Раджниш Бхагаван. Библия Раджниша. Том 1. Книга 2

   Он был потрясен китайским вторжением в Индию. Он слег и уже никогда не смог оправиться от этого потрясения. Он умер премьер-министром Индии. Он был великим проповедником мира, братства, любви, он создал блок стран третьего мира против Советского Союза и Америки, так что теперь эти два лагеря не единственные в мире, есть еще один лагерь, нейтральный. И он преуспел в создании нейтрального третьего лагеря.
   Китай был частью этого лагеря, Китай был самой большой частью его, самой важной частью, и Китай атаковал Индию. На гималайских границах очень трудно победить китайцев. Индийцы живут не в Гималаях, а на равнинах. Одна сторона Гималаев индийская, другая сторона китайская. На другой стороне живут миллионы китайцев, они привычны к вечным снегам Гималаев. Они умеют сражаться. Вы не выжили бы в их условиях. В Гималаях, если идет сражение, никто не может их победить.
   То же самое случалось и с Германией... Так было в первую мировую войну; так было, когда Наполеон напал на Россию; так было в первую мировую войну, когда Германия напала на Россию. Во вторую мировую войну Гитлер совершил ту же ошибку: он напал на Россию. Так случилось потому, что Россия огромна, одна шестая часть суши на всей Земле, и от шести до девяти месяцев она покрыта снегом, так что сражаться можно лишь на протяжении трех месяцев. С того момента, когда начинает падать снег, никто не может сражаться с русскими. Они привычны к снегу; их психология за миллионы лет привыкла к нему. Это их дом. Но для всякого другого - это смерть.
   Там кончился Наполеон. Там кончилась первая мировая война, там же кончился и Адольф Гитлер. То, что он напал на Россию, на самом деле было вызовом. Поскольку там был разбит Наполеон, там была разбита Германия, Адольфу Гитлеру хотелось доказать, что Россия не является непобедимой. Но все разрешилось по чисто природным обстоятельствам. Когда начинает падать снег, никто не может победить Россию; невозможно сражаться с русскими.
   То же самое относится и к китайцам. В Китае живет одна четвертая часть населения Земли - это величайшая из всех стран мира. И когда Китай напал на Индию, он занял тысячи миль в Гималаях, и Индия ничего не смогла с этим сделать. Это было таким серьезным потрясением для Джавахарлала, который до этого был очень здоровым, что он вдруг начал усыхать, умирать. Насколько я понимаю, он умер психологической смертью. Чтобы быть более точным, он совершил психологическое самоубийство. Он потерял все надежды на мир, на отсутствие войн в мире, ведь Китай был ближайшим другом Индии... если нельзя доверять ближайшему другу, то кому доверять? Он просто потерял всю радость. Он вдруг стал старым.
   Вторым премьер-министром был Лалбахадур Шастри. Он очень сильно интересовался мной и обещал, хотя его партия и коллеги были против, что постарается реализовать мои идеи. Он умер от сердечного приступа в СССР. Его секретарь сообщил мне, что на протяжении всего пути он читал мою книгу «Семена революции». А в ночь его сердечного приступа в его руках была другая моя книга «Совершенный Путь».
   Третий премьер-министр Индии убита только что. Она была самой смелой, и она была готова делать даже то, что шло против ума масс. Я предложил ей вывести из кабинета таких людей, как Морарджи Десаи. Она сказала: «Он один из наиболее упрямых фанатиков и верит, что он всегда прав...» Он был заместителем премьер-министра, вторым человеком после Индиры Ганди, но она сказала, что постарается выкинуть его, и сделала это.
   Четвертым премьер-министром был Морарджи Десаи. Никто не считал, что на него стоит покушаться, поэтому он все еще жив и теперь пытается стать святым мудрецом - снова та же игра эго. Чаран Сингха, пятого премьер-министра, не стоит даже упоминать. А Раджив, мы еще должны посмотреть, достоин ли он своего деда и своей матери или нет. У меня есть внутренняя убежденность в том, что он не разочарует страну.
   Джимми Картер внезапно постарел на десять лет после того, как проиграл выборы; в один день пронеслись десять лет. Когда люди у власти, они могут сохранять свое лицо. Может быть, они красятся, но выглядят все еще молодо, оживленно, сильно и на самом деле являются такими, поскольку с ними успех. Хотя в последней точке успеха они находят, что все тщетно, но стоит ли говорить об этом? Весь мир будет смеяться. Об этом лучше помолчать и продолжать улыбаться. Так что вы можете двигаться от денег к власти или от власти к деньгам. Есть много путей.
