Нынче близость к российской власти боссов мирового футбола очень даже манит. Колосков признает:
– За время работы в исполкоме ФИФА Мутко, конечно, обрел значительный опыт и авторитет, который помог России получить ЧМ-2018. Ведь он – член этой семьи. Если бы нас вообще там не было, даже мечтать о чемпионате мира бы не стоило! А он – внутри этого коллектива, пусть даже не с дружескими отношениями, зато с серьезным статусом. Ведь других министров в исполкоме ФИФА на сегодня нет – одно время таковым был Уорнер, но сейчас он туда уже не входит. Плюс к тому все знают, что Мутко – человек Путина, что у них неформальные отношения. И это придает дополнительное уважение и к стране, и лично к нему.
– По-вашему, такая разница в подходах лидеров двух стран может оказать влияние на итоги голосования?
– Не думаю, что этот конкретный случай может на что-то всерьез повлиять, – ответил Реднидж (в этом, кстати, с ним полностью согласился и Колосков. – Примеч. И.Р.). – Разница, на мой взгляд, состоит не в самом факте приема комиссии одним лидером и неприема – другим. Разница в том, что господин Путин четко идентифицировал лично себя с заявкой России на проведение ЧМ-2018. Очевидно, что он вложил всю свою харизму и статус – а значит, и всю ту мощь и власть, которые с этим связаны, – в то, чтобы турнир достался россиянам. Вот это не могло не произвести впечатления.
Мутко все же считает, что прием оценочной комиссии одним лидером и неприем – другим сыграл свою роль:
– Зря Кэмерон на кого-то обижается. Он не принял оценочную комиссию, поскольку в это время был в отпуске. Понять английского премьера можно: у него жена была беременная. По-человечески, наверное, это правильно. Но в конце концов у тебя есть возможность на самолете прилететь в Лондон хотя бы на полчаса, пообщаться – и обратно. А Путин принял всех, кто приезжал, кроме одного человека (кого именно – расскажу в следующей главе. – Примеч. И.Р.). И это его личное участие не на поздних, как у англичан, а на всех стадиях заявки сыграло огромную роль.
Еще одну презанятную историю о Путине и Кэмероне рассказал мне Чернов:
– Была смешная ситуация, которую вам может подтвердить Андрей Аршавин. Я прилетал к нему в Лондон, чтобы помочь отрепетировать его речь на финальной презентации, и в Цюрих мы летели тоже вместе. Садимся в самолет в «Хитроу», стоим в «рукаве» бизнес-класса, репетируем. Аршавин – передо мной, а за мной – два каких-то мужика. Андрей оглядывается и говорит по-английски: «Здравствуйте». Поворачиваюсь – а там премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон! Он тоже здоровается, они улыбаются друг другу.
А я, как бывший журналист, не могу просто стоять и молчать. «Вы, – говорю, – наверное, летите в Цюрих затем же, зачем и мы?» – «Видимо, да». – «Знаете, мы тут текст репетируем. У вас же хороший английский, может, вы проверите?» Кэмерон засмеялся. Стоим дальше – и тут он хлопает меня по плечу и восклицает: «А Путин-то не летит!»
«Да, знаю», – говорю. Вроде бы нормальные слова, нормальная реакция. А потом думаю: премьер-министр великой страны говорит незнакомому человеку в самолете, не скрывая радости, что Путин не летит. Настолько им казалось очевидным, что его решение не лететь на финальную презентацию – это победа для Англии. Настолько они боялись выступления Путина перед членами исполкома ФИФА, что он брякнул мне это прямо у входа в самолет!
Эмоции Кэмерона нетрудно было понять. К тому времени никто еще не забыл, какую роль сыграл приезд Путина в Гватемалу на выборы столицы зимней Олимпиады-2014 и его выступление перед членами МОК. Никто тогда не отдавал Сочи предпочтения, – а российский курорт победил. Все полагали, что Путин пойдет по проторенной дорожке и приедет в Цюрих на финальную презентацию российской заявки. Но человека с таким политическим багажом поди предугадай…
Аршавин рассказ Чернова о выраженной вслух радости Кэмерона о неприезде Путина лаконично подтвердил:
– Да, это упоминалось.
– А сами вы с Путиным в процессе работы заявочного комитета общались?
– Нет, я с ним вообще ни разу в жизни не общался. Моей жене, кстати, было очень обидно, что я вынужден был сразу после голосования вернуться в Лондон. Она у меня очень любит Владимира Владимировича – и, думая, что он будет праздновать победу с делегацией, говорила мне по телефону: «Дурак, оставайся!» (смеется) И сама хотела приехать еще в первый день.
– Вы не разрешили?
– Ну да. Надо было сконцентрироваться на деле. А Путин с Мутко в итоге тоже улетели в тот же вечер.
Сорокин рассказывал мне, что индивидуального общения с премьером у него на заявочном этапе тоже не было – лишь пара коллективных встреч. Что лишний раз говорит: субординация там, безусловно, присутствует. Одно дело – встречи с членами исполкома, без которых для победы не обойтись. И совсем другое – с людьми из своего штаба, которым все установки можно дать через Мутко и Шувалова. И пресловутая вертикаль – работала.
Колосков еще до голосования в нашем разговоре рассуждал:
– Я не политик и не экономист, но еще один очень важный фактор в нашу пользу – стабильная политическая ситуация в стране. Ни у кого нет сомнений, что тандем Медведев – Путин останется во главе России еще достаточно долго. А это, в свою очередь, гарантирует стабильность в выполнении взятых на себя обязательств. Не получится так, что Путин, допустим, документы подписал, а потом придет кто-то другой и заявит, что ему это неинтересно.
У этого аспекта, при всех его практических плюсах, есть, на мой взгляд, и горькая сторона. Полная политическая предсказуемость в стране говорит, увы, не только и не столько о стабильности, сколько об отсутствии реальной свободы выбора. Причем сами лидеры, судя по всему, воспринимают это как должное.
Дошло до того, что на пресс-конференции Путина в Цюрихе спустя несколько часов после победы кто-то из западных журналистов поинтересовался, собирается ли Владимир Владимирович идти на следующие президентские выборы в России. Тот усмехнулся, и ответ его сводился к тому, что с Медведевым они – старые друзья, и как-нибудь решат, кому из них быть президентом, а кому – премьером. Мнение народа при этом не было упомянуто даже ради приличия. Многие наши журналисты восприняли это как должное. Не в 1990-е же годы, казалось, живем.
Кто мог подумать, что всего через год такое отношение к собственному народу выведет сотни тысяч людей на Болотную и другие площади?
Впрочем, наша книга – совсем не об этом. А о том, что фигура Путина действительно сыграла огромную роль в том, что ЧМ-2018 стал нашим.
Речь не только о встречах премьера с членами исполкома ФИФА – но и о предпринятых им действиях. За месяц с лишним до голосования Сорокин, придя в редакцию «Спорт-Экспресса», говорил:
– Мы очень рады, что так происходит (речь о личной заинтересованности Путина в получении Россией ЧМ-2018. – Примеч. И.Р.). Насколько я знаю, они с министром спорта Виталием Мутко обсуждают эту тему, и отрадно, что все наши идеи и разработки находят поддержку в правительстве. Естественно, здорово, что мы подписали три дополнительные правительственные гарантии, которые сразу выделили нас из общего ряда заявок.
Во-первых, это гарантия строительства всех стадионов. Во-вторых, безвизового въезда для всех обладателей билетов. В-третьих, бесплатного перемещения болельщиков, обладающих билетом или сертификатом на посещение матча, не только внутри города, где проводится игра, но и между городами – на всех видах наземного транспорта. Это радикальная мера, показывающая готовность к определенным затратам, желание не только обещать что-то на заявочной стадии, но и реально работать. Первая гарантия была подписана вместе с восемью обязательными, а вторая и третья – в момент пребывания в России оценочной комиссии ФИФА. Впервые об этих гарантиях было объявлено во время ее визита к председателю правительства. Все три подписал лично Путин. И это не могло не произвести впечатления на членов комиссии.
У Сорокина всегда подкупает четкость формулировок и логика построения мысли. И роль премьер-министра, помимо эмоций членов исполкома ФИФА от личных встреч с ним, он определил исчерпывающе.
В разведке учат, как вызывать доверие к себе. И в случае с Путиным это, похоже, срабатывает не только внутри страны, но и за ее пределами. Он отлично разбирается, какие струны в том или ином случае нужно затронуть, в каком ключе вести разговор. Кому-то из членов исполкома ФИФА (нет никаких сомнений, что премьер исчерпывающе знал их «бэкграунд») нужен был серьезный деловой разговор. А с кем-то не обойтись было без юмора. Например, с колоритнейшим американцем Чаком Блэйзером, мультимиллионером, человеком свободным и веселым, заядлым путешественником. У него – огромная копна волос и длиннющая борода. Мутко рассказывает:
– Когда Блэйзер приехал к Путину, тот, взглянув на американца, воскликнул: «О, Карл Маркс!» Член исполкома расхохотался, а председатель добавил: «Господин Блэйзер, вам никто не говорил, что вы – вылитый Маркс?» И разговор после такой шутки на старте пошел как по маслу.
Колосков рассказывает:
– На ранних стадиях продвижения заявки была создана структура по ее поддержке во главе с Шуваловым. Это было полтора года назад. В то время мы собирались в Белом доме каждую неделю, тщательнейшим образом обсуждали, что за эти семь дней сделано и что нужно сделать. Каждый делал доклад, размытой ответственности не допускалось. Так продолжалось месяца два-три. И только когда все пошло по накатанной, периодичность собраний уменьшилась. Игорь Иванович сумел идеально организовать работу.
Сорокин конкретизирует:
– Роль Шувалова – координирующая. Когда осуществляется такой общенациональный проект, должно быть очень много работы по взаимодействию с регионами и с органами власти. И конечно, сподручнее все делать, когда за это отвечает первый заместитель председателя правительства. Человек, который просто по своему статусу имеет номенклатурное право собирать и задавать четкие вопросы губернаторам, министрам и т. д. Действительно, были совещания, и Игорь Иванович вникал во многие вопросы.
Помню, было второе совещание с регионами. На первом Шувалов сказал: «Быстро сдайте Сорокину всю информацию, которую он попросит, если хотите быть включенными в список городов». На втором по каким-то причинам не было министра, от заявочного комитета я был один. Шувалов спрашивает: «Ну, как идет сбор информации?» – «В целом хорошо, информация поступает». А перед нами сидят все губернаторы. И тут он шутливо говорит: «Ну пожалуйся на кого-то, пока есть возможность! Не может такого быть, чтобы все всё выполняли!» Шувалов никогда не удовлетворяется общими ответами, просит конкретизировать. В той ситуации мне пожаловаться, конечно, хотелось, но интуиция подсказала: не надо. Кризисной обстановки не было, до того, что завтра надо сдавать заявочную книгу в печать, а ничего еще нет, не дошло. И я не стал никого ему «закладывать», понимая, что с этими людьми нам еще вместе работать. И оказался прав: все сдали информацию в срок.
Чернов добавляет:
– Не исключаю, что сама мощная фигура Шувалова стала серьезной мотивацией для многих «регионалов», кто раздумывал – ввязываться в этот проект или нет; веским поводом для губернаторов рассмотреть все всерьез. В конце концов это вылилось в нормальный, сбалансированный бюджет. Ось «Путин – Шувалов – Мутко – Сорокин – Колосков» – модельная. Ее взять, пересадить в другую страну – и та получит чемпионат мира.
Шувалов – человек очень ровный и в то же время въедливый и скрупулезный. Все вопросы он задает по сути. Если видит, что собеседник «плывет» с ответом – дожимает до конца. Отговорки вроде «все нормально» не переносит, докапывается до конкретики. И не для того, чтобы человека доконать, а чтобы дать ему точку опоры: вот где, мол, у тебя проблема. Реши ее – и все у тебя выстроится. Это сильное управленческое умение.
С тезисом о не самой мощной «пропиаренности» фигуры Шувалова Чернов не соглашается:
– У нас недооценивают степень его известности. На Западе он как первый вице-премьер правительства воспринимается хорошо. Он там узнаваем и востребован – недаром на крупнейших международных форумах вроде Давоса Россию представляет именно он, и делает это очень эффективно. Конечно, связано это и с его хорошим английским. А организаторские способности Шувалова сыграли огромную роль еще и на этапе финальной презентации в Цюрихе…
С Черновым не согласен собственный корреспондент газеты Sunday Times в Москве Марк Франчетти:
– Какая репутация у Шувалова на Западе? – переспрашивает он. – Никакой. По крайней мере, в прессе его не знают. Из России знают Путина, Медведева, Горбачева, Абрамовича, Шарапову, чуть-чуть Дерипаску… Собственно, список не очень длинный. Понятно: те политики, кто встречался с Шуваловым, его знают. Но журналисты – нет. Может быть, о нем несколько раз писала Financial Times, однако это мало что меняет. Если бы, например, мне дали возможность взять интервью у Шувалова, то не представляю, что бы он должен был сказать, чтобы это напечатали в Sunday Times.
Что ж, сколько людей, столько и мнений. В конце концов, если даже Франчетти и прав, то организаторские способности Шувалова внутри заявочной команды могли сыграть куда более важную роль, чем степень его известности за границей. Зато отличный шуваловский английский в любом случае помогал прямому общению важной фигуры российского правительства с той же ФИФА. Да и на фоне премьеров Испании и Португалии, на финальной презентации державших речь на родных языках, Шувалов со своим безупречным English выглядел гораздо более, что ли, международно. А значит – выигрышно.
– С Шуваловым легко работать? – спрашиваю Мутко.
– Проблем не было, понимали друг друга с полуслова. Он – человек профессиональный, образованный, с широчайшим интеллектом. Почему мы ему предложили эту работу? Потому что работаем с ним по Казани, где он является председателем оргкомитета по подготовке Универсиады-2013. И там, и здесь было очень легко работать. Никакой мелочной опеки, полная автономия. И – решение ключевых вопросов. Если ты приходишь к нему с какой-то проблемой, то слышишь не «Зайдите завтра!», а человек откладывает все другие вопросы и решает наш.
– Какие?
– Допустим, когда надо скоординировать службы, где у меня полномочий не хватает – допустим, Минфин. При помощи Шувалова быстро назначается встреча, и все становится на свои места. К тому же он легкий на подъем, когда надо куда-то слетать или съездить. И с аппаратом его легко работать – молодые ребята, образованные, с иностранными языками…
– За время работы в исполкоме ФИФА Мутко, конечно, обрел значительный опыт и авторитет, который помог России получить ЧМ-2018. Ведь он – член этой семьи. Если бы нас вообще там не было, даже мечтать о чемпионате мира бы не стоило! А он – внутри этого коллектива, пусть даже не с дружескими отношениями, зато с серьезным статусом. Ведь других министров в исполкоме ФИФА на сегодня нет – одно время таковым был Уорнер, но сейчас он туда уже не входит. Плюс к тому все знают, что Мутко – человек Путина, что у них неформальные отношения. И это придает дополнительное уважение и к стране, и лично к нему.
* * *
В чудовищно жарком августе 2010-го, в разгар торфяных пожаров, когда Москву затянуло пеленой смога, Путин принял в своей подмосковной резиденции оценочную комиссию ФИФА. В то время как его английский коллега Дэвид Кэмерон ради нее не счел нужным прервать отпуск. Пару месяцев спустя я спросил одного из ведущих футбольных обозревателей мира, издателя и бывшего главного редактора английского журнала World Soccer Кира Редниджа:– По-вашему, такая разница в подходах лидеров двух стран может оказать влияние на итоги голосования?
– Не думаю, что этот конкретный случай может на что-то всерьез повлиять, – ответил Реднидж (в этом, кстати, с ним полностью согласился и Колосков. – Примеч. И.Р.). – Разница, на мой взгляд, состоит не в самом факте приема комиссии одним лидером и неприема – другим. Разница в том, что господин Путин четко идентифицировал лично себя с заявкой России на проведение ЧМ-2018. Очевидно, что он вложил всю свою харизму и статус – а значит, и всю ту мощь и власть, которые с этим связаны, – в то, чтобы турнир достался россиянам. Вот это не могло не произвести впечатления.
Мутко все же считает, что прием оценочной комиссии одним лидером и неприем – другим сыграл свою роль:
– Зря Кэмерон на кого-то обижается. Он не принял оценочную комиссию, поскольку в это время был в отпуске. Понять английского премьера можно: у него жена была беременная. По-человечески, наверное, это правильно. Но в конце концов у тебя есть возможность на самолете прилететь в Лондон хотя бы на полчаса, пообщаться – и обратно. А Путин принял всех, кто приезжал, кроме одного человека (кого именно – расскажу в следующей главе. – Примеч. И.Р.). И это его личное участие не на поздних, как у англичан, а на всех стадиях заявки сыграло огромную роль.
Еще одну презанятную историю о Путине и Кэмероне рассказал мне Чернов:
– Была смешная ситуация, которую вам может подтвердить Андрей Аршавин. Я прилетал к нему в Лондон, чтобы помочь отрепетировать его речь на финальной презентации, и в Цюрих мы летели тоже вместе. Садимся в самолет в «Хитроу», стоим в «рукаве» бизнес-класса, репетируем. Аршавин – передо мной, а за мной – два каких-то мужика. Андрей оглядывается и говорит по-английски: «Здравствуйте». Поворачиваюсь – а там премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон! Он тоже здоровается, они улыбаются друг другу.
А я, как бывший журналист, не могу просто стоять и молчать. «Вы, – говорю, – наверное, летите в Цюрих затем же, зачем и мы?» – «Видимо, да». – «Знаете, мы тут текст репетируем. У вас же хороший английский, может, вы проверите?» Кэмерон засмеялся. Стоим дальше – и тут он хлопает меня по плечу и восклицает: «А Путин-то не летит!»
«Да, знаю», – говорю. Вроде бы нормальные слова, нормальная реакция. А потом думаю: премьер-министр великой страны говорит незнакомому человеку в самолете, не скрывая радости, что Путин не летит. Настолько им казалось очевидным, что его решение не лететь на финальную презентацию – это победа для Англии. Настолько они боялись выступления Путина перед членами исполкома ФИФА, что он брякнул мне это прямо у входа в самолет!
Эмоции Кэмерона нетрудно было понять. К тому времени никто еще не забыл, какую роль сыграл приезд Путина в Гватемалу на выборы столицы зимней Олимпиады-2014 и его выступление перед членами МОК. Никто тогда не отдавал Сочи предпочтения, – а российский курорт победил. Все полагали, что Путин пойдет по проторенной дорожке и приедет в Цюрих на финальную презентацию российской заявки. Но человека с таким политическим багажом поди предугадай…
Аршавин рассказ Чернова о выраженной вслух радости Кэмерона о неприезде Путина лаконично подтвердил:
– Да, это упоминалось.
– А сами вы с Путиным в процессе работы заявочного комитета общались?
– Нет, я с ним вообще ни разу в жизни не общался. Моей жене, кстати, было очень обидно, что я вынужден был сразу после голосования вернуться в Лондон. Она у меня очень любит Владимира Владимировича – и, думая, что он будет праздновать победу с делегацией, говорила мне по телефону: «Дурак, оставайся!» (смеется) И сама хотела приехать еще в первый день.
– Вы не разрешили?
– Ну да. Надо было сконцентрироваться на деле. А Путин с Мутко в итоге тоже улетели в тот же вечер.
Сорокин рассказывал мне, что индивидуального общения с премьером у него на заявочном этапе тоже не было – лишь пара коллективных встреч. Что лишний раз говорит: субординация там, безусловно, присутствует. Одно дело – встречи с членами исполкома, без которых для победы не обойтись. И совсем другое – с людьми из своего штаба, которым все установки можно дать через Мутко и Шувалова. И пресловутая вертикаль – работала.
Колосков еще до голосования в нашем разговоре рассуждал:
– Я не политик и не экономист, но еще один очень важный фактор в нашу пользу – стабильная политическая ситуация в стране. Ни у кого нет сомнений, что тандем Медведев – Путин останется во главе России еще достаточно долго. А это, в свою очередь, гарантирует стабильность в выполнении взятых на себя обязательств. Не получится так, что Путин, допустим, документы подписал, а потом придет кто-то другой и заявит, что ему это неинтересно.
У этого аспекта, при всех его практических плюсах, есть, на мой взгляд, и горькая сторона. Полная политическая предсказуемость в стране говорит, увы, не только и не столько о стабильности, сколько об отсутствии реальной свободы выбора. Причем сами лидеры, судя по всему, воспринимают это как должное.
Дошло до того, что на пресс-конференции Путина в Цюрихе спустя несколько часов после победы кто-то из западных журналистов поинтересовался, собирается ли Владимир Владимирович идти на следующие президентские выборы в России. Тот усмехнулся, и ответ его сводился к тому, что с Медведевым они – старые друзья, и как-нибудь решат, кому из них быть президентом, а кому – премьером. Мнение народа при этом не было упомянуто даже ради приличия. Многие наши журналисты восприняли это как должное. Не в 1990-е же годы, казалось, живем.
Кто мог подумать, что всего через год такое отношение к собственному народу выведет сотни тысяч людей на Болотную и другие площади?
Впрочем, наша книга – совсем не об этом. А о том, что фигура Путина действительно сыграла огромную роль в том, что ЧМ-2018 стал нашим.
Речь не только о встречах премьера с членами исполкома ФИФА – но и о предпринятых им действиях. За месяц с лишним до голосования Сорокин, придя в редакцию «Спорт-Экспресса», говорил:
– Мы очень рады, что так происходит (речь о личной заинтересованности Путина в получении Россией ЧМ-2018. – Примеч. И.Р.). Насколько я знаю, они с министром спорта Виталием Мутко обсуждают эту тему, и отрадно, что все наши идеи и разработки находят поддержку в правительстве. Естественно, здорово, что мы подписали три дополнительные правительственные гарантии, которые сразу выделили нас из общего ряда заявок.
Во-первых, это гарантия строительства всех стадионов. Во-вторых, безвизового въезда для всех обладателей билетов. В-третьих, бесплатного перемещения болельщиков, обладающих билетом или сертификатом на посещение матча, не только внутри города, где проводится игра, но и между городами – на всех видах наземного транспорта. Это радикальная мера, показывающая готовность к определенным затратам, желание не только обещать что-то на заявочной стадии, но и реально работать. Первая гарантия была подписана вместе с восемью обязательными, а вторая и третья – в момент пребывания в России оценочной комиссии ФИФА. Впервые об этих гарантиях было объявлено во время ее визита к председателю правительства. Все три подписал лично Путин. И это не могло не произвести впечатления на членов комиссии.
У Сорокина всегда подкупает четкость формулировок и логика построения мысли. И роль премьер-министра, помимо эмоций членов исполкома ФИФА от личных встреч с ним, он определил исчерпывающе.
В разведке учат, как вызывать доверие к себе. И в случае с Путиным это, похоже, срабатывает не только внутри страны, но и за ее пределами. Он отлично разбирается, какие струны в том или ином случае нужно затронуть, в каком ключе вести разговор. Кому-то из членов исполкома ФИФА (нет никаких сомнений, что премьер исчерпывающе знал их «бэкграунд») нужен был серьезный деловой разговор. А с кем-то не обойтись было без юмора. Например, с колоритнейшим американцем Чаком Блэйзером, мультимиллионером, человеком свободным и веселым, заядлым путешественником. У него – огромная копна волос и длиннющая борода. Мутко рассказывает:
– Когда Блэйзер приехал к Путину, тот, взглянув на американца, воскликнул: «О, Карл Маркс!» Член исполкома расхохотался, а председатель добавил: «Господин Блэйзер, вам никто не говорил, что вы – вылитый Маркс?» И разговор после такой шутки на старте пошел как по маслу.
* * *
Роль координатора проекта на правительственном уровне была поручена первому вице-премьеру Игорю Шувалову. Тому самому, которому под вечер 2 декабря 2010 года Блаттер на сцене конференц-зала Цюрихского выставочного комплекса передаст Кубок мира… Но когда все начиналось, до этого было еще очень далеко.Колосков рассказывает:
– На ранних стадиях продвижения заявки была создана структура по ее поддержке во главе с Шуваловым. Это было полтора года назад. В то время мы собирались в Белом доме каждую неделю, тщательнейшим образом обсуждали, что за эти семь дней сделано и что нужно сделать. Каждый делал доклад, размытой ответственности не допускалось. Так продолжалось месяца два-три. И только когда все пошло по накатанной, периодичность собраний уменьшилась. Игорь Иванович сумел идеально организовать работу.
Сорокин конкретизирует:
– Роль Шувалова – координирующая. Когда осуществляется такой общенациональный проект, должно быть очень много работы по взаимодействию с регионами и с органами власти. И конечно, сподручнее все делать, когда за это отвечает первый заместитель председателя правительства. Человек, который просто по своему статусу имеет номенклатурное право собирать и задавать четкие вопросы губернаторам, министрам и т. д. Действительно, были совещания, и Игорь Иванович вникал во многие вопросы.
Помню, было второе совещание с регионами. На первом Шувалов сказал: «Быстро сдайте Сорокину всю информацию, которую он попросит, если хотите быть включенными в список городов». На втором по каким-то причинам не было министра, от заявочного комитета я был один. Шувалов спрашивает: «Ну, как идет сбор информации?» – «В целом хорошо, информация поступает». А перед нами сидят все губернаторы. И тут он шутливо говорит: «Ну пожалуйся на кого-то, пока есть возможность! Не может такого быть, чтобы все всё выполняли!» Шувалов никогда не удовлетворяется общими ответами, просит конкретизировать. В той ситуации мне пожаловаться, конечно, хотелось, но интуиция подсказала: не надо. Кризисной обстановки не было, до того, что завтра надо сдавать заявочную книгу в печать, а ничего еще нет, не дошло. И я не стал никого ему «закладывать», понимая, что с этими людьми нам еще вместе работать. И оказался прав: все сдали информацию в срок.
Чернов добавляет:
– Не исключаю, что сама мощная фигура Шувалова стала серьезной мотивацией для многих «регионалов», кто раздумывал – ввязываться в этот проект или нет; веским поводом для губернаторов рассмотреть все всерьез. В конце концов это вылилось в нормальный, сбалансированный бюджет. Ось «Путин – Шувалов – Мутко – Сорокин – Колосков» – модельная. Ее взять, пересадить в другую страну – и та получит чемпионат мира.
Шувалов – человек очень ровный и в то же время въедливый и скрупулезный. Все вопросы он задает по сути. Если видит, что собеседник «плывет» с ответом – дожимает до конца. Отговорки вроде «все нормально» не переносит, докапывается до конкретики. И не для того, чтобы человека доконать, а чтобы дать ему точку опоры: вот где, мол, у тебя проблема. Реши ее – и все у тебя выстроится. Это сильное управленческое умение.
С тезисом о не самой мощной «пропиаренности» фигуры Шувалова Чернов не соглашается:
– У нас недооценивают степень его известности. На Западе он как первый вице-премьер правительства воспринимается хорошо. Он там узнаваем и востребован – недаром на крупнейших международных форумах вроде Давоса Россию представляет именно он, и делает это очень эффективно. Конечно, связано это и с его хорошим английским. А организаторские способности Шувалова сыграли огромную роль еще и на этапе финальной презентации в Цюрихе…
С Черновым не согласен собственный корреспондент газеты Sunday Times в Москве Марк Франчетти:
– Какая репутация у Шувалова на Западе? – переспрашивает он. – Никакой. По крайней мере, в прессе его не знают. Из России знают Путина, Медведева, Горбачева, Абрамовича, Шарапову, чуть-чуть Дерипаску… Собственно, список не очень длинный. Понятно: те политики, кто встречался с Шуваловым, его знают. Но журналисты – нет. Может быть, о нем несколько раз писала Financial Times, однако это мало что меняет. Если бы, например, мне дали возможность взять интервью у Шувалова, то не представляю, что бы он должен был сказать, чтобы это напечатали в Sunday Times.
Что ж, сколько людей, столько и мнений. В конце концов, если даже Франчетти и прав, то организаторские способности Шувалова внутри заявочной команды могли сыграть куда более важную роль, чем степень его известности за границей. Зато отличный шуваловский английский в любом случае помогал прямому общению важной фигуры российского правительства с той же ФИФА. Да и на фоне премьеров Испании и Португалии, на финальной презентации державших речь на родных языках, Шувалов со своим безупречным English выглядел гораздо более, что ли, международно. А значит – выигрышно.
– С Шуваловым легко работать? – спрашиваю Мутко.
– Проблем не было, понимали друг друга с полуслова. Он – человек профессиональный, образованный, с широчайшим интеллектом. Почему мы ему предложили эту работу? Потому что работаем с ним по Казани, где он является председателем оргкомитета по подготовке Универсиады-2013. И там, и здесь было очень легко работать. Никакой мелочной опеки, полная автономия. И – решение ключевых вопросов. Если ты приходишь к нему с какой-то проблемой, то слышишь не «Зайдите завтра!», а человек откладывает все другие вопросы и решает наш.
– Какие?
– Допустим, когда надо скоординировать службы, где у меня полномочий не хватает – допустим, Минфин. При помощи Шувалова быстро назначается встреча, и все становится на свои места. К тому же он легкий на подъем, когда надо куда-то слетать или съездить. И с аппаратом его легко работать – молодые ребята, образованные, с иностранными языками…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента