Раджниш Бхагаван. Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 4

   Иисус делал совершенно противоположные вещи одновременно. Он жил жизнью бесконечного восторга; он жил жизнью постоянного празднования; он был одним из наиболее танцующих людей, когда-либо живших на этой земле.
   Не слушайте христиан, которые утверждают, что он никогда не смеялся: это невозможно. Если бы Иисус никогда не смеялся, то я сказал бы, что он никогда не существовал. Тогда вся эта история была бы ложной. Иисус, и никогда не смеялся? Тогда кто был бы способен смеяться? Он смеялся - его смех, возможно, был почти неуловимым - вы, возможно, не слышали его. Это я еще могу понять. Его восторг мог быть весьма тонким и глубинным. Вы, возможно, были не в состоянии увидеть его; это я могу понять. Его празднование, должно быть, было таким глубинным, что вы не могли идти так глубоко, вы не могли почувствовать его. Он жил из своего сердца, он жил из своих глубин. Вы, возможно, упустили это, потому что смотреть в глубины человека, подобного Иисусу или Будде, - это смотреть в бездну: вы испытываете головокружение, вы боитесь, вы закрываете глаза.
   Вполне возможно, что люди не осознавали празднования Иисуса, но он был человеком празднования. Он наслаждался мелочами жизни. Он все делал священным. Он не был эскапистом, он ни от чего не отказывался. На самом деле, все, к чему он прикасался, становилось священным, места, по которым он ходил, становились святыми местами. Качество всего, что он делал, - именно потому, что это делал он, - изменялось. С одной стороны, он жил жизнью празднования; с другой стороны, он непрерывно создавал вокруг вас хаос. Он жил в двух противоположных точках одновременно: в этом заключался его крест.
   В этом смысл того, что он несет на своих плечах крест свой: он живет одновременно в двух полярностях. Он парадокс, он порождает хаос, вы можете видеть его танцующим посреди хаоса, потому что это две точки, где вспоминают о Боге. Вы вспоминаете о нем, когда находитесь в большой беде, - что является обычным путем для человечества, - или вы вспоминаете о нем, когда находитесь на вершине счастья, блаженства, - что не является обычным путем для человечества. Когда вы счастливы, вы забываете про Бога; когда вы несчастны, вы вспоминаете о нем.
   Иисус объединяет две эти возможности. Он лишает вас иллюзии относительно того, что вы можете молиться только во время страдания. Из вашего страдания исходят слезы, и вы переплавляетесь в молитву. Вы снова можете называть Бога «отцом», целым. И совсем рядом с вашим хаосом он празднует. Если вы способны видеть, если у вас есть глаза, тогда вы поймете, что молитва имеет две возможности: одна, в несчастье - тогда она идет от беспомощности; другая, в счастье — тогда она идет от благодарности.
   Молитва Иисуса отлична от вашей молитвы: его молитва является глубокой благодарностью, ваша молитва является беспомощностью. Но он представляет обе возможности одновременно.
   Однажды суфийского Учителя посетил дрожащий человек, умоляя его: «Пожалуйста, помогите мне найти самого себя».
   Во время беседы появился посланец с извещением для попавшего в беду человека. «Я думаю, вам было бы интересно знать, - сказал он, - что ваши дела внезапно пошли на улучшение».
   Посетитель сказал Учителю: «О, я чувствую себя много лучше теперь. До свидания».
   Месяц спустя все так же дрожащий человек вернулся, чтобы повторить свою печальную просьбу: «Пожалуйста, помогите мне! Я не могу больше выносить мои страдания».
   Посланец появился и второй раз, сказав с легкой усмешкой: «Дома вас ждет прекрасная женщина».
   Посетитель бодро вскочил: «Все хорошо. До свидания».
   Друг Учителя спросил его: «Сколько раз еще будет этот дрожащий человек повторять свое глупое поведение?»
   Учитель вздохнул: «Пока не увидит».
