Страница:
Ренкр в очередной раз проклял судьбу и последовал совету иномирянина. Тот, между прочим, тоже не раздевался: мол, он-то, бессмертный, конечно, не умрет, но на несколько часов может оказаться выведенным из строя, да и ощущения при этом получит не совсем приятные. Так и шли, методически продираясь сквозь листья, ветки, корни, стебли, прорубая путь через сплетение колючих цепких лиан, проваливаясь по щиколотку в слой сгнивших листьев, кишащий Создатель знает какими тварями. Ренкра спасали таццы, с честью выдержавшие весь долгий путь от котлована до этого странного влажного леса, а Черного... а Черного спасать не надо было. Он сам кого хочешь спасет. Несколько раз сквозь мощный заслон из кричащих, пищащих, стрекочущих, жужжащих и еще дракон ведает каких звуков прорывалось громкое хищное урчание, а однажды - тонкий отчаянный вопль узревшего свою смерть существа. Ренкр вздрагивал и косился на иномирянина. Тот как ни в чем не бывало шагал впереди, прокладывая путь. Наверное, не раз бывал здесь и привык к подобным звукам.
Внезапно весь этот акустический букет рассыпался, распался, осталась только настороженная тишина, и в этой тишине прозвучал хохот - злобный, торжествующий, предвкушающий. Черный, ничего не говоря, немного изменил направление - так, чтобы место, откуда раздался хохот, оказалось за их спинами. Ренкр воздержался от расспросов, хотя слова от нетерпения аж пританцовывали на языке.
Так они шли до тех пор, пока небо, едва видневшееся в просветах между листьями и ветвями, не начало постепенно тускнеть. Черный придержал Ренкра за руку и показал куда-то в сплетение стволов, лиан и листьев. Там, подобно гигантской черной змее, вился широкий ровный тракт.
СТРАННИК
- Вот это да! - ахнул Ренкр.
Тракт на самом деле смотрелся отлично, особенно издали. Вблизи же глаз помимо воли начинал замечать просевшие участки, грязь, рухнувшие стволы, термитник, выросший прямо посреди дороги, траву, то там, то тут выглядывавшую на когда-то людном (ну, разумеется, не совсем людном, вернее даже - совсем не людном, но не "гномном" же!) тракте. Здесь можно было снять превратившуюся в мокрые тряпки одежду, не опасаясь, что какой-нибудь лист, к которому ты притронулся, окажется смертельно ядовит. Правда, меня сильно смущал тот хохот, который мы слышали, продираясь через лес, но в данном случае одежда не имела никакого значения. Словно откликаясь на мои мысли, хохот повторился. Кажется, чуть ближе, но будем надеяться, что это только кажется. Ренкр наконец спросил:
- Что это было?
Я отмахнулся:
- Подожди. Я слишком суеверен, так что спросишь, когда дойдем до Брарт-О-Дейна... Что такое Брарт-О-Дейн, я расскажу - но чуть позже. Нам сегодня нужно еще хоть немного пройти до того, как стемнеет.
Помнится, где-то здесь должна быть хижина - старая, заброшенная хижина, о которой знает не так-то много народу. Если все выйдет, как я планирую, мы успеем до нее добраться. После всех этих хохотков из леса предпочитаю ночевать в доме, даже если этот дом не посещали последние... сколько лет? Впрочем, для математики сейчас тоже не время. Вот дойдем - тогда будет и математика, и воспоминания, а сейчас нужно торопиться. Очень торопиться. Да-а, давненько я не хаживал вместе со смертными, совсем разучился заботиться о ком-то еще.
Хижина на самом деле была неподалеку. Об этом свидетельствовал дымок, меланхолично поднимавшийся к небесам. Впору было удивиться: кто же это не боится странствовать, идет по тракту, да еще и ночует в заброшенном домике? Вид у него был тот еще: прохудившаяся крыша с перекошенными бревнами едва не падает на землю, последние колья от забора валяются почти на противоположной стороне тракта, а дверь исцарапана чьими-то когтями. Пока мы приблизились, уже совсем стемнело. Сквозь неплотно прикрытые ставни наружу падала полоска света.
- Здесь кто-то живет, - констатировал Ренкр. - Интересно, кто?
- Сейчас выясним, - молодецки крякнул я и постучался в дверь, тотчас занозив палец.
Было слышно, как в хижине резко встали, отодвигая то ли стул, то ли табурет, и подошли к двери. Оная широко распахнулась, и к моему горлу нежно прижался длинный узкий клинок, ярко блестевший в свете от очага.
Всегда ценил гостеприимство.
Когда меч, выскользнув из-за двери, замер у горла иномирянина, Черный только криво ухмыльнулся и сделал рукой незаметный знак Ренкру оставаться на месте и ничего не предпринимать. Тот повиновался, тем более что не был уверен, сможет ли что-нибудь сделать в этой ситуации. В конце концов, неизвестно - может, хозяин домика (вернее, тот, кто решил переночевать в нем) поступил так из простого опасения перед незнакомцами.
Тем временем из-за двери чей-то голос хрипло произнес: "Входи, гость", - делая ироническое ударение на последнем слове.
- Всегда ценил гостеприимство, - медленно проговорил Черный. - Ну, да я войду, не гордый. - И он шагнул в дверной проем.
Ренкр, поколебавшись, последовал за бессмертным.
Изнутри хижина имела такой же печальный вид заброшенного дома, как и снаружи. Лишь горел очаг, около которого валялись неаккуратной горкой нарубленные поленья да стоял рядом грубо сколоченный стол с треногим табуретом. На столе лежали полураскрытый дорожный мешок и секира в чехле. Оказалось, "хозяином" был гном - широкоплечий, коренастый, ростом Ренкру по плечо; он был в кольчуге из неизвестного долинщику темного металла, под нею виднелась полотняная рубаха с искусно вышитым узором. Широкие штаны были подвязаны крепким кожаным поясом с причудливой золотистой бляхой, сапоги - заляпаны свежей дорожной грязью с налипшими поверх листьями и щепками. С круглого гномьего лица на вошедших настороженно смотрели широко расставленные голубые глаза. Вьющиеся, изрядно тронутые сединой волосы были коротко острижены. Сейчас они выглядели растрепанными и неухоженными.
- Ну что же, здравствуй, Свиллин, - молвил Черный, отстраняя лезвие меча от своей шеи. - Или ты до сих пор меня не узнал?
Гном внимательно всмотрелся в лицо бессмертного и кивнул, откладывая меч на столешницу дряхлого, подгнившего стола:
- Прости, Ищущий, таки не признал поначалу. А кто это с тобой?
