Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Лев Пучков
Приказ: огонь на поражение
Некоторые события, описанные в книге, выдуманы. Названия ряда населенных пунктов, учреждений и организаций – изменены.
Изменены также многие фамилии, встречающиеся в тексте.
ПРОЛОГ
«4/465 от 23.08.2002 г.– Не понял?!
Совершенно секретно
КОМАНДУЮЩЕМУ ОГВ(С)[1]
…В связи с резким ухудшением оперативной обстановки в СКР[2] и явной неспособностью действующих частей, подразделений и приданных сил контролировать ситуацию в районах с высокой активностью НВФ[3] рекомендую на месте рассмотреть вопрос о создании внештатной структурной единицы с особым статусом, ориентированной на высокоэффективную оперативно-разведывательную деятельность и выполнение неспецифических служебно-боевых задач…»
Командующий сурово нахмурился и покосился на прапорщика Редько, притащившего «ракету»[4]. Прапорщик втянул голову в плечи и виновато шмыгнул носом. Дескать, я к этой дряни – никаким боком. Я только принимаю и ношу.
Шифрограмма была пространной: Генштаб подробно излагал свое видение вот этой самой новой единицы в оперативно-тактическом и профессиональном аспекте.
«…должен стать принцип „не числом, а умением“… отобрать профессионалов высочайшего класса… самыми широкими полномочиями… четкая координация со всеми взаимодействующими органами… содействие на всех уровнях… высокие результаты…»
– Дебилы, – отчетливо произнес командующий, не стесняясь прапорщика. – Каким местом там груши околачивают – непонятно…
Негодование командующего было вполне оправданным. В обширной зоне военного конфликта стоит многотысячная группировка войск, щедро разбавленная разнообразными спецназами, СОБРами, ОМОНами, разведчиками, контрразведчиками и прочей ратной братией, которая не покладая рук изучает обстановку в районах и с переменным успехом борется с бандформированиями и вредоносными террористами. Если выдернуть всех этих специалистов из засад и рейдов и собрать их на плацу, по самым скромным подсчетам, получится отряд в пару тысяч стволов, каждый боец которого знает свое дело и не зря проедает командировочные.
В связи с этим возникает закономерный вопрос: что может изменить вновь созданная структурная единица численностью до отделения, набранная, в свете рекомендаций Генштаба, из этих же самых специалистов? Выловит эмиссаров с деньгами, перекроет каналы поставок оружия и потихоньку ликвидирует всех полевых командиров?! Это каким же светлым оптимистом нужно быть, чтобы придумать такое!
А то, что произошло «резкое ухудшение», – так это каждому солдату ясно: «духам» деньжат подвезли, вот и трудятся ребята, показывают результат…
– Точно – дебилы, – утвердился в первоначальном мнении командующий и дочитал концовку:
«…особо отмечаю, что инициатива создания специальной команды исходит от высшего руководства, озабоченного усилением влияния международных террористических организаций в зоне Вашей ответственности…»
– Ага! – ядовито хмыкнул командующий. – Оправдываются. Заставили, мол, – не сами мы такие. Ну-ну…
И, небрежным росчерком поставив резолюцию, бросил шифрограмму на стол. Родина сказала – «надо!», командир ответил – «есть!». Какие проблемы? Хотите единицу – нате. Вот лежит проект приказа, последним пунктом внесены восемь текущих команд для естественных фронтовых надобностей: за пополнением, медикаментами, арттехвооружением… Возвращаем проект обратно, даем время на доработку.
– Так… Это, значит, будет команда номер девять. Хорошо – не тринадцать… Тащи кадровику. Пусть занимается. К 16.00 – перебитый приказ ко мне…
ГЛАВА 1
Костя Воронцов
23 августа 2002 г., с. Шалуны[5]
– Это жопа, – резюмировал Вася Крюков.
– Нет, это не просто жопа, – не согласился я. – Это нечто большее. Это… Это…
– Это негрская жопа, – пришел на помощь Вася. – То есть совсем черная.
– Негритянская, – поправил я. – Или африканская. На худой конец, афро-американская. Но в целом, коллега, ход ваших рассуждений верен. Это она самая…
Чтобы не ввести вас ненароком в заблуждение, следует пояснить: мы с Васей вовсе не антропологи и тем паче не проктологи-энтузиасты. Я – майор Воронцов, военный психолог, а Вася – капитан войсковой разведки. А жопа в данном случае – не вульгарное наименование части тела, а расхожее армейское определение ситуации. Отсутствие положительных перспектив, большая вероятность неприятных последствий, безысходность, тупик… В общем – жопа. Коротко и ясно.
– Как насчет загладить вину? – Я обернулся к закамуфлированным под «рядовых» чекистам. – Вы, наверное, в курсе, что такое эксгумация? Лопату мы вам выделим…
– Нереально. – Старший «рядовой» – товарищ с яркой внешностью «местного» (видимо, специально подбирали), махнул рукой в сторону западной оконечности мусульманского кладбища, где собралась изрядная массовка. – Они будут тут торчать, пока мы не уберемся из села. Знают, чего хотим…
– А кого это е…ет? – Вася одарил «рядовых» крайне неприязненным взглядом. – Это вы обосрались. Теперь убирайте за собой. Вытирайте свою жопу. А то мало того, что жопа, так еще и обосранная!
