Страница:
Но, даже измерив всю глубину коллективного подсознания, вы не сможете пройти к себе.
Ваше существо все еще остается тем, кто измеряет, тем, кто пытается познать. Вы не сводимы к объекту. Позвольте мне подчеркнуть это.
Вы не сводимы к объекту. Вы всегда - субъект, всегда и всегда. Что бы вы ни знали, вы - познающий, вы никогда не познаваемое.
Третья дверь, третье измерение идет от восточной психологии, которая признает и «четвертое». Западная психология признает только три функции, западная психология признает только три разделения. Восточная психология признает четыре: бодрствующее сознание, грезящее сознание, спящее сознание и четвертое. Четвертое не имеет имени; его называют турийя -четвертое, просто «четвертое». И они хорошо сделали, не дав ему имени, поскольку оно так обширно и неопределенно, что дать ему имя - значит наложить ограничение, значит придать смысл, значит сделать его объектом. Поэтому они не дали ему имени, они просто называют его четвертым.
Западной психологии и западному психоанализу нужно это четвертое - они испытывают огромную потребность в четвертом. Без четвертого они неполны - неполны, нелогичны, иррациональны, поскольку постоянно остается в стороне самый важный фактор вашего существования, вы сами. Вот Фрейд рассматривает страх, долг, подавление, секс, алчность - его творения велики, его исследования велики, но ни разу он не рассматривает свое собственное существо.
В Индии самым знаменитым фрейдистом-психоаналитиком был доктор Лалджирам Шукла; он был руководителем психологических исследований в Индусском университете в Бенаресе. Так случилось, что один из моих друзей, который учился со мной в Джабалпуре, - после окончания я переехал в университет Саугара, а он в университет Бенареса - влюбился в дочку доктора Лалджирама Шуклы. Доктор Шукла был очень знаменитым человеком. Постепенно он согласился на их брак. Они были из одной и той же касты, так что проблем не было. Этот мальчик был из очень богатой семьи. И он был единственным сыном - все хорошо.
Лалджирам Шукла очень хотел совершить бракосочетание быстро, поэтому он привел мальчика - теперь тот сам уже очень знаменитый историк в университете Джабалпура, глава факультета истории, доктор Байджнатх Шарма, - он привел его из общежития в свой дом и сказал: «Зачем тебе жить там? Ты ведь станешь моим названым сыном. Тебе не нужно жить в общежитии, можешь жить в моем доме, у меня такой большой дом. И во всем этом доме живу только я, моя дочь и моя жена, три человека. Здесь ты можешь иметь все для себя».
Постепенно Байджнатх начал говорить с ним обо мне, поскольку находился под сильным впечатлением от меня - он пробыл со мной четыре года. И разбудил такое большое любопытство в Лалджираме, что тот сказал: «Может быть, ты пригласишь его. Я хотел бы повидаться с этим человеком, который произвел на тебя такое большое впечатление. Я слышал это не только от тебя - все, кто приезжает из этой части страны на мой факультет, начинают произносить это имя. Оно доходит до меня из столь многих источников, что я не могу больше ждать. Отправь ему телеграмму, чтобы он немедленно приезжал и погостил бы у меня несколько дней, столько дней, сколько у него получится».
Телеграмма пришла ко мне. Я подумал, что это будет хорошей возможностью немного сразиться с великим психологом. Я сражался с религиозными людьми, со всякими людьми, но великий фрейдист - это хорошая возможность!
Я послал телеграмму: «Приезжаю немедленно и буду вашим гостем столько, сколько у васполучится». Даже моя телеграмма испугала его: «столько, сколько у вас получится...» Не собирается ли он здесь поселиться навсегда?
Байджнатх сказал: «Я ничего не могу сказать о нем. Он может остаться здесь жить навсегда, - но ошибка ваша. Вы попросили его: "Можете оставаться здесь столько, сколько у вас получится". Он ответил вам: "Я останусь столько, сколько у вас получится"».
Лалджирам сказал: «Неприятности начались. Я боюсь, что будут неприятности».
Я добрался туда ночью, около двенадцати часов. Он приехал встретить меня. Он был старым человеком. Мы поехали домой. По пути он не сказал мне ни слова. Путь был долгим, поскольку мой поезд доходил только до Мугалсарая, не прямо до Бенареса, и от Мугалсарая я должен был ехать автомобилем до Бенареса. Мугалсарай стоит по одну сторону Ганга, а Бенарес - по другую. Поэтому есть поезда, идущие до Бенареса, и есть поезда, идущие до Мугалсарая, но этот конкретный поезд, первый попавшийся мне... поэтому он приехал подобрать меня в Мугалсарае, - но ни один из нас не сказал ни слова.
Байджнатх чувствовал себя очень неловко. Он сказал: «В чем дело? Вы оба молчите?»
Лалджирам сказал: «Я молчу потому, что если я скажу что-то, а он возразит, то мы не уснем всю ночь. А почему он молчит, я не знаю».
Я сказал: «Я просто молчу, жду утра». Он сказал: «Что вы имеете в виду?» Я сказал: «Вы начали! Подождем до утра. Пожалуйста, не начинайте прямо сейчас. Я устал... длительное путешествие, и сейчас, посреди ночи... подождите до утра!»
Он сказал: «Вы нарушили мой сон. Что вы собираетесь делать утром?»
Я сказал: «Утро значит утро. Я не собираюсь давать вам никакого ключа».
И утром Байджнатх рассказал мне: «Всю ночь он ходил по коридору. Я просил его два или три раза: "Вам нужно пойти спать. О чем вы думаете?" Он ответил: "Я думаю о том, что случится утром". Я возразил: "Что случится? Ничего не случится. Мой друг абсолютно безвреден. Можете идти спать". Но он не мог. Он пытался, - но снова вставал и ходил. Он сказал: "В эту ночь мне не уснуть"».
Утром... это было зимнее утро, поэтому мы сели на солнышке, и из университета пришли все его аспиранты, его доценты, ученые-исследователи, около тридцати пяти человек. Было также несколько профессоров его факультета.
Я сказал: «Теперь мы можем начать. Утро наступило». Он сказал: «Что же, давайте начнем с самого начала. Есть ли Бог или нет?»
