— Эй! Держи вора! Стой, тебе говорят!
Тщедушный человек в испуге обернулся. Увидев, что его преследуют четверо решительных подростков, он взвизгнул и попытался убежать. Но болтающиеся конечности манекена запутались у него под ногами, он перелетел через чучело и грохнулся на грязный тротуар, панически подвывая. Развевающиеся рукава чучела закрутились вокруг грабителя, словно на него напало страшилище из ночного кошмара.
Зеваки на улице застыли, разинув рты. Услышав крики, подтянулись поближе люди из торговых рядов, из дверей «Розы и Короны» высунулись головы посетителей, из распахнувшихся окон выглянули горожане. Словно из-под земли появилась стая бродячих собак и окружила грабителя с чучелом, заливисто тявкая, — точь-в-точь детвора, подбадривающая бойцов на ринге. Нервно ржали пожилые клячи в упряжках.
Низкорослый человечек высвободился как раз в тот момент, когда к нему подоспела команда, вскочил и дал дёру. Бенни готов был броситься в погоню и задержать вора, но Брайди остановила его:
— Пусть себе бежит. Манекен-то остался у нас.
— Но не весь, — возразил Громобой, поднимая чучело повыше, чтобы собаки не разорвали его на куски.
На одном из этапов погони нос у куклы отвалился, и терьер по имени Рон радостно его подхватил. Догадавшись, что Рон добыл что-то вкусненькое, остальные собаки тоже захотели заполучить кусочек, тут Рон схватил нос и бросился наутёк. Менее чем через минуту переполох утих, словно его и не было. Неся манекен вчетвером, команда вернулась во двор конюшни, возмущённая вероломством взрослых.
— Кошмар, — сказала Брайди. — Я ужасно расстроилась.
— Когда-нибудь его повесят, — проворчал Бенни. — Никому нельзя доверять.
Он бережно снял с палки голову куклы, пригладил края того места, откуда отвалился нос, вставил кровавый глаз в глазницу, смахнул пыль и грязь со щёк.
— Должно быть, это один из тех грабителей, что охотятся за произведениями искусства, — сказал он. — Они похищают картины, статуи, старинный фарфор и прочее. Потом сбывают свою добычу из-под полы в музеи или богатым американцам. Наверняка этот вор интересуется искусством.
Брайди вошла последней. Её внимание привлекло необычное поведение человека, похожего на иностранца, который наблюдал за бегством вора и спасением манекена. Он пристально исследовал землю в том месте, где упал воришка, и, нагнувшись, поднял с тротуара маленький, почти невидимый глазу предмет, уложил его в конверт, а конверт бережно засунул в жилетный карман.
«Ну и ну», — подумала Брайди и вошла в конюшню.
— Без своей нюхалки он выглядит даже лучше, — заявила она, осмотрев повреждения. — Кажется более дружелюбным.
— О чём ты говоришь? — возразил Бенни. — Он выглядит ужасно. У него такой вид, словно на него напал лев. Тебе бы понравилось, если бы у тебя откусили нос?
— И вовсе это был не лев, а старый Рон из рыбной лавки, — поправил Громобой. — Не так уж плохо Диппи выглядит. Отковырни кусочек воска с затылка и слепи ему новый рубильник, а дыру прикрой кепкой. Он просто слегка запылился, вот и всё.
Немного подновлённую куклу примостили на её обычное место под слуховым окном, а компания расселась вокруг ящика из-под апельсинов. Лампа со свечой внутри освещала яблоки и каштаны, честно поделенные и жадно поедаемые. Кружка с имбирным пивом пошла по кругу, пока не опустела, после чего Брайди вручила Шарки огромный мятный леденец, чтобы малец помолчал, и совет начался.
— Я ходил по мосту Блэкфраерс за реку, — доложил Громобой. — На том берегу почти ничего не нашёл, зато на нашем берегу подделок немало. Потом я пошёл по улице Лайм-три и поговорил с тамошним нищим, так он рассказал мне про фальшивые деньги. Оказывается, их проще изготовить, чем потом сбыть. Старик говорит, для этого нужно много людей, потому что нельзя же одному типу пойти в магазин или бар с мешком поддельных денег, это слишком подозрительно. Вот мошенники и скупают шестипенсовики и шиллинги по пенни за каждую монету, а потом идут и тратят их в самых разных местах. Нищий дал мне шестипенсовик, который ему подали с милостыней. Он считает, что началось хождение фальшивых монет, потому что раньше ему подавали только полупенсы и фартинги, короче, самую мелочь.
Голос Громобоя звучал всё тише и тише. Он хотел помочь компании провести расследование, а мог найти новые улики против своего отца. Единственное, чего ему по-настоящему хотелось, так это закрыть глаза и раствориться во мраке.
Брайди не терпелось рассказать о своих поисках.
— Фальшивые монеты появились на Сент-Джордж-роуд и Лондон-роуд, — тараторила она. — Ещё несколько в Элефанте, а в Ньюингтоне — ни одной. Нет фальшивок на Нью-Кент-роуд, нет их на Уолворт-роуд…
— Принесла монеты? — перебил её Бенни.
— Целых три.
Она переложила монетки из своей липкой ручонки в ладонь Бенни. Тот внимательно рассмотрел их, прежде чем присоединить к остальным, лежащим на ящике из-под апельсинов.
— А ещё мы, — торжественно сообщила Брайди, — говорили с букмекером Мельмоттом Змеиным Глазом, и он рассказал, где жил Чеканщик Билингс! Догадайтесь где? Он жил на границе Нью-Ката, там, где теперь магазин Раммиджа!
— Под магазином? — спросил Громобой.
— Да, в полуподвальном этаже. Змеиный Глаз сказал, что большинство фальшивомонетчиков работают на верхних этажах, чтобы слышать приближение полицейских и успеть бросить улики в огонь. А вот Чеканщик работал в полуподвале под рядом домов, где сейчас расположился большой магазин. Старик Раммидж скупил целый переулок.
Громобой слушал так, словно от этого зависела вся его жизнь. Если большинство фальшивомонетчиков работают на верхних этажах… А его отец работал в полуподвале… Но и Чеканщик Билингс тоже работал в полуподвале, как ни крути.
А Бенни сидел как на иголках. Ему не терпелось рассказать компании о том, что он обнаружил.
— Я ходил к Гроверу и Коэну на Пикок-аллей, — поведал он. — Ну, помните, те детективы.
Гровер и Коэн, два сомнительных детектива (вовсе не такого класса, как Секстон Блэйк), иногда поручали Бенни сделать для них кое-какую работу. Получилось так, что он провёл с ними всю вторую половину дня и узнал немало о фальшивомонетничестве и в особенности о том, что происходит сейчас.