Вася по жизни грубиян. Это не свойство натуры, а некое противодействие суровой армейской среде, я бы даже сказал – своеобразный компенсаторный комплекс. Дело в том, что капитан Вася удивительно молодо выглядит. Невысокий, худенький, большущие серые глаза, огромные пушистые ресницы, личико чистое, курносый… Короче, побрить, помыть, одеть в штатское и посадить в девятый «А» средней школы – никто и не усомнится, что мальчик на своем месте. Представляете, как трудно типусу с такой внешностью среди прожженных псов войны? Вот и растопыривается каждую минуту – ежиком работает. И подвиги совершает на ровном месте. А те, кто не в курсе, принимают эту детскую браваду за чистую монету и обижаются…
– Не хами, капитан, – сурово нахмурился младший чекист – крепенький товарищ с походкой борца, явно не дурак насчет подраться. – Тебе служить надоело?
– Мне ваши шпионские приколы надоели! – Вася прищурился и вызывающе сплюнул чекисту под ноги. – Без вас – все нормально. Как вас воткнут куда – жди, обязательно какая-нибудь гадость будет. Я всегда говорил: ФСБ – это жопа. Если взять группировку за единый организм, то каждая структура – это какая-то его часть. Штаб – голова. Разведка – глаза и уши. Замполиты (тут Вася ткнул меня в бок – психологи у нас по старинке числятся в замполитах) – язык. Пехота – ноги, спецназ – руки. «Мазута» – тело. А контрразведка и ФСБ, значит…
– Ты пожалеешь об этом, – процедил крепенький, красноречиво хрустнув суставами пальцев. – Как вернемся в Ханкалу, я тебе…
– Ну все – хорош! – буркнул старший чекист, крепко хлопнув коллегу по плечу. – Нашли время… Давайте лучше подумаем, как разгребаться будем…
Вообще мне эта затея с самого начала не понравилась.
Я с большим пиететом отношусь к нашим органам безопасности, с удовольствием смотрел сказку про лихие приключения агента Лехи Николаева и в любой момент готов поселиться в непосредственной близости с памятником «жел. Феликсу» (пусть его поставят обратно, а мне дадут квартиру где-нибудь в двадцати метрах – галопом перееду из софринской офицерской общаги!). А разведывательно-поисковый Вася Крюков – известный грубиян и задира. Даром, что ли, при всех его заслугах и мастерстве, раз в месяц, как по распорядку, сажают на гауптвахту?![6]
Но в данном случае Вася был прав на все сто. Не берусь рассуждать, отчего так получается, это долго и абстрактно, но мой печальный боевой опыт богат примерами: свяжешься с потомками тов. Дзержинского – обязательно попадешь в передрягу. И в этот раз получилась такая же лапша – отдались наши шефы, отдались обаятельным чекистам без остатка, и, подозреваю, отчасти даже при отсутствии какой-либо контрацепции!
А как было бы славно, если бы мы действовали по обычной схеме: отхватили инфо, «перетерли» со старейшинами, провели беглую рекогносцировку, зарядили бы на место за часок до мероприятия Васю с его хлопцами, подскочили всем гамузом, разменялись…
Однако давайте по порядку, а то заинтриговал тут, понимаешь, а в чем, собственно, дело, пока неясно.
Я – офицер отделения МПП (морально-психологического противодействия). Понятное дело, прикомандированный. Мы тут все подряд временно прикомандированные, а у себя в ППД (пункт постоянной дислокации) частей и подразделений состоим в других должностях по родственному профилю. Хотя, если разобраться, эта временность и прикомандированность в последнее время извращена до основания, можно сказать, вывернута наизнанку. Лично у меня, например, с августа 99-го и по сей день в общей сложности набежало 547 суток командировки. Высчитайте из оставшихся деньков три месяца госпиталя после ранения, отпуска, выходные и прикиньте, куда я где. То есть где вообще мой реальный ППД и куда я фактически прикомандирован?!
Отделение наше занимается всевозможной морально-психологической дрянью в широком диапазоне – от проверки содержания пропагандистской документации в ПВД (пунктах временной дислокации) подразделений и безуспешной агитации местных товарищей до организации идеологических диверсий и обмена военнопленными.
Обратите внимание на последнее слово. Да, да, дорогие мои, именно так – мы тут воюем, а вовсе не проводим контртеррористическую операцию, как об этом принято говорить на высшем уровне. Операция предполагает выявление, локализацию, захват и разоружение (или уничтожение). А когда имеют место многолетние боевые действия с применением авиации и тяжелой артиллерии, большими потерями и регулярно пополняемыми рядами пленных с обеих сторон, это нечто иное.
Представьте себе такую картинку: провел какой-нибудь РУБОП операцию, а потом начальник звонит Феде Полупездову – главарю Суровозадроченской ОПГ, и, сыто икая после вкусного обеда, «трет» с ним:
– У нас трое ваших, живьем, пара трупов – еще не завоняли – и полтора кило героина. А у вас четверо наших еле дышат и захваченный вами на прошлой неделе «Форд» начальника ГИБДД. Подкатывайте завтра с утреца к мясокомбинату, меняться будем. Гарант – Яша Медведь. Чего? Обижаешь, братан! Героин в комплекте, даже не вскрывали. Все, бывай, привет супруге…
Яша Медведь – это цыганский наркобарон. У нас сажать наркобаронов – дурной тон, они в законе, поэтому возьмем его гарантом…
Что, дрянная картинка? Вот и я про то же. То, чем мы тут страдаем на протяжении последних нескольких лет, вовсе не операция, вы не верьте хлопцам с высшего уровня. Во всем цивилизованном мире это принято обозначать более коротким и емким понятием – война.
Теперь пара слов о том, чем мы с Васей и лихими чекистами занимаемся в данный момент.
