Пузий Владимир. Охота на героя

   А в долине, где много места, где могли бы жить все мы, - там предпочитают плевать нам в лицо! Сколько можно терпеть?! Сколько?!
   Вы спросите меня: как нам быть?! Ты хорошо говоришь, Кэнхад, - скажете вы, хорошо говоришь, но что за твоими словами? Что нам делать? Я отвечу вам. Что вы делали, когда льдистые змеи приползали ко входам в селение и пытались проникнуть внутрь? Что вы делали, когда они нападали на ваших детей? Вы убивали тварей, чтобы не умереть самим. Вот он, величайший закон мироустройства: убивать, чтобы не быть убитым! Следуйте же ему, слышите, горяне! - следуйте, ибо иначе вам суждено погибнуть - нам суждено погибнуть! Не знаю, как другие, а я хочу жить; и хочу, чтобы дети мои тоже жили - и жили бы при этом счастливо!
   Все находившиеся в пещере восторженно закричали в едином порыве действовать, чтобы добыть для своих детей этот сочный, заманчивый кусок счастья, так красочно описанный Кэнхадом.
   - Слова, недостойные того, чтобы их произносили в подобный день! громко и отчетливо выговорил Одмассэн, доселе молчавший. - Сегодня мы похоронили Монна, так можно ли сегодня...
   - Ты прав, - с поклоном прервал вэйлорна Кэнхад. - Поэтому пускай все, кому небезынтересна судьба собственного селения, завтра приходят после утренней трапезы сюда, в Пещеру, и мы решим, как нам быть.
   С этими словами он спрыгнул с возвышения и направился к выходу. Его тотчас окружила группа альвов средних лет - было видно, что он - их вожак и все они преданы ему душой и телом. Остальные тоже начали понемногу расходиться.
   Только Одмассэн все так же возвышался в центре Пещеры, провожая уходящих долгим тяжелым взором.
   Долинщик был поражен тем, что кто-то совершенно посторонний позволил себе так говорить, а Одинокий разрешил это делать - по крайней мере, молчал так долго. Еще больше Ренкра расстроило то, что именно долинщики оказались виновны в смерти Монна (хотя он все еще надеялся, что последнее - лишь ошибка, недоразумение, неправильно понятое стечение обстоятельств).
   Ренкр дождался, пока большая часть горян покинет Пещеру, и начал спускаться вниз, к Одинокому. Тот все еще стоял недвижимый и думал о чем-то своем. Звук шагов долинщика вывел Одмассэна из состояния задумчивости. Он рассеянно посмотрел вверх и увидел того, кого, наверное, сейчас ожидал увидеть менее всего.
   - Ты?! - не сказал - выдохнул он, изумленно поднимая кверху седые брови.
   - Да. Я же обещал вернуться.
   - Ты слышал все, что говорилось? - помрачнел Одинокий.
   - Нет, не все, но мне хватило и того, - сказал Ренкр. - Что ты намереваешься делать с этим?
   - Пойдем, - молвил вэйлорн, опуская взгляд к полу. - Пойдем, поговорим. Скарр, ты с нами?
   - Да. Если можно.
   - Создалась такая ситуация... В общем, Скарр поживет некоторое время в селении, - завершил Ренкр.
   Одинокий задумчиво кивнул.
   Они вышли из Пещеры Совета и направились по Центральному коридору к жилищу Одмассэна.
   - Вот что, - сказал он немного погодя. - Вот что. Когда вы уходили, я говорил, что тебе не стоит раскрываться до тех пор, пока ты не вернешься. Извини, парень, но тебе не стоит раскрываться и сейчас. Слишком неустойчиво положение, этот Кэнхад может знатно попортить нам кровь. Так что подожди пока.
   - Но если спросят? Я же уходил лечиться - и вот, вернулся. Что тогда? И Андрхолну я открылся, - добавил Ренкр.
   - С Андрхолном я поговорю. А насчет всего остального - так ведь нынче не до тебя будет, о тебе никто и не вспомнит, никто и внимания не обратит. Если, конечно, ты не станешь его привлекать специально - внимание.