— Правда, и им известно не слишком много, — рассказывал Бенни. — Конечно, мне пришлось поработать на них. Они должны были отыскать для одной старушки кошку, которая дала тягу. Но я-то знаю, где найти кучу кошек, и это не заняло много времени. Да, ещё я раздобыл утром полдюжины фальшивок на Ламбет-уок.
Он выудил их из кармана и положил рядом с прочими на ящик. Бенни шипел и пузырился от возбуждения, поэтому Громобой понял, что сейчас услышит самое главное.
— А ещё я раскрыл преступление!
Команда тупо уставилась на своего предводителя.
— Это правда! Я раскрыл его!
Он не мог больше сдерживаться, вскочил и лихо заплясал джигу, совсем как неподражаемый танцор Пэдди Фелан. Шарки Боб с ликующими криками присоединился к нему.
— Ему в штаны мышь забралась, — предположила Брайди и ткнула Бенни кулаком. — Угомонись, дурачок. Сядь и расскажи нам всё, раз ты такой удачливый детектив!
Бенни остановился и сказал:
— Хорошо, хорошо. Чеканщика Билингса поймали когда?
— В старинные года! — огрызнулась Брайди.
— Это случилось в том году, когда… — Громобой хлопнул себя по голове, пытаясь припомнить, что ему сказал мясник. — Это случилось в том году, когда Сефтон выиграл Дерби!
— В тысяча восемьсот семьдесят восьмом, — сразу уточнила Брайди.
— Посмотрите на монеты! — возопил Бенни. — Посмотрите на год выпуска!
После мгновенной паузы три руки протянулись к горке блестящих серебром монеток.
— Тысяча восемьсот семьдесят восьмой!
— На всех монетах?
— Вот именно!
— Это монеты Чеканщика Билингса!
— Их сделал не отец Громобоя!
— Но…
Это «но» произнёс Громобой, и только потом до него стало доходить. Он лихорадочно перевернул каждую из монет, новёхоньких, но на всех кругляшах на положенном месте стояла давнишняя дата — 1878. Он почувствовал, как в его груди растёт огромный пузырь радости, который чуть не выдавил из него рыдание, но мальчик притворился, что его одолела икота. Он снова и снова щупал монетки, пересыпал их из одной ладони в другую, словно искрящуюся струйку воды.
— Теперь мы сможем доказать его невиновность! — провозгласил Бенни.
Некоторое время компания ликовала и хлопала в ладоши от радости, пока Брайди не заявила:
— Нет, не сможем.
И все разом умолкли. Брайди пояснила:
— Это ещё не доказывает невиновность мистера Добни. Единственное, что доказывают монеты, — это то, что тот, кто их сделал, использовал для изготовления формы новую монету тысяча восемьсот семьдесят восьмого года.
— Но кому придёт в голову делать их сейчас, в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году? — в отчаянии пытался возражать Громобой. — Тем монетам уже шестнадцать лет. Они должны были порядком поизноситься, потому что изготовлены давным-давно.
— И всё-таки даже если это дело рук Чеканщика Билингса, почему они появились только сейчас? — настаивала Брайди.
— Вспомни, где жил Билингс, — сказал Бенни. — Под магазином Раммиджа, вот где! Я считаю, что Билингс отлил гору фальшивых монет и спрятал их, но в те годы их не нашли. Потом Раммидж купил это место и превратил в большой магазин. А недавно наткнулся на тайник в подвале или в стене, где хранились незаконные деньги. И это именно он начал сбывать фальшивки.
— Но мистер Раммидж богат, — возразил Громобой. — Чего ради ему раздавать поддельные деньги?
— Потому что он не только богатый, но и глупый, — сказал Бенни. — Мы-то с вами это знаем. И его магазин — отличное место для махинаций! В таком большом магазине, где покупатели кишмя кишат, всучить со сдачей поддельную монету легче лёгкого. Мы выяснили, что магазин Раммиджа находится в самом центре района, где появились фальшивые деньги. Чем дальше от магазина, тем реже они попадаются. Сегодня мы это доказали.
— Может, и так, — протянула Брайди. — И в первый раз мы увидели подделку у самого порога магазина Раммиджа. Бьюсь об заклад, кто-то получил её со сдачей в магазине и расплатился ею с Диппи.
— А в прошлом месяце в подвале магазина открыли новый отдел! — припомнил Громобой. — Там во время ремонта они и могли найти монеты Билингса.
— Подлый, гадкий, мерзопакостный старикашка, — прорычал Бенни. — Это точно его работа.
Мистер Раммидж и вправду был подлым, гадким, мерзопакостным старикашкой. Он этим прославился. После той неудачной затеи в отделе товаров для отдыха на природе команду вышвырнули из магазина, но мистер Раммидж вышвыривал не только полезных людей вроде них, он и любого взрослого мог выдворить. Он даже вошёл во вкус, особенно после того, как одним из первых в Лондоне установил в магазине электрический лифт. На каждом этаже он поставил служителя с нюхательной солью и бренди, на тот случай, если под действием новых впечатлений покупатели лишатся чувств. Естественно, вскоре лифты были битком набиты вялыми посетителями, изображающими предобморочное состояние. Мистер Раммидж вышел из себя и выгнал их из магазина. Да, ещё был случай с Молли Томкинс. Потеряв рассудок, бедняжка осталась совершенно безобидным существом. Молли влюбилась в одного из манекенов и вознамерилась забраться в витрину, чтобы остаться с ним навсегда. Бедной старушке взбрело в голову, что манекен — пленник мистера Раммиджа. Её прогнали прочь даже за то, что она просто прохаживалась взад-впёред мимо витрины, поэтому ей пришлось стоять на противоположной стороне улицы и молча подавать манекену знаки, пока за ней не приехали и не забрали несчастную в приют «Бедлам».
Итак, Раммидж оказался не только громилой с дурным характером, теперь он, похоже, ещё и преступно пускал в оборот поддельные монеты. Громобой подумал о своём отце, сидящем в камере под замком. Казалось, он чувствовал, как его мысли бьются о тюремную решётку, словно почтовый голубь с посланием надежды.
— Мы должны уличить Раммиджа! — заявил Бенни. — Мы поймаем его на месте преступления!
— Но как? — пожала плечами Брайди. — Он не пустит нас в магазин! Почему бы нам не пойти в полицию и всё там рассказать?
На первый взгляд решение казалось очевидным, но Громобоя прошиб холодный пот при одной мысли об этом. На несколько секунд он даже забыл о своём собственном преступлении.
— А может, нам нужно пробраться в магазин, — громко предложил он, — и найти тайник?
— Много времени это не займёт, правда? — урезонила его Брайди. — Всего-то двадцать два отдела обыскать. И в каждом не более десяти тысяч уголков, где можно что-то припрятать. Провернём всё дело в десять минут.
— Ну… — начал Громобой, как вдруг Бенни поднял палец и прошипел:
— Тс-с-с-с-с!
