, у Шамиля внезапно люди кончились? Мовсар опять уставился в пол и привычно ухватился за тумар. У парня что-то явно не ладилось с логикой.
   — Ну ладно, хватит разглагольствовать, — я прихлопнул ладонью по обитой железом столешнице. — Поехали.
   — Куда?
   — Поехали, сдашь нам свой схрон.
   — Чего сдам?
   Мы с Серегой опять переглянулись и прыснули. Как все запушено...
   — Ты сказал, что ваша группа должны была доставить экипировку остальным. То есть пятнадцать поясов, пятнадцать комплектов оружия. Тайник находится неподалеку от того места, где вас взяли, знаешь о нем только ты лично. Верно?
   — Да, верно. Но...
   — Никаких «но». Сдашь тайник, и мы тебя пустим под амнистию. Сегодня, между прочим, последний день. Так что — лови момент...
   — Я не буду вам сдавать тайник, — Мовсар расправил плечи и выпятил впалую грудь. — Сам сдался, хватит вам. А это еще пригодится людям Шамиля.
   — И куда ж ты денешься, родной мой? — Серега усмехнулся. — Сейчас мы познакомим тебя с одним типом...
   — Секунду, — я жестом прервал коллегу — для впавшего в истерию юноши, понятия не имеющего о допросе в режиме "Б", перспектива знакомства с Петрушиным сейчас вряд ли будет исчерпывающим доводом. — Мы просто тебе не верим, Мовсар.
   — Почему?! Я что — что-то неправильно сказал?
   — Да все неправильно! Я лично считаю, что все это не более чем бред сумасшедшего. И потом: если ты не сдашь нам тайник, тогда мы сдадим тебя в милицию. Сейчас отвезем в Элин-Юрт, и...
   — Ладно, поехали, — не раздумывая, кивнул Мовсар — для человека с помраченным рассудком парень соображает на редкость быстро. — Будет вам тайник...

* * *

   При выходе с КПП к нам неожиданно прицепилась съемочная группа НТВ. Откуда они здесь? Как будто в засаде сидели. Вот ведь слухи разносятся! Не иначе, менты из Элин-Юрта скинули кому-то информашку.
   Карьера телезвезд в наши планы не входила, поэтому мы стремительно погрузили Мовсара под броню — но, кажется, они мельком успели поймать его в ракурс. Камера у них была наготове, оператор шустрый такой, проворный.
   Корреспондент успел перекинуться парой слов с Петрушиным — тот, по обычаю, садился на броню последним, как привык при любой эвакуации, прикрывая менее боеспособных товарищей по оружию.
   — Товарищ офицер! Товарищ офицер! — (звезд на «комках» мы не носим — это, по нашим понятиям, моветон, так что поди погадай, какое там звание). — Я могу задать вам пару вопросов?
   — Разумеется!
   — Кого вы конвоируете?
   — Конвоируем?! Да мы просто за пивом приехали.
   — Товарищ офицер! Вы же сами сказали, что я могу задавать вопросы...
   — Но не сказал, что буду отвечать на них.
   — Товарищ...
   — Товарищи все кончились в девяносто третьем. Мне больше нравится — господин.
   — Хм... Господин офицер...
   — Оно еще и хмыкает? А ну — отошел на десять метров, пока не началось...
   Вот так славно пообщались. Не получилось консенсуса.
   Схрон, по словам Мовсара, находился на заброшенной молочно-товарной ферме в километре южнее Ногамирзин-Юрта. Добраться туда кратчайшим путем не получилось — за последний месяц Терек поднялся, два брода поблизости, которые знал Вася, «не работали» даже для «бардака». Пришлось выписывать крюк через Ищерскую, чтобы проехать по мосту. По дороге вильнули в Алпатово, стряхнули с хвоста телевизионщиков, которые — вот ведь упорные товарищи! — зачем-то увязались за нами. Видимо, все же надеялись выяснить, кого же мы конвоируем.
