Я вздрогнул от резкого дуновения ветра и покачал головой:
- Вряд ли. Вряд ли все это вообще может быть на самом деле.
Данкэн вздохнул:
- Не верите.
- Верю. И все-таки этого не может быть.
- Если желаете, давайте проверим, - предложил он с еле заметной дрожью в голосе.
- На ком? - поинтересовался я. - И зачем?
Н у п о с л е д н е е - т о п о н я т н о . Н о в о т н а к о м ?
- Хорошо, - кивнул Данкэн. Он встал рядом со мной у парапета и перегнулся наружу, словно его тошнило. Да наверное, примерно так он себя и чувствовал в тот момент. - Хорошо. А что предлагаете в ы ?
- Не знаю, - ответил я после долгого молчания. - Давайте подождем и посмотрим.
- На что?! - взорвался он. - На что посмотрим?!
- Не знаю, - кажется, я сегодня был крайне неоригинален. - Пойдемте-ка лучше внутрь, пока мы еще не превратились в две ледяные статуи. Вдруг у Мугида нет ледоколов?
Данкэн повернулся к двери, и когда наши взгляды на секунду пересеклись, в его глазах я заметил страх. И н т е р е с н о , а ч т о о т р а з и л о с ь в м о и х ?..
Внутри было тепло и пусто, только эхо далеких голосов бродило где-то высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом чего-то съестного.
- Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные достопримечательности? Все равно ведь делать нечего.
- Здесь я вам не компания, - покачал головой Данкэн. Правда, эти свои слова он произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану возражать. - Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что - если вы не против - пойду предаваться чревоугодничеству. - Он помолчал и тихо добавил, больше для себя: - Если кусок в горло полезет.
- Приятного аппетита. Если не возражаете, поговорим после ужина.
Журналист молча кивнул и заспешил наверх. Я проводил его взглядом и подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он, кажется, тоже чувствовал нечто подобное - пускай и неосознанно. П р о к л я т ь е ! О с л о ж н е н и я н а к а ж д о м ш а г у !
Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что случилось со мной за последние два дня.
Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: "Взгляните, вы только взгляните на это!", а другие вторили: "Какая красота!" Первый голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она - единственный человек, от чьего общества я не смог бы избавиться, если бы мы сейчас встретились. А мне необходимо было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам.
Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Ч т о о н и м е л в в и д у ? П о д о б н ы е в е щ и н е г о в о р я т п р о с т о т а к , д а и с т а р и к н е п о х о ж н а т е х , к т о с к л о н е н к м и с т и ф и к а ц и я м и п о д п у с к а н и ю т у м а н а . Х о т я ... О б ы ч н о , м и с т и ф и к а т о р ы и н е в ы г л я д я т т а к о в ы м и . В э т о м - т о в с я с о л ь .
Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал недоумение. Ч т о ж е п р о и с х о д и т в э т о й п р о к л я т о й г о с т и н и ц е ? Х и н э г п р е д у п р е ж д а л м е н я , ч т о я н е п е р в ы й , к т о п о л у ч и л п о д о б н о е з а д а н и е . И в с е д о м е н я е г о п р о в а л и в а л и . П о ч е м у ? В е д ь с ю д а п о с ы л а л и н е л ю д е й с у л и ц ы . М о ж е т б ы т ь , н а э т о к а к и м - т о о б р а з о м в л и я ю т п о в е с т в о в а н и я ? И Д а н к э н - в с е г о л и ш ь ж е р т в а т а к о г о в л и я н и я . С к а ж е м , в е г о с о з н а н и и я к а к и м - т о н е м ы с л и м ы м о б р а з о м п р и о б р е л к а ч е с т в а П р е с в е т л о г о . А и м е н н о : с п о с о б н о с т ь г о л о с о м з а с т а в л я т ь л ю д е й п о в и н о в а т ь с я . Е с л и у ч е с т ь т о , ч т о с с а м о г о н а ч а л а ж у р н а л и с т б ы л с к л о н е н к в с т р е ч е с ч е м - н и б у д ь т а й н ы м и о п а с н ы м ... И в с е р а в н о , т а к а я г и п о т е з а п р и т я н у т а з а у ш и . Ч т о - т о д р у г о е ? Н о ч т о ?! Ответа не было.
Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: н у ж н о п о п ы т а т ь с я п р о н и к н у т ь в з а к у л и с н у ю ж и з н ь " Б а ш н и ". Т о г д а я с м о г у в ы я с н и т ь , ч т о ж е т а и т с я з а с л о в а м и М у г и д а ... а з а о д н о , е с л и п о л у ч и т с я , р е ш и т ь п р о б л е м у с Д а н к э н о м . Н о к о н е ч н о , н е с л е д у е т з а б ы в а т ь о с в о е й н е п о с р е д с т в е н н о й о б я з а н н о с т и ...
Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь.
К а к р а з т о , ч т о м н е н у ж н о - з а к у л и с н а я ж и з н ь " Б а ш н и ". З а г о б е л е н н а я .
Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нету. Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния, скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом. Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех сил.
Шансов на то, что ее оставили незапертой - никаких. Но она б ы л а н е з а п е р т а ! Я счел это знамением свыше и проскользнул т у д а , осторожно опуская гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал закрывать ее - снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться.
Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав наощупь карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Н е х о т е л о с ь б ы , ч т о б ы з а м е т и л и с н а р у ж и .
Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок были высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили спрятаться в своих убежищах, и только осторожно поводили усиками - это порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась.
Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак: скрещенные молния и меч. Только в отличие от предыдущей, эта дверь не открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился.
Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахивая фонариком, как саблей.