Я ответил ему: «Это не с самого начала. Бог не может быть первым. Должно было быть что-то до Бога. У него должны были быть отец и мать, иначе как это он неожиданно возник в существовании? И если он может неожиданно возникать в существовании, тогда зачем беспокоиться вообще о чем-либо. Целое существование - Бог - неожиданно возникает в существовании. Если это будет нашей окончательной позицией, если мы должны будем принять то, что Бог не создан, тогда почему бы нам не принять и такую простую вещь, что и существование не создано?
Зачем без необходимости вносить вымысел? Это основной принцип науки: использовать наименьший из возможных объем гипотез. Все, что может быть отброшено, должно быть отброшено. Нужно пользоваться минимальным объемом гипотез. Это основа всякого научного исследования.
Бог - бесполезная гипотеза. Он никак не поможет. Вопрос-то остается тем же самым: «Кто создал его?» Вопрос не изменился, поэтому и его постановка бесполезна». После этих слов я сказал: «Спросите о чем-то, относящемся к делу, существенном. Я приехал к вам сюда издалека не для того, чтобы обсуждать с вами Бога. И какое дело фрейдисту до Бога? Я приехал к вам, как к психологу. Так будет лучше, в этом случае у вас будет твердая почва под ногами. С такими вещами, как Бог и прочее, у вас будут проблемы. Возвращайтесь на свою почву, я хочу испытать вас на вашей твердой почве».
Итак, я, прежде всего, сказал этому человеку: «Вся ваша психология упускает самый важный смысл. Вы говорите о сознательном, подсознательном, бессознательном, но вы не говорите о четвертом, турийя,а четвертое стоит за всем остальным».
Я показал вам три двери: разделенные по восточному принципу, это бодрствующее сознание, грезящее сознание, спящее сознание; разделенные по принципу психоанализа, это сознание, подсознание, коллективное подсознание; разделенные по принципу психологии, это познавание, размышление, чувствование. Это единственные разделения, которые до настоящего времени создал человек. Но только восточная психология признала четвертое, не дав ему имени. И четвертое - это дверь в религию. Что есть это четвертое?
Вы видите вещи там, во внешнем мире, - это объективный мир, люди, деревья, горы, океаны. Затем вы видите мысли, чувства, эмоции, гнев, алчность - это ваш внутренний мир. Но кто тот смотрящий? Вот два мира: внешний мир и внутренний мир, - но кто смотрящий?
Спросить, кто этот смотрящий, значит поднять основной религиозный вопрос.
Вопрос о Боге - это не религиозный вопрос. Это очень детский вопрос.
Религиозный вопрос таков: кто тот смотрящий, смотрящий на мысли, эмоции, смотрящий на вещи, на людей, на горы, на облака... кто этот смотрящий, спрятанный за всем этим? Наблюдатель на холмах не делает ничего, кроме как просто наблюдает. Ни малейшего действия, чистое зеркало, которое отражает все, что проходит перед ним...
Путь к этому наблюдателю очень прост. Вы отбрасываете объекты наблюдения, поскольку они закрывают наблюдателя - как будто солнце со всех сторон закрыто облаками, и вы не видите его. Легко отбросить внешние объекты; вы просто можете закрыть глаза, и внешних объектов больше нет. Трудности возникают с внутренними объектами. Они лишь тени внешних объектов — преходящие мысли, преходящие грезы, преходящие фантазии. Не боритесь с ними. Если вы боретесь с ними, вы становитесь актером; вы более не наблюдатель. Вы забыли, что должны оставаться просто наблюдателем.
Это простая сноровка. Если раз получилось, дальше не будет никаких трудностей, но в первый раз это определенно трудно. Это все равно, как плавание. Когда вы видите других людей, плавающих в реке или в океане, вы изумляетесь, ведь вы сами не умеете плавать. А они говорят, что это очень просто, здесь нет проблем.
В моей деревне был один очень хороший, старый, добрый человек. Все любили его, он был таким простым и таким невинным, хотя ему было за восемьдесят. А рядом с моей деревней протекала река. Он устроил себе на реке особое место, где он принимал свои омовения. Насколько каждый в деревне мог вспомнить, всегда его видели там, день за днем, год за годом; дождливый ли сезон, лето, зима - не имеет значения; здоров ли он или болен - не имеет значения. Он был там точно в пять часов утра, на своем месте. А это было самое глубокое место на реке, поэтому обычно туда никто не ходил, и оно было довольно далеко.
Люди обычно ходили на реку; она была всего в ста метрах от моего дома, но то место было на расстоянии двух миль. И поскольку наши холмы подходили близко к реке, нужно было преодолеть одну гору, потом другую, потом только вы достигали того места. Но то было прекрасное место. Когда я осознал это, я стал ходить туда. И мы немедленно стали друзьями, поскольку... вы знаете меня, что я за человек. Если он собирался быть там в пять, то я приходил туда в три. Один день, два дня, три дня... Он сказал: «В чем дело? Ты решил победить меня?»
Я сказал: «Нет. В этом нет смысла, но я собираюсь сюда в три - точно так же, как вы решили быть здесь в пять».
Он спросил: «Умеешь ли ты плавать?»
Я сказал: «Не знаю, но вам не нужно беспокоиться. Если кто-то умеет плавать, то и я смогу. Если вы умеете, тогда в чем проблема? Одно точно: плавание доступно человеку, этого достаточно. Самое большее, я могу утонуть - так что же? Однажды умрет каждый. Это не имеет значения».
Он сказал: «Ты опасен. Я научу тебя плавать».
Я ответил: «Нет». Я сказал ему: «Вы просто сидите здесь, а я прыгну. Не пытайтесь спасать меня; даже если я буду звать вас, не слушайте меня».
Он сказал: «Что же ты за ребенок? Ты будешь кричать: "Спасите меня", - а я не спасу тебя?»
Я сказал: «Да. Я не буду кричать. Я просто сделаю все абсолютно уверенно. Может быть, когда я буду тонуть, умирать или задыхаться или когда вода попадет мне в нос или рот, я закричу: "Спасите меня", - но я хочу, чтобы было ясно: я не хочу, чтобы в этом случае меня кто-либо спасал. Или я узнаю, что такое плавание, или я утону, узнав, что плавание не для меня».
И до того, как он смог бы меня остановить, я прыгнул. Конечно, я два или три раза скрывался под водой и поднимался на поверхность. А он стоял там, на берегу, ожидая, так что, если бы я позвал его... но я просто махал руками и не собирался его звать. Три или четыре раза я скрывался под водой, поднимался на поверхность, разбрасывал руки наугад, ведь у меня не было понятия, как плавать, - но что делать? Когда вы тонете, вы используете все способы, какие только возможны. И в течение пяти минут я освоил это дело.