   Ногамирзин-Юрт находится совсем рядом с Элин-Юртом (милиция которого теперь нас не любит) и несколько в стороне от основных пунктов сосредоточения федеральных сил. Так что отправляться туда в четыре ствола и без предварительной разведки просто противопоказано. Сразу, как выехали, связались с Ивановым, попросили организовать нам подкрепление. Иванов пробурчал — будет вам подкрепление, и больше на связь не выходил. Но когда мы добрались к мосту под Ищерской, там нас уже ожидал БТР с десятком омоновцев. Молодец полковник. Мужик сказал — мужик сделал.
   Обогнув негостеприимный Элин-Юрт на почтительном удалении с юга, мы выехали прямиком к искомому объекту и встали в сотне метров от него. Нашему взору открылся привычный пейзаж: полуразрушенные постройки, все, что может пригодиться в хозяйстве, уволокли, повсюду хлам и груды мусора. Административное здание, на беду свою сложенное из красного кирпича, разобрали почти на две трети. В буквальном смысле по кирпичику растащили.
   В общем, без отделения саперов лучше и не соваться. Ферма в поле — это неплохо, видно все, но на запад двести — обширный кустарник, вполне пригодный для того, чтобы укрыть отделение стрелков. А на юг — четыреста: вообще — густые посадки приличной площадью, в которых может с комфортом разместиться батальон пехоты. Посадки тянутся до берега Надтеречного канала, который где-то в километре отсюда, так что делайте выводы...
   — Ну что, будем проверяться или сразу пойдем смотреть? — спросил я у специалистов.
   — Хорошее место для засады, — заметил Петрушин. — Вася?
   — Да, тут конкретная жопа, — сурово оценил обстановку Вася. — Одно утешение — неожиданно приперлись, никто не в курсе...
   — А вид вполне запущенный, — добавил Серега, рассматривая пейзаж в свой нерусский бинокль. — Такое впечатление, что тут все лето никого не было.
   — Так никто и не говорит, что тут кто-то был, — Петрушин покосился на терпеливо ожидавшего Мовсара. — Сдается мне, что этот птенчик запулил нам дезу...
   — Ничего я не запулил, — обиженно надулся Мовсар. — Зачем встали? Пошли, покажу.
   Парни потратили еще с минуту на осмотр объекта издали, затем переговорили с омоновцами насчет боевого охранения и прикрытия, и мы пошли на ферму. Впереди двигался Мовсар, за ним, след в след, с интервалом в пять метров — Вася, затем Серега, я и замыкающий шествие Петрушин. Метрах в тридцати за нами следовали четверо бойцов ОМОНа — прикрытие.
   Наблюдая за Мовсаром, я опять напоролся на психологическую вилку, оба зубца которой имели право на существование. Мальчишка двигался очень уверенно, как будто уже не раз бывал здесь. Что ж это выходит... значит, и в самом деле схрон существует?! Вот это будет новость...
   С другой стороны, нельзя было отказаться и от иного толкования этой непоколебимой уверенности. Мальчишка сугубо штатский, в отличие от своих сверстников, живущих на войне, не имеет условного рефлекса осторожного перемещения по неразведанной территории, где каждый следующий шаг может стать последним. Поэтому и гуляет, как по Арбату. А нам, военным недоумкам, кажется, что он тут все знает. Вот интересно будет, если хлопец напорется на какую-нибудь элементарную растяжку... Хотя не должен — сзади ниндзя Вася, этот ничего не упустит...
   Мовсар уверенно вошел в руины административного здания. Мы остановились, присели за останками несущей стены и с содроганием наблюдали, как юноша ступает по грудам битого кирпича. Поковырявшись у противоположной стены, он обернулся:
   — Вот он...
   Точно, там был квадратный железный люк, у самой стены.
   — Так, — пробормотал Вася. — Так-так... Если стропой зацепить... Вот зараза!
   Цеплять было не за что: крышка люка утоплена в пол, ручки нет.
   — Ножик есть? — спросил Мовсар.
   — Зачем? — подозрительно уточнил Петрушин.
   — Там граната, — объяснил Мовсар. — Надо лезвие просунуть, прижать.