Иномирянин познакомил гнома с Ренкром, после чего удивленно спросил:
- А что же ты делаешь в здешних краях, Доблестный?
Гном замялся.
- Позже расскажу, - пробурчал он. - Не знаю, как вы, а я жрать хочу до смерти. За целый день во рту крошки не держал.
- Что ж так? Нечего?
- Некогда, - отрывисто бросил Свиллин, распаковывая свой мешок. Хватит болтать, давайте-ка к столу.
Ренкр и Черный присоединились к гному, доставая собственные припасы.
Ел гном торопливо. Не жадно, а именно торопливо, будто боялся куда-то опоздать. И Ренкр и Черный заметили это, но промолчали - только переглянулись между собой.
Свиллин доел, встал из-за стола и поспешил к двери. Распахнул ее, долго всматривался и вслушивался в ночь, потом захлопнул и запер на прочный с виду засов.
- Что стряслось? - поинтересовался бессмертный.
Гном обернулся и нахмурился:
- Подожди.
Он вернулся к столу, убрал с него все, что там лежало, сваливая оружие и вещи прямо на пол, затем кивнул "гостям", чтобы помогли. Втроем они придвинули стол к двери, и только после этого Свиллин, казалось, немного успокоился. Он опустился на табурет, расчехлил секиру и стал править лезвие, в этот момент очень напоминая Ренкру Одмассэна.
Бросив косой взгляд на парня и его спутника, Свиллин заметил:
- Вы бы тоже лишний раз проверили свое оружие. Не помешает.
Черный весь подобрался, как это бывало с ним перед боем, подошел вплотную к гному и спросил:
- В чем дело, Свиллин?
- Во мне дело, - угрюмо ответил гном. - Погоня за мной, дней десять по пятам шли, в затылок дышали, а сегодня, видать, достанут.
- Кто такие? Сколько? И с какой стати ты им понадобился?
Гном ответил. В кратком его ответе, исключавшем многочисленные междометия, местоимения и анатомические подробности, содержалось следующее: Свиллин и сам толком не знает, сколько врагов, зато уж кто они такие и зачем он им нужен - здесь сомнений нет.
- Поподробнее, - потребовал иномирянин. - Очень мне это, прости, любопытно.
Гном хмыкнул:
- Слушай, ваше любопытство. Было у меня на востоке одно "дельце", я как раз возвращаюсь. Ну, и по дороге наткнулся на мантикорку одну. Тварь засела под одной деревушкой, в лесу, и всякого, кто рисковал нос за ворота высунуть, норовила схарчить. Я, ты знаешь, себя никогда героем не считал, просто так уж вышло: и селяне просили, и дорога моя через тот лес пролегала - совпало, одним словом. Ну и я ее зарубил к... Н-да, зарубил, стал быть. Ну а зарубимши, дальше отправился.
- Награду хоть взял или за так старался? - подначил Черный.
- Да ну тебя в пень! Взял бы, так деревня бедная была, что мне, деньги на себе переть прикажешь? А самоцветов или других камушков у них не нашлось. Понял? И вообще, что за манера дур-рацкая, перебивать гнома! Дело не в награде, дело в выродках мантикорочьих. Иду, значит, себе по лесу, никого не трогаю... не лыбься ты, Ищущий, не лыбься, Создателем заклинаю! - иду, а тут грифон какой-то шалый подлетает. Так, мол, и так, говорит, ты б поспешал, Доблестный. Я: с какой стати? Он: дык погоня за тобой, дружище. Оказалось, мантикора попусту время не теряла, успела детишек нарожать, и те детишки меня по всему лесу ищут. Само собой, не спасибо сказать за смерть мамашкину. Ну, грифон мне подсобил, до гор подвез (нам как раз по пути было), а потом уж я своим ходом. Только выродки мантикорочьи не отстают, я знаю. Думаю, этой ночью до нас доберутся.
- Доберутся, - подтвердил Черный. - Мы сегодня их хохот слышали. Веселые они у тебя.
Гном сплюнул:
- Скажешь тоже - "у меня"!
- Ладно, не обижайся, - махнул рукой бессмертный. - Лучше вот что объясни: какого черта ты мне у двери клинок к горлу приставлял?
- Ты это брось - по-иномирянски ругаться, - ответил гном. - А касательно...
В дверь постучали.
Свиллин вздрогнул.
- А вот, похоже, тот, с кем ты меня перепутал, пожаловал, - заметил бессмертный, доставая из ножен свой черный клинок.
Стук повторился. Вместе с ним раздался уже знакомый хохот. Одновременно в то окно, у которого раньше стоял стол, ударилось что-то массивное, ударилось так, что даже вздрогнули бревенчатые стены хижины. Еще удар - и ставни исчезли. Громадная коричневая клешня, сорвавшая их с петель, принадлежала гигантскому скорпиону с лицом, удивительным образом напоминавшим одновременно альвское и тролличье.
СТРАННИК
Вообще-то меньше всего мантикоры имеют отношение к скорпионам. Ну, телом похожи, так ведь голова у них альвская - что теперь, будем родословную от альвов выводить? Тварь эта, как правило, имеет еще и крылья, как у стрекозы, но детишки убитой Свиллином матери-героини их еще не отрастили. И ума, похоже, не нажили... Нет, я лично ничего против мантикор не имею. Жизнь - борьба, и так уж получилось, что твари сии питаются разумными двуногими существами. Сами разумные двуногие их постепенно и выбьют, я же в Гераклы никогда не записывался. Но в данный момент детеныши угрожали жизни моих друзей, так что пришлось вмешаться.
Свиллин с Ренкром уже готовились геройски пасть в бою, но, по правде говоря, в мои планы это не входило. Поэтому я попросил их остаться в домике, а сам вышел к гостям - через развороченное тварями окно.
Мантикор было пять штук, и все норовили ударить меня хвостами со скорпионьими жалами на конце. Один я успел отсечь, потом все-таки пришлось заняться регенерацией (вернее, это регенерация мной занялась, поскольку штуку сию я контролировать неспособен - а жаль). Разумеется, после того, как я восстановился, мантикоры немного обалдели от подобной живучести и замешкались, чем я и воспользовался (подло)... И все-таки еще дважды приходилось выбывать из боя, пусть и ненадолго. Словом, было в меру весело. Вернулся я так же - через окно, весь измазанный зеленовато-бурой кровью мантикор, в изорванной одежде и с несколькими новыми шрамами. В общих чертах ознакомил ребят с происшедшим и предложил:
- Ну что, вернем стол на место?
Свиллин отрицательно покачал головой. Примерно такой реакции я и ожидал. В противном случае все было бы слишком просто. Я медленно присел на табурет рядом с ним:
- Так кого же ты ждешь в гости, гном?