   - Не стану, - пообещал долинщик.
   - Вот и отлично. Скарр поживет у меня, а ты, наверное, захочешь отправиться к Вдовой. А теперь приготовься рассказывать.
   - Успеется, - отмахнулся парень. - Ты ведь и так понял, что все получилось. Лучше поведай, что это за Кэнхад такой и чего он хочет.
   - Кэнхад, - проговорил Одмассэн так, словно в рот попало что-то мерзкое. - Этот альв давно уже не дает мне покоя. Он любит властвовать, но во власти ему нравится в первую голову то, что сам он сможет иметь привилегии и управлять другими. Все бы ничего, но Кэнхад нашел себе единомышленников среди молодежи да воинов и все время твердит им одно - пора идти войной на долинщиков. И он выбрал очень удобный момент, чтобы попытаться захватить власть. А в том, что он собирается сделать именно это, я ни секунды не сомневаюсь.
   - Да, а что случилось с Монном?
   - Не знаю.
   - Как?!
   - Да вот так. - Одмассэн дернул себя за бороду. - Не знаю. Пойдем, я покажу тебе. Только сначала оставите у меня свои вещи, чтобы не носиться с ними.
   Так и сделали. Скарр пожелал остаться в пещере Одмассэна, он устал и был несколько расстроен происходящим. Горянин же и долинщик снова выбрались в коридор, и Одинокий повел его в ту часть, где Ренкр почти не бывал.
   Тут оказалось на удивление чисто, факелы горели ярко, а с потолка не свешивалась паутина, уже ставшая привычным атрибутом коридоров селения. И еще - здесь на стенах проступали какие-то надписи. Поначалу Ренкр не обратил на них внимания, потому что буквы на самых первых стерлись и стали еле различимы, но чем дальше они шли, тем большую четкость приобретали эти слова. И вскорости альв понял, что видит своеобразные могилы всех, кто когда-либо жил в селении. Ведь очень часто горяне погибали так, что тела их не оставалось, и поэтому кто-то придумал сей способ увековечения погибших записывать на стенах коридора имена и даты смерти. Для тех же, чьи тела оставались в руках соотечественников, существовал специальный Переход, выводивий к маленькой равнинке, размером в несколько пещер, - там и хоронили покойных. Но делали это, просто закапывая тело в землю, а на стенах коридора все равно оставляли соответствующую запись.
   Коридор Памяти был ровным, его конец терялся где-то вдали, и казалось, что у тоннеля нет конца и он тянется через всю Гору. Разумеется, это была лишь иллюзия. Записи пестрели, одна за другой они морщинами вечности пролегли в камне, храня в себе самое ценное, что остается от альва после смерти, - память.
   Табличка Монна находилась почти в самом конце коридора - как выяснилось, предел все-таки существовал. Ренкр подумал о том, что предпримут горяне после, когда больше не останется места и писать будет негде. Наверное, найдут новый подходящий коридор. А может, им будет совсем не до табличек.
   Долинщик и вэйлорн остановились у надписи, которая должна была хранить в себе память о Монне. Ренкр протянул руку и прикоснулся пальцами к шероховатой поверхности камня. Почему-то показалось, что глубокие желобки, прорезавшие породу, чуть тепловаты. Перед внутренним взором предстал образ бывшего военачальника и учителя Ренкра. Он улыбнулся молодому долинщику и кивнул, узнавая. Это, казалось бы, малозначительное воспоминание внезапно рассеяло грусть, терзавшую душу Ренкра с тех пор, как он узнал о смерти старого горянина. Он тоже улыбнулся и кивнул своему видению. Образ Монна исчез.
   "Вот и попрощались". Ренкр опустил руку и повернулся к Одмассэну:
   - Так что же все-таки произошло?
   Одинокий яростно дернул себя за бороду, растерянно посмотрел на выдранный клок седых волос и иронически хмыкнул, словно дивясь самому себе "старый что малый".
   - Да не знаю я! - вымолвил он с болью в голосе. - Отыскали его наши добытчики со стрелой в боку, он еще жив был, но так ничего и не сказал. Помер у них на руках.