Мы к обмену готовимся. Инициатор – местный удод, велеречиво именующий себя полевым командиром, Турпал Абдулаев. Только ни хрена он тут не командует, а развлекается рядовым для чечена бизнесом: гонит самопальный бензин, «перебивает» краденые тачки и с грехом пополам промышляет работорговлей. Позавчера наши омоновцы, зорки соколы, засекли очередной «самовар»[7], поехали его рвать в рабочем порядке и напоролись на пятерых нохчей[8], приставленных к агрегату. Хлопчики были при оружии, но до нормальных «духов» им – как от Гудермеса до Гондураса в коленно-локтевой позе, и потому позволили омоновцам подкрасться незамеченными и внезапно атаковать. Результат: двое «двухсотых», двое «трехсотых» – в плен взяли. Один, самый шустрый, успел удрать.
Турпал быстренько «пробил» данные по группировке и направил к нам старейшин: у вас мой товар, у меня ваш, давайте свататься.
Товар точно оказался нашим: две прапорщицы и солдат-водила из родной двадцать первой. Все трое числились в «безвестно отсутствующих» – потеряли их немногим более двух месяцев назад, при нападении «духов» на тыловую колонну.
– Займитесь, – распорядился командующий, вызвав особиста, начальника разведки и нашего полковника. – И глядите мне – чтоб никаких там СМИ и прочих пресс-акул пера! А то понапишут опять всякой гадости…
Маленькая справка по специфике проводимого мероприятия – для тех, кто совсем не в курсе.
Спешу сообщить, что в штабах группировок вы не найдете палатки или кабинета с табличкой «Обмен военнопленными». На главной военной базе «Ханкала» нет отделения, отдела либо иной структуры, которая занимается координацией мероприятий, хоть как-то имеющих отношение к пленным. В архивах нет ни одной бумажки, где было бы упоминание об этой категории и каких-либо действиях, ее касающихся. Какие пленные, какие обмены? Войны нет – и пленных нет. Кстати, чем-то это напоминает ситуацию во время ВОВ 1941—1945 годов, когда кавказский пахан рулил нашей многострадальной Родиной: там пленные, если помните, тоже были вне закона.
Таким образом, обмен военнопленными – дело сугубо интимное для каждого командира и начальника, который вынужден заниматься данным мероприятием. Мероприятие, ко всему прочему, еще и противозаконное – ты вступаешь в сношения не с официально признанной воюющей стороной, а с числящимися во всероссийском розыске бандитами и, дабы вызволить своих братьев по оружию, выпускаешь на свободу отловленных накануне преступников, отдаешь обратно изъятое оружие, наркотики и так далее. И тот командир, который рискнул этим заняться, по сути, пускается в волюнтаризм и взваливает на свои плечи всю полноту ответственности за последствия. Высокое начальство – тоже люди, они понимают несуразность ситуации и смотрят на такого рода самодеятельность сквозь пальцы. Но если вдруг там что-то не срастется… будь готов, самодеятельный командир, – вдуют так, что не только звезды брызнут, но и погоны отлетят к известной матери!
В общем, получили мы команду и сразу же начали работать. Времени немного, нужно успеть подготовиться. Хотя, грех жаловаться, условия вполне сносные. Инициатором обменов в подавляющем большинстве случаев выступает противная сторона (напомню – это их бизнес). Так вот, иногда бывает так, что звонит эта противная сторона часиков в восемь утра и безапелляционно заявляет: там у вас сидит такой-то Ваха, а у нас есть ваш боец с такими-то данными. В полдень подскакивайте к Старому Ачхою, меняться будем. И не опаздывайте, а то будем плохо обращаться с вашим парнем (читай – кирдык вашему парню! Ваху вы железно не пришьете, ежели зарегистрировали, а новый вариант для обмена мы всегда найдем).
А дальше – дебри. Ваха этот сидит в Чернакозове (СИЗО), оформляли его парни из ВрОВД (временный отдел) сугубо по уголовщине, и к войсковой операции он – никаким боком. Нужно успеть всех подряд обзвонить, законтачить с кем надо, пробиться на верхний уровень соответствующего ведомства или администрации для согласования (командующий официального распоряжения, обязательного к исполнению всеми приданными силами и средствами, не даст, Кадыров главе администрации района – тем паче!), потом спуститься вниз для решения вопросов на месте, а Чернакозово – это не совсем Ханкала, туда еще добраться надо. Затем от Чернакозова надо добраться до Старого Ачхоя…
А в собственно Старом Ачхое мы размениваться не будем – нохчи же не дураки, чтобы место заранее «светить». Там нас будет ждать посредник, который тотчас же наладится петлять, указывая дорогу. Так что если мы и успеем к указанному времени на место, то будем все в мыле, без рекогносцировки и разведки прилегающей местности, нахрапом, наобум, на авось. Авось удастся не угодить в засаду, по-быстрому разменяться и благополучно вернуться на базу. В общем, рискованно и неуютно.
В нашем случае дела обстояли немножко получше. Информашка поступила сегодня с утра, обмен – завтра. «Самоварщики» Турпала, живые и мертвые, – у нас, брали их приданные омоновцы, провезли по какому-то недоразумению мимо местного отдела и сразу заехали на базу.[9]
Как готовится нормальный обмен? Понятия не имею. Нормальный – это, видимо, когда есть как минимум пара недель на оперативные мероприятия и противная сторона – благородные военные, блюдущие Женевскую конвенцию. То есть в случае вашего опоздания головы пленным отрезать не будут.
В общем, это не про нас. У нас, если враг подарил хотя бы один денек, подготовка сводится к обретению консенсуса с взаимодействующими органами, прогулке в ближайшую к месту обмена комендатуру и поверхностной рекогносцировке.