Я вернулся и сказал ему: «Вы предлагали учить меня тому, что я смог освоить в течение пяти минут? Мне просто нужно было рискнуть, и дать себе отчет в том, что, самое большее, это может означать смерть».
Плавание - это сноровка, это не искусство, которому нужно учиться. Вас просто нужно бросить в воду. Вы обязательно начнете бултыхаться и двигать руками и ногами, и вскоре вы заметите, что если вы разбрасываете руки и ноги гармонично, синхронно, то вода сама держит вас.
Я сказал этому старому человеку: «Я видел мертвые тела, плывущие по реке. Если мертвый человек может плавать, не хотите ли вы сказать, что я живой и не смогу? Даже мертвые знают, как это делается». В дождливый сезон, во время паводка, много раз так случалось, что целые деревни заливало водой, - многие люди, мертвые тела, мертвые животные проплывали по реке. Поэтому я сказал: «Даже мертвые люди плывут, и быстро. А я живой, поэтому дайте мне шанс выучиться самому, мне кажется, что это всего лишь сноровка. Какое искусство может быть здесь? Это не мастерство или какое-то трудное для понимания искусство. Все, что я вижу, это то, что люди разбрасывают свои руки, - и я могу разбрасывать свои».
Вы должны запомнить: наблюдение - это не какое-то искусство, какое-то умение, нет; это сноровка. Все, что вы должны запомнить, - это не тонуть в реке, которая протекает внутри вас. А как вы тонете в ней? Вы тонете, если, так или иначе, становитесь активными.
Если вы остаетесь неактивными, не делаете ничего... просто наблюдаете: «Я не предполагаю делать что-либо, приходит гнев, пусть проходит. До свидания». Если приходит какая-то мысль, хорошая или плохая, она вас не беспокоит. Вы просто наблюдаете, ничего не называете по именам, не порицаете, ведь все это действия.
Действие вводит вас в ум. Бездействие выводит вас из ума. Действие - это мост между вами и умом; при бездействии этот мост отбрасывается, и вы стоите совершенно одни.
И в тот момент, когда вы не активны, ни в чем не участвуете, возникает переживание чуда.
Это ваше участие дает жизнь уму — его мыслям, чувствам, эмоциям - это ваше участие дает ему жизнь.
Когда вы не участвуете, они просто рассеиваются, оставляя чистую пустоту: вы одни, в вашей предельной уединенности.
Время остановилось. Когда останавливается ум, останавливается и время. И впервые в жизни вы видите того, кто смотрит, вы наблюдаете наблюдателя.
Вы начинаете осознавать осознанность, и именно в этом и есть вся религия.
Но вы должны помнить четвертое. Трех разделений, сделанных тремя различными группами людей в мире, недостаточно, вам нужно четвертое.
И это четвертое просто — наблюдательность, внимательность, бдительность.
Беседа 25.
Ваше существо все еще остается тем, кто измеряет, тем, кто пытается познать. Вы не сводимы к объекту. Позвольте мне подчеркнуть это.
Вы не сводимы к объекту. Вы всегда - субъект, всегда и всегда. Что бы вы ни знали, вы - познающий, вы никогда не познаваемое.
Третья дверь, третье измерение идет от восточной психологии, которая признает и «четвертое». Западная психология признает только три функции, западная психология признает только три разделения. Восточная психология признает четыре: бодрствующее сознание, грезящее сознание, спящее сознание и четвертое. Четвертое не имеет имени; его называют турийя -четвертое, просто «четвертое». И они хорошо сделали, не дав ему имени, поскольку оно так обширно и неопределенно, что дать ему имя - значит наложить ограничение, значит придать смысл, значит сделать его объектом. Поэтому они не дали ему имени, они просто называют его четвертым.
Западной психологии и западному психоанализу нужно это четвертое - они испытывают огромную потребность в четвертом. Без четвертого они неполны - неполны, нелогичны, иррациональны, поскольку постоянно остается в стороне самый важный фактор вашего существования, вы сами. Вот Фрейд рассматривает страх, долг, подавление, секс, алчность - его творения велики, его исследования велики, но ни разу он не рассматривает свое собственное существо.
В Индии самым знаменитым фрейдистом-психоаналитиком был доктор Лалджирам Шукла; он был руководителем психологических исследований в Индусском университете в Бенаресе. Так случилось, что один из моих друзей, который учился со мной в Джабалпуре, - после окончания я переехал в университет Саугара, а он в университет Бенареса - влюбился в дочку доктора Лалджирама Шуклы. Доктор Шукла был очень знаменитым человеком. Постепенно он согласился на их брак. Они были из одной и той же касты, так что проблем не было. Этот мальчик был из очень богатой семьи. И он был единственным сыном - все хорошо.
Лалджирам Шукла очень хотел совершить бракосочетание быстро, поэтому он привел мальчика - теперь тот сам уже очень знаменитый историк в университете Джабалпура, глава факультета истории, доктор Байджнатх Шарма, - он привел его из общежития в свой дом и сказал: «Зачем тебе жить там? Ты ведь станешь моим названым сыном. Тебе не нужно жить в общежитии, можешь жить в моем доме, у меня такой большой дом. И во всем этом доме живу только я, моя дочь и моя жена, три человека. Здесь ты можешь иметь все для себя».
Постепенно Байджнатх начал говорить с ним обо мне, поскольку находился под сильным впечатлением от меня - он пробыл со мной четыре года. И разбудил такое большое любопытство в Лалджираме, что тот сказал: «Может быть, ты пригласишь его. Я хотел бы повидаться с этим человеком, который произвел на тебя такое большое впечатление. Я слышал это не только от тебя - все, кто приезжает из этой части страны на мой факультет, начинают произносить это имя. Оно доходит до меня из столь многих источников, что я не могу больше ждать. Отправь ему телеграмму, чтобы он немедленно приезжал и погостил бы у меня несколько дней, столько дней, сколько у него получится».
Телеграмма пришла ко мне. Я подумал, что это будет хорошей возможностью немного сразиться с великим психологом. Я сражался с религиозными людьми, со всякими людьми, но великий фрейдист - это хорошая возможность!
Я послал телеграмму: «Приезжаю немедленно и буду вашим гостем столько, сколько у васполучится». Даже моя телеграмма испугала его: «столько, сколько у вас получится...» Не собирается ли он здесь поселиться навсегда?