В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая почти весь проход.
К а к о г о д е м о н а !
- Кто вы? - спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу твердость и уверенность. - Что вы здесь делаете?
Фигура пошевелилась.
- Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из дешевого фильма ужасов.
Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый булыжниками. К о н е ч н о , а ч т о я с е б е п р е д с т а в л я л ? К а к о г о - н и б у д ь с т р а ш н о г о м о н с т р а , к о т о р ы й н а к и н е т с я н а м е н я и с т а н е т п о ж и р а т ь ж и в ь е м ? А э т о в с е г о л и ш ь с т а р ы й М у г и д з а г л я н у л н а о г о н е к .
Вот только... Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь за гобеленом открыта. Всего-то! - но я почувствовал, что рюкзак с булыжниками вернулся на старое место. У б ь е т и о с т а в и т т е л о з д е с ь , и н и к т о т а к н и к о г д а и н е у з н а е т , ч т о ж е с о м н о й с л у ч и л о с ь .
- Будьте так добры, опустите свой фонарик, - попросил повествователь. Свет бьет мне прямо в глаза.
Я судорожно кивнул и сделал так, как он просил.
- Удивительно, - заметил Мугид, - все гости восхищаются коллекцией древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве, исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других людей?
- Нет, - ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. - Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело.
Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать.
- И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, - заявил он бесстрастным голосом. - Это одно из тех помещений, где запрещено находится гостям.
- Почему же? - я смастерил на лице простоватую улыбочку - кустарная работа.
- Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую дверь?
- Не желаю, - согласился я. Ч у ш ь , к о н е ч н о . С ю д а н у ж н о в н е с т и п а р у я щ и к о в д и н а м и т н ы х ш а ш е к , ч т о б ы о б р у ш и т ь п о т о л о к . И м ы о б а э т о з н а е м . - А, кстати, что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите?
- Выход, - глухо ответил он. - Выход наружу. Тоннель, который ведет к долине Ханха.
- Ясно, - сказал я, сдвинувшись наконец с места. - Спасибо за информацию.
- Не за что.
Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал запирать дверь. Н е з н а ю , о т к у д а о н в з я л к л ю ч и п о ч е м у р а н ь ш е д в е р ь в з а л б ы л а о т к р ы т а . И в о о б щ е ... - с л и ш к о м у ж м н о г о в с е г о я н е з н а ю .
- Вот так, - веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния. Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. - Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью.
- Хоть бы таблички вешали: "Посторонним вход воспрещен".
- Думаете, поможет? - иронически поднял бровь Мугид. - Впрочем, я обдумаю это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем.
- Если бы я его еще понимал, господин Мугид... - вежливо поклонился я.
- Вы п о н и м а е т е его, господин Нулкэр, - с нажимом произнес повествователь. - Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет.
Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним.
К у д а ж е н а п р а в и т ь с я т е п е р ь ? Обедать мне все еще не хотелось, зато возник интерес к истории ущелья. Только что я прикоснулся к ч е м у - т о , почти проник в тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого существенного "чего-то". И сие каким-то образом было связано с тем, что произошло несколько сотен лет назад. В " Б а ш н е " в е д ь , к р о м е к о л л е к ц и й д р е в н е г о а ш э д г у н с к о г о ф а р ф о р а , д о л ж н а б ы т ь и б и б л и о т е к а , в е р н о ? М о ж е т , т а м я о т ы щ у о т в е т ы н а с в о и в о п р о с ы .
Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да, библиотека в гостиннице имеется, - и вызвался отвести меня туда.
Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем, в большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков. Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного персиками - я такого совсем не ожидал. Несколько увесистых столов и удобных кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского
Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после чего удалился. С т р а н н о , к о н е ч н о , ч т о о н и о с т а в л я ю т п о с е т и т е л е й н а е д и н е с т а к и м и р а р и т е т а м и , н о э т о и х д е л о . Ч ь е ? Р а з у м е е т с я , в л а д е л ь ц е в г о с т и н и ц ы . А к с т а т и , к т о я в л я е т с я э т и м и с а м ы м и п р е с л о в у т ы м и " в л а д е л ь ц а м и "? О н и х в е д ь п о ч т и н и ч е г о н е и з в е с т н о . Е щ е о д н а з а г а д к а " Б а ш н и "? П о х о ж е . Х о т я с к о р е е в с е г о , э т о п р о с т о б о г а ч и , п о ж е л а в ш и е о с т а т ь с я в т е н и .
Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный как "Каталог". Здесь были перечислены все книги и свертки, имевшиеся в библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно.
Н у - к а , п о с м о т р и м . " Б о е в ы е и с к у с с т в а д р е в н и х а ш э д г у н ц е в " - н е т о . " П о л и т и к о э к о н о м и ч е с к о е с о с т о я н и е Х у м и н д а р а в п е р в о й п о л о в и н е ..." - н е т о . " Ф е н о м е н П р е с в е т л ы х " - в о т ! - и м е н н о т о , ч т о н у ж н о . Я мысленно поблагодарил Хинэ га за то, то он в свое время настоял на обучении меня древнеашэдгунскому, и отправился на поиски "Феномена".
Книга стояла под самым потолком, и пришлось нести из другой комнаты стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне фолиант. Сначала я проглядел его, потому что на корешке не было названия - только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем нужно, к месту и ни к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в ней? Может быть, подсказку, как мне быть с Данкэном и как вообще объяснить случившееся с ним. Все-таки я считал, что журналист находится под влиянием повествования о Пресветлом. Ну... хотел так считать. А может быть, мне попросту нужно было от чего-то оттолкнуться. Сейчас уже сложно вспомнить.
Итак, я раскрыл книгу в самом ее начале и углубился в чтение.
"Династия Пресветлых правила на большей части континента-острова Ильсвура в течении нескольких сотен лет, начиная от воцарения на троне древнего Ашэдгуна Хре гана - первого из династии. Согласно легендам, после сражения у пролива Ва аз-Нулг Хрегану была дарована исключительная возможность. Но прежде, чем переходить к детальному описанию самого феномена, расскажем о битве в проливе Вааз-Нулг. Понимание случившегося там приподнимет завесу над причиной таинственного дара, которого удостоился Хреган.
Битва произошла в 237 году от образования Ашэдгуна. Ей предшествовала цепь событий, которые сыграли большую роль..."
Н у , э т о м о ж н о п р о п у с т и т ь . Я и так знал, что там произошло. Ну, по крайней мере, мне было известно все то же, что и другим. "А именно?" А именно следующее: Хреган изначально был не более, чем очередным правителем. Правда, стал он им после переворота в стране, но таких переворотов в те времена случалось по несколько десятков в столетие. А воцарившись на троне, основатель династии тоже не отличался особой оригинальностью: сменил прежних вельмож на тех, что были более лояльны к новому правителю, ввел новые свободы. И, конечно же, новые налоги. В общем, своеобразием не блистал. Таким бы, наверное, и остался в памяти потомков, но вот с опальными вельможами ему не повезло. У всех враги, как враги, а у него - приверженцы Фаа л-Загу ра. И не какие-нибудь там вшивые богопоклонники, а верховные жрецы. Короче, по пути к власти Хреган обеими ногами вляпался в... навозную кучу. Основательно так вляпался. А Боги в то время играли не последнюю роль в делах мирских. И пошли обиженные Хреганом жрецы к Фаал-Загуру плакаться в его волосатую грудь. Еще и переманили на свою сторону кучу народу, совершенно не имеющего никакого отношения к Богу Боли, зато имеющего зуб (и не один) на нового правителя. В общем, компашка сколотилась та еще.
Короче говоря, собрались они все, стали жертвы приносить, молитвы всякие с завыванием читать - взывать к отмщению. Фаал-Загур, натурально, чихать на них всех хотел, но у него имелись свои интересы в этом деле - он и вмешался. Помог, чем мог, как говорится. В результате образовалось прегромадное войско, которое ломанулось всей своей мощью на Гардгэн. Но - что удивительно! - разрушали они при этом не города и веси, а храмы - в основном, храмы Оаль-Зиира и Ув-Да йгрэйса. Конечно, и про других Богов тоже не забывали.
Не понятно, что стало причиной подобного хода со стороны Фаал-Загура. Легенды сохранились самые разные, и в каждой - своя трактовка. Некоторые утверждают, что он повздорил с Богами из-за того, что умертвили его жену - Богиню Отчаяния. Злобная, говорят, была тетка. Потому что она не олицетворяла собой отчаяние, а несла его другим - это, согласитесь, совершенно разные вещи. А в других сказаниях говорится, что, мол, проигрался Фаал-Загур Богам в карты (или во что они там играют), а долг отдавать не желал, и решил таким вот злодейским нападением сразу все проблемы решить...
А может, просто природа его пакостная взыграла - все-таки, Бог Боли. Он и нес другим боль, пока его не остановили у Вааз-Нулга.
Впрочем, Боги к тому времени со своим восставшим коллегой поделать уже ничего не могли, поскольку храмов у них почти не осталось, а следовательно, и сил, чтобы пребывать на земле воплощенными. Они, небось, и на небе еле-еле удерживались. Еще бы чуть-чуть... Но до этого "чуть-чуть" дело как раз не дошло. Поскольку божественное божественным, а Хреган жить хотел на земле. Посему он собрал войско и подловил противника в том самом проливе Вааз-Нулг. Изрубил в капусту, поджег вражеские корабли и вообще дал волю своему правительственному гневу. Ну а заодно уничтожил почти всех приспешников Фаал-Загура.
Не думаю, чтобы он это совершил из каких-то там высших интересов, просто так получилось, что они поставили себя по другую сторону крепостных стен. Но этим поступком Хреган спас остальных Богов, а те, как известно, умели человека так одарить, чтобы тот потом всю оставшуюся жизнь мучился: "Чего это было - проклятие или благословение?!"
Примерно так они и поступили с Хреганом. В "Феномене" этому было отведено несколько абзацев, написанных Высоким Слогом (как, впрочем, почти вся книга).
"Сошедшие на землю Боги долго советовались между собой, как же быть со Спасителем", - (Спасителем они величали Хрегана. А еще Избавителем и другими столь же оригинальными титулами). - "И было решено, что дадут они ему то, чего пожелает сам Хреган. Был он вопрошен и отвечал: желаю, дабы род мой правил до скончания веков. Тогда вопросил у него Оаль-Зиир, каким же образом представляет себе это Избавитель. И ответил..."
Короче, Хреган потребовал, чтобы Боги наделили каждого его потомка знаком, по которому того было бы легко отличить. Те пошушукались и нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов. Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать всемогущим не рисковал - умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что знаком отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар, сверхъестественная способность. Они долго выбирали, что же именно, но выбрать так и не смогли. Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей получились бы новые Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы допустить подобное. Тогда выбрали компромисс: потомки Хрегана награждались одним даром от одного из Богов, но каждый раз - от того, чья очередь дарить подходила к тому времени. Своеобразное решение проблемы! Но оно устраивало всех. ...Ну, пожалуй, за исключением тех самых потомков - ведь никто из них не знал, что же достанется ему от щедрот Божественных. Может, способность проходить сквозь стены, а может воспламенять взглядом предметы. И ее нужно было не просто отыскать (а без этого наследник имел не больше прав на трон, чем любой нищий в стране), а еще и привыкнуть к оной способности. Талигхилл вот, судя по всему, не привык. (Кстати, еще одна интересная деталь. Боги догадывались, что в новообразовавшейся династии мужчины смогут зачать и поболее, чем одного наследника. А если каждому бастарду давать Божественную способность, оглянуться не успеешь, как в мире наступит неразбериха. Опять же, война таких претендентов на трон могла закончиться весьма плачевно. Поэтому Боги решили, что только первый законный сын - или дочь правителя получает дар. В случае преждевременной смерти дар переходит ко второму сыну или ближайшему родственнику. Конечно, принимая такое решение, Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание - не воробей...) А титул "Пресветлый" возник уже потом, видимо, по ассоциации. Фаал-Загур считался Богом тьмы, ну а его противники - соответственно - Богами света. Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку.
Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна. Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной мере. Например, сам наследник не верил в Богов и даже когда принял правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки жрецам, прикладывавшим немалые усилия, дабы наставить правителя на путь истинный. Все остались с носами, а Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в открытую признавал, что видит сны, но называл их не пророческими, а лишь "предвидческими" или каким-то подобным образом. Можно подумать, это что-то меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне могли бы сместить, продолжай он отказываться от дара Богов - ведь именно на нем строилась вся система наследования власти. Но обстоятельства сложились так, что больше на тот момент править страной было некому - да никто и не хотел бы взваливать на себя то бремя, которое досталось Талигхиллу. А потом, после Крина, позиции Пресветлого в народе слишком укрепились, чтобы его можно было просто сместить очередным дворцовым переворотом. Да и не происходило таковых уже много лет, а без практики, как говориться...
В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления Талигхилла. И очень скоро людям "аукнулось" соответственно. Уже внука Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал даром. Да и откуда было взяться дару - Боги перестали властвовать, и династия Хрегана пресеклась. Все оказалось очень просто. Правда, иногда все-таки сверхъестественные способности проявляются, - как это видно в случае с Мугидом.
А древний Ашэдгун развалился. Его поглотил Хуминдар, в то время как раз поднимавшийся на ноги. Поглотить поглотил, но проглотить не смог, так как подпал под сильное влияние более ранней и сильной культуры Ашэдгуна. В результате две, прежде враждовавшие страны стали одной, с политическим центром в Хуминдаре и культурным в Ашэдгуне. Вот такие причудливые фокусы вытворяет со всеми нами время.
Я как раз справился с историческим разделом книги и добрался до описания исследований этих самых "феноменов", то бишь сверхспособностей Пресветлых, когда меня отвлекли.
- Весьма разумное занятие, молодой человек.
Рядом со мной стоял господин Чрагэн. Н е з н а ю , к а к о н п о д о ш е л т а к н е с л ы ш н о , н о в р я д л и м н е э т о н р а в и т с я .
Господин Чрагэн заглянул через мое плечо в книгу и улыбнулся:
- Подумать только! Вы решили узнать побольше о предмете, которому посвящены повествования! А знаете, глядя на вас, не скажешь, что вы способны на такое.
- Как видите, - я смущенно развел руками.
"Академик" извлек на свет носовой платок и промокнул им свою лысину. Потом недоверчиво покачал головой и спрятал платок обратно:
- Нет, как же можно иногда ошибиться в человеке! Вот смотрел я на вас и думал... Знаете, что я о вас думал?
Я честно ответил "Нет", догадываясь, впрочем, что это было необязательно.
- Я думал, что вы обычный стиляга, попавший в "Башню" исключительно потому, что это модно. Чтобы потом, пыжась от сознания собственной значимости, бросать в разговоре между делом: "А я внимал Мугиду в ущелье Крина. Как, вы там не были?"
- Простите, что разочаровал вас, - пробурчал я, задетый его словами. Конечно, именно подобное впечатление я и н а м е р е в а л с я создать, но все-таки...
- Нет-нет, - замахал руками "академик". - Это вы простите, что я так плохо о вас думал. Поддался, знаете ли, первому впечатлению. А оно, оказывается, бывает ошибочным. Простите великодушно.
Я заверил его, что обид не держу, мы пожали друг другу руки и вынесли вердикт: не верь глазам своим. В смысле, не верь глазам господина Чрагэна.
Потом он заметил, что уже давным-давно пора обедать, и что знания - это великолепно, но без соответственной физической поддержки организм может выйти из строя раньше, чем... Короче, я поспешно кивнул и полностью согласился со всем высказанным и невысказанным. Потом вернул книгу на место и пошел вместе с "академиком" обедать. Право слово, так было намного проще, чем отказаться и выслушивать его поучительную (вернее, поучающую) болтовню о том, что "это вам кажется, а на самом-то деле вам очень даже хочется кушать".
После обеда (который по времени больше напоминал ужин) я смог-таки отвязаться от господина Чрагэна и ускользнуть в свою комнату. В подобных условиях было нетрудно напомнить себе, что нужно ведь когда-то и работать. Я извлек диктофон, бумагу, письменные принадлежности и занимался этим весь вечер. В библиотеку я решил сегодня не возвращаться, потому что подозревал: "академик" может устроить там на меня засаду.
Заработался, поэтому ужинать спустился поздно, и ни с кем из гостей так и не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо всех странностях Данкэна, и о Мугиде - даже о Карне. Я думал о том, как бы выбраться отсюда невредимым и передать результаты своей работы. И еще я думал о том, на что потрачу деньги, когда получу их.
- Вряд ли. Вряд ли все это вообще может быть на самом деле.
Данкэн вздохнул:
- Не верите.
- Верю. И все-таки этого не может быть.
- Если желаете, давайте проверим, - предложил он с еле заметной дрожью в голосе.
- На ком? - поинтересовался я. - И зачем?
Н у п о с л е д н е е - т о п о н я т н о . Н о в о т н а к о м ?
- Хорошо, - кивнул Данкэн. Он встал рядом со мной у парапета и перегнулся наружу, словно его тошнило. Да наверное, примерно так он себя и чувствовал в тот момент. - Хорошо. А что предлагаете в ы ?
- Не знаю, - ответил я после долгого молчания. - Давайте подождем и посмотрим.
- На что?! - взорвался он. - На что посмотрим?!
- Не знаю, - кажется, я сегодня был крайне неоригинален. - Пойдемте-ка лучше внутрь, пока мы еще не превратились в две ледяные статуи. Вдруг у Мугида нет ледоколов?
Данкэн повернулся к двери, и когда наши взгляды на секунду пересеклись, в его глазах я заметил страх. И н т е р е с н о , а ч т о о т р а з и л о с ь в м о и х ?..
Внутри было тепло и пусто, только эхо далеких голосов бродило где-то высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом чего-то съестного.
- Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные достопримечательности? Все равно ведь делать нечего.
- Здесь я вам не компания, - покачал головой Данкэн. Правда, эти свои слова он произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану возражать. - Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что - если вы не против - пойду предаваться чревоугодничеству. - Он помолчал и тихо добавил, больше для себя: - Если кусок в горло полезет.
- Приятного аппетита. Если не возражаете, поговорим после ужина.
Журналист молча кивнул и заспешил наверх. Я проводил его взглядом и подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он, кажется, тоже чувствовал нечто подобное - пускай и неосознанно. П р о к л я т ь е ! О с л о ж н е н и я н а к а ж д о м ш а г у !
Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что случилось со мной за последние два дня.
Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: "Взгляните, вы только взгляните на это!", а другие вторили: "Какая красота!" Первый голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она - единственный человек, от чьего общества я не смог бы избавиться, если бы мы сейчас встретились. А мне необходимо было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам.
Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Ч т о о н и м е л в в и д у ? П о д о б н ы е в е щ и н е г о в о р я т п р о с т о т а к , д а и с т а р и к н е п о х о ж н а т е х , к т о с к л о н е н к м и с т и ф и к а ц и я м и п о д п у с к а н и ю т у м а н а . Х о т я ... О б ы ч н о , м и с т и ф и к а т о р ы и н е в ы г л я д я т т а к о в ы м и . В э т о м - т о в с я с о л ь .
Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал недоумение. Ч т о ж е п р о и с х о д и т в э т о й п р о к л я т о й г о с т и н и ц е ? Х и н э г п р е д у п р е ж д а л м е н я , ч т о я н е п е р в ы й , к т о п о л у ч и л п о д о б н о е з а д а н и е . И в с е д о м е н я е г о п р о в а л и в а л и . П о ч е м у ? В е д ь с ю д а п о с ы л а л и н е л ю д е й с у л и ц ы . М о ж е т б ы т ь , н а э т о к а к и м - т о о б р а з о м в л и я ю т п о в е с т в о в а н и я ? И Д а н к э н - в с е г о л и ш ь ж е р т в а т а к о г о в л и я н и я . С к а ж е м , в е г о с о з н а н и и я к а к и м - т о н е м ы с л и м ы м о б р а з о м п р и о б р е л к а ч е с т в а П р е с в е т л о г о . А и м е н н о : с п о с о б н о с т ь г о л о с о м з а с т а в л я т ь л ю д е й п о в и н о в а т ь с я . Е с л и у ч е с т ь т о , ч т о с с а м о г о н а ч а л а ж у р н а л и с т б ы л с к л о н е н к в с т р е ч е с ч е м - н и б у д ь т а й н ы м и о п а с н ы м ... И в с е р а в н о , т а к а я г и п о т е з а п р и т я н у т а з а у ш и . Ч т о - т о д р у г о е ? Н о ч т о ?! Ответа не было.
Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: н у ж н о п о п ы т а т ь с я п р о н и к н у т ь в з а к у л и с н у ю ж и з н ь " Б а ш н и ". Т о г д а я с м о г у в ы я с н и т ь , ч т о ж е т а и т с я з а с л о в а м и М у г и д а ... а з а о д н о , е с л и п о л у ч и т с я , р е ш и т ь п р о б л е м у с Д а н к э н о м . Н о к о н е ч н о , н е с л е д у е т з а б ы в а т ь о с в о е й н е п о с р е д с т в е н н о й о б я з а н н о с т и ...
Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь.
К а к р а з т о , ч т о м н е н у ж н о - з а к у л и с н а я ж и з н ь " Б а ш н и ". З а г о б е л е н н а я .
Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нету. Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния, скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом. Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех сил.
Шансов на то, что ее оставили незапертой - никаких. Но она б ы л а н е з а п е р т а ! Я счел это знамением свыше и проскользнул т у д а , осторожно опуская гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал закрывать ее - снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться.
Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав наощупь карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Н е х о т е л о с ь б ы , ч т о б ы з а м е т и л и с н а р у ж и .
Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок были высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили спрятаться в своих убежищах, и только осторожно поводили усиками - это порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась.
Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак: скрещенные молния и меч. Только в отличие от предыдущей, эта дверь не открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился.
Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахивая фонариком, как саблей.
В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая почти весь проход.
К а к о г о д е м о н а !
- Кто вы? - спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу твердость и уверенность. - Что вы здесь делаете?
Фигура пошевелилась.
- Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из дешевого фильма ужасов.
Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый булыжниками. К о н е ч н о , а ч т о я с е б е п р е д с т а в л я л ? К а к о г о - н и б у д ь с т р а ш н о г о м о н с т р а , к о т о р ы й н а к и н е т с я н а м е н я и с т а н е т п о ж и р а т ь ж и в ь е м ? А э т о в с е г о л и ш ь с т а р ы й М у г и д з а г л я н у л н а о г о н е к .
Вот только... Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь за гобеленом открыта. Всего-то! - но я почувствовал, что рюкзак с булыжниками вернулся на старое место. У б ь е т и о с т а в и т т е л о з д е с ь , и н и к т о т а к н и к о г д а и н е у з н а е т , ч т о ж е с о м н о й с л у ч и л о с ь .
- Будьте так добры, опустите свой фонарик, - попросил повествователь. Свет бьет мне прямо в глаза.
Я судорожно кивнул и сделал так, как он просил.
- Удивительно, - заметил Мугид, - все гости восхищаются коллекцией древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве, исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других людей?
- Нет, - ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. - Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело.
Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать.
- И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, - заявил он бесстрастным голосом. - Это одно из тех помещений, где запрещено находится гостям.
- Почему же? - я смастерил на лице простоватую улыбочку - кустарная работа.
- Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую дверь?
- Не желаю, - согласился я. Ч у ш ь , к о н е ч н о . С ю д а н у ж н о в н е с т и п а р у я щ и к о в д и н а м и т н ы х ш а ш е к , ч т о б ы о б р у ш и т ь п о т о л о к . И м ы о б а э т о з н а е м . - А, кстати, что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите?
- Выход, - глухо ответил он. - Выход наружу. Тоннель, который ведет к долине Ханха.
- Ясно, - сказал я, сдвинувшись наконец с места. - Спасибо за информацию.
- Не за что.
Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал запирать дверь. Н е з н а ю , о т к у д а о н в з я л к л ю ч и п о ч е м у р а н ь ш е д в е р ь в з а л б ы л а о т к р ы т а . И в о о б щ е ... - с л и ш к о м у ж м н о г о в с е г о я н е з н а ю .
- Вот так, - веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния. Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. - Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью.
- Хоть бы таблички вешали: "Посторонним вход воспрещен".
- Думаете, поможет? - иронически поднял бровь Мугид. - Впрочем, я обдумаю это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем.
- Если бы я его еще понимал, господин Мугид... - вежливо поклонился я.
- Вы п о н и м а е т е его, господин Нулкэр, - с нажимом произнес повествователь. - Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет.
Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним.
К у д а ж е н а п р а в и т ь с я т е п е р ь ? Обедать мне все еще не хотелось, зато возник интерес к истории ущелья. Только что я прикоснулся к ч е м у - т о , почти проник в тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого существенного "чего-то". И сие каким-то образом было связано с тем, что произошло несколько сотен лет назад. В " Б а ш н е " в е д ь , к р о м е к о л л е к ц и й д р е в н е г о а ш э д г у н с к о г о ф а р ф о р а , д о л ж н а б ы т ь и б и б л и о т е к а , в е р н о ? М о ж е т , т а м я о т ы щ у о т в е т ы н а с в о и в о п р о с ы .
Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да, библиотека в гостиннице имеется, - и вызвался отвести меня туда.
Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем, в большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков. Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного персиками - я такого совсем не ожидал. Несколько увесистых столов и удобных кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского
Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после чего удалился. С т р а н н о , к о н е ч н о , ч т о о н и о с т а в л я ю т п о с е т и т е л е й н а е д и н е с т а к и м и р а р и т е т а м и , н о э т о и х д е л о . Ч ь е ? Р а з у м е е т с я , в л а д е л ь ц е в г о с т и н и ц ы . А к с т а т и , к т о я в л я е т с я э т и м и с а м ы м и п р е с л о в у т ы м и " в л а д е л ь ц а м и "? О н и х в е д ь п о ч т и н и ч е г о н е и з в е с т н о . Е щ е о д н а з а г а д к а " Б а ш н и "? П о х о ж е . Х о т я с к о р е е в с е г о , э т о п р о с т о б о г а ч и , п о ж е л а в ш и е о с т а т ь с я в т е н и .
Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный как "Каталог". Здесь были перечислены все книги и свертки, имевшиеся в библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно.
Н у - к а , п о с м о т р и м . " Б о е в ы е и с к у с с т в а д р е в н и х а ш э д г у н ц е в " - н е т о . " П о л и т и к о э к о н о м и ч е с к о е с о с т о я н и е Х у м и н д а р а в п е р в о й п о л о в и н е ..." - н е т о . " Ф е н о м е н П р е с в е т л ы х " - в о т ! - и м е н н о т о , ч т о н у ж н о . Я мысленно поблагодарил Хинэ га за то, то он в свое время настоял на обучении меня древнеашэдгунскому, и отправился на поиски "Феномена".
Книга стояла под самым потолком, и пришлось нести из другой комнаты стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне фолиант. Сначала я проглядел его, потому что на корешке не было названия - только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем нужно, к месту и ни к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в ней? Может быть, подсказку, как мне быть с Данкэном и как вообще объяснить случившееся с ним. Все-таки я считал, что журналист находится под влиянием повествования о Пресветлом. Ну... хотел так считать. А может быть, мне попросту нужно было от чего-то оттолкнуться. Сейчас уже сложно вспомнить.
Итак, я раскрыл книгу в самом ее начале и углубился в чтение.
"Династия Пресветлых правила на большей части континента-острова Ильсвура в течении нескольких сотен лет, начиная от воцарения на троне древнего Ашэдгуна Хре гана - первого из династии. Согласно легендам, после сражения у пролива Ва аз-Нулг Хрегану была дарована исключительная возможность. Но прежде, чем переходить к детальному описанию самого феномена, расскажем о битве в проливе Вааз-Нулг. Понимание случившегося там приподнимет завесу над причиной таинственного дара, которого удостоился Хреган.
Битва произошла в 237 году от образования Ашэдгуна. Ей предшествовала цепь событий, которые сыграли большую роль..."
Н у , э т о м о ж н о п р о п у с т и т ь . Я и так знал, что там произошло. Ну, по крайней мере, мне было известно все то же, что и другим. "А именно?" А именно следующее: Хреган изначально был не более, чем очередным правителем. Правда, стал он им после переворота в стране, но таких переворотов в те времена случалось по несколько десятков в столетие. А воцарившись на троне, основатель династии тоже не отличался особой оригинальностью: сменил прежних вельмож на тех, что были более лояльны к новому правителю, ввел новые свободы. И, конечно же, новые налоги. В общем, своеобразием не блистал. Таким бы, наверное, и остался в памяти потомков, но вот с опальными вельможами ему не повезло. У всех враги, как враги, а у него - приверженцы Фаа л-Загу ра. И не какие-нибудь там вшивые богопоклонники, а верховные жрецы. Короче, по пути к власти Хреган обеими ногами вляпался в... навозную кучу. Основательно так вляпался. А Боги в то время играли не последнюю роль в делах мирских. И пошли обиженные Хреганом жрецы к Фаал-Загуру плакаться в его волосатую грудь. Еще и переманили на свою сторону кучу народу, совершенно не имеющего никакого отношения к Богу Боли, зато имеющего зуб (и не один) на нового правителя. В общем, компашка сколотилась та еще.
Короче говоря, собрались они все, стали жертвы приносить, молитвы всякие с завыванием читать - взывать к отмщению. Фаал-Загур, натурально, чихать на них всех хотел, но у него имелись свои интересы в этом деле - он и вмешался. Помог, чем мог, как говорится. В результате образовалось прегромадное войско, которое ломанулось всей своей мощью на Гардгэн. Но - что удивительно! - разрушали они при этом не города и веси, а храмы - в основном, храмы Оаль-Зиира и Ув-Да йгрэйса. Конечно, и про других Богов тоже не забывали.
Не понятно, что стало причиной подобного хода со стороны Фаал-Загура. Легенды сохранились самые разные, и в каждой - своя трактовка. Некоторые утверждают, что он повздорил с Богами из-за того, что умертвили его жену - Богиню Отчаяния. Злобная, говорят, была тетка. Потому что она не олицетворяла собой отчаяние, а несла его другим - это, согласитесь, совершенно разные вещи. А в других сказаниях говорится, что, мол, проигрался Фаал-Загур Богам в карты (или во что они там играют), а долг отдавать не желал, и решил таким вот злодейским нападением сразу все проблемы решить...
А может, просто природа его пакостная взыграла - все-таки, Бог Боли. Он и нес другим боль, пока его не остановили у Вааз-Нулга.
Впрочем, Боги к тому времени со своим восставшим коллегой поделать уже ничего не могли, поскольку храмов у них почти не осталось, а следовательно, и сил, чтобы пребывать на земле воплощенными. Они, небось, и на небе еле-еле удерживались. Еще бы чуть-чуть... Но до этого "чуть-чуть" дело как раз не дошло. Поскольку божественное божественным, а Хреган жить хотел на земле. Посему он собрал войско и подловил противника в том самом проливе Вааз-Нулг. Изрубил в капусту, поджег вражеские корабли и вообще дал волю своему правительственному гневу. Ну а заодно уничтожил почти всех приспешников Фаал-Загура.
Не думаю, чтобы он это совершил из каких-то там высших интересов, просто так получилось, что они поставили себя по другую сторону крепостных стен. Но этим поступком Хреган спас остальных Богов, а те, как известно, умели человека так одарить, чтобы тот потом всю оставшуюся жизнь мучился: "Чего это было - проклятие или благословение?!"
Примерно так они и поступили с Хреганом. В "Феномене" этому было отведено несколько абзацев, написанных Высоким Слогом (как, впрочем, почти вся книга).
"Сошедшие на землю Боги долго советовались между собой, как же быть со Спасителем", - (Спасителем они величали Хрегана. А еще Избавителем и другими столь же оригинальными титулами). - "И было решено, что дадут они ему то, чего пожелает сам Хреган. Был он вопрошен и отвечал: желаю, дабы род мой правил до скончания веков. Тогда вопросил у него Оаль-Зиир, каким же образом представляет себе это Избавитель. И ответил..."
Короче, Хреган потребовал, чтобы Боги наделили каждого его потомка знаком, по которому того было бы легко отличить. Те пошушукались и нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов. Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать всемогущим не рисковал - умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что знаком отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар, сверхъестественная способность. Они долго выбирали, что же именно, но выбрать так и не смогли. Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей получились бы новые Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы допустить подобное. Тогда выбрали компромисс: потомки Хрегана награждались одним даром от одного из Богов, но каждый раз - от того, чья очередь дарить подходила к тому времени. Своеобразное решение проблемы! Но оно устраивало всех. ...Ну, пожалуй, за исключением тех самых потомков - ведь никто из них не знал, что же достанется ему от щедрот Божественных. Может, способность проходить сквозь стены, а может воспламенять взглядом предметы. И ее нужно было не просто отыскать (а без этого наследник имел не больше прав на трон, чем любой нищий в стране), а еще и привыкнуть к оной способности. Талигхилл вот, судя по всему, не привык. (Кстати, еще одна интересная деталь. Боги догадывались, что в новообразовавшейся династии мужчины смогут зачать и поболее, чем одного наследника. А если каждому бастарду давать Божественную способность, оглянуться не успеешь, как в мире наступит неразбериха. Опять же, война таких претендентов на трон могла закончиться весьма плачевно. Поэтому Боги решили, что только первый законный сын - или дочь правителя получает дар. В случае преждевременной смерти дар переходит ко второму сыну или ближайшему родственнику. Конечно, принимая такое решение, Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание - не воробей...) А титул "Пресветлый" возник уже потом, видимо, по ассоциации. Фаал-Загур считался Богом тьмы, ну а его противники - соответственно - Богами света. Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку.
Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна. Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной мере. Например, сам наследник не верил в Богов и даже когда принял правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки жрецам, прикладывавшим немалые усилия, дабы наставить правителя на путь истинный. Все остались с носами, а Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в открытую признавал, что видит сны, но называл их не пророческими, а лишь "предвидческими" или каким-то подобным образом. Можно подумать, это что-то меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне могли бы сместить, продолжай он отказываться от дара Богов - ведь именно на нем строилась вся система наследования власти. Но обстоятельства сложились так, что больше на тот момент править страной было некому - да никто и не хотел бы взваливать на себя то бремя, которое досталось Талигхиллу. А потом, после Крина, позиции Пресветлого в народе слишком укрепились, чтобы его можно было просто сместить очередным дворцовым переворотом. Да и не происходило таковых уже много лет, а без практики, как говориться...
В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления Талигхилла. И очень скоро людям "аукнулось" соответственно. Уже внука Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал даром. Да и откуда было взяться дару - Боги перестали властвовать, и династия Хрегана пресеклась. Все оказалось очень просто. Правда, иногда все-таки сверхъестественные способности проявляются, - как это видно в случае с Мугидом.
А древний Ашэдгун развалился. Его поглотил Хуминдар, в то время как раз поднимавшийся на ноги. Поглотить поглотил, но проглотить не смог, так как подпал под сильное влияние более ранней и сильной культуры Ашэдгуна. В результате две, прежде враждовавшие страны стали одной, с политическим центром в Хуминдаре и культурным в Ашэдгуне. Вот такие причудливые фокусы вытворяет со всеми нами время.
Я как раз справился с историческим разделом книги и добрался до описания исследований этих самых "феноменов", то бишь сверхспособностей Пресветлых, когда меня отвлекли.
- Весьма разумное занятие, молодой человек.
Рядом со мной стоял господин Чрагэн. Н е з н а ю , к а к о н п о д о ш е л т а к н е с л ы ш н о , н о в р я д л и м н е э т о н р а в и т с я .
Господин Чрагэн заглянул через мое плечо в книгу и улыбнулся:
- Подумать только! Вы решили узнать побольше о предмете, которому посвящены повествования! А знаете, глядя на вас, не скажешь, что вы способны на такое.
- Как видите, - я смущенно развел руками.
"Академик" извлек на свет носовой платок и промокнул им свою лысину. Потом недоверчиво покачал головой и спрятал платок обратно:
- Нет, как же можно иногда ошибиться в человеке! Вот смотрел я на вас и думал... Знаете, что я о вас думал?
Я честно ответил "Нет", догадываясь, впрочем, что это было необязательно.
- Я думал, что вы обычный стиляга, попавший в "Башню" исключительно потому, что это модно. Чтобы потом, пыжась от сознания собственной значимости, бросать в разговоре между делом: "А я внимал Мугиду в ущелье Крина. Как, вы там не были?"
- Простите, что разочаровал вас, - пробурчал я, задетый его словами. Конечно, именно подобное впечатление я и н а м е р е в а л с я создать, но все-таки...
- Нет-нет, - замахал руками "академик". - Это вы простите, что я так плохо о вас думал. Поддался, знаете ли, первому впечатлению. А оно, оказывается, бывает ошибочным. Простите великодушно.
Я заверил его, что обид не держу, мы пожали друг другу руки и вынесли вердикт: не верь глазам своим. В смысле, не верь глазам господина Чрагэна.
Потом он заметил, что уже давным-давно пора обедать, и что знания - это великолепно, но без соответственной физической поддержки организм может выйти из строя раньше, чем... Короче, я поспешно кивнул и полностью согласился со всем высказанным и невысказанным. Потом вернул книгу на место и пошел вместе с "академиком" обедать. Право слово, так было намного проще, чем отказаться и выслушивать его поучительную (вернее, поучающую) болтовню о том, что "это вам кажется, а на самом-то деле вам очень даже хочется кушать".
После обеда (который по времени больше напоминал ужин) я смог-таки отвязаться от господина Чрагэна и ускользнуть в свою комнату. В подобных условиях было нетрудно напомнить себе, что нужно ведь когда-то и работать. Я извлек диктофон, бумагу, письменные принадлежности и занимался этим весь вечер. В библиотеку я решил сегодня не возвращаться, потому что подозревал: "академик" может устроить там на меня засаду.
Заработался, поэтому ужинать спустился поздно, и ни с кем из гостей так и не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо всех странностях Данкэна, и о Мугиде - даже о Карне. Я думал о том, как бы выбраться отсюда невредимым и передать результаты своей работы. И еще я думал о том, на что потрачу деньги, когда получу их.