   — Сам ставил?
   — Угу...
   — Ну-ну... — Петрушин недоверчиво покрутил головой, достал свой боевой нож и кинул его Мовсару. — Держи.
   Мовсар нож не поймал — вояка! — тот шлепнулся в метре от него. Взяв нож, мальчишка просунул лезвие под крышку и слегка нажал...
   Мы синхронно пригнули головы, прячась за останками несущей стены, и на миг потеряли хлопца из виду.
   Щелчок спускового рычага никто не услышал, потому что он совпал по фазе со скрипом открываемого люка.
   — Ой... — прошептал Мовсар. — Не получилось...
   Машинально глянув на возглас, я увидел, что мальчишка держит в руке гранату «Ф-1»... без спускового рычага!
   — Держите, — Мовсар кинул гранату в нашу сторону и прыгнул в разверстый зев люка.
   — Ложись! — рявкнул Петрушин, толкнув нас с Серегой в спины и припадая к земле.
   Ба-бах!!!
   Свиста осколков над головой я не слышал — мгновенно оглох, но отчетливо ощутил вибрации рассекаемого кусками металла воздуха. Как будто кто-то на миг включил мощный фен, желая посушить мой многострадальный череп, но тут же передумал и выключил.
   В следующее мгновение я стал свидетелем явления, которое мне уже разок довелось наблюдать при схожих обстоятельствах...
   Стена, под которой был люк, поглотивший Мовсара, вдруг стала беззвучно плеваться фонтанчиками рыжего крошева и крупными осколками кирпича.
   Петрушин, успевший опустошить магазин, что-то яростно орал в рацию — лицо его было окровавлено, Серега раздергивал ИПП, зачем-то косясь на Васю...
   Вася, вскарабкавшись на останки стены, стрелял короткими очередями из своего «ВАЛа» в сторону канала. Правая штанина у него была неровно разорвана и стремительно набухала темной влагой.
   Четверо омоновцев, сноровисто рассредоточившись неподалеку, тоже лупили в сторону канала. Серега ткнул туда пальцем и рявкнул мне в ухо:
   — Пулеметы! От канала! Чего разлегся — работай!!!
   Я отряхнул свое оружие от кирпичного крошева и полез на стену рядом с Васей. Покосившись в сторону люка, отметил: крышка захлопнута.
   Мальчишка действовал в рамках четырех секунд (время горения замедлителя запала), однако все успел: швырнуть в нас гранату, прыгнуть в люк и закрыть за собой крышку.
   Для невоенного парнишки, учащегося элитного московского колледжа, это очень даже не слабый результат. Впрочем, для любого военного, если он не Петрушин и не Вася Крюков, — тоже.
   Вот такой странный мальчик...

Глава четвертая
ДОК
Особенности подготовительного этапа...

   Спустя сутки я прибыл в Москву и сразу приступил к работе — на отдых времени не было. В принципе, теперь мне можно было особо не опасаться своих «кредиторов»: все московские люди Шамиля работали на меня. Более того, обладай я скверным характером, мне не стоило бы никакого труда одним звонком прекратить существование своих обидчиков. Это ведь наши «деловые» боятся развязать войну между столичными ветвями клана, опасаясь за бизнес и благополучие своих семей, а боевикам Шамиля, которые трудятся в Москве, глубоко поровну, кого валить. Скажет верховный амир — всю диаспору за сутки вырежут и уедут отдыхать в родные горы.
   Я, однако, не привык мешать личное с делом. Как говорится, котлеты — отдельно, мух совсем не надо. Пусть с ними хамелеоны забавляются, им так природой предначертано. Если все получится, мне еще здесь жить и работать, и совсем ни к чему восстанавливать против себя обе стороны клана. Кроме того, любая резня накануне планируемого нами мероприятия являлась бы мощным отрицательным фактором, отнюдь не способствующим продуктивной работе. Поэтому я не стал играть в этакого бесстрашного ковбоя, а сразу продумал и организовал систему конспирации и только после этого начал заниматься непосредственно делом.