В этот раз надобность в консенсусе отсутствовала, и сразу после получения информации нас с Васей озадачили на предмет прогулки и рекогносцировки. Однако мы, служаки нерадивые, не убыли сразу, а чуток задержались по техническим причинам. В прямом соответствии с законом подлости, аккурат перед самым выездом заглох Васин «бардак»[10]. А пока мы чинились, к нашим шефам пожаловали чекисты (особист «навел» – не иначе!). Договорились они на удивление быстро – Вася всего лишь дважды намекнул перепуганному водиле, какой именно частью единого организма разведроты является он лично и его долбанутая железяка.
В результате убыли мы двумя часами позже, с уточненной задачей – заночевать в комендатуре и имея в составе группы лишнюю транспортную единицу («ГАЗ-66»), двух сотрудников ФСБ, замаскированных под рядовых бойцов, и… два трупа незадачливых «самоварщиков».
– Ну, это конкретная жопа, – насупился дополнительно озадаченный Вася. – У нас сегодня вечером футбольный матч-реванш с седьмым отрядом, а меня не будет…
По поводу чекистов и ночевки нам пояснили коротко и ясно: пока вы там с комендантскими будете шашлыки жрать и в нарды резаться, ребята втихаря займутся оперативной работой по вашему инициатору. Какой и как именно – вас не касается.
Обоснование предварительного вывоза трупов вообще показалось мне несостоятельным. Дескать, командующий собирается водить по базе журналюг и администрацию, ежели вдруг наткнутся – нехорошо получится. На базе, сообщу вам, можно без особого труда припрятать взвод цирковых слонов, фиг найдешь. Или не взвод – не помню, как правильно называется подразделение слонов.
Однако командование возражений не приняло.
– Берите трупики, поезжайте, работайте. А завтра мы с живыми подтянемся…
Чем наш обмен заинтересовал последователей жел. Феликса, ума не приложу. Объекты, что живые, что мертвые, – все родные, ни одного импортного наемника. Забавы развеселого Турпала целиком лежат в уголовной сфере, государственной безопасностью тут и не пахнет… Однако в нашей системе дурные вопросы снизу вверх принято оставлять без ответа, посему животрепещущей информацией никто со мной делиться не счел нужным, а попросту послали. Иди ты, сокол сизокрылый! Иди, блин, и занимайся своим делом…
Взяли мы чекистов, «66-й» с трупами и помчались. Приехали в Шалуны, привычно разделились по функциям: я – коменданта пытать на предмет личности Турпала и его дурных замашек, Вася с бойцами – кататься по окрестностям по поводу выявления мест предполагаемого обмена и вражьих засад. Чтобы бойцов не отвлекать на охрану, чекистов попросили пару часов посидеть в «66-м» с трупами. А чекисты, пинкертоны куньковы, самостоятельность проявили: наладились шастать по селу с целью «наведения мостов» и оставили машину у КПП[11] без присмотра.
И вышла, грубо говоря, залепуха – пока чекисты гуляли, местные товарищи сперли один труп. Отчасти в этом виноват и ваш покорный слуга, легкомысленно отнесся к заданию. Думал я так: Турпал – из Новых Матагов (соседнее село), значит, и людишки его тоже оттуда. Трупы не ходят вроде бы, куда, спрашивается, денутся? Оказывается – ходят. Оказывается, один из виновно убиенных – Руслан Шарипов, местный, из Шалунов. Как информашка об этом утекла к местным – другой вопрос, с этим еще разбираться надо, но факт налицо: утащили и тотчас же устроили похороны. У мусульман в отличие от нас не принято выжидать три дня, они хоронят покойников по мере поступления, до захода солнца.
Солнце заходит, я выхожу из комендатуры, Вася подъехал, чекисты подтянулись… На кладбище – делегация в пару сотен, смотрят злобно на оккупантов (это мы – оккупанты), три десятка дам из тейпа убиенного до утра будут причитать над могилкой и волосья на себе рвать.
Ннн-да… Ишаку понятно: пытаться выкопать труп – значит спровоцировать очередную гражданскую войну. Я по поводу развязывания еще одной гражданской войны полномочий не имел, да и силовой расклад явно не в нашу пользу, – а потому крепко загрустил. В общем, получилось у нас любимое Васино выражение…
– А в чем, собственно, проблема, коллеги? – понаблюдав за публикой на кладбище, прорезался старший чекист. – Берем пару старейшин из тейпа Шариповых, везем на «стрелку» с Турпалом, они поясняют, куда делся труп… Ты чего лоб морщишь, психолог? Я в чем-то не прав?
Да прав ты, прав, потомок, мать его так, Феликса, – в данной ситуации это единственный выход. А лоб я морщу, потому что давно изучил особенности национальной психологии нохчей, и, пока ты наводил какие-то свои шпионские мосты, я «снял» у главного местного мента, знающего Турпала с детских лет, псих. портрет нашего инициатора и разжился массой новых данных о нем. И это не тебе, а мне придется завтра беседовать с данным инициатором. А полученная информация вкупе с моей многострадальной задницей почему-то подсказывают мне, что завтра все получится не совсем гладко. Что именно «не совсем»? Да мало ли! Например, психопатический затейник Турпал пошлет подальше старейшин чужого тейпа и начнет качать права по поводу несоблюдения нами условий обмена. А во что это может вылиться – мне даже и думать не хочется…
– Нет, это не просто жопа, – не согласился я. – Это нечто большее. Это… Это…
– Это негрская жопа, – пришел на помощь Вася. – То есть совсем черная.
– Негритянская, – поправил я. – Или африканская. На худой конец, афро-американская. Но в целом, коллега, ход ваших рассуждений верен. Это она самая…
Чтобы не ввести вас ненароком в заблуждение, следует пояснить: мы с Васей вовсе не антропологи и тем паче не проктологи-энтузиасты. Я – майор Воронцов, военный психолог, а Вася – капитан войсковой разведки. А жопа в данном случае – не вульгарное наименование части тела, а расхожее армейское определение ситуации. Отсутствие положительных перспектив, большая вероятность неприятных последствий, безысходность, тупик… В общем – жопа. Коротко и ясно.