   Я слышал об одном богатом американце, который пресытился всеми теми деньгами, которые заработал... он напрасно растратил всю свою жизнь. Кто-то предложил: «Почему бы вам не отправиться на Восток и не поискать там какого-нибудь махатму, какого-нибудь мудреца, который смог бы научить вас, как быть спокойным, тихим и благословенным?» Поэтому он ринулся в Индию, отправился в Гималаи и спросил, кто тут величайший праведник - как будто есть маленькие праведники и большие праведники.
   Но он был человеком, знавшим, что такое деньги, и знавшим, что, если у вас мало денег, вы маленький человек, если у вас побольше денег, вы человек побольше, а если у вас денег еще больше, то вы самый большой человек. То же должно быть верно и для духовности - сколько ее у вас? Он всю свою жизнь прожил среди количества. Деньги - это количество. Духовность - это количество. Духовность не передается, но в Индии, как и везде, люди думают одинаково. Они сказали: «Да, есть один, величайший мудрец, величайший махатма, добраться до него очень трудно. Многие искали его и умерли или навечно затерялись в снегах».
   Но богач сказал: «Мне нечего терять, я уже видел все удовольствия мира, и больше ничто не интересует меня. Этот вызов, что его еще никто не нашел, волнует меня. Я попробую». Снова в нем потекли соки, как тогда, когда он пустился в погоню за деньгами, — все то же эго. «Никто не нашел его; я найду. Опишите мне лицо этого человека, скажите, на какой вершине он живет, и я пойду». Они все подробно описали ему, и он пошел.
   Это было действительно мучительное путешествие, но он знал, как мучительно ему было, когда он зарабатывал деньги. Если он смог добраться до вершины в том, что касалось денег, он справится и с этим путешествием. И он справился: в лохмотьях, почти умирающий, он, наконец, добрался и увидел человека, сидящего на вершине. Од упал, не в знак благодарности, а от усталости. Американцы ведь не знают, как падать в ноги при встрече с Учителем, - он просто упал. Он терял надежду, он был почти на краю, думая: «Надеяться не на что». И в этот момент тот человек, тот старый мудрец оказался перед ним. Он падает, и поскольку еще не умер, умудряется говорить, он простирает свои руки, хватает за ноги мудреца и говорит: «Вы великий мудрец, а я прибыл из Америки, за многие тысячи миль. Но это ничего. Это гималайское паломничество, пешком, на ногах... но я счастлив, что добрался. Теперь скажите мне, пожалуйста, что мне следует делать».
   Махатма сказал: «Сначала окажите мне любезность. Нет ли у вас сигареты - американской?»
   Этот человек был чрезвычайно потрясен. Но он слышал, что мудрецы - странные люди; может быть, в этом есть какой-то трюк. Он вытащил сигареты и зажигалку, дал одну мудрецу и сказал: «Теперь, что вы скажете мне?»
   И мудрец сказал: «Пожалуйста, возвращайтесь тем путем, которым пришли. Но запомните: если вы придете снова, не забудьте принести сигарет; они, доставляют такой покой, такое блаженство. Я по-настоящему люблю их».
   Вы можете переходить от одной глупости к другой, но если потерпите неудачу в любви... а неудача в любви не означает того, что вы обыкновенно имеете в виду: что возлюбленная или возлюбленный изменяет вам. Нет, это не неудача; на самом деле это возможность избежать неудачи. Если ваша возлюбленная изменит вам до неудачи, неудачи в моем смысле, она спасет вас, она снова даст вам надежду. Вы устремитесь за другой женщиной.
   Неудача, которую я имею в виду, наступает тогда, когда вы достигаете точки, где хотели бы слиться с другим, и внезапно обнаруживаете универсальный закон, препятствующий такому слиянию.
   Тела могут встречаться; существа не могут.
   В такой момент вы можете начинать озлобляться против любви - вот так и все религии стали озлобленными против любви, но это псевдорелигии. Нет, я не вижу, что вы должны озлобиться. На самом деле вы должны прийти в восторг, поскольку нашли фундаментальный закон жизни, добрались до точки, откуда возможен поворот внутрь себя. Больше некуда идти.
   Вы можете попасть в самого себя. Если это случится, тогда вы скажете: «Другой - это рай, не ад». Тогда вы измените это высказывание, поскольку другой дал вам шанс потерпеть неудачу в слиянии, сплавлении, дал вам шанс повернуться к себе; вы будете благодарны ему всегда. Тогда другой - это рай.
   И раз вы вошли в свое собственное существо, вы вошли в храм. Именно это и имеет отношение к религии.
   И это вхождение в себя - предельный рост.
   Вы внезапно расцветаете.
   Это не медленный последовательный рост, нет. Слово «рост» дает неправильное впечатление, как что-то медленное, медленное... Нет, это внезапный взрыв. В один момент вы были ничем; в другой момент - качественный скачок, вы стали всем. Поскольку вы вкусили свое существо, и это существо — в точности то же, что и существо вселенной. Но есть только одна дверь. Другой двери нет. Никакая церковь не поможет вам, никакая синагога не поможет вам, никакой храм не поможет вам.
   Есть только одна дверь, которая может помочь вам, - и она внутри вас.
   Прыгнув в себя, вы ныряете в существование.
   В этот момент вы ощущаете потрясающее единство со всем существованием.
   Тогда вы более не одиноки, более не уединенны, поскольку нет никого другого.
   Есть только вы, распространившиеся во всех направлениях, во всех возможных проявлениях. Это вы цветете в деревьях; это вы движетесь в белых облаках. Это вы в океане, в реке. Это вы в животных, в людях.
   И это не то, что вы должны нафантазировать, представить себе. Так делали псевдорелигии. Они говорят вам: «Думай, что ты един со всей вселенной. Концентрируйся. Натаскивай свой ум на то, что ты заодно со всей вселенной». Да, если вы стараетесь, вы можете поверить в это, в то, что вы едины со всем, но это будет просто вера.
   Ко мне привели одного суфия; у него было много последователей. Многие из его последователей приходили ко мне и говорили: «Когда придет наш учитель, мы хотели бы, чтобы вы встретились». А он имел обыкновение приходить в это место раз в год.
   Поэтому я сказал: «Когда бы он ни пришел, приведите его ко мне».
   Они сказали: «Он совершенный человек. Он видит Бога повсюду».
   Я сказал: «Я не буду комментировать этого, пока не увижу его». День настал, он прибыл. Я сказал его ученикам: «Ведите его прямо ко мне. Пусть он будет моим гостем». Они привели его ко мне прямо со станции, и он пребывал в экстатической дрожи, если это так можно назвать. Его глаза, его тело - все было не в обыкновенном состоянии, оно как бы вибрировало. Всякий мог видеть это. И он обычно крепко обнимал деревья. У меня был прекрасный сад. Только я называл его садом, все остальные обычно называли его джунглями. Это были действительно джунгли, поскольку мне не нравятся английские сады - хорошо подстриженные, симметричные. Нет, я хотел что-то вроде джунглей, естественное, без всякой симметрии.
   Он вошел в дверь, а как раз рядом с дверью стояло прекрасное розовое дерево. Он обнял его. Оно было в цвету и издавало один из самых прекрасных ароматов. Он начал кричать от радости. Я вынужден был оттащить его от дерева. Я сказал: «Это дерево еще недостаточно сильное. Вы убьете его. Пожалуйста, войдите в дом, и, если хотите обнимать деревья, у меня есть много больших деревьев, с которыми вы можете проделывать и объятия, и борьбу, и гимнастику, и все, что хотите. Но это дерево - не мучьте его».
   Внезапный гнев: «Что! Вы говорите, что я мучаю дерево? Я люблю его».
   Я сказал: «Я знаю. Иногда можно обнимать кого-то с любовью. Так обычно случалось со мной, когда я путешествовал по Пенджабу».
   Пенджаб - это, должно быть, Орегон в Индии. Почему-то все идиоты страны умудрились жить в Пенджабе. Мне бывало так трудно добраться от платформы до автомобиля, поскольку каждый обнимался, все от любви, а пенджабские объятия... вы не представляете себе: все мое тело ощущало боль, особенно ребра. Я говорил своим друзьям: «Пожалуйста, эти объятия, я не готов принимать так много любви. Это слишком. Вам нужно прекратить это, иначе я перестану приезжать в Пенджаб». Эти идиоты не знают, что «обнимать», не значит сокрушать ребра другого человека. И они точно делали это с большой любовью, но с большой любовью можно и убить.
   Поэтому я сказал суфию: «Вы пришли ко мне в дом. Не гневайтесь. Это дерево еще недостаточно сильное, и оно очень особенное, не ломайте его. Я стал просветленным под розовым деревом. Поэтому мои люди принесли семя от материнского дерева. Они посадили и вырастили его, но оно еще недостаточно сильное для ваших объятий. Войдите внутрь».
   Он вошел внутрь и начал говорить в той же манере, в которой говорил, должно быть, с учениками: «Я вижу Бога повсюду, только Бога и ничего больше».
   Я сказал: «Если вы видите только Бога и ничего больше, тогда с кем вы разговариваете? Если есть только Бог и никого другого нет, то с кем вы разговариваете? И с какой целью? Бог должен все знать. Храните молчание». И когда все его ученики ушли, я сказал ему: «Я знаю, что случилось с вами. Вы гипнотизировали себя на протяжении тридцати лет, что Бог - повсюду, и теперь это стало у вас постоянным постгипнотическим состоянием. И вы продолжаете все это, поскольку прекрасно знаете, что если прекратите говорить об этом, то все исчезнет за несколько часов».
   Он сказал: «Нет, это не может исчезнуть. Я вижу Бога повсюду».
   Я возразил: «Тогда на три дня прекратите говорить о Боге и не делайте ничего. Не повторяйте этого "Бог повсюду"; на три дня забудьте об этом. Тридцать лет вы делали свою работу, теперь в течение трех дней позвольте мне показать, что вы приобрели за тридцать лет».
   И не было... не потребовалось и трех дней. Уже на следующее утро он сказал мне: «То, что я приобрел за эти тридцать лет, вы разрушили за один день. Вы против религии. Вы - враг религии».
   Я сказал: «Конечно, я враг религии - религии того рода, в которую верите вы. И я против всей этой чепухи, ведь какой смысл тридцать лет практиковаться, если все можно разрушить за один день? Тогда практикуйтесь хоть триста лет, все будет потеряно в три дня! Или хоть три жизни - будет разрушено в три месяца. Это не ваше переживание; это просто навязанная вам идея».
   Поэтому я не говорю, чтобы вы начали думать так, как будто все божественно и все есть Бог. Это хлам. Никогда не начинайте с того, что в своей основе является верой. Просто прыгните в себя и не спрашивайте меня, что найдете там. Поскольку, если я скажу, что вы найдете там, вы немедленно начнете гипнотизировать себя на этом. Тогда вы и найдете это, но то не будет истиной. То будет лишь галлюцинацией.
   Просто прыгните внутрь - и тогда узнаете. Вы почувствуете. Вы испытаете переживание.
   Религия - это переживание истины.
   Человеку нужна религия; это последняя роскошь, предельная роскошь.
   Ниже ее - любовь. И я так много учил о любви, что вы можете подойти к критическому моменту, когда почувствуете, что другой - это ад, ведь это точка поворота. Сартру был нужен кто-то, кто сказал бы ему: «Другой - это ад». А что о вас? Вы так много старались, чтобы стать единым с другим, почему бы не постараться еще немного, чтобы стать единым с собой, ведь это не будет трудно. Вы уже заодно с собой, вам только нужно заглянуть вовнутрь. Немного повернуться - и все случится.
   Но тогда вы - не христианин, не индус, не мусульманин, не иудей, вы просто религиозный человек.
   Я за религию, за религиозность, и я определенно против всех религий, поскольку все они псевдо.
 

Беседа 28.
ЗАПОВЕДЕЙ НЕТ, ЕСТЬ ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО ПРОСЬБ

    26 ноября 1984 года
 
    Бхагаван, что Вы думаете о десяти заповедях Моисея? Есть ли у Вас какие-нибудь заповеди для нас?
 
   Моисей - один из самых харизматических лидеров, известных миру, но он не религиозный человек.
   Он законодатель. Но быть законодателем - это одно, а быть религиозным человеком - совершенно другое. Он решает, что хорошо, что плохо для его людей.
   Но хорошо и плохо - это не вечные понятия. В один момент что-то хорошо, в следующий момент это не хорошо. Что-то хорошо в одном контексте, а в другом контексте это может стать своей прямой противоположностью.
   Законы мертвы. Раз вы определили их, они стали фиксированными. Они не изменяются вместе с контекстом, с ситуацией, со временем. Они не могут меняться, они - не живые существа.
   Моисей выводил своих людей из рабства, давал им великую надежду на будущее, воодушевлял их, но не мог сделать их религиозными. И так как он не мог сделать их религиозными, он был вынужден заменить религию законами. Законы - плохая замена сознательности. Но когда сознательности нет, ничего не остается, как издавать законы и следовать законам.
   Почему Моисей не смог сделать своих людей религиозными? Он сам не был религиозным человеком. Его встреча с Богом - не что иное, как галлюцинация. Бог не существует, поэтому те, кто повстречались с Богом, повстречались со своим воображением. Скитаться по горячей, обжигающей дикой пустыне годами; голодать, испытывать жажду; люди умирают, умирают их надежды... кажется, нет конца этому поиску земли обетованной.
   Он взошел на гору подумать, поразмышлять, помолиться Богу. Он был, должно быть, в безнадежной ситуации. Люди спрашивали - и не было ответа, они спрашивали: «Где обещанная земля? Похоже, что у тебя нет и понятия, где она. Ты оторвал нас от корней. Конечно, мы были рабами, но, по крайней мере, мы жили. Теперь мы умираем».
   Люди выбирают рабство по той простой причине, что если альтернативой является смерть, то лучше быть рабом. По крайней мере, можно жить, и есть вероятность когда-нибудь освободиться от рабства. Но когда вы мертвы, вероятность исчезает. Так что ничего плохого нет в том, чтобы выбирать рабство, когда альтернативой является смерть.
   Моисей вывел своих людей из рабства, дал им самые разные мечты, и эти мечты постепенно начали превращаться в пыль пустыни. Проходили дни, проходили месяцы, проходили годы, и люди умирали так, как этого еще никто не видел. Сорок лет он скитался по пустыням Ближнего Востока. За сорок лет из каждых четырех человек трое умерли. Не стало трех четвертей первоначального народа; и те, кто еще оставались, не могли сказать, что они живы. Эти сорок лет были таким страданием, что было бы намного лучше, если бы они умерли. Они были, как скелеты.
   Естественно, Моисей испытывает огромную муку, великую боль. Он не думал, что случится такое. Он не обманывал своих людей; он был искренним с ними, его намерения были добрыми. Не было другого пути вывести этих людей из египетского рабства, если не дать им великой надежды.
   Но такое случалось со всеми великими лидерами. Когда они добиваются успеха, потом наступает момент их неудачи.
   Такое случилось в Индии. Махатма Ганди вел страну сорок лет и заставил людей поверить в свои слова: «Когда наступит независимость, все ваши проблемы будут решены. Не будет нищеты, не будет страданий, не будет мятежей, не будет насилия. Эти индо-мусульманские мятежи, в которых тысячи людей погибают, сжигаются заживо, порождены британским правлением». Легко все свалить на британское правление. Вы страдаете, потому что вы в рабстве. Вы бедны, потому что вас эксплуатируют. Вы не можете жить респектабельной жизнью, потому что вы под каблуком Британской Империи. Люди поверили ему, точно так же, как евреи поверили Моисею. Они последовали за ним. Независимость наступила... и это был великий момент неудачи для Махатмы Ганди, поскольку не так просто устранить все свои проблемы, лишь освободившись от британского правления.
   Вашим проблемам миллионы лет. Британцы же были в Индии только триста. До этого вы были бедны, голодны, необразованны. В действительности Британская Империя делала все для поднятия стандарта жизни в Индии. Она внедрила самые разные технологии, науки. Она ввела медицину, школы, но никто не думает об этом. Кто будет благодарить человека, поработившего вас? Они - причина всех мятежей, всех убийств, всех кровопролитий.
   Поэтому люди ждали: «Когда уйдут британцы, мы впервые заживем как люди: не будет бедности, жизнь будет устлана розами. Но жизнь не только не осталась такой же, она стала хуже, поскольку британские правители знали, как править. За триста лет они создали систему контроля, систему сохранения дисциплины. Теперь вместе с ними все это исчезло. А люди, пришедшие к власти, не имели понятия о том, что такое власть. Что делать с властью? Как пользоваться ею? И неожиданно возник потрясающий взрыв насилия, которого до этого не знала Индия, может быть, не знала и ни одна другая страна.
   Ганди был полностью сокрушен. Вот британцы ушли, а насилия в миллион раз больше, ведь у британцев была определенная дисциплина, власть, и они справлялись со страной триста лет. Теперь не было никого; каждый был свободен делать то, что хотел. Тысячи людей были убиты, сожжены; сжигались поезда, останавливались и просто поджигались, и никому не разрешалось выходить из поезда. Поджигались дома. Вся страна была в хаосе. В Пакистане убивали индусов. В Индии убивали мусульман. И лидеры не знали, что делать. Сам Ганди сказал: «Теперь никто не слушает меня». А он был абсолютным лидером людей на протяжении сорока лет. Его голос был голосом страны. И теперь он говорит: «Никто не слушает меня. Я стал фальшивой монетой, бесполезным человеком».
   До обретения Индией независимости он говорил, бывало, что хотел бы прожить сто двадцать лет, поскольку после наступления независимости будет настоящая жизнь; а сейчас - что за жизнь? Но когда страна стала независимой, она вся запылала в огне, повсюду были насилие, разрушение, даже его сторонники, самые надежные сторонники, больше не слушали его. Впервые он сказал: «Теперь я не хочу жить до ста двадцати лет». Может быть, когда Натхурам Годзе выстрелил в него, он почувствовал освобождение, поскольку нес тяжелый груз. Он не мог показать людям своего лица; у него не было ответа.
   Такая же проблема встала и перед Моисеем. Он пошел в горы только потому, что хотел уйти от толпы, ведь они постоянно мучили его, спрашивали его: «Где обещанная земля? Мы не видим никакой земли обетованной. Проходят дни, мы не встречаем никакого оазиса. Люди умирают от жажды, и если нам встречается оазис, то совсем непросто найти пищу». Ведь они все были бедными людьми, у них не было денег, они были рабами. Им нечем было платить, все, что они несли с собой... так, какая-то мелочь. Стоит запомнить караван Моисея. Что несли с собой люди? Кто-то вел своего осла, кто-то тащил повозку, кто-то нес пару глиняных горшков, немного одежды... Не было ничего ценного. У них ничего не было. И по пути они продавали все, что несли с собой, - всю эту мелочь они продавали за хлеб.
   Моисей испытывал, должно быть, ужасную боль. Никто не подумал об этом. Я никогда не встречал ни одной еврейской книги, в которой бы содержалось размышление о ситуации Моисея. Он отправился в горы не для того, чтобы медитировать, - это великая роскошь; Моисей не мог себе ее позволить, то было не время для медитации, - он отправился, чтобы просто убежать от этой толпы, посидеть немного и обдумать план. Что-то нужно было делать, иначе бы он нес ответственность за смерть целой нации. И он ведь обещал им...
   Помните всегда, вот так работает человеческий ум: когда вы начинаете обещать, вы забываете, что есть предел; не надо преувеличивать. Ум очень легко начинает преувеличивать. Он наслаждается преувеличением. Он преувеличивает двумя путями. Всего лишь небольшая боль, а он создает вокруг нее такую суматоху. Всего лишь небольшое страдание, а он становится величайшим страдальцем мира. Всего лишь небольшое удовольствие, а вы уже на вершине целого мира, как будто никто другой не знает, что такое удовольствие. Вы влюбляетесь в женщину и думаете: «Такой любви никогда не было и никогда не будет. Наша любовь уникальна». Так случается повсюду, и каждый думает: «Наша любовь уникальна».
   Ум все преувеличивает, усиливает - он усилитель, и вы верите ему.
   У людей Моисея были настоящие проблемы. И здесь не было преувеличения. Уже невозможно было утешать их дальше: «Подождите еще немного, мы приближаемся, приближаемся». Казалось же, что они удаляются, удаляются. Не было видно ни единого признака того, что они приближались. В этом состоянии муки, в обжигающе горячей пустыне, на горе, - а на горе еще жарче, поскольку на горах в пустыне не растут деревья, не растет зелень, — там, на горе, у него возникает галлюцинация. При таком состоянии ума у любого возникнет галлюцинация.
   Он начинает разговаривать с Богом. Его человеческий ум не находит ответа. Это состояние галлюцинации: он видит сон с открытыми глазами. И он верит, что Бог дает ему совет, десять заповедей: «Вот эти десять правил. Иди к своим людям и дай им эти десять заповедей. Если они будут следовать этим десяти заповедям, все будет хорошо». Его галлюцинация - это не религиозное переживание. Прежде всего, нет Бога. Даже если есть, то он не говорит на древнееврейском. Как это вы подумали, что Бог - еврей? Если Бог есть и он узнает, что вы называете его евреем, как вы думаете, будет он счастлив? Но Бога нет вообще, так что нет и этой проблемы.