   Что там за дело? Да ничего такого особенного, обычная подготовка к операции... Только масштаб несколько иной и операция вовсе не финансовая. Хотя я об этом уже говорил.
   На данном этапе стояла следующая задача: разведка, рекогносцировка и параллельно подготовка отвлекающей акции. В тесной связке со мной, помимо «москвичей» под руководством Рустама Хасханова, работал находившийся в Чечне Казбек Эдаев, немного кровожадный, но в целом талантливый молодой командир из «новой волны». Эти люди, каждый по своему направлению, полным ходом готовили отвлекающую акцию, которая должна была состояться в любом случае.
   А мне надо было в самое кратчайшее время убедиться, возможно ли вообще осуществление основного мероприятия. Потому что у Шамиля, после обстоятельного разговора со мной, возникли некоторые сомнения. Нет, не по части намерений — тут уже хода назад нет. Просто объект он выбрал, мягко скажем, не самый благоприятный для такого рода операции. Шамиль, хоть товарищ и упертый, но дальновидный и мудрый, согласился, что в случае явной невозможности осуществления первоначально задуманного плана придется укротить свои амбиции и срочно выбирать другой объект.
   Мне понадобилось двое суток, чтобы убедиться: акция возможна! При всей своей кажущейся нереальности выбранный Шамилем объект оказался вовсе не таким уж неприступным, как по части фортификации, так и в плане человеческого фактора...
   Честно говоря, я был даже немного обескуражен.
   Мне казалось, что тут потребуется титаническая работа мысли, дьявольская изворотливость и тонкий математический расчет... Все-таки спецслужбы русских сохранили еще работоспособность, должны бы, по идее, принять все возможные меры для обеспечения безопасности объекта с таким статусом!
   А они не приняли... Бреши и прорехи в системе защиты были видны за версту — по крайней мере, на мой дилетантский взгляд. А я ведь даже не диверсант и не военный. Просто доморощенный финансовый пират.
   Еще сутки ушли на консультации со специалистами. Я дотошно выяснил все вопросы, в которых сам не разбирался, убедился в правильности своих первичных выводов и позвонил Шамилю.
   — Все в порядке, можно гулять в полный рост.
   Шамиль, я даже по телефону понял, здорово обрадовался.
   — Пойду барана зарежу, — сказал он. — Первая хорошая новость за два месяца... Давай, занимайся по плану. По деньгам не стесняйся, бери сколько надо. Если кто-то мешает, тоже не стесняйся. Я предупредил всех: любое твое слово — закон...

* * *

   Думаю, надо сказать пару слов об «акванавтах».
   Дело в том, что это была не просто отвлекающая акция в привычном понимании данного выражения. В привычном, это когда на бульвар выпустили совсем неодетую красотку, а пока публика пялилась, у всех обчистили карманы. Отвлекли, называется.
   А мы на эту акцию, помимо основной нагрузки, возлагали еще три важные задачи:
   а) Разведка боем. Хотелось, вообще, посмотреть со стороны, как русские силовики будут реагировать на все это безобразие. Как скоро обнаружат, как будут действовать, каковы их скрытые ресурсы. Все-таки «Норд-Ост» захватывали не так уж и давно — кто его знает, может, они разработали какую-нибудь хитрую методику и теперь будут эффективно использовать ее. Вот мы и посмотрим. Расходный материал не жалко: в «акванавты» намеренно набрали всякий сброд, ни одного достойного человека. Так задумано.
   б) Информационная диверсия. У русских спецслужб должно сложиться мнение, что Шамиль, образно выражаясь, совсем сдох. Денег нет, люди кончились, с арабами разругался вдрызг... на такую важную акцию пацанов и дегенератов отправил! Короче, можно вздохнуть с облегчением и расслабиться. Знаете такую фронтовую поговорку: снаряд не попадает дважды в одну и ту же воронку? Это очень верно сказано. Замечено, что фаза сверхбдительности и общей активности, самопроизвольно возникающая после любого крупного теракта в столице русских, быстро сходит на нет и сменяется периодом расслабленности и беспечности. Мыслят в общем-то правильно: в Москве теракты случаются нечасто, после того, как поймали диверсантов, можно как минимум пару месяцев жить спокойно. Ну-ну...