– Как насчет загладить вину? – Я обернулся к закамуфлированным под «рядовых» чекистам. – Вы, наверное, в курсе, что такое эксгумация? Лопату мы вам выделим…
– Нереально. – Старший «рядовой» – товарищ с яркой внешностью «местного» (видимо, специально подбирали), махнул рукой в сторону западной оконечности мусульманского кладбища, где собралась изрядная массовка. – Они будут тут торчать, пока мы не уберемся из села. Знают, чего хотим…
– А кого это е…ет? – Вася одарил «рядовых» крайне неприязненным взглядом. – Это вы обосрались. Теперь убирайте за собой. Вытирайте свою жопу. А то мало того, что жопа, так еще и обосранная!
Вася по жизни грубиян. Это не свойство натуры, а некое противодействие суровой армейской среде, я бы даже сказал – своеобразный компенсаторный комплекс. Дело в том, что капитан Вася удивительно молодо выглядит. Невысокий, худенький, большущие серые глаза, огромные пушистые ресницы, личико чистое, курносый… Короче, побрить, помыть, одеть в штатское и посадить в девятый «А» средней школы – никто и не усомнится, что мальчик на своем месте. Представляете, как трудно типусу с такой внешностью среди прожженных псов войны? Вот и растопыривается каждую минуту – ежиком работает. И подвиги совершает на ровном месте. А те, кто не в курсе, принимают эту детскую браваду за чистую монету и обижаются…
– Не хами, капитан, – сурово нахмурился младший чекист – крепенький товарищ с походкой борца, явно не дурак насчет подраться. – Тебе служить надоело?
– Мне ваши шпионские приколы надоели! – Вася прищурился и вызывающе сплюнул чекисту под ноги. – Без вас – все нормально. Как вас воткнут куда – жди, обязательно какая-нибудь гадость будет. Я всегда говорил: ФСБ – это жопа. Если взять группировку за единый организм, то каждая структура – это какая-то его часть. Штаб – голова. Разведка – глаза и уши. Замполиты (тут Вася ткнул меня в бок – психологи у нас по старинке числятся в замполитах) – язык. Пехота – ноги, спецназ – руки. «Мазута» – тело. А контрразведка и ФСБ, значит…
– Ты пожалеешь об этом, – процедил крепенький, красноречиво хрустнув суставами пальцев. – Как вернемся в Ханкалу, я тебе…
– Ну все – хорош! – буркнул старший чекист, крепко хлопнув коллегу по плечу. – Нашли время… Давайте лучше подумаем, как разгребаться будем…
Вообще мне эта затея с самого начала не понравилась.
Я с большим пиететом отношусь к нашим органам безопасности, с удовольствием смотрел сказку про лихие приключения агента Лехи Николаева и в любой момент готов поселиться в непосредственной близости с памятником «жел. Феликсу» (пусть его поставят обратно, а мне дадут квартиру где-нибудь в двадцати метрах – галопом перееду из софринской офицерской общаги!). А разведывательно-поисковый Вася Крюков – известный грубиян и задира. Даром, что ли, при всех его заслугах и мастерстве, раз в месяц, как по распорядку, сажают на гауптвахту?![6]
Но в данном случае Вася был прав на все сто. Не берусь рассуждать, отчего так получается, это долго и абстрактно, но мой печальный боевой опыт богат примерами: свяжешься с потомками тов. Дзержинского – обязательно попадешь в передрягу. И в этот раз получилась такая же лапша – отдались наши шефы, отдались обаятельным чекистам без остатка, и, подозреваю, отчасти даже при отсутствии какой-либо контрацепции!
А как было бы славно, если бы мы действовали по обычной схеме: отхватили инфо, «перетерли» со старейшинами, провели беглую рекогносцировку, зарядили бы на место за часок до мероприятия Васю с его хлопцами, подскочили всем гамузом, разменялись…
Однако давайте по порядку, а то заинтриговал тут, понимаешь, а в чем, собственно, дело, пока неясно.
Я – офицер отделения МПП (морально-психологического противодействия). Понятное дело, прикомандированный. Мы тут все подряд временно прикомандированные, а у себя в ППД (пункт постоянной дислокации) частей и подразделений состоим в других должностях по родственному профилю. Хотя, если разобраться, эта временность и прикомандированность в последнее время извращена до основания, можно сказать, вывернута наизнанку. Лично у меня, например, с августа 99-го и по сей день в общей сложности набежало 547 суток командировки. Высчитайте из оставшихся деньков три месяца госпиталя после ранения, отпуска, выходные и прикиньте, куда я где. То есть где вообще мой реальный ППД и куда я фактически прикомандирован?!
Отделение наше занимается всевозможной морально-психологической дрянью в широком диапазоне – от проверки содержания пропагандистской документации в ПВД (пунктах временной дислокации) подразделений и безуспешной агитации местных товарищей до организации идеологических диверсий и обмена военнопленными.
Обратите внимание на последнее слово. Да, да, дорогие мои, именно так – мы тут воюем, а вовсе не проводим контртеррористическую операцию, как об этом принято говорить на высшем уровне. Операция предполагает выявление, локализацию, захват и разоружение (или уничтожение). А когда имеют место многолетние боевые действия с применением авиации и тяжелой артиллерии, большими потерями и регулярно пополняемыми рядами пленных с обеих сторон, это нечто иное.