Все застыли в молчании. Бенни на цыпочках подкрался к люку и прислушался. Обернувшись, он прошептал:
— Там внизу кто-то есть.
Шпион!
Команда переглянулась, безотчётный страх холодком прошёлся по спинам ребят. Каждый инстинктивно взял в руки оружие: рогатку, обломок палки, складной нож — всё, что попалось под руку, — решив дорого продать свою жизнь.
Внизу беспокойно задвигался Джаспер. В напряжённой тишине раздался скрип. Это был знакомый звук: так скрипела только пятнадцатая ступенька лестницы. Незваный гость почти добрался до чердака.
Громобой, Брайди и Бенни, не сговариваясь, подобрались к люку. Шарки Боб свирепо выглядывал из ящика из-под апельсинов. От сквозняка пламя свечи качнулось, и по стенам чердака заметались зловещие тени, словно огромные тёмные полотнища.
Ребята уже слышали шорох и царапанье под люком — это злоумышленник нащупывал задвижку.
Он бормотал что-то себе под нос на незнакомом языке. Громобой решил, что это, должно быть, по-французски. Они услышали:
— Morbleu! Que diable ont-ils fait avec le… Ah! Voila! [2]
Задвижка со скрипом подалась.
Крышка люка откинулась.
В мерцающем свете свечи появился чужак. У него была заострённая бородка, опрятная жемчужно-серая шляпа и лайковые перчатки. Незнакомец ожидал чего угодно, но только не этого: подростки, вооружённые опасными предметами, с грозным видом целились прямёхонько в него. Чужак ахнул и испуганно закричал:
— Нон! Нон! А-а-а!
Пятнадцатая ступенька легко выдерживала вес детей, но не смогла удержать пухлого, упитанного француза. И как только он внезапно отступил на скрипучую ступеньку, она сломалась.
— У-а-а-а-а! — завопил чужак и рухнул вниз.
«По-французски это звучит совершенно так же, как по-английски», — с любопытством отметил про себя Громобой.
Дети столпились у края люка и смотрели вниз. Они знали, что старому мерину Джасперу придётся не по душе град из упитанных французов, падающих ему под ноги, что и подтвердили недовольное ржание и громкий топот копыт. Последовали новые крики ужаса на смеси французского и панического, а затем шпион нашёл выход и поспешил унести ноги.
Ребята переглянулась. Бенни покачал головой.
— Псих, сбежавший из «Бедлама», — решил он. — Надеюсь, его скоро поймают. А может быть, это тоже грабитель. Смахивает на тех, кто крадёт произведения искусства. Наверняка один из них. Да бог с ним. Я знаю, как взять с поличным Раммиджа. Закройте люк, и я изложу вам свой план…
ПРЕОБРАЖЕНИЕ ДИППИ ХИЧКОКА
Тщедушный человек в испуге обернулся. Увидев, что его преследуют четверо решительных подростков, он взвизгнул и попытался убежать. Но болтающиеся конечности манекена запутались у него под ногами, он перелетел через чучело и грохнулся на грязный тротуар, панически подвывая. Развевающиеся рукава чучела закрутились вокруг грабителя, словно на него напало страшилище из ночного кошмара.
Зеваки на улице застыли, разинув рты. Услышав крики, подтянулись поближе люди из торговых рядов, из дверей «Розы и Короны» высунулись головы посетителей, из распахнувшихся окон выглянули горожане. Словно из-под земли появилась стая бродячих собак и окружила грабителя с чучелом, заливисто тявкая, — точь-в-точь детвора, подбадривающая бойцов на ринге. Нервно ржали пожилые клячи в упряжках.
Низкорослый человечек высвободился как раз в тот момент, когда к нему подоспела команда, вскочил и дал дёру. Бенни готов был броситься в погоню и задержать вора, но Брайди остановила его:
— Пусть себе бежит. Манекен-то остался у нас.
— Но не весь, — возразил Громобой, поднимая чучело повыше, чтобы собаки не разорвали его на куски.
На одном из этапов погони нос у куклы отвалился, и терьер по имени Рон радостно его подхватил. Догадавшись, что Рон добыл что-то вкусненькое, остальные собаки тоже захотели заполучить кусочек, тут Рон схватил нос и бросился наутёк. Менее чем через минуту переполох утих, словно его и не было. Неся манекен вчетвером, команда вернулась во двор конюшни, возмущённая вероломством взрослых.
— Кошмар, — сказала Брайди. — Я ужасно расстроилась.
— Когда-нибудь его повесят, — проворчал Бенни. — Никому нельзя доверять.
Он бережно снял с палки голову куклы, пригладил края того места, откуда отвалился нос, вставил кровавый глаз в глазницу, смахнул пыль и грязь со щёк.
— Должно быть, это один из тех грабителей, что охотятся за произведениями искусства, — сказал он. — Они похищают картины, статуи, старинный фарфор и прочее. Потом сбывают свою добычу из-под полы в музеи или богатым американцам. Наверняка этот вор интересуется искусством.
Брайди вошла последней. Её внимание привлекло необычное поведение человека, похожего на иностранца, который наблюдал за бегством вора и спасением манекена. Он пристально исследовал землю в том месте, где упал воришка, и, нагнувшись, поднял с тротуара маленький, почти невидимый глазу предмет, уложил его в конверт, а конверт бережно засунул в жилетный карман.
«Ну и ну», — подумала Брайди и вошла в конюшню.
— Без своей нюхалки он выглядит даже лучше, — заявила она, осмотрев повреждения. — Кажется более дружелюбным.
— О чём ты говоришь? — возразил Бенни. — Он выглядит ужасно. У него такой вид, словно на него напал лев. Тебе бы понравилось, если бы у тебя откусили нос?
— И вовсе это был не лев, а старый Рон из рыбной лавки, — поправил Громобой. — Не так уж плохо Диппи выглядит. Отковырни кусочек воска с затылка и слепи ему новый рубильник, а дыру прикрой кепкой. Он просто слегка запылился, вот и всё.
Немного подновлённую куклу примостили на её обычное место под слуховым окном, а компания расселась вокруг ящика из-под апельсинов. Лампа со свечой внутри освещала яблоки и каштаны, честно поделенные и жадно поедаемые. Кружка с имбирным пивом пошла по кругу, пока не опустела, после чего Брайди вручила Шарки огромный мятный леденец, чтобы малец помолчал, и совет начался.