   в) Опиум для народа и братьев по вере за рубежом.
   Наш народ ни капли не верит федералам. Не потому что их агитаторы плохо работают, а уже просто по определению: русские — враги. Тут больше и говорить ничего не надо.
   Можно заранее предугадать, как народ отнесется к радостным крикам русской пропаганды о том, что Шамиль скурвился и дни Сопротивления сочтены. Народ на такие крики только в бороду усмехается.
   Народ на результат смотрит. А результат получится очень даже неслабым: без малого захват сорока смертниками элитного развлекательного комплекса русских. Значит, враки, что Шамиль скурвился, живет Сопротивление. Вон чего в Москве замутили! Чуть-чуть там не хватило, самую малость...
   Вот такие простые задачи. Да, это самое «чуть-чуть» мы учли и заранее проработали. Казбек еще только начал набирать «мясо» для отвлекающей акции, а мы уже подготовили почву для народного мнения. Исподволь, ненавязчиво пустили слух. Дескать, в последнее время развелось среди нашего брата предателей, желающих за кровавые деньги федералов поправить свое благосостояние. Весь народ, типа, упирается, кладет на алтарь всеобщего Джихада свои жизни, а эти, собаки гадостные...
   Короче, со всех сторон мы обставились. Для федералов: Шамиль «сдох», можно расслабиться. Для народа: Шамиль жив, работает. И для «Братьев» кусочек обломится: они тоже федералам не верят, как и народ, будут пользоваться слухами и баснями СМИ, которые обязательно выкопают из всего этого какой-нибудь сенсационный подтекст.
   Теперь самое время рассказать о «лидере».

* * *

   Мовсар Дадашев был изначально обречен на роль главного действующего лица в нашей постановке в двух актах. И вовсе не потому, что я лично знаком с ним и его семьей. У меня на примете были с десяток достойных кандидатов в «амиры», причем постарше, посолиднее и, что главное, имеющих боевой опыт.
   Однако дело в том, что нам в первую очередь была нужна харизматическая личность, а не толковый моджахед с боевым опытом. Воевать ему не придется, все сделают за него — только сиди перед камерами и щеки надувай.
   Сам Мовсар, естественно, ничего из себя не представлял, но биография у него была — лучше не придумаешь. Он, пожалуй, на тот момент у нас один такой был, на всю Чечню.
   Судите сами. Отец, известный полевой командир, убит русскими. Двоюродный дядя — еще более известный командир — томится в русском плену, на пожизненном заключении. Второй двоюродный дядя... затаите дыхание — Аюб Дадашев! Это тот самый наш народный герой, которому удалось сделать то, чего не делал никто в мире в истории всех вместе взятых освободительных движений. Просто взял и взорвал Дом правительства. Средь бела дня, в центре напичканного оккупационными войсками города. Восемьдесят пять трупов. Причем не специально взорвал, а мимоходом. Ему надо было одного деда достать из подвала, а дом рядом стоял, мешал, видимо!
   Скажу по секрету: лично я уверен, что этот Аюб был просто сумасшедший. Потому что перед тем, как взорвать логово врага, он украл у Шамиля десять миллионов баксов. Прямых доказательств нет, но факты указывают — он. Ни один самоубийца до такого не додумается, потому что люди, которые хотят уйти от жизни, стараются найти легкую смерть и вовсе не стремятся умереть в страшных мучениях. Затем он сжег заживо целую семью своих соплеменников, а некоторое время спустя пытался взять штурмом Чернокозовский сизо. Вот этого ему точно делать не следовало. Этот сизо охраняется как неприступная крепость. Там его и укокошили.
   Однако народ придерживается иного мнения, и в памяти людей Аюб навечно запечатлен в качестве былинного героя. И хорошо. Нам это на руку.