Представьте себе такую картинку: провел какой-нибудь РУБОП операцию, а потом начальник звонит Феде Полупездову – главарю Суровозадроченской ОПГ, и, сыто икая после вкусного обеда, «трет» с ним:
– У нас трое ваших, живьем, пара трупов – еще не завоняли – и полтора кило героина. А у вас четверо наших еле дышат и захваченный вами на прошлой неделе «Форд» начальника ГИБДД. Подкатывайте завтра с утреца к мясокомбинату, меняться будем. Гарант – Яша Медведь. Чего? Обижаешь, братан! Героин в комплекте, даже не вскрывали. Все, бывай, привет супруге…
Яша Медведь – это цыганский наркобарон. У нас сажать наркобаронов – дурной тон, они в законе, поэтому возьмем его гарантом…
Что, дрянная картинка? Вот и я про то же. То, чем мы тут страдаем на протяжении последних нескольких лет, вовсе не операция, вы не верьте хлопцам с высшего уровня. Во всем цивилизованном мире это принято обозначать более коротким и емким понятием – война.
Теперь пара слов о том, чем мы с Васей и лихими чекистами занимаемся в данный момент.
Мы к обмену готовимся. Инициатор – местный удод, велеречиво именующий себя полевым командиром, Турпал Абдулаев. Только ни хрена он тут не командует, а развлекается рядовым для чечена бизнесом: гонит самопальный бензин, «перебивает» краденые тачки и с грехом пополам промышляет работорговлей. Позавчера наши омоновцы, зорки соколы, засекли очередной «самовар»[7], поехали его рвать в рабочем порядке и напоролись на пятерых нохчей[8], приставленных к агрегату. Хлопчики были при оружии, но до нормальных «духов» им – как от Гудермеса до Гондураса в коленно-локтевой позе, и потому позволили омоновцам подкрасться незамеченными и внезапно атаковать. Результат: двое «двухсотых», двое «трехсотых» – в плен взяли. Один, самый шустрый, успел удрать.
Турпал быстренько «пробил» данные по группировке и направил к нам старейшин: у вас мой товар, у меня ваш, давайте свататься.
Товар точно оказался нашим: две прапорщицы и солдат-водила из родной двадцать первой. Все трое числились в «безвестно отсутствующих» – потеряли их немногим более двух месяцев назад, при нападении «духов» на тыловую колонну.
– Займитесь, – распорядился командующий, вызвав особиста, начальника разведки и нашего полковника. – И глядите мне – чтоб никаких там СМИ и прочих пресс-акул пера! А то понапишут опять всякой гадости…
Маленькая справка по специфике проводимого мероприятия – для тех, кто совсем не в курсе.
Спешу сообщить, что в штабах группировок вы не найдете палатки или кабинета с табличкой «Обмен военнопленными». На главной военной базе «Ханкала» нет отделения, отдела либо иной структуры, которая занимается координацией мероприятий, хоть как-то имеющих отношение к пленным. В архивах нет ни одной бумажки, где было бы упоминание об этой категории и каких-либо действиях, ее касающихся. Какие пленные, какие обмены? Войны нет – и пленных нет. Кстати, чем-то это напоминает ситуацию во время ВОВ 1941—1945 годов, когда кавказский пахан рулил нашей многострадальной Родиной: там пленные, если помните, тоже были вне закона.
Таким образом, обмен военнопленными – дело сугубо интимное для каждого командира и начальника, который вынужден заниматься данным мероприятием. Мероприятие, ко всему прочему, еще и противозаконное – ты вступаешь в сношения не с официально признанной воюющей стороной, а с числящимися во всероссийском розыске бандитами и, дабы вызволить своих братьев по оружию, выпускаешь на свободу отловленных накануне преступников, отдаешь обратно изъятое оружие, наркотики и так далее. И тот командир, который рискнул этим заняться, по сути, пускается в волюнтаризм и взваливает на свои плечи всю полноту ответственности за последствия. Высокое начальство – тоже люди, они понимают несуразность ситуации и смотрят на такого рода самодеятельность сквозь пальцы. Но если вдруг там что-то не срастется… будь готов, самодеятельный командир, – вдуют так, что не только звезды брызнут, но и погоны отлетят к известной матери!
В общем, получили мы команду и сразу же начали работать. Времени немного, нужно успеть подготовиться. Хотя, грех жаловаться, условия вполне сносные. Инициатором обменов в подавляющем большинстве случаев выступает противная сторона (напомню – это их бизнес). Так вот, иногда бывает так, что звонит эта противная сторона часиков в восемь утра и безапелляционно заявляет: там у вас сидит такой-то Ваха, а у нас есть ваш боец с такими-то данными. В полдень подскакивайте к Старому Ачхою, меняться будем. И не опаздывайте, а то будем плохо обращаться с вашим парнем (читай – кирдык вашему парню! Ваху вы железно не пришьете, ежели зарегистрировали, а новый вариант для обмена мы всегда найдем).
А дальше – дебри. Ваха этот сидит в Чернакозове (СИЗО), оформляли его парни из ВрОВД (временный отдел) сугубо по уголовщине, и к войсковой операции он – никаким боком. Нужно успеть всех подряд обзвонить, законтачить с кем надо, пробиться на верхний уровень соответствующего ведомства или администрации для согласования (командующий официального распоряжения, обязательного к исполнению всеми приданными силами и средствами, не даст, Кадыров главе администрации района – тем паче!), потом спуститься вниз для решения вопросов на месте, а Чернакозово – это не совсем Ханкала, туда еще добраться надо. Затем от Чернакозова надо добраться до Старого Ачхоя…
А в собственно Старом Ачхое мы размениваться не будем – нохчи же не дураки, чтобы место заранее «светить». Там нас будет ждать посредник, который тотчас же наладится петлять, указывая дорогу. Так что если мы и успеем к указанному времени на место, то будем все в мыле, без рекогносцировки и разведки прилегающей местности, нахрапом, наобум, на авось. Авось удастся не угодить в засаду, по-быстрому разменяться и благополучно вернуться на базу. В общем, рискованно и неуютно.