— Я ходил по мосту Блэкфраерс за реку, — доложил Громобой. — На том берегу почти ничего не нашёл, зато на нашем берегу подделок немало. Потом я пошёл по улице Лайм-три и поговорил с тамошним нищим, так он рассказал мне про фальшивые деньги. Оказывается, их проще изготовить, чем потом сбыть. Старик говорит, для этого нужно много людей, потому что нельзя же одному типу пойти в магазин или бар с мешком поддельных денег, это слишком подозрительно. Вот мошенники и скупают шестипенсовики и шиллинги по пенни за каждую монету, а потом идут и тратят их в самых разных местах. Нищий дал мне шестипенсовик, который ему подали с милостыней. Он считает, что началось хождение фальшивых монет, потому что раньше ему подавали только полупенсы и фартинги, короче, самую мелочь.
Голос Громобоя звучал всё тише и тише. Он хотел помочь компании провести расследование, а мог найти новые улики против своего отца. Единственное, чего ему по-настоящему хотелось, так это закрыть глаза и раствориться во мраке.
Брайди не терпелось рассказать о своих поисках.
— Фальшивые монеты появились на Сент-Джордж-роуд и Лондон-роуд, — тараторила она. — Ещё несколько в Элефанте, а в Ньюингтоне — ни одной. Нет фальшивок на Нью-Кент-роуд, нет их на Уолворт-роуд…
— Принесла монеты? — перебил её Бенни.
— Целых три.
Она переложила монетки из своей липкой ручонки в ладонь Бенни. Тот внимательно рассмотрел их, прежде чем присоединить к остальным, лежащим на ящике из-под апельсинов.
— А ещё мы, — торжественно сообщила Брайди, — говорили с букмекером Мельмоттом Змеиным Глазом, и он рассказал, где жил Чеканщик Билингс! Догадайтесь где? Он жил на границе Нью-Ката, там, где теперь магазин Раммиджа!
— Под магазином? — спросил Громобой.
— Да, в полуподвальном этаже. Змеиный Глаз сказал, что большинство фальшивомонетчиков работают на верхних этажах, чтобы слышать приближение полицейских и успеть бросить улики в огонь. А вот Чеканщик работал в полуподвале под рядом домов, где сейчас расположился большой магазин. Старик Раммидж скупил целый переулок.
Громобой слушал так, словно от этого зависела вся его жизнь. Если большинство фальшивомонетчиков работают на верхних этажах… А его отец работал в полуподвале… Но и Чеканщик Билингс тоже работал в полуподвале, как ни крути.
А Бенни сидел как на иголках. Ему не терпелось рассказать компании о том, что он обнаружил.
— Я ходил к Гроверу и Коэну на Пикок-аллей, — поведал он. — Ну, помните, те детективы.
Гровер и Коэн, два сомнительных детектива (вовсе не такого класса, как Секстон Блэйк), иногда поручали Бенни сделать для них кое-какую работу. Получилось так, что он провёл с ними всю вторую половину дня и узнал немало о фальшивомонетничестве и в особенности о том, что происходит сейчас.
— Правда, и им известно не слишком много, — рассказывал Бенни. — Конечно, мне пришлось поработать на них. Они должны были отыскать для одной старушки кошку, которая дала тягу. Но я-то знаю, где найти кучу кошек, и это не заняло много времени. Да, ещё я раздобыл утром полдюжины фальшивок на Ламбет-уок.
Он выудил их из кармана и положил рядом с прочими на ящик. Бенни шипел и пузырился от возбуждения, поэтому Громобой понял, что сейчас услышит самое главное.
— А ещё я раскрыл преступление!
Команда тупо уставилась на своего предводителя.
— Это правда! Я раскрыл его!
Он не мог больше сдерживаться, вскочил и лихо заплясал джигу, совсем как неподражаемый танцор Пэдди Фелан. Шарки Боб с ликующими криками присоединился к нему.
— Ему в штаны мышь забралась, — предположила Брайди и ткнула Бенни кулаком. — Угомонись, дурачок. Сядь и расскажи нам всё, раз ты такой удачливый детектив!
Бенни остановился и сказал:
— Хорошо, хорошо. Чеканщика Билингса поймали когда?
— В старинные года! — огрызнулась Брайди.
— Это случилось в том году, когда… — Громобой хлопнул себя по голове, пытаясь припомнить, что ему сказал мясник. — Это случилось в том году, когда Сефтон выиграл Дерби!
— В тысяча восемьсот семьдесят восьмом, — сразу уточнила Брайди.
— Посмотрите на монеты! — возопил Бенни. — Посмотрите на год выпуска!
После мгновенной паузы три руки протянулись к горке блестящих серебром монеток.
— Тысяча восемьсот семьдесят восьмой!
— На всех монетах?
— Вот именно!
— Это монеты Чеканщика Билингса!
— Их сделал не отец Громобоя!
— Но…
Это «но» произнёс Громобой, и только потом до него стало доходить. Он лихорадочно перевернул каждую из монет, новёхоньких, но на всех кругляшах на положенном месте стояла давнишняя дата — 1878. Он почувствовал, как в его груди растёт огромный пузырь радости, который чуть не выдавил из него рыдание, но мальчик притворился, что его одолела икота. Он снова и снова щупал монетки, пересыпал их из одной ладони в другую, словно искрящуюся струйку воды.
— Теперь мы сможем доказать его невиновность! — провозгласил Бенни.
Некоторое время компания ликовала и хлопала в ладоши от радости, пока Брайди не заявила:
— Нет, не сможем.
И все разом умолкли. Брайди пояснила:
— Это ещё не доказывает невиновность мистера Добни. Единственное, что доказывают монеты, — это то, что тот, кто их сделал, использовал для изготовления формы новую монету тысяча восемьсот семьдесят восьмого года.
— Но кому придёт в голову делать их сейчас, в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году? — в отчаянии пытался возражать Громобой. — Тем монетам уже шестнадцать лет. Они должны были порядком поизноситься, потому что изготовлены давным-давно.
— И всё-таки даже если это дело рук Чеканщика Билингса, почему они появились только сейчас? — настаивала Брайди.
— Вспомни, где жил Билингс, — сказал Бенни. — Под магазином Раммиджа, вот где! Я считаю, что Билингс отлил гору фальшивых монет и спрятал их, но в те годы их не нашли. Потом Раммидж купил это место и превратил в большой магазин. А недавно наткнулся на тайник в подвале или в стене, где хранились незаконные деньги. И это именно он начал сбывать фальшивки.
— Но мистер Раммидж богат, — возразил Громобой. — Чего ради ему раздавать поддельные деньги?
— Потому что он не только богатый, но и глупый, — сказал Бенни. — Мы-то с вами это знаем. И его магазин — отличное место для махинаций! В таком большом магазине, где покупатели кишмя кишат, всучить со сдачей поддельную монету легче лёгкого. Мы выяснили, что магазин Раммиджа находится в самом центре района, где появились фальшивые деньги. Чем дальше от магазина, тем реже они попадаются. Сегодня мы это доказали.
— Может, и так, — протянула Брайди. — И в первый раз мы увидели подделку у самого порога магазина Раммиджа. Бьюсь об заклад, кто-то получил её со сдачей в магазине и расплатился ею с Диппи.