   Помимо этих знаменитых людей, в роду Дадашевых за две войны погибли еще восемь мужчин. Один дядя Мовсара умер не в бою, а в московской бане, в конце 2001 года, но без русских спецслужб там явно не обошлось. Слишком уж чисто сработано, куча трупов и — никаких следов.
   Иными словами, мужчин в местной ветви рода Дадашевых практически не осталось. Только «москвичи», да и тех не так уж и много. Хорош джигит, правда? И ничего, что сам по себе он пока никто, это не страшно. Один шаг в историю — и готов народный герой, мститель за свой уничтоженный род. Наш народ на такое с пол-оборота ведется, можете мне поверить.
   С другой стороны, Мовсар был очень хорош и для цивилизованного Запада. Учащийся престижного московского колледжа, победитель московских олимпиад, хрупкий, стройный, симпатичный, на вид очень даже интеллигентный и со светскими манерами. Это вам не дикий чабан Мовсар-первый, который спустился с гор и поехал «Норд-Ост» брать. Глядя на нашего Мовсара, никто не скажет, что это дикарь и убийца. Кстати, для сравнения: Мовсар-первый исполнял такую же функцию, как и наш парень сейчас, и был всего лишь двоюродным племянником Арби Бараева, далеко не самого «одиозного», как говорят федералы, полевого командира. О такой биографии, как у нашего парня, он и не мечтал, в жизни ничего хорошего не сделал, но когда умер, его именем назвали один из отрядов Джихада в братской мусульманской стране. Вошел-таки в историю.
   Молодость героя (ему едва семнадцать исполнилось) не являлась помехой делу. Скорее, наоборот. Представляете: юный мститель, обманувший все спецслужбы русских и совершивший такое, чего еще никто в мире не делал. А если рассматривать его как личность в политическом аспекте грядущего события... Мы ведь не метро рвать собрались, не народное гуляние расстреливать. Тут не только у Европы можно было сочувствие вызвать! Посмотрим еще, как сами русские к этому мероприятию отнесутся...
   В общем, можно было рассчитывать, что наш Мовсар своего предшественника переплюнет как минимум на порядок — если у нас все получится. Внешность у него подходящая, биография — закачаешься... Особенно, если с его оставшимися в Чечне родственниками — дедом, матерью, теткой и тремя родными младшими сестрами, проживающими в одной усадьбе, — что-нибудь случится.
   Не хотелось бы, конечно, пусть себе живут, но... Мало ли как в жизни бывает.

* * *

   Самого Мовсара я рекрутировал буквально за пять минут. Едва он узнал, что его зовет сам Шамиль, чтобы послужить Родине, загорелся весь, пятнами пошел от волнения. У парня налицо был комплекс вины: весь род, почитай, перебили, сверстники его почти поголовно воюют, а он сидит тут в колледже, книжки читает, по распорядку на фитнес ходит да в ночных клубах зависает.
   Сложнее получилось с родичами — московскими Дадашевыми, которые приняли Мовсара как сына (так у нас положено). Какая Чечня, совсем сдурел?! Там сейчас опасно, люди пропадают. Мать с дедом увидеть? Они там не бедствуют, деньги регулярно посылаем. Потерпи пару месяцев, как там немного утихнет (в смысле — летняя сессия кончится), мы их на недельку привезем, пообщаетесь.
   В общем, уперлись — и ни в какую. Ссылаться на Шамиля нельзя, до поры никто о намеченном плане не должен был знать. Я уже было начал продумывать акцию по его изъятию, но Мовсар решил проблему сам. День проходит, он звонит мне... из Грозного!
   — Я тут у кунаков сижу, жду. Куда ехать?
   Шустрый мальчонка! Сбежал, значит, от родственников...
   Я срочно выехал на место, переправил парня куда надо. Шамиль пообщался с нашим парнем. На это стоило посмотреть. Мовсар от такой высокой чести был в полном трансе. Я думал, умрет от гордости. Потом, когда ехали с ним обратно, всю дорогу качал головой и повторял:
   — Это великий человек... Великий...
   Вот как его растащило от встречи с верховным амиром! Одно слово — пацан.