В нашем случае дела обстояли немножко получше. Информашка поступила сегодня с утра, обмен – завтра. «Самоварщики» Турпала, живые и мертвые, – у нас, брали их приданные омоновцы, провезли по какому-то недоразумению мимо местного отдела и сразу заехали на базу.[9]
Как готовится нормальный обмен? Понятия не имею. Нормальный – это, видимо, когда есть как минимум пара недель на оперативные мероприятия и противная сторона – благородные военные, блюдущие Женевскую конвенцию. То есть в случае вашего опоздания головы пленным отрезать не будут.
В общем, это не про нас. У нас, если враг подарил хотя бы один денек, подготовка сводится к обретению консенсуса с взаимодействующими органами, прогулке в ближайшую к месту обмена комендатуру и поверхностной рекогносцировке.
В этот раз надобность в консенсусе отсутствовала, и сразу после получения информации нас с Васей озадачили на предмет прогулки и рекогносцировки. Однако мы, служаки нерадивые, не убыли сразу, а чуток задержались по техническим причинам. В прямом соответствии с законом подлости, аккурат перед самым выездом заглох Васин «бардак»[10]. А пока мы чинились, к нашим шефам пожаловали чекисты (особист «навел» – не иначе!). Договорились они на удивление быстро – Вася всего лишь дважды намекнул перепуганному водиле, какой именно частью единого организма разведроты является он лично и его долбанутая железяка.
В результате убыли мы двумя часами позже, с уточненной задачей – заночевать в комендатуре и имея в составе группы лишнюю транспортную единицу («ГАЗ-66»), двух сотрудников ФСБ, замаскированных под рядовых бойцов, и… два трупа незадачливых «самоварщиков».
– Ну, это конкретная жопа, – насупился дополнительно озадаченный Вася. – У нас сегодня вечером футбольный матч-реванш с седьмым отрядом, а меня не будет…
По поводу чекистов и ночевки нам пояснили коротко и ясно: пока вы там с комендантскими будете шашлыки жрать и в нарды резаться, ребята втихаря займутся оперативной работой по вашему инициатору. Какой и как именно – вас не касается.
Обоснование предварительного вывоза трупов вообще показалось мне несостоятельным. Дескать, командующий собирается водить по базе журналюг и администрацию, ежели вдруг наткнутся – нехорошо получится. На базе, сообщу вам, можно без особого труда припрятать взвод цирковых слонов, фиг найдешь. Или не взвод – не помню, как правильно называется подразделение слонов.
Однако командование возражений не приняло.
– Берите трупики, поезжайте, работайте. А завтра мы с живыми подтянемся…
Чем наш обмен заинтересовал последователей жел. Феликса, ума не приложу. Объекты, что живые, что мертвые, – все родные, ни одного импортного наемника. Забавы развеселого Турпала целиком лежат в уголовной сфере, государственной безопасностью тут и не пахнет… Однако в нашей системе дурные вопросы снизу вверх принято оставлять без ответа, посему животрепещущей информацией никто со мной делиться не счел нужным, а попросту послали. Иди ты, сокол сизокрылый! Иди, блин, и занимайся своим делом…
Взяли мы чекистов, «66-й» с трупами и помчались. Приехали в Шалуны, привычно разделились по функциям: я – коменданта пытать на предмет личности Турпала и его дурных замашек, Вася с бойцами – кататься по окрестностям по поводу выявления мест предполагаемого обмена и вражьих засад. Чтобы бойцов не отвлекать на охрану, чекистов попросили пару часов посидеть в «66-м» с трупами. А чекисты, пинкертоны куньковы, самостоятельность проявили: наладились шастать по селу с целью «наведения мостов» и оставили машину у КПП[11] без присмотра.
И вышла, грубо говоря, залепуха – пока чекисты гуляли, местные товарищи сперли один труп. Отчасти в этом виноват и ваш покорный слуга, легкомысленно отнесся к заданию. Думал я так: Турпал – из Новых Матагов (соседнее село), значит, и людишки его тоже оттуда. Трупы не ходят вроде бы, куда, спрашивается, денутся? Оказывается – ходят. Оказывается, один из виновно убиенных – Руслан Шарипов, местный, из Шалунов. Как информашка об этом утекла к местным – другой вопрос, с этим еще разбираться надо, но факт налицо: утащили и тотчас же устроили похороны. У мусульман в отличие от нас не принято выжидать три дня, они хоронят покойников по мере поступления, до захода солнца.
Солнце заходит, я выхожу из комендатуры, Вася подъехал, чекисты подтянулись… На кладбище – делегация в пару сотен, смотрят злобно на оккупантов (это мы – оккупанты), три десятка дам из тейпа убиенного до утра будут причитать над могилкой и волосья на себе рвать.
Ннн-да… Ишаку понятно: пытаться выкопать труп – значит спровоцировать очередную гражданскую войну. Я по поводу развязывания еще одной гражданской войны полномочий не имел, да и силовой расклад явно не в нашу пользу, – а потому крепко загрустил. В общем, получилось у нас любимое Васино выражение…
– А в чем, собственно, проблема, коллеги? – понаблюдав за публикой на кладбище, прорезался старший чекист. – Берем пару старейшин из тейпа Шариповых, везем на «стрелку» с Турпалом, они поясняют, куда делся труп… Ты чего лоб морщишь, психолог? Я в чем-то не прав?