— А в прошлом месяце в подвале магазина открыли новый отдел! — припомнил Громобой. — Там во время ремонта они и могли найти монеты Билингса.
— Подлый, гадкий, мерзопакостный старикашка, — прорычал Бенни. — Это точно его работа.
Мистер Раммидж и вправду был подлым, гадким, мерзопакостным старикашкой. Он этим прославился. После той неудачной затеи в отделе товаров для отдыха на природе команду вышвырнули из магазина, но мистер Раммидж вышвыривал не только полезных людей вроде них, он и любого взрослого мог выдворить. Он даже вошёл во вкус, особенно после того, как одним из первых в Лондоне установил в магазине электрический лифт. На каждом этаже он поставил служителя с нюхательной солью и бренди, на тот случай, если под действием новых впечатлений покупатели лишатся чувств. Естественно, вскоре лифты были битком набиты вялыми посетителями, изображающими предобморочное состояние. Мистер Раммидж вышел из себя и выгнал их из магазина. Да, ещё был случай с Молли Томкинс. Потеряв рассудок, бедняжка осталась совершенно безобидным существом. Молли влюбилась в одного из манекенов и вознамерилась забраться в витрину, чтобы остаться с ним навсегда. Бедной старушке взбрело в голову, что манекен — пленник мистера Раммиджа. Её прогнали прочь даже за то, что она просто прохаживалась взад-впёред мимо витрины, поэтому ей пришлось стоять на противоположной стороне улицы и молча подавать манекену знаки, пока за ней не приехали и не забрали несчастную в приют «Бедлам».
Итак, Раммидж оказался не только громилой с дурным характером, теперь он, похоже, ещё и преступно пускал в оборот поддельные монеты. Громобой подумал о своём отце, сидящем в камере под замком. Казалось, он чувствовал, как его мысли бьются о тюремную решётку, словно почтовый голубь с посланием надежды.
— Мы должны уличить Раммиджа! — заявил Бенни. — Мы поймаем его на месте преступления!
— Но как? — пожала плечами Брайди. — Он не пустит нас в магазин! Почему бы нам не пойти в полицию и всё там рассказать?
На первый взгляд решение казалось очевидным, но Громобоя прошиб холодный пот при одной мысли об этом. На несколько секунд он даже забыл о своём собственном преступлении.
— А может, нам нужно пробраться в магазин, — громко предложил он, — и найти тайник?
— Много времени это не займёт, правда? — урезонила его Брайди. — Всего-то двадцать два отдела обыскать. И в каждом не более десяти тысяч уголков, где можно что-то припрятать. Провернём всё дело в десять минут.
— Ну… — начал Громобой, как вдруг Бенни поднял палец и прошипел:
— Тс-с-с-с-с!
Все застыли в молчании. Бенни на цыпочках подкрался к люку и прислушался. Обернувшись, он прошептал:
— Там внизу кто-то есть.
Шпион!
Команда переглянулась, безотчётный страх холодком прошёлся по спинам ребят. Каждый инстинктивно взял в руки оружие: рогатку, обломок палки, складной нож — всё, что попалось под руку, — решив дорого продать свою жизнь.
Внизу беспокойно задвигался Джаспер. В напряжённой тишине раздался скрип. Это был знакомый звук: так скрипела только пятнадцатая ступенька лестницы. Незваный гость почти добрался до чердака.
Громобой, Брайди и Бенни, не сговариваясь, подобрались к люку. Шарки Боб свирепо выглядывал из ящика из-под апельсинов. От сквозняка пламя свечи качнулось, и по стенам чердака заметались зловещие тени, словно огромные тёмные полотнища.
Ребята уже слышали шорох и царапанье под люком — это злоумышленник нащупывал задвижку.
Он бормотал что-то себе под нос на незнакомом языке. Громобой решил, что это, должно быть, по-французски. Они услышали:
— Morbleu! Que diable ont-ils fait avec le… Ah! Voila! [2]
Задвижка со скрипом подалась.
Крышка люка откинулась.
В мерцающем свете свечи появился чужак. У него была заострённая бородка, опрятная жемчужно-серая шляпа и лайковые перчатки. Незнакомец ожидал чего угодно, но только не этого: подростки, вооружённые опасными предметами, с грозным видом целились прямёхонько в него. Чужак ахнул и испуганно закричал:
— Нон! Нон! А-а-а!
Пятнадцатая ступенька легко выдерживала вес детей, но не смогла удержать пухлого, упитанного француза. И как только он внезапно отступил на скрипучую ступеньку, она сломалась.
— У-а-а-а-а! — завопил чужак и рухнул вниз.
«По-французски это звучит совершенно так же, как по-английски», — с любопытством отметил про себя Громобой.
Дети столпились у края люка и смотрели вниз. Они знали, что старому мерину Джасперу придётся не по душе град из упитанных французов, падающих ему под ноги, что и подтвердили недовольное ржание и громкий топот копыт. Последовали новые крики ужаса на смеси французского и панического, а затем шпион нашёл выход и поспешил унести ноги.
Ребята переглянулась. Бенни покачал головой.
— Псих, сбежавший из «Бедлама», — решил он. — Надеюсь, его скоро поймают. А может быть, это тоже грабитель. Смахивает на тех, кто крадёт произведения искусства. Наверняка один из них. Да бог с ним. Я знаю, как взять с поличным Раммиджа. Закройте люк, и я изложу вам свой план…
ПРЕОБРАЖЕНИЕ ДИППИ ХИЧКОКА
— Состаривание, — глубокомысленно произнёс Бенни, когда компания вернулась на свои места вокруг ящика из-под апельсинов. — Мы должны застать Раммиджа за состариванием монет.
— Как ты сказал? — переспросила Брайди.
— Состаривание. Мне об этом Гровер с Коэном рассказали. Понимаете, беда в том, что поддельные монеты выглядят слишком новенькими. Если бы их изготовили из настоящего серебра, они были бы исцарапанными и потёртыми. Раммидж поймёт, что сбывать подделки в таком виде опасно, поэтому ему придётся их состарить. Для этого делают смесь из ламповой сажи и масла и втирают её в монеты — вот они и состарены. Понятно? Рано или поздно его осенит, что нужно так поступить, он берётся за дело, тут появляемся мы и ловим мошенника, пока у него руки в саже.
— Хитро придумано, — сказал Громобой.
— Понятно, — кивнула Брайди.
— Но сначала ответь, как мы заставим его заняться этим делом? — спросил Громобой.
— Мы запустим в магазин Диппи, и он выскажет эту мысль вслух так, чтобы Раммидж его услышал.
— Диппи один раз уже выгоняли, — напомнила Брайди.