   - Тогда почему все решили, что это сделали долинщики? - удивился Ренкр, волнуясь и стараясь обуздать свое волнение. - Может быть...
   - Может, - угрюмо молвил Одинокий, сминая в кулаке вырванный клок бороды. - Может - да не может! Потому что послал я его в Хэннал на переговоры. Да, одного! Ибо некого было мне с ним послать. Это сейчас все змеи передохли и благодать настала, так что те, кто только и умеет, что держать в руках оружие, от безделья начали мутить народ, - а тогда каждый оставался на счету. Он Переходами беспрепятственно должен был почти до самой долины добраться. А дальше - идти-то всего ничего. Он ведь отправился туда не сразу после выздоровления, я не пустил, велел отлежаться. Отлежался и пошел. А нашли старика со стрелой в боку, у самого Перехода. Времени прошло порядочно, я и велел охотникам, чтобы, помимо прочего, поискали его. Вот и нашли. Жаль, сказать ничего не успел. Но говорить-то - вот в чем дело! говорить-то ничего не нужно! Потому что стрела в боку - долинская. В общем, как ни крути, из змеи червя не сделаешь. Уж прости, парень...
   - Поздно уже, - произнес Ренкр. - Пойдем потихоньку обратно. А по дороге ты мне расскажешь, что там с этим Кэнхадом.
   - Да что с ним, - отмахнулся Одинокий. - Он из тех, кто всегда всем недоволен - пока сам не окажется у власти. Я уже говорил, что любит он только одного себя и заботится лишь о самом себе - ни о ком больше. Но при этом умен - умеет довести альвов до состояния толпы, а потом управлять этой толпой, искусно и хитроумно. А найти недовольных всегда легко. Опять-таки многие теперь, после гибели льдистых змей, оказались не у дел, они ведь не умеют ничего, кроме как воевать. А Кэнхад им предлагает нового противника, и противника, выгодного во всех отношениях.
   - Кроме одного, - заметил Ренкр. - В Хэннале все мужчины умеют держать в руках оружие. И делают это мастерски.
   - Об этом знаешь ты, - заметил Одинокий. - Возможно, знает Кэнхад. И я. А другие и не подозревают. Да и потом, любую толпу можно довести до такого состояния, когда страх пропадает - и рассудок тоже. Кэнхад способен это сделать.
   - Но ты не позволишь ему, ведь так? - полуутвердительно сказал долинщик.
   - Попытаюсь. Но у него много сторонников. А на меня после той встряски, когда вся Гора ходила ходуном - кстати, что это было? Расскажешь как-нибудь потом, - так вот, на меня после того все беды вешают, со всех сторон виноват.
   - Ничего, что-нибудь придумаем, - успокоил его Ренкр.
   Сам он был в этом совсем не уверен.
   Они вернулись в Центральный коридор и остановились перед входом в пещеру Одинокого.
   - Скарра я устрою, - пообещал вэйлорн. - А ты ступай к Вдовой. Думаю, там тебе будут рады.
   Ренкр кивнул и, взяв с собой полупустой дорожный мешок со свитками Всезнающего, молча зашагал по коридору. Слова Одмассэна сильно беспокоили его, и парень был рад ощущать на бедре тяжесть клинка, взятого в пещере Ворнхольда.
   Ренкр постучал о стену камешком, висевшим у входа. Шкуры поднялись, и на него взглянули заспанные глаза Вдовой.