Переход был мучительный. Как и всегда. Но он был вызван необходимостью. Как всегда.
Человек с бледным узким лицом, больше напоминающим посмертную гипсовую маску, осмотрелся и пошел по тракту, морщась при виде царившего вокруг запустения. Скоро впереди показалась хижина с выдернутыми ставнями и дымком над крышей. В хижине горел огонь, бросая пляшущие отблески на туши мантикор, живописно разбросанные снаружи.
Человек мысленно поаплодировал победителю и направился к зарослям напротив выбитого окна, прилаживая арбалетный болт в ровный паз оружия.
После вопроса Черного Свиллин долго молчал, потом поднялся и извлек из дорожного мешка карту. Гном расстелил ее на полу, придавив края поленьями, извлеченными из общей кучи. Потом подозвал к себе Ренкра и Черного:
- Смотрите.
Карта отображала крайний запад Ивла, в том числе и район, где они сейчас находились. Дальше, на северо-западе от хижины, была обозначена огромная территория, именуемая Брарт-О-Дейном, страной гномов. А еще дальше лежал Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
- В Свакр-Рогге, столице моей родины, - заговорил Свиллин спокойным, ровным голосом, - находится предмет, который я создал. Вернее, подделка, подобие того, что я создал на самом деле. Истинное творение со мной, и за ним сейчас охотятся. Это - то, что позволяет гномам не давать живой подати драконам, то, что может расколоть Камень их жизни, тем самым разрушив чары Темного бога. Я знаю сие, потому что три ткарна назад тайком пробрался в Эндоллон-Дотт-Вэндр и отколол кусочек Камня. Тем самым я посягнул на чары Темного бога, создал угрозу его власти - и теперь он ищет меня.
Ренкр удивленно наблюдал за переменой в речи Доблестного. Черный же только усмехнулся и деловито спросил:
- Означает ли существование предмета, о котором ты говоришь, то, что драконы могут больше не пить крови; что они освобождены от чар Темного бога?
- Нет, увы, нет. Это значит, что Камень можно уничтожить, освободив их от жизни - но и от ежеткарных мучений. К сожалению, я не успел это свершить. Меня заметили, и я едва спасся. Драконы знали о силе моего творения и перестали брать с нас подати-жертвы. Но о предмете узнал и Темный бог. Когда он начал за мной охотиться с тем, чтобы отобрать предмет, я бежал на восток, подменив свое изделие безобидной копией; но и на востоке не смог прятаться - Темный бог нашел меня. Я попытался пробраться тайком обратно, но и на этот раз случай с мантикорой, боюсь, раскрыл мое местоположение. Возможно, скоро я умру. На всякий случай я хочу сказать тебе, Ищущий, что это за предмет, чтобы ты мог завершить начатое мной. Слушай же.
Человек с лицом, похожим на гипсовую маску, скривился. Жертва все не подходила к окну, и он не мог прицелиться как следует. Переход черпал из организма силы, время играло против него. Это было даже тяжелее, чем тогда, в котловане, когда пришлось усмирять самонадеянного альва-горянина. Нужно было что-то делать, и человек сотворил простенькое заклятьице.
В дверь постучали.
Свиллин оборвал рассказ и обернулся в поисках своей секиры. Она лежала там, где он ее оставил, - под окном, рядом с другими вещами. Пока гном шел к ней, Черный вскочил и мягким пружинистым шагом направился к двери. Ренкр обнажил меч и стоял, ожидая дальнейшего развития событий. Именно он первый понял, что произошло. Доблестный, подошедший к окну, внезапно охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за шею. Черный резко обернулся, ожидая увидеть все, что угодно
/ТОЛЬКО НЕ ЭТО!/,
но даже он не думал о таком.
Бессмертный прыгнул к окну и тут же отлетел к стене. В его груди тяжело покачивался арбалетный болт.
СТРАННИК
Когда я пришел в себя после регенерации, было уже слишком поздно. Я вытащил из тела болт, выскочил через окно в густую вязкую ночь и бросился на поиски убийцы, почти наверняка зная, что они окажутся безрезультатными. Но я не мог оставаться в этом домике, насквозь пропитавшемся страхом и смертью, рядом с погибшим отчасти по моей вине другом, - просто не мог; и поэтому брел по лесу, продираясь сквозь густые заросли, не чувствуя, как в тело впиваются сотни колючек и тысячи сучков рассыпаются под ногами. Я просто шел. В конце концов я обнаружил место, откуда убийца стрелял по Свиллину: прямо напротив окна - кусты там были изломаны, трава помята, на мягкой земле неподалеку отчетливо проступал след от подошвы. Странный, замечу, след, никто здесь таких подошв вроде не делает. Но интереснее всего то, что он никуда не вел - просто внезапно обрывался, будто стрелок вдруг взял да исчез, просто перестал существовать для всего мира. Этого мира.
Делать здесь больше было нечего, и я вернулся в хижину. Честно говоря, мне стало стыдно перед Ренкром: оставил его одного, с умирающим гномом вместо того, чтобы помочь. Он, правда, держался молодцом: уложил Свиллина на стол, вытащил из шеи гнома арбалетный болт и сидел у очага, время от времени подбрасывая в огонь дрова. В ответ на его вопросительный взгляд я только развел руками: "Не нашел", - и спросил, как тут, ничего не случилось, пока меня не было?
- Ничего. Вот только...
- Что?
- Когда Доблестный умирал, он из последних сил вытянул руку в сторону окна, вон туда. Как будто на что-то намекал.
Я посмотрел, куда показывал парень. Это было прямехонько под окном. "Дорожный мешок Доблестного, его меч и секира. Странно, что гном хотел этим сказать?"
Покойный лежал на столе, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. В последнем взгляде Свиллина читалось отчаяние, но не от сознания собственной гибели, нет - здесь было что-то другое.
Я закрыл ему глаза. "Ты, как всегда, поторопился, гном. Ты же забыл мне сказать, что ты нес с собой! Ты же забыл..."
Я повернулся и пристально посмотрел туда, куда указывал перед смертью Доблестный.
Вернувшись, человек с лицом гипсовой маски вздохнул с облегчением и сел в свое любимое кресло. Идти в хижину и забирать предмет было совсем необязательно. Его просто не найдут. Вернее, найти-то как раз найдут, но кто же решит, что это и есть предмет, способный разрушить Камень жизни?
Человек улыбнулся своим мыслям, вытягивая ноги и поудобнее усаживаясь в кресле.
В этом мире давно затерялись пути,
где дорога пряма и приветлива,
где ты можешь по ней без опаски пройти
и секиру свою не расчехливать.