— Хорошо, пусть это сделает кто-нибудь другой! Гровер, Коэн или ещё кто-то. Да вот хоть твои дяди, — предложил Бенни.
— Ладно, а мы-то как попадём в магазин? — не отставала Брайди.
— И как мы докажем вину Раммиджа? — добавил Громобой.
— Я возьму на время у Гровера и Коэна специальную фотокамеру для детективов и сниму Раммиджа за преступным занятием.
Брайди сомневалась.
— Они не дадут, — покачала она головой.
— Предположим… — сказал Громобой.
— Я так не думаю, — упрямилась Брайди.
— Что, если… — начал было Громобой.
У Бенни лопнуло терпение.
— Вы не заслуживаете меня! — вскричал он. — Вы заслуживаете заводилы вроде Забияки Уоткинса, чтобы он указывал вам, что и как делать! Вы заслуживаете того, чтобы вами командовал этот дурак набитый! Я зря теряю время и силы. Да у вас дерзости и фантазии меньше, чем у буфета с тараканами! Этим планом мог бы гордиться сам Секстон Блэйк. По правде говоря, я подумываю о том, чтобы уйти и работать на него целыми днями. Всё лучше, чем вами командовать. Я, пожалуй, стану его партнёром. Надеюсь, он будет доверять мне. Секстон Блэйк был бы счастлив работать над планами вроде моего. «Да, но!.. Предположим!.. Что, если!..»
— Я как раз собирался предложить, — сказал Громобой, — что, если Диппи впустит нас в магазин?
Наступила тишина. Громобой сидел, подавшись вперёд, и усиленно моргал, как всегда в процессе напряжённого размышления. Он поправил очки и попытался разъяснить идею, которая раздувалась в его мозгу, словно мыльный пузырь.
— Когда я подумал про мой свинец, — взволнованно выпалил Громобой, — про тот кусок свинца, что я выменял у Харри Питчета, от статуи около лошадиной поилки, и ещё про Диппи, который мечтает стать восковой фигурой, а тут ещё на днях увидел человека в витрине, ну, когда Диппи получил первую фальшивую монету…
— О чём это ты говоришь? — перебил его Бенни.
Громобой принялся объяснять. Прошлым летом Столичная ассоциация лошадиных поилок и фонтанов совершила ошибку, установив прекрасную статую Нептуна у лошадиной поилки, что находится прямо через дорогу от конторы по приёму металлолома Дж. Бизли. Соблазн оказался слишком велик, местные жители не нашли в себе сил противостоять ему, учитывая привлекательную цену, что была установлена на свинец; короче, спустя тридцать шесть часов после того, как покрывало упало к её подножию, статуя благополучно исчезла. Неузнаваемые куски свинца продолжали поступать в контору Бизли ещё в течение нескольких недель после этого; именно один из таких слитков и вызывал у Громобоя приступы угрызений совести.
Поскольку пьедестал опустел, завсегдатаи расположенного неподалёку питейного заведения «Овца и Флаг» решили, что его необходимо использовать. И вот в один погожий вечер они по очереди поднимались на цоколь пропавшей статуи и изображали живые картины, вызывая одобрение и доброжелательную критику окружающей публики. Публика высоко оценила Наполеона в исполнении Томми Глоссопа, миссис Амелия Прайс в образе леди Макбет покорила знатоков драмы; но Моисей, разделяющий воды Красного моря, представленный Диппи Хичкоком, вызвал восторженные возгласы и аплодисменты всех присутствующих. Диппи нашёл столь драматическую позу и удерживался в ней так долго, что казалось, будто его Моисей вырезан из дерева, в том числе и голова, как изволила выразиться миссис Фанни Блоджетт из кофейни «Эксцельсиор». Близнецы Перетти сделали ставку на Диппи и выиграли два шиллинга.
— Ага! — с глубоким удовлетворением вздохнул Бенни. — Я начинаю понимать.
— Ну тогда и мне объясни! — потребовала Брайди.
— Мы шикарно нарядим Диппи, — предложил Громобой. — Отмоем его немного, он пойдёт в магазин и простоит в витрине вместо манекена до самого закрытия, а потом впустит нас внутрь.
Брайди улыбнулась, а Бенни уже вовсю ухмылялся.
— Потрясающий план! — сказал он. — Просто класс!
— Лучше не бывает! — согласилась Брайди.
И Громобой подумал, что, в конце концов, дела обстоят не так уж плохо. Все согласились отловить Диппи и осуществить план на следующий же день; нечего тянуть резину, как сказала Брайди.
Когда компания покинула убежище, Громобой замешкался у двери. Брайди позвала его:
— Пойдём домой, Громобой.
— Не знаю, — скривил он губы.
— Теперь мы на верном пути! Ты можешь спать в своей постели, а мама тебя покормит. Не оставаться же тебе здесь ещё на одну ночь.
Громобой оглянулся на куклу Диппи. Торговец казался таким несчастным и брошенным, что Громобой почувствовал, что просто обязан остаться с ним и разделить его одиночество.
Брайди поняла, на кого он смотрит.
— Мне пришла в голову одна мысль, — сказала она. — Мы должны спрятать Диппи. Давешний вор знает, где кукла. Я думаю, что и француз за ней охотится, а теперь и ему известно, где нужно искать.
— Сбежавший псих? Он не сунется сюда после того, как Джаспер его чуть не затоптал.
— Всё равно, я считаю, что мы должны взять чучело с собой. — Кто знает, что с ним может случиться.
— Неизвестно, что будет, — серьёзно подтвердил Шарки.
Ребята накинули на восковую голову старую торбу, которую обычно надевали на морду Джасперу, насыпав в неё овса, связали чучело по рукам и ногам куском бечёвки, которую Громобой носил вокруг талии на тот случай, если понадобится спасательный трос, верёвка для влезания на крышу или лассо, а затем просунули нескладный сверток в люк, спустили по лестнице и понесли домой.
Странно было вновь оказаться дома. И не так уж приятно: плита остыла, полная холодной золы, в лампе кончилось масло, а из еды нашёлся только кусок зачерствевшего хлеба. Громобоя охватила жалость к самому себе, но тут вошла Брайди и позвала его наверх.
— Мама сказала, если ты не придёшь и не съешь ужин, она надерёт тебе уши, — предупредила девочка, поэтому выбора у Громобоя не оставалось.
Кухню Мэлонов наполняли пять разных видов шума и три разных вида дыма. Миссис Мэлон кричала, Шарки Боб стучал ложкой по ложке, дядя Пэдди свистел на боцманской дудке, Мэри и две средние сестрички повздорили над настольной игрой, а на плите шипела и скворчала сковородка с жарящейся картошкой. Три вида дыма клубами поднимались к потолку: от сковороды, от огня в плите и от трубки дяди Мики.