Байджнатх сказал: «Я ничего не могу сказать о нем. Он может остаться здесь жить навсегда, - но ошибка ваша. Вы попросили его: "Можете оставаться здесь столько, сколько у вас получится". Он ответил вам: "Я останусь столько, сколько у вас получится"».
Лалджирам сказал: «Неприятности начались. Я боюсь, что будут неприятности».
Я добрался туда ночью, около двенадцати часов. Он приехал встретить меня. Он был старым человеком. Мы поехали домой. По пути он не сказал мне ни слова. Путь был долгим, поскольку мой поезд доходил только до Мугалсарая, не прямо до Бенареса, и от Мугалсарая я должен был ехать автомобилем до Бенареса. Мугалсарай стоит по одну сторону Ганга, а Бенарес - по другую. Поэтому есть поезда, идущие до Бенареса, и есть поезда, идущие до Мугалсарая, но этот конкретный поезд, первый попавшийся мне... поэтому он приехал подобрать меня в Мугалсарае, - но ни один из нас не сказал ни слова.
Байджнатх чувствовал себя очень неловко. Он сказал: «В чем дело? Вы оба молчите?»
Лалджирам сказал: «Я молчу потому, что если я скажу что-то, а он возразит, то мы не уснем всю ночь. А почему он молчит, я не знаю».
Я сказал: «Я просто молчу, жду утра». Он сказал: «Что вы имеете в виду?» Я сказал: «Вы начали! Подождем до утра. Пожалуйста, не начинайте прямо сейчас. Я устал... длительное путешествие, и сейчас, посреди ночи... подождите до утра!»
Он сказал: «Вы нарушили мой сон. Что вы собираетесь делать утром?»
Я сказал: «Утро значит утро. Я не собираюсь давать вам никакого ключа».
И утром Байджнатх рассказал мне: «Всю ночь он ходил по коридору. Я просил его два или три раза: "Вам нужно пойти спать. О чем вы думаете?" Он ответил: "Я думаю о том, что случится утром". Я возразил: "Что случится? Ничего не случится. Мой друг абсолютно безвреден. Можете идти спать". Но он не мог. Он пытался, - но снова вставал и ходил. Он сказал: "В эту ночь мне не уснуть"».
Утром... это было зимнее утро, поэтому мы сели на солнышке, и из университета пришли все его аспиранты, его доценты, ученые-исследователи, около тридцати пяти человек. Было также несколько профессоров его факультета.
Я сказал: «Теперь мы можем начать. Утро наступило». Он сказал: «Что же, давайте начнем с самого начала. Есть ли Бог или нет?»
Я ответил ему: «Это не с самого начала. Бог не может быть первым. Должно было быть что-то до Бога. У него должны были быть отец и мать, иначе как это он неожиданно возник в существовании? И если он может неожиданно возникать в существовании, тогда зачем беспокоиться вообще о чем-либо. Целое существование - Бог - неожиданно возникает в существовании. Если это будет нашей окончательной позицией, если мы должны будем принять то, что Бог не создан, тогда почему бы нам не принять и такую простую вещь, что и существование не создано?
Зачем без необходимости вносить вымысел? Это основной принцип науки: использовать наименьший из возможных объем гипотез. Все, что может быть отброшено, должно быть отброшено. Нужно пользоваться минимальным объемом гипотез. Это основа всякого научного исследования.
Бог - бесполезная гипотеза. Он никак не поможет. Вопрос-то остается тем же самым: «Кто создал его?» Вопрос не изменился, поэтому и его постановка бесполезна». После этих слов я сказал: «Спросите о чем-то, относящемся к делу, существенном. Я приехал к вам сюда издалека не для того, чтобы обсуждать с вами Бога. И какое дело фрейдисту до Бога? Я приехал к вам, как к психологу. Так будет лучше, в этом случае у вас будет твердая почва под ногами. С такими вещами, как Бог и прочее, у вас будут проблемы. Возвращайтесь на свою почву, я хочу испытать вас на вашей твердой почве».
Итак, я, прежде всего, сказал этому человеку: «Вся ваша психология упускает самый важный смысл. Вы говорите о сознательном, подсознательном, бессознательном, но вы не говорите о четвертом, турийя,а четвертое стоит за всем остальным».
Я показал вам три двери: разделенные по восточному принципу, это бодрствующее сознание, грезящее сознание, спящее сознание; разделенные по принципу психоанализа, это сознание, подсознание, коллективное подсознание; разделенные по принципу психологии, это познавание, размышление, чувствование. Это единственные разделения, которые до настоящего времени создал человек. Но только восточная психология признала четвертое, не дав ему имени. И четвертое - это дверь в религию. Что есть это четвертое?
Вы видите вещи там, во внешнем мире, - это объективный мир, люди, деревья, горы, океаны. Затем вы видите мысли, чувства, эмоции, гнев, алчность - это ваш внутренний мир. Но кто тот смотрящий? Вот два мира: внешний мир и внутренний мир, - но кто смотрящий?
Спросить, кто этот смотрящий, значит поднять основной религиозный вопрос.
Вопрос о Боге - это не религиозный вопрос. Это очень детский вопрос.
Религиозный вопрос таков: кто тот смотрящий, смотрящий на мысли, эмоции, смотрящий на вещи, на людей, на горы, на облака... кто этот смотрящий, спрятанный за всем этим? Наблюдатель на холмах не делает ничего, кроме как просто наблюдает. Ни малейшего действия, чистое зеркало, которое отражает все, что проходит перед ним...
Путь к этому наблюдателю очень прост. Вы отбрасываете объекты наблюдения, поскольку они закрывают наблюдателя - как будто солнце со всех сторон закрыто облаками, и вы не видите его. Легко отбросить внешние объекты; вы просто можете закрыть глаза, и внешних объектов больше нет. Трудности возникают с внутренними объектами. Они лишь тени внешних объектов — преходящие мысли, преходящие грезы, преходящие фантазии. Не боритесь с ними. Если вы боретесь с ними, вы становитесь актером; вы более не наблюдатель. Вы забыли, что должны оставаться просто наблюдателем.
Это простая сноровка. Если раз получилось, дальше не будет никаких трудностей, но в первый раз это определенно трудно. Это все равно, как плавание. Когда вы видите других людей, плавающих в реке или в океане, вы изумляетесь, ведь вы сами не умеете плавать. А они говорят, что это очень просто, здесь нет проблем.