Раньше домик любой вас встречал как друзей,
раньше стрелы на зверя готовили,
а теперь... Где тот домик? У тракта - репей,
а мечи на друзей друзья подняли.
Из-за ветки любой в вас помчится стрела,
заждалась уж засада в урочище
и не всякий вернется домой. Да, дела!..
Все мрачней и мрачнее пророчества.
И как хочется мне разорвать этот круг,
проложить через лес тракт ровнее, но...
Но как сделаешь все, когда предал твой друг,
оступился, пусть не преднамеренно?
9
Среди прочих рас Ниса гномы - неожиданная
и парадоксальная.
Мэрком Буринский
Они так и не стали отодвигать стол на место, хотя и было понятно, что больше их никто не потревожит. Черный закрыл гному глаза, постоял некоторое время, глядя на развороченное окно, потом подошел к нему, присел и начал внимательно просматривать вещи Свиллина, методично выкладывая их из мешка. Иномирянин, несомненно, что-то искал, но что? Ренкр не был уверен, хочет ли он это узнать. Сегодняшняя ночь принесла и так слишком много неприятных открытий и потрясений. Видит Создатель, с него предостаточно! Глаза слипались; юноша прилег поудобнее у очага и прислонился спиной к шершавым занозистым доскам, на одну-единственную минутку смыкая веки.
Все было так же, как тогда, впервые: мчащийся на него с бешеной "скоростью колодец, мох, свисающий с каменных стен, отчаянное желание прекратить падение - во что бы то ни стало. Впрочем, нет, не во что бы то ни стало, иначе бы Ренкр снова попытался ухватиться за эти зеленые (или только во тьме кажется, что зеленые, а на самом деле - кроваво-красные?) пучки. Он падал. И - удивительно - голоса снова зазвучали, хотя уже долгое время, с того самого первого раза, не появлялись:
- Остановись!..
- Остановись!..
- Остановись!..
Он не стал отвечать - что толку? Он падал. Просто падал.
В конце концов голоса исчезли, зато впереди, внизу, что-то появилось. Одна только мысль об этом бросила парня в холодный пот, и он снова попытался ухватиться за мох. С тем же результатом, как и обычно.
Оно приближалось. Ренкр закрыл глаза, чтобы не видеть наплывающего кошмара, закрыл и...
...проснулся оттого, что Черный сильно тряс его за плечо. Когда долинщик немного пришел в себя, иномирянин с довольной улыбкой раскрыл ладонь левой руки и гордо произнес:
- Гляди!
Там, завернутый в тряпицу, лежал гномий резец по камню. По Камню.
Ренкра бросило в дрожь, хотя он и лежал рядом с очагом. Нечто подобное он себе и представлял. Да, именно так и должна выглядеть созданная Свиллином вещь. Значит...
Мысли разбегались сумасшедшими тараканами. С помощью Черного Ренкр перебрался на расстеленное одеяло, сонно поблагодарил за то, что разбудил, и снова уснул - на сей раз без кошмаров.
СТРАННИК
Вся эта история принимала угрожающе слаженный, какой-то уж чересчур подогнанный характер, словно нечто упорно и терпеливо вело нас к одному Создателю известному финалу. Я спрятал резец в карман и присел у огня, понимая, что сегодня уже не усну. Впрочем, сонливости как и не бывало, зато мрачных мыслей - хоть отбавляй. Уж во всяком случае - больше, чем хотелось бы.
Итак, что мы имеем. Имеем мы удивительную, но, несомненно, правдивую историю Свиллина. Еще - не менее правдивую и удивительную историю Ренкра. И кстати, как насчет моей-то? Вот и выходит, что в этой хижине встретились три... скажем так, уникальных существа, встретились, и одно из этих существ погибло при весьма странных обстоятельствах, в то время как два других получили как раз то, чего им больше всего не хватало для достижения конечной цели их странствия. Ну и что? Да ничего! Хотя что-то точно должно за этим быть. В этом-то все дело: я нутром чувствую, что все происходящее - не простая цепь случайных совпадений, чувствую, но ни черта не могу с этим поделать. Забавно, не правда ли?
Я еще раз достал резец, развернул тряпицу и повнимательнее изучил небольшой, примерно с ладонь, инструмент, его рукоять, украшенную маленькими перистыми листочками и тонкими побегами; скошенную рабочую часть, черную, гладкую, без единой царапины, словно только вчера изготовленную умелыми руками Свиллина. Интересная вещица. Если она на самом деле способна сотворить чудо и разбить Камень жизни, это будет весьма и весьма кстати. Впрочем, как знать, что именно будет кстати к тому времени, когда мы доберемся до Эндоллон-Дотт-Вэндра?.. Если доберемся.
Где-то у самых стен хижины раздался короткий угрожающий рык, но я его проигнорировал, уверенный в том, что нынче падальщикам хватит работы и они не сунутся к нам. А если даже и сунутся...
Когда уже почти рассвело, я повнимательнее обследовал хижину и обнаружил в углу старую проржавевшую лопату с короткой ручкой. Пригодится.
Снаружи было свежо, дул легкий ветерок, несущий слабую (пока) примесь вони от мертвых мантикорочьих туш. Их уже успели попользовать: огромные куски исчезли, и только широкие полосы в земле свидетельствовали о том, что оные части туш падальщики уволокли в чащу. Но несколько животных длинные четвероногие твари с огромными клыками, торчавшими из верхней челюсти двумя угрожающими саблями (кажется, на Земле этих тварей называли зверозубыми), - решили, что носиться с мясом уж очень утомительно. Они попросту остались здесь, у туш; и мне следовало отогнать зверей прочь. Я потянулся за клинком... Не знаю, каким образом, но твари учуяли, что я не совсем обычный двуногий, - ушли почти сразу, не сопротивляясь. Догадливые, черти!
Как бы то ни было, теперь я мог заняться тем, ради чего, собственно, пришел сюда. Закатал рукава и воткнул лопату в мягкую влажноватую землю...
К тому времени, когда Ренкр проснулся, могила была готова. Он жутко обиделся на меня за то, что я выполнил работу один. Пришлось соврать, что почти все сделали падальщики, намеревавшиеся закопать мясо впрок, а я только прогнал их прочь и, завладев вырытой ямой, расширил ее до необходимых размеров. Он, разумеется, ни на грош не поверил моим словам и все утро ходил с угрюмым видом обделенного жизнью. Чудак.