— А вот и наш чемпион! — воскликнул дядя Пэдди, видевший легендарный поединок Громобоя с Забиякой Уоткинсом.
— Твоего папу уже выпустили? — спросила Мэри.
— Конечно нет, иначе он уже был бы дома, — одёрнула её Брайди.
Миссис Мэлон обратила к Громобою своё широкое красное лицо.
— Что это ты повадился ночевать в конюшне, крестник? — громко спросила она.
— Я думал, меня тоже арестуют, — сказал Громобой.
— Пусть только попробуют! — крикнула миссис Мэлон. — Брайди! Тарелки!
Она поставила сковороду на стол, и семья Мэлон, словно могучий океанский прилив, хлынула к столу — с полу, из-под стульев, из-под стола. Самые маленькие забрались на колени к старшим, у каждого дяди дети сидели на обоих коленях, а Громобой угнездился на стуле вдвоём с Шарки Бобом.
— Стереги свой бекон от Шарки, — посоветовал кто-то. — Жуй быстро, а не то Шарки в момент его проглотит.
Миссис Мэлон разложила по тарелкам жареный картофель, а дядя Пэдди нарезал на куски большой брус варёного бекона. На некоторое время все замолчали. Тишину нарушали только стук ножей и вилок да жевание дюжины набитых ртов.
Наконец раздался удовлетворённый вздох, за ним другой, и дядя Пэдди подвёл итог:
— Это был прекрасный кусок бекона, Майкл.
— Удачная свинка, Патрик, — подтвердил дядя Мики, и Громобой заметил, как они заговорщически подмигнули друг другу.
Миссис Мэлон убрала бекон и подала хлеб с патокой, а затем Брайди вымыла посуду. Громобой ждал, когда она начнёт излагать план Бенни, но Брайди знала своих дядей и дождалась, когда те закурят трубки, глядя на играющих у их ног детей.
Покончив с посудой, она приступила к делу:
— Дядя Мики, сделай нам одолжение.
Дядя Мики приехал из Лаймхауса, где его барк стал в порту под разгрузку.
— Завтра я в вашем распоряжении. А послезавтра мы отправляемся в Балтийское море. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— И ты, и дядя Пэдди. Вы вдвоём должны пойти в магазин Раммиджа и ходить там, пока не повстречаете самого хозяина. Тут вы должны завести между собой разговор о фальшивых деньгах и убедиться, что у Раммиджа ушки на макушке. Если он подойдёт поближе, говорите о состаривании.
— Это что за чертовщина? — спросил дядя Пэдди.
— Тихо, Патрик, — прервал его дядя Мики. — Продолжай, девочка.
— Один из вас должен рассказать другому, что делают профессионалы с фальшивыми монетами: они втирают в них смесь ламповой сажи и масла, чтобы монеты казались потёртыми. Потому что слишком новые монеты вызывают у людей подозрение. Просто убедитесь, что Раммидж слышал это, и можете уходить как ни в чём не бывало. Понятно?
— Как ты сказал? — переспросила Брайди.
— Состаривание. Мне об этом Гровер с Коэном рассказали. Понимаете, беда в том, что поддельные монеты выглядят слишком новенькими. Если бы их изготовили из настоящего серебра, они были бы исцарапанными и потёртыми. Раммидж поймёт, что сбывать подделки в таком виде опасно, поэтому ему придётся их состарить. Для этого делают смесь из ламповой сажи и масла и втирают её в монеты — вот они и состарены. Понятно? Рано или поздно его осенит, что нужно так поступить, он берётся за дело, тут появляемся мы и ловим мошенника, пока у него руки в саже.
— Хитро придумано, — сказал Громобой.
— Понятно, — кивнула Брайди.
— Но сначала ответь, как мы заставим его заняться этим делом? — спросил Громобой.
— Мы запустим в магазин Диппи, и он выскажет эту мысль вслух так, чтобы Раммидж его услышал.
— Диппи один раз уже выгоняли, — напомнила Брайди.
— Хорошо, пусть это сделает кто-нибудь другой! Гровер, Коэн или ещё кто-то. Да вот хоть твои дяди, — предложил Бенни.
— Ладно, а мы-то как попадём в магазин? — не отставала Брайди.
— И как мы докажем вину Раммиджа? — добавил Громобой.
— Я возьму на время у Гровера и Коэна специальную фотокамеру для детективов и сниму Раммиджа за преступным занятием.
Брайди сомневалась.
— Они не дадут, — покачала она головой.
— Предположим… — сказал Громобой.
— Я так не думаю, — упрямилась Брайди.
— Что, если… — начал было Громобой.
У Бенни лопнуло терпение.
— Вы не заслуживаете меня! — вскричал он. — Вы заслуживаете заводилы вроде Забияки Уоткинса, чтобы он указывал вам, что и как делать! Вы заслуживаете того, чтобы вами командовал этот дурак набитый! Я зря теряю время и силы. Да у вас дерзости и фантазии меньше, чем у буфета с тараканами! Этим планом мог бы гордиться сам Секстон Блэйк. По правде говоря, я подумываю о том, чтобы уйти и работать на него целыми днями. Всё лучше, чем вами командовать. Я, пожалуй, стану его партнёром. Надеюсь, он будет доверять мне. Секстон Блэйк был бы счастлив работать над планами вроде моего. «Да, но!.. Предположим!.. Что, если!..»
— Я как раз собирался предложить, — сказал Громобой, — что, если Диппи впустит нас в магазин?
Наступила тишина. Громобой сидел, подавшись вперёд, и усиленно моргал, как всегда в процессе напряжённого размышления. Он поправил очки и попытался разъяснить идею, которая раздувалась в его мозгу, словно мыльный пузырь.
— Когда я подумал про мой свинец, — взволнованно выпалил Громобой, — про тот кусок свинца, что я выменял у Харри Питчета, от статуи около лошадиной поилки, и ещё про Диппи, который мечтает стать восковой фигурой, а тут ещё на днях увидел человека в витрине, ну, когда Диппи получил первую фальшивую монету…
— О чём это ты говоришь? — перебил его Бенни.
Громобой принялся объяснять. Прошлым летом Столичная ассоциация лошадиных поилок и фонтанов совершила ошибку, установив прекрасную статую Нептуна у лошадиной поилки, что находится прямо через дорогу от конторы по приёму металлолома Дж. Бизли. Соблазн оказался слишком велик, местные жители не нашли в себе сил противостоять ему, учитывая привлекательную цену, что была установлена на свинец; короче, спустя тридцать шесть часов после того, как покрывало упало к её подножию, статуя благополучно исчезла. Неузнаваемые куски свинца продолжали поступать в контору Бизли ещё в течение нескольких недель после этого; именно один из таких слитков и вызывал у Громобоя приступы угрызений совести.