   Иисус создает для вас хаос, потому что только в глубоком дискомфорте, при отсутствии иллюзий, в полной беспомощности становится возможной ваша молитва. И совсем рядом стоит он, счастливый, неизмеримо счастливый, наполненный молитвой - в глубокой благодарности, в чистом восторге существования, в экстазе. Ваша молитва идет от агонии, его молитва идет от экстаза. И он стоит совсем рядом.
   Если бы вы могли видеть, вы бы сделали прыжок. Ваша молитва больше бы не шла от беспомощности. Ваша молитва также стала бы идти от благодарности, от огромной признательности. Вы не беспомощны. Вы беспомощны потому, что думаете о себе как об отделенных от целого.
   Беспомощность порождается этой вашей иллюзией, отделенности от целого.
   Беспомощность - это только ваша иллюзия. Если иллюзия исчезает, вы становитесь целым. Иисус все время говорит: «Я и мой отец, который на небесах, есть одно». Тогда внезапно вы больше не беспомощны. Вы в самом центре существования - как вы можете быть беспомощными? Вы не отделены от целого - как вы можете быть беспомощными? Беспомощность является тенью эго. Иисус пытается лишить вас иллюзий, чтобы эта тень эго исчезла.
   Но вместо того, чтобы идти вместе с ним, вместо того, чтобы принять его приглашение и следовать за ним, люди убили его. Он создавал слишком много беспокойств; его невозможно было больше терпеть.
   Зигмунд Фрейд написал в одном из своих писем к другу: «Человек не может жить без иллюзий». Отнимите у человека его иллюзии, и вся его жизнь станет бессмысленной. У каждого есть своя «ложь жизни», вокруг которой он живет. Уберите эту ложь, и весь смысл жизни исчезнет, жизнь развалится. Вы только понаблюдайте внутри себя: вы должны иметь ложь жизни, какую-то ложную мечту, сновидение; и вы знаете ее, потому что сами создали ее. Но вы не хотите знать этого. Вы все время убегаете от того факта, что это ложь; вы продолжаете верить, что это правда.
   Фрейд правильно понял суть дела. Он должен был знать это, в течение пятидесяти лет имея дело с человеческими жизнями, с человеческим умом. Он сталкивался с ними много раз.
   Таким же является и мое наблюдение: все живут какими-то иллюзиями. Отнимите у человека иллюзию, и жизнь его будет разрушена, он станет вашим врагом. А это то, что делал Иисус, то, что делал Будда. Это то, что я делаю здесь: пытаюсь отнять у вас вашу ложь жизни. Понимание Фрейда было наполовину истинным. Это верно: отнимите у человека его ложь жизни, и жизнь его рухнет; но это только половина правды. Помогите ему увидеть истину, и тогда возникнет новая жизнь. И пока эта новая жизнь не возникнет, вы просто упускаете великую возможность. Жизнь в фантазиях вовсе не является жизнью. Каждый должен пройти через крест. «Крест» означает: крест лжи жизни. И каждый должен прийти к воскрешению. Воскрешение означает жизнь истины, жизнь в соответствии с реальностью. Человек, обыкновенный человек, все время старается заставить реальность следовать за своей ложью. Отважный человек, религиозный человек отбрасывает ложь и следует за реальностью. Не пытайтесь заставить истину следовать за вами - следуйте за истиной.
   В этом смысл слов Иисуса: «Приходи, следуй за мною». Он говорит: отбросьте ложь своей жизни, отбросьте ваши иллюзии относительно власти, престижа, денег, отбросьте алчность, ревность, эго и тысячу других вещей. Отбросьте эти иллюзии вашей жизни; приходите, следуйте за мной. Следуйте за истиной, следуйте за реальностью. Истина освобождает. Но в самом начале она бывает болезненной.
   Вместо того чтобы изменить самих себя, люди убили Иисуса. Вместо того чтобы убить свое собственное эго, они сочли более легким убить этого человека. Никто, на самом деле, не ответственен за это. Иисус должен был разрушать их иллюзии, а в своем сне они должны были реагировать - это естественно.
 
   Обратимся к сутрам.
   Иисус распят; чуда не случилось. Толпа ждала чуда и разошлась по домам разочарованная. Ученики тоже ждали, затерявшись в толпе, потому что они тоже сомневались. Они уважали этого человека, они имели некоторую веру в него, но не в такой степени. Они могли следовать за ним, когда он преуспевал. Теперь он потерпел неудачу. И никто не потерпел такой неудачи, как Иисус, потому что никто так не старался внести в жизнь людей запредельное. Никто так не старался внести вечное в мир времени. Он пытался сделать невозможное, и он потерпел неудачу.
   Его неудача прекрасна.
   Он потерпел неудачу на пути истины, а лучше потерпеть неудачу на пути истины, чем иметь успех на пути лжи. Неудача и успех ничего не значат. Усилие, намерение значат все.
   Ученики прятались в толпе. Они не раскрывали себя, потому что они боялись. Их Учитель был подвешен на кресте. Если бы они раскрыли себя, они также были бы подвешены, или убиты, или, как минимум, побиты. Они боялись. Они ждали чуда: «Если Учитель будет иметь успех, если Бог спустится с небес или ангелы спустятся с небес и спасут Иисуса, и он обнаружит ту славу, о которой он всегда говорил и в которую никто не верил по-настоящему...» Они ждали. Если чудо случится, они смогут раскрыть себя. Тогда они закричат: «Мы его ученики!» Но если он потерпит неудачу, они просто исчезнут в толпе. Хрупкий, слабый человеческий ум... Здесь нечего осуждать; нужно просто испытывать к ним сострадание.
   Это старая история. В Индии существовал большой университет под названием Наланда. Однажды университет посетил один человек. Вице-канцлер университета принял посетителя. Посетитель был, по-видимому, весьма важной персоной; вице-канцлер водил его повсюду. Говорят, что в университете было почти десять тысяч студентов. Сюда съезжались люди почти со всего мира. Гость был очень впечатлен этим.
   Он спросил: «Боже мой, сколько же студентов у вас здесь?» «Ну, - сказал вице-канцлер задумчиво, - я бы сказал, что приблизительно один из сотни».
   И если таково было число настоящих студентов, то что же сказать об учениках? Около одного настоящего ученика из десяти тысяч. Если вы видите десять тысяч учеников, то есть вероятность, что здесь имеется один настоящий ученик. Вот такая пропорция. Если студентом является один из сотни... А ведь студент ничего не теряет, только приобретает. Ученик должен все потерять и ничего не приобрести или только ничего не приобрести.
   Иисус имел учеников, но все они исчезли. Он умер одиноким. Он, на самом деле, жил одиноким, он в одиночку ходил по этой земле. Толпа, которая следовала за ним, и ученики, которые были вокруг него, - это само по себе ничего не значит. Их доверие было слегка тепловатым. В них не было интенсивной страсти; испытанием этого была ситуация, когда распинали их Учителя. Они спрятались. Они, должно быть, были алчными людьми, какими и бывают все так называемые религиозные люди.
   Как раз перед тем, как Иисус был схвачен и заключен в тюрьму, они обсуждали между собой: «Когда Иисус будет сидеть на небесах по правую руку от Бога, где будет наше место, место двенадцати учеников? Кто будет сидеть рядом с Иисусом?» Конечно, они позволяли Иисусу сидеть рядом с Богом; но кто будет сидеть рядом с Иисусом? Среди них разгорелся горячий спор. Они были алчными людьми. Они просто распространили действие своих обыкновенных умов на так называемые религиозные небеса. Их небеса были не чем иным, как продолжением их земли. Они не представляли из себя нечто новое. Иисус оставался одиноким, он и умер одиноким.
   Постарайтесь понять это, потому что просто считать, что ты являешься последователем, когда нет никакой опасности, недостаточно. Испытанием является ситуация, когда приходит смерть, когда приходит опасность. Тогда ни один ученик не заявил, что он с ним.
   На самом деле, когда Иисуса арестовали, Петр пожелал следовать за ним. Иисус сказал ему: «Нет необходимости следовать за мной, потому что ты откажешься от меня». Петр сказал: «Никогда! Я никогда не откажусь от тебя». Иисус сказал: «Ты откажешься от меня. До того как прокричит петух и встанет солнце, ты откажешься от меня трижды». Так и случилось. Все ученики сбежали; только Петр последовал за ним. Но люди, которые арестовали его, что-то заподозрили: среди них был кто-то, кто выглядел чужим. Они спросили его: «Кто ты? Не ученик ли ты Иисуса?» Он ответил: «Нет, я не знаю этого человека. Кто он?» А Иисус оглянулся и сказал: «Утро еще не наступило». Подобное случилось и во второй, и в третий раз. Иисус улыбнулся и, глядя на толпу, сказал: «Петух еще не пропел».
   Так трудно идти за Учителем, когда он идет к смерти. А это единственный путь, которым можно следовать за Учителем, других путей нет. Потому что Учитель должен вести вас к смерти; это единственный путь к повторному рождению. Других путей нет. Пока вы не умрете, вы будете не в состоянии родиться заново. Только через смерть достигается вечная жизнь, только через потерю себя вы нечто приобретаете.
 
   Иисус умер. Никакого чуда не случилось. Разочарованная толпа разошлась.
   Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам.
 
   Ученики собрались и обсуждали, что теперь делать. Им казалось, что их предали, обманули. Этот человек доказал, что он, на самом деле, не является сыном Бога. Он неоднократно обещал, что он будет воскрешен, что он спустится после смерти в новом, вечном теле из света. А умер он как самый обыкновенный человек; он умер, обращаясь с жалобой к Богу: «Господи, Господи, почему ты покинул меня?» Таким образом, Бог предал Иисуса, Иисус предал своих учеников, и они не знали, что же им теперь делать. Они, должно быть, были предметом насмешек. Люди, должно быть, смеялись над ними: «Они были учениками Иисуса - дураки, простаки!
   Они верили, что этот человек вернется после смерти, а он просто умер как самый обыкновенный человек».
 
   Когда они говорили о сем... когда ученики обсуждали друг с другом свои дела. Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам.
 
   Они были в беде, они были обеспокоены; вся их жизнь была прожита впустую. Они следовали за этим человеком, а он просто умер. Что теперь делать, куда идти? Где скрыться? Как принимать эту неудачу? Они были очень озабочены. Они были так озабочены, что Иисус стоял среди них, а они не замечали его.
   Вы, на самом деле, видите только то, что ожидаете видеть. Они не ожидали. Они, на самом деле, думали: «Мы знали, что так и должно было случиться; этот человек умер, и не было никакого чуда». Чудо случилось, но чтобы видеть его, чтобы быть способным видеть его, вам нужно совершенно другое качество бытия. Чудо не является частью обычной реальности, это отдельная реальность. Чудо случилось: Иисус стоял среди них, а они не видели его. Они были как будто слепые.
   Мы и есть - почти слепые, почти пьяные. Мы видим только то, что хотим видеть, мы видим только то, что ожидаем видеть.
   Замечали ли вы, что структура вашего видения все время меняется? Если вы голодны, вы видите вполне определенные вещи. Вы идете на рынок, и вы голодны; вы видите рестораны, отели, разложенную на прилавках пищу, фрукты. Вы смотрите на все сквозь свой голод. Если вы не голодны, то вы идете на тот же самый рынок и не видите ни ресторанов, ни стоек с пищей, ни продавцов фруктов. Вы просто обходите их. Они не привлекают вашего внимания. Если вы изголодались сексуально, вы все время смотрите на мужчин или на женщин. Если вы не испытываете сексуального голода, то для вас просто не имеет значения, кто есть кто. Если вы сексуально не голодны, вам все равно, подходит к вам мужчина или женщина. Что бы вы ни видели - это не просто объекты, которые вы видите; во все вовлекается ваша субъективность.
   Иисус стоял среди них и сказал им: «Мир вам». Почему? Он сказал: «Станьте умиротворенными, станьте спокойными, будьте безмолвными. Я здесь. О ком вы говорите? Мир вам».
   Они, смутившись... Когда они услышали эти слова, они осознали, что этот человек стоит среди них ...смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа, привидение.
   Это было чудо, которого они ожидали. Но просто ждать недостаточно; нужно быть готовым к этому.
   Ко мне часто приходил один пожилой человек. Однажды вечером он сказал - было, должно быть, часов одиннадцать, он собрался уходить - он сказал: «Я принял бы санньясу, я отдал бы себя вам полностью, если бы вы могли совершить одно чудо». Я спросил: «Какое чудо?» Он ответил: «Если вы сможете сегодня ночью прийти в мой сон, завтра утром я приму санньясу». Я сказал ему: «Отлично, но не пугайтесь этого. Ничего не бойтесь, ничего не опасайтесь». Он сказал: «Я ничего не боюсь», - но по тому, как он это сказал, я почувствовал, что он очень напуган. Затем он пошел к калитке, а потом вернулся и сказал: «Сейчас слишком темно, дорога пустынная, а мой дом далеко - пять или шесть миль - в эту холодную ночь мне не хочется идти. Я бы лучше остался здесь». Я спросил: «В чем дело? Вы боитесь идти домой? Не бойтесь. Самое большее, что может случиться, - это я явлюсь в ваш сон». Но он сказал: «Я должен вам признаться, что я боюсь» — даже в сновидении!
   Почему он боялся? Потому что если это возможно, то отдельная реальность, совершенно другая реальность раскрывает вам свои двери. Вы должны будете столкнуться с неизвестным. Он просил этого, но боялся. Он сказал: «Не нужно приходить. Я приду и приму санньясу».
   Если я смогу прийти в ваше сновидение, вы испугаетесь. Сновидение - это очень частная вещь: никто не может войти в сон кого-то другого. Обычно это невозможно. Даже двое любящих не могут войти в сон друг к другу. Сновидение - это совершенно частное дело каждого, и если кто-то может войти в ваш сон, будет нарушено ваше право на частную собственность. Вы будете бояться этого. Если кто-то может войти в ваши сновидения, то он может наблюдать ваши мысли, он может наблюдать ваши чувства, он может видеть вас изнутри... отсюда страх. Вы только подумайте об этом. Если кто-то может заглянуть в вас и увидеть ваши мысли и ваши чувства, вы будете напуганы до смерти. Потому что каждый несет в себе так много безобразного...
   «Если бы вы могли заглянуть друг в друга, - говорят психологи, - если бы люди могли заглядывать друг в друга, любовь была бы невозможной». Дружба оказалась бы невозможной; в мире были бы одни только враги. Вы вспомните, что вы думали о своем любовнике: немного гнева, и вы готовы убить его. Если бы люди могли читать мысли другого, это было бы совершенное насилие; отсюда и страх. Человек испугался.
   Эти люди просили, чтобы свершилось чудо. Оно случилось, но они не были к нему готовы. Потому что для того, чтобы увидеть чудо, вам нужно совершенно другое видение, совершенно другая структура психики. Чудеса случаются каждый момент - все существование является чудесным, и каждый момент жизни является чудом. Вы не сможете найти больших чудес, чем все то, что происходит вокруг вас. Но вы не понимаете этого, вы не видите этого, вы не готовы к этому. Вы все время живете в своем однообразном, скучном уме, вы почти спите.
   Я слышал такое. Работник социального обеспечения однажды сказал убежденному пьянице: «Когда мы встречались последний раз, я был очень счастлив, потому что вы были трезвым. Сегодня я несчастлив, потому что снова вижу вас пьяным». «Сэр, - сказал пьяница, - сегодня моя очередь быть счастливым».
   Ваше счастье состоит из вашей бессознательности. Когда вы сознательны, вы становитесь несчастными. И пока вы не сможете быть счастливыми сознательно, ваше счастье будет не многого стоить. Я работаю со многими людьми: в тот момент, когда они начинают становиться сознательными, они становятся несчастными. Они приходят ко мне и говорят: «Что вы делаете? Мы пришли сюда, чтобы стать более счастливыми, но чем более сознательными мы становимся, тем в большей степени чувствуем себя несчастными». Потому что счастье, которое было основано на их бессознательности, исчезает, а это было все счастье, которое они знали. Они не знали никакого сознательного счастья. Они становятся несчастными, они лишаются иллюзий.
   Если они сбегают, они теряют возможность. Если они настойчивы, то сначала счастье от бессознательности исчезнет, и будет некоторое время. Некоторый интервал агонии, большого хаоса, большой анархии. Они потеряют свою личность, свою индивидуальность. Они не будут знать, кто они есть, потому что все, что они знали о себе, принадлежало их бессознательному. Они будут полностью потеряны, они почти сойдут с ума. Но если они настойчивы, то скоро возникнет новый вид счастья, новый вид блаженства, который не имеет ничего общего с бессознательностью и иллюзиями. Если вы не можете быть счастливыми сознательно, ваше счастье ничего не стоит; оно бесполезно. Люди все время живут во сне - иногда их глаза закрыты, иногда их глаза открыты, но сон продолжается. Он редко прерывается.
   Эти ученики стояли и говорили об Иисусе, а Иисус был здесь. Они не видели его. Это кажется невозможным. Нет, это не невозможно; это естественно для бессознательных людей.
   Однажды Мулла Насреддин пришел меня проведать. «Почему твой палец обмотан ниткой», - спросил я у него.
   «Моя жена обмотала его, чтобы напомнить мне, что я не должен забыть отправить ее письмо».
   «И ты отправил письмо?» - спросил я.
   «Нет, - сказал Мулла, - она забыла дать его мне».
   Вот так мы все время живем: без вспоминания о себе, без какой-либо осознанности, без какой-либо сознательности.
   Иисус сказал: «Мир вам...»
   Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа.
 
   Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?
 
   «Разве вы не видите меня? Почему подобные мысли возникают в ваших умах и в ваших сердцах? Разве вы не видите меня? Разве вы не узнаете меня? Мы многие годы жили вместе. Разве вы не знаете мое лицо?»
 
   Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух, плоти и костей не имеет, как видите у Меня.
 
   Жалкое человечество... даже Иисус должен приводить доказательства того, что он существует. Доказательства, которых вы требуете, являются доказательствами существования материи, материального. Иисус - даже Иисус! - должен показывать вам: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои». Вы не можете видеть, вы не можете встретиться лицом к лицу с реальностью, с бесконечной реальностью, которая находится перед вами. В руки и ноги вы можете поверить; вам нужна материя. Нематериальное становится несуществующим. «Осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух, плоти и костей не имеет, как видите у Меня».
   Как низко мы пали в своей бессознательности! Насколько мы стали нечувствительными! Мы видим только самое грубое и вульгарное, мы не видим тонкого.
 
   И, сказав это, показал им руки и ноги...
 
   Жалкое человечество, если Иисус должен давать вам доказательство своего существования, и это доказательство должно быть материальным. Он показал им свои руки и ноги.
   Когда же они... еще не верили... потому что они были так напуганы: «Кто знает? Этот дух, может быть, шутит? Кто знает? Как может возвратиться мертвый?» Иисус был распят, они видели его мертвым: «Как мог он прийти? Это невозможно. Это какой-то трюк, это привидение шутит».
 
   Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь, какая пища?
 
   Это весьма символические слова. Теперь он переходит к грубому, поскольку вы не видите тонкого. Даже Иисус должен спускаться на ваш план, на ваш уровень; только тогда вы можете увидеть его. Вы не можете видеть его вершину, вы можете видеть только его ноги, и даже в это вам трудно поверить.
 
   Есть ли у вас здесь, какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда.
   И, взяв, ел пред ними...
 
   Потому что дух не может есть. Пища нужна для тела. Дух не имеет тела; пища для него не имеет значения. А он ест мясо, грубую пищу. Это только символ.
   Вся жизнь Иисуса является жизнью безмолвия, описываемой притчами.
   И, взяв, ел пред ними... Только тогда они поверили.
   Говорят, что, когда он ел, они узнавали его по его привычкам, по его манерам. Никто другой не ел так, как Иисус. Они наблюдали, как он ест, в течение многих лет. Всего три дня назад была последняя вечеря. Манеры этого человека были совершенно особенными; он не был похож на других людей. Когда он ел, он ел в таком молитвенном настроении, в такой глубокой благодарности, в таком бесконечном восторге, с такой радостью - его трапеза была празднованием.
   Только после того, как он поел, они поняли: «Да, кажется, это наш Иисус, потому что никто другой не может привносить такое качество в такую обыкновенную вещь, как еда». Все, к чему он прикасался, становилось священным, места, по которым он ходил, становились священными местами.
   Я слышал о таком случае: литературное общество в Милуоки давало роскошный обед. В заключение мадам Морджевская спросила, может ли она выразить свою признательность декламацией чего-то польского. Отис Скиннер, один из гостей, описывает то, что она делала: «Ее слабый голос наполнялся то меланхолией, то радостью; он был нетерпеливым, трагическим, легким от счастья и отравленным горечью. Не было ни одной нотки в гамме эмоций, которую бы она не затронула. Она закончила повторяющимся ритмом, зловещим и предвещающим нечто дурное. Мы были очарованы ее обаянием. Мы не знали, о чем она говорила, но мы понимали, что это было что-то необычайное. Кто-то спросил ее, что это было. Она ответила с застенчивой улыбкой: "Я всего лишь прочитала вам алфавит"».
   Но если вы умеете петь, даже алфавит зазвучит прекрасной песней. Если вы знаете, как петь, если вы знаете, как танцевать, то любое движение вашего тела приобретет огромное значение. Тогда грациозным становится каждый ваш жест. Тогда каждый жест что-то выражает, провозглашает что-то неизвестное. Даже обыкновенный алфавит может стать очень многозначительным.
   Иисус знал, как есть, знал, как жить, знал, как любить.
   Даже обычный акт принятия пищи становился совершенно другим - менялось его качество. Никто никогда так не ел, так не ходил, так не смотрел. Он должен был спуститься до самых обыкновенных вещей только потому, что он надеялся, что его ученики смогут его узнать. И они узнали.