Да прав ты, прав, потомок, мать его так, Феликса, – в данной ситуации это единственный выход. А лоб я морщу, потому что давно изучил особенности национальной психологии нохчей, и, пока ты наводил какие-то свои шпионские мосты, я «снял» у главного местного мента, знающего Турпала с детских лет, псих. портрет нашего инициатора и разжился массой новых данных о нем. И это не тебе, а мне придется завтра беседовать с данным инициатором. А полученная информация вкупе с моей многострадальной задницей почему-то подсказывают мне, что завтра все получится не совсем гладко. Что именно «не совсем»? Да мало ли! Например, психопатический затейник Турпал пошлет подальше старейшин чужого тейпа и начнет качать права по поводу несоблюдения нами условий обмена. А во что это может вылиться – мне даже и думать не хочется…
ГЛАВА 2
Абай Рустамов
(Дневник международного террориста Абая Рустамова.
Текст слегка отредактирован автором.)
Салам тебе и машалла, уважаемый читатель! Алла бисмилля, рахман аль рахим. Салам, если ты правоверный. Или даже не правоверный, но нерусский.
Если ты русский, тогда ты совсем не уважаемый, читатель. Тогда я твой рот е…л. И тебя е…л, и твою семью е…л. И семейный портрет, и гвоздь, на котором портрет висит! Придет день, и я на части порву своим железным членом твоих малолетних дочерей! Ух, как я их порву!!! В клочья. Чтоб твои волосы проросли внутрь, читатель, чтоб ты превратился в ишака немужеского рода и в таком виде попал в табун племенных жеребцов!!!
Но читать все равно можешь – разрешаю. Если в Америке какой-то недоделанный Акай Коллинз[12] написал книгу о своих подвигах, почему мне нельзя? Это наброски моей будущей книги. Если мне повезет остаться в живых, пусть весь мир потом узнает о приключениях великого абрека и хитроумного разведчика Абая Рустамова.
Так, что там у нас? У нас, как всегда, война. Утро, восемь часов. Туман, как обычно в Чечне в это время года. Сыро, прохладно. Рашид, Руслан, Мамед и Беслан ставят мины на дороге. Противотанковые. Я, Ваха и Мовсар – на прикрытии. Великолепная семерка, опытные моджахеды, непримиримые воины. Я и мои бойцы отменно обучены военному делу, имеем огромный боевой опыт, натасканы на диверсионно-разведывательную работу. Короче, настоящие горные рейнджеры, чеченский спецназ. Мой маленький отряд называется «Вервольф» и выполняет специальные задания. Вервольф – это такой огромный, страшно сильный и мудрый волк, который, когда надо, превращается в человека. Или наоборот. Волк у нас – уважаемый зверь, это наш символ. В ту ночь, когда рождается чеченец, щенится волчица. Это у нас такая поговорка. В общем, почетное название – нам все время приходится доказывать, что мы стоим его.
Вооружение у нас в соответствии с задачей: помимо взрывчатки, два «ПКМ», каждый с двумя коробками по 200 патронов (пулеметчики здоровые парни!), два пистолета с глушителями, четыре «АКС» с полным боекомплектом, «ВСК-94» (это мой личный «ВСК», я его с убитого собровца снял!) с оптическим прицелом, пять «мух» и тридцать гранат. Мы можем за минуту уничтожить целый взвод вонючих федералов. Аллах акбар, короче.
Если ты русский, тогда ты совсем не уважаемый, читатель. Тогда я твой рот е…л. И тебя е…л, и твою семью е…л. И семейный портрет, и гвоздь, на котором портрет висит! Придет день, и я на части порву своим железным членом твоих малолетних дочерей! Ух, как я их порву!!! В клочья. Чтоб твои волосы проросли внутрь, читатель, чтоб ты превратился в ишака немужеского рода и в таком виде попал в табун племенных жеребцов!!!
Но читать все равно можешь – разрешаю. Если в Америке какой-то недоделанный Акай Коллинз[12] написал книгу о своих подвигах, почему мне нельзя? Это наброски моей будущей книги. Если мне повезет остаться в живых, пусть весь мир потом узнает о приключениях великого абрека и хитроумного разведчика Абая Рустамова.
Так, что там у нас? У нас, как всегда, война. Утро, восемь часов. Туман, как обычно в Чечне в это время года. Сыро, прохладно. Рашид, Руслан, Мамед и Беслан ставят мины на дороге. Противотанковые. Я, Ваха и Мовсар – на прикрытии. Великолепная семерка, опытные моджахеды, непримиримые воины. Я и мои бойцы отменно обучены военному делу, имеем огромный боевой опыт, натасканы на диверсионно-разведывательную работу. Короче, настоящие горные рейнджеры, чеченский спецназ. Мой маленький отряд называется «Вервольф» и выполняет специальные задания. Вервольф – это такой огромный, страшно сильный и мудрый волк, который, когда надо, превращается в человека. Или наоборот. Волк у нас – уважаемый зверь, это наш символ. В ту ночь, когда рождается чеченец, щенится волчица. Это у нас такая поговорка. В общем, почетное название – нам все время приходится доказывать, что мы стоим его.
Вооружение у нас в соответствии с задачей: помимо взрывчатки, два «ПКМ», каждый с двумя коробками по 200 патронов (пулеметчики здоровые парни!), два пистолета с глушителями, четыре «АКС» с полным боекомплектом, «ВСК-94» (это мой личный «ВСК», я его с убитого собровца снял!) с оптическим прицелом, пять «мух» и тридцать гранат. Мы можем за минуту уничтожить целый взвод вонючих федералов. Аллах акбар, короче.