Поскольку пьедестал опустел, завсегдатаи расположенного неподалёку питейного заведения «Овца и Флаг» решили, что его необходимо использовать. И вот в один погожий вечер они по очереди поднимались на цоколь пропавшей статуи и изображали живые картины, вызывая одобрение и доброжелательную критику окружающей публики. Публика высоко оценила Наполеона в исполнении Томми Глоссопа, миссис Амелия Прайс в образе леди Макбет покорила знатоков драмы; но Моисей, разделяющий воды Красного моря, представленный Диппи Хичкоком, вызвал восторженные возгласы и аплодисменты всех присутствующих. Диппи нашёл столь драматическую позу и удерживался в ней так долго, что казалось, будто его Моисей вырезан из дерева, в том числе и голова, как изволила выразиться миссис Фанни Блоджетт из кофейни «Эксцельсиор». Близнецы Перетти сделали ставку на Диппи и выиграли два шиллинга.
— Ага! — с глубоким удовлетворением вздохнул Бенни. — Я начинаю понимать.
— Ну тогда и мне объясни! — потребовала Брайди.
— Мы шикарно нарядим Диппи, — предложил Громобой. — Отмоем его немного, он пойдёт в магазин и простоит в витрине вместо манекена до самого закрытия, а потом впустит нас внутрь.
Брайди улыбнулась, а Бенни уже вовсю ухмылялся.
— Потрясающий план! — сказал он. — Просто класс!
— Лучше не бывает! — согласилась Брайди.
И Громобой подумал, что, в конце концов, дела обстоят не так уж плохо. Все согласились отловить Диппи и осуществить план на следующий же день; нечего тянуть резину, как сказала Брайди.
Когда компания покинула убежище, Громобой замешкался у двери. Брайди позвала его:
— Пойдём домой, Громобой.
— Не знаю, — скривил он губы.
— Теперь мы на верном пути! Ты можешь спать в своей постели, а мама тебя покормит. Не оставаться же тебе здесь ещё на одну ночь.
Громобой оглянулся на куклу Диппи. Торговец казался таким несчастным и брошенным, что Громобой почувствовал, что просто обязан остаться с ним и разделить его одиночество.
Брайди поняла, на кого он смотрит.
— Мне пришла в голову одна мысль, — сказала она. — Мы должны спрятать Диппи. Давешний вор знает, где кукла. Я думаю, что и француз за ней охотится, а теперь и ему известно, где нужно искать.
— Сбежавший псих? Он не сунется сюда после того, как Джаспер его чуть не затоптал.
— Всё равно, я считаю, что мы должны взять чучело с собой. — Кто знает, что с ним может случиться.
— Неизвестно, что будет, — серьёзно подтвердил Шарки.
Ребята накинули на восковую голову старую торбу, которую обычно надевали на морду Джасперу, насыпав в неё овса, связали чучело по рукам и ногам куском бечёвки, которую Громобой носил вокруг талии на тот случай, если понадобится спасательный трос, верёвка для влезания на крышу или лассо, а затем просунули нескладный сверток в люк, спустили по лестнице и понесли домой.
Странно было вновь оказаться дома. И не так уж приятно: плита остыла, полная холодной золы, в лампе кончилось масло, а из еды нашёлся только кусок зачерствевшего хлеба. Громобоя охватила жалость к самому себе, но тут вошла Брайди и позвала его наверх.
— Мама сказала, если ты не придёшь и не съешь ужин, она надерёт тебе уши, — предупредила девочка, поэтому выбора у Громобоя не оставалось.
Кухню Мэлонов наполняли пять разных видов шума и три разных вида дыма. Миссис Мэлон кричала, Шарки Боб стучал ложкой по ложке, дядя Пэдди свистел на боцманской дудке, Мэри и две средние сестрички повздорили над настольной игрой, а на плите шипела и скворчала сковородка с жарящейся картошкой. Три вида дыма клубами поднимались к потолку: от сковороды, от огня в плите и от трубки дяди Мики.
— А вот и наш чемпион! — воскликнул дядя Пэдди, видевший легендарный поединок Громобоя с Забиякой Уоткинсом.
— Твоего папу уже выпустили? — спросила Мэри.
— Конечно нет, иначе он уже был бы дома, — одёрнула её Брайди.
Миссис Мэлон обратила к Громобою своё широкое красное лицо.
— Что это ты повадился ночевать в конюшне, крестник? — громко спросила она.
— Я думал, меня тоже арестуют, — сказал Громобой.
— Пусть только попробуют! — крикнула миссис Мэлон. — Брайди! Тарелки!
Она поставила сковороду на стол, и семья Мэлон, словно могучий океанский прилив, хлынула к столу — с полу, из-под стульев, из-под стола. Самые маленькие забрались на колени к старшим, у каждого дяди дети сидели на обоих коленях, а Громобой угнездился на стуле вдвоём с Шарки Бобом.
— Стереги свой бекон от Шарки, — посоветовал кто-то. — Жуй быстро, а не то Шарки в момент его проглотит.
Миссис Мэлон разложила по тарелкам жареный картофель, а дядя Пэдди нарезал на куски большой брус варёного бекона. На некоторое время все замолчали. Тишину нарушали только стук ножей и вилок да жевание дюжины набитых ртов.
Наконец раздался удовлетворённый вздох, за ним другой, и дядя Пэдди подвёл итог:
— Это был прекрасный кусок бекона, Майкл.
— Удачная свинка, Патрик, — подтвердил дядя Мики, и Громобой заметил, как они заговорщически подмигнули друг другу.
Миссис Мэлон убрала бекон и подала хлеб с патокой, а затем Брайди вымыла посуду. Громобой ждал, когда она начнёт излагать план Бенни, но Брайди знала своих дядей и дождалась, когда те закурят трубки, глядя на играющих у их ног детей.
Покончив с посудой, она приступила к делу:
— Дядя Мики, сделай нам одолжение.
Дядя Мики приехал из Лаймхауса, где его барк стал в порту под разгрузку.
— Завтра я в вашем распоряжении. А послезавтра мы отправляемся в Балтийское море. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— И ты, и дядя Пэдди. Вы вдвоём должны пойти в магазин Раммиджа и ходить там, пока не повстречаете самого хозяина. Тут вы должны завести между собой разговор о фальшивых деньгах и убедиться, что у Раммиджа ушки на макушке. Если он подойдёт поближе, говорите о состаривании.
— Это что за чертовщина? — спросил дядя Пэдди.
— Тихо, Патрик, — прервал его дядя Мики. — Продолжай, девочка.
— Один из вас должен рассказать другому, что делают профессионалы с фальшивыми монетами: они втирают в них смесь ламповой сажи и масла, чтобы монеты казались потёртыми. Потому что слишком новые монеты вызывают у людей подозрение. Просто убедитесь, что Раммидж слышал это, и можете уходить как ни в чём не бывало. Понятно?