Мы опустили тело Свиллина в могилу, туда же я отправил его мешок, потом некоторое время смотрел на меч и секиру, отложил секиру в сторону, а меч воткнул в землю рядом с телом. Так полагалось по гномьему обычаю: когда хоронишь друга, обязательно что-то из его оружия кладешь в могилу, а что-то, хоть кинжал, хоть просто добрый охотничий нож, обязательно оставляешь себе, а еще лучше - отдаешь своему товарищу. Считается, что таким образом гном не уходит насовсем, а как бы остается жить в том оружии, которое переходит в твои руки или руки твоего знакомого. В общем, я объяснил Ренкру, в чем дело, и передал секиру в его пользование.
Я уже собирался закапывать могилу, но парень внезапно спрыгнул туда и сложил руки Свиллина у него на груди. На мой вопросительный взгляд Ренкр смущенно ответил:
Внезапно весь этот акустический букет рассыпался, распался, осталась только настороженная тишина, и в этой тишине прозвучал хохот - злобный, торжествующий, предвкушающий. Черный, ничего не говоря, немного изменил направление - так, чтобы место, откуда раздался хохот, оказалось за их спинами. Ренкр воздержался от расспросов, хотя слова от нетерпения аж пританцовывали на языке.
Так они шли до тех пор, пока небо, едва видневшееся в просветах между листьями и ветвями, не начало постепенно тускнеть. Черный придержал Ренкра за руку и показал куда-то в сплетение стволов, лиан и листьев. Там, подобно гигантской черной змее, вился широкий ровный тракт.
СТРАННИК
- Вот это да! - ахнул Ренкр.
Тракт на самом деле смотрелся отлично, особенно издали. Вблизи же глаз помимо воли начинал замечать просевшие участки, грязь, рухнувшие стволы, термитник, выросший прямо посреди дороги, траву, то там, то тут выглядывавшую на когда-то людном (ну, разумеется, не совсем людном, вернее даже - совсем не людном, но не "гномном" же!) тракте. Здесь можно было снять превратившуюся в мокрые тряпки одежду, не опасаясь, что какой-нибудь лист, к которому ты притронулся, окажется смертельно ядовит. Правда, меня сильно смущал тот хохот, который мы слышали, продираясь через лес, но в данном случае одежда не имела никакого значения. Словно откликаясь на мои мысли, хохот повторился. Кажется, чуть ближе, но будем надеяться, что это только кажется. Ренкр наконец спросил:
- Что это было?
Я отмахнулся:
- Подожди. Я слишком суеверен, так что спросишь, когда дойдем до Брарт-О-Дейна... Что такое Брарт-О-Дейн, я расскажу - но чуть позже. Нам сегодня нужно еще хоть немного пройти до того, как стемнеет.
Помнится, где-то здесь должна быть хижина - старая, заброшенная хижина, о которой знает не так-то много народу. Если все выйдет, как я планирую, мы успеем до нее добраться. После всех этих хохотков из леса предпочитаю ночевать в доме, даже если этот дом не посещали последние... сколько лет? Впрочем, для математики сейчас тоже не время. Вот дойдем - тогда будет и математика, и воспоминания, а сейчас нужно торопиться. Очень торопиться. Да-а, давненько я не хаживал вместе со смертными, совсем разучился заботиться о ком-то еще.
Хижина на самом деле была неподалеку. Об этом свидетельствовал дымок, меланхолично поднимавшийся к небесам. Впору было удивиться: кто же это не боится странствовать, идет по тракту, да еще и ночует в заброшенном домике? Вид у него был тот еще: прохудившаяся крыша с перекошенными бревнами едва не падает на землю, последние колья от забора валяются почти на противоположной стороне тракта, а дверь исцарапана чьими-то когтями. Пока мы приблизились, уже совсем стемнело. Сквозь неплотно прикрытые ставни наружу падала полоска света.
- Здесь кто-то живет, - констатировал Ренкр. - Интересно, кто?
- Сейчас выясним, - молодецки крякнул я и постучался в дверь, тотчас занозив палец.
Было слышно, как в хижине резко встали, отодвигая то ли стул, то ли табурет, и подошли к двери. Оная широко распахнулась, и к моему горлу нежно прижался длинный узкий клинок, ярко блестевший в свете от очага.
Всегда ценил гостеприимство.
Когда меч, выскользнув из-за двери, замер у горла иномирянина, Черный только криво ухмыльнулся и сделал рукой незаметный знак Ренкру оставаться на месте и ничего не предпринимать. Тот повиновался, тем более что не был уверен, сможет ли что-нибудь сделать в этой ситуации. В конце концов, неизвестно - может, хозяин домика (вернее, тот, кто решил переночевать в нем) поступил так из простого опасения перед незнакомцами.
Тем временем из-за двери чей-то голос хрипло произнес: "Входи, гость", - делая ироническое ударение на последнем слове.
- Всегда ценил гостеприимство, - медленно проговорил Черный. - Ну, да я войду, не гордый. - И он шагнул в дверной проем.
Ренкр, поколебавшись, последовал за бессмертным.
Изнутри хижина имела такой же печальный вид заброшенного дома, как и снаружи. Лишь горел очаг, около которого валялись неаккуратной горкой нарубленные поленья да стоял рядом грубо сколоченный стол с треногим табуретом. На столе лежали полураскрытый дорожный мешок и секира в чехле. Оказалось, "хозяином" был гном - широкоплечий, коренастый, ростом Ренкру по плечо; он был в кольчуге из неизвестного долинщику темного металла, под нею виднелась полотняная рубаха с искусно вышитым узором. Широкие штаны были подвязаны крепким кожаным поясом с причудливой золотистой бляхой, сапоги - заляпаны свежей дорожной грязью с налипшими поверх листьями и щепками. С круглого гномьего лица на вошедших настороженно смотрели широко расставленные голубые глаза. Вьющиеся, изрядно тронутые сединой волосы были коротко острижены. Сейчас они выглядели растрепанными и неухоженными.
- Ну что же, здравствуй, Свиллин, - молвил Черный, отстраняя лезвие меча от своей шеи. - Или ты до сих пор меня не узнал?
Гном внимательно всмотрелся в лицо бессмертного и кивнул, откладывая меч на столешницу дряхлого, подгнившего стола:
- Прости, Ищущий, таки не признал поначалу. А кто это с тобой?
Иномирянин познакомил гнома с Ренкром, после чего удивленно спросил:
- А что же ты делаешь в здешних краях, Доблестный?
Гном замялся.
- Позже расскажу, - пробурчал он. - Не знаю, как вы, а я жрать хочу до смерти. За целый день во рту крошки не держал.
- Что ж так? Нечего?
- Некогда, - отрывисто бросил Свиллин, распаковывая свой мешок. Хватит болтать, давайте-ка к столу.
Ренкр и Черный присоединились к гному, доставая собственные припасы.