В моей деревне был один очень хороший, старый, добрый человек. Все любили его, он был таким простым и таким невинным, хотя ему было за восемьдесят. А рядом с моей деревней протекала река. Он устроил себе на реке особое место, где он принимал свои омовения. Насколько каждый в деревне мог вспомнить, всегда его видели там, день за днем, год за годом; дождливый ли сезон, лето, зима - не имеет значения; здоров ли он или болен - не имеет значения. Он был там точно в пять часов утра, на своем месте. А это было самое глубокое место на реке, поэтому обычно туда никто не ходил, и оно было довольно далеко.
Люди обычно ходили на реку; она была всего в ста метрах от моего дома, но то место было на расстоянии двух миль. И поскольку наши холмы подходили близко к реке, нужно было преодолеть одну гору, потом другую, потом только вы достигали того места. Но то было прекрасное место. Когда я осознал это, я стал ходить туда. И мы немедленно стали друзьями, поскольку... вы знаете меня, что я за человек. Если он собирался быть там в пять, то я приходил туда в три. Один день, два дня, три дня... Он сказал: «В чем дело? Ты решил победить меня?»
Я сказал: «Нет. В этом нет смысла, но я собираюсь сюда в три - точно так же, как вы решили быть здесь в пять».
Он спросил: «Умеешь ли ты плавать?»
Я сказал: «Не знаю, но вам не нужно беспокоиться. Если кто-то умеет плавать, то и я смогу. Если вы умеете, тогда в чем проблема? Одно точно: плавание доступно человеку, этого достаточно. Самое большее, я могу утонуть - так что же? Однажды умрет каждый. Это не имеет значения».
Он сказал: «Ты опасен. Я научу тебя плавать».
Я ответил: «Нет». Я сказал ему: «Вы просто сидите здесь, а я прыгну. Не пытайтесь спасать меня; даже если я буду звать вас, не слушайте меня».
Он сказал: «Что же ты за ребенок? Ты будешь кричать: "Спасите меня", - а я не спасу тебя?»
Я сказал: «Да. Я не буду кричать. Я просто сделаю все абсолютно уверенно. Может быть, когда я буду тонуть, умирать или задыхаться или когда вода попадет мне в нос или рот, я закричу: "Спасите меня", - но я хочу, чтобы было ясно: я не хочу, чтобы в этом случае меня кто-либо спасал. Или я узнаю, что такое плавание, или я утону, узнав, что плавание не для меня».
И до того, как он смог бы меня остановить, я прыгнул. Конечно, я два или три раза скрывался под водой и поднимался на поверхность. А он стоял там, на берегу, ожидая, так что, если бы я позвал его... но я просто махал руками и не собирался его звать. Три или четыре раза я скрывался под водой, поднимался на поверхность, разбрасывал руки наугад, ведь у меня не было понятия, как плавать, - но что делать? Когда вы тонете, вы используете все способы, какие только возможны. И в течение пяти минут я освоил это дело.
Я вернулся и сказал ему: «Вы предлагали учить меня тому, что я смог освоить в течение пяти минут? Мне просто нужно было рискнуть, и дать себе отчет в том, что, самое большее, это может означать смерть».
Плавание - это сноровка, это не искусство, которому нужно учиться. Вас просто нужно бросить в воду. Вы обязательно начнете бултыхаться и двигать руками и ногами, и вскоре вы заметите, что если вы разбрасываете руки и ноги гармонично, синхронно, то вода сама держит вас.
Я сказал этому старому человеку: «Я видел мертвые тела, плывущие по реке. Если мертвый человек может плавать, не хотите ли вы сказать, что я живой и не смогу? Даже мертвые знают, как это делается». В дождливый сезон, во время паводка, много раз так случалось, что целые деревни заливало водой, - многие люди, мертвые тела, мертвые животные проплывали по реке. Поэтому я сказал: «Даже мертвые люди плывут, и быстро. А я живой, поэтому дайте мне шанс выучиться самому, мне кажется, что это всего лишь сноровка. Какое искусство может быть здесь? Это не мастерство или какое-то трудное для понимания искусство. Все, что я вижу, это то, что люди разбрасывают свои руки, - и я могу разбрасывать свои».
Вы должны запомнить: наблюдение - это не какое-то искусство, какое-то умение, нет; это сноровка. Все, что вы должны запомнить, - это не тонуть в реке, которая протекает внутри вас. А как вы тонете в ней? Вы тонете, если, так или иначе, становитесь активными.
Если вы остаетесь неактивными, не делаете ничего... просто наблюдаете: «Я не предполагаю делать что-либо, приходит гнев, пусть проходит. До свидания». Если приходит какая-то мысль, хорошая или плохая, она вас не беспокоит. Вы просто наблюдаете, ничего не называете по именам, не порицаете, ведь все это действия.
Действие вводит вас в ум. Бездействие выводит вас из ума. Действие - это мост между вами и умом; при бездействии этот мост отбрасывается, и вы стоите совершенно одни.
И в тот момент, когда вы не активны, ни в чем не участвуете, возникает переживание чуда.
Это ваше участие дает жизнь уму — его мыслям, чувствам, эмоциям - это ваше участие дает ему жизнь.
Когда вы не участвуете, они просто рассеиваются, оставляя чистую пустоту: вы одни, в вашей предельной уединенности.
Время остановилось. Когда останавливается ум, останавливается и время. И впервые в жизни вы видите того, кто смотрит, вы наблюдаете наблюдателя.
Вы начинаете осознавать осознанность, и именно в этом и есть вся религия.
Но вы должны помнить четвертое. Трех разделений, сделанных тремя различными группами людей в мире, недостаточно, вам нужно четвертое.
И это четвертое просто — наблюдательность, внимательность, бдительность.
Беседа 25.
Я ПРОТИВ РЕЛИГИЙ, НО Я ЗА РЕЛИГИЮ
23 ноября 1984
Бхагаван, если не будет Бога, не будет дьявола, то какой вообще смысл в религии? Нужна ли религия санньясинам?
Религия не имеет ничего общего с Богом, дьяволом, небом и адом.
Нужно понять слово «религия». Слово это значительно: оно означает объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы эти части больше не были частями, но стали целым. Корень слова религия таков: объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы часть больше не являлась частью, но стала целым. В этом объединении каждая часть становится целым.