   - Что там опять? - прошептала она. - Что случилось? - Узнав гостя, Вдовая всплеснула руками: - Вернулся! Ну, входи, входи, мальчик, я уж и не чаяла. Когда все сотряслось, думала - конец. И Хиинит тоже вдруг задрожала, чуть было не заплакала, так испугалась. Я ее успокаиваю, а у самой по щекам течет. Тут походит к нам мой Хилгод, подходит и говорит (а сам смотрит так, прямо в душу заглядывает) - говорит: "Он же обещал вам, что вернется. А вы не верите. Стыдно. Может, - говорит, - ему сейчас ваша вера сильнее всего помочь должна, а вы..." Замолк на полуслове, махнул рукой и убежал. А я и думаю: "Обещал-то обещал. Да отец-то твой тоже обещал. И все обещают. А все ли возвращаются? То-то и оно". А сама чувствую, на лице сухого местечка не осталось. Так мы и проревели до самого утра. А потом снова пришел к нам Хилгод, подошел и сказал: "Он, - говорит, - прошлый раз вернулся. И в этот вернется". И сказал он это так спокойно и уверенно, что и сами мы успокоились. А все равно я не верила. Вот до этой самой минуточки. Ты уж прости меня, глупую! - Вдовая обняла его за плечи.- Да ты входи, входи, родимый, входи, что ж ты стоишь на пороге? - проговорила она. А потом вскрикнула: - Доченька! Вставай, доченька! Радость в доме - вернулся!
   Хиинит вскочила, ей подумалось сначала, не случилась ли какая беда, но потом, расслышав слова матери, поняла.
   Когда отшумели страсти от нежданной встречи, к Ренкру подошел Хилгод. Мальчик внимательно посмотрел в глаза долинщика, кивнул, словно убедился в чем-то, и потом сказал:
   - Говорил же я им, что ты вернешься. А они не верили.
   6
   Шум, поднятый обрадовавшимися женщинами, выплеснулся в коридор, но мало кого потревожил. Только странная фигура, застывшая неподалеку от входа в пещеру Вдовой, вздрогнула. Потом хмыкнула и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, пошла прочь. Альв узнал все, что хотел. Все, что хотели узнать он сам и те, кто его послал.
   7
   Утро следующего дня было необычным - и это витало в воздухе. Ренкр проснулся поздно, рывком вскочил с постели и стал одеваться. Он торопился, ему казалось, что он опаздывает к чему-то важному, а опаздывать никак нельзя. Не позавтракал - прицепил к поясу ножны с клинком и выскочил в коридор. Цепляя кончиком меча за стену, он побежал к Пещере Совета. На ходу мельком отметил про себя, что в селении почти никого нет, все, наверное, собрались в Пещере.
   Так оно и было. Ренкр тихонько пристроился на краешке ближайшей лавки. Огляделся. Похоже, этого собрания не пропустил никто, явились все. Даже стражники, обычно стоявшие у входов, сейчас слились с толпой. На противоположном краю Пещеры Ренкр заметил Скарра - тот сидел почти на самой верхней скамье и с интересом слушал Одмассэна.
   Одинокий замер у стола и говорил, глядя перед собой и чуть вверх невидящими глазами. Находившийся рядом Кэнхад, ухмыляясь, с высокомерием смотрел на старого горянина. Но слушал не перебивая. Недобро так слушал.
   - Мы только-только избавились от льдистых змей, - говорил Одмассэн, только-только почувствовали безопасность, только вздохнули свободно. А Кэнхад призывает вас к новой войне, войне на чужой территории, войне, которую мы заведомо проиграем.
   - С чего ты взял? - неожиданно перебил Кэнхад, четко и вкрадчиво произнося слова.
   - Потому что у них больше воинов и воины эти воспитываются с детства, отрезал Одмассэн.
   - Возможно, - согласился Кэнхад. - Возможно. - Он прошелся перед столом, выдерживая необходимую паузу. - Но, - взмахнул в воздухе рукой, откуда ты знаешь это? Как удивительно все складывается: никто из нас не знает долинщиков так хорошо, как ты. И вот ты отговариваешь нас напасть. Странно. Я начинаю подозревать, что это неспроста. И тот долинщик - Ренкр, кажется? - который жил с нами, а потом исчез Создатель ведает куда, предварительно заманив в ловушку наших воинов... А ведь змеи тогда никуда не пропали.
   Ренкр хотел было встать и сказать: "Но сейчас они исчезли, так ведь?" И многое другое ему хотелось бы сказать, да парень сдержался. Возможно, зря.
   - И вот, - продолжал Кэнхад, - я начинаю подозревать, что все это неспроста. И что ты, Одмассэн, играешь на две стороны. Или же вообще на одну - на долинщиков.
   Лицо Одинокого покраснело от ярости и возмущения, он дернул себя за бороду:
   - Да как ты смеешь?! Ты! Это только жалкие домыслы, ничего более! Докажи!
   И вот тут-то с передней лавки вскочил Карган и подошел к столу в центре Пещеры. Поварской подмастерье был все так же неряшлив и растрепан, как и раньше.
   - А что доказывать? - спросил он, дергая уголком рта. - Нечего доказывать. Доказательства сами пришли. Вот! И вот!
   И указал на Скарра и Ренкра. Горяне отодвинулись от обоих, вокруг каждого образовалось пустое пространство.
   - Это тот самый долинщик Ренкр, - вещал Карган. - Это он под видом потерявшего память жил здесь столько времени, а потом ушел вон с тем троллем - куда? Может быть, донести своим родичам о том, что тут происходит? А? Или - убить Монна, своего бывшего учителя?!
   Ренкр вскочил и потянулся к рукояти клинка. Но сдержался в самый последний момент.
   - Это ложь! - громко произнес Одинокий, поднимая кверху обе руки. - Я сейчас все объясню, только сядьте и успокойтесь!
   А горяне уже поскакивали, шумели и выкрикивали что-то. В первом ряду, а потом и по всей Пещере зазвучал крик "Предатель!", внезапно набравший невероятную силу и мощь.
   Одмассэн неожиданно застыл, как стоял, с поднятыми вверх руками. Он захрипел, страшно и тоскливо, а потом начал оседать на пол. Кэнхад резко обернулся и закричал, срывая голос:
   - Кто?! Кто бросил?!
   Из толпы в центр вытолкнули какую-то серую личность, и Кэнхад, размахнувшись, залепил ему пощечину. Потом еще и еще.
   Ренкр уже проталкивался к центру Пещеры. Сделать это было трудно, он работал локтями изо всех сил и буквально рухнул на пол рядом с хрипящим Одмассэном. Из спины старого горянина торчала уродливым маленьким плавником рукоять ножа. Ренкр перевернул раненого на бок. Одинокий скривил губы в подобии улыбки:
   - Так и знал. Словно чувствовал. Еще тогда, в Нижних пещерах. Когда я, глупый, ту стрелу пустил в тролля неожиданно, исподла. Все верно. Все в мире правильно. Уравновешенно. И все - не вовремя.
   Молодой долинщик стоял на коленях посреди напуганной, возбужденной запахом крови толпы, удерживая на ладонях потяжелевшую вдруг голову Одинокого. Не желая верить. Потому что - вот она, катастрофа.
   Кто-то дернул за рукав. Оглянулся - рядом стоял Хилгод.
   - Пойдем. Они могут убить тебя от испуга. А потом будут жалеть. Пойдем. Тебе здесь больше нечего делать.
   И, увы, мальчик был прав. Потому что Ренкр не мог сейчас противопоставить себя Кэнхаду.
   Они отправились в пещеру Вдовой. Там уже сидел Скарр, изрядно перепуганный. Хозяйки и дочери не оказалось дома, они, как объяснил Хилгод, ушли сегодня с утра- но не в Пещеру, а на работу. Ренкр облегченно вздохнул. И решил, что пока нужно пересидеть здесь, переждать грозу, раз уж невозможно ее остановить.
   А гроза бушевала долго, до самого вечера. Но это уже была стихия, организованная хитроумным искусником. Кэнхад завладел вниманием горян, и как-то само собой сложилось, что именно он занял место Одмассэна. Здесь и сыграла свою роль та группа сторонников, чьей поддержкой сумел заручиться новый предводитель. А одновременно и вэйлорн, ибо Кэнхад прежде всего делал упор на войну с долинщиками.
   Тем неожиданнее показалось то, что через несколько дней он сам отыскал Ренкра.
   8
   Тот все это время просидел в пещере Вдовой, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Перечитывал свитки Всезнающего и сходил с ума от собственного бессилия. Но ничего не мог поделать. У всех с уст слетало одно: "долинщики - враги". Тем не менее большинство о Ренкре забыло.
   А вот Кэнхад его отыскал. Днем, когда женщин не было в пещере, новый вэйлорн явился к Ренкру, внимательно огляделся и сел на кровать, рядом с долинщиком.
   - Мы похоронили Одинокого, как он того заслуживал, - прежде всего сообщил Кэнхад. - И его имя оказалось последним в коридоре Памяти. Там не осталось больше места - но оно больше и не понадобится. Мы идем войной на долинщиков.
   Ренкр вздрогнул и посмотрел на меч, лежавший неподалеку.
   Кэнхад успокаивающе поднял руки:
   - Нет, ты неправильно понял мои слова. Тебя-то никто не посмеет назвать врагом. Ты - герой. Во имя горян ты совершил многое, ты страдал, и я ценю это. Отныне ты можешь не опасаться ни кинжала, ни резкого слова. Ты - герой.
   Ренкр хмыкнул:
   - И что теперь? Я - герой. Но я хочу мира. А чего хочешь ты?
   - Я тоже хочу мира. Все мы стремимся к миру. И это естественно. Но порой нам приходится ради мира обнажать меч. И это тоже естественно. Впрочем, тебе ли не знать этого?
   - Да, - эхом отозвался Ренкр. - Мне ли не знать? Так чего же ты хочешь? Оставь словоблудие для других. Меня этим не обмануть.
   - Что ты?! - воскликнул Кэнхад. - Как можно? Обмануть не обмануть - а проверить нужно. Теперь о деле, - произнес он уже более серьезным тоном. Мне нужно, чтобы ты помог нам. Ты жил в долине, ты знаешь, что и как...
   - Нет.
   - Не торопись с ответом, подумай, может быть...
   - Нет. Это все?
   - Все, - процедил Кэнхад, меняясь в лице. - За тобой придут. Или даже нет. Ведь ты на самом деле герой. Я не стану навлекать на себя позор, о нет! Живи. Интересно, как ты поступишь? Останешься здесь, с той, с которой прелюбодействуешь, или уйдешь к своим родичам, чтобы предупредить об опасности?
   - И ты выпустишь меня? - презрительно усмехнулся долинщик.
   - А ты уйдешь? - ответил ему точно такой же улыбкой Кэнхад. Сомневаюсь. Впрочем, через несколько дней это не будет иметь абсолютно никакого значения. Потому что я соберу войско быстрее, чем это сделал ты пару ткарнов назад. Практически, все уже готово. Так что удачи тебе, герой!
   И он стремительно вышел наружу.
   Ренкр протянул руку и сжал в ладони рукоять меча - сжал до боли в пальцах, до побелевшей кожи. Не помогло.
   ЭПИЛОГ
   ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
   1
   - Не знаю, - покачал головой врач, покусывая пластмассовую дужку очков. - Не знаю. Вы еще слишком слабы. Я вообще хотел бы оставить вас, послать на обследование - ведь до сих пор неясно, что стало причиной такого странного приступа...
   - Нет, - отрезал сидевший перед ним больной.
   Он был бледен, но в глазах горела решимость. Однако это была не решимость сумасшедшего, отнюдь - она, скорее, свидетельствовала о безграничной уверенности этого человека в том, к чему он стремился; более того, в том, что он знает, как желаемого достичь. И врач по собственному многолетнему опыту знал, что остановить подобное стремление невозможно.
   Он задумчиво посмотрел на очки, плотно сжав губы. Врач не хотел отпускать этого человека, прежде всего из-за непонятного приступа, который, собственно, и стал причиной его госпитализации. Но голыми руками не переломить металлический брус.
   Врач вздохнул, решительно надел очки и пододвинул к себе бумаги.
   2
   "Домой, домой, скорее домой!" Человек с бледным узким лицом размашистым шагом преодолевал улицу за улицей, задевая плечами неосторожных прохожих. Он сдерживал себя из последних сил, цепко сжимая в кулаке собственной воли все то, что норовило рассыпаться, разлететься по сторонам - не собрать. Он сдерживался из последних сил, но - вот и двор, вот и лестница (проклятая лестница, слетевший деревянный поручень так никто и не поправил, он свисает вниз, лениво и вызывающе), вот и дверь - а вот и ключ к двери, вот он, лежал в кармане все это время, впиваясь зубцами в ладонь. Он с металлическим чавканьем вонзается и нехотя проворачивается в замке.
   Дверь приоткрывается, и человек входит в квартиру, медленно и осторожно, словно хищник, учуявший охотника. Потом захлопывает за собой эту самую дверь и, хромая, держась за стены и мебель, подходит к плотному листу ватмана. Уже падая в кресло, впивается взглядом в детально прорисованный изгиб горного хребта на северном континенте.
   Вскрикивает - и исчезает.
   3
   МЭРКОМ БУРИНСКИЙ
   - Вам письмо. - Авилн протянул мне плотный конверт и замер у дверей, ожидая дальнейших распоряжений.
   Я взмахом руки отпустил слугу и почти рухнул в кресло - сегодняшние события как следует вымотали мое тело и хорошенько вымучили душу. И не понять, кому больше досталось: телу или душе.
   А началось все с очередного визита в Бурин каравана Годтара-Уф-Нодола.
   Этого дуршэ я знаю давно, следил за его судьбой еще с тех лет, когда он поступил подмастерьем к Хратолу, старому караванщику и знатному пройдохе. Молодой киноцефал оказался достойным учеником своего учителя и избрал совершенно особый, до той поры никем не проторенный путь аж на самый запад Срединного, через весь материк. И добился потрясающих успехов.
   Поэтому когда возникла необходимость изолировать Книгу, я не нашел лучшего исполнителя своего замысла. Зря, выходит, что не нашел...
   Киноцефал заявился ко мне в башню утром, каким-то немыслимым образом миновав все посты охраны. Впрочем, чему удивляться - на то он и купец. Заявился и сообщил, что так, мол, и так, Книга таки пошла бродить по свету. Рассказал мне про собственные ошибки, про то, как едва не подпал под ее чары, рассказал про кентавров и про эльфа-астролога по имени Эльтдон.
   - И где теперь этот Эльтдон? - хмуро поинтересовался я.
   Дуршэ потупился:
   - Не знаю. Может, жив еще, а может... Сейчас на западе творится всякая... муть. Одним словом, лламхигин-и-дурры мигрировали. И у нас проводник был, из дождевиков, - довел нас почти до самого тракта, да тут беда приключилась. Налетели эти лягушки хвостатые, налетели неожиданно, он не успел "колпак" поставить. И несколько парайезавров удрали. А дело было ночью, мои почти все спали, так что вместе со зверьми пропали и те, кто был на них. Несколько вернулось, а тот эльф сгинул.
   - Вернее, вы его не нашли.
   - Да, но вряд ли в той суматохе ему удалось выжить. Даже Вальдси (колдун наш) - и тот погиб.
   - А как же вы исхитрились добраться до столицы?
   - Сам не знаю. Хвала Создателю, то нападение лламхигинов было последним, иначе бы не беседовать мне сейчас с вами, почтенный.
   - Понятно. Астролога, разумеется, вы не искали.
   - Ну что вы! Облазили все заросли, но не нашли. Видимо, сожрали его жабы эти...
   - Нехорошо желать подобного, но - видит Создатель - лучше было бы, если б ваши слова оказались правдой, уважаемый Годтор-Уф-Нодол.
   На том мы с ним и распрощались. Ну что ж, Книга в конце концов упокоилась-таки в далеких западных болотах. Конечно, это не самый надежный из тайников, но, может, как раз там она будет храниться вернее всего.
   А все же неспокойно на сердце! И письмо это - верчу его в руках, и кажется, что внутри какая-то недобрая весть.
   Я позвонил в колокольчик, велел Авилну заварить цах. И не распечатывал конверта, пока не выпил две полные чашки. А потом - распечатал.