Ел гном торопливо. Не жадно, а именно торопливо, будто боялся куда-то опоздать. И Ренкр и Черный заметили это, но промолчали - только переглянулись между собой.
Свиллин доел, встал из-за стола и поспешил к двери. Распахнул ее, долго всматривался и вслушивался в ночь, потом захлопнул и запер на прочный с виду засов.
- Что стряслось? - поинтересовался бессмертный.
Гном обернулся и нахмурился:
- Подожди.
Он вернулся к столу, убрал с него все, что там лежало, сваливая оружие и вещи прямо на пол, затем кивнул "гостям", чтобы помогли. Втроем они придвинули стол к двери, и только после этого Свиллин, казалось, немного успокоился. Он опустился на табурет, расчехлил секиру и стал править лезвие, в этот момент очень напоминая Ренкру Одмассэна.
Бросив косой взгляд на парня и его спутника, Свиллин заметил:
- Вы бы тоже лишний раз проверили свое оружие. Не помешает.
Черный весь подобрался, как это бывало с ним перед боем, подошел вплотную к гному и спросил:
- В чем дело, Свиллин?
- Во мне дело, - угрюмо ответил гном. - Погоня за мной, дней десять по пятам шли, в затылок дышали, а сегодня, видать, достанут.
- Кто такие? Сколько? И с какой стати ты им понадобился?
Гном ответил. В кратком его ответе, исключавшем многочисленные междометия, местоимения и анатомические подробности, содержалось следующее: Свиллин и сам толком не знает, сколько врагов, зато уж кто они такие и зачем он им нужен - здесь сомнений нет.
- Поподробнее, - потребовал иномирянин. - Очень мне это, прости, любопытно.
Гном хмыкнул:
- Слушай, ваше любопытство. Было у меня на востоке одно "дельце", я как раз возвращаюсь. Ну, и по дороге наткнулся на мантикорку одну. Тварь засела под одной деревушкой, в лесу, и всякого, кто рисковал нос за ворота высунуть, норовила схарчить. Я, ты знаешь, себя никогда героем не считал, просто так уж вышло: и селяне просили, и дорога моя через тот лес пролегала - совпало, одним словом. Ну и я ее зарубил к... Н-да, зарубил, стал быть. Ну а зарубимши, дальше отправился.
- Награду хоть взял или за так старался? - подначил Черный.
- Да ну тебя в пень! Взял бы, так деревня бедная была, что мне, деньги на себе переть прикажешь? А самоцветов или других камушков у них не нашлось. Понял? И вообще, что за манера дур-рацкая, перебивать гнома! Дело не в награде, дело в выродках мантикорочьих. Иду, значит, себе по лесу, никого не трогаю... не лыбься ты, Ищущий, не лыбься, Создателем заклинаю! - иду, а тут грифон какой-то шалый подлетает. Так, мол, и так, говорит, ты б поспешал, Доблестный. Я: с какой стати? Он: дык погоня за тобой, дружище. Оказалось, мантикора попусту время не теряла, успела детишек нарожать, и те детишки меня по всему лесу ищут. Само собой, не спасибо сказать за смерть мамашкину. Ну, грифон мне подсобил, до гор подвез (нам как раз по пути было), а потом уж я своим ходом. Только выродки мантикорочьи не отстают, я знаю. Думаю, этой ночью до нас доберутся.
- Доберутся, - подтвердил Черный. - Мы сегодня их хохот слышали. Веселые они у тебя.
Гном сплюнул:
- Скажешь тоже - "у меня"!
- Ладно, не обижайся, - махнул рукой бессмертный. - Лучше вот что объясни: какого черта ты мне у двери клинок к горлу приставлял?
- Ты это брось - по-иномирянски ругаться, - ответил гном. - А касательно...
В дверь постучали.
Свиллин вздрогнул.
- А вот, похоже, тот, с кем ты меня перепутал, пожаловал, - заметил бессмертный, доставая из ножен свой черный клинок.
Стук повторился. Вместе с ним раздался уже знакомый хохот. Одновременно в то окно, у которого раньше стоял стол, ударилось что-то массивное, ударилось так, что даже вздрогнули бревенчатые стены хижины. Еще удар - и ставни исчезли. Громадная коричневая клешня, сорвавшая их с петель, принадлежала гигантскому скорпиону с лицом, удивительным образом напоминавшим одновременно альвское и тролличье.
СТРАННИК
Вообще-то меньше всего мантикоры имеют отношение к скорпионам. Ну, телом похожи, так ведь голова у них альвская - что теперь, будем родословную от альвов выводить? Тварь эта, как правило, имеет еще и крылья, как у стрекозы, но детишки убитой Свиллином матери-героини их еще не отрастили. И ума, похоже, не нажили... Нет, я лично ничего против мантикор не имею. Жизнь - борьба, и так уж получилось, что твари сии питаются разумными двуногими существами. Сами разумные двуногие их постепенно и выбьют, я же в Гераклы никогда не записывался. Но в данный момент детеныши угрожали жизни моих друзей, так что пришлось вмешаться.
Свиллин с Ренкром уже готовились геройски пасть в бою, но, по правде говоря, в мои планы это не входило. Поэтому я попросил их остаться в домике, а сам вышел к гостям - через развороченное тварями окно.
Мантикор было пять штук, и все норовили ударить меня хвостами со скорпионьими жалами на конце. Один я успел отсечь, потом все-таки пришлось заняться регенерацией (вернее, это регенерация мной занялась, поскольку штуку сию я контролировать неспособен - а жаль). Разумеется, после того, как я восстановился, мантикоры немного обалдели от подобной живучести и замешкались, чем я и воспользовался (подло)... И все-таки еще дважды приходилось выбывать из боя, пусть и ненадолго. Словом, было в меру весело. Вернулся я так же - через окно, весь измазанный зеленовато-бурой кровью мантикор, в изорванной одежде и с несколькими новыми шрамами. В общих чертах ознакомил ребят с происшедшим и предложил:
- Ну что, вернем стол на место?
Свиллин отрицательно покачал головой. Примерно такой реакции я и ожидал. В противном случае все было бы слишком просто. Я медленно присел на табурет рядом с ним:
- Так кого же ты ждешь в гости, гном?
Переход был мучительный. Как и всегда. Но он был вызван необходимостью. Как всегда.
Человек с бледным узким лицом, больше напоминающим посмертную гипсовую маску, осмотрелся и пошел по тракту, морщась при виде царившего вокруг запустения. Скоро впереди показалась хижина с выдернутыми ставнями и дымком над крышей. В хижине горел огонь, бросая пляшущие отблески на туши мантикор, живописно разбросанные снаружи.
Человек мысленно поаплодировал победителю и направился к зарослям напротив выбитого окна, прилаживая арбалетный болт в ровный паз оружия.
