Посвященный отстоит от ученика на многие мили. Это путешествие требует поистине революционных преобразований. Посвященный идет по кромке... и жизнь его недолга. Самая долгая жизнь — это жизнь ищущего. Посередине находится ученик. Жизненное же пространство посвященного очень мало.
   Это подобно капле росы на цветке лотоса, сверкающей в лучах восходящего солнца, медленно-медленно соскальзывающей навстречу солнцу в океан. Капля росы — это лишь тот короткий промежуток времени, который требуется для соскальзывания с листа лотоса в океан. Жизнь посвященного коротка, очень коротка, поскольку познавшему гармонию не терпится познать и единство. Ждать просто невыносимо. Капля росы стремительно скатывается в океан и сливается с ним. Это можно выразить двумя способами. Но удалось это только Кабиру, одному из величайших мистиков Индии. Когда он впервые в жизни погрузился в океан, то написал следующее: «Я искал себя, но, друг мой, вместо того чтобы обрести себя, растворился в океане. Капля росы исчезла в океанских водах.»
   Почти двадцать лет спустя, на смертном одре, он спросил своего сына Камала:« Принеси сделанные тобой записи моих изречений. Прежде чем я умру, мне хотелось бы там кое-что поправить.»
   «Однажды я сказал, что капля росы растворилась в океане. Это нужно изменить. Напиши: «Океан растворился в капле росы.»
   Слова его необычайно прекрасны. Первоначальное изречение звучит так: «Herat herat hey sakhi rahya Kabir herayi; bunda samani sa-munda men so kat heri jayi.» А второе: «He rat herat hey sakhi rahya Kabir herayi; samunda samana bunda men so kat heri jayi.» В первом случае капля росы растворилась в океане, во втором — океан в капле росы. Возможно, две стороны одной медали...
   Это третья инициация, и лишь после нее происходит воссоединение, поскольку возникает союз, где нет места никаким разграничениям, обретается единство. Мистик начинает свой путь в качестве ищущего и заканчивает его в качестве мастера; начинает как капля росы и заканчивает, став океаном.
 

Вопрос 2

    Любимый Бхагван,
    Чем ближе к Вам я пребываю физически, тем более теряюсь в Вашем присутствии и забываю о том человеке, которым сам себя считаю. Такое чувство, что от Вас исходит некая магнетическая энергия и с силой меня к Вам притягивает. Что же происходит?
 
   А происходит то, что и должно происходить.
   Когда вы оказываетесь в моем присутствии, приближаетесь ко мне, вы уже не можете сохранять свою личность неприкосновенной. Вы не можете одновременно сохранить и свою личность, и мое присутствие. Если вам нужна ваша личность, вам придется потерять мое присутствие; если мое присутствие, придется поступиться личностью. Но что есть ваша личность? Вы никогда об этом не задумывались? Она состоит из всевозможных несчастий, треволнений, разочарований, ночных кошмаров. Это ваш ад.
   Вы никогда не задумывались над простым феноменом: почему испокон веков человечество так тянет к наркотикам? В Ригведе, древнейшей книге мира,.. даже так называемые ведические пророки интересовались одним наркотиком, именуемым сомры. Один из интеллигентнейших представителей сего века, Олдос Хаксли, будучи превосходно знаком с Востоком, в особенности с мистиками Востока, кончил тем, что начал экспериментировать с ЛСД. Он писал, что в будущем столетии наиболее совершенный вид ЛСД будет именоваться «сомра» в память о сомрах, упоминающихся в Ригведе.
   Он был абсолютно убежден, что ЛСД подошли очень близко к сомрам. И возможно, в этом он прав, поскольку ведические пророки риши, испив сомрасы, сока дерева, именуемого сом, описывали свои переживания и то, что с ними происходило... в какой глубочайший покой они погружались, какую безмятежность и какую радость. И все их переживания соответствуют описанным Олдосом Хаксли после его первого путешествия при помощи ЛСД.
   Все культуры и религии осуждали алкоголь, опиум, гашиш, марихуану, но, похоже, их осуждение не возымело успеха. Человечество по-прежнему принимает наркотики, не утруждая себя вопросом, почему оно это делает, сколько бы мудрецов ни выступало против этого. И что еще более странно, многие из тех самых мудрых противников наркотических средств прибегают к ним сами тем или иным образом.
   В одной стране марихуана может быть запрещена, гашиш и ЛСД — тоже, а алкоголь не запрещен. А ведь последний куда опаснее, чем первые три. Почему же он не под запретом? Но ведь Иисус пил спиртное. И Христианство уже не может наложить на него запрет, а иначе Иисус будет объявлен преступником, и не просто преступником: он ведь еще и воду превращал в вино.
   А те страны, которые пытались... Индия, к примеру, не будучи страной христианской, пыталась наложить на алкоголь жесткий запрет. Но из этого ничего не вышло. Запрет только ухудшает дело. Люди начинают заниматься самостоятельным изготовлением спиртного в домашних условиях. И тысячи людей умерли в результате отравления, поскольку не ведали, что пьют. Алкоголь стал предметом подпольной торговли, и люди не имели представления, как он был приготовлен. В конце концов приходилось снять запрет.
   И вот что важно понять: все люди, выступавшие против законов, правительств и религий, продолжая употреблять наркотики, аргументировали это желанием забыть собственную личность. Ведь личность эта столь болезненна, столь уродлива, что они готовы прибегнуть к любым нелегальным средствам, лишь бы забыть о ней на пару часиков.
   Действие возбуждающих наркотиков доказывает лишь одно: человек как ординарная личность обречен влачить свои дни в отчаянии. И ему хочется хоть на пару часов отключиться от своих треволнений, тревог и проблем. А другого выхода у него, похоже, нет. Для чего же вам защищать свою персону? Ваша персона — это ваша проблема.
   И если вы достаточно сознательны и вам удалось найти некое присутствие, в котором персона ваша начинает таять и исчезать, причем без каких бы то ни было интоксикаций и наркотиков, то может ли быть большее благословение? Позвольте своей личности исчезнуть, ведь она вам только в тягость, она приносит лишь мучения и боль, делающую бессильными любые лекарства.
   «Как вы думаете, Амрито, есть ли какие-нибудь лекарства от боли в шее, отягощенной такой обузой? » — спрашиваю я своего лечащего врача, толкового специалиста, члена Английского Королевского Общества. «Я, признаться, о таких не слышал. »
   Позвольте персоне исчезнуть, испариться.
   Исчезновение вашей персоны — это не ваше исчезновение, помните об этом. Напротив, это ваше появление. По мере исчезновения вашей персоны умирает ваша личность и рождается индивидуальность.
   Личность — признак лицемерия.
   Стать индивидуальностью — право, получаемое вами при рождении.
   Функция мастера в том и состоит, чтобы забрать все не ваше и оставить лишь то, что присуще вам экзистенционально.
   Понимаю, звучит это страшновато. Вы уже столько прожили со своей личностью, так сроднились с ней, просто-таки идентифицировались. И когда она начинает исчезать, появляется страх: «Что со мной? Неужели я исчезаю?»
   Нет, истинное в вас не исчезнет, исчезнет лишь фальшивое. Так что мужайтесь.
   Когда личность вас оставит, проститесь с ней навсегда... «Более не возвращайся. Поищи кого-нибудь другого; столько людей вокруг.» Поскольку встречаются люди не столь бедные, чтобы располагать всего лишь одной личностью. Они многолики: одна личность предназначена супруге, другая любовнице (тут уже той же самой не отделаться). Таким образом, они непрестанно меняются, почти автоматически.
   Георгий Гурджиев, один из величайших мастеров нынешнего века, прибегал к некоторым техникам. С помощью одной из них он заставлял вас осознать собственную личность. При этом он был такой мастер, что вы могли просто сидеть слева от него, а ваш друг — справа, и к одному он оборачивал гневное лицо, к другому — счастливейшее из лиц, исполненное мира и любви.
   При обмене впечатлениями один говорил: «Что за человек. Он здорово меня напугал; все время злится.» А другой отвечал: «Брось! Он был сама любовь и все время улыбался.» И лишь впоследствии обнаруживалось, что то была игра, результат высокого совершенства в умении менять личины и даже носить две одновременно. Гурджиев мог показать половину личности жене, а другую — любовнице! Длительные тренировки...
   Однако в этом нет нужды. Одна у вас личность или много — все это хлам. Просто откажитесь от них и будьте лишь собою. Сначала вы можете почувствовать себя несколько неловко, ощутить некую обнаженность. И в определенном смысле это действительно так. Но вскоре вы поймете, сколь это прекрасно и невинно — оставаться просто самим собой.
   Моего дедушки уже нет в живых. Мы очень дружили. Мы дружили только друг с другом из всех членов нашей семьи. Другие не находили с нами общего языка. Он был очень стар, но умел создавать другим проблемы. А со мною он был абсолютно счастлив.
   Мы любили вместе ходить на реку, в храм, на общественные собрания. При этом он говорил мне: «Создавай побольше проблем. Поставь-ка этого лидера в тупик каким-нибудь вопросом.» Он был милейший человек. И его не стало. Вся семья горевала, люди плакали. Я зашел в ближайший кондитерский и попросил продавца: «Дайте мне все лучшие сласти, которые у вас сегодня есть — целый лоток.» «Ты что, с ума сошел? — возмутился тот. — Ты разве не знаешь, что у тебя дед умер?»
   «Это-то я и хочу отпраздновать, — объяснил я. — Знаете, мы были большими друзьями.»
   «Я знаю, но твои отец, дядя и остальные прибьют меня. «Он негодяй, — скажут они, — но ты куда смотрел? Какие еще празднования? »
   «Вы дадите мне сласти или хотите осложнений?» — поинтересовался я.
   «Не надо никаких осложнений. Забирай конфеты. Но на твою ответственность», — сдался он.
   «А я всегда отвечаю за то, что делаю», — ответил я.
   К тому времени подошло несколько человек. И я сказал: «Все эти люди — свидетели, что я беру эти сласти под свою ответственность. Человек этот абсолютно ни при чем. Он даже пытался помешать мне, не ведая, что дед мой отправился на небо, и это стоит отпраздновать.»
   Я уселся перед своим домом и принялся раздавать сласти. Собрались все члены моей семьи и начали выяснять, чем я занимаюсь.
   «Просто праздную», — ответил я.
   «Хорошенькое нашел время для праздников», — возмутились они.
   «Если уж говорить начистоту, вы все рады-радехоньки, что старик отправился на тот свет. Кроме меня, никто об этом не горюет. Вы просто лицемерите.»
   «Не поднимайте шума, — сказал им мой отец, — соберется народ. А когда собирается народ, парень всегда выходит победителем.»
   «Делай, что хочешь, — обратился он ко мне. — Твой дед: хочешь праздновать — празднуй.»
   Но все, кому я давал сладости, говорили:
   «Сейчас не время!»
   «Нет, время, — сказал я. — Вся семья, кроме меня празднует, изображая скорбь и проливая крокодильи слезы. Все это чепуха, я их слишком хорошо знаю. Они не могут позволить себе отпраздновать это событие только потому, что им не позволяет собственное лицемерие. Что ж, придется мне выполнить эту работу, хоть мне одному и горько — ведь это был мой друг. И все твердят, что он на небе — так почему не отпраздновать?
   Вот если бы он попал в ад, тогда я понимаю. Сидите себе с вытянутыми лицами и со слезами на глазах и не прикасайтесь пару дней к еде. И вообще поднимите как можно больше суматохи. Но если человек на небе, вам что, завидно? Празднуйте, радуйтесь.»
   А поздно ночью отец мне сказал: «Весь день я думал, что, возможно, ты прав: мы были неискренни. Все мы почувствовали облегчение, поскольку этот человек создавал проблемы, всегда и во всем.»
   В магазине его боялись. И если он приходил, посылали куда-нибудь в другое место. Ведь он начинал говорить покупателям: «Он обманывает вас, — и это о своем-то собственном сыне, — он обманывает вас. Эта ткань не стоит двенадцати рупий, она стоит восемь. И если вы немного подождете, я найду ее для вас за восемь рупий. А нет... Что ж, если у вас слишком много денег, выбрасывайте их.»
   Так что все в магазине: и отец, и все мои дяди — старались отделаться от него. «Покупатель идет, отошли его куда-нибудь. Пусть делает, что ему хочется, только не здесь. Если он здесь останется, обязательно скажет правду.»
   Если же я оказывался в магазине, то говорил покупателям: «Подождите немного. Сейчас придет мой дедушка, и вы получите ту же самую вещь на четыре-пять рупий дешевле.»
   Таким образом, в магазине старались отделаться не только от деда, но и от меня. Стоило мне заглянуть в магазин, как меня отсылали на почту.
   «Зачем вы меня так изматываете? — спрашивал я. — Я могу приносить вам почту каждый вечер. Но я не могу заниматься этим день напролет. Но стоило мне прийти — «Тут одна открытка, отнеси ее на почту.» Естественно, это был всего лишь трюк. Но я уходил, только когда в магазине появлялся дед: хотя бы один из нас должен был следить, чтобы покупателя не обманывали, не эксплуатировали.»
   Потому отец и сказал мне: «Ты прав. Мы все испытываем облегчение, и слезы наши поддельны. Но ты слишком обнародовал это, раздавая сладости всему городу, говоря, что у всей твоей семьи праздник.»
   «Раз я прав, не лучше ли вам сбросить маски? Даже перед лицом смерти собственного отца вы не можете отказаться от лицемерия. Когда же вы сделаетесь правдивы?» — ответил я.
   Все ваши личины — лишь внешние прикрытия, скрывающие индивидуальность.
   Так что прекрасно, если вы приближаетесь и чувствуете магнетическое притяжение. Не сопротивляйтесь. Помогайте себе. Позвольте умереть вашим личинам. Ибо смерть их подарит вам новую жизнь. И жизнь эта будет радостью, невинностью и блеском, нескончаемым танцем вашего сердца. Наберитесь мужества...
   Не спрашивайте, что происходит. Позвольте этому произойти, и вы увидите. То, что я говорю вам, — ничто по сравнению с тем, что произойдет с вами. Это будет в тысячу раз прекраснее.
 

Вопрос 3

    Любимый Бхагван!
    Я так Вас люблю! И все же, как так может быть, что столь многие вопросы, посещающие меня, являются отражением моей теневой стороны? Не хотелось бы надоедать Вам, но часто мне кажется, что именно эти вопросы и являют собой наиболее правдивую и аутентичную часть меня.
 
   Латифа, о чем никогда не следует забывать, так это о том, что не следует судить, что есть тьма, а что есть свет; что правильно, а что неправильно, что есть добро, а что зло; поскольку, принимая на себя роль судии, вы начинаете подавлять. Вам не хочется обнаруживать то, что вы находите темным, злым, дурным. А это значит, что вы избираете лишь половину себя, все равно, как если бы выбрали только день, отвергая ночь.
   Но ночи присуща своя прелесть. Темнота ее по-своему прекрасна: в ней и глубина, и безмолвие, и безмятежность — звезды. День прекрасен по-своему, по-своему прекрасна и ночь. И то, и другое уникально и взаимодополняюще.
   А вы старались задаваться вопросами, выглядевшими достойно, подавляя в себе те, что представлялись вашему суду как недостойные. Естественно, что так называемая положительная сторона вашей натуры постепенно истощалась, оставляя внутри лишь то, что, в соответствии с вашими суждениями, было дурно. И вот вы забурлили всей этой чернотой. Дням пришел конец, остались одни ночи. И вот вам очень страшно раскрыться: как бы кто не увидел, что в вас осталась лишь чернота. В то же самое время вы чувствуете, что чернота эта очень искренна и составляет вашу неотъемлемую часть. Да никакой неискренности тут и нет, все дело лишь в вашем суждении. Суждение — это одно из преступлений.
   Мы судим и судим других, и то же делаем с собой. Мы судим собственные мысли, действия, что хорошо и что плохо, что следует делать, а что не следует — и вечно создаем конфликт и двойственность.
   Здесь же, со мною вы создаете единство, великолепную гармонию дня и ночи, жизни и смерти. Гармонию всего, что представляется полярным. Вы создаете из этого целостность. И тогда, вынося в мир что бы то ни было, вы уже не будете чувствовать себя разоблаченным, поскольку это будет являть лишь вашу целостность.
   Представьте себе розовый куст. Если он начнет беспокоиться по поводу собственных шипов и подавлять их, то истратит на это всю отпущенную ему энергию. И возможно, уже не сможет распуститься. А если и сможет, его розы будут ущербны, нежизнеспособны.
   Но стоит вам принять, что шипы — неотъемлемая часть розового куста, как розы...
   С детства я считал шипы на розовых кустах телохранителями роз — ведь в этом их защита. И берут они начало от того же корня. Это часть того же самого куста, в них текут одни и те же соки. Они братья и сестры, живущие в глубокой гармонии. Здесь нет места конфликту. Вы когда-нибудь видели розы, конфликтующие с шипами? А розовый куст, смущенный тем, что на нем растут шипы? Шипы по-своему красивы. Вечно судящий ум рождает страдание.
   Но нас приучают судить. Мы судим даже тех, кто не имеет к нам отношение: тот человек плохой, а этот хороший. Да вам-то какое дело? Это не должно вас касаться. И если бы вы были знакомы с историей всего человечества, вероятно, вы смогли бы сказать, что то действие, что казалось вам плохим, было абсолютно неизбежно. Без него что-то осталось бы незавершенным.
   Вы можете судить лишь о части, как если бы открыли роман на определенной странице. А вы пытаетесь судить по одной странице обо всем романе. Глупее ничего не придумаешь. Прежде всего прочтите роман целиком.
   Что же касается человеческой жизни, никто не может постичь одну-единственную человеческую жизнь целиком. Она столь быстротечна, спрессована в столь малый временной интервал... всего каких-нибудь семьдесят-восемьдесят лет, и так сложна и запутанна, что, если бы вам удалось увидеть ее целиком, вы не смогли бы назвать что-либо в ней плохим — это бы прекрасно вписывалось в ее целостность.
   Да и кто мы такие, чтобы судить? Стоит разуму научиться судить, как он приучается к этому. И тогда вы начинаете заниматься непрестанным внутренним судом: это хорошо, а это плохо. И всегда стараетесь выставлять напоказ свою хорошую сторону и держать плохую при себе. И мало-помалу хорошая сторона становится столь проявленной, что всем надоедает. И в первую очередь вам самому. А плохую вы проявить не можете: она же плоха. Проявляйте свою целостность. Проявление лишь хорошей стороны неизбежно надоедает: слишком уж оно гладко. В комбинации же с вашими темными чертами это становится пикантно и куда более интересно.
   Говорят, что «хорошие люди не живут». Вполне согласен с этим утверждением, кому бы оно ни принадлежало. Что может быть у хорошего человека? У плохого — жизнь!
   Если вы целостны, ваши проявления будут живее, непосредственнее... Они уже будут не пресны и занудны, а удивительны. Причем удивлять вы будете не только окружающих, но и себя самого: «Господи, я, оказывается, и на это способен!»
   Жить надо как можно целостнее. Только так можно жить, любить и хорошенько посмеяться напоследок. И не беспокойтесь о том, что хорошо и что плохо.
   Вот Бог, к примеру, сотворил мир. Но, безусловно, не будь там места дьяволу, там бы вообще ничего не было. И хоть вся вера достается Богу, ее заслуживает и дьявол, убедивший Адама и Еву вкусить плод древа познания.
   Это первый революционер, первый мятежник, первый человек, привнесший в мир толику жизни. Не будь его, Адам с Евой все еще щипали бы травку на лугу. А что еще делать в райском саду? Бог запретил есть плоды древа познания. А если не вкушать от дерева вечной жизни, что же останется? Знание под запретом, жизнь тоже: только и остается подобно быкам тихонько пощипывать травку.
   Только по милости дьявола вы видите весь этот мир. Господь его не создавал. Созданный им мирок состоял лишь из Адама и Евы, пощипывавшим травку подобно животным. Все наше человечество, все эти великие люди, такие как Гаутама Будда, Иисус Христос и Моисей, Магомет и Махавира — вы бы о них никогда не услышали, когда б не дьявол. Необходимо знать, что этимология слова «дьявол» («devil», англ.) восходит к санскритскому корню dev, означающему«божественное» («Divine» Воистину он выполнил божественную работу Все сотворенное - результат тесного партнерства между Богом и дьяволом. Богу было бы не под силу сотворить одному: ведь он может создавать одно гладкое; не под силу и дьяволу он лишь революционер, а революционер иметь, против чего выступить. Бог нужен для возмущения дьявола, и вот возникает динамическое вращение, раскручивая колесо жизни и смерти, дня и ночи, хорошего и дурного
   Помните, что жизнь состоит из противоположностей. И не пытайтесь судить. Просто проживите ее целиком, какой бы она ни была.
   Я проповедую целостность, а вы все судите части. Части не имеют собственной ценности. Их личное растворяется в целом, подобно звучанию оркестра. Я сам никогда не судил, что хорошо,а что плохо. Ни на секунду не предавался подобным суждениям. Одно без другого невозможно.Если вы хотите жить, живите их совместностью. Те же кого эта совместность пугает, принимаются учить: «Отвергните жизнь, бегите от нее, поскольку дурное в ней неизбежно. Что бы вы не делали, сколь бы ни совершали добро, вам не миновать зла вероятно, удивитесь, узнав об одной Джайнисткой секте, Терапант, существующей в Индии. В Бомбее много ее последователей. Она отличается весьма логичной и, однако, странной идеологией. Упавшего в колодец не рекомендуется спасать. И если он будет кричать, а вы – находиться рядом с колодцем, и никого больше не окажется рядом, вам просто следует идти дальше своей дорогой, как будто ничего не происходит. Звучит странно. Философия не насилия... и вдруг вам предлагают пройти равнодушно мимо погибающего. И при этом приводят абсолютно нелепое обоснование, говоря, что если вы спасете этого человека, а завтра он кого-нибудь убьет, то и на вас будет лежать ответственность. А какие у вас гарантии, что он завтра этого не сделает? Так что уж лучше не вмешиваться.
   Во-первых, раз он свалился в колодец, это, должно быть, наказание за некое зло, содеянное им в прошлом. А иначе с чего бы ему туда сваливаться? Во-вторых, если он получает наказание за свое действие, а вы этому препятствуете, стало быть, вы вмешиваетесь в великий закон действия. И наконец, если завтра он кого-нибудь убьет, вы разделите с ним ответственность за это преступление. Не лучше ли тихонько пройти мимо, не беспокоясь о происходящем?
   Вот до каких взглядов доводит предельное развитие привычки человека судить. Не дай ни воды жаждущему, ни еды алчущему, ибо не ведаешь, что он собирается совершить. Если же дашь, то вмешаешься в ход его жизни: вдруг ему надлежало умереть? Ты же спас его своей водой и теперь разделишь с ним ответственность за все его деяния. Вроде и не делал ничего плохого; но жизнь не так-то проста, и это может обернуться для тебя злом. Звучит вполне логично, но очень бесчеловечно. Выглядит вполне рационально, но уж очень безжалостно, без тени любви.
   Но такова логическая кульминация суждения. Я предлагаю вам отбросить суждение и прожить свою жизнь без этого, в ее целостности. К удивлению своему, вы обнаружите, что целостность ни плоха и ни хороша. Целостность трансцендентальна; она за пределами добра и зла.
   Фридрих Ницше, единственный в истории человечества, написал книгу «За пределами добра и зла». И, на мой взгляд, он единственный проследил путь развития суждения до его логического конца. Подлинный человек должен жить за пределами добра и зла. Для него не должно иметь значения, что есть добро, а что зло. Он живет с интенсивностью и полнотой и делает все, что чувствует необходимым сделать и что позволено ему сделать настоящим моментом.
   Тем не менее все религии и теологии, все святые только сидят и думают, что правильно, а что неправильна. Послушать их, так я жить невозможно: все выходит неправильно». Во всех писаниях мира я пытался найти хоть что-нибудь, что бы не было кем-либо запрещено. Но такого просто не существует:
   тот или иной обязательно против этого выступает. Хотя тот или иной что-то поддерживает. И окончательный критерий, чтобы решить, что правильно, а что нет, просто отсутствует. Я и мои саньясины должны жить полнотой сердца проживая так день и ночь. Ничего не упуская.
   Сделайте свою жизнь столь целостной, чтобы одно в ней дополняло другое и чтобы она была произведением искусства» прекрасным явлением.