Каждая часть по отдельности мертва; соединенные вместе, они дают новое качество, качество целого. Внести это новое качество в вашу жизнь и есть цель религии.
Религия не имеет ничего общего с Богом или дьяволом. Но то, как религии действовали в мире, привело к изменению ее качества целостности, самой ее ткани, и это вместо того, чтобы сделать ее наукой объединения, стремящейся из человека разрозненного сделать человека цельного. Обычно вас много, толпа. Нужно переплавить эту толпу в одно целое, так чтобы все в вас начало функционировать гармонично, без конфликта, без разделения, без борьбы, когда ничто не выше, ничто не ниже... вы просто одно гармоничное целое.
Религии всего мира помогли человечеству забыть само значение этого слова.
Они против цельного человека, поскольку цельный человек не нуждается в Боге, не нуждается в священнике, не нуждается в церкви.
Цельному человеку достаточно самого себя. Он целый.
И для меня это делает его святым - ведь он целый (holy - святой, whole - целый).
Он настолько исполнен, настолько завершен, настолько удовлетворен, что нет никакой психологической потребности в фигуре отца, Бога, который где-то на небесах заботится о вас.
Он настолько блажен в данном мгновении, что не удастся заставить его бояться завтрашнего дня. Завтра не существует для цельного человека. Все лишь в этом мгновении - нет ничего ни вчера, ни завтра.
Цельным человеком нельзя манипулировать с помощью таких по-детски глупых стратегий: если ты сделаешь это, - достигнешь небес и всех удовольствий там; если ты сделаешь то, - попадешь в ад и будешь страдать вечно.
Цельный человек просто посмеется над всей этой чепухой.
У него нет страха перед будущим, для него ад невозможен; у него нет алчности по отношению к будущему, для него рай невозможен. Ему не нужна защита, никто не наставляет его, никто не ведет его куда-то. У него нет цели, нет мотивации.
Каждое мгновение настолько законченно, что оно не ждет своего завершения другим мгновением, которое наступает иногда в этой жизни, а иногда, может быть, и в следующей жизни...
Каждое мгновение полно, переполнено, заполнено до отказа, и он знает только одно — огромную признательность этому прекрасному существованию.
Но и это он не высказывает в словах, ведь существование не понимает языка. Эта признательность в самом его существе.
Поэтому, что бы он ни делал, в этом есть признательность. Он ничего не делает, просто сидит в молчании, и в этом уже есть признательность. Это не то, как... мусульмане пять раз в день благодарят Бога. А что делается между этими пятью молениями? Между этими пятью молениями никакой благодарности нет. Такая благодарность - всего лишь ритуал. Она - не ваша жизнь.
Шила только что принесла брошюру от одного христианского общества, которое «празднует неделю прощения во всем мире». Любой город может стать членом этого общества, но только город. Тогда этот город появляется на мировой карте Общества Прощения. И люди, занимающиеся этим делом, на самом деле выглядят серьезными, но то, что они делают, выглядит так по-детски, является таким идиотским. В понедельник вы прощаете себя — так это происходит, — во вторник вы прощаете своих соседей, в среду вы прощаете своих врагов, затем вы прощаете свою нацию, затем вы прощаете все нации... целая программа на семь дней.
В сопроводительном письме говорится: «Если вы прощаете себя, нацию, нации, весь мир, вы достигнете огромного счастья. Чувство обиды - это плохо, чувство покаяния, сожаления - это хорошо». Эти люди посылают вместе со своим письмом карту мира, на которой отмечены многочисленные города, так что эта ассоциация работает, должно быть, многие годы. Наш город новый, поэтому они приглашают нас принять участие в их глупой игре.
Раз в году на протяжении семи дней вы прощаете... тогда чем вы занимаетесь целый год? А если вы прощаете непрерывно на протяжении целого года, тогда на следующий год ваше участие заканчивается, поскольку на следующий год у вас не будет недели для прощения - не останется никого, кого надо прощать, вы уже простили всех. Но эти люди занимаются подобным годами, ежегодно - как видно, прощение не преобразует вас.
В сопроводительном письме говорится: «Всегда прощайте первыми». Не упускайте шанса простить первыми, быть лидерами, быть хозяевами прощения. Видите смысл? Даже в прощении находится состязание, находится игра эго... «Будьте первыми». Но если каждый старается быть первым, тогда кто же станет первым? Кто-то вынужден быть вторым: он уже проиграл игру; он больше не хозяин своей судьбы, своего предназначения. Так что торопитесь! Простите другого до того, как он простит вас, тогда вы останетесь хозяевами своей судьбы, лидерами, первыми - и награда ваша будет велика.
Но для того, чтобы простить кого-нибудь, сначала нужно стать разгневанным, взбешенным, настроенным против, ненавидящим, обиженным, может быть, даже мечтающим уничтожить другого. Если всего этого нет, то как прощать? Нужно целый год носить в себе рану, дожидаясь этих семи дней прощения. В каждом феврале наступают эти семь дней, и в это время нужно делать все возможное, чтобы быть первым. И конечно, человек, простивший больше других, будет больше и вознагражден. Но может ли много прощать человек, если в нем совсем нет никакой обиды? Как прощать? За что прощать?
Например, я не могу прощать никого в мире. Я не вижу ни одной причины, по которой я должен прощать кого-либо; во мне нет ни единой раны, ни единой обиды. Когда Шила читала мне этот памфлет, я пытался себе представить, что если бы я должен был прощать, то кого? Я был абсолютно пуст, ни одного ответа, не возникло ни одного имени человека, которого мне следовало бы простить... И прежде всего потому, что я никогда не был в положении обиженного. У меня нет ни одного врага в мире. Есть миллионы людей в мире, которые думают, что они - моивраги, но что касается меня, то я думаю, что нет никого, кто был бы моим врагом. Поэтому, если я попытаюсь прощать, то кого мне прощать?
Было настоящим удовольствием наблюдать это общество, - а это всемирное общество, и членами его являются сотни городов. И они, должно быть, думают, что делают что-то чрезвычайно значительное. Но глубоко внутри они сеют в вас семена эго: «Будьте первыми...»
Религия так много сделала против человечества, причем с добрыми намерениями. У этих людей не было дурных намерений, но они были определенно идиотами, не знающими точно, что они делают и как функционирует психология человечества.
Они эксплуатировали человека. Возьмем, например... Иисус говорит: «Не хлебом единым жив человек». Верно, абсолютно верно - ведь ему для жизни нужно еще много вымыслов, просто хлеба недостаточно. Ему нужен Бог, ему нужен дьявол, ему нужно небо, ему нужен ад, и папы, и церковь, и молитва, и прощение... «Не хлебом единым жив человек», - говорит Иисус - совершенно верно. Отбросьте все эти вымыслы, и неожиданно возникнет вопрос: если нет Бога, если нет дьявола, то, что есть вся религия?
Все эти религии дали вам свои вымыслы потому, что ваша психология испытывает в них определенную потребность. Или вы выходите за пределы, положенные умом, - это и есть настоящая религия, - или вы создаете вымыслы, чтобы ваш ум не чувствовал пустоты, бессмысленности, одиночества, ощущения щепки, плывущей по течению, без цели впереди, без истока позади.
Одна из величайших потребностей человеческого ума - быть нужным.
Существование кажется абсолютно индифферентным к вам. Можете ли вы сказать, что оно испытывает потребность в вас? Без вас все идет совершенно прекрасно. Были восходы, были закаты, цвели цветы, приходили и уходили времена года. Когда вас не было, все было точно так же. Однажды вас снова не станет, и все будет точно так же. Существование просто продолжается и продолжается. Оно не дает вам удовлетворения в вашей величайшей потребности - быть нужными. Напротив, оно дает вам ощущение того, что вы его не волнуете. Может быть, оно даже не знает, что вы существуете.
Мне вспоминается одна из историй Панча Тантры. Эти истории потрясающе психологичны.
По мосту через реку идет слон, а на слоне сидит комар. Слон так тяжел, а мост - просто временный мосток. Бедные деревенские жители наводят мостки, когда проходят дожди, спадает вода и река становится маленькой. Они делают временные деревянные мостки для себя. На восемь месяцев такого мостка прекрасно хватает. Но он построен не для слона, поскольку в бедной деревне никто не может содержать слона. На мосток же взошел и проходил по нему дикий слон. Комар, сидевший на голове слона, сказал: «Дядюшка, кажется, что мой вес и твой вес - это слишком для такого мостка».
Слон сказал: «А я и не знал, что ты сидишь у меня на голове. Что ты там делаешь?»
Вот в этой маленькой истории слон даже не осознает комара, - но комар думает: «Я и ты, мы вместе, - это так много для этого бедного мостка».
Каждый человек гораздо меньше по сравнению с этой огромной вселенной, чем комар по сравнению со слоном. Разница между комаром и слоном не велика, но между человеком и существованием... разница неизмерима.
Но помните, человек делает то же самое, что и комар. Если вы собираетесь жениться, вы идете к астрологу и спрашиваете: «Благоприятствуют ли звезды?» То же самое говорил и бедный комар: «Дядюшка...», - пытаясь связать себя со слоном. Вы пытаетесь связывать себя со звездами: благоприятствуют ли они вашей женитьбе? И конечно, астролог эксплуатирует вас.
Бхагаван, если не будет Бога, не будет дьявола, то какой вообще смысл в религии? Нужна ли религия санньясинам?
Религия не имеет ничего общего с Богом, дьяволом, небом и адом.
Нужно понять слово «религия». Слово это значительно: оно означает объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы эти части больше не были частями, но стали целым. Корень слова религия таков: объединение вместе разрозненных частей таким образом, чтобы часть больше не являлась частью, но стала целым. В этом объединении каждая часть становится целым.
Каждая часть по отдельности мертва; соединенные вместе, они дают новое качество, качество целого. Внести это новое качество в вашу жизнь и есть цель религии.
Религия не имеет ничего общего с Богом или дьяволом. Но то, как религии действовали в мире, привело к изменению ее качества целостности, самой ее ткани, и это вместо того, чтобы сделать ее наукой объединения, стремящейся из человека разрозненного сделать человека цельного. Обычно вас много, толпа. Нужно переплавить эту толпу в одно целое, так чтобы все в вас начало функционировать гармонично, без конфликта, без разделения, без борьбы, когда ничто не выше, ничто не ниже... вы просто одно гармоничное целое.
Религии всего мира помогли человечеству забыть само значение этого слова.
Они против цельного человека, поскольку цельный человек не нуждается в Боге, не нуждается в священнике, не нуждается в церкви.
Цельному человеку достаточно самого себя. Он целый.
И для меня это делает его святым - ведь он целый (holy - святой, whole - целый).
Он настолько исполнен, настолько завершен, настолько удовлетворен, что нет никакой психологической потребности в фигуре отца, Бога, который где-то на небесах заботится о вас.
Он настолько блажен в данном мгновении, что не удастся заставить его бояться завтрашнего дня. Завтра не существует для цельного человека. Все лишь в этом мгновении - нет ничего ни вчера, ни завтра.
Цельным человеком нельзя манипулировать с помощью таких по-детски глупых стратегий: если ты сделаешь это, - достигнешь небес и всех удовольствий там; если ты сделаешь то, - попадешь в ад и будешь страдать вечно.
Цельный человек просто посмеется над всей этой чепухой.
У него нет страха перед будущим, для него ад невозможен; у него нет алчности по отношению к будущему, для него рай невозможен. Ему не нужна защита, никто не наставляет его, никто не ведет его куда-то. У него нет цели, нет мотивации.
Каждое мгновение настолько законченно, что оно не ждет своего завершения другим мгновением, которое наступает иногда в этой жизни, а иногда, может быть, и в следующей жизни...
Каждое мгновение полно, переполнено, заполнено до отказа, и он знает только одно — огромную признательность этому прекрасному существованию.
Но и это он не высказывает в словах, ведь существование не понимает языка. Эта признательность в самом его существе.
Поэтому, что бы он ни делал, в этом есть признательность. Он ничего не делает, просто сидит в молчании, и в этом уже есть признательность. Это не то, как... мусульмане пять раз в день благодарят Бога. А что делается между этими пятью молениями? Между этими пятью молениями никакой благодарности нет. Такая благодарность - всего лишь ритуал. Она - не ваша жизнь.
Шила только что принесла брошюру от одного христианского общества, которое «празднует неделю прощения во всем мире». Любой город может стать членом этого общества, но только город. Тогда этот город появляется на мировой карте Общества Прощения. И люди, занимающиеся этим делом, на самом деле выглядят серьезными, но то, что они делают, выглядит так по-детски, является таким идиотским. В понедельник вы прощаете себя — так это происходит, — во вторник вы прощаете своих соседей, в среду вы прощаете своих врагов, затем вы прощаете свою нацию, затем вы прощаете все нации... целая программа на семь дней.
В сопроводительном письме говорится: «Если вы прощаете себя, нацию, нации, весь мир, вы достигнете огромного счастья. Чувство обиды - это плохо, чувство покаяния, сожаления - это хорошо». Эти люди посылают вместе со своим письмом карту мира, на которой отмечены многочисленные города, так что эта ассоциация работает, должно быть, многие годы. Наш город новый, поэтому они приглашают нас принять участие в их глупой игре.
Раз в году на протяжении семи дней вы прощаете... тогда чем вы занимаетесь целый год? А если вы прощаете непрерывно на протяжении целого года, тогда на следующий год ваше участие заканчивается, поскольку на следующий год у вас не будет недели для прощения - не останется никого, кого надо прощать, вы уже простили всех. Но эти люди занимаются подобным годами, ежегодно - как видно, прощение не преобразует вас.
В сопроводительном письме говорится: «Всегда прощайте первыми». Не упускайте шанса простить первыми, быть лидерами, быть хозяевами прощения. Видите смысл? Даже в прощении находится состязание, находится игра эго... «Будьте первыми». Но если каждый старается быть первым, тогда кто же станет первым? Кто-то вынужден быть вторым: он уже проиграл игру; он больше не хозяин своей судьбы, своего предназначения. Так что торопитесь! Простите другого до того, как он простит вас, тогда вы останетесь хозяевами своей судьбы, лидерами, первыми - и награда ваша будет велика.
Но для того, чтобы простить кого-нибудь, сначала нужно стать разгневанным, взбешенным, настроенным против, ненавидящим, обиженным, может быть, даже мечтающим уничтожить другого. Если всего этого нет, то как прощать? Нужно целый год носить в себе рану, дожидаясь этих семи дней прощения. В каждом феврале наступают эти семь дней, и в это время нужно делать все возможное, чтобы быть первым. И конечно, человек, простивший больше других, будет больше и вознагражден. Но может ли много прощать человек, если в нем совсем нет никакой обиды? Как прощать? За что прощать?
Например, я не могу прощать никого в мире. Я не вижу ни одной причины, по которой я должен прощать кого-либо; во мне нет ни единой раны, ни единой обиды. Когда Шила читала мне этот памфлет, я пытался себе представить, что если бы я должен был прощать, то кого? Я был абсолютно пуст, ни одного ответа, не возникло ни одного имени человека, которого мне следовало бы простить... И прежде всего потому, что я никогда не был в положении обиженного. У меня нет ни одного врага в мире. Есть миллионы людей в мире, которые думают, что они - моивраги, но что касается меня, то я думаю, что нет никого, кто был бы моим врагом. Поэтому, если я попытаюсь прощать, то кого мне прощать?
Было настоящим удовольствием наблюдать это общество, - а это всемирное общество, и членами его являются сотни городов. И они, должно быть, думают, что делают что-то чрезвычайно значительное. Но глубоко внутри они сеют в вас семена эго: «Будьте первыми...»
Религия так много сделала против человечества, причем с добрыми намерениями. У этих людей не было дурных намерений, но они были определенно идиотами, не знающими точно, что они делают и как функционирует психология человечества.
Они эксплуатировали человека. Возьмем, например... Иисус говорит: «Не хлебом единым жив человек». Верно, абсолютно верно - ведь ему для жизни нужно еще много вымыслов, просто хлеба недостаточно. Ему нужен Бог, ему нужен дьявол, ему нужно небо, ему нужен ад, и папы, и церковь, и молитва, и прощение... «Не хлебом единым жив человек», - говорит Иисус - совершенно верно. Отбросьте все эти вымыслы, и неожиданно возникнет вопрос: если нет Бога, если нет дьявола, то, что есть вся религия?
Все эти религии дали вам свои вымыслы потому, что ваша психология испытывает в них определенную потребность. Или вы выходите за пределы, положенные умом, - это и есть настоящая религия, - или вы создаете вымыслы, чтобы ваш ум не чувствовал пустоты, бессмысленности, одиночества, ощущения щепки, плывущей по течению, без цели впереди, без истока позади.
Одна из величайших потребностей человеческого ума - быть нужным.
Существование кажется абсолютно индифферентным к вам. Можете ли вы сказать, что оно испытывает потребность в вас? Без вас все идет совершенно прекрасно. Были восходы, были закаты, цвели цветы, приходили и уходили времена года. Когда вас не было, все было точно так же. Однажды вас снова не станет, и все будет точно так же. Существование просто продолжается и продолжается. Оно не дает вам удовлетворения в вашей величайшей потребности - быть нужными. Напротив, оно дает вам ощущение того, что вы его не волнуете. Может быть, оно даже не знает, что вы существуете.
Мне вспоминается одна из историй Панча Тантры. Эти истории потрясающе психологичны.
По мосту через реку идет слон, а на слоне сидит комар. Слон так тяжел, а мост - просто временный мосток. Бедные деревенские жители наводят мостки, когда проходят дожди, спадает вода и река становится маленькой. Они делают временные деревянные мостки для себя. На восемь месяцев такого мостка прекрасно хватает. Но он построен не для слона, поскольку в бедной деревне никто не может содержать слона. На мосток же взошел и проходил по нему дикий слон. Комар, сидевший на голове слона, сказал: «Дядюшка, кажется, что мой вес и твой вес - это слишком для такого мостка».
Слон сказал: «А я и не знал, что ты сидишь у меня на голове. Что ты там делаешь?»
Вот в этой маленькой истории слон даже не осознает комара, - но комар думает: «Я и ты, мы вместе, - это так много для этого бедного мостка».
Каждый человек гораздо меньше по сравнению с этой огромной вселенной, чем комар по сравнению со слоном. Разница между комаром и слоном не велика, но между человеком и существованием... разница неизмерима.
Но помните, человек делает то же самое, что и комар. Если вы собираетесь жениться, вы идете к астрологу и спрашиваете: «Благоприятствуют ли звезды?» То же самое говорил и бедный комар: «Дядюшка...», - пытаясь связать себя со слоном. Вы пытаетесь связывать себя со звездами: благоприятствуют ли они вашей женитьбе? И конечно, астролог эксплуатирует вас.