После вопроса Черного Свиллин долго молчал, потом поднялся и извлек из дорожного мешка карту. Гном расстелил ее на полу, придавив края поленьями, извлеченными из общей кучи. Потом подозвал к себе Ренкра и Черного:
- Смотрите.
Карта отображала крайний запад Ивла, в том числе и район, где они сейчас находились. Дальше, на северо-западе от хижины, была обозначена огромная территория, именуемая Брарт-О-Дейном, страной гномов. А еще дальше лежал Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
- В Свакр-Рогге, столице моей родины, - заговорил Свиллин спокойным, ровным голосом, - находится предмет, который я создал. Вернее, подделка, подобие того, что я создал на самом деле. Истинное творение со мной, и за ним сейчас охотятся. Это - то, что позволяет гномам не давать живой подати драконам, то, что может расколоть Камень их жизни, тем самым разрушив чары Темного бога. Я знаю сие, потому что три ткарна назад тайком пробрался в Эндоллон-Дотт-Вэндр и отколол кусочек Камня. Тем самым я посягнул на чары Темного бога, создал угрозу его власти - и теперь он ищет меня.
Ренкр удивленно наблюдал за переменой в речи Доблестного. Черный же только усмехнулся и деловито спросил:
- Означает ли существование предмета, о котором ты говоришь, то, что драконы могут больше не пить крови; что они освобождены от чар Темного бога?
- Нет, увы, нет. Это значит, что Камень можно уничтожить, освободив их от жизни - но и от ежеткарных мучений. К сожалению, я не успел это свершить. Меня заметили, и я едва спасся. Драконы знали о силе моего творения и перестали брать с нас подати-жертвы. Но о предмете узнал и Темный бог. Когда он начал за мной охотиться с тем, чтобы отобрать предмет, я бежал на восток, подменив свое изделие безобидной копией; но и на востоке не смог прятаться - Темный бог нашел меня. Я попытался пробраться тайком обратно, но и на этот раз случай с мантикорой, боюсь, раскрыл мое местоположение. Возможно, скоро я умру. На всякий случай я хочу сказать тебе, Ищущий, что это за предмет, чтобы ты мог завершить начатое мной. Слушай же.
Человек с лицом, похожим на гипсовую маску, скривился. Жертва все не подходила к окну, и он не мог прицелиться как следует. Переход черпал из организма силы, время играло против него. Это было даже тяжелее, чем тогда, в котловане, когда пришлось усмирять самонадеянного альва-горянина. Нужно было что-то делать, и человек сотворил простенькое заклятьице.
В дверь постучали.
Свиллин оборвал рассказ и обернулся в поисках своей секиры. Она лежала там, где он ее оставил, - под окном, рядом с другими вещами. Пока гном шел к ней, Черный вскочил и мягким пружинистым шагом направился к двери. Ренкр обнажил меч и стоял, ожидая дальнейшего развития событий. Именно он первый понял, что произошло. Доблестный, подошедший к окну, внезапно охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за шею. Черный резко обернулся, ожидая увидеть все, что угодно
/ТОЛЬКО НЕ ЭТО!/,
но даже он не думал о таком.
Бессмертный прыгнул к окну и тут же отлетел к стене. В его груди тяжело покачивался арбалетный болт.
СТРАННИК
Когда я пришел в себя после регенерации, было уже слишком поздно. Я вытащил из тела болт, выскочил через окно в густую вязкую ночь и бросился на поиски убийцы, почти наверняка зная, что они окажутся безрезультатными. Но я не мог оставаться в этом домике, насквозь пропитавшемся страхом и смертью, рядом с погибшим отчасти по моей вине другом, - просто не мог; и поэтому брел по лесу, продираясь сквозь густые заросли, не чувствуя, как в тело впиваются сотни колючек и тысячи сучков рассыпаются под ногами. Я просто шел. В конце концов я обнаружил место, откуда убийца стрелял по Свиллину: прямо напротив окна - кусты там были изломаны, трава помята, на мягкой земле неподалеку отчетливо проступал след от подошвы. Странный, замечу, след, никто здесь таких подошв вроде не делает. Но интереснее всего то, что он никуда не вел - просто внезапно обрывался, будто стрелок вдруг взял да исчез, просто перестал существовать для всего мира. Этого мира.
Делать здесь больше было нечего, и я вернулся в хижину. Честно говоря, мне стало стыдно перед Ренкром: оставил его одного, с умирающим гномом вместо того, чтобы помочь. Он, правда, держался молодцом: уложил Свиллина на стол, вытащил из шеи гнома арбалетный болт и сидел у очага, время от времени подбрасывая в огонь дрова. В ответ на его вопросительный взгляд я только развел руками: "Не нашел", - и спросил, как тут, ничего не случилось, пока меня не было?
- Ничего. Вот только...
- Что?
- Когда Доблестный умирал, он из последних сил вытянул руку в сторону окна, вон туда. Как будто на что-то намекал.
Я посмотрел, куда показывал парень. Это было прямехонько под окном. "Дорожный мешок Доблестного, его меч и секира. Странно, что гном хотел этим сказать?"
Покойный лежал на столе, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. В последнем взгляде Свиллина читалось отчаяние, но не от сознания собственной гибели, нет - здесь было что-то другое.
Я закрыл ему глаза. "Ты, как всегда, поторопился, гном. Ты же забыл мне сказать, что ты нес с собой! Ты же забыл..."
Я повернулся и пристально посмотрел туда, куда указывал перед смертью Доблестный.
Вернувшись, человек с лицом гипсовой маски вздохнул с облегчением и сел в свое любимое кресло. Идти в хижину и забирать предмет было совсем необязательно. Его просто не найдут. Вернее, найти-то как раз найдут, но кто же решит, что это и есть предмет, способный разрушить Камень жизни?
Человек улыбнулся своим мыслям, вытягивая ноги и поудобнее усаживаясь в кресле.
В этом мире давно затерялись пути,
где дорога пряма и приветлива,
где ты можешь по ней без опаски пройти
и секиру свою не расчехливать.
Раньше домик любой вас встречал как друзей,
раньше стрелы на зверя готовили,
а теперь... Где тот домик? У тракта - репей,
а мечи на друзей друзья подняли.
Из-за ветки любой в вас помчится стрела,
заждалась уж засада в урочище
и не всякий вернется домой. Да, дела!..
Все мрачней и мрачнее пророчества.
И как хочется мне разорвать этот круг,
проложить через лес тракт ровнее, но...
Но как сделаешь все, когда предал твой друг,
оступился, пусть не преднамеренно?
9
Среди прочих рас Ниса гномы - неожиданная
и парадоксальная.
Мэрком Буринский
Они так и не стали отодвигать стол на место, хотя и было понятно, что больше их никто не потревожит. Черный закрыл гному глаза, постоял некоторое время, глядя на развороченное окно, потом подошел к нему, присел и начал внимательно просматривать вещи Свиллина, методично выкладывая их из мешка. Иномирянин, несомненно, что-то искал, но что? Ренкр не был уверен, хочет ли он это узнать. Сегодняшняя ночь принесла и так слишком много неприятных открытий и потрясений. Видит Создатель, с него предостаточно! Глаза слипались; юноша прилег поудобнее у очага и прислонился спиной к шершавым занозистым доскам, на одну-единственную минутку смыкая веки.
Все было так же, как тогда, впервые: мчащийся на него с бешеной "скоростью колодец, мох, свисающий с каменных стен, отчаянное желание прекратить падение - во что бы то ни стало. Впрочем, нет, не во что бы то ни стало, иначе бы Ренкр снова попытался ухватиться за эти зеленые (или только во тьме кажется, что зеленые, а на самом деле - кроваво-красные?) пучки. Он падал. И - удивительно - голоса снова зазвучали, хотя уже долгое время, с того самого первого раза, не появлялись:
- Остановись!..
- Остановись!..
- Остановись!..
Он не стал отвечать - что толку? Он падал. Просто падал.
В конце концов голоса исчезли, зато впереди, внизу, что-то появилось. Одна только мысль об этом бросила парня в холодный пот, и он снова попытался ухватиться за мох. С тем же результатом, как и обычно.
Оно приближалось. Ренкр закрыл глаза, чтобы не видеть наплывающего кошмара, закрыл и...
...проснулся оттого, что Черный сильно тряс его за плечо. Когда долинщик немного пришел в себя, иномирянин с довольной улыбкой раскрыл ладонь левой руки и гордо произнес:
- Гляди!
Там, завернутый в тряпицу, лежал гномий резец по камню. По Камню.
Ренкра бросило в дрожь, хотя он и лежал рядом с очагом. Нечто подобное он себе и представлял. Да, именно так и должна выглядеть созданная Свиллином вещь. Значит...
Мысли разбегались сумасшедшими тараканами. С помощью Черного Ренкр перебрался на расстеленное одеяло, сонно поблагодарил за то, что разбудил, и снова уснул - на сей раз без кошмаров.
СТРАННИК
Вся эта история принимала угрожающе слаженный, какой-то уж чересчур подогнанный характер, словно нечто упорно и терпеливо вело нас к одному Создателю известному финалу. Я спрятал резец в карман и присел у огня, понимая, что сегодня уже не усну. Впрочем, сонливости как и не бывало, зато мрачных мыслей - хоть отбавляй. Уж во всяком случае - больше, чем хотелось бы.
Итак, что мы имеем. Имеем мы удивительную, но, несомненно, правдивую историю Свиллина. Еще - не менее правдивую и удивительную историю Ренкра. И кстати, как насчет моей-то? Вот и выходит, что в этой хижине встретились три... скажем так, уникальных существа, встретились, и одно из этих существ погибло при весьма странных обстоятельствах, в то время как два других получили как раз то, чего им больше всего не хватало для достижения конечной цели их странствия. Ну и что? Да ничего! Хотя что-то точно должно за этим быть. В этом-то все дело: я нутром чувствую, что все происходящее - не простая цепь случайных совпадений, чувствую, но ни черта не могу с этим поделать. Забавно, не правда ли?
Я еще раз достал резец, развернул тряпицу и повнимательнее изучил небольшой, примерно с ладонь, инструмент, его рукоять, украшенную маленькими перистыми листочками и тонкими побегами; скошенную рабочую часть, черную, гладкую, без единой царапины, словно только вчера изготовленную умелыми руками Свиллина. Интересная вещица. Если она на самом деле способна сотворить чудо и разбить Камень жизни, это будет весьма и весьма кстати. Впрочем, как знать, что именно будет кстати к тому времени, когда мы доберемся до Эндоллон-Дотт-Вэндра?.. Если доберемся.
Где-то у самых стен хижины раздался короткий угрожающий рык, но я его проигнорировал, уверенный в том, что нынче падальщикам хватит работы и они не сунутся к нам. А если даже и сунутся...
Когда уже почти рассвело, я повнимательнее обследовал хижину и обнаружил в углу старую проржавевшую лопату с короткой ручкой. Пригодится.
Снаружи было свежо, дул легкий ветерок, несущий слабую (пока) примесь вони от мертвых мантикорочьих туш. Их уже успели попользовать: огромные куски исчезли, и только широкие полосы в земле свидетельствовали о том, что оные части туш падальщики уволокли в чащу. Но несколько животных длинные четвероногие твари с огромными клыками, торчавшими из верхней челюсти двумя угрожающими саблями (кажется, на Земле этих тварей называли зверозубыми), - решили, что носиться с мясом уж очень утомительно. Они попросту остались здесь, у туш; и мне следовало отогнать зверей прочь. Я потянулся за клинком... Не знаю, каким образом, но твари учуяли, что я не совсем обычный двуногий, - ушли почти сразу, не сопротивляясь. Догадливые, черти!
Как бы то ни было, теперь я мог заняться тем, ради чего, собственно, пришел сюда. Закатал рукава и воткнул лопату в мягкую влажноватую землю...
К тому времени, когда Ренкр проснулся, могила была готова. Он жутко обиделся на меня за то, что я выполнил работу один. Пришлось соврать, что почти все сделали падальщики, намеревавшиеся закопать мясо впрок, а я только прогнал их прочь и, завладев вырытой ямой, расширил ее до необходимых размеров. Он, разумеется, ни на грош не поверил моим словам и все утро ходил с угрюмым видом обделенного жизнью. Чудак.
Мы опустили тело Свиллина в могилу, туда же я отправил его мешок, потом некоторое время смотрел на меч и секиру, отложил секиру в сторону, а меч воткнул в землю рядом с телом. Так полагалось по гномьему обычаю: когда хоронишь друга, обязательно что-то из его оружия кладешь в могилу, а что-то, хоть кинжал, хоть просто добрый охотничий нож, обязательно оставляешь себе, а еще лучше - отдаешь своему товарищу. Считается, что таким образом гном не уходит насовсем, а как бы остается жить в том оружии, которое переходит в твои руки или руки твоего знакомого. В общем, я объяснил Ренкру, в чем дело, и передал секиру в его пользование.
Я уже собирался закапывать могилу, но парень внезапно спрыгнул туда и сложил руки Свиллина у него на груди. На мой вопросительный взгляд Ренкр смущенно ответил: